"Против Сталина и Гитлера. Генерал Власов и Русское Освободительное Движение" - читать интересную книгу автора (Штрик-Штрикфельдт Вильфрид Карлович)

Политические посетители в штабе группы армий «Центр»

В штабе группы армий «Центр» каждый контакт с различными государственными инстанциями рейха использовался для того, чтобы постараться добиться изменения политической концепции. Хорошую возможность для этого, казалось, предоставляло посещение Гитлером штаба фронта, запланированное на первые дни августа, через семь недель после начала войны с Советским Союзом.

У Бока была четкая оперативная концепция: либо до наступления зимы взять Москву, либо укрепить позиции на подступах к Москве и держать их до весны. Наступление на Москву требовало стягивания всех наличных сил на участке группы армий «Центр» и временного пренебрежения другими оперативными целями на широком фронте от Балтики до Черного моря.

Осуществление этой концепции требовало обеспеченного тыла, а отсюда, если и не окончательного решения политических проблем, то, по меньшей мере, отказа от практиковавшихся до сих пор методов бесчеловечного обращения с гражданским населением, с перебежчиками и военнопленными.

Капитану Шмидту и мне было поручено составить на эту тему докладную записку, которая была затем переработана Герсдорфом и генерал-майором Хеннингом фон Треско, начальником оперативного отдела штаба фронта. Бок хотел даже, чтобы Гитлер выслушал Шмидта и меня. Мы, благодаря кругу своих обязанностей, многое видели и знали, а потому должны были получить возможность непосредственно доложить и обосновать наши соображения и предложения. Эта деталь, возможно и неважная сама по себе, характерна для духа, царившего в нашем главном штабе.

Так и сидели мы со Шмидтом, во время посещения Гитлера, в напряженном ожидании. Мы должны были быть готовыми к докладу в любое время. Около двух часов ночи Герсдорф отпустил нас спать, сказав, что доклад наш не понадобится.

На следующее утро Гитлер покидал наш главный штаб, и все офицеры должны были прийти на его проводы в парк. Когда мы собрались, появился какой-то подполковник, потребовавший у присутствующих сдать фотокамеры и оружие. Какое неслыханное требование, предъявленное верховным главнокомандующим к своим офицерам, находящимся на фронте! Ряды тотчас же поредели.

У меня не было с собой пистолета, и потому я решил ждать Гитлера, чтобы при приближении его машины, вопреки всему, передать нашу докладную записку. Вооруженные до зубов телохранители заграждали автомобиль Гитлера, подойти к нему было невозможно, и я стоял, как окаменевший, когда Гитлер, с землисто-серым лицом, медленно проезжал мимо меня.

Через несколько недель после перехода штаба группы армий «Центр» из Борисова в Красный Бор, под Смоленском, сообщил о своем предстоящем приезде министр пропаганды Геббельс. Как будто бы открывалась возможность проинформировать влиятельного члена правительства о происходящем на оккупированной территории и о политических проблемах войны.

Фельдмаршал фон Бок, его начальник штаба Грейфенберг, а также Треско и Герсдорф намеревались поговорить с Геббельсом со всей откровенностью. Говорили, что именно Геббельс интересуется восточно-политической проблематикой и не скрывает своего отрицательного отношения к установкам Розенберга. Представитель министерства пропаганды намекал, что Геббельс составил меморандум, набросав в нем широко задуманную программу для «новой России» с целью привлечь народы России к политике Новой Европы под лозунгом «Свобода и равноправие».

Была установлена директива для разговора с Геббельсом: никакой лишней политики – только в рамках совершенно необходимого с военной точки зрения. Главная мысль фельдмаршала и его старших офицеров была, что невозможно держать 70 миллионов населения лишь силой и что восстание этих людей может создать огромную опасность для фронта. Мне поручено было набросать меморандум, из которого впоследствии вырос мой доклад о «русском человеке».

Мое главное утверждение гласило, что у нас есть, собственно, только две альтернативы:

– или мы привлечем население на свою сторону (военное командование считает это абсолютно необходимым);

– или мы не привлечем его (при продолжении нашего сегодняшнего к нему отношения).

Не привлечь население на свою сторону означало бы необходимость господствовать, применяя насилие. Привлечь население можно, рассматривая его как равноправного партнера в содружестве европейских народов.

На меня было возложено также сопровождение гостя по Смоленску, показ ему кремля, музея и других достопримечательностей города. Кроме того, я должен был организовать встречи с ведущими представителями местной интеллигенции и этим дать Геббельсу возможность ознакомиться с русской культурой и получить собственные впечатления о стране и людях.

Однако накануне назначенного дня Геббельс сообщил в штаб, что он должен отложить свой приезд. Он так никогда и не приехал. Как стало известно позже, Гитлер приказал ему «не вмешиваться не в свои дела».

«Каннибализм в лагерях военнопленных... На это способны только русские... Значит, наша теория об “унтерменшах” правильна!»

Чтобы еще укрепить эту теорию Гиммлера, в штаб нашего фронта, в Красный Бор, приехал из Берлина полковник СС – с задачей собрать соответствующий материал. Я должен был посвятить ему несколько дней. Эту возможность я использовал, чтобы хорошо информировать гостя, который, как он мне сказал, получил задание лично от Гиммлера. Молодой эсэсовец был любознательным и интеллигентным человеком. Он быстро понял, что действительной причиной потери человеческого облика людьми в лагерях были издевательства и голод. Он понял также, что корень зла – в стремлении руководства закабалить народы России. Он сказал мне:

– Я чувствую, будто пелена спала с моих глаз. Я был бы вам очень благодарен, если бы вы изложили свои соображения в виде памятной записки, которую я приложу к моему отчету. Большая часть этих вопросов касается СС-группенфюрера Мюллера, который также получит копию отчета. Когда вы будете в Берлине, вы должны зайти к Мюллеру и лично изложить ему ваши соображения. Я полагаю, что Мюллер не имеет представления о том, что творится.

В то время я мало знал об СС и не подозревал, что речь шла о пресловутом «Гестапо-Мюллере». В своем отчете я изложил всё совершенно откровенно и передал документ гостю из СС. К своему удивлению, уже вскоре я получил от него из Берлина сообщение, в котором он писал, что Мюллер благодарит за мои «интересные соображения».

«Итак, даже в СС есть разумные и чуткие люди», – подумал я. Меня радовала мысль, что отчет полковника СС, а с ним и мои соображения, упали на благодатную почву. Но было ли это в самом деле так?

Я хотел бы упомянуть еще об одном посетителе, появившемся при штабе группы армий «Центр», так как этот случай показателен для образа мыслей, а особенно для невежества членов нацистской партии.

Молодой член партии, приехав к нам, спросил офицера штаба, работу в каком коммунальном управлении ему следует предпочесть – в Харькове или в Ревеле? Он не говорит ни по-русски, ни по-эстонски. Но в Берлине ему предложили вакантную должность бургомистра в одном из названных городов. У него нет еще опыта, и он не знаком ни с задачами руководства населением на русской территории, ни с историей страны, ни с другими проблемами. Потому он и прибыл в Смоленск, чтобы провести здесь несколько дней и изучить «весь комплекс вопросов». Отсюда он намерен проехать в штаб группы армий «Север».

Я позволил себе сказать ему:

– Если у вас есть дети, и если для вас, как вы только что сказали, Россия – книга за семью печатями, то я на вашем месте остановился бы на Ревеле. Эстония принадлежит скорее к западному культурному кругу, и нужно думать, что в Ревеле ваши дети могли бы посещать немецкую школу. Безусловно, в Ревеле вы будете себя чувствовать ближе к условиям родины и сможете там успешнее применить ваши знания и опыт на благо населения.

Но это, казалось, мало интересовало молодого человека.

– Видите ли, – сказал он, – если я попаду в Ревель, я мог бы быть лишь бургомистром, а в Харькове я сразу стану обербургомистром. И это было бы для меня повышением. Бургомистром я служу уже с 1938 года, а, в конце концов, каждому же хочется продвинуться. Оказалось, что этот молодой человек был бургомистром одного местечка в Гарце – настолько крошечного, что я не смог обнаружить его на карте. Так в Берлине выбирали кандидатов на видные посты в занятых областях.