"Цвет" - читать интересную книгу автора (Васильев Сергей Викторович)3. ТсаворитЯ чуть тронул рукой калитку, и она медленно распахнулась. После разговора с Евгением иначе, чем приглашение, не расценишь. И дверь в дом Виктора Степановича оказалась незапертой. Я уже и отвык от такого. Да и стоит ли привыкать? Наедут туристы, а вслед за ними - всякая шушера. Спокойной жизни - конец. Хотя, возможно, всё это мимо меня пройдет - от разговора с Постниковым зависит. Никто мне не встретился - ни в прихожей, ни в гостиной, ни в спальне. Виктор Степанович сидел на кухне, куда я заглянул в самом конце моих странствий по его дому. – Илья? Ну, здравствуй! - сказал он почти приветливо. – Здравствуйте, Виктор Степанович, - во рту пересохло, я облизал губы и сглотнул. – Что веселого скажешь? – Веселого? Ничего. – А я думал - решил проведать старика, развлечь его, - Постников сощурил левый глаз и постучал ногтем по висящей на магнитных подвесках столешнице. Я смутился. Некрасиво поступаю. Действительно, со своими проблемами пришел, а о самом Викторе Степановиче и не подумал. Мало ли ему помочь надо. Или просто недосуг ему в чужие дела вникать. – Извините, Виктор Степанович. Может, вам помочь чем-нибудь? – Да всё у меня есть, - грустно и с некоторым отвращением сказал Постников. - Ничего не надо. Рассказывай, с чем пришел. – Хочу о родителях узнать. – А что - в информатории нет данных? - удивился учитель. – Общие - есть, - я пожал плечами. - Но мне этого мало. Вы же помните их, да? Почему они улетели? Что-то произошло? И где их можно найти? Постников задумался. Отвернулся от меня и посмотрел в окно. Ничего особенного там не было: деревья, трава, насекомые какие-то. Но он смотрел очень внимательно, как будто ища ответ на мой вопрос. Не нашел. – Я ничего не помню. И не хочу помнить. И тебе не советую. – Мне надо, - только и смог сказать я. – Надо, надо… всем всё надо. Одному мне уже ничего, - он вытащил из пачки папиросу, чиркнул ею по столу и закурил. Глубоко вдохнул, привычно кашлянул, посмотрел на меня и выпустил дым в сторону. – Тогда ответьте мне, и я уйду. – Куда ты пойдешь, куда? Ты хоть понимаешь, во что ввязываешься? Эх, Илья! - Постников сильно затянулся и сипло закашлялся, морщась. – Вы болеете? - поинтересовался я. – Ага. Старостью. И ленью. Вот только склероз никак не наступит, - Виктор Степанович усмехнулся своей шутке. - Впрочем, ты вправе знать. Я провожу тебя на биостанцию. – Я там уже был. – Был? И с кем разговаривал? Там нормальных людей и не осталось. Не разговаривать надо. Смотреть. Подожди меня в саду - соберусь. Как все любят всякую таинственность напускать. Неужели сложно без обиняков ответить на элементарный вопрос? Ну, забыл, допустим, что-нибудь - понятно, с кем не бывает. Я вот тоже не помню, что тридцать лет назад было. В вышедшем из дома подтянутом, переодевшемся в униформу мужчине с трудом узнавался бывший учитель. Он запер дверь, резко мотнул головой, приглашая идти за ним, и, не оборачиваясь, направился в сторону биостанции. Наверно, Постников всё же знал, что делал и куда меня вел. К биостанции мы подошли не то, чтобы тайно, но с противоположной от главного входа стороны. На мой недоуменный взгляд Виктор Степанович ответил: – Тут следят меньше. Служебный вход, всё-таки. Да и пройти легче, куда нам надо. – Вам виднее, - обреченно выговорил я. Нежелание что-либо делать и беспричинная апатия навалились на меня. Только целеустремленность Постникова еще взбадривала. Но чувствовалось, что это ненадолго. Голос Виктора Степановича глухо бубнил, словно сквозь одеяло, все предметы выглядели слегка размытыми, а некоторые даже раздваивались. Веки разлеплялись с трудом. Вот остановлюсь, прислонюсь к стеночке, глаза закрою и спать… Жесткий удар локтем в бок на секунду привел меня в чувство. – Фильтры вставь, - учитель подал мне два мягких пористых шарика. - Ой, как мне это не нравится. Подожди здесь - я переговорю кое с кем. Я остался один в длинном коридоре, в который непонятно как и когда попал, с фильтрами в носу и с полным непониманием происходящего. Заболела голова, и захотелось присесть. Я поискал на что, но коридор был пуст, даже стандартных мусоропоглотителей не стояло. Вот же ученые! О простых людях совсем не думают. С другой стороны - здесь посторонних и не должно быть. Наверняка для своих в каждой комнате и стулья есть, и кресла, и лежанки какие-нибудь. Сейчас зайдем и попользуемся… Толкнувшись в одну дверь, выходящую в коридор, потом в другую, я отыскал незапертую и ввалился туда с чувством уверенности в своих действиях. В лаборатории находился всего один человек. Он стоял спиной ко мне и не подумал повернуться, чтобы узнать - кто его побеспокоил. Наоборот. Чуть ли ни радостно он сказал: – А! Пришел! Наконец-то! Давай, сразу начинай. Тумблеры G-7 и G-8 - на ноль. Напряжение выравнивай… Я рефлекторно послушался уверенного руководящего голоса и что-то повернул на ближнем управляющем стенде. – Ты что? Идиот?! - взревел мужчина и обернулся. Но гнев почти тут же сменился недоумением, когда он понял, что не знает меня. Он зашарил руками по своему стенду, беспорядочно задевая сенсорные клавиши, наконец, нашел нужный переключатель и высветил вирт-экран идентификации с моей голограммой в углу. Прочитал текст под ней и судорожно замахал руками: "Сгинь, пропади!" Я выскочил в коридор. Да, неприятная ситуация. Помешал человеку работать. Может, даже испортил ему опыт или что он там делал. Хотелось извиниться и загладить вину. Не получилось. Из-за двери буквально выскочил Постников. Тут же коротко рявкнула сирена, и поперек коридора самопроизвольно развернулся вирт-экран, высвечивая надпись на пурпурно-красном фоне: "Биологическая опасность первой степени". Виктор Степанович выглядел нехорошо. Морщился, вчитываясь в слова, хотя там и читать-то было нечего. Нет, не мог учитель растеряться - не таков он. – Что происходит? – Не знаю, Илья. Ты же видишь. Тревогу объявили. Биологическую. Первой степени. – Это что значит? – Герметизация на неопределенный срок - до устранения опасности. – Что за опасность? - я упрямо задавал вопросы, всё еще не понимая, почему Виктор Степанович так побледнел. – Не скажут… Пошли, - Постников потянул меня за рукав. – Но куда? - я остался на месте. – Эти молодые кретины не понимают, с чем им придется столкнуться. Секретность, видишь ли. А если еще их опыты удачны - то вообще не знаю, что будет, - Виктор Степанович чуть подумал. - Да, наверняка удачны. Иначе она б не вырвалась. – Да кто она?! - компенсационный гель непонимания всё больше сгущался вокруг меня. – Увидишь, - криво усмехнулся Постников. - Если доживешь, - и мрачно хохотнул. Он целеустремленно и быстро двинулся куда-то к центру станции. Я поспешил за ним - остаться один на один с неизвестной опасностью мне не улыбалось. – Мы куда? – Самое опасное место - около боксов, - сказал мне Виктор Степанович, не оборачиваясь. – А где это? – Дойдем - увидишь. – Это что - мы прямо туда идем?! Не понял… – Ты много чего не понимаешь, Илья. Это временно. Все коридоры биологической станции, когда мы проходили по ним, были пусты. – Прячутся. Смешные, - прокомментировал Постников. Я злился на учителя, на губернатора, на Пашку, подсунувшему мне машину времени, на неизвестную опасность, о которой мне даже не положено знать. На себя, в конце концов. – Скоро еще? Виктор Степанович с силой потянул на себя высокую металлическую дверь – Ага, дошли. Ну, что, гостем будешь, - Постников приглашающее махнул, и я проскользнул вслед за ним. Огромной высоты и ширины стеклянная стена, разделенная на ячейки узенькими синими полосками. Приглядевшись, я заметил, что каждая ячейка уходит вглубь, и внутри что-то находится. Сделав несколько шагов ближе к стене, я смог прочитать одну из маленьких табличек, прилепленных в нижнем углу ячеек: "Шандар. Поколение 5. Ген. мод. 14". Я оглянулся на Постникова. Он с ненавистью смотрел на ячейки, перебегая глазами от одной к другой, наклонившись вперед и сжимая кулаки. Если бы мог, учитель бросился бы к стене и попытался разбить ее кулаками. Совершенно бессмысленное занятие - наверняка стоит мощная защита, а стеклопласт, к тому же, весьма прочный материал. – Смотри, - сказал Постников, - верхняя ячейка пуста. Она действительно вырвалась из бокса. На мой взгляд, ячейки не отличались одна от другой. И что там находится внутри каждой, я не понимал: какие-то желеобразные сгустки разных цветов и прозрачности. – Здесь где-то были демонстрационные записи - сейчас ты всё поймешь, - Виктор Степанович включил вирт-экран, набрал команду и удовлетворенно-зло продолжил. - Сейчас-сейчас. Изображение замигало, потом выправилось, и сквозь потрескивание я услышал глухой голос: – Тридцать девятый год. Семнадцатое число ноль третьего месяца. Это на случай, если картинка будет барахлить. Серега, поверни камеру. Нормально. Это лес. Вернее, то, что от него осталось. Приблизь. Я видел абсолютно голую песчаную поверхность без малейшего следа растительности. Камера слегка подрагивала - оператор не мог унять дрожь в руках. – Как видно, пустыня распространяется вширь, - комментатор всё не мог успокоиться. Да, прямо на глазах вдруг рухнула громадная демантоидовая липа. Упав, она несколько секунд подрожала и исчезла. – Что же это, Серега, а? Оператор молчал. У него не было объяснений. – Сходить что ли, поближе посмотреть? Ты снимай, а я сбегаю, гляну и сразу обратно. Мужчина вышел из-за камеры и осторожно пошел к расширяющемуся пустынному кругу. Он вполне спокойно приблизился, встал у зеленого края и наклонился вперед, видимо, чтобы рассмотреть происходящее за границей жизни. Потом протянул руку, дотрагиваясь до песка. Его ладонь встретила что-то невидимое и упругое. Мужчина потянул руку к себе, но его не пускало. Он дергал руку, а его затягивало внутрь мертвого круга. Потом резко рвануло, и он пролетел несколько метров, перевернулся в воздухе и впечатался спиной в невидимую наклонную плоскость. Поверхность под ним помутнела, забагровела, а мужчина стал словно таять. Казалось, он борется, но это бурлила поверхность под ним. Всё же ему удалось оторваться. Он сделал несколько шагов к оператору, но внезапно растекся студенистой массой, которая поглотила участок зелени под ней. Неприятное и отталкивающее зрелище. Виктор Степанович выключил изображение. – Понял? – Чем ее можно убить? - это был единственный вопрос, который меня сейчас волновал. – Её? Их. Ты забыл, что она размножается. И очень быстро. – Чем быстрее мы займемся этим, тем скорее уничтожим! – Ну-ну. Оптимист. Ты сначала увидь ее, а потом уничтожай. – Тогда почему мы здесь?! Пошли! - я был вне себя. – Остынь, Илья. Твои трепыхания просто бессмысленны. Пока у нее будет пища - она будет размножаться. Мы изолированы только от внешнего мира - внутренние помещения невозможно герметизировать. Знаешь, это весьма простой способ избавляться от непрошенных свидетелей. Я чуть не ударил учителя по лицу. Мне не хотелось такой правды. Постников не обратил внимания на мою реакцию и продолжал: – Ты год видел? Это второй случай. Первый был в двадцать шестом, когда тебе девять лет было, да? – Еще бы забыть, - я злился: собственно, как раз о том, что случилось в двадцать шестом, я и хотел узнать. – Она тогда практически неподвижной была - далеко не убежала, отыскали. Второй раз серьезней: к тому моменту ее научили двигаться и поглощать любую органику, а не только животного происхождения. – Научили? – Генетические модификанты. – Гады. – Это наука. Ты не понимаешь. – Куда уж мне! - меня бесила эта уверенность ученого в необходимости своей работы. – У нее есть много и полезных качеств. – Ну, разумеется! Как же без них! Кстати, это не генные инженеры там орут? Виктор Степанович замолчал и прислушался. Человеческий вой нарастал. Начинал кричать один человек, подхватывал другой, потом третий - и так расходящимися волнами. – Слышишь? - спросил Постников, будто не я обратил его внимание на крики. Вопли затихли, словно последнему человеку заткнули рот или перерезали горло. – Уже нет, - хотелось тоже завыть, но толика черного юмора еще удерживала меня от утраты чувства реальности. – Вот теперь пошли. После насыщения у нее должна быть стадия покоя. По крайней мере, у природных объектов было так. И мы пошли. Обратно. Странное хождение. За всю дорогу мы так никого и не встретили: ни живого, ни мертвого. А, судя по крикам, погибшие имелись. Ну не могли же они исчезнуть! – Могли, - равнодушно ответил Виктор Степанович, - но все в лабораториях закупорились, а там вентиляция общая. Так что шандар их там пожирает. Я сглотнул. Ничего себе перспектива - быть съеденным так, чтоб от тебя даже следов не осталось. – Следы останутся. Она металл не переваривает. – Радуете вы меня, Виктор Степанович. – Поплакать мы еще успеем. Меня прервали. В коридор спиной вперед выскочил мужчина и плотно прижался к противоположной стене. В руках он держал карабин, из которого, не переставая, стрелял в дверной проем. После каждого выстрела внутри лаборатории что-то взрывалось, но мужчина не останавливался. Из помещения, прямо под выстрел, выскочило массивное тело, с силой ударило человека, вминая карабин ему в лицо и растекаясь по вертикальной поверхности. Выстрелы прекратились, и наступила тишина - человек даже не хрипел, полностью залепленный жутким созданием. Если бы не Постников, я так бы и продолжал тупо смотреть на гибель мужчины. Грубо выругавшись, Виктор Степанович дернул меня за руку и потащил дальше по коридору. Я бежал, спотыкаясь и оглядываясь, и ничего не видел там, отчего становилось всё жутче. Коридор слегка загибался, и погибший вскоре остался за поворотом. Под потолком сизыми клочьями плавал дым, и воняло горелой изоляцией. Учитель приостановился и многозначительно сказал: – Странно, почему дождик не идет. – Это где? На улице? - мы как раз пробегали мимо окна, выходящего во внутренний двор биостанции, и я глянул туда. – Здесь, - лаконично ответил Постников и объяснил. - Автоматическое пожаротушение. – На фиг оно нам! Спасаться надо! – Ты знаешь - где? И знаешь - как? И само собой - для чего? – Виктор Степанович! Ну, перестаньте! Я ничего не понимаю! Выстрелы эти, взрывы, шандар жуткая! А вы тут загадки загадываете. – Она изначально житель пустыни. И в боксах с влажностью борются. Если включить форсунки, ей, возможно, это совсем не понравится. Видишь - дым, а даже сигнализация не вопит. Что-то сломалось. Тебе чинить. Давай. Он крепко взял меня за руку выше локтя, подвел к двери, на которой висела табличка "Центр управления", втолкнул внутрь и захлопнул за мной дверь. Ботинки прилипали к полу, неприятно чавкая при каждом шаге. Липкие пятна по залу были разбросаны хаотично: часть - у управляющих стендов, часть - посередине зала. Пятна по краям окружали металлические предметы. Сенсорные панели покрывала та же слизь. Видимо, она напрочь и замкнула управляющие контакты. Скривившись, я провел рукавом по ближнему стенду, очищая его. Он мигнул, включился и потребовал пароль. – Виктор Степанович! - крикнул я. - Тут пароль нужен! – Набери "тескатлипока" на универсале, - донеслось из-за двери. Я ввел пароль. И вошел в управляющее пространство. Выглядело оно интересно. Объемные блоки в виде рычащих зверушек, требующих собственный пароль и предупредительно клацающих зубами на постороннее красное озерцо в центре. Только "система безопасности" не бегала, а сидела на своем месте, с интересом разглядывая меня, высунув язык и наклонив голову набок. "Давай, голубушка, наведем здесь порядок", - сказал я системе и активировал программу проверки неисправных устройств. Что ж. Неисправным оказалось практически всё. "Системы связи", "системы сигнализации", "системы обслуживания"… "системы пожаротушения". Несколько ответов на запросы, небольшой взлом руководящей директории, полученный доступ и активация. Шелест падающей воды из коридора, или какая там у них жидкость в форсунках. Я облегченно вздохнул. Получилось. И мучительный крик. Я выскочил обратно в коридор. С потолка сеялась мелкая противная вода, Виктор Степанович сидел на полу, а рядом с ним, около его ног, оплывавало округлое тело. Вода обозначила контур прозрачного существа. Шандар медленно отползала, рефлекторно стремясь уйти от воды, которая лила отовсюду. Не в силах сделать шаг, я ждал, когда чудовищное животное уберется подальше. Невозможно было преодолеть отвращение. Даже необходимость помочь учителю не могла заставить меня подойти. Я ругал себя последними словами, но без толку: трус он всегда останется трусом. Виктор Степанович смотрел на меня понимающе, без тени укора или недовольства. Вода стекала по лицу, но он не вытирался. К чему? Смешно думать об удобствах. Пора задуматься о вечном. Наконец, я преодолел постыдное замешательство и наклонился к учителю. – Не трогай меня. Я и здесь спокойно помру, - Виктор Степанович еще пытался шутить. – Я вытащу, вытащу… – Не дури. Мне мало осталось. С этим не живут. Шандар приложилась. И гипно-запрет этот чертов. На мой непонимающий взгляд пояснил: – Нельзя о шандар рассказывать. Вначале язык тяжело ворочается - типа, предупреждение, дыхание останавливается. Если не прекращаю - асфиксия и смерть, - Виктор Степанович грустно улыбнулся. – Жестоко они… – Нет. Государство всегда защищается, как может. Оно вправе. За этими словами стояла вся безнадежность моих поисков. Появилась надежда, а теперь она медленно растворялась, как органика под едким секретом шандар. – Я так ничего и не узнаю. Влез в какую-то грязь, а без толку. Бессмысленно всё. Даже память о родителях уже не та… Виктор Степанович повернулся на бок, чуть приподнялся на локте и с напором сказал: – Ты знаешь, почему они улетели? Догадываешься? Нет? Они испугались. – И бросили меня? Не верю. – Что ты знаешь о страхе… - Постников глухо кашлянул, хватаясь за грудь. Он дышал всё тяжелее и тяжелее, а как ему помочь - я не знал. Виктор Степанович замолчал. Я смотрел на его ноги, с которых капала плоть, превращаясь в жидкость. Смотрел ему в лицо. – Где они? - я был жесток к Постникову, но не мог иначе. – Не знаю… Ты ждал другого ответа? Я могу предполагать. Рядом с шандар. – Вы только что сказали, что они ее боялись. Зачем им быть там же, где она? – То, чего человек страшится, его и тянет к себе. Они там, - учитель говорил всё тише. Слабая улыбка делала его лицо спокойным. Он уже стоял над всеми событиями. – Но где?! – Начни с Хань. Найди Олю Волкову. Она много знает. Ты поймешь… И уходи… Успеешь… Довожу до вашего сведения, что инцидент на Тсаворите в биологической лаборатории Ш-17 закончился благополучно. Изучаемый организм находится в рабочей зоне. Участники событий выявлены. Просим дальнейших указаний. |
|
|