"Темнее дня" - читать интересную книгу автора (Шеффилд Чарльз)

18.

Гудение наверняка производила Магрит Кнудсен, снова пытаясь до него добраться. Как пить дать опять насчет этой инфернальной семейки Лигонов и необходимости для Совы с ними встретиться. Но на сегодня Свами Савачарья уже испытал все раздражение, какое только мог себе позволить. Тогда он установил линию с минимальной скоростью передачи информации из внешнего мира, специально рассчитанную на то, чтобы вконец достать и обозлить любого звонящего человека, и удалился в безопасное одиночество Цитадели.

Пора было список «четыре-сигма» рассмотреть.

Этот список автоматически составлялся личными программами Совы в их постоянном поиске по всей Солнечной системе аномалий достаточно невероятных, чтобы их особо отметить. Название «четыре-сигма» было, как прекрасно понимал Сова, весьма обманчивым. Оно предполагало, что его интересуют предметы, имеющие всего лишь один шанс из десяти тысяч на существование, что было истинной правдой. Однако данное название также подразумевало, что подобные события имеют нормальное распределение, что определенно являлось неправдой.

Сова был слишком ленив, чтобы выдумывать более подходящее название. Он знал, чего он хочет от программы, да и в любом случае следующий шаг оставался целиком за ним, никоим образом не подлежа количественной оценке. Сова искал связи между пунктами списка «четыре-сигма», дабы умножить шансы и обратить вероятность из одной десятитысячной хотя бы в одну трехсотую.

Прошло уже несколько дней с тех пор, как он в последний раз изучал список, и несколько новых пунктов привлекли его внимание.

1) Некто запрашивал у Центрального транспортного управления разрешение на высокоскоростной транзит между юпитерианскими точками Л-4 и Л-5, что являлось беспрецедентным событием в опыте программы, а также в опыте Совы. Он поставил вопросительный знак, чтобы проследить за полетом.

2) Стремительное падение на пять процентов имело место в общей оценке корпорации «Сильва-Симбионты», совпадающее по времени с заявлением о рекордно высоких прибылях. Это определенно была аномалия, причем не имеющая очевидного смысла, однако Сова слишком хорошо в этом разбирался, чтобы тратить время на лишние раздумья по этому поводу. Еще подростком он пришел к тому выводу, что значение, присвоенное корпорации инвесторами, представляет собой случайное блуждание, модифицированное внутренней информацией.

3) Произошла рекордного размера солнечная вспышка, на четверо суток удвоившая интенсивность солнечного ветра по всей системе. Сова и это проигнорировал. Такое событие определенно являлось аномальным, однако даже в самом своем параноидном настроении Сова не склонен был подозревать Солнце в активном вмешательстве в человеческие дела.

4) За последние шесть суток в Сети Головоломок на уровне Мастеров не появилось ничего нового.

Это заставило Сову сесть прямее и задуматься. Он был слишком занят собственными заботами, чтобы отслеживать текущую активность Сети Головоломок, но в прежнее время ни одного столь длинного интервала без по меньшей меры одной новой проблемы на уровне Мастеров не случалось. Что-то должно было происходить, и Сову не на шутку раздражало то, что он не был в эти события вовлечен. Тогда он поставил еще один вопросительный знак, чтобы проследить за данной тенденцией и посмотреть, когда она закончится. Если же она не закончится, программа должна была через день-другой его предупредить.

5) О меньшем числе человеческих рождений сообщалось для одного дня предыдущего месяца по сравнению с любым другим днем за целое десятилетие. Сова бросил быстрый взгляд на значения для дней до и после и стер данный пункт из списка. Здесь он усмотрел простую работу законов вероятности. Статистический максимум и минимум с необходимостью должны были наблюдаться в какой-то день, и только если бы этот образчик проявился снова, он стал бы достоен дальнейшего рассмотрения.

Сова уже было настроился стереть также и следующий пункт — сильнейшую вулканическую активность Ио, безусловно коррелирующуюся с солнечной вспышкой, — когда медленный, булькающий голос послышался из динамика, подсоединенного к внешней линии с низкой скоростью передачи информации.

В-п-у-с-т-и-т-е.

Ни один человек не смог бы так замедлить темп своей речи и по-прежнему остаться внятным. Сова повысил скорость подачи данных на линии.

— Морд?

— А кто еще, по-вашему? — отозвался ядовитый голос. — Ну, дайте же мне наконец пристойную скорость.

— Только не в среде Цитадели. Потребуется некоторое время, чтобы закрыть Цитадель, а затем я перейду в Невод и вас приму.

— Ну да, конечно, чего торопиться? Секунда времени на ваших всего лишь заставит меня почувствовать, будто я год прождал.

— Не особенно вам сочувствую. Вы многозадачны, и мы оба это знаем. У вас есть для меня полезная информация?

— Понятное дело, нет. — Цитадель закрылась, Невод открылся, и мрачная длинноносая физиономия Морда появилась на экране. — Я просто пришел компанию вам составить. Выпьем по капельке?

— Ну-ну, Морд, такой сарказм вам не к лицу. Что вы узнали?

— Сначала вы. Что там у вас?

— Касательно Надин Селасси и того мальчика, который с ней был?

— Сами знаете. Нечего тут ваньку валять.

— Я изучил орбитальные геометрии и пришел к выводу, что с высокой степенью вероятности местом их назначения, когда они покинули астероид Геральдик, стал Марс. Имевшийся у них корабль обладал способностью к планетарному приземлению, что само по себе важно. Однако... — Сова поднял руку, лишая Морда всякой возможности его перебить, — Марс мог стать не более чем отправным пунктом. Ведение регистрации на Марсе поразительно быстро вернулось в норму. Можно с уверенностью сказать, что ни один человек, соответствующий физическому описанию Надин Селасси, не присутствовал на планете через пять лет после окончания Великой войны.

— Итак, либо они умерли на Марсе, либо оттуда убрались. В любом случае, мы снова теряем их след.

— Возможно, и не теряем. Я сделал еще один шаг вперед. Предположим, что они покинули Марс в какой-то момент трехлетнего интервала после их отбытия с Геральдика. Каким тогда стало бы возможное место их назначения? Некоторые мы с легкостью можем вычеркнуть. Возвращение на Пояс в его разгромленном состоянии означало бы неминуемую смерть. Они могли бы направиться в систему Юпитера, но там их прибытие определенно было бы отмечено. Даже если бы они отправились в один из лагерей для беженцев на Каллисто, их присутствие и состояние также оказались бы зарегистрированы. Я просмотрел архивы и не обнаружил там никаких признаков того, кто мог бы быть Надин Селасси. Все, что находится за системой Юпитера, скажем, один из спутников Сатурна, в конце Великой войны не смогло бы обеспечить им проживания. Таким образом, остается одна возможность.

— Земля, — скрипучим голосом произнес Морд. — Черт побери, они на Землю отправились. Надин Селасси, должно быть, совсем обезумела. Эта проклятая планета была в то время грудой развалин.

— Возможно, не столько обезумела, сколько отчаялась. Я снова изучил орбитальную механику. Землю было бы относительно легко сравнить с любым из вариантов, о которых я упомянул. Кроме того, Земля не подверглась полному опустошению. Северное полушарие действительно было обращено в руины, однако южное уцелело.

— Только вот если бы они там приземлились, кто-то сделал бы об этом отметку. Их прибытие значилось бы в архивах. Я так понимаю, что его там нет, иначе вы бы сразу к нему перешли и лишний раз мне мозги не компостировали.

— Никакого подобного прибытия зарегистрировано не было. Для меня это говорит лишь о том, что они, скорее всего, приземлились в северном полушарии.

— Прямо в гуще тех тератом, которых туда сбросил Пояс? Вы как пить дать шутите. Им там пришлось бы куда хуже, чем на поверхности Луны.

— Не совсем так. В северном полушарии подбирали уцелевших. Не столь многих и никого, кто по возрасту и описанию соответствовал бы Надин Селасси. Однако было спасено несколько тысяч человек.

— Это слишком много.

— Нет, если мы ограничим сферу нашего внимания маленькими детьми, что в данной ситуации выглядит логичным ходом. Я запросил банки данных на предмет всех детей младше десяти лет, кто был спасен на всей поверхности северного полушария Земли в соответствующий временной отрезок.

— Сова, я просто поражен. Вы и впрямь работали. А я тут думал, вы там сидите и онанизмом занимаетесь.

— Я, как вы выразились, работал. И теперь ваша очередь этим заняться, потому что дальше я продвинуться неспособен.

— Как так?

— Припоминая то, что вы рассказали мне про аномалии, обнаруженные при вскрытии умершей на Геральдике девочки, я попытался получить медицинские данные о всех детях, спасенных после окончания Великой войны в северном полушарии Земли. У меня есть их имена, однако любую другую документацию в какой-либо форме прямого доступа мне раздобыть не удалось. Она защищена досадными соображениями личной секретности. Вы, однако, способны подойти к данной проблеме с множества различных углов...

— Вас понял. Я почти всюду могу пролезть. Ладно, посмотрю, что мне удастся сделать. Теперь моя очередь. Как только я прибыл, вы сразу спросили, что у меня есть.

— И что?

— Я пошел другим путем. Вы мне плешь проели про Кладезь вооружения. Тогда я решил пойти и это дело поискать. Я знал, что нет никакой надежды в старых и установившихся базах данных, потому что вы и другие фанаты Великой войны годами их штудировали. Если я хотел что-то найти, искать следовало в новых, маленьких базах данных, которые стали интерактивными с введением в строй поисковых машин Невода.

— И вы его нашли? — В голосе Совы прозвучало редкое возбуждение.

— Нет, подобная удача мне не улыбнулась. Было бы уж слишком на такое надеяться. Но я все-таки обнаружил несколько очень странных клочков и обрывков. В частности, в дюжине разных мест я нашел упоминание о Надин Селасси. Большинство из них оказались просто списками персонала, занятого оружейными программами Пояса. Однако были два любопытных исключения. Первым стал список чего-то, названного «планетарным оружием». Я оставлю вам этот список, и вы сами сможете решить, что эта ерунда из себя представляет, но похоже, что словосочетание «планетарное оружие» использовалось для проведения различия с оружием открытого космоса. Но это все равно странное наименование, поскольку большая часть оружия может использоваться всюду, как на поверхности планеты, так и в космосе.

— Если только данное оружие не было разработано для поражения чего-либо, что в космосе не обнаруживается — скажем, растений или животных. Оружием подобного рода стали использованные на Марсе «вселенские раздолбаи».

— Очень может быть. Вот только раздолбаи находились в другом списке Пояса — в том, где перечислялось оружие, предназначенное для использования против личного состава и материальной части. Но в том первом списке было кое-что еще более странное. Согласно ему, до окончания войны Надин Селасси «полностью закончила и протестировала» некое новое оружие. Оно было классифицировано как оружие планетарного разрушения. Вы можете подумать, что это была как раз одна из тех штуковин, которые вожди Пояса должны были использовать на Земле, на Марсе или даже на одном из населенных спутников Юпитера. Тогда вот вам мой вопрос: почему же они его не использовали? Если это и впрямь было оружие, способное уничтожить целую планету, его бы вполне хватило, чтобы закончить войну, победителем в которой сразу же после его использования стал бы Пояс.

— Возможно, полномасштабная версия так и не была произведена. Вы сказали, что оно было только протестировано.

— Нет. Судя по всему, рабочая версия, снабженная системой доставки, была готова к использованию.

Сова закрыл глаза и так долго сидел молча, что Морд в конце концов не выдержал:

— Эй, вы! Вы там, часом, не спать собрались?

— Никоим образом. — Сова открыл глаза. — Мне так же недостает объяснения, как и вам. Оружие, способное к разрушению в планетарном масштабе, законченное, протестированное и готовое к использованию. Заманчиво было бы предположить, что вожди Пояса воздержались от применения столь ужасного оружия по причинам гуманизма, но все, что мы знаем о Великой войне, говорит нам о том, что подобный милосердный мотив не может быть приложен к военным усилиям вождей Пояса. Они убили бы абсолютно всех людей на внутренних планетах и во всей системе Юпитера, если бы это позволило им выиграть войну.

— Итак, вы со мной согласны. У нас есть загадка.

— Действительно. Причем загадка, представляющая чисто абстрактный интерес, если бы не мое подозрение — нет, даже убеждение, — что это оружие не было уничтожено. Оно покинуло Пояс вместе с Надин Селасси, отправилось с ней на астероид Геральдик и далее... Но где же оно теперь?

— Вы меня поняли. Я позволю вам поломать голову над этой загадкой, а сам тем временем посмотрю, не удастся ли мне заполучить медицинские данные из земных архивов. Что-то еще? А то меня сейчас здесь не будет.

— Я только повторю мое более раннее предупреждение. Остерегайтесь. Весь компьютерный и коммуникационный профиль Солнечной системы изменился с тех пор, как Невод вошел в работу. Я могу зафиксировать существенную разницу, не будучи, правда, способен определить ее или оценить количественно.

— То же самое здесь, но еще явственнее. Я привык перемещаться свободно, а теперь приходится смотреть, куда прыгаешь. Я с некоторых пор вообще не перемещаюсь и не получаю доступ к новому информационному файлу, заранее все не проверив. Ищите меня здесь через неделю или больше. Если меня не будет, можете считать, что меня что-то сцапало. Беда в том, что я толком не знаю, что меня может сцапать.

Косоглазая физиономия Морда исчезла с дисплея, оставляя Сову в странном беспокойстве. Морд был всего лишь программой; верно, куда более сложной, чем большинство программ, но все-таки не более чем пятью миллионами строчек алгоритма и кода.

С другой стороны, можно ли было сказать что-то большее о человеческом сознании? Утрата Морда стала бы столь же скорбной, что и потеря любого человека. И пустой дисплей, дверной проход в Невод, вдруг показался Сове мрачным и зловещим.