"Противостояние" - читать интересную книгу автора (Шхиян Сергей)

Глава 4

«Хлеб наш насущный дай нам днесь», — вспомнив молитву, подумал я, печально рассматривая пустынные недра холодильника. Самое солидное, что можно было извлечь из моего емкого аппарата, — кофе с ликером или коньяком и несколько разновидностей коктейлей, а также подобные напитки крепче и слабее сорока градусов. Что же касается простого завтрака, то проблема эта содержимым холодильника не решалась.

Даже банальное яйцо, одно на двоих, не радовало страждущий взгляд. Альтернативы было две: погибать от голода или отправляться в магазин. Я выбрал вторую.

— Ольга Глебовна, вам придется поскучать в одиночестве, мне нужно сходить за продуктами.

— Может быть, мне пойти вместе с вами? — тактично поинтересовалась девушка, понимая двойственность своего положения.

— Пожалуй, не стоит, если вам не страшно остаться одной.

— Извините, Алексей Григорьевич, у вас не найдется какого-нибудь старого халата, я бы пока прибралась на кухне.

Женской одежды у меня было много, той, что за ненадобностью оставила моя первая жена. Мне не понравилась сама идея уборки. Нельзя сказать, чтобы моя квартира сияла стерильностью, но в ней было достаточно чисто, чтобы обойтись без погрома, который обычно сопровождает это мероприятие.

— Халаты в шкафу, в спальне, выберете, что вам подойдет, а убирать не стоит, лучше посмотрите какой-нибудь фильм, — предложил я и показал, где у меня лежат видеокассеты. — Я скоро вернусь, здесь все магазины под боком.

Ольга Глебовна согласно кивнула и пошла разбираться с тряпками, а я с неспокойным сердцем начал готовиться к выходу из дома. В свете последней угрозы Дмитриева стоило немного подстраховаться.

Для продуктов я взял рюкзак, чтобы были свободными руки, надел старую куртку и засунул в правый карман пистолет «Вальтер». Карман были неглубоким, и пистолет в нем не помещался. Пришлось прорезать в подкладке дырку и в нее опустить ствол. Критически рассмотрев себя в зеркале, я нашел, что ничего привлекающего внимание во мне нет и, крикнув Ольге Глебовне, что ухожу, вышел из квартиры.

Погода по-прежнему оставляла желать лучшего, воздух был не здоровый и не ядреный, как в известном стихотворении, и усталые силы не бодрил. Подняв от сырости и ветра воротник, я быстро прошел через двор, незаметно оглядываясь по сторонам. Он был пуст, даже мамаши с младенцами сидели по квартирам, а не наслаждались прогулками. Никаких киллеров в неприметных куртках и черных вязаных шапочках во дворе пока не было, и я вздохнул свободнее, решив, что это у страха глаза велики, а никак не у меня.

Время было раннее, народа в магазине почти не оказалось, так что покупки заняли у меня очень мало времени. Основательно нагрузив рюкзак, я приладил его за спиной и отправился восвояси. На улице мне не понравились вишневые «Жигули» седьмой модели с заляпанными грязью номерами и двумя парнями на переднем сидении. Когда я шел в магазин, на этом месте машины не было. Припарковались парни как-то неуместно, не на пустой стоянке, а на обочине дороги, недалеко от выхода из моего дома. Почему-то идти мимо них очень не хотелось. Ругая себя за мнительность, я, тем не менее, двинулся в обход, чтобы попасть во двор с соседней улицы.

Чем ближе я подходил к подъезду, тем сильнее становилось иррациональное чувство опасности. Иррациональное потому, что двор по-прежнему был совершенно пуст, а предполагать, что за десять минут, которые я провел в магазине, недруги успели подготовить «роковую встречу», было нелепо. Однако, тревога не проходила, и к нашему подъезду я подошёл совершенно взвинченным, к тому же излишне быстрым шагом. Открыв входную дверь магнитным ключом, я постарался поскорее закрыть ее за собой, явственно чувствуя холод в незащищенной спине. Пока ничего не произошло, но ощущение опасности не проходило, и даже «родные стены» его не уменьшили.

Нужно было успокоиться и взять себя в руки. От беспричинного страха мне стало стыдно перед самим собой. Я, стоя между двойными входными дверями, отдышался, вытащил из кармана «Вальтер», передернул затвор и сдвинул рычажок предохранителя. Внезапно кто-то резко толкнул внутреннюю дверь, я дернул стволом в образовавшуюся щель и чуть не выстрелил. Мимо меня, даже не глянув в мою сторону, проскочил мальчишка лет десяти, занятый своими исключительной важности делами. Пока он не оглянулся, я успел сунуть пистолет в карман. От сердца немного отлегло. В холл подъезда я вошел, как ни в чем ни бывало, только в виски продолжал стучать выброс адреналина.

Прежде чем подойти к лифту, я основательно изучил содержание своего почтового ящика, давая нервам время успокоиться. Пока я стоял у ящика, из лифта вышла молодая женщина, которой я никогда раньше не видел в нашем подъезде. Я успел разглядеть ее лицо, когда она прошла мимо меня к выходу. Оно было, как мне показалось, зловещим и красивым. Именно эта женщина и странное выражение ее лица помешали мне сесть в лифт. Вместо того, чтобы спокойно подняться на нем к себе на этаж, я свернул на лестницу и пошел пешком.

Подниматься нужно было на восьмой этаж. Наши рекреации этим летом отремонтировали, и стены покрасили в нежный розовый цвет. Подрастающая поросль еще не успела выплеснуть на это нежного тона великолепие свои любовные эмоции, так что их скучная чистота не отвлекала внимание. Я, не торопясь, преодолевал этажи, стараясь не топать ногами. Чувство тревоги еще не прошло, но как-то притупилось…

Ноги в белых кроссовках и спортивных штанах я заметил, когда стал виден последний пролет лестницы перед моим этажом. Однако, я успел еще машинально подняться на две или три ступеньки, пока что-то не заставило меня остановиться. У окна на моей площадке стоял молодой парень с лицом провинциального строительного рабочего. Одет он был соответственно; в коричневую заношенную болоньевую куртку, спортивные самопальные штаны с фальшивыми «адидасовскими» лейблами и вязаную шапочку. В нормальном состоянии я никогда бы не обратил на него внимание, но сейчас я был слишком бдителен. Рука сжала рукоятку пистолета, а палец начал нащупывать спусковой крючок.

Человек на площадке был моим появлением удивлен не меньше, чем я. Мы молча смотрели друг на друга. Ничего свирепого или угрожающего в его лице не было, только обычное удивление. Я сделал вид, что расслабляюсь, и всего-навсего остановился передохнуть. Когда я начал опускать глаза, он с видимым облегчением отвел от меня взгляд и быстрым, почти неуловимым движением завел руку за спину. Это уже напоминало американский вестерн. Я рванулся назад, перестав заботиться, как выгляжу со стороны, и успел разглядеть в его руке что-то напоминающее пистолет с длинным стволом. Я выстрелил, не вынимая руки из кармана, задрав полу куртки. Резкое движение назад, усиленное тяжелым рюкзаком, отшвырнуло меня так сильно, что я, чувствуя, что падаю, инстинктивно ухватился левой свободной рукой за поручень лестницы. Падение приостановилось, но мне уже было не до него, кто-то изо всей силы ударил меня сзади в ухо. Я опять машинально нажал на спусковой крючок, прежде чем успел обернуться, чтобы увидеть нового противника. Однако, за мной никого не было — лестница была пуста.

Прошло, скорее всего, меньше секунды, но диспозиция уже изменилась, хотя я по-прежнему висел в странной позе, намертво вцепившись в поручень. Мой противник, вместо того, чтобы броситься за мной, оставался на том же месте, что и раньше. Он просто стоял, вытянув руку и странно покачиваясь. Потом его вытянутая рука безвольно опустилась, и на бетонный пол с металлическим стуком упал пистолет. За ним опустился и сам хозяин, заваливаясь на спину. Лицо его запрокинулось, а тело конвульсивно подрагивало. Я подтянулся и твердо встал на ноги. Теперь нас с упавшим отделяло не больше двух метров. В голосе у меня было совершенно пусто, к тому же она гудела. Я притронулся к саднящему месту, и пальцы нащупали что-то болезненное и влажное. Машинально я вытащил из кармана носовой платок и прижал его к ране. Прошло, наверно, больше минуты, пока я начал нормально соображать. Парень по-прежнему лежал на спине, хрипел и, выгибая позвоночник, пытался приподнять голову. Височную часть лица с левой стороны у него залило кровью. Еще не очень соображая, что делаю, я осмотрелся. Полу моей куртки прожгло выстрелом. Дырка оказалась одна, хотя я стрелял два раза. На ступеньке прямо передо мной лежала расплющенная пуля. Я наклонился, поднял ее и зачем-то положил в карман. Постепенно я начинал понимать что произошло.

Получалось, что каким-то образом в киллера попал я, а не он в меня. Причем попал капитально, судя по тому, что у него уже кончалась агония. Меня же пуля только слегка зацепила, контузив и содрав на голове кожу.

Нужно было что-то делать, причем немедленно. На выстрелы могли сбежаться соседи. Однако, я продолжал тупо стоять на месте, озираясь по сторонам и ничего не предпринимая. На лежащего на площадке человека я старался не смотреть, тем более, что он почти затих.

Наконец, мне удалось взять себя в реки. Я вытащил из кармана «Вальтер» и поставил его на предохранитель. Я подумал, что от него нужно как-то избавиться, иначе меня привлекут, если не за убийство, то, как минимум, за незаконное хранение огнестрельного оружия. Самое простое было бы выбросить его в мусоропровод, но там его найти будет проще всего, и это остановило от глупого шага.

Похоже, что по башке меня шарахнуло так здорово, что вместо того, чтобы уйти, я продолжал стоять столбом на «месте преступления», уныло размышляя о превратностях судьбы. Кровь продолжала сочиться из ранки над ухом, но уже не так интенсивно, как вначале.

Наконец какое-то реле в мозгу замкнуло нужную связь, и я окончательно пришел в себя. На счастье, на выстрел, кажется, никто не обратил внимание, во всяком случае, желающих узнать, кто стрелял, до сих пор не обозначилось. Идти вверх и переступать через неподвижное тело было выше моих сил, и я побрел вниз, дошел до нижнего этажа и оттуда вызвал лифт. Время было рабочее, и народ по дому не шастал, так что никто не увидел моих странных перемещений.

Только открывая свою дверь, я вспомнил о гостье. Соображал я уже почти нормально и подумал, что ставить ее в известность о приключении не стоит. Сгруппировавшись и придав лицу спокойное выражение, я вошел в прихожую. В гостиной гремел телевизор. Стараясь не шуметь, я снял куртку и повесил ее так, чтобы не было видно простеленную полу. После этого разулся и отнес рюкзак с продуктами на кухню. Ольга Глебовна моего прихода не услышала. Она находилась в туалете. Воспользовавшись этим, я заскочил в ванную и посмотрел на себя в зеркало. Ничего особенного заметно не было, только щека оказалась запачканной, а волосы над ухом слиплись и потемнели от крови. Я наскоро смыл кровь на щеке. Вымыть голову я не рискнул. Хотя бы потому, что это выглядело бы странно: человек возвращается из магазина и тут же идет принимать душ. Пришлось рискнуть оставить всё, как есть. Однако, мне опять повезло, выйдя из ванной, я увидел, что свет в туалете по прежнему включен, а девушка так и не появляется. Это создавало резерв времени, чем я не преминул воспользоваться. Содрать с себя свитер и сунуть голову под раковину было секундным делом. Дождавшись, когда вода перестала розоветь, я досуха вытер голову и заклеил содранную кожу лейкопластырем. После чего зачесал влажные волосы так, чтобы пластырь не был виден. Сколько времени Ольга Глебовна будет еще заседать в сортире, я, понятное дело, не знал, и вынужден был торопиться. Я достал из стенного шкафа, в котором хранились инструменты, мощный магнит, оставшийся у меня еще со школьных времен, прилепил к нему пистолет и все вместе, сколько достала рука, прикрепил ко дну ванной. Теперь без тщательных поисков его вряд ли смогут найти.

Ванная запала мне в голову только потому, что в любом другом тайнике оружие можно легко обнаружить металлоискателем. Теперь, избавившись от части «улик», я почувствовал себя увереннее. На руках оставались только простреленная куртка и подобранная пуля. С пулей было просто, ее можно выбросить в форточку. Сложнее избавиться от куртки. Девать ее было некуда, и пришлось рискнуть оставить в квартире: я просто повесил ее на вешалку в бельевой шкаф.

Ольга Глебовна мне не мешала, она все еще не покидала кабинета задумчивости, периодически вежливо приспуская воду. Я как ни в чем ни бывало начал разбирать продуты и рассовывать их по полкам холодильника. В этот момент меня обожгло подозрение, не приложила ли моя гостья руку к недавней встрече. Я тут же прокрутил телефонную память, не было ли звонков в мое отсутствие. Оказалось, что здесь все в порядке. Осталось проверить, нет ли у девушки сотового телефона. Как это ни неприятно, но мне пришлось заглянуть в ее сумку и проверить одежду. Телефон у нее был, и я, не мудрствуя, нажал повтор последнего звонка.

— Ну, и где тебя носит? — спросил капризный мужской голос. — Мне что, здесь прикажешь загибаться? Что молчишь, тварь?!

Несложно было догадаться, что это и есть ее наркоман. Я отключил телефон, на случай, если он решит ей перезвонить, и положил его на место. Только я успел вернуться на кухню, как Ольга Глебовна поменяли туалет на ванную комнату.

Когда она, наконец, освободилась, кофе и импровизированный завтрак были готовы. Из вещей моей бывшей жены девушка выбрала весьма импозантный халатик, который был ей слегка тесен, но зато очень пикантно подчеркивал округлые особенности фигуры. К сожалению, мне было не до женских прелестей, я ни на секунду не забывал, что в нескольких метрах от меня, за стеной, остывает тело моего убийцы. С момента моего возвращения прошло минут двадцать, но пока никакого движения в доме не наблюдалось. Однако, надеяться, что все само собой рассосется, не стоило.

Завтракали мы довольно долго. Я помалкивал, делая вид, что с интересом слушаю историю Олиной жизни. На самом же деле пытался разобраться, как случилось, что в живых остался не убийца, а я. Как я мысленно ни реконструировал ситуацию, у меня никак не складывалось, что я мог попасть ему в голову. Я почти на лестничный пролет стоял ниже убитого, куртка у меня узкая и поднять пистолет под таким острым углом было просто невозможно. К тому же мой выстрел можно считать непроизвольным. Целиться не было ни времени, ни возможности. Скорее всего, в противника попала его же собственная пуля, срикошетившая от бетонных стен. В крайнем случае, моя, если, попав в ступеньку, рикошетом ударилась в потолок, а потом в его голову. Для того, чтобы это проверить, нужно было осмотреть «место преступления», чего я сделать не мог. Оставалось ждать, когда тело обнаружат, а затем «результатов расследования».

Наконец моя гостья насытилась и без приглашения взялась мыть посуду, а я отправился в гостиную, где по-прежнему в одиночестве надрывался телевизор. Меня всегда раздражает привычка некоторых людей включать звуковые агрегаты на полную мощность, но сейчас я намеренно не приглушал звук. Ольга выбрала видеокассету с американским боевиком, и шум кинопогонь со стрельбой и взрывами вполне мог заглушить даже автоматную пальбу. В гостиную я пошел намеренно, только ее окна выходили на улицу, а меня очень интересовали подозрительные «Жигули», про которые я вспомнил только за столом. Их на старом месте не оказалось, зато по улице промчались и свернули в наш двор несколько милицейских машин с мигалками. Вероятно, тело на лестнице все-таки обнаружили.

Только теперь я почувствовал, что мне совсем плохо. Голова гудела, в мозг били удары пульса, виски ломило и начинало поташнивать. Скорее всего, я получил легкое сотрясение мозга. Меня в этой ситуации удивляла только ничтожность раны. При ударе с такими последствиями пуля должна была, как минимум, содрать мягкие ткани головы и зацепить черепную кость, а при осмотре, правда, торопливом, я этого не заметил.

Пока Ольга Глебовна возилась на кухне, я принял две таблетки «Анальгина» и опустился в кресло, мучаясь от гремящего телевизора. Мне нужно было немного привести себя в порядок, чтобы встретить ожидаемых гостей в приличном состоянии. Во дворе нашего дома собралось довольно много народа, в основном в милицейской форме. К нам пока никто не заходил. У милиции, вероятно, хватало работы и без опроса жильцов. Думаю, не каждый день ей приходится находить убитых в подъездах киллеров. Между тем, голова у меня превратилась в сгусток боли, даже веки удавалось поднимать с большим трудом.

Ольга Глебовна, закончив уборку на кухне, заглянула ко мне в гостиную, вероятно, пококетничать, но, увидев, что я странный и скучный, опять вернулась на кухню. Анальгин на меня никак не подействовал, а других, более сильных, обезболивающих лекарств дома не было. Идея попробовать собственные экстрасенсорные таланты на самом себе пробилась, когда боль сделалась невыносимой. Я поднял руки над головой и начал делать пассы. Удивительно, но сразу же мне стало легче. При том кожей головы я не ощущал никакого воздействия, а ладонями четко выделил болезненную зону. Эксперимент меня так заинтересовал, что я не уследил момента, когда головная боль полностью прошла.

Я был уже в норме, когда, наконец, в дверь позвонили. Почему-то власти, желая пообщаться с гражданами, не очень с нами деликатничают. Звонок был продолжительным и напористым. Мы с Ольгой Глебовной одновременно выскочили в прихожую. Она тревожно посмотрела на меня, вероятно, связав приход гостей с утренними угрозами в мой адрес.

— Кто это может быть? — испуганно спросила она.

Я неопределенно пожал плечами и спросил, кто звонит.

— Откройте, милиция! — распорядился грубый голос.

Я посмотрел в глазок. Перед дверями стоял человек в форме, в сопровождении двоих в штатском. Я не стал ломаться и играть в дурочку, и сразу же отпер дверь.

— Я ваш участковый, — хмуро сказал милиционер и, помахав у меня перед носом закрытым удостоверением, невнятно пробормотал свое звание и фамилию.

Наступал самый ответственный момент, от того, как я себя поведу, зависел интерес милиции к моей персоне.

То, что у представителей криминальной милиции обычно великолепная интуиция, я знаю по опыту. Малейшее неточное движение, и они так просто от меня не отцепятся. За стиль поведения я выбрал систему Станиславского, внушил себе, что я совершенно ничего не знаю и ни о чем не догадываюсь, притом, что визит милиции не может не вызывать у меня интереса, как у любого любопытного обывателя.

— Слушаю вас? — заинтересованно произнес я и добавил, обращаясь к Ольге Глебовне впервые по имени и на «ты». — Оля, выключи, пожалуйста, телевизор.

— Вы проживаете в этой квартире и здесь же прописаны? — поинтересовался средних лет сотрудник в штатском, видимо, старший по званию, оттесняя участкового и без приглашения входя в прихожую.

— Да, это моя квартира.

— Нам нужно с вами поговорить. Что здесь смешного? — добавил он, заметив мою невольную улыбку.

— Вспомнил одесский анекдот, — непринужденно объяснил я. — Звонят в квартиру. Хозяин спрашивает: «Кто там». Говорят: «Милиция». «И чего вам надо?», «Поговорить», «А, сколько вас?», «Трое», «Ну так и говорите между собой».

Штатский вежливо улыбнулся и, без приглашения проходя на кухню, поинтересовался:

— К вам можно, зайти? — и, оценив ситуацию, быстро глянул на меня в ожидании новой ухмылки. Потом добавил: — Извините, у нас совсем мало времени. Я следователь.

— Да, да, конечно, проходите, — заторопился я, пропуская в прихожую второго штатского. Участковый стался стоять на лифтной площадке.

— Вы знаете этого человека? — спросил он, показывая кодаковскую фотографию.

На снимке крупным планом было снято мертвое лицо с кровью на виске.

— Он что, мертвый? — спросил я, переведя взгляд с карточки на следователя.

— Убит, — кратко ответил он.

— В нашем доме? — поинтересовался я, начиная понимать причину милицейского визита. — Коммерсант?

— Вы его знаете? — не пожелал отвечать следователь.

— Не помню, кажется, такого в нашем подъезде я не видел.

— Может быть, ваша жена его знает? — спросил он, кивая на показавшуюся в дверях Ольгу Глебовну.

— Оля не жена и живет не здесь, — слегка замявшись, пояснил я. — Она у меня в гостях…

Оба мужчины заинтересованно и оценивающе посмотрели на девушку, одетую слишком откровенно по-домашнему. Оля немного смутилась, но я передал ей фотографию, и она с интересом начала разглядывать убитого человека.

— Может быть, вы слышали выстрел? — продолжал выпытывать следователь.

Я отрицательно покачал головой. Неожиданно в разговор вмешалась Ольга, кладя фотографию на стол:

— Я, кажется, слышала.

— Когда?

Я напрягся, но, слава Богу, на меня никто из милиционеров не смотрел. Сейчас девушка ляпнет, что это было перед моим возвращением из магазина, и у следователей появится масса вопросов.

— Точно не помню, наверное, в начале десятого. Я слышала какие-то странные хлопки. Вообще-то у нас громко работал телевизор.

То, что он очень громко работал, милиционеры могли убедиться сами.

— А вы ничего не слышали? — обратился молчавший до сих пор второй следователь ко мне.

— Он был в ванной, — вмешалась в разговор Ольга, не дав мне ответить, — мыл голову.

Теперь все посмотрели на мою мытую, еще до конца не высохшую голову.

— Если что-нибудь вспомните, позвоните в милицию, — сказал, вставая, старший милиционер, похоже, потеряв к нам интерес.

О том, где мы были во время убийства, было ясно из разговора, и он ничего не стал уточнять, чем мне очень помог — терпеть не могу врать.

Мы проводили незваных гостей в прихожую, и я попытался выйти вслед за ними на площадку, но мне помешал участковый.

— Воздержитесь от выхода из квартиры, — важно сказал старший лейтенант. — Здесь проводятся следственные действия.

Мне только удалось увидеть толпящихся у лифта людей. Я не стал начинать борьбу за свои гражданские права и закрыл за гостями дверь.

— Интересно, — задумчиво сказала Ольга, — этого человека перепутали с тобой, или они нас так путают?

Я неопределенно пожал плечами.

— Они подумали, что мы любовники, — игриво добавила девушка, имея в виду не бандитов, а милиционеров.

Что бы про меня ни думали, сейчас я был в полной прострации и не интересовался окружающими, даже симпатичными девушками.

Опять заболела голова.

— Вы не против, если я немного полежу? — спросил я гостью. — Что-то меня знобит, наверное, вчера простудился.

Кажется, Ольга Глебовна отметила про себя, что я опять перешел с ней на «вы», но никак этого не показала. Думаю, моя вежливая индифферентность девушку уже раздражала. Было похоже, что любовь к наркоману перестала владеть всем ее существом, к тому же, как и каждую женщину, ее волновало, сколько мужчин ею восхищается. Не из блудливости, а просто для порядка и самоутверждения. Однако, в таком физическом состоянии, в котором я пребывал, мне нечем было ее порадовать.

— Может быть, тебе принять какое-нибудь лекарство? — встревожено спросила девушка, разглядывая мое побледневшее лицо. — Или поставить горчичники. У тебя есть горчичники?

— Спасибо, — отказался я, — лучше просто полежу, а вы посмотрите какой-нибудь фильм.

Больше говорить у меня не было сил, и я ушел в спальню, закрыв за собой дверь. Оставшись один, я разделся, улегся в постель и опять повторил свой экстрасенсорный сеанс. Мне стало немного легче. Я с наслаждением вытянулся на кровати и спустя несколько минут заснул.

Спалось мне удивительно хорошо, и сны были какие-то необыкновенные: легкие и нежные. Отчего это происходило, я понял, когда начал просыпаться. Я спал не один. Оля не стала смотреть кино, а решила составить мне компанию. Она уютно устроилась в моей кровати и лежала на боку, спиной ко мне, мирно посапывая. Я же, оказывается, спал, крепко обнимая её, прижимаясь всем телом к мягкой, теплой женской спине. Моя бессознательная рука нашла, за что держаться, и это «что-то» было очень нежным, упругим и замечательным на ощупь.

Сначала мне сделалось неловко. Однако, убирать руку с девичьей груди я почему-то не спешил…

Мы, мужчины, довольно часто принимаем женские знаки доверия и дружбы за приглашение к действию, отчего случаются досадные недоразумения. Можно же предположить, что девушка не нашла свободного дивана и без задней мысли прилегла за компанию на широкую кровать. Впрочем, это предположение не выдерживало критики. Ладин халат, в котором ходила Оля, аккуратно висел на спинке стула, а белье лежало на сидении. Да и ничего похожего на одежду на ней не осязалось. Несколько секунд я еще пытался держать себя в руках, но когда они, эти секунды, прошли, понял, что мне с собой не совладать. Бережно, стараясь не разбудить и не сделать больно, я начал ласкать нежную, теплую плоть и, когда она ответила на ласку, вошел в нее, как мог глубоко, так что наш спящий тандем сделался единым.

Оля, не просыпаясь, по-детски всхлипнула и еще теснее прижалась ко мне. Началось что-то очень медленное, нежное, идиллическое и прекрасное. Наши встречные движения были замедленными и долгими. Все происходящее было затуманено не прошедшей дремой. Создавалось ощущение, что мы видим общий чудесный сон, так нереально и нежно было происходящее между нами…

— Хочешь чего-нибудь выпить? — спросила Ольга, когда мы, окончательно проснувшись, лежали рядышком, почти не касаясь друг друга.

— Пожалуй, — согласился я, — у меня есть приличный коньяк.

— Сейчас принесу, — нежным, воркующим голосом сказала девушка. — А я выпью «Мартини» с соком.

Оля, не одеваясь, ушла на кухню, а я начал размышлять о том, что свадьбы и похороны почему-то очень сексуально стимулируют свидетелей. В создавшейся ситуации неприятно было только то, что все случившееся происходило не вовремя. Я оказался на пике событий, и отвлекаться на любовный роман у меня не было ни времени, ни душевных сил. Приключение казалось милым, но, как подсказывал опыт, все, что касается эмоциональной сферы, простым не бывает. Ольга, бесспорно, девушка интересная, но у нее сейчас слишком много жизненных сложностей. Тем более, что у меня нет никаких предпосылок в нее влюбиться. Можно, конечно, попытаться удержать отношения на «достигнутом», но я не был уверен, что это устроит «партнершу».

— Выпить подано! — объявила Ольга, вплывая в спальню с подносом, уставленным рюмками и бутылками.

У нее, между прочим, хватило такта не начать с места в карьер обсуждать случившееся. К тому же, поставив на журнальный столик напитки, она забрала свои вещи и вернулась полностью одетой, как бы показывая, что в наших отношениях пока ничего не изменилось. Это говорило в пользу ее вкуса и воспитания.

— Давай подумаем, что делать дальше, — предложил я, тоже отправляясь одеваться в ванную комнату. — Выпить мы всегда успеем.

— Так ты думаешь, это убийство как-то связано с нами? — встретила она меня вопросом, когда я вернулся.

— Думаю, связано, тем более, что, когда я ходил за продуктами, мне показалось, что за домом следят.

— А как ты думаешь, кого это убили?

— Наверное, произошла ошибка. В нашем доме, сколько я знаю, никакие богачи и криминальные авторитеты не живут. Убитого я никогда раньше не видел, да и морда у него не бандитская, во всяком случае, на новых русских он не тянет.

— А я не успела ничего толком рассмотреть. По-моему, парень как парень… Как ты думаешь, милиция поймает убийцу?

— Понятия не имею. Если найдут мотивы или свидетелей, может быть, и поймают. Я об этом деле знаю ровно столько же, сколько и ты.

— Ну, не скажи… — протянула девушка и, как мне показалось, недоверчиво посмотрела на меня. Этот ее взгляд мне не понравился. Я, естественно, внешне ничего не показал, но в голове тут же закрутились подозрения. Почему Ольга сказала следователю, что когда слышала выстрел, я мылся? Почему она так долго сидела в туалете, словно давая мне возможность замести следы? Что она знает и о чем догадывается? Зачем, в конце концов, позволила соблазнить себя, вернее, сказать, соблазнила меня?

Вопросов ее взгляд вызвал много, вот только ответов на них не было.

— Интересно, — сказал я будничным голосом, — милиция уже уехала? Когда нам можно будет выйти из квартиры?

— Ты куда-нибудь собираешься? — встревожено спросила она. — По-моему, нам пока лучше из дома не выходить.

— Это я так, вообще, — ответил я и, открыв окно, выглянул во двор.

Основные силы правопорядка уже уехали. Во дворе стоял только патрульный «УАЗик», и около оставшихся милиционеров толпилось несколько теток.

— Я, пожалуй, схожу, посмотрю на место преступления. Все-таки в нашем доме не каждый день убивают людей, может, узнаю что-нибудь новое…

Не дожидаясь ответа, я отправился на лестничную площадку. Возле нашего входа в лифт никого не было. Тогда я выглянул на лестницу и наткнулся на хмурого участкового.

— Сюда нельзя, не положено, — остановил он мою попытку проникнуть на место криминальной разборки.

— Ой, как интересно! — раздался из-под моей руки нежный голосок. — А вы убийцу уже поймали?

— Это тайна следствия, — совсем иным тоном, приосанившись, ответил милиционер, глядя мимо меня. — Вы, кажется, из соседней квартиры?

— Так его здесь убили, и он тут лежал?! — почти с восторгом воскликнула Оля, протискиваясь мимо меня в «запретную зону».

— Да, вот тут место, где лежало тело, очерчено медом, — охотно пояснил старший лейтенант, разом теряя всю свою недоступность, — да вы проходите, смотреть можно, только ничего не трогайте.

— А кто его убил, уже известно? Он из нашего дома? Ой, тут кровь! — тараторила Ольга, очаровательно улыбаясь милиционеру. — А вам одному стоять не страшно? Я бы не смогла, я ужасная трусиха, а вдруг убийца вернется! Говорят, они всегда приходят на место преступления!

Старший лейтенант, которого какой-то идиот-перестраховщик заставил охранять пустую лестничную площадку, похоже, изнывал от скуки. Появление красивой женщины его вдохновило, а так как к «тайнам следствия» его и самого вряд ли допустили, он начал фантазировать на криминальную тему. Нужно сказать, что получалось у него довольно правдоподобно. Повторяя путь следствия, мы втроем все снова внимательно осмотрели. Было похоже на то, что я со своим «Вальтером» дал маху. Хотя, с другой стороны, мой выстрел помешал бандиту прицелиться, и теперь он, а не я, лежит в морге в ожидании медицинской экспертизы.

Что меня спасло, понять было трудно, даже мне, знающему подоплеку дела. Скорее всего, мне просто невероятно повезло, а киллеру так же невероятно не повезло. Его убила собственная пуля, попав после рикошета точно в висок. Сначала она ударилась в противоположную стену, срикошетила об пол, потом об потолок и стукнула бедолагу точно в височную кость. Следы ее касания на свежевыкрашенных стенах и потолке были ясно видны и понятны без баллистической экспертизы. Следствие это сразу же выяснило. Милицию, оказывается, больше интересовали не причины смерти, а личность убитого и то, зачем он ошивался с оружием на нашей лестнице.

С моими двумя выстрелами участковый тоже более-менее разобрался. Оказалось, единственное, что всех участников следствия и его самого волновало — это отсутствие одной пули и второго участника преступления.

То, что погибший наемный убийца, было понятно по его пистолету «иностранного производства» с глушителем и нитяным перчаткам на руках. Однако, нетипичность преступления заключалась в том, что на месте происшествия не оказалось пострадавшего.

Пока, изображая из себя любознательного лоха, я, осматривая следы от пуль, задавал дурацкие вопросы, лейтенант охмурял Ольгу детективной романтикой, не забывая рассматривать то, что было видно под ее легкой одеждой. Девушка же очень натурально охала и ахала, глядя восхищенными глазами на скромного, мужественного Шерлока Холмса.

Осмотрев все, что меня интересовало, я попытался увести ее домой, но это не сразу удалось. Ольгу чрезвычайно заинтересовали мелкие подробности и частности расследования. Меня же интересовало только одно: отпечаток моей руки на поручне лестницы, оставленный в тот момент, когда я шарахнулся от убийцы. Спросить у участкового, проводилась ли дактилоскопическая экспертиза поручней, я, понятное дело, не мог. Оставалось гадать, не попала ли моя рука в милицейскую картотеку. В принципе, в этом не было ничего криминального, всегда можно найти правдоподобное объяснение, почему я «гулял» по лестнице, да и идентифицировать меня по отпечатку ладони будет сложно за отсутствием у властей дактилоскопического образца — не станут же отбирать отпечатки пальцев у всех жильцов дома. Однако, мне, по понятным причинам, вообще никак не хотелось светиться в этом деле.

— Никогда не думала, что милиционер может быть таким симпатичным! — заявила Ольга, когда мы вернулись в квартиру.

— Мне он тоже понравился, только непонятно, почему такой парень служит участковым инспектором. Ему прямая дорога в сыскари…

— Да, да, конечно, а как ты думаешь, он женат? — поинтересовалась девушка, что после недавнего постельного инцидента, было, по крайней мере, неэтично.

Вот уж действительно, кто о чем, а вшивый о бане.

— Понятия не имею, обручального кольца я не заметил. Ты есть хочешь? — спросил я, чтобы перевести разговор на другую тему.

— Хочу, — задумчиво ответила Ольга, глядя на меня «волнующим взглядом».

— Тогда нужно что-нибудь приготовить…

— Хорошо, приготовь, — легко согласилась девушка и загадочно улыбнулась.

Вообще-то, я, когда говорил о готовке, имел в виду совсем другой поворот событий. Однако, Ольга неожиданно впала в мечтательную прострацию, и я, подавив слабый укол ревности, сам отправился на кухню. Соорудить обед без изысков дело несложное, но всегда приятнее, если это делает кто-то другой.

— А как ты думаешь… — опять поинтересовалась Ольга, возникая на кухне все с той же загадочной улыбкой. Договорить она не успела, вопрос прервал вежливый, даже какой-то робкий звонок в дверь.

— Я сама открою! — почти трагически воскликнула девушка, бросаясь в прихожую.

Я отложил в сторону нож и недочищенную картофелину и пошел следом за ней.

— Простите, пожалуйста, что беспокою, не будете ли вы так добры, мне собственно, немножко воды, — умирающим голосом пролепетал старший лейтенант.

— П-проходите, — зардевшись как цветок мака, пригласила участкового милая хозяйка, распахивая настежь дверь.

— Да, нет, что вы, не хочу вас беспокоить, просто подумал, если не трудно, мне собственно… — начал мяться в дверях милиционер.

— Заходите, лейтенант, — поддержал я Ольгу, — что вам торчать на площадке, вам минералки или сока?

— Да мне, собственно, все равно. Мне так неудобно вас беспокоить, — опять начал путаться в словах инспектор.

— Мне тоже. Кстати, сестра интересуется, вы женаты?

Задавая этот бестактный вопрос, я никак не предполагал, что он вызовет такую бурную, взрывную реакцию.

Ольга вначале онемела от возмущения, только вспыхнула до самых плеч. Потом у нее из глаз хлынули слёзы:

— Как ты можешь! — закричала она сквозь внезапные рыдания. — Я не спрашивала! Как ты… как тебе не стыдно! Я ничего такого не говорила! Я не знала, что ты такой! — последние слова она прокричала из спальни, куда убежала, заливаясь горькими слезами.

— Я, нет, я не женат!

— Как тебе не стыдно!

— Сестра! А я думал!

— Нет, я ничего такого не говорила! — одновременно с выкриками Ольги бормотал участковый, затравленно озираясь по сторонам и всем существом стремясь вслед за обиженной девушкой. Было похоже, что я присутствую при рождении большой любви с первого взгляда.

— Вот вам стакан сока и приходите через сорок минут обедать, она, думаю, к этому времени успокоится, — буднично сказал я.

— Я на посту, нам не положено, так она ваша сестра, а я-то подумал, — выдал мне целый блок информации милиционер.

— Попросите патрульных вас подменить, они все равно без дела болтаются во дворе. Так мы вас ждем, — сказал я, запирая за неженатым участковым дверь. Честно говоря, я даже не предполагал, что в наши дни в Москве можно встретить такие трепетные сердца!

Ольга между тем громко рыдала в спальне, перемежая всхлипывания, стонами и нечленораздельными выкриками. Я пошел ее утешать.

— Как ты мог?! — закричала она, увидев меня.

— Он не женат, — хладнокровно сообщил я.

— Ты меня предал! Я не думала, что ты такой!..

— А вот я думаю, что если ты не прекратишь истерики, то у тебя будет жуткий вид, а лейтенант придет к нам через сорок минут обедать.

— Я все рвзно не выйду, и не надейся! Если ты думаешь…

— Что вы через две недели поженитесь, — договорил я за нее.

— С чего это ты решил? — заинтересовалась девушка, невольно сдерживая всхлипывания.

— С того, мне кажется, что у вас с ним любовь с первого взгляда.

— Правда?!

— Одна правда, и ничего, кроме правды.

— А обед уже готов?

— Будет готов, если ты мне поможешь.