"Цвет" - читать интересную книгу автора (Васильев Сергей Викторович)

2. Тсаворит

Отпроситься у Глеба Сергеевича оказалось просто.

– В отпуск, значит? Угу. Правильно. На полный срок, стало быть? Полгода у тебя. Оплата будет.

Ничего, и без меня справятся. Маяк уже почти стоит - через день-другой наладка начнется, потом - испытания. А у меня - дела. В прошлом копаться.

Здание администрации на Тсаворите мало чем отличалось от подобных на других планетах. Незаметность, которая бросалась в глаза на фоне окружающих строений. Никаких архитектурных изысков, нейтральная расцветка желтоватого тона, бронированные поляризованные окна, стандартная вывеска у входа: "Добро пожаловать". И никого вокруг. Запустение. У людей нет вопросов к власти. Власть держится в рамках.

Тем лучше. Разбудим их сонное царство. Дадим им возможность поработать и оправдать получаемые от населения средства.

Я открыл наружную дверь и остановился в тамбуре. Стандартная процедура опознания и сканирования. Звонок и зеленая надпись над внутренней дверью: "Проходите".

Прошел и почти сразу ткнулся грудью в металлоидную полупрозрачную стену от пола до потолка, радужно отсвечивающую электромагнитной защитой.

Силовой барьер - к чему он здесь? Могли бы и убрать - энергию б сэкономили. Кому здесь придет в голову нападать на губернатора и его секретаря? Тсаворит - спокойный мир.

Теперь направо. Лабиринт. Два поворота, чтоб лишить возможности поставить энергетическую пушку и прозрачное окошечко с надписью над ним: "Дежурный администратор".

Милое пустое личико внутри, ожидающее, когда же наконец посетитель приступит к изложению своей просьбы. Посетитель молчит и пристально смотрит ей в глаза. Девушке становится неуютно. Она сначала вертит головой, потом смотрит вниз, наверно, на зеркальце, и, не найдя дефектов в своей внешности, решается спросить:

– Вы по какому вопросу?

Не стоит доводить ее до нервного срыва.

– Хочу получить данные о родителях.

– Зачем они вам?

– Это секретная информация? - я поджимаю губы, выказывая недовольство.

– Нет, что вы, - заученно улыбается девушка, стремясь исправить оплошность, - проще, наверно, было бы спросить их самих? Да?

– Наверно. Выдайте файл.

Девушка нервно тычет в смарт-панель, пробегается по списку и выводит на вирт-экран досье на моих родителей. Активирует разрешение на копирование и использование текущей информации и машет рукой, чтобы я поторопился.

Щелкает мем-карта, подтверждая запись с экрана, и я киваю девушке. Та корчит приветливую рожицу, пряча за ней профессиональное презрение ко всем, непричастным к ее службе, и включает табло "Следующий". Весьма любезно, особенно, если учесть, что в приемной никого больше нет.

Ничего, потерпит. Я еще собираюсь воспользоваться общественным терминалом - а он стоит прямо перед ней, только с этой стороны барьера.

Имена, отчества, фамилии. Места рождения. Мир происхождения - Земля. Учеба. Технический колледж. Специализация - системы биологической очистки. Стажировка. Второе образование - геноинженер. Направление на Тсаворит. Работа в биологической миссии. Фиксация брака. Рождение сына. Оставление места работы без уважительной причины. Увольнение.

Как всё одинаково. Что у отца, что у матери. Достаточно прочитать одно досье - настолько они похожи. Различны лишь имена и отчества. И что нового для себя хотел я найти здесь? Остается задать прямые вопросы и получить на них ответ.

Запрос:

Прошу предоставить информацию о местонахождении Манжос Лидии Ивановны и Манжос Константина Игоревича. Последнее известное местопребывание - планета Тсаворит.

Ответ на запрос: Данные отсутствуют.

Запрос:

Прошу предоставить информацию об аренде на имя Манжос Лидии Ивановны или Манжос Константина Игоревича малого космического шлюпа класса "блоха" на планете Тсаворит в 26 году локального летоисчисления.

Ответ на запрос: Код доступа - "недоступно".

Повторный запрос:

Уточнение предоставленной информации: являюсь прямым наследником вышеупомянутых лиц.

Ответ на повторный запрос: Существует запрет класса "А" на передачу данной информации Илье Константиновичу Манжос по указанию департамента внешних контактов. Просим выйти из системы.

Замигала красная лампочка, и на вирт-экране возник косой красный крест. Я вытащил мем-карту из контакта и встретился с напряженным взглядом администраторши. Она явно пыталась сопоставить предупреждающий сигнал и личную информацию обо мне, выявленную в процессе опознания.

– Вы хотели получить запретную информацию? - она всё же спросила, когда я проходил мимо ее окошка.

Я остановился и вежливо ответил:

– Хотел. Но не получил.

– Какого рода информацию?

– Личного рода. А что?

– Моей обязанностью является сообщить вам, что вы поставлены на заметку. При повторении фактов подобного рода, вы можете быть изолированы и отправлены на принудительные работы сроком до двух месяцев.

– Ждите, - буркнул я.

– Что-что? - девушка не ожидала подобного ответа, и все заготовленные сентенции о должном поведении члена общества вылетели у нее из головы.

Придется пояснить.

– Я обязательно буду стремиться получить данную информацию тем или иным способом. Так что принудительные работы - не за горами. Если поймаете, - я подмигнул девушке.

– Так вы этот, рецидивист, да? - администраторша округлила глаза.

Не стоит ее разочаровывать.

– Вы догадались? Ну, кто еще будет пользоваться общественным терминалом для получения личной информации в присутствии такого небесного создания, как вы?

Девушка захлопала ресницами, скромно улыбнулась и чуть зарделась. Чувствуется, что к комплиментам привычна.

– Я должна сообщить о вас Герберту. Подождите, пожалуйста, - она переключила экран на внутреннюю связь и вызвала кабинет губернатора.

– О! Йа, йа, конечно! Старый рецидивист всенепременно дождется! - сказал я, изображая немецкий акцент, как я его представлял.

Девушка сказала несколько слов, напряженно выслушала инструкции - всё без звука - сработала система конфиденциальной защиты, и открыла мне проход в барьере.

– Вас ждут.

А вот никуда я пока не тороплюсь. Можно и с губернатором поболтать.

– Садись, Илья. Семьей интересуешься? Не поздновато ли?

– Интересуюсь. В самый раз.

– Не ершись. Не я запрет поставил, сам понимаешь, - Герберт провел ладонью по гладкому черепу. - После твоего отлета много чего было, ты, небось, не знаешь.

– Не знаю. Расскажи.

– Какой-то ты злой, - губернатор поморщился, - я помочь хочу. И тебе в том числе.

– Интересный способ.

Герберт помрачнел.

– Не хочешь на контакт идти - твое право. А на мне пятьдесят тысяч душ. Так что если выбирать между их спокойствием и твоим, ты сам понимаешь - что я выберу.

Не для того же шел, чтоб ругаться. Сейчас никакая информация лишней не будет. Я опустил глаза и сказал:

– Я послушаю.

Не думаю, что своим деланным смирением улучшил настроение Герберта, но гнать взашей он меня не стал.

– Подойди сюда, - он поманил меня к панорамному окну почти во всю стену. Сейчас оно было настроено на тридцати-процентную видимость, и пейзаж казался размытым зелено-золотистым пятном.

Губернатор пощелкал переключателями, регулируя контрастность, видимость, угол зрения, детализацию, и кивнул: "Смотри".

Посмотреть, конечно, было на что.

Справа - прекрасный зеленый мир, с шелестящими на ветру широкими хризолитовыми листьями, мягкой травой, свистящими берилловыми цвиррами и изумрудными белками, беспрестанно скачущими вверх-вниз.

Слева - тот же мир. Мрачные демантоидовые сосны, вымахавшие на невероятную высоту, прямые и извилистые дорожки, посыпанные серым песком, низкая травка, нехотя шевелящая усиками.

И невероятно четкая граница между отрицающими друг друга двумя частями одного мира. Начинающаяся как будто под окнами администрации и уходящая к горизонту по широкой дуге. Я словно находился между слоями малахита - зеленого и черного.

– Кто сделал? - очень тихо спросил я.

– Не знаю, - губернатор пытался подыскать правильные слова. - Я тоже улетал, как и ты. Десять лет, как вернулся. Всё это без меня произошло. Меня на восстановление, собственно, поставили.

– Восстановил?

– Ты же видишь, - недовольно ответил Герберт. - А экономику - да.

– Смерть в чистом виде, - высказался я о пейзаже, не дающем оторвать глаз от себя. - Окна не перенастроить?

– Это укор. В данном случае - мне. Не воссоздать в прежнем виде. Деревья - не натуральные. Генетические модификанты.

– Зачем? - с тоской спросил я.

– Ты хотел бы увидеть мертвую плешь?! - неожиданно взорвался Герберт. - Да. И такое название года два в ходу было. Там ничего не росло. Даже белки не забегали. Ты думаешь, я не спрашивал? - предупредил он мой вопрос. - Меня поставили перед фактом. Распишись и приступай к работе. Дел столько навалилось, что не было места пустому интересу о природе пустыни. Это на Тсаворите-то! Причем, захватывающей и жилую зону. Что мог - сделал.

– Не верю, чтоб не интересовался, - усмехнулся я. Герберт всегда слыл излишне любопытным.

– Пару раз. Запрет класса "А". Даже для меня. Вот и гадай - где мы живем. Какая гадость здесь была. И не осталась ли она до сих пор.

М-да. А ему не позавидуешь. Человек, обличенный властью и не могущий этой властью воспользоваться для получения возможно жизненно-важной информации. Я - так, любитель. Плюнули в лицо отказом - утерся и пошел своей дорогой. Герберт же действительно за всех отвечает.

– Узнаю - поделюсь.

Губернатор расплылся в улыбке, становясь похожим на того тинэйджера, с которым мы могли подбить ребят, наплевать на уроки, свалить и махнуть на карьеры купаться. Тогда я уже жил в интернате. Он был практически единственным, кто не желал разделять по общепринятому признаку: мы - живущие в семьях, они - живущие скопом.

Правильный человек.

Таким и остался.

Я радушно попрощался - от неприязни не осталось и следа, миновал силовой барьер, в очередной раз подмигнул администраторше, невнятно сообщив ей, чтоб она меня непременно ждала, и вышел на улицу.

План действий не то чтобы разваливался, но откорректировать его следовало.

Ни один терминал мне ничего не сообщит - запрет "А"-класса мне не обойти. Есть знакомые, которые смогли бы, но пока не стоит - оставим на крайний случай. К тому же до них быстро не доберешься.

Ладно. Не хотят официально, будем другие пути искать. С людьми поговорим. Начнем, пожалуй, с биологической станции - последнего места работы родителей.

Здание биостанции ничуть не изменилось: всё та же форма капли в состоянии покоя, наверченные вокруг широкие полосы палевой расцветки, стойки глушителей жизни. Когда я был маленьким, всё никак не мог понять - зачем стоят эти странные палки. И кем работают папа с мамой. Отец терпеливо разъяснял, что они с мамой изучают разных животных и растений.

"Живых?" - уточнял я.

"Живых".

"Вы сначала их глушите, а потом изучаете?"

"Вовсе нет", - сердился отец.

"Тогда зачем?"

"Это же чужие. Они просто не подходят сюда и не мешают нам работать".

Я надолго задумывался - что за чужие. Ведь и цвирры, и белки - это всё свои. Вон, как прыгают, чуть ли не на голову. Потом отвлекался, забывал - находилась сотня других, более интересных дел, которые надо было срочно сделать.

Это были мои дела

А у родителей - свои, не менее значимые для них…

Станция стояла так, что создавалось впечатление, будто она - центр, от которого и начал расти город. Доля истины в этом была. Но мне всегда казалось это неправильным. Нарочитое выпячивание чего-то одного - всегда ущерб для другого. Главное - люди. А строения - всего лишь место, где они могут находиться.

Я свободно прошел на станцию - охранный комплекс лишь пискнул, пропуская меня. Но куда идти внутри? Спрашивать работников, иногда проходящих мимо, как-то не хотелось. Хотелось осмотреться, почувствовать себя здесь своим. Пусть не винтиком их био-машины, но и не песчинкой, попавшей между точно пригнанных шестеренок.

В холле мое внимание привлек небольшой зимний сад. Растения, нескладно растущие за прозрачной загородкой, выглядели чахлыми и замученными. Неровные толстые стволы, покрытые разнообразными колючками, белые и красные цветки отталкивающего вида, каменистая почва под растениями. Что за опыты они проводят над несчастными растениями, видоизменяя их до полной неузнаваемости?

Я поспешил отвернуться. И тут же мой блуждающий взгляд сфокусировался на человеке в униформе сотрудника биостанции - Евгении Кивинове, лаборанте, как значилось на нагрудной голографической карточке. Он целенаправленно шел ко мне.

– Вы хотите устроиться на работу? Отдел кадров в соседнем здании.

– Не хочу. С чего вы так решили?

Лаборант смутился.

– Ну, вид у вас какой-то ищущий. Судя по возрасту, знакомых среди персонала у вас быть не может, - тут он смутился еще больше, сообразив, какую бестактность сказал.

– А родственник? Сын, например?

– Если вы назовете его фамилию, я подскажу - где искать.

– Не назову, - усмехнулся я. - Меня интересуют люди моего возраста и старше.

– Таких не помню, - растерялся юноша.

– Ничего. Я сам поищу.

– Это невозможно! - с жаром возразил Евгений. - Во-первых, вас всюду и не пустят. Во-вторых, многие сейчас отсутствуют: часть - на полевых, часть - дома, отдыхают. А в-третьих… в-третьих, проще спросить в справочном.

– По внутренней сети? У меня нет допуска.

– Ну, могу я посмотреть, - юноша решил загладить свои неловкие слова, сказанные в начале разговора.

Он подошел к служебному терминалу, присел на круглый табурет, ввел пароль и набрал запрос.

– Критерий поиска?

Я посмотрел Евгению через плечо.

– Пожалуй, лиц не моложе двадцатого года рождения. Локального летоисчисления, разумеется.

"Лица, соответствующие приведенным критериям, в штате биологической станции отсутствуют", - тут же выдала ответ справочная.

– Я же говорил! - радостно сообщил лаборант, повернувшись ко мне.

Плохо. Сразу расхотелось прикидываться вежливым и приветливым. Но ведь не могу же я уйти просто так!

– А нельзя ли узнать о бывших работниках биостанции? - чуть заискивающе попросил я.

– Почему нельзя? Можно! - юноша перестал чиниться и уже воспринимал меня, как своего приятеля, которому делает небольшое одолжение.

Тем лучше.

– Современное место жительство нужно? - уточнил он, не отрываясь от вирт-экрана.

– Конечно.

– Что-то на удивление мало, - несколько растерянно сказал Евгений. - Правда, я искал тех, кто живет на Тсаворите…

– Именно они и нужны, - перебил я и принужденно улыбнулся.

– Ага. Двое их. Лю Вэй, он в Бэе живет, и Виктор Степанович Постников - в Хвойном.

– Здорово! - я действительно обрадовался.

– Не знаю, как с Лю Вэем, а с Постниковым невозможно контактировать, - скептически сообщил юноша.

– Да?

– Мы как-то с ребятами пошли его навестить. Ну, там как раз пятидесятилетие основания колонии отмечали. Постников же с первой партией колонистов высадился. Так он даже калитку не открыл, не то, что дверь. Написал на экране, что просит не беспокоить, и разряд пустил над забором. Мы всё сразу поняли.

Я помолчал. Ну, не был учитель таким раньше! С Лю, конечно, можно увидеться, вспомнить прежние деньки. А надо ли? Вон, с Пашкой встретился и что? Сказали пару слов и разбежались. Виктор Степанович - другое дело. К тому же, Хвойный практически рядом с городом. А Бэй - на другом континенте.

– Рад, что помог, - разулыбался Евгений. - Вы еще заходите, поговорим о разном. А то с нашими только о работе и можно. Кстати, как вас зовут? Я на вас пропуск выпишу.

– Илья Манжос.

Было довольно занимательно видеть отвисшую челюсть у лаборанта.