"Должны любить" - читать интересную книгу автора (Шумил Павел)

ЧАСТЬ 1

— Красив…

— Кто?

— Взгляните, — Константин Бушуев, куратор пилотажной группы повернул огромный старинный альбом иллюстраций так, чтоб Глеб Рязанов, куратор группы ксенобиологов тоже смог рассмотреть фото.

— Парусник… Крупный… Трехмачтовый… Начало или середина девятнадцатого века. Я прав?

— Пальцем в небо. Спущен на воду в конце восьмидесятых двадцатого. Снимок начала двадцать первого. И давайте перейдем на «ты».

— Согласен. Но парусник в двадцать первом веке? — Глеб внимательно вгляделся в фотографию.

— Это Мир, учебное судно. Чуть больше ста метров длиной, пятьдесят метров от ватерлинии до верхушки мачты и две с половиной тысячи квадратных метров парусов. Наши предки гоняли на нем желторотых курсантов много-много лет… Несколько кругосветок, масса призов во всевозможных регатах, звание самого быстрого парусника в мире — у него все было.

— Понятно. Все-таки, наш красивее, — Глеб повернулся к панорамному окну. — А вот и молодежь.

— Нет мечты в твоей душе, — Константин в сердцах захлопнул альбом и поднялся из кресла. — Разве можно круизный космолайнер сравнивать с парусником? А шипение воды под форштевнем? А шелест ветра в парусах?

— Взгляни. Они еще по раздельности…

По бескрайнему базальтовому полю к туше лайнера ползли два грузовых электрокара. На открытых платформах среди рюкзаков и баулов суетились курсанты. Отсюда, с высоты диспетчерской башни, они смотрелись муравьями. На левой платформе фигурок было заметно меньше. И все — в темно-синей форме.

— Глеб, тебе не страшно? Да, зови меня для краткости Кон.

— Страшно.

— Тогда почему? Это ведь ваше ведомство предложило эксперимент.

— А ваше поддержало. Между прочим, эксперимент задумал не я.

— Не уходи от ответа. Систему выбрали вы. Нам подошла бы любая.

— Переход количества в качество. Мы вышли в глубокий космос, и по оценкам ВАШИХ специалистов встретим иноземный разум в ближайшие сто лет. Мы должны быть готовы к этому. Нам нужны люди, которые по-настоящему любят жизнь. В любой форме. Не земную — птичек, ромашки — а любую. Как бы она ни выглядела. Только они имеют моральное право идти на контакт.

— Тогда почему — Макбет?

— Именно потому, что на Макбете любить некого. Ты в курсе, что это за планета?

— В общих чертах. Голубой ряд, два материка, жизнь только в океане.

— Да. Макбет был открыт беспилотным скаутом Шекспир шесть лет назад. Полгода назад вернулась комплексная экспедиция, исследовавшая семь планет голубого ряда, в том числе эту. Но информацию о Макбете мы пока придержали. Курсанты должны считать, что именно они ведут первое комплексное обследование. Дело в том, что планета для человечества бесполезна. Звучит смешно — голубой ряд, и вдруг — бесполезна. Но это так. Два материка на полюсах покрыты ледяными щитами. И очень мелкий океан на всей остальной поверхности. Глубина девяноста процентов океанического дна меньше трехсот метров.

— Сплошной шельф.

— Именно. Мелкий теплый океан, кишащий жизнью. Огромные зубы, ядовитые жала, мощные клешни, стрекательные щупальца, электрические разрядники, шипы, покрытые ядовитой слизью. В общем, тысяча и один способ убить ближнего. Все едят всех. Такой кровожадности, такой плотности смерти мы не встречали до сих пор нигде.

Заселить эту планету люди никогда не смогут. Сначала пришлось бы уничтожить местную биосферу. Да и зачем? Ради нескольких сотен островов? Но именно там мы поймем, кто чего стоит. Регистрирующая аппаратура, установленная…

— Я в курсе. Это моя команда ее монтировала. Мы занимались монтажом два последних месяца, — Константин криво усмехнулся. — Вкалывали как лысые ежики. Не думал только, что в кураторы попаду. Сбежал бы без выходного пособия.

— Какие цели преследует ваше ведомство?

— Собственно, те же, что и ваше. Выяснить, кто чего стоит. На борту будет двадцать наших курсантов. Для управления лайнером достаточно двоих. Мы не распределяли среди курсантов должности. Вчера собрали их, ознакомили с целью полета, дали 24 часа на сборы и 72 часа на подготовку лайнера к старту. Если быть точным, лайнер к старту готов, но ребятам нужно выбрать капитана, помощников, распределить обязанности и ознакомиться с материальной частью. Перелет до цели займет три недели. Столько же — назад. Но намного больше нас интересует, чем курсанты будут заниматься в остальное время. В те два с половиной месяца, когда ваши ребятишки займутся изучением планеты. Здесь-то и наступит момент истины.

— Вынужденное безделье. Понимаю…

— Может, безделье. Но также — возможность проявить инициативу. Это судно будет переоборудовано в учебную базу. Намечается внутренняя перепланировка. Вместо казино и ресторанов лекционные залы и учебные лаборатории. Вся документация, материалы и кибер-монтажники уже на борту. Нас интересует, догадается ли кто-нибудь запустить процесс перестройки. Если да — это будет хорошее начало карьеры.

— А если ребята повредят судно?

— Это сложно. Все их действия будет контролировать кибермозг судна, а его, в свою очередь, мы. На крайний случай на судне имеется комплект спасательных шлюпок — полторы сотни. Для семидесяти двух человек хватит с избытком.

— Они не обнаружат наблюдение?

— Обязательно обнаружат. Не знаю, что сделают с системой наблюдения, но засекут ее в первый же день. Для этого мы, собственно, ее и ставили. Если отключат, останется вторая система, которую они обнаружить не должны. О микропередатчиках 6-D гипер курсанты не знают. Это новинка. Их сигналы обычными стационарными установками 5-D супер не пеленгуются.

— Как вам досталось это судно. Оно ведь миллиарды стоит.

— Моби Дик? Сам в руки упал. Именно потому, что миллиарды стоит. Народ перестал интересоваться круизами на суперлайнерах. Средний класс предпочитает круизы на судах среднего и малого класса, более дешевых, с гибкой программой. А элита, на которую был рассчитан лайнер, обзавелась собственными яхтами. Двадцать лет назад предвидеть появление космояхт было невозможно. Но поди ж ты… Бизнес стал убыточен, и фирма избавилась от лайнера.

— Макс! Ну Макс!

— Что, Ленок?

— Ты веришь, что они это всерьез?

— Верю, Ленок. Это самый серьезный экзамен в нашей жизни.

— Нет, я о планете. Они на самом деле доверили нам комплексное исследование?

— Лен, сосчитай, сколько нас. Сорок ксенобиологов, десять геологов, два врача и двадцать космачей. На все, про все два с половиной месяца. И целая планета! Нет, малышка, тут важен не результат, а процесс.

— А в глаз кулаком?

— За что? — Макс похлопал глазами и даже гитару опустил.

— За малышку! Еще раз назовешь меня малышкой — будешь носить черные очки.

— Почему — очки?

— Чтоб не спрашивали, зачем тебе фонарь под глазом.

Кары остановились. Ребята и девчата взвалили на спины багаж и потянулись к пандусу шириной с восьмирядное шоссе. Лена дождалась, пока последний курсант спрыгнет с платформы кара, сунула два пальца в рот и оглушительно свистнула.

— Братва! Макс говорит, что за два с половиной месяца комплексное обследование не провести. Кто-нибудь хочет возразить? Никто… Я так и думала. Значит, судить о нас будут не по результатам, а по нашему старанию. А что из этого следует?

— Ты говори, не тяни, — посоветовал кто-то из парней.

— Я и говорю — наша Пармская Обитель внутри будет набита следящей аппаратурой. Все разговоры будут писаться на пленочку, а потом психологи их изучать будут.

— Секрет Полишинеля…

— А нам нужно самоорганизоваться. Выбрать командира, составить план, назначить ответственных. Предлагаю собраться через три часа и все обсудить.

— Ленок, ты умница. Хочешь, мы тебя начальником партии выберем?

— Я не гожусь в начальники. Я материально безответственная. Но зато умница и красавица, — отбила девушка.

Рядом с ней на платформу кара вспрыгнул парнишка в синей форме космача.

— Девушка абсолютно права. Общий сбор проведем через три часа. А пока выбираем себе каюты. От пилотажной группы просьба ко всем — селитесь компактней. Как только выберете каюту, зайдите в рубку и занесите в журнал, кто где поселился. Надеюсь, все знают, что в полете вся власть у капитана. Прилетим — главным станет руководитель научной группы. У меня все.

В диспетчерской башне довольный Кон поднял руку, и Глеб хлопнул его по ладони.

— О-отлично, Константин!

— Эта малышка на самом деле умница и красавица. Но мои тоже молодцы. Парнишка выступил очень толково.

Томми Снайкер, он же Сникерс, он же Спиид, кинул два пальца к козырьку бейсболки, взбегая по пандусу, и с ходу нырнул в люк с надписью «Служебный проход». Накануне он скачал с сайта турфирмы трехмерную модель лайнера и, надев шлем виртуалки, несколько часов изучал помещения и переходы. Поэтому теперь уверенно двигался к капитанской каюте. Нет, занимать капитанскую каюту было б непростительной наглостью, но рядом каюты трех помощников, «деда» и других не менее уважаемых людей. А после выборов — чем черт не шутит — может, удастся переехать в каюту капитана.

Сбросив мешок с барахлом на койку, он двинулся в рубку. В столе штурмана нашел чистую «амбарную книгу», металлическую линейку, разлиновал несколько листов и вписал себя первым номером. Почесав в затылке, включил терминал и продублировал запись в компьютер. Ощупал кресло первого пилота, сел, поерзал, подогнал по фигуре, снова поерзал.

— Что-то надо сделать… Вспомнил!

Вытянул из пульта горошину микрофона на упругой ниточке провода, вдавил клавишу общего оповещения.

— Уважаемые пассажиры и члены экипажа! Леди и джентльмены! Как только выберете себе каюту, пожалуйста, зайдите в рубку и зарегистрируйтесь в журнале. Иначе, если вы забудете номер каюты, мы ничем не сможем вам помочь. Так и будете шататься до конца рейса бездомным привидением. Спасибо за внимание!

Вернув микрофон на место, задрал голову, осматривая потолок рубки. Потолок ему понравился: не очень высокий и мягкий. Внимательно — очень внимательно! — изучил пульт. В общем-то, пульт как пульт, но наворотов много. Слепые экраны смотрелись тоскливо, и Спиид защелкал тумблерами, оживляя системы корабля. Выдвинул из пульта клавиатуру, вывел на панорамный экран диагностическую схему. Прямоугольнички и линии со стрелочками оживающих систем загорались сначала фиолетовым, потом желтели, и, наконец, приобретали спокойный зеленый цвет. Кибермозг комментировал происходящее глубоким колоратурным сопрано.

— Привет! Где записываться? Ух, как красиво!

— На столе штурмана. В журнал и в файл, если не трудно, — отозвался Спиид не оборачиваясь и с энтузиазмом барабаня по клавишам, будто очень занят.

В рубку ручейком потянулись курсанты. Свои и чужие. Записывались и вставали за спиной.

— Нет ничего приятней, чем наблюдать за горящим огнем, текущей водой и работой другого человека, — самокритично заметил кто-то из зрителей. Спиид обернулся и подмигнул ему. Он уже вывел в рабочий режим основные системы корабля и начал методично запускать вспомогательные. Скользнул взглядом по «термометрам» — цветным полоскам на дисплее состояния бортовых систем, поморщился и запустил систему жизнеобеспечения. СЖО нужно было запускать одной из первых. Прокол маленький, но все-таки…

Кто— то плюхнулся во второе кресло, и зеленые прямоугольнички на схеме один за другим начали окрашиваться в голубые тона тестовых режимов.

— Привет, парни! Как у нас дела?

Спиид обернулся. Судя по комбинезону, спрашивающий геолог. Спиид взглянул на часы и вытянул шарик микрофона.

— Джон! Джоанна, говорит рубка. Если ты не занята, сообрази насчет покушать. Настал момент такой.

— Томми, предупреждаю, — тут же ожил спикер на пульте. — Я, кроме сэндвичей, ничего готовить не умею!

— Мобилизуй профессионалов.

— Вау! Дельная мысль. О'кей, вкусно не обещаю, а горячо сделаю!

— Да я не об этом, — смутился парень. — Стартовать мы можем?

— Кибермозг, доложить готовность к старту! — переадресовал вопрос Спиид.

— Готовность минус десять, — отозвался пульт приятным контральто.

— Можем стартовать через десять минут, — перевел на человеческий Спиид. — Но сначала надо согласовать схему выведения с диспетчером. А по плану старт через три дня.

— Спасибо.

— Внимание, говорит камбуз, — ожила трансляция. — Голодающие Техаса и Поволжья могут посетить ресторан для ВИП-персон. Он маленький и уютный. А еще там очень сытно кормят.

Народ потянулся к выходу из рубки. Спиид пролистал меню стандартных режимов функционирования бортовых систем и выбрал пункт «Технический рейс». Комментарий гласил, что это «Полет в пилотируемом режиме, с полным экипажем, но без пассажиров».

— Мы писали, мы писали, наши пальчики устали! Степа, идем покушаем.

— Ты иди, а я тесты завершу, — отозвался Степан из правого кресла.

В широком коридоре у плана пожарной эвакуации столпилось человек тридцать.

— …Он должен быть на пассажирской палубе, — водил пальцем по схеме плечистый парень, судя по эмблеме на рукаве, биолог.

— Кто — он? — заинтересовался Спиид.

— ВИП-ресторан.

— А-а… На два уровня ниже. Идемте, я покажу.

Чтоб срезать, Спиид провел ребят и девушек через служебное помещение с мерно чмокающими на холостом ходу системами утилизации отходов. Объяснил по дороге, что это такое, и где находятся бассейн и солярий.

— Можно искупаться? — обрадовалась девушка.

— Не знаю еще, — сознался Спиид. — Обычно при технических рейсах воду сливают. Системы были выключены, значит, вода остыла до пятнадцати градусов. До завтра подождете? Раньше залить и разогреть никак не успеем.

— А вы на Моби Дике уже летали?

— Не-а. В первый раз на борту.

— Вот видишь, а ты боялась, — услышал негромкий разговор в задних рядах. — Я же говорил, с нами пошлют лучших из лучших. (Спиид чуть не замурлыкал.) На борт поднялись, отряхнулись — и словно домой вернулись. Каждый на своем месте, никакого бардака. Меньше часа прошло, а уже обед на столе, и к старту готовы.

Спиид хотел распахнуть дверь ресторана, но она сама плавно ушла в стену. Юноша перешагнул порог и ошеломленно остановился. «Зажрался? Лавровый лист в тарелке оставляешь?!» — грозил наспех изготовленный плакат. Другой предупреждал: «Пальцами и яйцами в солонку не лазать!» «Тщательно пережевывая пищу, ты помогаешь обществу» — пояснял третий. «Соль — белая смерть!» утверждал четвертый.

— Завтрак ешь сам. Обед подели с другом. Ужин отдай врагу, — зачитал вслух кто-то за спиной. — Классика!…

Обед был сытный, но здорово напоминал наспех разогретые и разложенные щедрой рукой на дорогой фарфор стандартные пищевые комплекты.

Невысокий мускулистый узкоглазый парнишка в форме космача легко вскочил на эстраду и поднял руки. Зал притих.

— Меня зовут Лэн. Начинаем собрание. Я думаю, сначала проведем общее, потом разобьемся на секции. Нам, экипажу, нужно выбрать капитана, распределить должности. У биологов и геологов, наверняка найдутся свои проблемы.

Все знают, что этот полет — экзамен. Для нас, пилотажной группы, все более-менее ясно. Мы должны обеспечить полет и сделать все возможное, чтоб вы выполнили свою часть работы. У вас проблем больше. Девушка сказала, что пятьдесят человек не могут выполнить комплексное обследование планеты. Я в этом не разбираюсь, хочу только сказать, что по правилам игры мы можем использовать все, что имеется на борту. А на борту имеется сто пятьдесят двадцатиместных спасательных шлюпок и две тысячи кибов-монтажников. Полагаю, они здесь не случайно. Думаю, вы должны скорректировать научные программы с учетом использования кибов. Что еще могу добавить? У нас есть время заказать оборудование. Я так понимаю, что по правилам игры нам выдадут все, что попросим. Но инициатива должна исходить от нас. И на все, про все три дня. Счет уже пошел. Я сказал. Вопросы есть? Толик? У тебя вопрос, или сообщение?

— Дополнение. Оборудование лучше заказывать не только на Земле, но и наверху. На Земле мы — желторотые курсанты. Получим старье неликвидное, а в космосе курсантов нет. Мы — экипаж. И за нас будет говорить авторитет Моби Дика.

Зал зашумел.

— Зачем так много шлюпок и кибов? — подняла руку девушка-биолог.

— Шлюпок — ровно половина штатного состава. Судно рассчитано на пятьсот членов экипажа и пять с половиной тысяч туристов. А кибов много, потому что по легенде намечена перепланировка внутренних помещений. Сейчас вся шлюпочная палуба забита строительными материалами. После нашего полета на жилых палубах начнется капитальный ремонт.

Следующим на эстраду поднялся геолог.

— Нас меньше всего. Видимо, там, наверху, считают, что геологоразведку проще всего автоматизировать. У меня вопрос к экипажу: Что собой представляют шлюпки, можно ли на них навесить геологоразведочное оборудование, и могут ли они работать в беспилотном режиме?

— Шлюпка может перемещаться в пределах системы. Это очень прочная и умная машинка, задача которой сохранить жизнь пассажиров в любых условиях, даже если среди них нет ни одного умственно полноценного. Специальных средств для навески внешнего оборудования нет. Но у нас в запасе три недели. А на борту Моби Дика очень хорошие мастерские.

— На борту есть подводные аппараты?

— Нет, конечно. Но можно использовать шлюпки. Они рассчитаны на планеты с плотной атмосферой типа Венеры. Если пересчитать на давление воды в земном океане, получится глубина около километра. Глубже не советую. Раздавит.

Полчаса спустя космачи удалились выбирать капитана, геологи, сбившись в кружок, деловито составляли список оборудования, и лишь у биологов дело не клеилось.

— Парни, из вас кто-нибудь хоть раз участвовал в комплексной экспедиции? Неужели никто?

— Не кипятись, Ленок. Я подкован теоретически.

— Васек, ну будь серьезен.

— А я серьезен как никогда. Пойдешь моим заместителем, скажу, что дальше делать.

— Вась, в самом деле, шутки кончились.

— А кто шутит? Ты лыжи взял? На Макбете или ледники, или океаны.

— Я ласты взял.

— А я тебя не спрашивал. Лучше подумайте, почему биологов в четыре раза больше, чем геологов.

— У биологов будет в четыре раза больше работы на поверхности!

— Значит, мы можем выполнить всю программу?

— Можем — не можем… Мы должны стараться! Должны сделать главное.

— А что — главное?

— То, что деканат считает главным. Это же экзамен.

— Ага… «Любите жизнь во всех ее проявлениях», — процитировал Макс. — Как спущусь на поверхность, поймаю первого же монстра и поцелую прямо в крокодилью морду.

— Вот это — деловой разговор. Чем ловить будешь? Руками?

— Сетями.

— Ленок, записывай, Максу нужны сети. Дальше. После поцелуя что с ним сделаешь?…

— Ты доволен своими? — Глеб указал на экран стаканом апельсинового сока.

Константин хрюкнул.

— Еще не знаю. Действуют они неплохо. Многие с кораблем заранее ознакомились. Но пока каждый сам по себе. А твои — как?

Глеб помотал головой и поморщился.

— Дети. До сих пор старшего не выбрали. Кричат, спорят, руками машут. Твои кажутся взрослее.

Спиид сидел в левом кресле пилотажной спарки и лениво, наудачу контролировал ресурс бортовых систем. Заполнение баков, баллонов и всего прочего, чем сухой вес судна отличается от полетного, составляло от 75 до 90%. Оптимально. Есть свобода маневра. В случае чего, можно перелить, перекачать или передвинуть.

Беспокоило не это. И даже не то, что ему досталась должность первого пилота. Это как раз можно считать плюсом. Но почему капитаном выбрали Лэн Чин Ина??? Как чуть ли не единственный китаец потока стал капитаном Моби Дика?

Нет, против китайцев Спиид ничего не имел. Но у Лэна не было необходимых капитану качеств — решительности, командного голоса, железного характера. Взять хотя бы распределение должностей. Лэн выписал список и попросил каждого написать на карточке пять вариантов, кто кем хотел бы быть. Потом долго-долго тасовал карточки. Вызывал к себе в каюту группами по три-четыре человека и утрясал, утрясал, утрясал… Мастер компромисса. Решительней надо быть!

— Кибермозг!

— Слушаю. Можете звать меня Фафик.

— Как???

— Фафик. Таким именем обычно называют собак. Собака — это земное млекопитающее, известное также как друг человека. Пес Фафик отличался умом и сообразительностью.

— Кто тебе это сказал?

— Информацию ввел капитан корабля Леонид Тагилов.

— Обалдеть! Что ты еще о нем знаешь?

— Псу Фафику принадлежит множество мудрых высказываний. Например: «Улыбаться — это слегка показывать зубы».

— Еще!

— Конец информационного блока.

Спиид включил всеобщую связь и сообщил эту потрясающую новость всему экипажу. Подумал, что еще имеет смысл сделать — и решил заполнить водой бассейн. Девушки в купальниках выглядят намного симпатичнее, чем в мешковатых комбинезонах.

— В две трубы втекает, в одну вытекает — бормотал он, разбираясь в схеме машинерии бассейна. Наконец нашел управление насосами, подогревом воды, фильтровальной станцией и прочим. Пару минут, переключая видеокамеры, наблюдал с разных точек, как вода покрывает дно бассейна. Это было скучно. С хрустом потянулся и подрегулировал спинку кресла. Нет ничего скучней, чем вахта на Земле. Вот в полете… Кстати, о полете!

Он вызвал на дисплей список каналов связи с диспетчерами юго-западного коридора, активировал системы связи и несколько минут вслушивался в переговоры бортов с Землей. Дождавшись паузы, вышел в эфир.

— Земля-4, я Моби Дик. Есть свободная минутка?

— А, чудо-юдо-рыба-кит, — жизнерадостно откликнулся диспетчер. — Давно не слышал. Вы где?

— На Старом поле. Стоим под загрузкой, готовимся к старту.

— Передаю вас диспетчеру Старого поля.

Спиид слегка удивился. Он считал, что диспетчерская Старого поля давно мертва. Но тут из спикеров зазвучал новый, с ленцой голос:

— Старое поле Моби Дик принял.

— Земля-4 Моби Дик сдал.

— Моби Дик, говорит Старое поле. Есть проблемы?

— Никаких проблем, обычная проверка связи.

— Жаль, — отозвался диспетчер. — Нам здесь скучно. Вы — единственный борт. Если что — обращайтесь. Кстати, мы курируем ваш полет, пока вы не уйдете в гипер. И потом тоже. Но только в экстремальных ситуациях. Да, еще — здесь на втором складе полно грузов для вас. Когда заберете? Сегодня, или завтра?

Спиид вдавил клавишу общей трансляции и представил, как замерли курсанты, повернув лица к спикерам.

— Можете скинуть список грузов на мой комп?

— Уже скинул.

Спиид вывел список на экран, зачитал несколько позиций вслух, чтоб слушатели поняли, о чем идет речь. Моментально ожил канал связи капитана. Лэн назначал ответственных за доставку и размещение груза.

— Старое поле, груз заберем сегодня вечером, — сделал вывод Спиид.

— Правильно. Каким коридором стартуете, уже решили?

Юноша вызвал на экран список стандартных стартовых коридоров Моби Дика. Прокладывать свой и согласовывать со службой движения — это такая морока. Девятый коридор ему понравился больше всего. Земля — первая Лагранжа, лунная орбита, вторая Лагранжа, а дальше — разгон и уход в гипер по любому вектору. Красивый туристский маршрут. Говорят, из оранжереи первой Лагранжа Земля смотрится изумительно! А еще там есть склады…

— Старое поле, идем девятым коридором по стандартной схеме туристского полета… — только в этот момент Спиид догадался вывести график окон старта. И чуть не застонал — окно закрывалось седьмого — за день до предполагаемой даты старта. -… Стартуем седьмого, на день раньше, чтоб уложиться в стартовое окно, — не меняя голоса, сообщил он, попрощался с диспетчером и отключил связь.

И стал ждать последствий.

Через две минуты явился капитан.

— Лэн, я не виноват, — принялся оправдываться Спиид. — Ты сам сказал, у нас в космосе авторитета больше. А самые лучшие склады — на Луне и первой Лагранжа. Если седьмого не стартуем, там грузовой коридор путь закроет, до Лагранжа такими криулями пойдем, что сутки потеряем…

Лэн ничего не ответил, грустно покачал головой и вышел. Спиид в сердцах трахнул кулаком по подлокотнику. Пробежал глазами по пульту, застонал жалобно и вырубил общую трансляцию.

В набег на склад отправились все, кроме капитана и четырех вахтенных. Грузовые кары подкатили к трапу и замерли, подмигивая зелеными сигналами автопилота. Суперкарго и руководители научных программ лихорадочно сравнивали свои списки с описью содержимого склада. Курсанты, обвязав головы красными и синими банданами в белый горошек, с пиратскими воплями полезли в кабины. Непоместившиеся расположились на грузовых платформах.

— … А иначе и быть не могло, — девушка-биолог легко вспрыгнула на платформу кара. — Кстати, меня зовут Эльвира. Можно — Эльхен.

— Поль. Гляциолог. Почему?

— Потому что экспедиции по полгода комплектуются. А нам дали три дня. Значит, или провал, или все должно быть подготовлено заранее.

— Логично… Парни! Слушай сюда…

Кон снял фирменный китель диспетчера и повесил на плечики в шкаф.

— Глеб, ты это видел? Нет, это не курсанты космофлота, это саранча какая-то.

— У?

— Они выгребли ВСЕ!!! Все, что к стенам не приделано. Все складское оборудование, все сварочное оборудование, стеллажи, кабели, шланги, всех киберов. Как это назвать???

— Эксперимент.

— Мародерство!

— Кон, мы дали им всего три дня на подготовку. Ребятишки хотят чувствовать себя спокойно. Сказать приятное? Они хотят повторить эту операцию на складах Луны-12 и Лагранжа.

— Что в этом приятного? Задумали эксперимент не мы. Но курируем мы. И шкуры спустят с нас! Я предупрежу Луну, чтоб ребятам воли не давали.

— … Моби Дик, подтверждаю готовность минус десять. Ваш коридор — девять.

Лэн лихорадочно вспоминал занятия по протоколу радиообмена. Кто должен вести радиообмен? Капитан, или первый пилот? Практику он проходил на тяжелом катере, а там эти должности совпадали. Хотел уточнить ночью, но всю ночь крепили грузы.

— Сухогруз Капитан Никулин, ждите виток на промежуточной. Буксир Луноход задерживается, — звучал в эфире голос Земли-5. — Байкал, Байкал! Освободите девятый коридор! Через четверть часа там будет Чудо-Юдо… А я говорю, ты освободишь! У него масса втрое против твоей! Лармон-2, займите высокую посадочную и пропустите литерный.

— Капитан, у нас проблема, — прозвучал по внутренней связи голос Спиида. — Я не могу дистанционно зачехлить бассейн.

— Что с бассейном сделать?

— Ну, пластиковую шторку задвинуть, чтоб вода не выливалась.

— Он же пустой был.

— Я начал заполнение. Бассейн на две трети заполнен. Если б завтра стартовали, он бы успел наполниться…

— Боцман, бортмеханик, наведите порядок в бассейне и загерметизируйте весь отсек. У вас восемь минут.

— Капитан, проблема не в этом, — продолжал Спиид. — Если бассейн не заполнен на 100%, вода в нем — блуждающая масса.

Лэн сосчитал до десяти.

— Держи стартовые перегрузки в пределах 0.3 "g".

— Но если перегрузка меньше 0.5 "g", мы в коридор не впишемся.

— Что ты предлагаешь?

— Я буду очень аккуратно пилотировать.

— Хорошо. — Лэн закрыл глаза, глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Включил всеобщую связь. — Леди и джентльмены! А также их родные и знакомые. Мы стартуем через пять минут. Прошу всех занять места и пристегнуться. Повторяю, пристегнуться надо обязательно. Я ни на что не намекаю, но нашего первого пилота друзья зовут Спиид.

Спиид положил правую руку на сектора антигравов, плавно, но твердо повел на себя. До старта осталось десять секунд. Башня Старого поля уже дала добро. Генераторы наполнили корабль чуть слышной вибрацией. Антигравы взяли на себя пятьдесят процентов веса… Восемьдесят… Девяносто пять. Всего пять процентов удерживали лайнер на земле.

— Три… Два… Один — отсчитывал второй пилот. Спиид вновь повел сектора на себя. Плавно, но решительно. Как учили. При отсчете «Ноль» перешел отметку 100%. Оторвались от поверхности так мягко, что даже сам не заметил.

— Отрыв! Есть отрыв!!! — завопил второй.

— Летим, Степа!

Спиид вертикально набрал две сотни метров. Вывел на малый экран зал бассейна. Чуть наклонил нос, и когда вода в бассейне волной пошла вперед, включил горизонтальную тягу, поймав волну на середине бассейна. Волна осела и, разделившись на две, покатилась к противоположным стенам бассейна. Плавно-плавно работая секторами антигравов и регулятором тяги, Спиид довел ускорение до 0.5 "g" и чуть довернул курс. Машина послушалась с неторопливой ленцой. Эх, если б не вода в бассейне… Можно было б покачать крыльями. Но нельзя. Волна порвет шторку, и восемьсот блуждающих тонн будут гулять не по бассейну, а по всему отсеку.

— Убрать шасси.

— Есть убрать шасси, — квитировал Степан. По его команде гидравлика втянула пятиметровые колонны опор внутрь корпуса, и широкие посадочные лыжи прижались к днищу. — Шасси убрано!

Подумав, Спиид включил под бассейном искусственную гравитацию. Волны стали ниже, но шустрее. Взглянул направо. Степан вцепился в рукояти штурвала мертвой хваткой и нервно слизывал капельку пота с верхней губы.

— Спокойнее, Степа.

— Я никогда такую махину не водил. Ты почувствовал, как вяло он на рули реагирует? Это не корабль, это кусок манной каши какой-то.

— Не-е-ет, Степа! Именно это — корабль! Двести десять тысяч тонн. Четыре Титаника сразу.

— Типун тебе на язык!

Пробежал глазами по приборам, дисплею, прогнозу траектории. В коридор вписывались, но на нижнем пределе. Ничего, выше восьмидесяти километров, где атмосферы практически нет, можно будет наверстать.

— Моби Дик, говорит Старое поле. Вы на нижней границе коридора.

— Я Моби Дик, — послышался в наушниках голос Лэна. — Подтверждаю. Идем по нижней границе коридора.

— Моби Дик, передаю вас Земле-5.

— Земля-5, Моби Дик принял.

— Старое поле Моби Дик сдал.

Спиид взглянул на альтиметр, еще ниже опустил нос и продвинул на пару делений сектора антигравов. Не самая удачная позиция с точки зрения аэродинамики, но зато вода в бассейне ведет себя спокойно. Моби Дик неторопливо занял середину коридора. Теперь можно расслабиться. Через двадцать минут корабль выйдет на промежуточную орбиту, а через тридцать пять — на траекторию полета к первой Лагранжа. Половина пути с ускорением, половина — с замедлением, и через три с небольшим часа стыковка. Можно и побыстрей, но по туристской схеме полет идет с минимальными перегрузками. Чтоб пассажиры могли подольше любоваться видом удаляющейся Земли.

Прошло полчаса. На минимальных ускорениях Спиид заранее сориентировал корабль, и теперь просто запустил движки, плавно доведя тягу до расчетной. Невесомость кончилась, незакрепленные предметы плавно опустились на пол. Спиид подмигнул Степану и расстегнул привязные ремни. Подобрал с пола металлическую линейку, ручку, амбарную книгу учета пассажиров, убрал в стол штурмана. Незакрепленные предметы в рубке — мелкий, но прокол.

— Кэп, дадим пассажирам порезвиться? Полтора часа стабильного режима. Потом смена ориентации — и еще полтора часа.

— А как в туристских рейсах?

— В проспектах пишут, что если больше получаса, то можно резвиться.

— Да будет так. Степа, ты дежуришь, Спиид, можешь отдохнуть. — Лэн включил оповещение. — Леди и джентльмены! Следующая остановка — первая Лагранжа. До очередного маневра полтора часа. Можете расстегнуть ремни и заняться любимым делом. Землю сейчас не видно, она под нами. Но через полтора часа, когда развернемся, откроется удивительный вид с галереи верхней палубы. Благодарю за внимание.

— …Лагранж-1 Моби Дик принял.

— Земля-5 Моби Дик сдал.

— Приветствую, Чудо-Юдо! Ваш причал, как всегда, четвертый пассажирский.

— Лагранж-1, — забеспокоился Спиид, — нам нужен грузовой причал!

— Моби Дик, повторите, какой причал вам нужен?

— Говорит Моби Дик. Нам нужен грузовой причал.

— Парень, где ты вчера был? У меня в графике стоит четвертый пассажирский. На первом большегрузном стоит Лена, ко второму через час подойдет Байкал. Куда я тебя дену?

— На второе кольцо, — робко предложил Спиид.

— Второе кольцо для судов до десяти тысяч тонн. У тебя двести десять! Ты его сковырнешь — не заметишь!

— Я буду очень аккуратно пилотировать…

В наушниках раздался щелчок. Видимо, диспетчер консультировался с кем-то по местной связи.

— Моби Дик, под вашу ответственность разрешаю стыковку на первый причал второго кольца. Будьте крайне осторожны, — голос диспетчера был сух и официален.

— Принято. Стыковка под нашу ответственность, — квитировал Лэн.

— Иду на первый причал второго кольца, — подтвердил Спиид.

— Спиид, ты с ума сошел, — растерялся Степан. — Причал для десятитысячников, а у нас только в бассейне восемьсот блуждающих тонн.

— Все будет хорошо, Степ. Ты только не делай резких движений… — Спиид уже выводил корабль на исходную позицию для причаливания.

Степан распахнул створки обтекателей на корме, открывая стыковочный узел. Спиид стабилизировал Моби Дик по трем осям, переключил панорамный экран на кормовые стыковочные видеокамеры и начал медленно осаживать корабль, наползая кормой на стыковочный узел станции. Когда осталось два метра, коротким импульсом маневровых полностью остановил корабль. Степан, пользуясь паузой, зафиксировал все четыре швартовые штанги в воронках ловушек.

— Есть захват! Запускать стягивание?

— Стой!!! Замри, Степа, не дыши!

— Замер…

Спиид, затаив дыхание, следил за волной в бассейне. От последнего импульса маневровых движков корабль остановился, но вода продолжала двигаться. И теперь восемьсот тонн жидкости мягко ударили в стену бассейна. Корабль медленно двинулся к причальной стенке, волна же, отразившись и потеряв половину энергии, пошла назад.

— Выбирай слабину, — прохрипел Спиид.

— Понял, — отозвался Степан, поочередно подтягивая все четыре швартовые штанги.

Волна тем временем отразилась от дальней стенки бассейна и вновь пошла вперед. Но потеряла энергию и выглядела не так страшно. Опять мягкий толчок и движение вперед. Осталась четверть метра. Спиид включил на секунду под бассейном два "g", расплющив волну гравитацией.

— Есть сцепка! — доложил Степан через минуту. — Герметизирую стык!

— Лагранж-1, Моби Дик стыковку завершил, — отрапортовал Спиид.

— Принято, Моби Дик.

Спиид включил земную гравитацию в помещениях и коридорах лайнера, защелкал тумблерами, отключая системы движения и ориентации. Степан, не теряя времени, состыковал коммуникации корабля и станции.

— Леди и джентльмены, — прозвучал по всему кораблю спокойный, уверенный голос капитана. — Мы прибыли на первую Лагранжа. Можете отстегнуть ремни.

— Томми, ты не пилот. Ты бог за штурвалом. Так рулить с блуждающей массой…

— Я осел, Степ. Еще две таких стыковки, и поседею как альбинос. На кой мне понадобилось заполнять бассейн? — Спиид сбросил ремни, покинул рубку и заперся в умывалке. Стянул через голову мокрую куртку, швырнул в раковину.

— Плохо. Ох, плохо начал…

Вытянул вперед руку. Пальцы дрожали крупной дрожью. Замычал, стиснув зубы, и сжал руку в кулак.

Глеб тронул Константина за плечо.

— Ты просил разбудить, когда ребята к Луне пойдут.

— Все нормально? — спросил тот, протирая глаза.

— У нас, или у них?

— А что, есть разница?

— Кардинальная. Мы в полной заднице, а у них, наоборот, все великолепно. — Выдержав драматическую паузу, Глеб продолжил: — Они сумели очистить склады Лагранжа. Счет Лагранж выставил нам. Час назад звонило твое начальство. Обещало убить. Я послал их далеко и надолго.

— Я же предупреждал Лагранж.

— Парнишка — Толик — помнишь, сказал, что в космосе у них авторитета будет больше. Он не шутил.

— Поясни.

— Парнишка — космач в третьем поколении. Подумай, кем может быть его дед.

— Кто-то в министерстве?

— Именно. За сутки, отведенные на сборы, Толик сумел выбить из деда очень серьезную бумагу. У наших ребятишек был карт-бланш.

— Боже мой. Вынесли со складов все?

— Нет, — усмехнулся Глеб. — Только самое ценное. Кстати, они собираются сесть на Луну. В пустынное уединенное место.

Разбились на пятнадцать бригад. Капитан и четверо вахтенных остались на борту. Шлюпка, хоть и не учебное судно, идеально подходила для обучения пилотированию. Спаренное управление, как на крупных судах, трехместная кабина пилотов и очень высокий уровень безопасности, обеспечиваемый бортовым компьютером — что еще нужно?

Это было очень красиво — пятнадцать шлюпок выплыли из шлюпшлюзов и замерли строем на высоте тридцать метров.

— Проведите перекличку и приступайте к обучению, — передал капитан. Строй распался. Шлюпки на хорошей скорости разошлись в стороны, чтоб не мешать друг другу. Некоторые опустились на поверхность. Одна набрала скорость и описала мертвую петлю. Лэн поморщился. Три-четыре ученика на инструктора — это немного. Но кто сказал, что курсант пятого курса годится в инструкторы?

Шлюпки теперь двигались беспорядочно и неуверенно. Разгонялись, тормозили, садились на грунт, взлетали. Пусть биологи не смогут за сутки освоить тонкости пилотирования, но научатся самостоятельно управлять шлюпкой.

Эльвира потянула штурвал на себя. Шлюпка послушно пошла вверх. Она увеличила ускорение. Перегрузка вдавила в спинку кресла. Качнула штурвал вправо, и горизонт наклонился.

— А педали для чего?

— Попробуй. Только плавно.

— О-ой!!!

— На шлюпках дублируют многие органы управления. Пилот может быть… не совсем в комплекте.

— Томми, возьмись, пожалуйста, за штурвал. Вдруг я в скалу врежусь?

— А ты попробуй!

— А вот и попробую! — Эльвира решительно отжала штурвал от себя. Шлюпка клюнула носом, лунная поверхность понеслась навстречу. Но через несколько секунд зазвучал тревожный сигнал, в такт ему замигал красный индикатор «Опасность». Ускорение плавно уменьшилось, сменилось торможением. Эля упорно давила штурвал. Внезапно наступила темнота — шлюпка нырнула в тень. В салоне кто-то радостно заверещал. Перегрузка достигла двукратной и вдруг исчезла. Лунная сила тяжести поначалу показалась курсантам невесомостью.

— Где мы?

— На грунте, — Спиид сдвинул предохранительную крышечку на пульте и вдавил большую круглую кнопку с изображением якоря. Что-то лязгнуло, и рядом со шлюпкой взвились в небо четыре фейерверка — два у носа и два у кормы. Кнопка с якорем засветилась бордовым.

— Как здорово! — Эльвира потянула штурвал на себя, крутанула антигравы… но шлюпка осталась на месте. А системы управления на пульте начали гаснуть одна за другой.

— Томми, чего она?

— Видишь, якорь светится? Мы заякорились. Четыре реактивных якоря-пенетратора ушли в грунт метров на десять. Чтоб нас сковырнуть, нужно тонн триста, а то и больше.

— Отдать якоря!

— Не спеши. Сначала скажи, что ты не так сделала.

— Пыталась шлюпку разбить?

— Не-а! Это же спасательная шлюпка. Для нее такой режим посадки — штатный.

— Тогда не знаю…

— Эльхен, ты в тень села. Ты не видела, куда садилась. Это самая страшная ошибка при посадке. А вдруг там пропасть? А если трещина? Застрянешь как Винни-Пух в гостях у кролика.

— Чего ты тогда управление не перехватил?

— А я видел, куда ты садилась, — широко улыбнулся Спиид и постучал по экрану радара. Вообще-то, шлюпка тоже видела, но ее обмануть несложно. Так что не рискуй. А теперь — полетели.

— А якоря?

— Нажми кнопку и удерживай пять секунд. За эти пять секунд шлюпка запустит системы, осмотрится и скажет, почему не может лететь. А если сможет — отстрелит якоря.

— Эту?

— Ага.

— Жму! Пять. Четыре. Три. Два. Один… Лечу!!!

— Итак, два-ноль в пользу молодого поколения, — Кон довольно потер руки.

— Почему обязательно — в их пользу? Ну, два их поступка мы предвидеть не смогли, — не сдавался Глеб. — Но в остальных не ошиблись. А их больше.

— Потому что мы не смогли предвидеть, а эти поступки принесли им объективную пользу. Гол в их ворота будет, когда непредвиденный поступок принесет им объективный вред.

— Тоже мне — польза. Очистили склады Лагранжа…

— Запаслись бумагой с печатью, которая позволила очистить склады!

— Кстати, старт на сутки раньше срока ты вчера считал проколом.

— Ошибался, Глеб, как я ошибался! Они сумели провести этот день с пользой. А ты решил бороду отпустить?

— Угу… Жаль, наш эксперимент останется единственным.

— Почему это?

— Даже если будет следующий полет, он будет уже не экспериментом, а чем-то вроде дипломной работы. В нем исчезнет элемент новизны. Мы наберем опыт, ребятишки наберут опыт… Хоть тот же учебный день на Луне.

— Элемент новизны вернется, если в следующий раз ребята полетят на неисследованную планету.

— Тогда я не завидую тем, кто займет наше место, — усмехнулся Глеб.

Лайнер ушел в гипер. Нет ничего спокойнее полета в гипере. Натужно гудят генераторы, полетом управляет автопилот, так как ровным счетом ничего с кораблем произойти не может. Даже если б в гипере два звездолета могли столкнуться лоб в лоб, при нулевой инерционной массе это было бы безопасно.

Но те, кто надеялся отдохнуть, жестоко просчитались. Работали все. С утра до вечера — по пятнадцать часов в сутки. Сначала демонтировали лишние кресла в салонах шлюпок, потом навешивали внешнее оборудование, устанавливали аппаратуру внутри. Превращали шлюпки в мобильные лаборатории. Геологи из четырех шлюпок монтировали мобильную платформу для глубокого бурения. От киберов было мало толку. Каждая операция уникальная, пока объяснишь — быстрее сам сделаешь. И на все, про все — три недели.

А еще занятия по основам выживания, по конструкции и возможностям скафандра, по ремонту систем жизнеобеспечения. Толик подходил к делу сугубо практически. Минимум теории, максимум практических приемов. Спиид заглянул в класс. На столе лежал раскрытый учебный скафандр, и Толик гонял группу геологов:

— … О самом важном в жизни. О воздухе. Загляните в шлем. Видите, мигает красная полоска. О чем это говорит?

— О чем-то плохом, если красная, да еще мигает, — высказала предположение Тамара.

— Не о плохом, а об очень плохом! Вам осталось жить пятнадцать минут. К системе подключился аварийный баллончик кислорода с романтичным названием «Последний вздох». Поль, повтори, на сколько хватает «последнего вздоха»?

— На четверть часа.

— Правильно. Твои действия?

— Спасаться!

— Тоже правильно… Переходим к следующей пакости. К дыркам и утечкам. Ставим переключатель на режим номер один. Режим один — для планет с атмосферой. Это нормальное давление в скафандре — одна атмосфера. Один килограмм на квадратный сантиметр. В вакууме работать намного легче, если внутри скафандра семь десятых атмосферы. Это режим номер два. Если получите пробоину в скафандре в один квадратный сантиметр, можете легко зажать ее пальцем. Но если получите разрез длиной десять сантиметров, зажать его вы не сможете. Силенок не хватит. Воздух будет уходить, давление в скафандре начнет падать. Поэтому что надо сделать первым делом? Правильно! Переключиться на чистый кислород. Режим номер три. Тогда можно будет сбросить давление до трех десятых атмосферы, и даже ниже.

— А потом?

— Потом в срочном порядке заделываем разрез, — Толик извлек из кармана скафандра гибрид пистолета, плоскогубцев и скрепкосшивателя. — Этим стэплером стягиваем разрез. Концы скрепок могут вонзиться в кожу, но придется терпеть. Жизнь дороже.

Но стэплер только уменьшает утечку. Дальше надо наложить липкую гермозаплатку и закрепить ее стэплером. Можно просто туго обмотать изолентой, если место разрыва на рукаве или штанине.

Теперь поговорим о том, как использовать запас воздуха для передвижения в невесомости. Кроме меня это вам никто не расскажет, потому что по инструкции нельзя!… А опыт говорит, что если другого выхода нет, то можно…

Работа, учеба, опять работа… По четырнадцать-шестнадцать часов в сутки. Как ни странно, находилось еще время на вечерний костер в оранжерее, на песни под гитару у костра, на танцы до полуночи, на ночные купания в бассейне под искусственной луной и прочие глупости.

Только очень уж раздражали глазки видеокамер, которыми был буквально нашпигован корабль. Связист подтвердил: на Землю идет колоссальный поток скомпрессированной видеоинформации.

… Эльвира скинула кроссовки, забралась с ногами в кресло второго пилота, обняла руками коленки и покосилась на объектив.

— Эль, это неправильно, — возмутился Спиид. — Это я должен тебе стихи читать!

— Будешь сбивать вдохновение — уйду!

— Так ты сама сочиняешь? У-у-у… Бита моя козырная шестерка…

— Тут я еще не придумала.

Голос Эльвиры креп, и смотрела она теперь прямо в объектив камеры.

— И вот?

— Ты спугнул мою музу!

— Твоя муза — коварная бесстыдница. Но про простыни мне все равно понравилось!

— Каждый понимает высокую иронию в меру своей испорченности, — гордо заявила Эльвира, задрав носик.

— Давай, я лучше расскажу, как мы со Степой физику сдавали. Экзаменатор был — зверь. Не зря его Слоном прозвали, — сочинял на ходу Спиид, косясь на гордый профиль девушки. — Так он спрашивает Степу, торможение в гипере — это консервативная сила, или нет?

— Томми, а я не знаю, что такое консервативная.

— Вот и Степа не знал. Консервативная — это как резинка. Тело оттянешь в сторону, отпустишь — оно на свое место вернется. А торможение в гипере — оно почти как обычная сила трения. Линейно возрастает со скоростью. Только инерционная масса в гипере нулевая, поэтому как движки выключил, так мгновенно остановился. Ну и разгоняешься тоже мгновенно.

— А как же мы в корабле?… — Эльвира помахала рукой — я чувствую инерцию.

— Так то в корабле. Корабль внутри обычное пространство поддерживает. А ты на улицу выйди. Так вот, Степа и ляпнул, что торможение в гипере и трение — консервативные силы. А Слон берет его зачетку и задумчиво так говорит: "Если зачетка ко мне вернется, значит, трение — консервативная сила, и я вам ставлю «Отлично» А нет — придете в следующий раз. И швырк зачетку под дверь. А я снаружи по коридору шел. Вылетает зачетка, я ее по-простому ногой под дверь — бац! Думал, уронил кто-то. А из-за двери ликующий вопль! Слон хоть и зверь, но слово держит.

— Томми, врунишка, я эту байку с зачеткой раз десять слышала, — девушка потянулась и отвесила ему легкий подзатыльник. Потом взлохматила волосы, чтоб не обиделся.

— Неправда твоя, тетенька. Про консервативную силу я сам придумал. А хочешь, расскажу, как мы со Степой химию сдавали?

— Лучше расскажи, что у вас, пилотажников, не так, как у нормальных курсантов.

Спиид озадаченно скосил глаза на пульт.

— Я же не знаю, как вас муштруют. Скажи, а вас учили, в какой руке мыша держать?

— Нет…

— А у нас с этого начали! Переучиваться заставили. Клавиатура должна лежать под правой рукой, а мыш — под левой. Это потому, что все служебные кнопки на клавиатуре с правой стороны. Правая рука давит на кнопки, а левая мыша двигает. Так чуточку быстрее получается. Теперь я мышом одинаково и правой, и левой рукой работаю. А как посмотрю на кого за компьютером, сразу вижу, космач, или нет.

— Томми, Элька у тебя? — ожила связь. — Нам она нужна! Скажи, чтоб поторопилась.

— Вот так всегда, — вздохнул Спиид.

Лэн шатался по кораблю угрюмым приведением. Заглянул на камбуз, вышел в коридор. Прогулялся мимо пустых рядов клеток киберзоопарка на детской палубе. Киберов, изображающих животных, с корабля убрали, пустые клетки с табличками навевали печаль. Лэн поскорее поднялся на жилой уровень. Из кают-компании доносились неясные голоса и перебор гитарных струн. Капитан остановился и прислушался.

— … В блюзе свои законы, — объяснял кому-то Макс. — Три строки, три, а не четыре. В первой высказываешь тезис. Во второй — повторяешь его с небольшими вариациями. А третья — резюме.

— Как это — с вариациями?

— Ну-у-у… О! Слышал вчера, как Ленок с Тамарой пели? Ленок первым голосом: «Корабли уходят вдаль». Тамара подхватывает вторым: «Вдаль уходят корабли». «Выгнув мачты до небес» — «Мачты выгнув до небес»…

— Понятно.

— Попробуй еще раз. И не напрягайся так. Держи гитару свободно. Ты на сборища толкинутых хоббитов ездил, нет? Жаль! Там гитару девушкой зовут. Нельзя в девушку вцепляться.

Неумело, с фальшивинками зазвучала гитара.

— Уже лучше, Юра! И даже самокритично, — оценил Максим. — Только не надо вымученного напряга в подборе рифмы. Блюз — это импровизация и вокал. Рифма не важна. Послушай, как рекламу поют. Ты слышал в рекламе рифму? Толик, теперь ты…

— Композиторы, — пробурчал Лэн.

Если постоянно напоминать человеку, что считаешь его обезьяной в зоопарке, он и вести себя начнет как обезьяна. Уже не раз капитан видел, как курсанты показывают объективам язык, или корчат рожи. Пару раз срывал с камер бумажные колпачки. До уничтожения камер еще не дошло, но когда вовсю пойдет работа на поверхности, когда навалится злость и усталость, а нервы будут на пределе, камеры начнут бить — он был в этом уверен. Разумеется, с ребят за битые камеры психологи спишут баллы — или что там у них?…

А в ответе за все капитан. Не сумел, не организовал, не предусмотрел, не обеспечил…

За день до выхода из гипера Лэн заперся в рубке, включил сигнал «Внимание всем!» и трансляцию на все экраны. Повернул глазок телекамеры на себя, последний раз обвел взглядом пустую рубку и вдавил клавишу записи.

— Я, капитан рейдера Лэн Чин Ин, данной мне капитанской властью, отключаю передачу на Землю информации с каналов наблюдения за экипажем. Я делаю это осознанно, после длительного размышления, так как считаю наблюдение за экипажем этически недопустимым. Я направляю всю информацию с каналов наблюдения в черный ящик рейдера. Как мне известно, в случае нормального завершения рейса, информация из черных ящиков может быть считана или по личному разрешению капитана, или по постановлению верховного совета космофлота.

Лэн криво усмехнулся.

— В любом случае господа психологи будут чувствовать себя так же паршиво, как я сейчас. Что есть справедливо.

Закрыл запись, указал текущее время и отправил на Землю. Потер ладонями лицо. Побарабанил пальцами по подлокотнику.

— Карьера его была яркой, но недолгой.

Голос не подвел: фраза прозвучала весело и в меру легкомысленно.

Поднялся, вышел из рубки. Прямо в толпу встречающих.

— Я отключил каналы наблюдения за экипажем.

— Ура!!! Качать капитана! — закричал кто-то. И получил локтем в бок. Лэн раздвинул ребят плечом и направился в свою каюту. У поворота его догнала Джоанна

— Лэн…

— Ну что тебе?

— Лэн…

— Джон, я выписал себе волчий билет в космос. Я хочу побыть один.

— Лэн, если тебя выпрут, мы все уйдем. Ты самый лучший капитан.

Лэн развернулся и взял ее за плечи.

— Меня не выпрут, Джон. Меня назначат на буксир. Я хочу побыть один, можешь это понять? — развернулся и…

— Лэн…

— Что?

— На буксире штурман тоже нужен. А я еще коком могу…

— … Ну и что теперь? — Глеб провел ладонью по трехнедельной бородке.

— По-сути, все идет как задумывалось. Мы предполагали, что ребята отключат первую сеть наблюдения. Ради этого установили вторую. Кастрировать психологов! Я себя подлецом чувствую.

Настал день выхода из гипера. Ни на что не надеясь, Лэн опросил всех. И жертвы нашлись! Материально безответственная умница и красавица Лена и будущий хирург-имплантолог Костик с медицинской фамилией Уткин вышли в гипер впервые. Праздник получил формальный повод. Готовились наспех, но шумно и весело. Силу тяжести в бассейне уменьшили до одной шестой земной. Распределили роли. Разумеется, большинство хотело быть демонами подпространства. Но нашлись и русалки и водяные. (Как же без них, если праздник проходит в помещении бассейна?)

Разумеется, Дух гиперпространства Гиперион имеет право требовать ответ даже у капитана. Новички призываются пред грозные очи Гипериона. Разумеется, демоны подпространства всячески препятствуют новичкам явиться вовремя. Заставляют на каждом шагу выполнять нелепые задания — вымыть с мылом листья кустика, забить гвоздь одной левой, прыгнуть выше головы, сочинить хойку, спеть хором, нарисовать свой портрет с завязанными глазами, забить гол консервной банкой. Гиперион ждет, Гиперион сердится, и опоздавших новичков бросают в бассейн. Но русалки и водяные приходят на помощь. Гиперион грозен, но отходчив. И вот уже новички получают разрешение бороздить просторы дальнего космоса — шикарную грамоту с завитушками, круглой печатью и подписями семидесяти свидетелей.

Издали планета была сказочно красива. Две белоснежные полярные шапки, а между ними — все оттенки синевы. В южном полушарии спиралька циклона. Драгоценный камень в оправе облаков на черном бархате космоса.

Настало время проверить данные скаута. Информация нарастающим потоком пошла в накопители корабля. Период обращения Макбета — 23.5 часа, диаметр — 13 370 километров, средняя плотность — 5.8, масса — 1.209 земной, сила тяжести на поверхности — 1.097 земной. Эти данные сообщил еще скаут. Теперь каждую цифру уточнили до восьмого знака после запятой.

Делегация геологов в полном составе постучалась в каюту капитана.

— Садитесь, парни, и говорите. Только побыстрее. Через час мы выходим из гипера, и я буду занят.

Геологи переглянулись, и слово взял Поль.

— На Лагранже мы взяли двенадцать комплектов аппаратуры дистанционного зондирования. На скауте такой не было. Она позволяет прямо из гипера узнать основные параметры материального тела — размеры, скорость, массу, плотность и даже приблизительный состав химических элементов…

Лэн присвистнул.

— Сколько же она стоит?

— Лучше не спрашивай, кэп. Так вот, мы хотим сначала проверить из космоса основные тела этой системы. Все планеты, спутники и основные тела поясов астероидов. Аппаратура установлена на десяти шлюпках, все готово, надо согласовать планы полета и детали.

Лэн задумался. Геологи учились водить шлюпки всего сутки. Но это не страшно. Не смогут выйти на орбиту корабля и ввести шлюпку в шлюз. Тоже не страшно. Указать автопилоту корабль как базу возврата — автоматика сама вернет шлюпку на Моби Дик. Нет, лучше с каждым геологом послать космача — все равно пол экипажа останется на корабле.

— Сколько тел в вашем списке?

— В полном — чуть меньше шести тысяч. Но сколько успеем…

— А сколько вы на это отводите времени?

— Сутки… Двое можно?

Лэн сел на угол стола, сцепил пальцы на колене.

— Понимаете, парни, я представляю на корабле верховную власть в полете. Сейчас полет практически закончен, и власть переходит к руководителю научной программы. А я временно оформляюсь извозчиком. Это раз. Есть два и три. Два — это то, что на шлюпках за сутки вы успеете исследовать не более семидесяти — ста тел. Шлюпки тихоходны. Но если для доставки шлюпок в узловые точки использовать корабль… И главное — я до сих пор не знаю имени руководителя научной программы. Вижу, что все геологи готовы отложить высадку на двое суток. Но как отнесутся к этому биологи?

Минута молчания.

— Ясно, — произнес капитан. — У нас пятьдесят минут. Предлагаю собрать общее собрание.

— Чем у них кончилось? — поинтересовался Глеб, входя в диспетчерскую.

Константин снял ноги с пульта, с хрустом потянулся и поднял себя из кресла.

— Братание цивилизаций. Геологи бороздят просторы системы, а биологи за них картографируют поверхность. Ты знаешь, Лэн — это находка проекта. Мастер совмещать несовместимое. Я все больше восхищаюсь им. Кстати, руководителя научной программы они так и не выбрали.

— Детский сад… в космосе. Странно это…

— Не совсем. Твои биологи осознали — сами осознали — что их больше. И во всех спорах они будут побеждать. Добровольно отказались от власти и выбрали независимого третейского судью.

— Вот это и странно. А кого выбрали? Лэна?

— Как ты догадался? — добродушно усмехнулся Константин.

— На себя примерил. Он — второй в списке. Я б его выбрал. А что на экранах?

— Верхний ряд — шлюпки геологов. Экипаж — два человека. За пилота — космач. Большой экран по центру — рубка Моби Дика. Моби Дик мотается по всей системе и перевозит шлюпки с места на место. Два нижних ряда — шлюпки картографов. У них категорический приказ капитана не снижаться ниже тысячи метров. Кажется, все.

Глеб уселся в теплое кресло, пробежался курсором по схеме корабля, высвечивая на экране различные отсеки.

— Странно это, странно это…

— Чем-то недоволен? — насторожился Константин

— Скорее, удивлен. Мы предполагали, что руководителем станет Карельский Максим. А он не захотел… Видимо, не верит, что экспедиция справится с задачей.

— Руководителя вообще-то выбирают. Или я чего-то не знаю?

— Кон, ты читал его досье? Впрочем, из досье этого не понять. Макс — весьма скользкая личность. Джокер в любой колоде. В какой-то мере самородок. Он умеет управлять людьми. Добивается от них нужного поведения — а сам при этом как бы в стороне. Любой поступок, любую ситуацию обращает в свою пользу.

— Тебе это не нравится?

— Я его боюсь.

— Даже так?

— Именно!

— Тогда зачем он там? — Кон кивнул на экраны.

— Затем, что мы должны, наконец, разобраться, зло он, или просто человек будущего. Карьерист, или интеллектуал такого уровня, что мы по сравнению с ним — школьники. Ведь хороший учитель тоже управляет классом как бы невзначай. Хороший артист держит аудиторию зрителей под контролем. Мы планировали, что Макс станет руководителем научной программы. Но он не захотел.

— Понял. Не можете решить, хороший он, или плохой, так решили посмотреть, чем пахнут продукты его жизнедеятельности?

— Не говори красиво. А то я тебя тоже бояться стану. Ты где-то как-то прав. По результатам экспедиции можно было бы судить о качествах руководителя.

— Я бы гнал в шею ваших психологов. Если все так, как ты сказал, то Макс станет теневой структурой власти. На начальника все шишки, а зачем ему это? Власть приятна только в комплекте с безнаказанностью.

— Умный ты. А нам что делать?

— Тебе — сидеть за пультом. А я — баиньки, — рассмеялся Кон.

— Поль! Поль, смотри, что твоя шалабушка показывает. Целая гора железа.

— С никелем?

— Да.

— Это обычное дело, Джоанна. Да, почему тебя Джоном зовут?

— Долгая история.

— А мы куда-нибудь торопимся?

— Тебе кофе подогреть?

— Спасибо. Ты чудо!

— Поль, чтоб не было недоразумений. У меня есть парень. Идем к следующей?

— Еще пару минут… Все, полетели.

Четверть часа спустя:

— Ой, какая лапочка! Чистый углерод. Поль, неужто это алмаз? Я с ума сойду, он больше пирамиды Хеопса!

— Действительно, больше. Даже во много раз! Чуть меньше кубокилометра. Пирамида Хеопса рядом с ним — что детский кубик. Только вряд ли это алмаз. Чудес на свете всего семь.

— А что же тогда?

— Графит.

— Вынырнем, посмотрим?

— Кто у нас пилот?

— Я выныриваю. Только маневр сближения после выхода из гипера рассчитаю… У нас большая разница скоростей получается. Поль, ты пять "g" потерпишь?

— Хоть шесть.

— Не, после шести весь день разбитая ходишь. Пристегнись и сядь поудобнее. Я выхожу из гипера. Оп-ля! Звездочки!

— Где наш алмаз?

— За кормой. Догоняет шлюпку. Выравниваю скорости.

Навалилась перегрузка. Отпустила только через полминуты. Джоанна окинула взглядом приборы, лихо развернула шлюпку и включила лазерный прожектор.

— Вот он! Возьмем образец?

— Зачем? И отсюда видно, что графит. Видишь, сколы слоистые. Идем к следующему.

— Жалко.

— Жалко у пчелки, а пчелка на елке. Так почему тебя Джоном зовут?

— Я веду радиообмен в мужском роде. «Вас понял», «Задание выполнил». В таком аспекте.

— Почему?

— Думаешь, просто девушке пробиться сквозь мужской шовинизм? Надо быть особенной! Притворяться ошибкой природы. А мальчики сначала дразнились. А я отзывалась, чтоб им не интересно дразниться было. А потом так и прилипло. Не надо было отзываться. Включай шалабушку. Подходим…

— Камень и немного замерзших газов. Идем дальше. Еще три точки, и вызываем Моби Дик.

— Нам теперь далеко идти. Минут двадцать. Ребята сообщают, нашли астероид из чистого льда.

— Наш, графитовый, ценнее.

— Почему это? Лед — это вода, кислород, рабочее тело для движков. А графит?

— Графит — это сверхпрочные мономолекулярные нити и композиционные материалы на их основе.

— Тоже верно, — согласилась Джоанна. — Я им так и сообщу, чтоб нос не задирали.

— Макс, взгляни, какой зайчик!

— Где?

— Тридцать по правому борту, сорок пять над горизонтом.

Максим вплыл в пилотскую кабину шлюпки ногами вперед.

— Ленок, ты не мудри, ты пальцем покажи!

— Вон там, видишь? Яркая такая звездочка.

— Сириус?

— Чукча! Ты в оптику посмотри!

Максим так и сделал.

— Ух ты! Астероид!

— Спутник. Маленькая Луна.

— Ленок, Макс, что там у вас? — раздались по связи заинтересованные голоса с других шлюпок.

— Лена открыла Зайчика, — отозвался Максим. — Сейчас мы его картографировать будем. Ленок, потеснись!

— Парни! Он у меня штурвал отбирает!

Еще пару минут в эфире шла веселая перепалка. Потом начались доклады. Средний диаметр — 4962 метра. Плотность — 3.6. Объем около 65 кубических километров. Масса 230 миллиардов тонн.

— Повернут к планете всегда одной стороной. Прям как наша Луна. Орбита практически круговая. Радиус 44 330 километров. Вы не поверите, орбита стационарная!

— Через пару миллиардов лет Луна тоже будет на стационарной орбите.

— Опустится до 36 тысяч километров?

— Нет, тормознет вращение Земли. Сутки на Земле будут с лунный месяц.

— Облет закончили. Теперь полюса заснимем — и порядок.

Большой экран рубки показывал условную схему планеты. Голубые проволочки параллелей и меридианов на фоне бездонной черноты космоса. И красные бусинки шлюпок. Рядом с каждой бусинкой — порядковый номер шлюпки. На боковом экране — схема системы. Зеленые линии орбит, горошины планет и астероидов, желтая звездочка корабля и красные шлюпки геологов. Шлюпка, с которой в данный момент говорил Спиид, выделялась пульсирующим пятнышком.

Лэну было тревожно. Пилоты работали четко, понимали друг друга с полуслова. Спиид пилотировал, Степа шлюзовал шлюпки и вел радиообмен. Вмешиваться не было причины, но было бы спокойней самому сидеть за штурвалом. Капитан изо всех сил старался не мешать ребятам и грыз ногти.

— Кэп, есть дело. Ты очень занят?

— Очень важное?

— Не знаю, Лэн. Но ты должен увидеть.

— Спиид, ты за старшего. Идем, Толя.

Опустились на третью палубу, прошли в конец коридора.

— Это здесь, — произнес Толик.

— Что?

— Смотри, — Толик открыл дверь ближайшей каюты. — Коридор кончается тут, а каюта продолжается на два метра дальше.

— Ну и что?

— По документации они кончаются на одном уровне. Здесь тайник.

— Как ты нашел?

— Я же бортинженер, — пожал плечами Толик. — Обрати внимание на торцевую панель коридора. Она съемная. Я ее снял.

— Что там?

— Сам смотри, — Толик нажал на едва заметные фиксаторы, снял панель и прислонил ее к стенке. — Видишь, к этому ящику подходит прорва информационных кабелей и один силовой. Ничего этого нет в документации по кораблю. Фафик то ли не знает, то ли не говорит. Может, тебе, как капитану, скажет?

— Куда ведут информационные кабели?

— Я проследил парочку. На них висят микровидеокамеры. Не та халтура, которую в спешке установили перед нашим стартом, а настоящие, профессионально поставленные скрытые камеры.

— Ты хочешь сказать, что наши шефы ничего об этой системе не знают? Ее использовали для скрытного наблюдения за туристами?

— Видимо, так. Иначе зачем делать вторую систему?

— А как ее отключить?

— Проще всего отстегнуть силовой кабель. Но есть нюанс, кэп. — Толик обхватил щипцами-амперметром силовой кабель. — Видишь, ящик потребляет раз в триста больше энергии, чем нужно для телекамер и всего с ними связанного.

— Что он делает с этой энергией?

— Не знаю. Расходует куда-то. В тепло мало переводится. Может, там еще какая-то система. Или сзади другой кабель из ящика в стенку уходит. Вскрывать надо, или рентгеном просветить. А никак…

Лэн надолго задумался.

— Не трогай пока ящик, ладно? Пассажирам тоже говорить не надо. Толик, если это не страшная тайна, скажи, как ты его нашел?

— За три желания скажу.

— Одно! И после полета! И чтоб настоящее, а не кукареку из-под стола.

— Ладно, я добрый. Защелки видишь? Там, где защелки, за стенкой что-то есть. А где винты — там нет!

— Ты наудачу ходил и открывал?

— Ну да! Я же бортинженер. Это все — мое заведование. А там… Где кабельные колодцы, где местный пульт СЖО. Даже гермокостюмы есть.

— Покажи!…

Сбор по итогам первых двух дней решено было проводить в концертном холле. Не потому, что он большой, а потому что одна стена представляла собой экран. Не такой качественный, как в рубке, но зато огромный! Сейчас на экране медленно вращался глобус планеты.

— … Заполнили все белые пятна, которые не сумел закартографировать скаут. Фафик скоро закончит взаимную привязку материалов, и тогда мы получим комплексные карты всей поверхности масштаба двадцать пять тысяч. Материки на полюсах покрыты ледяными панцирями. Ничего интересного. Океаны кишат жизнью. С километра видно! И, наконец, главное наше открытие — спутник планеты, — пояснил биолог Лева. — В честь первооткрывателя назван Зайчиком.

— Лева!!! — возмутилась Лена.

— Что, Зайчик?

— Мальчики, держите меня крепче, — завопила Лена, протягивая парням сжатые кулаки, — я его убивать буду!

— Тишина в зале! — Лэн постучал чайной ложкой по графину.

— К сожалению, спутник ничего ценного собой не представляет. Камень неправильной формы вроде Фобоса или Деймоса. Только поменьше и покруглее. Самую малость до пяти километров не дотянул. Плотность — 3.6. Для камня многовато, но бывает. У меня все.

— Геологи? Только по-простому, без терминов, — попросил Лэн. Геологи переглянулись, и со своего места поднялся Поль.

— Эта система древнее нашей. Кора Макбета должна быть значительно толще Земной. Интересно, что сепарация элементов по атомному весу зашла намного дальше, чем в Солнечной системе.

— Переведите, пожалуйста! — выкрикнула с места Эля.

— Элементы как бы собрались кучками. С практической точки зрения месторождения редких элементов здесь встречаются реже, но зато чуток богаче. Что еще интересно — когда-то в молодости система подверглась мощной радиационной атаке. Видимо, где-то рядом вспыхнула сверхновая. Странно то, что туманности нет. После взрыва сверхновой образуется туманность.

— Это важно? — поинтересовался Лэн. Поль пожал плечами.

— Для геологии — нет. Для зарождения и эволюции жизни — может быть. Надо по времени сравнить.

— Резюме?

— Система любопытная, но не уникальная. В космосе больше делать нечего. Пора высаживаться.

— Биологи?

— А что нам в космосе делать? Садимся!

— Значит, завтра садимся. О мерах биозащиты все помнят?

— Кон, сюрприз! Они нашли вашу вторую сигнальную, — сообщил Глеб, как только Константин вошел в диспетчерскую. — Что теперь?

— Покажи запись.

Около часа Константин крутил запись, по несколько раз просматривал отдельные эпизоды.

— Психологи на этот случай разработали план отвлечения внимания. Дай мне экстренную связь с капитаном.

Глеб защелкал тумблерами и представил, как в рубке Моби Дика настойчиво зазвучали трели сигнала дальней связи. Почти сразу зажегся сигнал подтверждения. Глеб включил громкую связь.

— Моби Дик на связи — звонкий девичий голос.

— Джоанна, это Земля. Я Константин, ваш куратор. Дай капитана.

— Одну минуту… Лэн, тебя Земля зовет.

— Капитан на связи.

— Здравствуйте, капитан. В рубке пассажиров нет?

— Нет.

— Тогда слушайте новости. В отсеках жизнеобеспечения рядом с баллонами кислорода и азота есть желтые баллоны с синей полосой. Отключите их от магистралей. А еще лучше — стравите газ в космос.

— Даже так? Что в них?

— Лэн, эта информация не для пассажиров. Компания только что раскололась, что на Моби Дике установлена не указанная в проекте аппаратура. Баллоны — ее часть.

— Да что же в них?

— Усыпляющий газ.

— Зачем?

— Капитан, на борту этого судна бывает несколько тысяч пассажиров. Представьте, что начнется паника…

— Они намеревались усыпить всех?

— Да, капитан. При угрозе паники в случае аварии — усыпить и грузить в шлюпки сонных. Как дрова. По десять пассажиров на члена экипажа — это не так и много… Так вот, разбираться с паролями и ключами активации этой системы должны специалисты. А вам рекомендуется перекрыть вентили, и без необходимости, не трогать то, чего нет на заводских чертежах. У меня все.

— Спасибо, Земля.

— Конец связи.

— Конец связи.

Некоторое время Лэн сидел неподвижно, изучая ногти.

— Джон, ты слышала?

— Какая мерзость!

— Вызови Толика. Нет, всех космачей. Но сначала Толика, он уже раскопал часть этой системы. А потом — всех. Надо заняться баллонами.

Сели на край ледяного щита одного из материков. Посадочные лыжи продавили наст и погрузились в снег на два с лишним метра. Поэтому отряд первопроходцев вернулся очень быстро. Ребята, облепленные снегом словно снеговики, весело протопали в шлюз. Струи раскаленного воздуха моментально обсушили скафандры.

— Здесь недавно прошел сильный снегопад, — на правах специалиста сообщил Поль-гляциолог. — Без лыж делать нечего.

— А я взял лыжи!

— Ты говорил, что ласты взял.

— И лыжи.

Коллеги-геологи уже готовились к проведению глубокой сейсморазведки.

— Рвать будете? — поинтересовался Лэн.

— Зачем? В мире всегда где-то происходят землетрясения. Нам этого хватит. Главное — побольше станций расставить.

Шлюпки стартовали одна за другой. Лэн составил расписание дежурств, и посадил пятерых космачей диспетчерами. Контрольный вызов на шлюпки шел каждые полчаса. Чаще, чем положено по уставу, но Лэн нервничал. Тем более, что Спиид и Степан отпросились к биологам. Объективных причин задерживать парней в рубке не было, и теперь оба везли девушек-биологов куда-то за экватор.

В рубку ворвалась Джоанна.

— Лэн, давай я тебе спинку помассирую.

— Потом, Джон.

— Потом не получится, — возразила девушка, массируя ему плечи. — Я к тебе подлизываться пришла. Ты знаешь, что геологи из четырех шлюпок платформу для буровой сварили?

— Ну.

— Назначь меня пилотом этой шалабушки.

— И ты дезертируешь? А кто на связи за диспетчера будет?

— Лэнчик, ты подумай, четыре шлюпки в связке! Тут нужен пилот-профессионал. Расслабь спинку, а то массаж не подействует. Ты же не хочешь, чтоб геологи сразу четыре шлюпки разбили. А если за штурвалом буду я, ты будешь спокоен.

— Если за штурвалом ты, я буду нервничать в десять раз больше. — Лэн хотел сказать, что собирался поручить пилотирование буровой платформы Степану, но вовремя прикусил язык. Девушка могла не так понять. Впрочем, так и произошло. Джоанна ахнула, плюхнулась ему на колени и влепила сочный поцелуй прямо в губы. Пришлось ответить. А когда она со смехом убежала, Лэн заложил руки за голову, откинулся на спинку кресла и мечтательно произнес:

— Парни, вхожу в штопор!…

— Томми, пройди медленно над островом, — командовала Эльвира. — Запиши координаты. Мы здесь будем работать.

Спиид послушно снизился и завис над островком. Эля прилипла к видоискателю и снимала все подряд.

— Теперь пониже. Медленно пройди над полосой прибоя. Ты только посмотри, сколько жизни! Рыбы, членистоногие, головоногие! А этот! Этот — двоякодышащий, честное слово! Смотри, как улепетывает! Оп! Съели бедненького. Давай у той лужи сядем.

— Как прикажете, мэм, — Спиид послушно опустил шлюпку на песок рядом с полосой гниющих водорослей. Из лужи вылез гибрид жабы и краба, пощелкал клешнями и уставился на шлюпку.

— Томми, это наш первый образец!

— Понял, мэм!

Спиид хотел подхватить жабокраба сачком, но тот с неожиданным проворством отскочил в сторону и оскалил жабью пасть, полную острых, треугольных зубов. Томми подключил второй манипулятор, и пока первый гипнотизировал жертву плавными движениями атакующей кобры, второй подкрался сзади.

— Есть, мэм! — манипулятор опустил брыкающуюся и плюющуюся зверюшку в стальной цилиндр с герметичной крышкой.

— Контейнер номер один. Предположительно, двоякодышащий жабокраб, — надиктовала Эля в бортжурнал. — Томми, а он контейнер не прогрызет?

— Семь миллиметров уплотненной нержавеющей стали. Зубы обломает.

— Тогда берем следующего. Видишь, саблезубый тритончик в ил зарывается.

— Эля, это не зубы, это рога.

— А мне кажется, это хвост с декоративной головой для устрашения.

Может, голова была и декоративная, но кусалась как настоящая. И вцепилась в манипулятор мертвой хваткой. Томми с трудом стряхнул тянитолкая в контейнер.

За десять минут засняли и отловили еще пятерых обитателей лужи. После чего решили погрузиться в океан. Томми опустил шлюпку на воду в двадцати метрах от линии прибоя. Балласт на внешней подвеске придавал шлюпке отрицательную плавучесть, поэтому стоило отключить антигравы, как судно пошло на дно.

— Томми, смотри, кораллы! Совсем как земные.

— Сейчас я его в контейнер…

Но коралл не захотел в контейнер. Увернувшись от манипулятора, он выпустил чернильную кляксу и спрятался за камнем.

— Убежал… Я не биолог, но земные кораллы так себя не ведут, — озадаченно произнес пилот.

— Ничего, я все засняла. Это мимикрия. Раз он маскируется под кораллы, значит, настоящие тоже есть.

За камнем взвихрилось облачко песка, и на секунду показалась пасть, жующая мнимого коралла.

— Были, есть, и будут есть! — прокомментировал Спиид. — Идем в океан?

— Идем! — Эля от нетерпения и азарта подпрыгивала на месте.

Спиид приподнял шлюпку на метр-полтора и повел над самым склоном дна. За иллюминатором быстро темнело.

— Включить фары?

— Не надо, Томми. Свет напугает одних, а других привлечет. Это будет искаженная картина реальности. Подождем, пока глаза привыкнут.

Ожила связь.

— Сорок первый, контрольный вызов.

Спиид наклонил микрофон к себе.

— Я сорок первый. У нас все штатно.

— А чего сигнал такой слабый?

— Мы под водой. Ловим саблезубых жабокрабов.

— Ловись рыбка большая и маленькая? До связи!

Эльвира переключила обзорный экран в инфракрасный диапазон, но в воде от этого было мало толку.

— Томми, я зажигаю свет. Где он включается?

— А искаженная картина?

— Сейчас важно общее представление. Детали уточним после.

Спиид рассмеялся и включил посадочные фары.

— Для общего представления надо посмотреть, что делается на глубине.

— Логично, — согласилась девушка. — Идем в глубину.

В лучах фар роились тысячи крохотных существ. Блестками мелькали, гоняясь друг за другом, рыбки покрупнее. Изредка в луч прожектора попадало нечто крупное, и тогда мелюзга мгновенно исчезала.

— Глубина шестьдесят. Удаление от берега восемьсот метров, — надиктовал Спиид в бортжурнал. — Начинается материковый склон. Уклон до тридцати градусов.

— Томми, тормозни. Смотри, акула с клешнями.

— Минутку, Эльхен. Сорок первый вызывает центральную. Мы идем в глубину, радиосвязи не будет, — забубнил он в микрофон. — Да, все нормально.

Отключив связь, перегнулся через подлокотник и выглянул в боковой иллюминатор.

— Какая же это акула? Это ежик с хвостиком.

— Опоздал. Твой ежик слопал акулу. И вообще, он не ежик, а кустик. Ты когда-нибудь видел кустик с зубами?

— А хвостик?

— Хвостик — акулий! — Девушка выдрала манипулятором хищный кустик с корнем и засунула в контейнер. — Идем дальше.

— Есть, мэм! — Томми наклонил нос шлюпки и повел судно в глубину. Что-то с легким скрежетом протащилось по обшивке от носа до кормы.

— Странно… — нахмурился Спиид.

— Я тоже ничего не видела.

— Знаешь, что надо делать в космосе, если чего-то не понимаешь?

— Думать. Головой!

— Это потом. А сначала, — Томми отпустил на секунду штурвал, набросил на плечи лямки привязной системы. Клацнула пряжка на груди. — Сначала надо принять меры безопас-с-с… Вот пакость!!!

Поперек лобового стекла легло толстое как бревно щупальце. Присоски величиной с блюдце, окаймленные когтями, намертво присосались к стеклу. Спиид стремительно наклонился к девушке, схватился правой рукой за дальний подлокотник ее кресла. Локоть больно вдавился в живот. Эльвира возмущенно взвизгнула. И тут шлюпка словно на стену налетела.

— Вя-я! — из легких вышибло остатки воздуха.

— Пристегнись!

Эля торопливо завозилась с ремнями.

— Убери локоть.

Но тут шлюпка легла на бок. Девушка взвизгнула:

— Ай! Не убирай!

Кое— как застегнула пряжку.

— А я думала, ты выпендриваешься, когда пристегиваться начал. Можешь стряхнуть этого?…

— Наверно, могу, если полный вперед дам. Но он навесное оборудование попортит. Давай, мы его ме-едленно наверх поднимем, сам отцепится.

— Давай!

Шлюпка перевернулась вверх дном, качнулась и встала вертикально носом вниз. Космолетчики повисли на ремнях.

— Чьерт побьери, — старательно коверкая слова, произнес Спиид.

— Вот именно! — согласилась девушка.

— Из такого положения я не могу дать хорошую тягу вверх. Антигравы под днищем…

— А я анекдот к нашему случаю знаю: «— Мыкола, я медведя поймал! — Веди сюда! — Он не йдет. — Тады сам иди. — Медведь не пущает!» Томми, объясни ему, чтоб нас правильно перевернул. А то мой завтрак наружу просится…

Спиид развернул внешнюю видеокамеру.

— Ни фига себе! Эльхен, боюсь, этот гибрид ежа с осьминогом меня не послушает. Я таких убедительных слов не знаю. Он весит впятеро против шлюпки.

Двухметровые иглы лесом покрывали тело гигантского кальмара. Зазубренные наконечники многих обломались. Но меж двухметровых росли метровые иглы. А между ними — полуметровые. И так далее.

— Что будем делать? Он же нас в глубину тащит.

— Мы туда и собирались. Подождем, пока ему не надоест.

— Не хочу ждать вниз головой! Дай мне хоть задание какое-нибудь.

— Сверши молитву в три раката.

— Томми!

— Хорошо. Выберем демократический способ правления. Кто за то, чтобы подождать? Один. Кто воздержался? Таких нету.

— А баба Яга против! — Эльхен ударила кулаком по красной кнопке сброса реактивных якорей. За бортом забурлила вода, шлюпка задергалась как шарик на резинке и перевернулась вверх дном. Спиид медленно развернул на 360 внешнюю видеокамеру.

— Знаешь, что ты сделала?! Ты его загарпунила! — восхитился он.

— Ой, меня сейчас стошнит.

— Эльхен, не делай этого! Народ тебя не поймет!

— Тогда полетели отсюда.

— Есть сложность. Пока у нас на якорях висит твоя добыча, мы не можем взлететь. Движители блокированы. А если отстрелить якоря, мы его потеряем.

— За бортом светлеет. Мы всплываем?

Спиид еще раз осмотрел кальмара.

— Якоря надули его шкурку как воздушный шарик.

— Томми, придумай, как доставить его на корабль.

— Легко сказать… — юноша задумался на целую минуту. Потом вызвал корабль.

— Сорок первый вызывает центральную.

— У вас все хорошо?

— Толик, хорошо — не то слово. Эльхен загарпунила зверя размером со звездолет. Но нам в одиночку его не вывезти, а оставить нельзя, съедят. Направь к нам еще две шлюпки с пилотами поопытней.

В разговор включился новый голос.

— Спиид, это Лэн. Вылетаем я и Джон. У вас точно все хорошо?

— Лэн, поторопитесь. Двигай к нам на всех парах. Хемингуэя, «Старик и море» помнишь? Вот и у нас так! Задержишься — один скелет останется. До связи.

— Томми, а как они нам помогут? — поинтересовалась Эльвира.

— Лэн пристыкуется нижним люком к нашему верхнему и перевернет нас ногами вниз. Тогда Джоанна пристыкуется к его верхнему люку, и мы всей этажеркой полетим на корабль.

Торопливой чередой летели дни. Коллекции стремительно пополнялись. После того, как биологи исследовали местную биоту, карантинные меры стали пустой формальностью. Местные микроорганизмы не представляли опасности для земной живности. Закон взаимной несъедобности действовал и на этой планете. Но только на уровне микроорганизмов. На четвертый день Лева показал всем поучительный опыт. Выпустил в аквариум только что отловленного зверька, прозванного без излишних изысков кваквой шипохвостой, и бросил туда же свежеразмороженное баранье ребрышко с ошметками мяса. Кость захрустела, словно в камнедробилку попала. Десять секунд — и нет ребрышка. Через три минуты кваква отрыгнула все съеденное, а еще через две скончалась в страшных муках.

— В обратную сторону это тоже действует? — поинтересовалась геолог Тамара.

— Тоже. Но если ты его съешь, то умрешь безо всяких мучений минут через двадцать. Тихонько-тихонько, словно уснешь…

— Не буду я его есть!

Чтоб не тратить по часу на дорогу, обустроили на ледовом панцире материков четыре лагеря — два на северном материке, и два на южном. Лагеря выглядели очень просто — по шесть шлюпок, состыкованных боковыми шлюзами составляли «Теплый дом», а огромный надувной ангар — «Холодный дом». Лагеря располагались в тридцати километрах от береговой линии. Биологи клялись и божились, что ни одна земноводная тварь не сможет пройти по леднику больше десяти километров. Между Теплым и Холодным домом уже на второй день натянули пластиковый рукав-тоннель — температура «на улице» не поднималась выше минус десяти, а ветер нес мелкий колючий снег. С поднятым забралом шлема этот снег безжалостно сек щеки, а с опущенным — моментально облеплял стекло, лишая обзора.

В третьем (северном) лагере чуть ли не четверть Холодного дома занимала вакуумная установка, в которой эльвирин ежик-кальмар медленно, но планомерно превращался в чучело. Процесс этот шел долго и сложно, а из-за специфического запаха консервантов-пластификаторов представителя местной фауны дружно и демократично (один голос «против», два «воздержались», остальные — «за») переселили из ангара Моби Дика в Холодный дом.

К счастью, большинство операций выполняли киберы. Проверив сначала место ультразвуковым сканером, они раздвигали колючки и вгоняли в тушу двухметровую иглу трехлитрового шприца и впрыскивали консерватор. Обломанные колючки аккуратно подклеивали эпоксидным клеем.

По Элиным прикидкам после вакуумной сушки и замещения органических жидкостей пластификатором, а потом вспенивания пластификатора СВЧ-прогревом, тушка должна была усохнуть всего до трех-шести тонн, сохранив размеры и даже упругость щупалец.

Именно обработка щупалец и представляла особую сложность. Весь цикл сушки они проходили намного быстрее, и требовали очень аккуратного СВЧ-прогрева. Ежедневно штаб назначал дежурного не только на кухню, но и в помощь Эльвире.

В этот день по графику Эльвире помогал Макс. Работал быстро, четко и… молча. Понимал с полуслова и даже раньше. Разматывал кабели, подключал СВЧ-прогреватели, ставил экраны. Девушка долго крепилась, но не выдержала:

— Макс, ты как робот. Язык проглотил?

— Воняет.

— Давай поговорим о чем-нибудь. Отвлечемся…

— Молча быстрей закончим. Ну хорошо, как ты оцениваешь перспективы после возвращения?

— Тускло. Сюда направят еще одну экспедицию.

— Совпадает. Совет хочешь?

— Конечно, хочу!

— На обратном пути свяжись с музеем ксенозоологии и пообещай им вонючего ежика. Они будут рады. Как раз перед нашим отлетом новый корпус получили. Там огромный пустой вестибюль на первом этаже.

— Как я с ними свяжусь?

— Адрес есть в справочнике. Пошли им голограммы своего зверя, и заранее согласуй с нашим начальством акт о передаче ежика музею. Пока мы не прилетели, на ежика никто глаз не положил, это легко пройдет. А когда прилетим, выбивай из музея командировку на сопровождение и установку ежика в экспозицию.

— Зачем?

— Чтоб подальше быть от деканата, когда пойдет разбор полета. Потом, когда все утихнет, вернешься с благодарственной бумагой от музея… В личном деле благодарность не помешает.

— Максик, спасибо, но я должна быть в деканате. У меня есть план.

— Какой план?

— Спасения планеты! Представляешь, если мы вернемся с подробно разработанным планом спасения планеты, экспедиция уже не будет провальной!

Макс отпустил шланг, выпрямился и всем корпусом развернулся к Эле.

— Ты разработала план освоения Макбета?!

Девушка смутилась.

— Не освоения, а… Как бы это сказать? Помощи Макбету. Дать планете второй шанс.

— С этого момента — поподробнее, — Макс стащил перчатки и уселся на кожух генератора.

— Понимаешь, Максик, беда биологии Макбета в том, что на планете нет суши. А в океане жизнь зашла в тупик. Это же не жизнь, это жрущая друг друга ихтиомасса!

— Согласен. Дальше?

— На Макбете ведь есть суша! Но она подо льдом на полюсах. Ты слышал, что на Земле полюса местами менялись?

— Погоди, Эля, на Земле менялись местами магнитные полюса, а не географические.

— Это не важно! Главное у меня мысли в нужную сторону заработали. Надо просто развернуть планету, чтоб полюса переехали на экватор. Тогда материки станут не полярными, а экваториальными. Лед на них растает, и начнется нормальная жизнь. Как…

— Стоп! Эля, ты действительно думаешь, что развернуть планету — это просто???

— Ага! Надо только секрет знать!

— Крибле-крабле-бумс! — произнес Макс и задумчиво посмотрел на потолок. Потолок мягко колыхался под порывами ветра. Эля проследила взгляд и хихикнула.

— Отсюда не увидишь. Надо на улицу выйти.

— А что я увижу на улице?

— Зайчика!

— Спутник? — уточнил Макс и погрузился в ступор на целую минуту. — Сдаюсь!

— «Космический лифт» Кларка помнишь? А если его привязать не к экватору, а к полюсу, что будет?

— Постоянная сила, толкающая полюс вдоль меридиана в сторону экватора…

— Правильно!!!

— Погоди, Эльхен, якорь надо не на полюсе ставить, а где-то на восьмидесятом градусе широты. Иначе твой лифт на земную ось намотается…

— Ты понял?! Да хоть на семьдесят пятом! Я на все согласна!

— Выглядит реально… В качестве дипломного проекта пойдет. А если шум в прессе организовать… — Макс глубоко задумался.

— Макс…

Тишина

— Макс!…

— Ну Максик, ты что, уснул?

— Знаешь, Эльхен, если все верно на пять шагов вперед просчитать, с твоим проектом мы отмажемся от всех неприятностей. Надо геологов подключить.

— Дурак! — Эльвира отвернулась, села на кабельную катушку и натянула на голову капюшон.

— Элька, ты чего? Обиделась? Ты это серьезно — с поворотом материков? Ну Эль… — Макс присел рядом, обнял за плечи.

— Серьезней некуда! — сердито откликнулась девушка.

— А ты знаешь, сколько экспедиция стоить будет? Миллионы! А отдачи никакой. Кто будет финансировать?

— Я Гринпис подниму, зеленых со всего мира! Максик, пойми, планета на нас надеется. Только мы ей помочь можем.

— Очень хочешь?

— Больше жизни!

— Ты знаешь, — округлив глаза, сообщила капитану Лена, — здесь травоядных нет. Только всеядные и хищные. Ужас, правда?! Такие странные пищевые цепочки! Кто крупней — тот и прав. Бросаются на все, что движется. Без стального скафандра из шлюпки выйти нельзя.

Постепенно биологи разобрались в эволюционном дереве жизни на планете. Геологи увешали все стены плакатами с красочными разрезами коры. И ругались в голос, тыча в них пальцами и размахивая руками. На вежливые предложения остыть отмахивались, утверждая, что это спокойный, деловой разговор. Но вопрос острый.

Лэн уставал. Он старался быть в курсе всего, и видел, как изматывают себя работой люди. Усталость притупляет бдительность, замедляет реакцию и сообразительность. Короче, Лэн все больше боялся аварии, несчастного случая или серьезной травмы. Тем более, что настрой команды падал. Планету, казавшуюся такой перспективной поначалу, теперь в открытую звали пустышкой.

— Вот увидишь, — горячилась умница и красавица. — Когда мы скажем, что планета ни на что не годна, нам просто не поверят! Пошлют вторую экспедицию, а мы все попадем в черный список до выяснения!

— Усталость плюс депрессия — это предпосылка любой аварии, понимаешь? — разъяснял Лэн Джоанне, поймав ее в уголке камбуза.

— Объяви выходной день.

— Они не хотят. Говорят, что осталось всего полтора месяца.

— Лэн! Вот и повод! Через три дня ровно месяц, как мы тут! Подведение итогов, юбилей, вечеринка…

— В вашем предложении, мэм, е-е-есть разумная мысль, — без восторга отозвался капитан, теребя мочку уха. — Праздник — это хорошо… Но почти наверняка нарушение сухого закона. Для снятия напряжения и те-де. А на следующий день — головка бо-бо. Я подумаю…

В таких печальных мыслях Лэн брел по коридору за двумя биологами, тащившими внушительный ящик криогена, и вполуха слушал их треп.

— … Куда Димон делся?

— Спел ему песню печали дождевой червяк.

— Э-э?

— Не «э-э», а японская классика! Исса, сын крестьянина. В переводе, правда. Я не помню, как червяк по-японски.

— Щас криоген брошу, сам потащишь…

Мне бы ваши заботы, — улыбнулся Лэн и пропустил часть диалога. Но в следующий миг навострил уши:

— … Какой, к бесу, мозг? Ганглии. Димон его вскрыл, требуху отпрепарировал, за нервный ствол принялся. Только скальпелем прикоснулся, этот урод ожил и полпальца отхватил! Представляешь, больше суток в консерванте отмокал. Димон орет, кровь фонтаном, девочки в ауте.

— А потом?

— Костик косточку склеил, палец пришил, все чин-чином. Но рука перебинтована, к ладошке биотех медицинским пластырем примотан. Не рука, а боксерская перчатка. В рукав скафандра никакими силами не лезет. Димон с тоски на стенку лезет и от капитана прячется.

Лэн замер на полушаге, отстал от парней, развернулся и пошел в другую сторону. Кружным путем пройдя на мостик, вызвал на экран список экипажа и задумался, кто из трех кандидатур мог быть тем самым Димоном. Вызвал медицинский отсек.

— Костик, здравствуй. Как дела у Димона?

— Ты уже знаешь? Все путем. Если к возвращению палец не разработается, на Земле сделаем вторую операцию, нервы подправим.

— Хорошо. Ты скажи ему при случае, чтоб от меня не прятался. И еще. Будет время, напиши рапорт и зарегистрируй в бортжурнале по всей форме. Только не забудь.

— Обязательно, Кэп!

Следующим был групповой вызов всех руководителей лагерей.

— Лэн, можно попозже?

Лэн протянул руку и включил ревун аварийного вызова. С лиц моментально исчезли улыбки.

— В одном лагере произошло ЧП, — с каменным лицом начал Лэн. — А у меня на столе до сих пор нет рапорта о происшедшем. Даю два часа. Если через два часа рапорта не будет, виновный сядет под домашний арест на пятнадцать суток. Если такое повторится, виновный сядет на пятнадцать суток. Вопросы есть?

— Лэн, так нельзя! Сейчас каждый час на счету.

— Вот именно. Пятнадцать суток, и ни часом меньше. Все свободны.

Отключил связь, откинулся на спинку кресла.

— Сейчас, Фафик, нас завалят рапортами. Спорим, их будет три штуки.

— Прогноз принят, — отозвался кибермозг.

— … Эльвира, ты это серьезно?

— Что, Максик?

— Ну, что больше жизни хочешь.

— Так ведь все равно не позволят.

Макс остановился и дернул ее за руку.

— Ты эти школьные привычки брось. Они здесь не действуют. Мы в космосе, и сами за себя отвечаем.

— Макс, ты что, серьезно?

— Серьезней некуда.

— Тогда и я серьезно, — Эльхен взмахнула челкой. — Да, я хочу развернуть планету, и для этого готова пожертвовать жизнью.

— Идем ко мне в каюту, — Макс уже тянул ее за руку. — Жизнью жертвовать не надо, только карьерой.

Он ворвался в каюту, нырнул в шкаф, бросил на пол небольшой коврик и уселся в позу «Лотос». Джинсы не выдержали и лопнули на самом интересном месте, обнажив ярко-красные плавки. Макс не обратил на это внимания.

— Сядь! — он прикрыл глаза и положил ладони тыльной стороной на колени. По спине девушки забегали знакомые уже мурашки, под сердцем опять похолодело. Послушно опустившись на пол, она вспомнила школьные годы и кое-как повторила позу «лотос».

— Ты понимаешь, что одна не справишься. Нужно пять-шесть человек, которым твоя мечта поломает жизнь. Ты готова на это?

— Но… Только добровольцы, — голос прозвучал робко и неуверенно.

— Они будут думать, что добровольцы. Но решать тебе и сейчас. За них.

— А ты?

— У меня другие планы на жизнь. Но я готов помочь тебе.

— Максик, ты что, бог? Максик, я даже боюсь.

— Правильно боишься. Сосредоточься и решай. Как решишь — так и будет. Обещаю.

Проклятые мурашки никак не давали сосредоточиться. Эльвира чувствовала себя героиней непонятной пьесы. Никогда Макс так грубо не таскал ее за руку по коридору, никогда так странно себя не вел. И теперь сидит, в пол перед собой уставился. Если б удалось в глаза посмотреть…

— Макс, посмотри мне в глаза.

Поднял взгляд, и девушке стало по-настоящему страшно. Холодный, глубокий, но какой-то отстраненно-равнодушный. Глаза в глаза. Неподвижный. Как у змеи. Передернувшись, она зажмурилась, напружинила спину, словно линейку проглотила. И вдруг поверила, что Макс МОЖЕТ, что все — серьезно.

— Ты знаешь, что с нами будет?

— Нет, результат я не гарантирую. Проект запущу, остальное зависит от вас.

Все еще не открывая глаз, Эльвира потрогала ладошкой лоб, щеки. Лицо пылало. Но мысли обрели четкость и глубину. Целая планета получит шанс. Хороший, крепкий шанс начать все сначала. На гигантские стройки уходят десятки тысяч человеколет. Это тысячи жизней. А тут — всего пять-шесть. И — целая планета. Беспомощная как слепой котенок.

— Макс, я готова взять на себя ответственность. Если можешь — помоги.

Голос подвел. Одновременно и сиплый, и писклявый.

— Да будет так!

Эльвира открыла глаза. Макс снова стал обыкновенным. Смущенно улыбался.

— Эль, выйди, пожалуйста. Мне брюки сменить надо. Только не исчезай. У нас куча дел.

— О, великий Будда. Кровью договор подписать не надо?

Макс фыркнул и рассмеялся.

— … Все? — Эльвира загнула шесть пальцев. — Кэп добро дал, Геологи готовы, Лева слово скажет. Что еще? — И побежала разыскивать Макса.

Максим нашелся в ресторане для ВИП-ов. Пододвинул стол к стенке, на стол поставил мягкое кресло, на него — табуретку. Сам взгромоздился на эту неустойчивую пирамиду и шарил руками по стенке, там, где фальшивые деревянные панели соприкасались с потолком.

— Ой, Максик, подержать табуретку?

— Не надо, я уже закончил, — аккуратно спрыгнул, повалился на бок, красиво перекатился, как каскадер, и поднялся на ноги. Пирамида из кресла с табуреткой с грохотом рассыпалась. Девушка взвизгнула и отскочила.

— Ты что там делал?

— Превентивные меры предосторожности для сохранения карьеры, — Макс убрал в карман маленькие маникюрные щипчики, поставил кресло на ножки. — У тебя все готово?

— Угу.

— Тогда начинаем, — расчехлил гитару, взял несколько аккордов. На звук тут же заглянули чумазые геологи. Эльвира призывно замахала им обеими ладошками, а Макс исполнил полонез Агинского. Гитарой он владел профессионально, и когда закончил, слушателей было уже больше двух десятков. Макс улыбнулся и запел. В этот раз он выбрал старинные песни первой половины двадцатого века.

Девушка вновь не понимала, что с ней происходит. Наблюдала за собой как бы со стороны. И Макс — полчаса назад он был целеустремленный, деловитый, торопливый и даже грубый. А теперь — душа компании.

И песни поет странные. Наверно, в этом есть какой-то смысл. Максим ничего не делает просто так. Он все на десять ходов просчитывает. Может, и сейчас?… А в голову уж совсем бестолковые мысли лезут, что если за него выйти, то никакие напасти не страшны. За ним — как за каменной стеной… Ни пикнуть, ни «мяу» сказать. Фу ты, пропасть!

Эльвира потрясла головой, изгоняя ненужные мысли, и запела со всеми:

— Внимание! — прозвучал по трансляции голос капитана. — Через десять минут общее собрание. В программе — доклад биологов, потом геологов, и под конец — доклад группы гляциологов о возможных вариантах эволюции системы.

Макс переждал объявление, тряхнул головой и звонко ударил по струнам:

Вошел капитан. Макс взял звучный аккорд и отложил гитару.

— Все в сборе?

— Группы Поля не хватает.

— Они задержатся. Просили начинать без них.

Как всегда, от биологов выступал Лева. Кратко описал основные направления эволюции жизни на Макбете, коснулся перспектив. Всем стало грустно.

— Почему это на Макбете эволюция неправильная? — возмутился врач Костик.

— Я не говорил, что неправильная. Необычная! Это совсем другое дело.

— А почему необычная?

— Она возвращает утраченное. Нигде больше эволюция так не делает. Ее лозунг — только вперед! А здесь она в такой заднице, что сама природа поняла — вперед пути нет.

— Э-эй, просветите темного! — донеслось от столика космачей. — Что значит — утраченное?

Лева почесал лоб, подбирая пример.

— Дельфины! Они вернулись в море, но дышат легкими. У их предков были когда-то жабры. Дельфины тоже хотели бы иметь жабры, но эволюция не повторяет ходов. Проехали — значит, все. А на Макбете повторяет!

— О чем это говорит?

— Я бы сказал, о полном эволюционном тупике. Здесь слишком мало суши и слишком мелкий океан. У местной живности нет возможности создать несколько полигонов и проверить на них различные эволюционные модели. Ну, типа Австралии с ее кенгуру. Каждый новый вид распространяется по всей планете. На практике это вырождается в примитивное соревнование зубов. Кто съел, тот и прав. Мы можем еще долгие годы изучать рода и виды, а можем вернуться на Землю хоть завтра. Главное выяснили — разум здесь не появится никогда. По теории ксеноэволюционистов Штрауса-Менге в подобных мирах нет шести необходимых условий возникновения разума.

— Что нужно, чтоб у планеты появился шанс? — с места спросил Максим.

— Я же говорил — суша! Дрейф материков. Материки расположились по полюсам. Если они выплывут в экваториальную область, жизнь моментально их освоит. На островах уже есть растительность. И есть двоякодышащие.

— Спасибо. А что скажут геологи?

— Без шансов! Макбет — старая планета с толстой корой. Если на Земле под океанами до магмы местами всего шесть-восемь километров, то здесь — двести пятьдесят и больше. Литосфера хорошо сбалансирована, так что движения материков не предвидится.

Доклад геологов был не такой печальный, но менее понятный для большинства. Тамара сыпала терминами, играла миллионами лет и геологическими эпохами.

— А вывод-то какой? — поинтересовался космач Толик.

— Планета щедрая, богатая, но для людей абсолютно бесполезная. Нам здесь не жить, а возить ископаемые в другие системы — себе дороже.

— Летели-летели — и все зря… — огорчился кто-то из геологов.

— Напротив! Для нас такая планета — находка! — возразил Макс. — Будь эта планета ценной, наш отчет десять раз перепроверили бы. За каждую неточность… — изобразил, будто возит провинившегося лицом по столу. — А так — проглотят все, что напишем.

Группа гляциологов задерживалась, Макс протянул руку за гитарой, но передумал и начал вполголоса читать стихи. В зале мгновенно наступила тишина. Потому что стихи были не абы какие. А такие, что холодок по спине и горло сводит.

Эльвира вдруг поняла, что план Максима прост как гвоздь. Зажечь ребят, и на волне энтузиазма пробить ее проект. Но ведь не дадут! Прилетят с Земли, силой посадят всех на корабли, и пиши пропало…

Как же он не понимает? Как спросить? Ведь три раза повторил: «Только не мешай. После собрания — все, что угодно. Но после, ясно?»

Макс повернулся к ней, улыбнулся и подмигнул. Эльвира обреченно выдохнула, села на собственные ладошки и зажмурилась.

С шумом ввалились гляциологи.

— Элька, ты где? Сработает твой план. В лучшем виде сработает.

— Я здесь, — пискнула девушка.

— Что за тайны? Какой план? — зашумели вокруг.

— Разворот планеты.

— ЧИВО???

— Ну, передвижка материков в экваториальную область. План, сразу скажем, прост и гениален! — взял слово Поль. — «Фонтаны рая» Кларка все читали? Нет? Ну, об идее космического лифта, надеюсь, все знают? В двух словах — Земля вращается. Если на экваторе вбить колышек, привязать к нему нитку, а на другой конец нитки повесить спутник Земли, то за счет центробежной силы нитка натянется. По ней можно будет пустить кабинку лифта. Прямо в космос. Одна беда — Земля вращается медленно, поэтому нитка должна быть длинной и крепкой. Около пятидесяти тысяч километров. На сегодня такой материал только один — углеродное моноволокно.

— Короче, теоретик!

— Короче? Вопрос в зал! Что будет, если колышек вбить не на экваторе, а рядом с полюсом? Скажем, в Антарктиде, на восьмидесятом градусе южной широты?

— Отколется а-агроменный айсберг с твоим колышком и поплывет на экватор.

— Кто сказал? Молодец, возьми с полки пирожок! А если колышек поглубже вбить?

— Всю Антарктиду ему не сдвинуть…

— Почему? Центробежная сила тянет колышек в сторону экватора. Тянет? Тянет! Каждый день, каждую секунду тянет. Причем, со страшной силой! Если взять время в геологических масштабах, то всю Землю развернет так, что колышек окажется на экваторе.

— Ждать долго…

— А мы куда-нибудь торопимся? На самом деле все произойдет намного быстрее. Развернуть надо только кору. Под ней жидкая магма — она как вращалась, так и будет вращаться.

— Кора треснет.

— Правильно! Земная — треснет. А на Макбете она толстая, прочная…

— Так вы что — собираетесь Макбет развернуть?

— Мы просчитываем варианты. И пока все реально. Поправьте, если я не прав. У Макбета есть спутник на стационарной орбите. Это тот самый грузик, который подвешивается на конец нитки. В системе есть астероид из графита — это сырье для углеродного волокна. Остается только соединить одно с другим…

— Тогда почему на Земле до сих пор нет ни одного космического лифта?

— Грешков за ним много. А если оборвется? И все низкие орбиты придется от спутников очистить… Иначе рано или поздно любой спутник размажется об лифт. А низкие орбиты — они самые удобные. Лифт на Земле сэкономит копейки, а потерь будет на миллионы. На Макбете городов нет, спутников нет, благодать…

— Хорошо, — поинтересовался кто-то из космачей. — Сделаем мы лифт, а что дальше?

— А дальше — самое интересное! — обрадовался Поль. — Сейчас Макбет напоминает приплюснутый с полюсов шар. Когда полюс поедет на экватор, нарушится балансировка планеты. Произойдет перемешивание горячих глубинных слоев магмы с поверхностными, в результате чего кора планеты станет значительно тоньше. Планета попытается восстановить свою форму — приплюснутый с полюсов шар. Вдобавок за сто пятьдесят — триста лет материки потеряют ледяной панцирь и попытаются всплыть. Все это приведет к раскалыванию коры и возобновлению горообразовательных процессов. В конце концов, Макбет станет обычной планетой голубого ряда. С глубокими океанами и двумя крупными материками на экваторе.

— А экология? Не погибнет?

— С чего бы? Ну, уменьшится площадь теплых океанов. Ну, появятся два теплых материка и два холодных океана. Но это же не за год произойдет!

— И сколько лет это займет?

— Поворот полюсов — совсем немного. Сильно зависит от температуры и вязкости магмы на глубинах триста-четыреста километров, но по наилучшему сценарию — от ста до двухсот лет. А новый облик планеты сложится за восемь — десять тысяч лет. По геологическим меркам мгновенно.

В зале повисла тишина. Эльвира заметила, что Макс давно уже подает ей условные сигналы.

— Они никогда не пойдут на это, — торопливо и звонко выкрикнула, словно боясь упустить момент, выверенный Максимом до секунды.

— Кто — они? — удивился Поль.

— Наши правительства. Они только о сегодня думают!

Прозвучало по-детски глупо и неубедительно. Эля зло взглянула на Макса. А тот… подстраивал гитару, не обращая внимания на происходящее в зале. Предатель! Эльвира заговорила горячо и убежденно:

— Если мы хотим, мы должны сами! Своими руками, понимаете? Целая планета — она как ребенок! Ждет нашей помощи! Помните, что нам говорили? «Любите жизнь! Любите во всех ее проявлениях!» Вот она, здесь, ей помочь надо. Мы можем, надо только захотеть!

— Ты, Эльхен, фантазируешь…

— Эльхен права, — звенящим как стекло голосом произнес Максим. — Мы можем это сделать. У нас есть все необходимое. Корабль, киберы, шлюпки, сырье и свобода действий. Сейчас я скажу такое, чему вы поначалу не поверите. На всю операцию нужно полтора-два года времени и шесть человек максимум.

— А остальные?

— Остальные вернутся на Землю. Мы разобьем на поверхности несколько научных станций, высадим экипаж, сымитируем гибель Моби Дика и дадим SOS. Якобы Моби Дик взорвался, перелетая с северного материка на южный. Так как погибшими будут считаться всего пять-шесть человек, большого шума не будет. Корабль спрячем во втором поясе астероидов. А когда спасатели заберут «уцелевших», коллекции и улетят, оставшиеся на Моби Дике начнут работать.

— Кто же останется?

— Я! — выкрикнула Эля. Зал зашумел.

— Ти-хо! — возвысил голос Макс. — Останется Эльхен, кто-то из пилотов, кто-то из киберпрограммистов, я, как организатор…

— И капитан, — закончил Лэн.

— А я киберпрограммистом могу, — подняла руку Джоанна.

— Кто-то из пилотов — это, надо понимать, я, — криво усмехнулся Спиид.

— Вместе! — возразил Степа.

— Постойте, ребята! Вы что — с ума сошли? — возмутился Толик.

— Ни в коем разе, — спокойно ответил Макс. — Набираем команду смертников. Не в физическом плане, а в смысле карьеры. Эльхен — автор идеи, ей сам бог велел. Лэну за супергуманизм буксир светит, Спииду никогда больше не пилотировать ничего даже отдаленно напоминающее Моби Дик. Таких шикарных гигантов больше не делают.

— А ты?

— А у меня будет шанс взять в жены Эльхен. Сейчас она от меня нос воротит, а за два года притерпится. СтОит такая девушка двух лет жизни?

Эльвира фыркнула, сверкнула глазами и покраснела, вспомнив недавние мысли. Нет, все-таки Максу надо по голове настучать. При всех такое ляпнуть!

Села в уголок, закрыла глаза, зажала уши ладошками. Лицо горело, в желудке свернулся калачиком ледяной ежик. Зал шумел океаном.

— Послушайте, от вас никто не требует подвигов! — перекрыл шум громкий, уверенный голос Макса. — Держите язык за зубами — и все! Через два года, когда вернется Моби Дик, история забудется, а вы давно разлетитесь по всему космосу.

И опять гул неразборчивых голосов, на фоне которого тихий, но отчетливый перебор гитарных струн.

«Как ему удается пробиться даже сквозь такой гомон?» — Эльвира на секунду открыла уши и снова зажала ладошками. И еще, и еще раз. «Ву, ву, ву, ву» — шумело в ушах. «Они решают мою жизнь, а я чем занимаюсь? Спросят дети: Мама, а что ты делала в самый важный день в жизни? — А я им скажу: Ушами хлопала».

Эля больше не слушала слова, только интонацию. Преобладали гневные, возмущенные голоса.

Резкий удар по струнам!

И тихий голос в наступившей тишине:

— … И последнее, — опять перекрыл шум голос Макса. — Обсуждать проект можно только здесь или в Холодном доме.

— Почему?

— Подслушки, — Макс указал на видеокамеру в углу. — Что решим, еще неизвестно, но запись ведется. От этой записи всем могут быть большие неприятности.

— А здесь? В этом зале?

— Здесь я камеру отключил, — Макс достал щипчики и пощелкал ими в воздухе.

Вернувшись в каюту, Эля скинула тяжелые ботинки компенсационного костюма и забралась с ногами в кресло. В голове царил сумбур, поэтому его срочно требовалось выплеснуть на бумагу.

Интересно, а кто из парней тянет на беса покоя? Максик, или Томми? Лэн тянет, вот кто! Ну и пусть тянет. Томми сильней, и подбородок с ямочкой. Если Лэн слово скажет — плакал мой проект…

Последняя строчка Эле не понравилась. Но коварная муза куда-то улетела, а без нее дело застопорилось. Постановив, что строчка временная, Эля принялась рисовать музу. Скромно одетая бесстыдница, всего в полметра ростом, сидела на крышке рояля, касаясь босыми пальчиками ноты «Ля» и кормила с ладошки шоколадными конфетами такого же маленького пегасика. Рисунок удался! Некоторое время Эля наводила марафет, прорабатывая детали, потом аккуратно вырезала лист из альбома и повесила на стенку.

Раздался вежливый стук в дверь.

— Ой, я не одета, — взвизгнула Эля, почему-то перепутав себя с музой. — Минутку!

Это был Макс. С бумажками в руках. Заметил ботинок на полу, поискал взглядом второй, усмотрел его в противоположном углу комнаты, кивнул своим мыслям и прилип взглядом к рисунку. Даже пальцем потрогал.

— Нравится?

— Неправильно!

— Что неправильно? — обиделась Эля.

— Если к поэту приходит муза, то к поэтессе приходит музик, — уверенно провозгласил он.

— Максик, хочешь, я тебя кофем угощу, — затараторила Эльвира. — Я до сих пор понять не могу, как тебе всех убедить удалось?

— Ничего еще не удалось. Момент истины будет через три дня, когда народ в себя придет. Я составил список противников проекта. Большинство возьму на себя, но пятерых придется тебе убеждать. Если я подойду, только хуже будет. А у тебя шанс есть.

— А если Лэн прикажет все отменить?

— Лэн против коллектива не пойдет, как бы ему этого ни хотелось. Это за рамками национального менталитета. А вот с этими, — он отчеркнул ногтем фамилии, — на эмоции дави. Ну там, слезы, всхлипывания. Можешь на крайняк постель пообещать, все равно откажутся. Только этому не обещай. Этот согласиться может, — Макс посмотрел ей в глаза и широко, по-детски улыбнулся. Желание стукнуть его чем-то тяжелым от этой улыбки растаяло.

— Макс, я тебя когда-нибудь стукну. Больно! Давай список.

— Не надо меня стукать, лучше кофеем напои. Ты любишь кофе с коньяком? — Макс извлек откуда-то плоскую стеклянную фляжку с завинчивающимся колпачком и опять оглянулся на рисунок.

— А сухой закон? — Эля уже вызывала с камбуза кибера-стюарда.

— Сухой закон не против того, чтоб не пили, а против того, чтоб напивались. Только не все понимают разницу.

Кофе с коньяком показался Эле восхитительно вкусным.

— Ой, Максик, а шпиончики?

— Извини…

— Что?!

— Здесь их больше нету. Я принял меры еще перед собранием. Извини, тебя не было дома…

— … Что эквивалентно ускорению 8 "g" в свободном полете.

— Но ведь двигатели дают двадцать!

— Мало ли кто чего дает! Между прочим, у нас двигатели от танкера стоят. И рама от танкера. Только на нее столько финтифлюшек навешано, что к раме не подобраться. А если ферму за каркас цеплять, больше восьми единиц не получим! Каркас не выдержит!!!

— Мальчики, не ругайтесь!

— Спокойно, Эльхен. Мы не ругаемся, а обсуждаем. Толик, это сколько в пересчете на Зайчика получается?

— За один час работы двигателей на восьми единицах мы разгоним зайчика на двадцать пять сантиметров в секунду.

— Метр в секунду — за четыре часа???

— А ты что, куда-то торопишься? — возмутился Степан. Мы планету двигаем! Шестьдесят пять кубических километров. А ему мало!

— А дюзы не прогорят?

— Говорю же — движки от танкера! И нам орбиту надо только чуть-чуть приподнять. Дальше тросами и центробежной силой разгоним!

— Мальчики!

— Все нормально, Эля. Следующий вопрос. Какой максимальный угол отставания можем Зайчику позволить?

— Идеальные условия для разгона при угле 90 градусов. Но тут чуть ошибешься — и тросы на полюс намотаются. Думаю, надо держать 45 градусов. А если больше шестидесяти — будем выбирать тросы. Орбита ниже — скорость выше. Зайчик догонит — снова начнем вытравливать.

— Парни, вы учтите, что трос — больше сорока тысяч километров. Если мы сто километров выберем — это капля в море. Лишь натяжение чуть изменится.

— Да чухня все это! Страшно только в самом начале. А поднимем Зайчика хотя бы на тысячу километров — он тросы натянет, как шелковый слушаться будет!

— А до этого?

— А до этого пусть рядом Моби Дик дежурит. Чуть что не так — лбом упрется, движки включит — скорректирует.

— Степа, рассчитай начальный участок. Особенно, пока первый трос тянем. Томми, ты потом проверь.

— А о рабочем теле для движков вы подумали? Надо на Зайчике заранее несколько заправок организовать.

— Рабочее тело — вода?

— А что же еще?

— Ой, геморрой… Ниже нуля замерзает, выше ста — закипает…

— Когда закипает — это от давления зависит. Но ты прав. Если замерзнут трубопроводы, проблем не оберешься…

— Если трубопроводы замерзнут, они лопнут!

— Тем более!!!

— Мальчики…

— Эля, не тусени. Все путем.

— На фиг заправки, — возвысил голос Спиид. — Заливаем полный бассейн — это тысяча двести тонн рабочего тела. Если нарастить борта, будет две тысячи тонн. Плюс то, что в баках для бассейна. Уже три с половиной тысячи. А еще можно лед в грузовых трюмах хранить. И по ходу дела в бассейне растапливать. Ставим в трюмах холодильники, в бассейне нагреватели — и рабочего тела имеем столько, сколько надо!

— Принято. Проехали, что дальше?

— А дальше то, что Зайчик на куски развалится! Та самая центробежная сила из него наши якоря вырвет — и ку-ку! Или он вообще в щебенку рассыплется. Он же не железный. Может, он от рождения на нескольких кусков растрескался.

— Блин! А мы тут сидим, губу развесили.

— Спокойно, это не вопрос. Пусть он хоть из коровьей лепешки слеплен. Мы для него авоську из тросов сплетем.

— Хорошая мысль! Тамара, возьмешь на себя расчет авоськи? Геологию Зайчика, размер ячейки сети и прочее?

— Если Димон поможет. И мне нужна буровая.

— Будет тебе буровая. Джоанна, поможешь Тамаре с буровой. Проехали. Поль, что у вас нового?

— Ничего. Все старое. Чуть уточнили расчеты — и все.

— Ну, в двух словах?

— Как я раньше говорил, поворачиваем не всю планету, а только кору. Кора выдержит.

— Ты говорил, трескаться начнет.

— Обязательно! Но позднее. Она сначала снизу подтаять должна.

— Поль, что из тебя каждое слово клещами тянуть надо? — возмутилась Эля.

— Хорошо, повторяю еще раз. Кора здесь толстая — до трехсот километров. С привлеченными в движение массами мы затронем слой до шестисот километров в глубину. Ниже ядро как вращалось, так и будет вращаться. Движение коры будет определяться силой натяжения тросов, инерционностью коры и вовлеченных в движение сопутствующих масс, силой вязкого трения и гироскопическим эффектом. Точных данных у нас нет, но ясно, что сила трения будет возрастать пропорционально квадрату скорости. Чем больше сопутствующая масса, тем больше инерционность, но ниже сила трения.

Когда пойдет поворот, поверхностные слои магмы перемешаются с глубинными. Начнется подтаивание коры снизу. Знаете, как айсберги в теплых морях… Через несколько веков прочность коры опустится ниже уровня внутренних напряжений. В общем, кора растрескается, возродится вулканическая активность. И это будет хорошо.

— А ледники на материках?

— Если материки сегодня передвинуть на экватор, через двести — двести пятьдесят лет ледовый щит полностью стает. И следа не останется. Это я как гляциолог говорю.

— Ясно. Проехали. Дальше.

— Максик, дай послушать!

— Время, Эльхен, время! Ленок, ты успеваешь конспектировать?

— Угу… Почти… Что не успела, потом с записи восстановлю.

— Глеб, они что-то замышляют!

— Твои, или мои?

— Не знаю. Но сначала Карельский отключил камеры в ВИП-ресторане и нескольких каютах, а потом просто эпидемия началась. Что характерно, Максим отключает настоящие камеры, а остальные — приманки.

— Знает, но со своими не поделился. Это штрих… Если затевают что-то серьезное, значит, сначала прогонят на компьютере. Ты говорил, имеешь полный доступ к Фафику. Помоги войти в их сеть.

— Что ты собираешься делать?

Пока не знаю, — Глеб почесал в затылке. — Кодекс самураев советует: «Не знаешь, что делать — сделай шаг вперед».

Зал шумел.

— … Вы еще не знаете, на каком корабле находитесь! График по вынужденной критической посадке зачитать?

— Что за критическая посадка? — озадачился кто-то из биологов.

— Это когда все живы, но на этом все хорошее кончается. Корабль всмятку, или еще что в том же духе. Так слушайте! Напоминаю, на борту при полной загрузке шесть тысяч человек. Итак, в скафандрах — до 6 часов. Через шесть часов все должны быть размещены в гермопалатках с замкнутым циклом жизнеобеспечения. В палатках — до 6 дней. За шесть суток должен быть развернут сначала наземный, а потом подземный жилой комплекс. С оранжереями, физкультурными залами, учебными классами и прочими удобствами. В подземном комплексе жить до полугода.

— А потом?

— А за полгода надо или восстановить корабль, или из его обломков и местного сырья собрать новый. Не такой шикарный, но способный доставить всех на ближайший заселенный мир.

— Кто же новый корабль строить будет?

— Штатный комплект кибер-монтажников должен развернуть необходимые производства. Кстати, у нас на борту киберов вдвое больше, чем в коммерческом рейсе. После прибытия намечалась перестройка корабля в учебную базу. И все материалы уже на борту.

— А если при посадке киберы — того?

— Если киберы — того, то люди — тем более! И вопрос снимается сам собой!

— Оптимист! А кто киберов программировать будет?

— Вот мы плавно подошли к самому интересному, — улыбнулся Макс. — Пока нас здесь много, нужно детально разработать проект.

— А коллекции кто собирать будет?

— То, что уже собрано, перенесем в лагеря на полюсах. А все остальное спишем на катастрофу корабля. Мол, все материалы были на борту.

— Макс, мы сейчас все забросим, полтора месяца ухлопаем, а потом окажется, что проекту хана, какой-то мелочи не хватает. И с чем мы вернемся на Землю?

— С проектом, голова садовая! На Землю мы вернемся с детально разработанным проектом спасения планеты. Вполне потянет на групповой дипломный. Это беспроигрышная лотерея!

Лэн выбрал место в углу так, чтоб видеть весь зал. Происходящее ему не нравилось. Более того — пугало. В первые минуты капитан был уверен, что через полчаса о проекте забудут, перейдут к другим вопросам. Слишком скептически эта идея воспринималась большинством. Но Макс взял слово, и началась производственная планерка! Оказывается, за три дня организовались несколько групп, и они уже отчитывались о проделанной работе! Проект переделки корабля в орбитальный буксир для подъема орбиты Зайчика. Проект доставки на Зайчик сырья для производства углеродного моноволокна. Проект глубинных якорей для закрепления орбитальных тросов на северном полярном материке. Каждый доклад говорил — проект реален! Ребята вновь загорелись идеей.

Начались выступления скептиков. Но у Макса на все был готов ответ. Он царил над залом. Голосования так и не было, а Макс собирал группы, назначал руководителей… Будто проект уже утвержден!

Через три часа кошмар кончился. Или, наоборот, начался. Парни и девушки расходились из зала с горящими глазами. Поговорить с Максом Лэн не смог. Человек десять завалились в его каюту и до глубокой ночи обсуждали детали.

— Капитан, разговор есть.

— Что, Толик?

— Не здесь. Идем в мою каюту.

Молча прошли до каюты Толика.

— Макс говорит, пришла пора Фафика приструнить. Иначе на Земле раньше нас узнают, чем мы занимаемся.

— Как?

— Ну, влезут в его файлы, посмотрят, что мы считаем…

— Разве такое возможно?

Толик кивнул.

— Когда Макс меня спросил, я тоже думал, что невозможно. А логи посмотрел — они уже лазали… Тогда я полный дамп снял и с прошлогодним сравнил. В системе до черта примочек навешано.

— Что ты предлагаешь?

— Лэн, все просто как дважды два. Гасим Фафика, стираем все на фиг, кроме оперативной обстановки, и грузим прошлогодний дамп. Поверх загружаем полетное задание — и корабль наш до последней заклепки.

— А если сорвется?

— Восстановим то, что было. Я же говорю, полный дамп снял.

— Сколько на это надо времени?

— Часов двенадцать…

Лэн похлопал глазами

— Так много???

— Надо сначала прошлогодний дамп руками почистить. Ну там… пароли убрать, еще по мелочи…

— Хорошо. Оповести экипаж, что садимся на южный материк. Перед тем, как начнешь химичить, отключи все системы движения. Оставь только энергетику и жизнеобеспечение.

— Кон, ты был прав. Они на самом деле что-то замышляют.

— Бунт на корабле? Подняли веселого Роджера на мачте?

— Не знаю. Это как раз по твоей части. Я не могу в Фафика войти. Все видеокамеры замолчали, только телеметрия осталась.

— Телеметрия идет автономно. На Фафика никаким боком не завязана. Давно это случилось?

— Точно не знаю. Я пытался разобраться в том, что геологи на Фафике считали.

— И как?

— Думаешь, это так просто, если в программе ни одного комментария? Но что надо, то и считали. В смысле, свою геологию. Тектонику, прочность и упругость коры, дрейф материков…

— Пусти-ка меня за пульт, — Константин вызвал запись телеметрии. — Ага… Похоже, они все-таки взялись за перестройку корабля. Погасили все системы… А здесь снова включили… Если сравнить по времени с пропаданием связи… — Константин надолго задумался.

— Кажется, я знаю, — сообщил он минут через пять. — Ребятишки устроили на корабле большой шорох и умудрились запороть операционную систему Фафика. А потом восстановили со старой-старой копии. Или наши умники засунули в Фафика такой жучок, который при выключенном оборудовании подвешивает систему. Это даже более вероятно. Вот ребятам и пришлось вызваться со старой копии.

— Что из этого следует для нас?

— Только то, что мы ослепли на оба глаза и оглохли на оба уха. Теперь будем отслеживать самочувствие корабля… и все.

— Может, отозвать экспедицию?

— А повод? Ничего страшного на борту не произошло. Была нештатка, парни с ней справились. Проблемы-то не у них, а у нас… По легенде мы и телеметрию принимать не должны. Ребятишки обязаны рассчитывать только на себя. Эксперимент приобрел элементы первозданной чистоты.

Эля перестала понимать, когда за окном день, когда ночь. Еще ни разу в жизни она не работала так напряженно. Как в последний день перед экзаменом. Только день этот растянулся на недели. Она погрузилась в работу как в омут, чтоб отмыться от пережитого унижения. Чтоб не вспоминать, как в слезах и соплях на коленях четыре раза упрашивала парней не губить проект, чтоб не думать, как относиться теперь к тем, кого раньше считала друзьями.

Вроде простая работа — следить за соблюдением сетевого графика. Торопить отстающих, обеспечивать обмен информацией между группами разработчиков, утрясать конфликты… Она никогда не представляла, что процесс разработки настолько сложен и многогранен. К счастью, Макс, Лэн и еще двое парней отлично в этом разбирались. Проект стремительно двигался вперед. Спиид уже отвез часть киберов и оборудование на безымянный астероид, они там начали разворачивать производство.

Железа в космосе много. Причем, не чистого, а с примесью никеля — самородная нержавеющая сталь. Переплавка, легирование, уплотнение — и готов основной конструктивный материал. Упрочнение углеродным волокном — и, кажется, имеем материал, который выдержит все на свете! Но углеродное волокно боится нагрева. У волокна и стали разные коэффициенты температурного расширения.

Все это мелочи, но их сотни. Есть на Земле общество энтузиастов космического лифта. Больше ста лет энтузиасты ни шатко, ни валко вели разработку проекта. «Мобилисты» повторили их путь за четыре дня. И пошли дальше. Трос с руку диаметром, пропитанный вязким незастывающим компаундом, защищенный серебристым, отражающим солнечную радиацию покрытием, должен был выпускаться установкой непрерывного цикла со скоростью тридцать метров в секунду. Длина установки превышала две сотни метров. Огромную энергию для ее работы решено было брать от спин-генераторов шлюпок. От них же мобилисты рассчитывали запитывать лебедки, регулирующие натяжение тросов. Генераторы и электроника — эти вещи слишком сложно было бы производить на месте. Но из ста пятидесяти шлюпок сто тридцать можно смело пожертвовать на нужды проекта.

Только Макс, Лэн и Эля держали в голове все детали проекта. Особенно требователен Макс был с Элей. По вечерам, когда все расходились, устраивал ей то ли экзамен, то ли допрос с пристрастием третьей степени. Давал бесчисленные вводные самых тяжелых ситуаций. Эля радовалась, если находила одно решение, но Макс требовал второе, третье, четвертое.

— Ну что ты как клещ вцепился? — негодовала девушка.

— Три источника, три составных части, — загадочно отозвался Макс. И замолчал…

— Три составных части и тридцать три запчасти! Начал — так продолжай.

— Солнце мое, знаешь ли ты источники информации? Это глубоко философский, где-то даже гносеологический вопрос.

— Где уж мне.

— Запиши алмазной иголкой в уголке глаза. Опыт! Слово мудреца! И озарение! А как это преломляется в нашем, до банальности конкретном случае?

— Как? — Эля на самом деле заинтересовалась. И Макс, конечно же, заметил.

— Ага! Глазки загорелись. Опыт — это справочники. По сопромату, строительным нормам и правилам, по типовым узлам и конструкциям. Они уже заложены в киберов. Слово мудреца — это то, что сейчас вбивают в головы киберов наши киберпрограммисты. Как из стандартных узлов собрать элементы космического лифта. Сейчас все кажется просто. При компьютерном моделировании все получается. Вроде, даже человек не нужен. Но на практике возникнут нештатки. А нештатки — они потому и нештатки, что никто раньше с ними не сталкивался. И тут выходишь ты — вся в белом — и выдаешь очередное озарение. Недаром имя Эльхен переводится с эльфийского как Советчица эльфов. Киберы рукоплещут в восторге всеми манипуляторами.

— Да ну тебя! — смутилась Эля, представив картину.

Каким-то образом Макс устроил так, что все знали, кто останется на Моби Дике. Ни на одном собрании этот список не утверждался, все просто ЗНАЛИ.

— … Но почему Джон? — допытывалась Эля.

— Вам якоря нужно крепить? Буровую Джоанна знает лучше геологов. Только она ее пилотировала.

— Лэн тоже справится.

— Джоанна еще киберпрограммист.

— Толик киберпрограммист.

— Толик мужик. А Лэну нужна подруга.

Эля хотела возразить, что это Джоанне нужен Лэн. Но прикусила язык. Видимо, Макс именно к этой реплике ее и подводил.

— А если Лэн не останется?

Лэн был против. Нет, не проекта, а против методов, которыми Макс собирался реализовать проект. Против обмана, имитации гибели корабля… Но Лэн никогда не шел против коллектива. А Макс никогда не давал повода Лэну высказать на людях вслух свою точку зрения. Всегда умело переводил разговор на детали.

— Лэн останется, — уверенно произнес Макс. — Лэн капитан. Капитан не крыса, с корабля не бежит.

— Остальные — что, крысы?

— Остальным приказано. Подневольные люди сраму не имут.

— Макс, ты циник до мозга костей!

— Угу. А еще я крестиком вышивать умею.

Эля хотела рассердиться, но вместо этого глупо хихикнула.

Спиид посадил шлюпку рядом с Холодным домом. Переключил фары на ближний свет, натянул куртку на голову и нырнул в снежную круговерть. Пока добежал до ярко освещенного фарами портала Холодного дома, ветер выдул все тепло из-под одежды.

Внутри Холодного дома биологи установили второй надувной павильон, поменьше. Назывался он Райский Садик. Почему? Да потому что в нем было тепло!

В Садике обосновался штаб «мобилистов», а Макс и вовсе поселился здесь. Сейчас он, не раздевшись, спал на надувной кровати. Спиид потряс его за плечо.

— Макс, разговор есть.

Тот открыл один глаз, перевернулся на спину. Трехнедельная небритость уже начала оформляться в колючую, неопрятную бородку.

— А-а, это ты… Давно жду.

— Или ты перестанешь увиваться вокруг Эльхен…

— Или?

— Или разговор будет!

— Ну да… Ты с самой Эльхен для начала говорил?

— Это мужской разговор.

Макс потер ладонями щеки, моргая нашарил ботинок. Но раздумал надевать, поднялся и, подгибая пальцы, побрел по холодному как лед полу в угол павильона. Снял с водяного бака крышку и сунул голову в воду. На секунду вынырнул.

— Там, под столом, в рюкзаке… Достань… — и снова нырнул головой в бак.

Спиид сходил за рюкзаком. В нем не было ничего, кроме двух пар боксерских перчаток. Макс вынырнул, наконец, из бака и отряхнулся как собака.

— Так с чего начнем? С этого, — кивнул на перчатки, — или с разговора.

— На твой выбор, — хмуро бросил Спиид. Предусмотрительный Макс опять обошел его на два корпуса.

— Тогда — с разговора. Эля хочет развернуть планету. А ты хочешь на ней жениться, так?

— Так.

— Разверни планету.

— Не понял…

Макс вздохнул, сел на стол и опять потер ладонями мокрые щеки.

— На два-три года на Моби Дике останутся пять-шесть человек. Ты двумя руками против того, чтоб я и Эля были рядом. Это только в геометрии треугольник — фигура устойчивая, так?

— Так.

Теперь подумай, от кого из нас двоих на корабле больше пользы?

— Если ты за капитана…

— Капитан — Лэн! — отрубил Макс.

— Тогда от меня. Я пилот.

— Вот именно. На корабле больше пользы от тебя. А на Земле?

— Что — на Земле?

— Думаешь, гибель такого корабля, как Моби Дик, пройдет незаметно?

— Нет, конечно. А при чем здесь ты?

— Если я буду на Земле, смогу тормознуть нежелательный процесс.

— Как?

— Словом. Как же еще? Хотел бы в единое слово я слить свою боль и печаль. И бросить то слово на ветер, чтоб ветер унес его в даль!…

— Макс, я не понял, ты хочешь вернуться на Землю?

— Мало ли чего я хочу? Я должен быть там, где от меня больше пользы.

— Но если ты возвращаешься на Землю, нам…

— Незачем друг другу морды бить, так?

— Так…

— Нет, не так! — Макс вскочил, за грудки притянул к себе Спиида. — Сначала ты поклянешься мне, что ради Эли, ради ее проекта на все пойдешь. А о том, что я возвращаюсь на Землю, кроме меня, тебя и Эли никто знать не должен, понял?! И ты поможешь мне организовать все так, будто я чисто случайно не смог на Моби Дике остаться. Ты все понял? Клянись, что ради Эли на все пойдешь! Или проваливай на все четыре стороны! Без тебя справимся!

Срок истекал. Приближался день, назначенный на Земле днем отлета. Имитировать катастрофу корабля решили за два дня до этой даты. Долго-долго космачи выбирали, чем пожертвовать для создания видимости обломков. Спорили, какой уровень радиации должен от них исходить, насколько обгорелыми они должны выглядеть. Решено было сбросить над островом из стратосферы сиденья, извлеченные из шлюпок еще в начале рейса, сантехнику из люкс-номеров, столы с рулеткой из обоих казино, а также наименее ценные из стройматериалов, предназначенных для перестройки корабля. Киберы сварили конструкцию, тут же окрещенную жертвенником. В нее загрузили все барахло, обреченное на закланье, Спиид подцепил жертвенник на внешнюю подвеску и выполнил хитрый маневр. Набрал хорошую скорость, нырнул в гипер, вынырнул на секунду в непосредственной близости от звезды, сбросил жертвенник и опять ушел в гипер. За неделю жертвенник должен был пропитаться радиацией и своим ходом выйти из горячей зоны. А сам Томми взял шлюпку, десяток кресел и начал тренироваться в бомбометании. Целью было подобрать режим входа в атмосферу, при котором от кресел до земли долетели бы обгорелые, но опознаваемые обломки. При этом желательно было, чтоб эти обломки упали на остров, а не в океан.

Парни опять спорили на повышенных тонах. Эля больше не пыталась их утихомирить. Скинула тяжелые ботинки, забралась в кресло с ногами, чтоб подальше от ледяного пола и слушала.

— … Обломки излучают, а вокруг никакой радиации? Так не бывает!

— Что нам — атомную бомбу взорвать?

— Бомба не годится, мальчики, — вмешалась Тамара. — Другие параметры взрыва, другой изотопный состав продуктов распада. Сразу увидят, что туфта.

— Да и бомбы у нас нету…

— Что же делать?

— Как — что? Если нужны следы взрыва спин-генератора, нужно взорвать спин-генератор!

— Ты, Тамарка, даешь! На Моби Дике их всего два! Ходовых, в смысле.

— Их демонтировать — месяц надо! А у нас полторы недели.

— Мальчики, ша! Я хоть слово сказала о Моби Дике? Взорвите шлюпку.

Парни призадумались.

— Это СПАСАТЕЛЬНАЯ шлюпка, — веско заметил Лэн. — Все в ней сделано так, чтоб ее НЕЛЬЗЯ было сломать. А раскочегарить спин-генератор шлюпки на субатомный взрыв… Нереально!

— Почему? — тут же вмешался Макс.

— Это же спин-генератор! Если не отводить энергию, он сам собой затухнет. А энергию мы не сможем отводить, если электроника управления от перегрева сдохнет. — Лэн схватил лист бумаги, торопливо набросал схему. — Здесь горячая зона, а здесь и здесь — модуляторы. Рядом — контроллеры модуляторов. От нагрева контроллеры летят, модуляторы гаснут, генератор выходит на холостой ход и тоже гаснет. Финиш!

— Оттаскиваем контроллеры в дальний конец шлюпки, — предложил Степан.

— Тогда летят модуляторы… После трехсот по Цельсию пропадает сверхпроводимость — и ку-ку.

— Охлаждаем. Жидким азотом! Вот!

Все призадумались.

— Мало, — отмел Спиид. — Получим субкритический уровень и тепловой взрыв. От нейтронного потока опять же электроника сдохнет… Ну да, в лучшем случае будет тепловой взрывчик. Опять же, куда энергию отводить?

— От радиации электронику можно защитить. Ей и надо-то секунду продержаться, — высказался кто-то.

— А если все сразу? — предложил Макс. — Электронику выносим в пилотскую кабину и заливаем всю кабину парафином. Модуляторы в нужный момент охлаждаем жидким азотом. И пускаем на них всю вырабатываемую энергию!

— Закоротить выход на вход… — задумался Лэн. — Там на входе синусоида, а мы ловим момент и — возрастающую экспоненту. Положительная обратная связь… А ведь жахнет!

— Еще как жахнет! Ломать не делать!

— Не так уж и сильно, — возразил Спиид. — Горячая зона всего-то десять литров. Но если высоту взрыва над островом правильно рассчитать, будет похоже.

— Надо взорвать две шлюпки, — внес поправку Степан. — одну над островом, а вторую на высоте двести километров. Чтоб пояс радиации возник. Иначе не та картина будет.

— Степа, ты голова! Только не двести, а сто!

Возбужденные ребята гурьбой повалили к выходу. За столом остался один Макс.

— Тебе опять удалось, — задумчиво произнесла Эля.

— Это только присказка, — невнятно пробормотал Максим.

— Ты не передумал — насчет возвращения на Землю.

— Нет, Солнце мое. Я возвращаюсь.

— А ребятам что скажешь?

— Не бери в голову. Выкручусь.

— Макс… — Эля обхватила колени руками.

— У? — Максим уже грыз очередной карандаш и с головой ушел в бумаги. В день он сгрызал по карандашу, выплевывая кусочки грифеля на пол.

— Макс, я о тех, кто останется. Я, Лэн, Томми, Джоанна… Ведь только я хочу остаться. Остальные не хотят. Это ты их вынудил. А те, кто хочет остаться, наоборот улетают.

— Все правильно, Эльхен. Так и должно быть. Энтузиазм для дела вреден… — Макс осмотрел обгрызенный карандаш и вновь сунул его в рот. — Энтузазисты здесь не нужны. Нужны работяги. Энтузазизм скоро пройдет, наступит черное похмелье, — он выплюнул на пол кусочек грифеля. — Человек из сторонника проекта станет неуверенным в себе неврастеником. Ты хочешь остаться на два года в компании трех неврастеников?

— А так?

— А так они знают, на что идут. Жертвы абстрактного гуманизма. Никаких иллюзий. Все — отличные специалисты.

— И я?

— Ты — генератор идей. Твое дело — родить идею, они ее реализуют.

— Какой я генератор?…

— Ну… Какой есть. Будь у нас времени побольше, я бы тебя с ТРИЗом ознакомил. ТРИЗ — это теория решения изобретательских задач. Не панацея, но помогает. Выбери время — почитай. А пока — придется тебе самой идеи рожать. Рожать — это вообще женское дело.

— Во-во. Напомнил. Два парня и две девушки на два года в железной коробке. Только родов в космосе нам и не хватало…

— А что? Лэн и Джоанна — готовая семейная пара. Пока на Землю не вернутся, союз их будет прочным и нерушимым.

— А потом?

— Потом — не знаю… А что касается Спиида, уровень его иллюзий зависит только от тебя. Постарайся продержать его на расстоянии вытянутой руки как можно дольше. Только не переборщи. Если он положит глаз на Джоанну, вам всем будет о-очень плохо… В этом случае лучше всего подойдет групповой брак. А инициативу придется проявить тебе.

— Макс, ты урррод!

— Я это знаю.

— Я тебе не племенная кобыла!

Макс оторвался от бумаг и поднял голову.

— Эля, я просто хочу, чтоб у тебя в голове сложилась ясная картина происходящего. Помнишь, я обещал тебе запустить проект?

— Ну?

— Почему-то мне хочется, чтоб он удачно завершился, и все вернулись домой. Ты не против?

— Прости. Но ты все равно урод!

Макс вздохнул и вернулся к своим бумагам.

— Макс…

— У?

— Ты как филин: "у" да "у"!

Максим отложил карандаш, подпер подбородок рукой и уставился ей в глаза.

— Что тебе, Солнце мое?

— Максик, сейчас весь проект на тебе держится. Не спорь!

— Не буду.

— Зачем ты за это взялся?

— Ты попросила…

— Ну хватит издеваться, а? Ты месяц не мылся, не брился, работаешь как проклятый. Все из-за того, что я попросила?

— Не спеши, Эль, не вали все в одну кучу. Ты просила?

— Просила.

— Я сказал: «Помогу». Так что тебе еще надо?

— Но ты преследуешь какие-то свои цели.

— У каждого человека ВСЕГДА есть свои цели. И их ВСЕГДА очень много. Да, я преследую какие-то свои цели. Ну и что?

— Я хочу знать, когда тебе можно верить, а когда нельзя!

— Эльхен, я тебя хоть раз обманул? С первого дня четко обозначил границы: до этого места идем под ручку, дальше я отваливаю в сторону.

— Макс, ты друг или попутчик?

Юноша задумался минуты на две.

— Что, я такой сложный вопрос задала?

— Вопрос простой, — вздохнул Макс. — Ответ сложный… Я попутчик. Идет?

— Если б ты не сказал: «идет», прошло бы. А так ты ничего не сказал. Торгуешься, а мне знать надо.

— Эля, скоро меня здесь не будет! Забудь обо мне и делай дело. Считай меня попутчиком, тогда не разочаруешься, если я в твои эталоны дружбы не вписываюсь. Угу?

— Филин!