"Караван мертвецов" - читать интересную книгу автора (Шумил Павел)

ПРОВОДНИК

— Итак, сегодня выходить, а что мы имеем? Проводника нет, а вся планета скоро будет говорить только о нас! — Греб ударил по столу ладонью.

— Вся планета скоро будет говорить только о степняках, — возразил Крис. — А проводник скоро будет.

— Ты веришь этому? — Греб ткнул пальцем в лист бумаги, на котором корявыми буквами было выведено: «Я ВЕРНУС».

— Да, верю!

— Погодите! — вмешалась Мириам. — О чем спор? У нее медальон.

— Вот ее медальон!

— Я дала другой, полнофункциональный. Меч, медальон, гранаты, деньги.

— Надо засечь пеленг.

— Я засекла. Дорога на Сэт. Пятьдесят шесть с половиной километров от нас. Судя по пульсу, два часа назад спала. Сейчас работает.

— Прикажи ей немедленно возвращаться. Или я ликвидатором медальона воспользуюсь.

— Греб, ты не сделаешь этого! — возмутился Крис. — Это убийство!

— А ты не понял, для чего она удрала? Своих предупредить! Сколько ты ей наболтал? Скоро о нашествии все караваны знать будут.

— Греб, ты уверен, что этого уже нет в ткани истории? — вмешалась Мириам. — Города ведь знали о нашествии и готовились к обороне.

— Я ни в чем не уверен. Я только знаю, что наше влияние должно быть минимальным. Прикажи ей возвращаться.

— Зачем? Нам в ту же сторону. Подберем по пути.

— Бардак! Стоит появиться женщине, и все летит к чертовой матери! Дурдом!

— Скажи прямо: не дурдом, а дом дур. Так ведь? — улыбнулась Мириам.

— Улыбайся, улыбайся. Что будешь делать, если она кольцо причинности порвет?

— Если порвет, скорректируем.

— Мири, не изображай из себя дурочку. У нас нет реперных точек. Летописи нашествия утеряны. Это черная дыра в истории Сэконда. А через пятьсот лет корректировать поздно будет.

— Я займусь летописями. Все, что уцелело, должно быть в архивах информатория.

Поднявшись утром вместе с солнцем, Дора помогла собрать караван. После легкого завтрака Телим распаковал один вьюк, достал два кинжала, четыре лука и три тесака, раздал девушкам. Радостному визгу и щенячьему восторгу не было предела. Но Дора кусала губы. Рабыни с оружием смотрелись жутко и противоестесственно. Посмотрев, как испуганно сжались в сторонке новенькие, Дора убедилась в своем подозрении. В таком виде караван не мог выйти на дорогу. Телим тоже хмурился. Дора отозвала его в сторону. После короткого обсуждения Дора подозвала девушек к себе.

— Слушайте меня, амазонки. В таком виде вы на беглых похожи. Мы с Телимом решили надеть на вас для вида кожаные ошейники. Все поняли? Кожаные, и для вида. Кто не хочет, может отойти в сторону. Это дело добровольное.

Рабыни погрустнели, но никто не отошел. Кожаные ошейники носили незамужние девушки, старые девы и бывшие жены, выгнанные мужами из дома. Надеть кожаный ошейник после железного считалось позором. Многие предпочитали остаться в доме бывшего мужа совсем без ошейника, чем возвращаться к родителям в кожаном. И все-таки, кожаный ошейник давал права свободного человека. И у женщины в кожаном ошейнике больше шансов надеть железный, чем у рабыни.

Изготовить ошейники было минутным делом. Телим достал кусок кожи, ножом раскроили его на полоски, в концах прокололи дырки для шнурка — и все. Недовольные вначале девушки хвастались друг перед другом обновкой, вертелись перед Телимом, подражая рабыням постели. Тот смеялся, щипал за бока, шлепал пониже спины. Новенькие сбились в кучку и, со слезами на глазах, наблюдали за примеркой ошейников.

— А вы что сырость разводите, — прикрикнул на них Телим. — Ошейник заработать нужно.

Пришло время собирать караван в дорогу. Дора помогла девушкам погрузить товары. Ее поразило, что Телим работал вместе со всеми, улыбался, шутил с рабынями и они отвечали ему радостными улыбками. Это был не тот караван, что знала Дора. Пусть совсем маленький, загруженный на три четверти чужим товаром, но добрый и родной. Как семья.

Прощание было недолгим, но теплым. Дора больше не держала зла на Телима и не боялась за своих девушек. Привстав на цыпочки, ответила на его поцелуй, проводила караван до большой дороги. На груди что-то затрепетало. Словно насекомое, попавшее под одежду. Оказалось — медальон. Дора вытащила его, растерянно ощупала, надавила на выступ, который указала Мириам.

— Зверюшки лесные, что же с тобой делать?

— Дора, когда говоришь, держи кнопку нажатой, — раздался из медальона голос Греба. — Рядом с тобой есть люди?

— Нет, караван ушел. Я одна осталась. Я к ужину вернусь.

— Ты на дороге в Сэт?

— Да. На обочине стою.

— Возвращаться не надо. Жди нас там. Конец связи.

Дора села под деревом и задумалась, что хотел сказать Греб. Приказал ждать — это понятно. Что возвращаться не надо, тоже понятно, если они сюда едут. Но как понять последнее слово? Почему конец? Что за связи? Связка, связать, увязать — слова понятные. А если он что-то приказал, а она не поняла?

— Госпожа Мириам, если слышишь Дору, отзовись, — заскулила она в медальон. Волшебная вещь не подвела. Мириам отозвалась почти сразу.

— Слышу тебя, милая.

— Хозяин сказал: «Конец связи». Дора не поняла. Доре что-то сделать надо?

Из медальона донеслись добродушные смешки Криса и Греба.

— Конец связи — это значит конец разговора. Только не простого, а как мы сейчас говорим. Через медальон, — объяснила Мири.

— Госпожа, когда лошаков грузить будете, на серого поменьше грузите. У него недавно в копыте камень застрял, пусть ногу побережет.

Оказалось, мужчины ничего не могут сделать правильно. Дора заставила разгрузить и заново загрузить вьючных лошаков. Без нее забыли погрузить много самых необходимых вещей. А деньги они совсем считать не умели. Греб хотел расплатиться с хозяином дома золотыми. Дора велела пригласить его на второй этаж и показать зеркала в комнате Мириам. Если оценит их меньше, чем в десять золотых, гнать его в три шеи. Греб скептически хмыкнул.

Хозяин дома оценил зеркала в пятнадцать монет, отсчитал четыре золотых сдачи и остался очень доволен.

Наконец, маленький караван из трех верховых и двух вьючных лошаков отправился в путь. Дора спрятала медальон и, очень довольная собой, собралась отдохнуть. Никто не мог сказать, что она зря ест свой хлеб. Пусть купили ее за двадцать пять золотых, пятнадцать она уже вернула. И остальные вернет! Устроившись поудобнее, Дора принялась мечтать. Мысли ее вернулись к вечеринке, к песне, которую пел Греб. «Все равно я отсюда тебя заберу в светлый терем с балконом на море» — как она сразу не поняла, светлый терем с балконом на море может стоять только в Сэте. В единственном городе, в котором она согласилась бы жить, променяв кочевую жизнь на оседлую. Холмы Сэта, золотистые сосны Сэта, ласковые песчаные пляжи и голубое море Сэта. Легкие вина и добродушные жители Сэта… Есть ли на Секоне второе такое место? И вдруг острая боль сжала сердце — песня на этом не кончалась. Был там последний куплет — «Соглашайся хотя бы на рай в шалаше, если терем с дворцом кто-то занял». Через год прекрасный Сэт будет сожжен и разрушен. Степняки займут дома и дворцы. Трупы будут качаться на волнах лазурной бухты. У Сэта даже стен нет. Зачем сжигать мирный город, прекрасный как мечта?

К обеду подъехали Греб, Крис и Мириам. Доре почти не попало. Только Крис больно ударил ладонью по щеке. Чудак. Сначала поцеловал, а потом ударил. В караване наоборот делают. Сначала наказание, а потом уже как всегда жить можно. После наказания вины как бы и нет. Греб смотрел волком. Дора скинула жилетку, протянула Гребу плетку.

— Господин, накажи Дору.

— Ты не моя жена.

Дора сняла ошейник. встала перед ним на колени.

— Накажи. В караване нельзя, чтоб друг на друга кто-то зло держал.

Мири что-то шепнула Гребу на ухо. Он несильно, для вида стегнул по спине плеткой. Дора радостно вскочила, чмокнула Греба в щеку, защелкнула на шее ошейник.

— Куда мы едем? — спросила после обеда. Греб развернул карту.

— Орда подошла к Ашену с юго-востока. Откуда-то с этой равнины. Раньше о ней никто не слышал. Значит, и зародилась она здесь. Сюда нам и дорога.

— Здесь есть очень хорошая караванная тропа на Нибус, — показала Дора. Она пересекает дорогу на Сэт. До нее часов пять пути.

— Какие опасности на пути?

— Для крупных караванов — никаких, — пожала плечами Дора. — А мелким везде опасно.

— Крис, когда вы еще до меня лошаков покупали, вы каких купили — лесных или степных? — забеспокоилась вдруг Дора.

— Не знаю. А какая разница?

— Скоро степь. Зверюшки лесные, проверить надо! Эгей, выньте ноги из стремян! — закричала она обернувшись. Мири вынула сразу, Греб посмотрел недоверчиво, но тоже вынул.

— Птеры!!! — крикнула во всю силу легких Дора. Ее лошак и оба вьючных рухнули на бок. Лошаки Греба, Криса и Мириам остались на ногах. Крис, оказалось, даже не вынул ноги из стремян.

— Это что за шутки? — удивленно спросил Греб, оглядываясь. Дора разломила сахарную палочку с орехами на три части и угостила лежащих лошаков.

— Ваших троих обменять надо будет. Они ложиться не умеют.

— Зачем ложиться? Что за птеры?

— Птеры — ну это птеры. Они с крыльями. Завры такие, — принялась объяснять Дора. — У них зубы. Могут голову на лету скусить.

— Понятно. А если лечь, не могут?

— У них крылья длинные. Они низко летать не могут. А если сядут, быстро бегать не могут. Тут их или мечом по шее, или убежать можно. А если мечом по крылу ударить, взлететь не смогут. Тут делай с ним что хочешь.

— Милые пташки. Голову на лету скусывают, — пробормотал Крис.