"Темнее дня" - читать интересную книгу автора (Шеффилд Чарльз)

17.

Через три часа, когда Алекс вышел из неестественного приподнятого состояния от форсажа Нейрлинга, собственная голова стала казаться ему давленой дыней. Потребовалось бы много дней, чтобы разобраться со всем потоком сгруженной в него информации — даже если бы он не оказался в послефорсажной яме. Худшее, что можно было в таком состоянии предпринять, это посетить нелегкий семейный совет, и Кейт не замедлила ему об этом сказать.

— Никогда не слышала большей глупости. — Она заставила Алекса съесть миску супа, а теперь сидела на краю кушетки, держа его голову у себя на коленях и гневно на него взирая. — Тебе следует оставаться в постели.

— Я бы очень хотел. Разве я сейчас не здесь? — Алекс во всю длину вытянулся на кушетке. — Но пойми, Кейт, я обязан. Я обещал семье.

— К черту эту семью. Все они дьявольски эгоистичны и никогда ничего для тебя не сделают.

— А я и не хочу, чтобы они что-то для меня делали. Они много лет пытались устроить меня на всякие должности в «Лигон-Индустрии», которые совершенно меня не устраивали. — Болеутоляющие, которые Алекс принял, похоже, не помогали. Они только углубляли послефорсажную яму и почти лишали его возможности размышлять. — Но я должен пойти на этот совет. Я сказал, что буду там в четыре часа.

— Тогда давай я им позвоню и скажу, что в четыре часа тебя там не будет. Я буду просто счастлива это для тебя сделать.

В чем Алекс нисколько не сомневался. Гнев Кейт не уменьшился со времени принесения им извинений, но теперь он, похоже, перекинулся с Алекса на остальную часть его семейства.

— Пойми, Кейт, если ты поговоришь с Проспером Лигоном или с моей матушкой, ты не просто сообщишь им, что я не смогу прийти на совет. Ты их не иначе как взбеленишь. А потом ты потеряешь свою работу.

— Чушь. Я не потеряю свою работу.

Алекс отметил, что Кейт не стала отрицать того, что она их наверняка взбеленит.

— Точно тебе говорю, — сказал он. — Твоя работа окажется под угрозой. Причем это не будет какая-то прямая угроза, с которой мы что-то сможем поделать. Загадочный нажим придет откуда-то сверху. «Лигон-Индустрия» существует очень давно. У нее столетняя репутация.

— Гм.

Этот звук Алекс принял за знак согласия. Кейт была в высшей степени сообразительна, когда дело касалось взаимодействия государства с частным капиталом. Она лучше него знала, чего старая компания с хорошими связями может добиться в плане политического влияния.

Алекс сел на кушетке.

— Уже четвертый час. Я должен идти.

Когда он стал нашаривать свои ботинки, Кейт нахмурилась, но уже не стала пытаться его удержать.

— Просто будь с ними тверд, — сказала она. — Сразу скажи им нет. Они не смогут тебя заставить.

Последнее высказывание лишь демонстрировало то, как слабо она представляла себе семью Лигонов. Однако Кейт внимательно за ним наблюдала, и Алекс осторожности ради не стал облачаться ни в одну из традиционных одежд, обычно считавшихся необходимыми для семейного совета.

Кейт это заметила и одобрительно кивнула.

— Вот это правильно. Если они будут плохо с тобой обращаться, просто наплюй на всю эту семью. Пошли их к черту, любимый. Я знаю, как скверно ты себя чувствуешь, но помни одно: даже если все мозги вытекут у тебя из ушей, ты все равно будешь в сто раз умнее кузена Гектора.

Быть в сто раз умнее кузена Гектора особым утешением не казалось. Куда более важным было обращение «любимый» и краткий поцелуй Кейт на прощание.

Длинная поездка от квартиры Кейт до корпорации Лигонов осталась каким-то смутным пятном. Алекс лишь раз вышел из ступора, когда в одном из быстрых транзитных коридоров мимо него проплыла мерцающая реклама.

Потрясающие новости!

Только в «Парадигме».

Секретное сообщение в Ганимедский архив!

Чужаки уже в пути!

Хорошо информированный источник сообщает, что со станции в юпитерианской точке Л-4 было передано сообщение, где говорится о том, что в Солнечную систему скоро прибывают чужаки. Принесут ли они мир? Принесут ли они войну? Все подробности прямо сейчас можно узнать в инфостудии «Парадигма».

Алекс не испытал ни малейшего побуждения поддаться рекламе и поискать связи с инфостудией «Парадигма». Объявление скорее показалось ему указанием на что-то у него в голове. Один из вариантов будущего, рассмотренный и отвергнутый предсказательной программой, включал в себя принятие послания со звезд. Судя по всему, этот вариант оказался отброшен в пользу другого, более предпочтительного, но он возник на ранней стадии прогона. Могло ли это быть настолько рано — в тот самый день, когда прогон выполнялся?

Не следовало ли ему передумать и заинтересоваться? Насколько старым было то «секретное сообщение», о котором кричала «Парадигма»? Алекс знал, что это одна из самых сенсационных инфостудий, где «потрясающие новости» порой могли иметь десятилетнюю давность.

Впрочем, что бы Алекс ни собирался в связи с этим предпринять, теперь ему пришлось бы повременить, ибо он уже приближался к бронзовым двустворчатым дверям корпорации Лигонов. Уставившись в размещенную на уровне глаз камеру, которой предстояло распознать образ его сетчатки, он подождал, пока тяжелые двери неслышно раскроются. За ними его ожидал Факс третьего уровня, а также, в вящему изумлению Алекса, дядя Каролюс.

Обычно у дядюшки не находилось для него времени. Сегодня же Каролюс изучил бледное как полотно лицо Алекса, откровенно ему подмигнул и сказал:

— Ну что, приятель, славно отметился? Судя по твоему виду, она сущая тигрица.

Затем дядюшка провел озадаченного Алекса в конференц-зал.

Только пять позиций были отмечены на овальном столе с мраморной столешницей, включая сиденье для Алекса. Это был плохой знак. Отсюда вытекало, что на совете будут присутствовать только самые старшие члены семьи. Кроме самого Алекса, который определенно старшим не являлся, там находились Лена, дедушка Проспер, дядюшка Каролюс и двоюродная бабушка Кора. Алекс тут же отметил одно важное упущение.

— А где двоюродная бабушка Агата?

Он адресовал свой вопрос матушке, но ответил на него Проспер Лигон.

— Агата нездорова.

— Вы хотите сказать, что она больна. Но ведь она не может заболеть.

Двоюродная бабушка Агата, как она сама с готовностью подчеркивала, являлась одним из главных успехов программы «Симбионт». Пять лет тому назад она была слабой и дряхлой столетней старухой. Теперь же, в возрасти ста десяти лет, Агата наслаждалась активной общественной и половой жизнью.

Древняя ослиная голова Проспера неохотно кивнула.

— К сожалению, должен это признать. Агата больна. И нам еще только предстоит выяснить, насколько серьезно.

Тон дедушки был скорбным, но Алекс подметил, как блеснули его желтоватые зубы. История двоюродной бабушки Агаты широко использовалась в рекламных материалах компании «Сильва-Симбионты». Особенным успехом пользовались ее фотографии до и после преображения в симбионты, а также сопутствующий риторический вопрос: «Что вы предпочитаете: быть молодым и здоровым или старым и больным?»

Было очевидно, в каком направлении устремлялись мысли и надежды Проспера Лигона. Если бы двоюродная бабушка Агата и впрямь заболела — или, того лучше, умерла, — это определенно сбило бы спесь с «Сильва-Симбионтов» и снизило бы объем их продаж. А «Сильва» как раз являлась одной из тех компаний, чей рост опустил «Лигон-Индустрию» на самое дно первой десятки наиболее успешных корпораций в Солнечной системе.

— Однако, — продолжил Проспер, — состояние Агаты не имеет отношения к теме нашей сегодняшней встречи. Должен, Алекс, с прискорбием тебе сообщить, что мы получили от Сайруса Мобилиуса самое что ни на есть огорчительное сообщение. Прежде чем мы начнем, я хочу спросить, не желаешь ли ты сделать по этому поводу какое-либо заявление?

Какое еще заявление? Алекс по очереди взглянул на все лица, но никакой подсказки не усмотрел. Правда, дядюшка Каролюс еще раз с намеком ему подмигнул.

— Честно говоря, не знаю, о чем мне предполагается сделать заявление.

— Очень хорошо. Раз ты решил изображать неведение, пусть так и будет. Несколько дней тому назад ты вместе с твоей матушкой отправился на встречу с Сайрусом Мобилиусом и его дочерью Люси-Марией. Когда Лена и Мобилиус ненадолго отлучились, ты, судя по всему, убедил Люси-Марию отправиться с тобой в увеселительную прогулку по нижним уровням Ганимеда. Такое название, как клуб «Эники-беники», что-нибудь тебе говорит?

— Да. Она меня как раз туда и привела.

— Люси-Мария утверждает обратное. В клубе «Эники-беники», как она настаивает, ты без ее ведома подложил какой-то модифицирующий поведение наркотик в ее в иных отношениях безвредную выпивку. Она ничего не помнит о дальнейших событиях — до тех пор, пока служба безопасности не обнаружила ее в неком частном заведении. Она находилась там абсолютно голая, на нее было совершено сексуальное нападение, и анализы показали присутствие в ее теле множества разнообразных наркотиков. Люси-Марию доставили домой, где она рассказала своему отцу, что, хотя она не может утверждать этого с уверенностью, именно ты был виновной стороной, а с остальными, присутствовавшими в клубе, она даже толком не разговаривала. Хотел бы ты теперь сделать заявление? Хотел бы ты, в частности, чтобы мы потребовали проведения анализа ДНК для установления того, что не ты являлся персоной, подвергшей ее насилию?

Алекс покачал головой. С его точки зрения, подвергнуть Люси-Марию насилию попросту не представлялось возможным, ибо она всегда оказывалась в двух шагах впереди тебя. Но вряд ли стоило рассказывать об этом семье. Что же касалось анализа ДНК, то здесь у Алекса имелись блестящие шансы сесть в лужу. Он не был уверен, со сколькими персонами он в ту ночь занимался сексом, зато был чертовски уверен, что не с одной.

Проспер Лигон, упираясь взглядом в столешницу, и словно бы обращаясь вовсе не к Алексу, а к ней, продолжил:

— Если тебе со своей стороны больше предложить нечего, нам придется признать твою вину.

Двоюродная прабабушка Кора уставила на Алекса каменно-укоризненный взор.

Лена Лигон сказала:

— Ах, мой дорогой, я так в тебе разочарована.

А дядюшка Каролюс поинтересовался:

— Слушай, а как она вообще?

— Нет нужды говорить, — продолжил Проспер Лигон, — что Сайрус Мобилиус теперь считает Алекса Лигона беспутным повесой, совершенно неподходящим в качестве брачного партнера для его невинной дочери.

Слово «невинный» все-таки Алекса достало. Голова у него дьявольски раскалывалась, а тут его вдобавок ни за что ни про что распинали. Он припомнил совет Кейт: «Наплюй на всю эту семью. Пошли их к черту». Но теперь они его самым натуральным образом оплевывали. И Алекс взорвался:

— Для его невинной дочери! А Люси вдобавок не сказала, что я ее самым первым оттрахал? Потому что если сказала, то это гнусная ложь! Ручаюсь, мужчин у нее было больше, чем сейчас на центральном ганимедском эскалаторе толпится!

Двоюродная бабушка Кора ахнула, дядюшка Каролюс загоготал, а Проспер Лигон ядовито заметил:

— Мы не расспрашивали Сайруса Мобилиуса на предмет предыдущего сексуального опыта его дочери. И даже не намеревались. Элементарный итог данного дела, Алекс Лигон, таков, что ты подвел свою семью. Теперь, если мы надеемся заключить союз с империей Мобилиуса, нам придется искать его другими способами. И к счастью, подобный вариант, кажется, становится возможен. Люси-Мария, судя по всему, весьма заинтересована твоим кузеном Гектором.

— Гектором? — удивился Алекс. — Но он же полный идиот!

— Ну-ну, — вмешался Каролюс. — Ты, между прочим, о моем сыне разговариваешь. Хотя не сказал бы, что я с тобой не согласен. Но Сайрус Мобилиус — заботливый отец, и если все пойдет как надо, он согласится.

— Если? — прорычал Проспер. — Это «если» для меня новость. Я полагал, что согласие Мобилиуса уже достигнуто.

— Дело не в нем. Дело в ней.

— Люси-Мария артачится?

— Не совсем. Но кто-то вбил ей в голову совершенно придурочную идею. Она хочет, чтобы Гектор «себя проявил».

— В том смысле, что он может детей иметь?

— Черт побери, нет. Если бы Люси-Марии требовалось всего-навсего доказательство его плодовитости, я бы ей целую кучу предоставил. Я за его «ошибочки» по всему Ганимеду расплачиваюсь. Нет, Люси-Мария хочет, чтобы он совершил какое-то великое и благородное деяние.

— Какого рода деяние?

— А хрен его знает. — Дядюшка Каролюс нахмурился. — Но поехать куда-нибудь на лошади и угрохать огнедышащего дракона он вроде как не может. Гектор говорит, что он сам хочет об этом поразмыслить и придумать что-то ценное для семьи. Вот только насчет поразмыслить у него хуже всего. Думает тут как раз Алекс.

— Думать-то он думает, но толку от этого мало. — Проспер Лигон снова повернулся к Алексу. — Ты задолжал семье некую исключительную услугу в качестве компенсации за то, что ты натворил.

— Я не натворил ничего такого, что Гектор уже сотню раз не проделал.

— Сравнение с твоим кузеном в данном случае не в твою пользу. Он, по крайней мере, делает для семьи, что может. Я скажу тебе, чего именно мы от тебя ожидаем. Мы как раз обсуждали это перед твоим прибытием. — Проспер обвел взглядом стол, получая от всех одобрительные кивки, а затем продолжил: — Ты присутствовал на нашем последнем семейном совете, когда было принято решение согласиться на контракт второй фазы проекта «Звездное семя». Наша выгода от этой работы — а также, если быть откровенным, судьба самой «Лигон-Индустрии» — зависит от получения прав на промышленные операции в системе Сатурна. Эти права тесно связаны с арендой маленького спутника под названием Пандора. Припоминаешь ты этот вопрос — или ты весь тот совет о похотливых наслаждениях грезил?

— Вы меня с Натали и Рашелью, моими помешанными на сексе кузинами перепутали. Я прекрасно помню все, что на том совете говорилось. Натали и Рашели предполагалось войти в контакт с текущим арендатором и трахать его до тех пор, пока он не забудет, где верх, где низ, и какой теперь день недели. Я был всего лишь второстепенной поддержкой. А что случилось? Неужто наши близняшки-нимфоманки забастовали?

Грубые слова и сексуальные ссылки не оказали на Проспера Лигона никакого эффекта. Голова старого осла покачнулась — словно бы скорее от грусти, чем от гнева, — и дедушка Проспер сказал:

— Оскорбления близких членов семьи не могут компенсировать твоего собственного провала, Алекс. Или ты отрицаешь, что у тебя есть семейный долг и семейная ответственность?

— Я всегда старался для семьи, как мог. Сам факт того, что я нахожусь здесь, где у меня нет никакого желания пребывать, это доказывает.

— Очень хорошо. Теперь у тебя есть еще одна возможность это доказать. Натали и Рашель, по той или иной причине... — тут Проспер Лигон сухо кашлянул, — оказались неспособны организовать встречу с текущим арендатором Пандоры. Оценивая некоторые дошедшие до нас слухи, а также учитывая интересы и натуру арендатора, мы считаем, что у тебя есть лучший шанс на успех. Мы хотим, чтобы ты взял на себя эту задачу.

Сюрпризом для Алекса это не стало — загадочный билет в систему Сатурна служил достаточно откровенным намеком.

— Вы хотите сказать, это потому, что он компьютерами и компьютерными моделями интересуется? Если он настоящий отшельник, этого будет недостаточно. В Солнечной системе есть десятки компьютерных модельеров, но он не согласится встретиться ни с одним из них. Он определенно не согласится встретиться со мной. — Подумав о своей предсказательной модели в ее нынешнем катастрофическом состоянии, Алекс продолжил: — Даже если он согласится со мной увидеться, в данный момент у меня просто нет возможности куда-то отбыть. Моя работа находится на критической стадии.

Лена Лигон покачала головой и самым что ни на есть сладчайшим и урезонивающим голосом произнесла:

— Ах, Алекс, дорогой Алекс, удостой же нас хоть небольшого доверия. Поверь, мы знаем, что делаем.

Проспер Лигон поднял голову и добавил:

— Твоя мать, Алекс, гораздо мудрее тебя. Она понимает одну вещь, которой ты, судя по всему, не понимаешь, а именно: у «Лигон-Индустрии» есть влияние и связи, которые простираются до высочайших уровней правительства системы Юпитера. Признаешь ли ты истинность данного утверждения?

Не более часа тому назад Алекс вдалбливал эту же самую идею в голову Кейт Лонакер. Он кивнул.

— Мы чувствуем, что твой внеочередной отпуск, чтобы провентилировать упомянутый вопрос на Пандоре, получит одобрение. Мы всего лишь просим тебя навестить текущего арендатора и аргументировать нашу позицию.

— А если он не захочет со мной встретиться?

— У нас есть серьезные основания полагать, что захочет. Могу еще раз упомянуть о том, что мы обладаем корпоративными ресурсами, масштабы которых ты, судя по всему, недопонимаешь и недооцениваешь.

У Алекса уже был готов ответ. Он собирался сказать, что возьмет на себя данную задачу в надежде на то, что это позволит ему поскорее смыться с семейного совета. Но тут дверь в конференц-зал резко распахнулась.

Все повернули головы. На пороге стояла двоюродная бабушка Агата. Ее одежда оставалась достаточно официальной по стилю, однако блузка, которой недоставало обычной, тщательно подобранной броши, была распахнута, обнажая идеально оформленную грудь.

— Что, без меня начали? — сказала Агата. — Упадок хороших манер — очевидный симптом этой декадентской эпохи. — Она достаточно бодро прошла вперед, но какими-то странными, боковыми движениями, точно больной краб.

Пока двоюродная бабушка Алекса занимала свое место за столом, дядюшка Каролюс внезапно сказал:

— Мы думали, ты заболела.

— Чушь. Ну, и какое дело у нас первое по порядку?

Она обращалась к Просперу, но ей ответила Лена Лигон:

— Послушай, Агата. Что-то не так. Ты желтая.

Как только его матушка об этом сказала, Алекс и сам это заметил. Кожа двоюродной бабушки Агаты была слегка желтоватого оттенка, но по-настоящему это демонстрировали ее глаза. Обычно белки их были абсолютно чистыми, даже с некоторым намеком на голубизну, которая говорила об идеальном здоровье. Теперь же эти белки были мутно-желтыми, чуть ли не бурыми.

— Чушь, — снова сказала Агата. — Ты, Лена, вечно что-то воображаешь.

— Ты сказала мне, что больна. — Проспер Лигон встал из-за стола и подошел к ней. — Предполагалось, что ты отправишься в «Сильва-Симбионтов», чтобы тебя там осмотрели. Ты там была?

— Нет. Абсолютно пустая трата времени. Я превосходно себя чувствую. — Агата прижала руку к правому боку, как раз над грудной клеткой. Алекс заметил легкое дрожание ее пальцев.

Тогда он оглядел остальных. Они, похоже, понятия не имели, в чем тут дело.

— Бабушка Агата, вам больно?

— Понятное дело, нет.

Разумеется, ее ответ не стал сюрпризом. Одно из преимуществ симбионта заключалось в том, что один из внутренних организмов заботился о болевых симптомах, пока другие латали повреждение.

— Это материнская двуустка, — заключил Алекс. И, когда остальные тупо на него воззрились, продолжил: — Такая большая ерундовина вроде червя, которая над печенью симбионта сидит. С ней что-то не так. Может статься, она даже издохла. Взгляните на симптомы. У бабушки Агаты желтуха, потому что ее печень как следует не разлагает желчь. И я также думаю, что ее печень порядком распухла — там, где она руку прикладывает.

— Чушь. Я отлично себя чувствую. — Но словам двоюродной бабушки Агаты недоставало обычной четкости, и она уже клонилась набок в кресле.

Проспер, без всякого намека на спешку, произнес:

— Данный семейный совет закончен. Каролюс, Алекс, помогите мне. Кора, вызови скорую помощь.

— От кого?

— От «Сильва-Симбионтов», конечно. Это их ответственность.

Каролюс сказал: «Ха! Вот тебе и «Сильва». Полетели ее триллиончики», после чего подошел к другому боку Агаты.

Алекс был менее расторопен. Он наблюдал за своей матушкой. На ее идеальном лице он впервые в жизни заметил неприкрытую тревогу и ужас.

— Они сказали, с ней будет полный порядок.

Кейт помедлила с зажженной спичкой в руке.

— Кто «они»?

— «Сильва-Симбионты». Очевидно, гибель одной из крупных двуусток редка, но это уже случалось раньше. Они вынут ее из бабушки Агаты, вставят запасную, и она будет как новенькая.

Кейт зажгла свечу и задула спичку.

— Что-то в таком роде они и должны были сказать, разве нет? Либо все замечательно, либо им придется признать, что в преображении в симбионты таится некая фундаментальная опасность.

По возвращении Алекса она приветствовала его бурным признанием: «Я тут все думала и думала. Ты должен мне все-все рассказать». Еще более откровенными, чем слова Кейт, были ее одежда и обстановка в квартире. Они носила обтягивающий брючный костюм бледно-голубых тонов, прекрасно демонстрирующий ее фигуру и подчеркивающий цвет ее глаз. Свет был приглушен, а на кухне дымилось ароматное блюдо в керамическом горшочке. На том месте, где должен был сесть Алекс, стояла бутылка виски и графин талого льда с Каллисто — напитки, которые он предпочитал любому вину несмотря на все усилия Кейт «привить ему вкус». Стол был убран свечами, побегами плюща, а также листочками венерина башмачка. Зная приверженность Кейт языку цветов, Алекс заглянул в справочную базу данных, пока она вынимала горшочек из плиты. «Побег плюща, с усиками: усердие в доставлении удовольствия». И «Венерин башмачок: завоюй меня и сохрани». И то, и другое Алекса очень даже устраивало. Он не собирался поминать недавнее прошлое, если бы сама Кейт этого не сделала.

— Я думаю, что быть симбионтом опасно, — сказал Алекс. — У меня были по поводу них какие-то странные видения, когда я находился внутри предсказательной модели. — Он решил, что именно так следует об этом сказать. Он действительно находился «внутри» модели, когда она прогонялась, и «видения» также казались более уместным словом, чем «факты». Все, что Алексу удалось сохранить после выхода из модели, оставалось страшным беспорядком перепутанных во времени впечатлений.

— Хочу тебе, впрочем, еще об одном сказать, — продолжил он. — После того, как мы покинули «Сильва-Симбионтов», дядюшка Каролюс забавное признание сделал. «Они в дерьме по уши и даже нырнуть не могут, — сказал он. — У нас есть видеозапись семейного совета, где Агата плетется как краб и на вид желтее банана. Я позабочусь о том, чтобы эти веселые картинки завтра же в СМИ оказались — как досадная утечка, естественно. Мы заявим, что понятия не имели о том, как они за стены «Лигон-Индустрии» вышли».

— Грязная тактика. — Кейт снова наполнила бокал Алекса. — Что я тебе говорила? Везде, где кучи денег, там и теневые методы бизнеса.

Они сидели друг напротив друга за таким маленьким столиком, что их колени неизбежно соприкасались.

— Ну ладно, — продолжила Кейт. — Одни лишь главные события меня не устраивают. Расскажи мне все подробности. Опиши каждую секунду начиная с того момента, как ты вошел в «Лигон-Индустрию», и кончая тем, как ты оттуда вышел.

Это была трудная задача, но Алекс сделал все, что мог. Он славно поел, прилично выпил и говорил беспрерывно, пока Кейт потягивала вино и молча слушала. Раз она нахмурилась, когда Алекс сказал, что не стал отрицать секса с Люси-Марией или еще с кем бы то ни было в «Эниках-бениках». Зато Кейт хлопнула в ладони от восторга, когда он упомянул о том, что вспомнил ее совет: «Наплюй на всю эту семью. Пошли их к черту» — и описал свою вспышку гнева.

— Браво, Алекс. Именно этого они и заслуживают.

— Очень может быть. Но в дальнейшем я уже не так твердо держался. Если я получу одобрение на несколько дней отпуска, я дьявольски обязан попытаться увидеться с тем чудаком, что на Пандоре болтается. Я этого делать не хочу, но отказаться никак не мог.

— Больше об этом не думай. Я шепну словечко начальству, что твое присутствие в лаборатории жизненно необходимо. Собственно говоря, так оно и есть.

— Сомневаюсь, что у тебя это получится. Проспер Лигон говорил очень уверенно. Он всегда заранее свою диспозицию проверяет. — Тут у Алекса возникла еще одна мысль. Он рассказал обо всем, что случилось с тех пор, как он прибыл в корпорацию Лигонов, но не охватил тот период, пока он туда добирался. — Послушай, Кейт, по пути на семейный совет я какую-то новостную рекламу заметил. И тут же вспомнил что-то схожее в предсказательной модели. Ты ничего не слышала о посланиях со звезд?

— По обычным каналам ничего такого не было.

— Там и не должно было быть. Это был экстренный выпуск «Парадигмы».

— Тогда это скорее всего мусор. Хочешь, чтобы я проверила?

— Если не трудно. — Алекс не сказал «если сможешь». Кейт так работала в сети, как у него никогда не получалось. — Только не сейчас.

— Конечно, не сейчас. Ты уже с едой закончил?

— Да.

Кейт положило руку на горлышко бутылки.

— А с выпивкой?

— Не совсем. — Алекс вдруг понял, что голова у него уже не болит. Он чувствовал себя хорошо — и умственно, и физически. Тогда он изъял у Кейт бутылку. — Еще бокальчик — для медицинских целей. Знаешь этимологию слова «виски»? Оно происходит от кельтского слова «асквибэ», что значит «живая вода». Старожилы на Земле знали, о чем они говорят.

— Только не пей слишком много. Знаешь, что еще твои старожилы про алкоголь говорили? «Спиртное повышает желание, но портит исполнение».

Таким образом отметались в сторону все вопросы насчет того, что будет дальше. Беспокоиться на этот счет Кейт не следовало. Потянувшись под стол, Алекс сжал ее колено. День был долгий и во многих отношениях кошмарный, зато ночь ожидалась просто волшебная.

Если и дальше заимствовать у старожилов, то, пожалуй и это: «Все хорошо, что хорошо кончается», И еще вот что: «Нерожденное завтра и мертвое вчера — что о них заботиться, когда сегодня сладкое?» Не говоря уж о таком: «Распутная голова распутный хвост порождает».

Алекс не понимал, что говорит вслух, пока Кейт очень твердо не вынула у него из руки бутылку.

— Когда ты начинаешь цитаты бормотать, это значит, что с тебя уже довольно.

— Я замечательно себя чувствую.

— Очень хорошо. Замечательно себя чувствовать не запрещается. — Кейт поставила бутылку на боковой столик и протянула руку, чтобы поднять Алекса на ноги. — А вот что Алексу Лигону запрещается, так это завтра утром сказать мне, что он не знает, с кем этой ночью сексом занимался.