"Наваждение" - читать интересную книгу автора (Монтегю Жанна)

ГЛАВА 15

– Я просто в восторге, что вы навестили меня! – восклицала Элиза, бегом спускаясь по ажурной лестнице в доме на Бурбон-стрит.

Деклан поклонился, поцеловал ей руку и с дьявольской ухмылкой задержал ее в своей, почувствовав, как она инстинктивно отпрянула.

– Я был бы последним дураком, отклонив ваше милое приглашение, – расшаркался он.

Ожидая, пока она спустится к нему, он подробно осмотрел роскошь здешней обстановки. Типичный городской особняк, представляющий довольно привлекательную смесь испанского и французского стилей: обои на стенах, белая штукатурка, карнизы и лепнина, балконы и обнесенный стеной сад позади дома. Элиза выглядела по-девичьи свежей в дневном туалете абрикосового цвета. Было трудно поверить в то, что разврат, подобно жирной извивающейся гусенице, скрывается за этой невинной внешностью. Однако перед мысленным взором Деклана все еще стояло искаженное мукой лицо Рауля, повествующего об этой негодяйке.

– Пройдемте же в гостиную. Вы ведь выпьете чего-нибудь? – Элиза пошла вперед, взяла с каминной полки колокольчик и позвонила.

Слуга принес поднос с бокалами и напитками, и Элиза, словно и не замечая вишневого ликера взяла хрустальный графин и налила две внушительные порции виски.

– Доброго вам здоровья, Деклан. – Она взглянула на него через край бокала, искушающе проведя по его краю розовым язычком.

– И вам, Элиза. – И он опрокинул виски одним махом, так что на его мощном, жилистом горле дернулся кадык.

– Вы надолго приехали в Новый Орлеан? – спросила она, стараясь вести милую беседу, в то же время гадая, скоро ли появится Уоррен. Посетитель заставлял ее чувствовать себя крайне неуютно, особенно при воспоминании о том, что случилось между ними в павильоне. День выдался душный, и через распахнутые окна волнами шел влажный горячий воздух.

– Возможно. Я хотел бы полюбоваться на свадьбу Ладура.

– Вы были приглашены? – Она лучше любого другого знала, что этого не могло быть.

– В церковь может явиться любой желающий. И я непременно пойду посмотреть, как агнца поведут на заклание.

– Вы про Адриена? – Она сделала неловкую попытку рассмеяться.

– Нет, Кэтрин. – Он не сводил с нее взгляда зеленых глаз.

– Заклание? Это слишком ужасное слово и совершенно не подходит для брака по любви. – Элиза так и не смогла додуматься, как же ей приручить этого мужчину. Он был для нее загадкой. Она никогда не могла сказать с уверенностью, есть ли за его словами подспудный смысл или же он просто издевается над нею, стараясь раздразнить своими намеками.

– Брак по любви? – Его брови удивленно изогнулись. – Я так не думаю.

– Вы ведь ничего о них не знаете. Как же вы можете решать? – смущенно возразила она.

– Я видел их и кое-что слышал, и этого достаточно. – Черты его лица были резки и выразительны.

Элиза засуетилась, прошлась к окну и от окна обратно. На свете мало кому удавалось заставить ее нервничать, однако Деклан запросто достигал этого. Она попыталась отрешиться от этого беспокойства и возложить надежды на свою нежную женственную внешность.

– Вы не верите в то, что Кэтрин по уши влюблена в Адриена? Честно говоря, я впервые в жизни вижу настолько влюбленную девицу. Вы говорите, что кое-что слышали про них. Что же именно?

И она бросила на него быстрый взгляд. В углах его рта затаилась ухмылка, когда он сказал:

– Я ведь не говорил, что кое-что слышал именно о них.

У нее участилось сердцебиение, а в голове бешено проносились растерянные мысли. Что он имеет в виду? Не мог ли он повстречаться с кем-то, кто знал ее и Рауля? Это смутило ее, но лишь на секунду. «Я напрасно испугалась», – твердила она себе, и это помогло ей: она всегда находила успокоение в том, что закрывала глаза на возможные последствия своих дел. Эта форма защиты стала для нее привычной, как дыхание.

Она пожала своими соблазнительными плечиками и послала ему кокетливый взгляд искоса, из-под полуопущенных ресниц:

– Я никогда не думала, что вы верите сплетням, майор. И разве вы явились сюда для этого? Чтобы угостить меня последним скандалом?

Он ухмыльнулся, мысленно отдавая должное ее бесстыдству:

– Конечно нет. Я пришел спросить, не окажете ли вы честь, отобедав со мною.

– О, безусловно. – Она так обрадовалась, что тут же согласилась.

– Сегодня?

– О Боже. – Она закатила глазки и мило скривила ротик. – Как неудачно. Но меня уже пригласили. – Очередным ее правилом было никогда не принимать первое приглашение от мужчины.

– Ну так когда? Назовите день. А я выберу место. – Он говорил спокойно, почти без выражения.

– Ах, я ужасно занята. Мадам Ладур полагается на меня во всем, а перед свадьбой нужно еще столько всего сделать, – распиналась Элиза, перебирая кольца у себя на руке и делая вид, что что-то пересчитывает на пальцах. – Постойте, завтра я приглашена влюбленной парочкой, на следующий вечер – театр, потом еще один званый обед… Ай-ай-ай, кажется, что я не освобожусь раньше будущей пятницы.

– Значит, тогда я и заеду за вами, и мы отправимся в ресторан Дероли. Как вы относитесь к турецкой кухне?

Элиза, конечно, не в силах была держать такую новость при себе и при первой же возможности поведала Кэтрин, что Деклан Уокер приходил к ней и пригласил ее на обед.

– Я полагаю, что ты не станешь ему верить? Если он надеется, любезничая с тобой, смягчить меня, то он полный болван! – возмутилась Кэтрин, уверяя себя в том, что такая вспышка гнева вызвана только его настырностью.

– Не будь такой злючкой, милочка. – Элиза просунула ручку ей под локоть и пошла бок о бок по галерее в Бовуар-Хаусе, погруженном в вечерние сумерки. – Он ничуть не хуже других мужчин, и я не позволю ему помыкать мною. Но если я чуточку побольше сумею разузнать о нем, это может оказаться полезными для тебя, не так ли? Но если тебе это так не по душе, я могу послать ему письмо с отказом.

– Нет, не делай этого. Не обращай на меня внимания, я просто сама не своя последние дни.

– Свадебная лихорадка, моя милая, – уверенно заявила Элиза. – Как только начнется ваш медовый месяц, ты позабудешь обо всех неприятностях, что так беспокоят тебя сейчас.

– Я очень надеюсь, что так оно и будет, – отвечала Кэтрин, хотя и не очень уверенно.

Выходящее за все рамки сообщение Марты Саутли потрясло ее до глубины души. Не то чтобы она ожидала узнать, что Финн Керриган вел монашеское существование, однако известие о том, что его любовницей была не кто иная, как Мадлен Ладур, ошеломило девушку. Марта пояснила, что об этом было известно весьма узкому кругу лиц, но что это совершенно достоверный факт. Кэтрин покинула ее дом в полном смятении. Почему об этом никто не рассказал ей раньше? Ей с большим трудом удалось убедить себя, что это в общем-то не ее дело. Возможно, мадам Ладур, так озабоченная соблюдением всех и всяческих приличий, могла чересчур устыдиться этого или же просто решить, что происходившие когда-то давно события не имеют теперь никакого значения. Может быть, Адриен до сих пор не знает о том, что позволяла себе его мать. А ведь и в самом деле, она наверняка постаралась оградить его от этих подробностей?

Добравшись до Бовуар-Хауса, она решила как следует обдумать это положение вещей, чтобы дать всему этому какую-то логическую оценку. Она удалилась в кабинет и устроила серьезнейшую дискуссию с портретом Финна Керригана.

– И чего, интересно, вы добивались, затащив к себе в постель эту креольскую гордячку? И почему вы не сделали ей предложение по всем правилам, когда она овдовела?

Но Керриган хранил молчание. На ее вопросы так и не последовало ответа, только лишь настоятельное предупреждение хранить новость в тайне.

Деклан тем временем стал завсегдатаем в гостиной на Бурбон-стрит. Он не был любовником Элизы – она не поощряла его к этому, а он и не помышлял о близости после всего, что узнал о ней. Однако он водил ее по различным заведениям, обычно не посещаемым креольскими снобами. Он догадался, что, несмотря на уверения в обратном, она имеет склонность к жизни городских низов. Ей нравилось посещать кафе, которые считались не вполне приличными заведениями, и театры, где ставились грубые фарсы для простонародья. Он откровенно потакал ее низменным инстинктам, и она наслаждалась этим. Таким образом Элиза становилась легкодоступным объектом для его тайного расследования, хотя и постоянно держалась настороже.

Между ними сложилось своего рода тактическое соглашение, что их тесные приятельские отношения никогда не должны перерастать в любовное влечение. Она не проявляла к этому ни малейшей склонности – и это его совсем не удивляло. Он просто считал это невозможным. Так они и держались друг от друга на расстоянии вытянутой руки, постоянно настороже, постоянно в надежде разгадать те тайны, что окружали каждого из них. Деклан был уверен в том, что она знает о Ладурах намного больше, чем хочет показать, да и о других вещах также.

Он отправил на разведку одного из своих слуг-негров, и вскоре тот сообщил ему, что женщина, по описанию схожая с Элизой, частенько появляется на сборищах, посвященных Вуду, неподалеку от озера. Это окончательно уверило его в том, что она может воспользоваться сглазом – или по меньшей мере суеверными страхами в силу сглаза.

Однако Деклану нужны были твердые доказательства, чтобы убедить Кэтрин. Он хотел сделать это не только из-за неприязни к Адриену Ладуру или из-за упрямого чувства справедливости, побуждавшего его бороться за свой кусок земли и совать нос в дела, которые его не касаются. Он ненавидел нечестную игру, и именно это и имело место в окружении Кэтрин. Он чувствовал это всеми фибрами своей души. Конечно, она должна быть наказана, эта высокомерная английская мисс, однако уязвимость, проскальзывавшая в ее облике, трогала Деклана до глубины души. И уж если она оказалась жертвой мошенничества и двойной игры, он ни перед чем не остановится, чтобы раскусить их и представить перед нею в таком свете, что она не сможет больше закрывать на все глаза.

Надо что-то делать! Деклан был настороже, он не пропускал ни одной мелочи, связанной с домом Элизы. Он не долго бы прожил на болотах, если бы не привык полагаться на свои инстинкты. Он поклялся себе докопаться до правды, однако надо было поторопиться. Через несколько дней Кэтрин уже станет мадам Адриен Ладур.

Он предпринял визит к своей давнишней приятельнице, хозяйке дома свиданий, мадам Фени. Она была в курсе всей подноготной светской жизни Нового Орлеана, и к тому же он в свое время оказал ей пару весьма важных услуг. Не прошло и минуты после того, как привратник сообщил о его визите, как послышался шелест крахмальных шелковых юбок, и она появилась, одетая в нежно-розовое платье, отделанное по вороту и по обшлагам тончайшими кружевами. Рыжие великолепные волосы, обычно свободно распущенные, сейчас были собраны гребенками в высокий узел на затылке, и Деклана поразила ее необычайная строгость и сдержанность.

– Долго же вы не заходили, майор Уокер, – сказала она с теплой, но в то же время вопрошающей улыбкой.

– Я был занят, – отвечал он, усаживаясь на указанное ему место на диване, тогда как она устроилась рядом.

– Чем могу вам служить? – спросила она, а он поднес спичку к сигарете с золотым ободком, зажатой между тонких пальцев. – Вы хотите одну из моих девушек?

– Не сегодня. Я пришел к вам за сведениями. Вы не знаете кого-нибудь, кто согласился бы рассказать мне об Адриене Ладуре или об Элизе Джордан?

Она испытующе посмотрела на Деклана. Ее основным правилом было не вмешиваться в чужие интриги. К тому же с этими людьми была связана Кэтрин Энсон, и она не хотела бы, чтобы что-то из сказанного ею так или иначе достигло ушей Седрика и расстроило бы его.

– А почему вы спрашиваете? – Она решила потянуть время, желая все же найти способ помочь Деклану, так как всегда питала слабость к этому прямодушному северянину. Ах, каким он казался красивым в свете масляной лампы, стоявшей на низеньком круглом столике и бросавшей золотистые блики на его волосы!

– О, меня интересуют некоторые вещи. И я собираю информацию. – Деклан улыбнулся ей и добавил: – А вы великолепно выглядите. Совершенно по-новому. Так, словно стали респектабельной дамой.

– Респектабельной? – хрустально рассмеялась Фени. – Это я-то? Да вы, верно, шутить изволите! – Однако она знала, что на самом деле это правда. На нее не могли не оказать влияния вкусы Седрика. А она от всей души желала, чтобы он мог гордиться ею, когда они появлялись где-нибудь рука об руку.

Деклан помрачнел, в зеленых глазах проступила тревога, а рот упрямо сжался.

– Правда, Фени, я нутром чую, что одному человеку грозит опасность.

– Скажите же мне, кому именно. – Ее лоб едва заметно нахмурился.

– Кэтрин Энсон, английской девице, помолвленной с Адриеном Ладуром.

– Подопечная лорда Седрика! А что случилось? Меня всегда настораживал этот брак.

– Так вы знаете Гамильтона?

– Это совершенно неважно. – Фени не была намерена обсуждать свои личные дела. – Лучше объясните мне, что происходит.

Когда через некоторое время Деклан выходил из ее заведения, в памяти его хранилось имя и адрес, обладательницу которых он тут же отправился искать. Подозвав кеб, он приказал отвезти себя на улицу Св. Анны.

Оказавшись на месте, он предварительно решил обойти дом кругом. В освещенном фонарем патио не было ни одной живой души – кроме цикад и хлопотливых ночных пичужек. Сад был в прекрасном состоянии, мощеные дорожки подметены, кусты подстрижены, клумбы политы и прополоты. Обыкновенный креольский дом с верандами, оплетенными виноградом. Прежде всего Деклану надо было выяснить, нет ли здесь теперь Адриена. Он укрылся в тени ограды, когда появилась пожилая чернокожая служанка. Она вышла на улицу и повернулась было, чтобы запереть за собою заднюю калитку.

Деклан приблизился к ней сзади и зажал рукой рот, чтобы заглушить ее вопль.

– Все в порядке! – повелительно сказал он. – Тебе нечего бояться. Вот, возьми. – И он сунул в ее корявые пальцы мелочь. – Мисс Кларемон дома?

– Да, сэр.

– Она одна или с нею мичи Адриен?

– Она одна, сэр, но она совсем плохая, сэр. Она уже столько дней и шагу не делает из дому и строго-настрого приказала не впускать никого.

Деклан пошире расправил плечи:

– Она обязательно передумает, если ты скажешь ей, что майор Уокер просит оказать ему честь и принять его. Он хочет поговорить с ней про мисс Кэтрин Энсон.

«Значит, из этого и будет состоять моя жизнь, когда я стану женой Адриена?»– подумала Кэтрин, предаваясь послеобеденной скуке, которая стала порядком действовать ей на нервы. И каждый вечер, если только их не приглашали куда-нибудь на обед или в театр, все происходило по той же схеме, превращаясь в обряд: обед в Бовуар-Хаусе, или на Рю Рояль, или – иногда – на Бурбон-стрит. Одна и та же компания, с одним-двумя случайными гостями: мадам Ладур, Адриен, Уоррен с Элизой, Седрик и временами полковник Деламар или мистер Пейр. Этим вечером они собрались в особняке Ладуров.

Как всегда, Элиза и Мадлен устроились на диване возле дверей на веранду, с пяльцами с вышивкой на коленях, корзинками с мотками ниток наготове, в то время как Седрик с Деламаром играли в шахматы. Громкое тик-так тяжелых бронзовых часов на каминной полке и шипение газовых светильников производили на нее гипнотическое действие. Кэтрин, страдая от головной боли, прислонилась затылком к высокой спинке своего стула. Сквозняк теребил занавески на окнах, так что они шелестели, словно морской прибой. Едва подавив несколько зевков, Кэтрин прикрыла глаза. И тут же встрепенулась. Заснуть в компании было бы верхом неучтивости.

Адриен сидел за низким столиком и строил карточный домик. Его задумчивый профиль и пряди волос, упавшие на высокий лоб, были прекрасны, полны романтической меланхолии, словно это был некий сказочный принц. И сердце Кэтрин защемило от любви и нежности. Гостиная с остальными людьми как будто исчезла. Остался один Адриен, светлое пятно на фоне тьмы, в ореоле света ярких лучей.

«Я действительно люблю его! – кричало все ее существо. – И я так счастлива, что просто не верится. Просто затянувшееся ожидание свадьбы измучило меня, и постоянное присутствие посторонних. Элиза права. Я поправлюсь, когда мы поедем в Европу, расставшись с его друзьями. Чтобы никто не мешал нам. Чтобы не думать без конца над странными отношениями мадам Ладур с моим благодетелем».

Он поднял на нее глаза и улыбнулся. А потом встал и как бы отрезал ее от остальных, положив руки по обе стороны на спинку ее стула.

– Не прогуляться ли нам при луне? – прошептал он тем чарующим голосом, от которого у Кэтрин по спине пробегали мурашки.

Рука об руку они прошли по дорожке к беседке. Ночная тьма сгустилась, и луна, достигшая половины, превратила сад в голубовато-серебристую сказку. Когда они отошли подальше от окон, Адриен остановился, прислонился к древесному стволу и привлек к себе Кэтрин.

– Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, не правда ли, малышка? – прошептал он, щекоча губами ее ухо. – И никогда ни на миг не сомневайся в этом.

– Я верю тебе, Адриен. – Она прислонилась щекой к жестким кружевам на его манишке, чувствуя, как покрывается пупырышками кожа на затылке, по которому он тихонько провел пальцем. – Иначе зачем еще ты стал бы давать мне приворотное зелье? Только это было совсем ни к чему. Я все равно влюбилась бы в тебя.

– Прости меня, что я так разозлился тогда на кладбище. – Он выглядел как маленький мальчик, раскаявшийся в своей шалости. – Но тебе тоже надо осторожнее выбирать компанию. И ты сама виновата в том, что я так вел себя.

– Я понимаю, Адриен. – Кэтрин совершенно расслабилась и не хотела спорить. В самом деле, этот их обычай постоянно пить, и пить помногу, начинал ее беспокоить. Она уже никогда не могла чувствовать себя совершенно трезвой – даже просыпаясь по утрам.

– Дорогая, – выдохнул он, и его губы припали к ее губам, сладкие, медовые уста.

Она теперь хорошо знала, как угодить ему, и он наслаждался, поучая ее. И хотя некоторые способы проявлять свою любовь поначалу показались ей несколько странными, ему все же удалось разбудить в ней глубоко скрытую чувственность, о существовании которой она и не подозревала. А теперь эта потребность постоянно удовлетворять свои желания переросла в ненасытную страсть. Если бы она могла, она проводила бы с ним все до одной ночи, однако им приходилось острожничать после возвращения в Новый Орлеан. Приличия должны быть соблюдены.

Тесно переплетя руки, то и дело останавливаясь, чтобы поцеловаться, они пошли через сад по направлению к garçonnière и поднялись по лестнице в его спальню. В комнате было пусто, ее освещало лишь лунное сияние, и Кэтрин отдала себя на его волю: полулежа на кровати, она наслаждалась поцелуями, которыми он покрывал ее лицо, шею и грудь.

– После свадебной церемонии мы останемся наедине, как сейчас, на целых семь дней и ночей, – напомнил он, улыбаясь, перебирая ее волосы.

– Я знаю, – промурлыкала она, припадая к нему. – Муж и жена навеки.

Ее руки потянулись к вороту его рубашки, расстегнули пуговицы, а затем двумя резкими движениями сняли рубашку и бросили на пол возле кровати. За ней последовали брюки, и вот он снова лежит рядом с Кэтрин, лаская ее так, как ему хочется. Кэтрин погрузилась в сладострастные грезы, она как бы утратила самое себя, ее тело превратилось в море огня и экстаза, и к рассвету они успели утолить свою страсть всеми доступными им способами – вряд ли остался хоть один, который они не испытали на себе. Она была уверена, что Адриен тоже испытывает к ней ту же любовь, словно они уже стали единой плотью и кровью, словно у них отныне только общие радости, мечты и планы на будущее.

– Деклан Уокер приходил повидаться со мною. – Фени, сидя у себя в гостиной за инкрустированным слоновой костью столиком, наливала Седрику английский чай марки «Эрл Грей» из серебряного чайника георгианского стиля (подарок его сиятельства). – Вы можете сказать, чтобы я не совалась не в свое дело, но все-таки мне интересно, так ли вы уверены в целесообразности союза с Ладурами?

– Но именно этого желает сама Кэтрин, – уклончиво отвечал Седрик, которого мучили те же самые сомнения. – А она – благоразумная девушка.

Фени подала ему тонкую фарфоровую чашечку, расписанную цветами.

– Благоразумие, мой дорогой сэр, уносится первым же сквозняком, если леди влюбляется.

– Ах, вот как? – Седрик протянул руку и пожал спрятанное под атласным подолом колено. – Значит, это чувство никогда в жизни не поражало вас – ни разу в жизни я еще не встречал более благоразумной особы.

– Ах, ну видите ли, я просто стараюсь не позволять моему сердцу управлять моими мыслями.

– А что вы сказали майору Уокеру? – Седрик откинулся в кресле, осчастливленный ее ответом. Его добродушие и терпение принесли свои плоды. Он был теперь почти уверен, что она всерьез задумывается над его предложением вернуться вместе в Англию.

– Он хотел бы познакомиться с кем-то, кто хорошо знает Ладуров. И я дала ему адрес Лестины Кларемон.

– А было ли это благоразумно?

– Кто знает? Однако у меня сложилось такое ощущение, что он гораздо больше заинтересован в вашей подопечной, чем хотел бы в этом признаться.

– Может быть, он просто боится остаться с носом. – Седрик с наслаждением прихлебывал горячий ароматный напиток, так чудесно приготовленный Фени. – Из-за спорного куска земли на границе плантации Кэтрин и его вот-вот разразится целая война. Он говорил вам об этом?

– Нет. – Фени прильнула к нему, этому незаурядному, повидавшему свет аристократу, который относился к ней с неизменной добротой и уважением. – Седрик, вы согласны, что я неплохо умею разбираться в людях?

– Надеюсь, что так. – Его глаза блеснули, а рука скользнула по спинке дивана к ее плечам. – Ведь вы успели оценить меня.

– В таком случае, – она прижалась к нему еще сильнее, – вы должны поверить мне, когда я скажу, что помогла Уокеру без малейших колебаний. Он честен, в этом не может быть сомнений, и он хочет спасти Кэтрин от самой большой ошибки в ее жизни.

– Наверное, мне надо было бы с нею поговорить, – прошептал Седрик, очарованный ароматом, исходившим от ее нежной кожи.

– Я думаю, не стоит. – Надушенные пальчики прижались к его губам. – Разве молодые люди когда-нибудь слушались советов старших? Предоставьте это Деклану.

Ослепленная любовью, Кэтрин желала лишь угождать Адриену, и поэтому она оставила свои расчеты снова встретиться с Лестиной. Конечно, тем самым она подавляла свою волю, и это было несправедливо, однако еще одну подобную вспышку гнева с его стороны она бы не перенесла – и это было достаточным доводом. Однако, когда она все же умудрилась выбраться в салон Жаклин, чтобы в последний раз примерить заказанное ею платье, она обнаружила, что Лестина поджидает ее здесь.

Эта встреча не была случайной. Соображения, которыми поделился с квартеронкой Деклан, наполнили ее сердце тревогой. К тому же он оказался превосходным слушателем, полным сочувствия к тому состоянию, в котором ее застал. Она открыла перед ним свою душу и даже призналась, что подкупила слугу Кэтрин, чтобы ей в кровать подложили сглаз, о чем впоследствии пожалела. Она тоже подозревала, что кто-то еще пытается манипулировать с ванга, и рассказала Деклану все, что знала сама.

Правда, было это немного, но зато ее подруга Кандида хорошо знала девушку, работавшую у Элизы. И Лестина предложила: если только он посчитает необходимым обыскать дом на Бурбон-стрит, это будет довольно легко устроить во время очередного Элизиного отсутствия. Все цветные слуги в домах Арнольдов и Ладуров были настороже, и, посматривая за своими хозяевами, докладывали обо всем, что бы те ни предпринимали, Лестине, доктору Хоку или Дядюшке Анри. Однако Деклан предложил гораздо более простой способ расстроить свадьбу.

– Разве это имеет такое большое значение? – спросила Лестина, когда Деклан изложил ей свой план.

– Я в этом уверен, – отвечал он. – Ведь она – англичанка, не забывайте об этом, и не столь либеральна в нравах. Она ни за что не станет делить с кем-то своего мужа.

Итак, Лестина, прибегнув к помощи Жаклин, устроила свою встречу с Кэтрин. Услыхав о ее появлении, она быстро вышла из примерочной и, не давая Кэтрин возможности ретироваться, произнесла:

– Я должна сообщить вам нечто важное.

– Извините меня, – застыла Кэтрин. – Я не могу говорить с вами. Адриен мне запретил.

– Я знаю. – Лестина улыбнулась под густой вуалью, скрывавшей ее лицо.

– Откуда? – Кэтрин затрепетала от недоброго предчувствия. Что-то надвигалось на нее, что-то темное, ужасное, убийственное.

– Он сам сказал мне.

– Не понимаю.

Лестина взялась за края вуали и откинула ее одним движением. И Кэтрин, и Жаклин вскрикнули. Они с трудом узнавали это лицо, представлявшее собою один сплошной ужасный синяк. Губы квартеронки были разбиты в кровь, а нос превратился в бесформенную массу.

– Святая Матерь Божья! – только и произнесла Жаклин.

Солнце сияло в чистых оконных стеклах, освещая нарядные ткани на прилавках. Смех и болтовня работниц в задней комнате говорили о том, что это все тот же прекрасный солнечный мир, и все же все три женщины буквально физически ощутили сковавший их ужас. Чтобы не упасть, Кэтрин пришлось схватиться за прилавок.

– Кто это сделал с вами? – Она удивилась, как спокойно прозвучал ее голос.

– Адриен, – тихо ответила Лестина.

– Адриен! Не может быть!

Но тут же услужливая память подбросила Кэтрин кое-какие сцены, особенно в Бовуар-Хаусе: его необузданность, особенно когда он бывал пьян, его взгляд, полный жестокости и высокомерия. Эти его друзья, которые играли на темных сторонах его души – Джефф и Феликс, воистину странные персоны, и связанные с ними неясные, страшные тайны, которых Кэтрин не могла, да и не хотела разгадать.

Лестина устало опустилась на один из стульев возле прилавка. Она двигалась с трудом, ее тело все еще болело после побоев, полученных от Адриена. Ей было ужасно жаль Кэтрин, однако Деклан был абсолютно прав: девушка должна была узнать всю правду.

– Выслушайте меня, – взмолилась она, прижимая руку к изуродованному лицу. – Адриен был в ярости оттого, что мы с вами познакомились. Он никогда не думал, что такое возможно, ведь мы вращаемся в совершенно разных кругах. Я должна признаться, что поначалу возненавидела вас и пыталась навредить, хотя и знала, что обязана смириться, если он захочет жениться на белой леди. Но когда это случилось на самом деле, я не смогла этого вынести. Поймите, я любила его всем сердцем, всей душой!

– Вы любили его? – Казалось, Кэтрин, вот-вот лишится чувств. – Да разве вы с ним вообще были знакомы?!

– Еще бы – и даже слишком хорошо. – Несмотря на горе и боль, Лестина высоко держала голову. – Он набросился на меня в тот же вечер, в День Всех Святых. Удивительно, что я вообще осталась жива. Но теперь все кончено. Я никогда больше не увижу его. И ни одному мужчине не позволю так обращаться с собой. Никогда!

Перед глазами Кэтрин бешено вращались черные круги. Она почувствовала себя совершенно больной. Адриен учинил такое над Лестиной. Адриен, последнее звено в долгой цепи рабовладельцев-плантаторов, вообразивших себя наделенными божественным правом карать и миловать, не стесняясь пуская в дело кнут и любые другие орудия пытки. «А что он учинит надо мною, – пришла следующая мысль, – если я когда-нибудь раздосадую его? Я ведь тоже фактически стану его рабыней, его собственностью, и не смогу даже сбежать, чтобы обрести свободу. Все, чем я владею, отойдет к нему. Он может просто прикончить меня и остаться с моим добром – или хотя бы запереть меня в желтый дом под предлогом того, что я ненормальная. Это ведь не Англия. Это странное, первобытное общество, где всем заправляют мужчины, а женщины – их рабыни».

– Я даже не подозревала, что вы были любовниками, – прошептала она. – Он никогда не упоминал об этом.

– Конечно. Он пошел бы на что угодно, чтобы жениться на вас, а его мать и того хуже. Они подбирались к вашим деньгам, Кэтрин.

Ей показалось, что из ее сердца мгновенно выкачали всю кровь до капли.

– Но он же любит меня. Он говорил об этом еще нынче ночью!

– Он скажет все, что вы захотите, лишь бы добиться своего, – неумолимо продолжала Лестина. – Даже когда вы стали женихом и невестой, он продолжал делить со мною постель и клялся в вечной любви. Мы были вместе уже около двух лет. Он купил для меня тот дом на улице Святой Анны и содержал меня. Он всего лишь следовал местной традиции, Кэтрин, и обещал, что, когда он женится, все останется по-старому. По некоторым понятиям я его жена.

В Кэтрин вскипело бешенство. Она хотела наброситься с кулаками на Лестину, она хотела прикончить Адриена. Как он посмел обманывать ее?! Любовь? Да он даже не знает, что означает это слово! Он вообще не способен ни на одно нормальное человеческое чувство. И он полагает, что победил, да? Ну так она ему покажет! А как же Лестина? Да, теперь Кэтрин не сомневалась, что уже слышала это имя. Вспышка памяти осветила перед нею ту ночь в павильоне.

Кэтрин постаралась выпрямиться.

– Вы можете оставаться с ним, Лестина. Он ваш. Я ни за что не выйду за него замуж.

– Когда-то я была готова умереть ради него. – Лестина горько улыбнулась, лицо ее было полно муки. – Я продала свою душу дьяволу, чтобы добыть тот сглаз для вас, Кэтрин. Но больше он мне не нужен. Я никогда не прощу его. Поверьте мне, Кэтрин, я хочу искупить причиненное мною зло.

В глазах ее заблестели слезы, и Кэтрин, несмотря на сжигавший ее душу гнев, взяла ее за руку и сказала:

– Все будет хорошо. Не надо плакать.

– Но вы простите меня?

– Да, ведь вы не виноваты. И я не стану говорить ему, что это вы рассказали мне все. Он никогда больше не посмеет оскорбить вас.

– Майор Уокер пообещал присматривать за моим домом на тот случай, если он попытается. – Лестина с Кэтрин утирали слезы одним платком, и Жаклин принесла для них новый. – А как насчет вас? Что вы станете делать?

– Я немедленно повидаюсь с ним и скажу, что свадьба отменяется. – Кэтрин гордо подняла голову.

– Будьте осторожны. – Изуродованное лицо Лестины выразило сильнейший страх. – Им нужен этот брак, и их ничто не остановит.

– Мой дядя позаботится обо мне, и полковник Деламар, и мистер Пейр. Я желаю сама увидеть, как будет уничтожен брачный контракт.

– Если вам нужна помощь, обратитесь к майору Уокеру. – И Лестина тихонько сжала руки Кэтрин, словно желая передать ей свою уверенность.

– Не думаете ли вы, что я доверюсь ему?! – Кэтрин была ошеломлена. – Он же охотится за моей землей!

– Дело не в земле. Он озабочен тем, что творится вокруг вас. И, Кэтрин…

– Да, Лестина?..

– Помните, что надо быть чрезвычайно осторожным, прежде чем довериться кому-нибудь.

– Не беспокойтесь. Отныне я вообще не стану верить людям, – сокрушенно призналась Кэтрин.

– Даже мне? – В праздничной обстановке салона голос Лестины прозвучал особенно жалко.

Кэтрин, все еще не оправившаяся от шока и с трудом соображавшая, отвечала:

– Наверное, я доверяю вам, Лестина, но вы должны дать мне время. Когда я окончательно избавлюсь от Ладуров, может быть, мы сможем узнать друг друга получше.

– И тогда против вас поднимется весь Новый Орлеан, – мрачно посмотрела на нее Лестина. – Ведь я – квартеронка. А вы – белая леди.

– Я не единственная, кто считает этот кастовый принцип отжившим свое. Л познакомлю вас с Мартой Саустли. Она содержит школу, в которой учатся дети всех оттенков кожи, и всю свою жизнь посвятила делу просветительства. Может быть, вы станете ее помощницей, когда оправитесь.

– Я была бы рада, – кивнула Лестина. – И не забывайте, что Деклан Уокер тоже ваш друг. Обратитесь к нему, если дела с Адриеном пойдут плохо.

Кэтрин распрощалась и вернулась в карету. Она никого не желала видеть и даже постаралась не встречаться глазами с ожидавшей ее Филлис. «Я не выдержу и обязательно расплачусь, – думала она. – Почему это случилось именно со мной? Адриен и Лестина, бывшие любовниками целую вечность… он делил ложе со мною, а затем шел к ней. Она говорит, что отныне считает себя моей подругой, а ведь поначалу они наверняка потешались надо мною, лежа в объятиях друг друга. Предатель! Нет, это для него слишком громкий эпитет. Он просто обманщик! Принц воров и мошенников, вот он кто такой!»

Снова полил дождь, потоки воды обрушивались на крыши и стекали на мостовые. Кэтрин приказала Ти-Жану остановиться возле кафе, и пока он держал раскрытым огромный зонт, они с Филлис соскочили на тротуар и шмыгнули в дверь.

Служанка была крайне встревожена. Кэтрин выглядела так странно, с посеревшим лицом и диким взором, словно потеряла рассудок. «Ох, не нравится мне это место, – в очередной раз решила про себя Филлис. – Хотела бы я сейчас оказаться в Лондоне или хотя бы в Бристоле, чем торчать в этой преисподней. Да где угодно было бы лучше, чем здесь! Все эти иностранцы!.. Еда, от которой постоянно расстраивается желудок, и клопы, готовые сожрать вас заживо! А чего стоят все эти дела с ихним Вуду! Все здесь не как у людей. Ну ничего, может быть, во время свадебного путешествия им удастся вернуться домой, если, конечно, согласятся ихняя милость». Ох, как ей не нравился Адриен!

Кэтрин молча сидела над своим кофе. Ее рука, поднимавшая чашку, дрожала.

– Да что с вами такое, мисс? – не выдержала наконец Филлис при виде такого отчаяния.

– Я не могу об этом говорить. По крайней мере, пока, – монотонным голосом отвечала Кэтрин. – Я просто хочу немного посидеть здесь.

Ее решение уже было принято, однако она все еще толком не представляла себе, как именно следует сообщить Адриену о том, что она желает разрушить их союз. Горячий сладкий кофе немного помог ей, и в голове у нее прояснилось. Остается лишь один способ. И она должна сделать все немедленно. Не тратить время на колебания и переживания, это лишь сыграет ему на руку. Она чувствовала себя совершенно нелепо, стараясь духовно вооружиться против его обаяния, – не вызывало сомнений, что он постарается пустить его в ход, только чтобы заставить Кэтрин передумать. Она зажмурилась, во всех подробностях впечатывая в свой мозг изуродованное лицо Лестины. В скором времени она и сама могла бы стать такой – как только окажется окована брачными цепями.

Она злилась сама на себя, чувствуя, как глубинный страх у нее в душе выбирается из-под контроля и растет. Взнуздав, как смогла, свои чувства, она приказала Ти-Жану везти ее на Рю Рояль.

Адриен расположился в гостиной: вольно раскинувшись на одном из многочисленных диванов, он положил ноги в ботинках на его спинку. При виде Кэтрин он мгновенно вскочил:

– Chérie! Как чудесно! Я не ждал тебя так рано. – И его глаза перебежали с Кэтрин на Филлис, державшую молчаливую стражу позади хозяйки. – Ты не хочешь присесть? Я позову maman.

– Я не собираюсь оставаться. – Кэтрин бросало то в жар, то в холод, она изо всех сил старалась не поддаться тому физическому обаянию, которое исходило от этого красавца и которое все еще имело над нею власть. – Наша помолвка должна быть расторгнута.

– Что за чушь? – Он насторожился, его игривость испарилась в мгновение ока.

– Я не собираюсь выходить за тебя.

– Почему?

– Я не желаю этого обсуждать. Просто я так решила и ни за что не передумаю.

– Кэтрин, дорогая, ты просто пошутила, не так ли? Расторгнуть помолвку? Ты не можешь хотеть этого всерьез. – Он попытался обнять ее, но она отшатнулась.

– Я хочу этого! Поверь мне, Адриен, я никогда еще не была столь серьезна!

– И ты не желаешь даже сказать почему? – Видно было, что он начинает терять терпение.

– Ты уже связан с Лестиной Кларемон. Она – твоя жена.

– Да нет же! Ты не понимаешь. Она – ничто. Никто. А кто сказал тебе об этом? Если только она, я… – И жестокая ярость, вспыхнувшая в его взоре, уничтожила последние сомнения в том, что Лестина сказала правду.

– Это была не она, – торопливо солгала Кэтрин, устрашившись одной мысли о том, что он способен сделать своей бывшей любовнице.

– Так кто же? Я убью его!

– Не имеет значения. Я уверена, что о вашей связи прекрасно знали все в городе, кроме меня. Возможно, они просто считали это неважным – подумаешь, молодой человек содержит цветную девицу, в некотором роде жену? Но я не смогу с этим смириться. Я не стану. Я никогда не выйду за тебя.

– Но ты уже не сможешь отказаться! Я тебе не позволю! – Он рванулся к ней, занеся руку, словно собираясь ударить, но перехватил взгляд Филлис и остановился. Вместо этого он помчался к двери, распахнул ее и во всю силу легких завопил: – Maman! Идите сюда, сейчас же!

Кэтрин проскочила мимо него и помчалась по коридору к передней. С нее вполне было достаточно того, что ей пришлось выдержать бой с Адриеном: противостоять мамаше у Кэтрин не хватило бы духа.

– Я пришлю к тебе своего адвоката! – крикнула она.

Из противоположной двери в гостиную ворвалась Мадлен Ладур, удивление на ее лице уступило место гневу, однако Кэтрин не стала дожидаться, пока разразится гроза, и выскочила в дверь, сопровождаемая верной Филлис. Бегом добравшись до коляски, она вскочила в нее и рухнула на сиденье. Филлис была тут как тут: высунувшись из окна экипажа так, что едва не свалилась на мостовую, она закричала:

– Едем отсюда, Ти-Жан. Скорее! Слышишь?!

Кэтрин поспешила укрыться в Бовуар-Хаусе, отчаянно сожалея, что он не окружен рвом с подъемными мостами, которые остановили бы погоню. «И лучники, – думала она, совершенно утратив здравый смысл. – Лучники на каждом выступе стены. Вот что мне нужно». Только ведь это не укрепленный замок, а особняк в Садовом Районе, и построен он из соображений респектабельности.

Элиза вскоре забарабанила в двери ее комнаты.

– Ты в порядке, моя сладкая? – нежно осведомилась она, стоя в изголовье кровати, где лежала Кэтрин. – Я слышала, что ты приехала в самом ужасном виде. Селесте показалось, что ты на грани истерики.

Кэтрин уселась, обхватила голову руками и принялась раскачиваться, как от боли:

– Я только что сказала Адриену, что не выйду за него замуж, – сказала она.

Элиза побледнела, но быстро оправилась:

– Милочка, да с чего бы это?

– Просто не хочу, и все. Пожалуйста, не приставай ко мне, Элиза.

– Но это же смешно, – холодно отчеканила та. – Ты заварила кашу со всеми приготовлениями, а теперь пойдешь на попятный! Я сто раз тебе говорила, что ты сможешь успокоиться, но только после свадьбы.

– До меня дошли факты, которые делают ее невозможной, – подняла Кэтрин смятенный взор. – Во-первых, мадам Ладур была любовницей мистера Керригана, во-вторых, Лестина Кларемон – любовницей Адриена. И я не желаю иметь ничего общего с такой семейкой.

– И это все? – расхохоталась Элиза. – Да разве ты до сих пор не поняла, что мы здесь живем по своим правилам? Керриган давно мертв, а Адриен делает лишь то, что принято у всех здешних высокородных недорослей. Лестина для него ничего не значит. Она его содержанка, и ничего более.

– Ничего? И такую низость нравов ты зовешь ничем? Она же любила его, а он обошелся с нею так жестоко. – И Кэтрин уставилась на подругу так, словно увидала ее впервые в жизни. – Как же ты плохо знаешь меня, Элиза. Может быть, я смогла бы посмотреть сквозь пальцы на связь Мадлен Ладур с Керриганом. Может быть, мне удалось бы убедить себя, что ко мне это не имеет никакого отношения. Но Адриен ни словом не обмолвился мне про Лестину и даже был намерен видеться с нею после того, как станет моим мужем… это простить невозможно.

Элиза стояла некоторое время неподвижно, как статуя, а потом всплеснула руками и сказала:

– Ты не можешь так поступать. Все уже устроено. Он может подать на тебя в суд за расторжение контракта.

– Он может делать все, что угодно, черт бы его взял! Меня это не волнует. – Кэтрин содрогалась от беззвучных рыданий, рождавшихся у нее в груди.

– Моя бедная подружка. И что же ты будешь делать? – спросила Элиза, похлопав ее по поникшим плечам.

– Я сейчас же уеду в «Край Света». По крайней мере, там я смогу переждать, пока утихнет здешняя буря. Я не вынесу упреков мадам Ладур, – расплакалась Кэтрин.

– Звучит так, будто ты сама не до конца уверена, что поступила правильно, – осторожно предположила Элиза, перебирая локоны Кэтрин. – Может быть, оттого ты и боишься видеться с нею, что понимаешь: она способна убедить тебя в этом. Ведь ты любишь Адриена, правда?

– Нет. Он оскорбил меня до глубины души! – послышалось сквозь всхлипы.

– Но здесь принято иметь любовниц. Предположим, что он пообещает никогда больше не видеться с Лестиной?

– Я не смогу поверить отныне ни одному его слову. Я не доверяю ему и никогда не смогу доверять.

– Я слишком хорошо все это понимаю, моя сладкая. – Элиза прижала Кэтрин к себе и запечатлела поцелуй на ее лбу. – Я испытала то же, когда меня бросил Рауль. Однако ты не можешь отправиться одна в «Край Света» такая расстроенная. Ну и вообще… Я поеду с тобою.

– Я хотела взять одну Филлис. Там ведь достаточно своих слуг, верно? Мне действительно необходимо побыть наедине с собой. – Кэтрин все всхлипывала и всхлипывала, слишком убитая горем, чтобы спорить дальше. Элиза налила в стакан лимонаду и протянула Кэтрин.

– Вот, милая. Выпей это и вытри глазки. Мы что-нибудь придумаем. Гордости Адриена нанесен жестокий удар, а его мамаша лишится удовольствия устроить всю эту грандиозную свадьбу, ну и пусть. Они оба это переживут. Не сомневаюсь, что он с большим удовольствием будет таскаться по всему городу, демонстрируя всем желающим свое разбитое сердце и добиваясь сочувствия. Ты не представляешь себе, какой он актер.

Кэтрин почувствовала себя немного спокойнее, она даже начала улыбаться шуткам Элизы:

– Я думаю, ты права. И если я скроюсь в глуши, до весны шум, скорее всего, уляжется.

– Вот и верно. Хорошая девочка. Как приятно видеть снова твою улыбку. Ну а теперь нам надо решить, что сделать в первую очередь. Позволь мне удалиться на пару часов, и я буду в полной готовности ждать твоих приказаний. – Элиза помчалась прочь, но у двери обернулась и бросила через плечо: – Только ты больше не плачь. Обещаешь?

– Я обещаю.

Кэтрин слышала, как она спустилась в переднюю и как по мокрому гравию зашелестели колеса кареты, а потом в доме воцарилась тишина. Приказав Филлис пригласить к ней лорда Седрика, как только он придет, Кэтрин принялась укладывать вещи. Когда он вскоре постучался в дверь, она отозвалась и рухнула ему на грудь, прижимаясь лицом к серому альпаковому смокингу.

Она поведала ему все, до мельчайших деталей, а Седрик обнимал и утешал ее, мыслями обратясь к Фига и ее предостережениям.

– Что вы теперь станете делать? – спросил он, когда она успокоилась.

– Поеду в «Край Света», – всхлипнула она. – Я не в силах оставаться здесь.

– Это в сезон дождей? Там сейчас совсем не весело.

– Ну и пусть. Мне надо убраться подальше от Адриена с его матерью.

– Ну, хорошо. Когда вы едете?

– Прямо сейчас. К ночи мы уже будем на месте.

– А мне предлагаете отправиться дразнить львов в их логове?

– Вы про Ладуров? Ох, это правда, дядя Седрик? – Она подняла к нему заплаканное лицо. – Скажите им, что я прошу извинения. Предложите им денег. Я хочу быть свободной от них. И мне безразлично, сколько это стоит.

– Ну, я уверен, что до этого не дойдет. – Седрик не видел причины, почему бы Адриену не принять эту перемену как джентльмену. Не он первый и не он последний среди разочарованных в своих ожиданиях мужчин. – Я позову на помощь Деламара и этого смешного надутого индюка, Пейра.

– Спасибо, дядя. А я приготовлюсь к отъезду.

– Кого вы возьмете с собой?

– Элиза сама напросилась, и еще мне нужны Ти-Жан, Пьер и Селеста. Анри может приехать завтра. Пока он соберет все свои причиндалы, пройдет целая вечность. Вы обойдетесь без них?

– Конечно. И я приеду к вам, когда здесь уляжется скандал. – «Будь я проклят, – думал Седрик, – как же чудесно я проведу это время с Фени».

Записку от Лестины доставили Деклану в отель Св. Карла во второй половине дня. Она кратко описала, что ей удалось сделать и что она рассказала Кэтрин про Адриена. Деклан тут же помчался в Бовуар-Хаус, но лишь узнал о том, что мисс Энсон отбыла в «Край Света».

Слуги пребывали в полной растерянности, лорд Седрик отсутствовал, и ни от кого нельзя было добиться толку, кроме Анри. Деклан не поленился проникнуть на кухню, чтобы побеседовать с ним. Он обнаружил повара, занятого тщательной упаковкой своих принадлежностей и непрерывно ворчавшего.

– Ох уж эта мисси Кэтрин, она умчалась отсюда так поспешно, и я должен поспешать за нею. Присмотрю, чтоб кормили ее как следует.

– Меня зовут майор Деклан Уокер, – вмешался в его воркотню Деклан, стряхивая со своей шляпы целую лужу воды, которая натекла, пока он стоял на крыльце. От его мокрого плаща поднимались клубы пара.

– Знаю я, кто вы есть, – приподнял одну бровь Анри. – Вы с «Ручья Делано». И доставили мисси Кэтрин кучу неприятностей. Чего вы хотите?

Деклан почувствовал себя легко в обществе этого человека; он тут же распознал в нем негра старой выучки: полного собственного достоинства, преданного хозяевам и гордого своей профессией. Да и кухня сама по себе напомнила ему кухню на его собственной плантации запахами пищи, гулом голосов, распевавших мелодичные гимны.

– Что здесь случилось, Анри? – Майор достал пачку сигар и предложил повару.

Негр вытер руки о передник, вытащил одну сигару и подвинул Деклану стул. Вытащив из печи уголек, он прикурил, и скоро ароматы стряпни смешались с приятным табачным дымком. Анри понизил голос почти до шепота:

– Мисси Кэтрин не хочет идти замуж за мичи Адриена. Они поругались, и она его бросила.

– Ты знаешь почему?

Гигант пожал плечами и скривил лицо:

– Она дозналась про то, что он содержит Лестину Кларемон.

– Она отправилась в «Край Света» одна?

– Нет, сэр, не одна. – Было ясно, что Анри сильно обеспокоен участью своей хозяйки. – Селеста поехала с ней, и Пьер, и Филлис… и мадам Джордан.

– Дерьмо! – воскликнул Деклан, швырнул сигару в огонь и вскочил.

– Что-то не так, майор?

Но майор уже был на полпути к выходу.

Ранним вечером на Бурбон-стрит было безлюдно. Он расплатился с кебменом, подождал, пока карета укатит, поднимая фонтаны жидкой грязи, осмотрелся и быстро проскочил в боковую калитку, откуда поспешил в помещения для слуг. Его дожидались две девушки, их коричневые лица были испуганными, но полными решимости. Больше поблизости никого не было видно.

– Это вы – Кандида? – обратился он к старшей.

– Да, сэр, майор Уокер, – прошептала она, трясясь от страха. – А это – Марго. Она горничная, сэр. И она может провести вас в будуар мисси Элизы.

– Отлично. Где мичи Уоррен?

– Его нет дома, сэр. Я слышала, как он говорил, что собирается повидаться с мадам Ладур.

Деклан извлек пухлую пачку долларов и протянул ее девушкам. Те заулыбались, пряча деньги за корсет.

– Марго проведет вас внутрь, майор, – сказала Кандида.

Огоньки в газовых светильниках были прикручены до маленьких желтых пятнышек, и через холл протянулись длинные тени, когда Деклан пересек его и следом за Марго стал подниматься по лестнице. Он уже успел вспотеть в своем теплом плаще. Взломы и обыски не входили в число его талантов. «Не взялся ли я рубить дерево не по плечу?» – гадал он, спеша по коридору за Марго, которая уже вставила ключ в замок высокой, укрытой в нише двери.

– Я подожду вас здесь, сэр, – прошептала она, возбужденно сверкая белками глаз. – Вы, стало быть, только глянете одним глазком, да и назад. Кандида сказала, что вам больше ничего не нужно. Вы, стало быть, не вор, вот что она сказала.

– Я не вор, Марго. Не беспокойся. У тебя не будет неприятностей. О том, что я здесь был, никто не узнает.

И он скрылся в будуаре. Здесь стоял легкий сладковатый запах, будто только что курили благовония. Когда его глаза привыкли к темноте, Деклан обнаружил свечу в подсвечнике, и вскоре ее тусклый огонек пересилил отблески уличных огней, лежавшие на полу. Комната была красивой, но в то же время какой-то зловещей, обильно задрапированной тканями всех оттенков лилового цвета: от бледно-розового до темно-пурпурного. Позолота сверкала на карнизах, мебели и ножках кровати, выполненной в форме гигантской раковины. Элиза явно питала слабость ко всякого рода экзотике, а многие из орнаментов были сделаны по восточным образцам.

Налицо были признаки того, что здесь совсем недавно кто-то был и что он покинул комнату в явной спешке. Элиза едва успела упаковать вещи. Хоть ей и помогала Иветта, она позабыла массу мелочей: с дивана свисал шарф, посреди персидского ковра валялась туфелька, а на столике у кровати – блокнот и карандаш. Деклан осторожно обследовал ящики туалетного столика, комода, распахнул гардероб, не поленился встать на колени, приподнять покрывало и заглянуть под кровать. На кровати лежало несколько книжек. Он перелистал страницы. Безрезультатно.

Настала очередь гардеробной. В огромных шкафах на рейках висело множество распялок. Одни были пустыми, тогда как на других висели бесчисленные наряды. Повсюду пахло Элизиными духами, ими был пропитан каждый клочок ее одежды. На верхних полках громоздились коробки со шляпами. Он снял их оттуда, проверил все до одной, но не нашел ничего подозрительного. Он уже совсем было решил возвращаться, как вдруг возле входа в гардеробную увидал неприметную дверцу, которую пропустил вначале. Ее почти целиком закрывало расписное панно. Он нажал на ручку. Дверь оказалась заперта.

При виде этой двери в Деклане с новой силой вспыхнули все его подозрения. Надув губы, он разыскал на туалетном столике длинную шпильку. Еще учеником колледжа он мастерски научился пользоваться отмычками, с помощью которых мог сбегать на свои ночные эскапады. И вот опять этот талант ему пригодился. Запоры поддались, и дверь открылась. Перед ним зиял темный проем. Он повыше поднял свечу, и горло у него сжалось, а в ноздри ударил запах разложения. Он нашел то, что искал.

В тесной комнатке находился алтарь со всеми принадлежностями культа Вуду. Он тут же узнал их, так как был знаком с его святынями, его богами, сосудами для душ, погремушками, сушеными змеиными шкурами. Алтарь был вымазан свежей кровью, и несколько куриных перышек взвилось в воздух, когда он вошел. Что за обряд творила здесь только что Элиза?

Деклан относился с уважением к этой африканской религии. Он видел как некоторые его рабочие составляют эти обряды, и не поленился разузнать о культе все, что мог. Оказалось, что это могучая вера, унаследованная ими от предков и принятая несравненно раньше религии, навязанной хозяевами. Деклан познакомился с некоторыми жрецами и жрицами, и не мог не проникнуться к ним почтением, так как увидел, что они обладают способностью исцелять и употребляют свое искусство гораздо чаще для добрых дел, чем для злых. Но их магия была весьма могущественна, иногда даже смертельна. Это он тоже хорошо усвоил.

Первый осмотр не дал никаких доказательств того, что Элиза творит «сглаз» на Кэтрин, но он продолжал поиски. Наконец откинув покрывало, которое было на алтаре, он обнаружил запертый тайник. Добавив света с помощью одной из стоявших здесь же свечей, он снова пустил в дело шпильку. Засунув руку в открывшуюся нишу, он извлек маленькую шкатулочку в виде гробика. Деклан поднял крышку. Внутри находился предмет, завернутый в кусок черного шелка.

Он достал и развернул его. Оказывается, это была кукла, вылепленная с большим искусством и одетая в настоящее бальное платье.

Она была похожа на игрушку, с любовью предназначаемую в подарок какой-нибудь маленькой девочке, однако при виде ее Деклан содрогнулся от ужаса. Лицо куклы старательно повторяло прекрасные женские черты, глаза сияли голубизной, а вьющиеся каштановые волосы явно принадлежали той самой особе, которую эта кукла копировала.

Деклан застыл, и внутри у него все сжалось. Он слишком хорошо знал, что помещено внутрь этого предмета, прежде чем заботливо подготовленные части куклы были составлены в одно целое: обрезки ногтей предполагаемой жертвы и кровь жертвенного животного – особенно важный компонент, устанавливающий сильнейший контакт с живым объектом. И, весьма возможно, если речь идет о женщине, кусочек ткани, пропитанный ее менструальной кровью – самой ценной частью амулета.

Было лишь две персоны, имевшие доступ ко всем этим вещам: Филлис, которую Деклан тут же отмел в качестве подозреваемой, или же Элиза. Множество свежих иголок были воткнуты в куклу в самых разных местах: в глаза, в рот, в голову, в сердце, в жизненно важные органы, в руки и ноги. Черная хлопковая нитка была туго затянута вокруг шеи и завязана скользящим узлом.

Медленно, не в силах сдержать дрожи от отвращения, Деклан повернул куклу и нашел последнее доказательство. Кровью на ее спине было выведено имя персоны, против которой замышлялось зло: Кэтрин Энсон.