"Караван мертвецов" - читать интересную книгу автора (Шумил Павел)

ФОРТ

— Искупайся в озере, — шепнула на ухо Мириам.

— Вода холодная, — ужаснулась Дора.

— Трусиха. Идем вместе, вымоемся.

Дора хотела отказаться, но Мири сделала тайный знак караванщиков, который переводился приблизительно как «Не спорь при посторонних. Выполняй». Девушка приказала рабыням собирать лагерь и уныло потащилась за Мириам. Разделась и, скукожившись, вошла в холодную воду. Мириам немного поплавала, вымыла себе и Доре волосы жидким мылом, похожим на масло.

Выходя из воды Дора заметила, что все восемь рабынь разглядывают ее, забыв про дела.

— Мири, что они на меня так смотрят? — спросила она.

— Не обращай внимания, — рассмеялась Мириам и принялась растирать ее махровым полотенцем.

— Ты знаешь, а не говоришь.

— Я посоветовала Мудре при случае взглянуть на твою спину.

Одевшись, Дора помогла рабыням собрать караван. Настроение было прескверное. Ее слушались беспрекословно, ее уважали, но вчерашней теплоты не было. Вчера она была для них караванщицей, сегодня — кэптэном.

Караван двигался к ближайшему форту. До форта оставалось четыре часа пути, и на душе у нее становилось все тревожнее. Два дня назад этим же путем прошел большой отряд. Видимо, тот самый, что закопал караванщиц в землю. Дважды Дора слезала с лошака и изучала следы. Когда осталось два часа пути, остановила караван и подъехала к мужчинам.

— Дальше караван вести нельзя.

— Почему?

Дора указала на следы.

— Боишься, что в землю зароют? — ехидно поинтересовался Греб.

— Нет. На этот раз рабыням головы отрубят. И нам с Мириам могут. А вас с собой уведут.

— Я съезжу на разведку, — предложил Крис.

— Я с тобой, — тут же выпалила Дора.

— Крис, тебе нельзя на разведку ехать. Ты чужеземец, это в глаза бросается. Поеду я, — заявил Рэй.

— А в этом есть смысл, — решил Греб. — Мири, дай Рэю медальон.

Мириам достала два медальона, один протянула Рэю, второй надела себе на шею.

— Не снимай его. Он волшебный.

— Амулет, значит. От чего помогает?

— Твою волю против чужой укрепляет. И еще одно делает. Все, что мне скажешь, я услышу. Все, что я тебе скажу, ты услышишь. Почувствуешь, что он дрожит как живой, к уху поднеси.

— Скажи-ка, какие вещи за океаном делают, — удивился Рэй, надел медальон и ускакал вперед.

— Рэй, ты меня хорошо слышишь? — спросила Мириам. Дора увидела, как всадник остановил лошака, оглянулся.

— Вот ведь бесовская штучка, — удивился он. — Железка, а говорит!

— Это не он говорит, это я, Мири, говорю, — поправила его Мириам и помахала рукой. Рэй помахал в ответ и скрылся за поворотом тропы.

Весь следующий час не было ничего интересного. Дора отправила рабынь за бамбуком. Она решила вооружить их луками. А для луков это самый лучший материал. Вскоре рабыни вернулись с целыми охапками молодого бамбука — для стрел и связкой старых, толстых стволов.

— ЭТО — бамбук? — поразился Греб. — Дора, тебя Рэй сильно по голове стукнул?

— Бамбук. А что это по-твоему?

— Откуда я знаю? Но я знаю, что такое бамбук.

— На Сэконде это растение называется бамбук, — вступила в разговор Мириам. Дора победно улыбнулась. Греб тоже иногда ошибался.

Рабыни уже начали вырезать луки. Руководила всем Мудра. Она отлично разбиралась не только в дубинках. Когда дело стало за тетивой, Греб выдал катушку… непонятно даже чего. Нить, не нить, веревка, не веревка. Тонкая и очень-очень прочная. Даже острый нож с трудом ее режет. А еще он сказал, что сырости не боится. Идеальная тетива.

Из медальона Мири послышались какие-то звуки. Мириам что-то сделала, и звуки стали громче. Рэй бубнил под нос ругательства. Еще раздавалось шуршание листвы, иногда потрескивали ветки. Один раз отчетливо послышалось мычание коровы. Ругался Рэй плохо. Выбирал самые грубые слова и все время повторялся. Дора умела лучше. Однако, мужчины внимательно слушали. Крис даже повторял отдельные выражения, а Мири иногда его поправляла. Доре стало смешно и обидно: могли бы у нее поучиться.

Ругань скоро прекратилась, но шелест листвы доносился еще около часа. Потом послышался цокот копыт. Рэй возвращался.

К тому времени, когда Рэй показался на тропе, Мудра уже изготовила себе отличный лук и начала делать древки стрел, а остальные рабыни испортили две заготовки и успешно портили следующие.

— Я обошел форт кругом, — сообщил Рэй. — Воины ушли, можно в нем заночевать.

— Они не вернутся? — поинтересовалась Мириам.

— Незачем им туда возвращаться.

Дора отдала приказ, на лошаков навьючили тюки с товаром, караван тронулся. Рэй ехал впереди, рядом с Дорой. Молчал и хмурился всю дорогу. Когда из-за поворота показался форт, Дора вскрикнула и остановилась. За ней послушно замер весь караван.

— Что там? — Греб пришпорил лошака и выехал в голову колонны.

— Можно двигаться дальше, ответил Рэй.

— Да, можно, — подтвердила девушка и тронула поводья. Сердце тревожно билось. Сторожевые вышки форта были пусты. За десять лет каравана Дора не первый раз видела пустые вышки, пожарища, останки погибших воинов между домов, но этот форт с виду был абсолютно цел.

В плане форт напоминал букву "Т" с длинной перекладиной и короткой ножкой. Вдоль перекладины располагальсь жилые дома. Это была главная улица. Вдоль ножки шли хозяйственные постройки, мужской дом, бараки общественных рабынь. В центре располагалась небольшая круглая площадь. Там, где кончались улицы, стояли сторожевые вышки. Вокруг форта — огороды и ухоженные поля. Все как везде. Только вышки пусты, да на улицах никого.

Караван в тревожной тишине вошел в форт. Нет, этот форт не был мертвым. Мычали коровы, домашние птицы разгуливали между домов, где-то блеяли овцы. Дора заметила испуганное детское личико, прилипшее к окну. Хлопнули, закрываясь, ставни. Трупов не было. И трупами не пахло.

— Сегодня что, выходной? Здесь всегда так пусто? — спросил Крис.

— Нет… — ответила Дора и приподняла руку. Крис замолчал.

Выехали на площадь. Дора остановила караван и огляделась. Следов на земле было много, и все — не далее, как вчерашние.

— Есть, кто живой?! Выходи! Торговать будем! — закричала Дора.

Из ближайшего дома вышел пожилой однорукий мужчина. Правой руки у него не было по самое плечо, на обрубленной кисти левой сиротливо торчал большой палец.

— Какая тут, сучьи потроха, торговля! — Не видите разве?

— Мы хотели переночевать у вас, воинов нанять, — объяснила Дора.

— Каравансарай свободен, ночуйте. А из воинов — я, да дети. Нету воинов. Ушли все.

Из домов потянулись женщины, встали молчаливым кругом. Подошли рабыни бараков и рабыни мужского дома. Дора приказала своим осмотреть каравансарай и разместить в нем на ночь лошаков. Ее энергичные, деловитые рабыни странно контрастировали с апатичными местными.

Пока разгружали караван, Дора пропустила начало разговора. Мири кратко пересказала ей. Почти то же, что и с караваном. Пришел в форт большой отряд. С мужчинами по одному разговаривал предводитель. Со всеми, кто только мог носить оружие. После чего все, забыв о долге перед фортом, присоединились к отряду. Забрали лучшее оружие, лучших лошаков, двух рабынь мужского дома, нескольких самых трудолюбивых рабынь бараков и ушли с отрядом. Воины отряда вели себя в форте хорошо, не озоровали. Свободных женщин и девушек не трогали. Зря скот не губили. Забили ровно столько, сколько нужно было для еды, и все — из общественного. В домах не грабили и командиров своих слушались. Греб с Крисом опять завели свой бесконечный спор о гипнозе и телепатии. Рэй послушал их немного, плюнул и отошел к Мириам. Мириам распрашивала женщин, не клал ли предводитель к себе в постель кого из местных. Оказалось, клал. Красивую молодую рабыню из дома. Она ему понравилась, и предводитель забрал ее с собой. Девушка тоже, вроде, была довольна. Мириам огорчилась. Дора вернулась в каравансарай, собрала рабынь, рассказала, что произошло в форте. Потом приказала Мудре идти за собой и пошла осматривать форт. Рабыни мужского дома были в тихом ужасе: мужчин в форте не осталось, и их ждали бараки. Рабыни бараков впали в уныние. Мужчины ушли, а с ними ушли все надежды попасть из бараков в дом. Дора разыскала матку. Та пила с утра крепкое пиво и лила слезы. Дора приказала Мудре привести четырех самых сильных женщин. Те, по ее приказу, раздели матку, связали и сунули головой вниз в бочку с ледяной колодезной водой. Когда ноги перестали дергаться, Дора приказала вынуть несчастную из бочки, подвесить вниз головой и откачать. Вода и пиво ударили изо рта фонтаном. Через пять минут матка пришла в себя, слабая, но трезвая как стеклышко. Дора приказала привязать ее к столбу наказаний.

— Коровы не доены! — плеть первый раз обрушилась на спину женщины.

— Овец никто в поле не выгнал! — рядом с первой легла вторая полоса.

— Рабыни не кормлены! — это было некоторым преувеличением. Пользуясь случаем, рабыни сами о себе неплохо позаботились. Отчего коровам тоже стало легче, хотя сырые овощи с парным молоком — не лучшая комбинация. Вообще, рабыням в форте жилось лучше, чем в городе. И кольца в груди никто не вставлял. Да и зачем? Куда тут убежишь? Лес — не город. Найдут.

— Не надо больше, госпожа. Я все поняла, — взмолилась матка. Дора распорядилась ее развязать и отдала плетку. Матка принялась отдавать приказы, подкрепляя их затрещинами.

— Разреши спросить, кто ты, госпожа? — попросила матка, когда работа закипела.

— Кэптэн Дора. Остановилась в вашем форте на ночь.

— Ты не из этих, вчерашних?

— Нет. — Дора задумчиво осмотрела матку с ног до головы. Та съежилась. — Ты сегодня вела себя плохо. В караване так не делают. Если кэптэн погиб, сразу же кто-то его заменяет. А ты напилась.

— Так ведь…

— Ты матка! Без мужиков не знаешь, что делать? На тебе весь форт держится. Мужики только и умеют, что мечами махать, а всю работу твои бабы делают. Отбери самых толковых женщин и пошли на вышки.

— Убьют ведь…

— Кто, глупая? А если завры на поля пойдут, что зимой делать будете? Поняла, бестолковая? Так всем и объясни. Ты теперь самая главная в форте. Вслух этого не говори, свободные дуры обидеться могут, но сама все время помни. Ясно?!

— Поняла, госпожа.

— Про кузню не забывай. Тоже теперь в твоем хозяйстве.

— Никто ж не умеет…

— Там что, рабынь нет?

— Как не быть? Есть. Но они не из бараков. Не мои.

— Будут твои. Назначь их кузнецами и дай в помощь кого посильней. Они все видели, как мужики делают, пусть теперь сами молотами махают.

— Госпожа, у меня власти такой нет.

— Делай, что я сказала! — рявкнула на нее Дора и быстрым шагом пошла назад.

Мириам нашла быстро. Стоило только заглянуть в комнату, откуда доносились громкие, недовольные голоса. Спорили, конечно, Греб с Крисом. Мири сидела и внимательно слушала. Рэй, вальяжно развалясь, потягивал пиво. Он, как и Дора, ничего не понимал в споре. И не вмешивался.

— А, Дора, подойди сюда, — окликнул ее Греб. — Ответь на вопрос. Допустим, твоему каравану поручили перевезти шерсть. Должна ли ты из этой шерсти скрутить нитки и связать носки.

— Если мой караван наняли, чтоб везти шерсть, то нет.

— Слышишь, что умная женщина говорит! — взревел Греб.

— Подожди, господин. Но если я сама купила шерсть, и караван застрял где-то в горах до весны, то почему бы и нет? И рабыни при деле, и носки можно дороже продать.

— Ха! — заявил Крис.

— У нас — первый случай! — возмутился Греб. — Нам поручено НАЙТИ придурка. Остальное — не наши проблемы. Даже если он не телепат, а обычный гипнотизер, нас это не касается.

— Но ты-то знаешь, зачем и для чего он нужен.

— Я много чего знаю. Но я хочу избавиться от этого, — Греб постучал пальцем по толстому стальному браслету на правом запястье. — Это моя цель. Для этого нужно найти человека, который — ВОЗМОЖНО — телепат. Все. На этом мои функции кончаются. Остальное — не мое дело.

— Тебя абсолютно не волнует, для чего мы это делаем?

— Волнует. Но не так, как тебя. Мириам стерильна, детей у нас не будет, поэтому положительные аспекты меня не затронут. Из отрицательных — постоянная необходимость носить медальон — не настолько тяжелая проблема, чтоб отказаться от дела.

Дора больше не слушала мужчин. Они перестали кричать и теперь спорили спокойно.

— Мири, что мне делать? — пожаловалась она.

— А в чем проблема? — заинтересовался Крис. Дора рассказала.

— У тебя столько власти, сколько ты на себя возьмешь, — возразил Греб. — Ты здесь человек новый, тебя никто не знает, никто о тебе не слышал. Кем сама себя назначишь, тем и будешь. Но помни, что на всю революцию у тебя сутки. Так что действуй смелее. А мы поддержим.

— И ошейник могу чужой рабыне дать?

— Глупышка, все, что угодно.

— Железный?

— Хоть золотой. У тебя даже преимущество. По вашим дурацким обычаям мужчина двух ошейников не дарит, но про женщин там ничего не сказано. Вот и пользуйся.

— Я хочу сделать как лучше, но это же против закона.

— А кого здесь сейчас интересует закон? Этих баб рыдающих? Добро должно быть с кулаками. Запомни это.

— Я тогда общество на собрание соберу.

— Подожди, — остановил ее Греб. — Вот это — рано. Надо подготовить общественное мнение. Мири, займись этим.

— В каком аспекте, милый? Разделяй и властвуй, или политика кнута и пряника?

— Кнута и пряника. Хотя, на пряник времени не хватит, так что просто запугивай. Проинструктируй рабынь, пусть у колодца побазарят. Поупражняйся на площади с Мымрой.

— Девушку зовут Мудра. — Мири уже выходила в дверь.

— До заката четыре часа. Успеем? — поинтересовался Крис.

— Идем, поможем. Расскажем местным, как она в городе стражниками командовала. Рабыни этого не видели, рассказать не смогут. Рэй, ты не слышал, как ей ночью городские ворота открыли? Идем, расскажу. А ты, Дора, сиди здесь и никуда два часа не выходи.

— Слушаюсь, господин.

Мужчины вышли, Дора осталась одна. Она села у окна и задумалась о том, как изменилась жизнь за последний месяц. Нападение на караван, убийство двух воинов, невольничий рынок, страшный дом, спасение девушек, ночная скачка по городу, а теперь этот отряд, который впитывает в себя всех мужчин. Этого хватило бы на год мирной караванной жизни. А что ждет впереди? Разрушенные города, сожженный Сэт… Что делать?

Мимо веселой стайкой пробежали ее девушки. Позади, оживленно беседуя, шли Мудра и Мириам. Девушки разделились на две группы и разошлись в разные концы форта. Мириам выломала откуда-то два кола, бросила один Мудре, и они начали показывать друг другу приемы боя. Вокруг собралось несколько женщин и много-много ребятишек, стало плохо видно. Дора отошла от окна. Все равно скоро Мири будет гонять ее до седьмого пота, обучая этим приемом.

Затрепетал на груди медальон. Дора поспешно вытащила его.

— Выходи. Мы уже объявили народу, что ты собираешь собрание, — сообщил ей Крис.

— Иду. Конец связи, — откликнулась Дора, надела черную кожаную куртку мужа, причесала челку, поправила меч и кинжал на поясе. На сторожевых вышках неумело затрубили в рог. Дора вышла на площадь.

— Собрание общества, собрание общества! — стали кричать рабыни на вышках, так как протрубить нужный сигнал никому не удалось. Женщины потянулись к центру форта. Рабыни собрались чуть в стороне. Крис и Греб вынесли из ближайшего дома стол, поставили в центре площади.

— Зачем? — удивилась Дора.

— Влезь на стол, лучше видна будешь.

Дора последовала совету. Окинула взглядом собравшихся. Зачем-то выдвинула до половины меч из ножен и с шумом задвинула обратно.

— Я вас собрала, потому что сами вы ничего не соображаете, — начала она. — Как я скажу, так и будете делать. У вас пол дня на вышках никого не было. Я приказала матке послать рабынь на вышки, потому что вы, бестолковые, так и не догадались.

— Ты больно умная! В форте без году неделя, а уже командовать взялась. Вот погоди, девки с вышек слезут, я им спины плеткой согрею. — раздалось из толпы женщин.

— А если завры на поля пойдут? — спросила Дора.

— А тебе какое дело до наших полей? Без тебя жили, и дальше проживем.

— Ты сама не думаешь, и другим не даешь! Тебе в бараках место, а не на собрании! — возмутилась Дора. И открыла рот от изумления. Рэй, расталкивая женщин, уже тащил зловредную старуху за волосы к ее столу. А подтащив, снял ошейник, бросил на стол, а саму женщину — в пыль лицом.

— Правильно, кэптэн, так их! — одобрил он. — А вы что шумите? — повернулся к женщинам. — Кэптэн слово скажет, с любой из вас голова покатится.

Дора попыталась выбрать совет предводителей кланов, но ничего не вышло. Жены предводителей не пользовались должным авторитетом. Ни одна женщина не хотела подчиняться другой. Кричали, ругались, затеяли драку. В результате, на стол у ног Доры легло еще два ошейника, и еще две женщины скулили, оплакивая судьбу в пыли у ножек стола.

— Матка! — закричала Дора. — Ко мне!

Из толпы рабынь выбежала матка, встала перед Дорой.

— Даю тебе ошейник, будешь маткой над всеми свободными женщинами, — сказала Дора. Взяла ошейник из тех, что лежали на столе, защелкнула на шее женщины.

— Спасибо тебе, госпожа. Госпожа, ты Безрука не обижай, — зашептала матка. — Он тихий, но его голос вожди кланов слушали.

— Дело говоришь, — так же тихо ответила ей Дора, выпрямилась во весь рост, подняла над головой меч.

— Слушайте, говорить буду! Слушайте и не говорите, что не слышали! Предводителем форта назначаю Безрука! А в помошницы ему даю матку. Матка теперь свободная. Тех, кто ее слушать не будет, она на ночь к столбу наказаний как простых рабынь поставит! Поняли? Конец собранию. — спрыгнула со стола, ушла в каравансарай. Лошаки были накормлены и вычищены, товары аккуратно сложены на помосте у стены.

Подошла матка.

— Госпожа, что делать с бабами, с которых ты ошейники сняла?

— Сама решай. Хочешь, верни ошейники. Но не сегодня, а когда я уеду. Соберешь собрание и вернешь. Тогда тебя уважать будут, силу твою почувствуют. Но любить тебя не будут, и не давай себя любить. Не то слушаться перестанут. А на ругань не обижайся. Собаки лают, а караван идет, поняла?

Матка ушла, а Дора погладила лошаков по мордам и побежала искать Греба.

— А ты мудрая женщина, — похвалил ее Греб и захлопнул медальон.

— Господин, я не знаю, что делать.

— Опять? Ляг, поспи. Пройдет.

— Я о караване…

— Раздай женщинам ошейники, пусть живут в форте.

— Так нельзя! — чуть не закричала Дора. — Караваны ходить должны!

— А если не будут, что, мир погибнет?

— Да! Только не сразу. — Дора заговорила горячо, убежденно. — Господин, ты представь весь Секон. Тут город, там город, между ними много дней пути. Форты друг от друга далеко-далеко. А между ними караваны ходят. Мы же не только товары возим. Не будет караванов, как люди узнают, что в мире делается? Каждый в своем маленьком мирке замкнется. А когда вещи кончатся? В одном форте кончились, а в другом еще нет. Это же войны начнутся, люди из-за пустяков умирать будут. Из-за горсточки соли. А потом еще хуже будет. На разных языках говорить начнут. Здесь на одном, там на другом. Уже сейчас в дальних фортах слова коверкают. Представь, люди встречаются и понять друг друга не могут. Это же конец всему. Хуже ничего придумать нельзя! Мало кто это понимает, об этом редко говорят, но весь мир на караванах держится.

— Ты до этого своим умом дошла? — серьезно спросил Греб. Дора оглядела лица людей. Никто не улыбался.

— Нет, — созналась она, — Мне это старый кэптэн объяснил. Я тогда еще глупая была. Я не умею так толково, как он, говорить, но ведь это так. Я много думала над его словами, много лет, честное слово!

— То, что ты сказала, Дора, во многом правильно. Кое-что преувеличила, другое не назвала. Не это важно. Но сама видишь, мужчин в форте нет. Охрану для каравана нанять негде. Я убежден, что дальше будет то же самое. Поверь, твоим караванщицам лучше остаться здесь.

— Я провожу караван до Сэта. А потом разыщу вас, — неожиданно заявил Рэй.

— Один воин на весь караван, — изумилась Мудра. Она, оказывается сидела в углу, шила что-то и все слышала.

— В караване Телима тоже один мужчина и восемь рабынь, — сообщил Крис.

— Нет! У него три рабыни и пять свободных женщин с луками, — возразила Дора. — Я своим ошейники дала!

Мириам начала инструктировать Рэя, как пользоваться медальоном. О завтрашней поездке говорили уже как о деле решенном. Когда инструктаж кончился, Дора увела Мириам за руку подальше от других.

— Мири, я все равно не знаю, что делать. Рэй не караванщик, а матки нету. И некого назначить. Эти женщины только слушаться умеют.

— А Мудра?

— Она же твоя. И нельзя с нее сейчас глаз спускать. Она убежит своего Никиту разыскивать. А знаешь, что с беглыми делают? Ой, такой ужас! Никак нельзя ее сейчас отпускать.

— Ты пообещай, что Телим ей кожаный ошейник наденет, никуда она и не убежит.

— Тоже нельзя. Она моих девочек обижать будет. Норика побьет, сама маткой станет. Мири, мне самой ехать надо.

— Дора, послушай, дело, которое мы делаем, важнее одного каравана. Когда ты в городе хотела убежать, я тебе помогла. Тогда время было. Но теперь времени нет. Ты нужна нам как воздух. Греб точно рассчитал, где зародилась орда, и мы сели ей на хвост. Сейчас, пока она еще маленькая, в нее легко проникнуть. Потом это будет невозможно. Ты свободная, сама можешь решать, что тебе делать, куда ехать, но без проводника нам никак.

— Не хочу я такой свободы, когда ноги как у лошака спутаны.

— Слушай, девочка моя, знаешь, что мы сделаем? Пошлем Мудру с караваном, а потом пусть она вместе с Рэем возвращается. Здесь мы ей ошейник дадим. Идет? Сейчас я Мудру обрабатывать буду. Ты только молчи. Мудра! Иди сюда!

Когда та подбежала, отбросив шитье, Мириам усадила ее и сказала:

— Дора уговаривает меня подарить тебе ошейник, а я говорю, что даже кожаный ошейник надо заслужить. Ты хочешь заслужить кожаный ошейник?

— Да, госпожа, — мертвея проговорила рабыня.

— Тогда поезжай с караваном в Сэт. Мы с Дорой решили поставить тебя маткой. Разыщи в Сэте кэптэна Телима, сдай ему караван и возвращайся назад вместе с Рэем. Справишься, получишь кожаный ошейник.

— Я справлюсь! Я этого Телима на дне морском разыщу! Спасибо, госпожа!

— Ты не меня, ты Дору благодари.

С вечера, вроде, все обсудили. Написали два письма Телиму. Одно отдали Рэю, другое — Мудре. Греб выдал Рэю на расходы по каравану 20 золотых. А утром Рэй исчез. Лошак его стоял в стойле. Все остальные — тоже на месте. Но сам — исчез. Рабыни уже собрали караван, Греб с Крисом злились, девушки нервничали. Лошаки тоже начали беспокоиться.

Вот он идет. Как здесь говорится, с товаром, — Греб присовокупил к этому крепкое выражение. Рэй нес на плече молодую плачущую девушку. Из одежды на бедняжке была только коротенькая юбка. Остановился перед Дорой, опустил ношу на землю. Крепко держа за волосы на затылке, поставил девушку на колени, задрав к небу заплаканное личико.

— Рэй сказал, что у Доры будут две лучшие рабыни, Рэй слово держит. Вот первая! Лучшая в этом форте и на сто километров вокруг. Нравится?

Дора в ужасе посмотрела на симпатичную, мокрую от слез мордашку. Девушка была — сама юность.

— Я хотел, чтоб бабка на плече надпись выколола, — Рэй начал показывать, водя пальцем. — Здесь — знак каравана. Ниже — «Кэптэну Доре от Рэя». А под надписью тоже знак каравана. Но вот незадача. Бабка писать совсем не умеет. А я читать умею, но, когда пишу, в буквах путаюсь.

— Рэй, что ты наделал! Нам же налегке ехать надо. Греб запретит ее с собой брать.

Воин озадаченно почесал в затылке.

— Рэй, скажи, ты с ней ритуал успел сделать.

Бедняга смутился до того, что даже покраснел.

— Вообще-то, это не по правилам, но я подумал, вдруг ты ее Крису захочешь подарить… Но ты не думай, она и без ритуала согласилась рабыней стать. Именем матери поклялась. Ну так, если надо… Если положено, то я сейчас… Я быстро, — он смешно разводил руками, не зная, куда их девать.

— Рэй, миленький, не надо сейчас! Мы сейчас ее отпустим, ошейник отдадим, а на обратном пути ты ее мне подаришь, хорошо?

— Как хочешь, я тебе ее принес. — Огромный воин в полном смущении, пожимая недоуменно плечами ушел седлать лошака. Через две минуты караван уже был в пути. А маленький отряд Греба выехал только через час. Сначала утешали и одевали девушку. Потом пришлось проводить ее домой и перед всеми подтвердить, что она осталась свободной и нетронутой.

Провожали отряд настороженными взглядами из-за полуприкрытых ставень. Только матка и девушка — несостоявшаяся рабыня — шли рядом до последнего дома, да рабыни с вышки долго махали вслед.