"Продавец погоды" - читать интересную книгу автора (Дикинсон Питер)

7. ГРОЗА

— Странно, — сказал Джеффри. — Такое впечатление, что здесь кто-то устроил несколько гигантских костров. Может, они пытались сжечь шоссе?

— Вообще-то, на кострища не очень похоже, — возразила Салли. — Слишком чисто. После костра всегда остаются угли и всякая несгорающая всячина. Да и пепел тоже. Его не могло сдуть весь… Действительно странно. Может, после костра здесь кто-нибудь подмел?

И это была не единственная странность. В глубине души Джеффри ощущал беспокойство — что-то не так с погодой; впереди что-то неестественное, чуждое ясному солнечному дню. Какой-то непонятный дефект, странный узел в чистом безоблачном небе. Но глазам ничего не видно — разве что эта неясная аномалия кроется за холмами впереди. Там, где пролегала граница с Уэльсом. И эта странность не давала Джеффри покоя. Он все время тревожно оглядывал горизонт, и из-за этого чуть не въехал в огромную яму, раскинувшуюся на том месте, где шоссе когда-то бежало по мосту дорожной развязки. От моста остались одни искореженные, почерневшие балки. Джеффри позволил Роллсу скатиться на нижнюю дорогу и затормозил, оглядывая разрушения.

— Наверно, это был бомба, — предположил он.

— У них нет бомб. Может, его сожгли? Видишь, сколько копоти…

— Странно все как-то. Словно и не люди учинили весь этот разгром.

У Джеффри даже мурашки бежали по спине, когда они пересекли дорогу и вновь выбрались на М5. А еще его по-прежнему беспокоила непонятная странность в погоде — с каждой минутой она делалась не то сильнее, не то ближе. Джеффри даже начинало казаться, будто он различает едва заметное изменение цвета неба к северу от одного из холмов. Через три мили он уже в этом не сомневался. Еще немного, и надвигающееся грозовое облако стало видно невооруженным глазом. Немного странно, что оно плывет в небе само по себе, в одиночку. С другой стороны, Джеффри даже испытал облегчение, наконец-то поняв, что его беспокоило.

Но вскоре чувство облегчения сменилось новым беспокойством. Грозовые облака двигаются совсем иначе — они медленно надвигаются, пыхая энергией и громыхая, словно брюзгливый отставной майор. Эта же туча была очень компактной. Она целенаправленно летела, подгоняемая ветром между могучих стен неподвижного жаркого воздуха. Джеффри прибавил газу, стремясь удрать с ее пути. Стрелка спидометра перевалила за семьдесят миль в час. Ну, на этой скорости они мигом уйдут от странной тучи.

Но не тут-то было.

Джеффри притормозил и снова поглядел в сторону холмов. Коридор, похоже, немного загибался: туча, как и раньше, шла прямо на автомобиль. Через несколько миль у Джеффри уже не оставалось никаких сомнений — она целилась в Роллс, как самонаводящаяся ракета в цель. Он остановил машину.

— Вылезай, Салли, и дуй наверх по склону. Мы тоже можем поиграть в эту игру…

Выбравшись из Роллса, он последовал за сестрой, продираясь сквозь густую траву, сосредотачиваясь, готовясь к бою. Шоссе здесь пролегало в глубокой лощине — с вершины соседнего холма открывался прекрасный вид на окрестности. Джеффри развернул свою парчовую робу и надел ее. Затем уселся на траву рядом с Салли и уставился на надвигающуюся тучу, высотою, наверно, в две мили, черно-синюю снизу, и белую в рассеянных солнечных лучах сверху. Самое простое — сдуть ее в сторону. Ветер с юго-запада…

Остров утопает в тепле. Холмы раскалены. Скошенные поля впитывают солнечный жар. Леса дышат теплом. А над ними всеми лежит воздух, дважды нагретый… Сперва солнечными лучами, а затем когда земля возвращает тепло, которое уже не в состоянии впитать. По всему острову воздух полнится солнечным светом, наполняясь — становится легче, становясь легче — начинает подниматься, затягивая за собой все новые и новые слои воздуха, холодные от поцелуев Атлантики. И вот он идет сюда широким фронтом, сюда, в эту тьму. в этот снизу доверху бурлящий мрак, сам себя перетирающий в порошок, рождающий гигантские энергии, готовые, нацеленные, бьющие миллионами миллионов вольт в эту штуку…

Ошеломленный и побежденный, Джеффри повалился без сознания. И только одна Салли, закрывая уши руками, смотрела, как гроза швыряла ревущие потоки огня в стоящий на дороге Роллс-Ройс. В воздухе пахло озоном. Земля гудела, как басовая струна. Упав на живот, девочка зарылась лицом в траву и закричала…

Все стихло, только по-прежнему звенело в ушах. Она села, тупо глядя вниз на старое шоссе. Останки искореженного и сожженного Роллса лежали в центре черного круга. Точь-в-точь как те, что попадались им по дороге. Дымились покрышки и кожаная обивка сидений. Вонь горелой резины и кожи поднималась по склону на крыльях вызванного Джеффри ветра. Он унес прочь и умиротворенную тучу. Рядом с Салли без движения лежал Джеффри — искусанные губы — темно-синие, лицо — цвета свежепобеленной стенки. Салли даже думала, что он умер, пока не сунула руку под робу и не ощутила еле заметного движения грудной клетки.

Когда кто-то теряет сознание, его следует согреть и дать горячего чаю. Надо надеть на него свитер… но только не поверх робы — вдруг кто-нибудь пройдет мимо. Переодевать бесчувственного Джеффри — все равно, что одевать огромную тряпичную куклу. На это ушла, казалось, целая вечность. Но очнулся он лишь через три часа.

Джеффри пришел в себя от звуков голосов. Вокруг него, похоже, стояло несколько человек. Он не торопился открывать глаза.

— Вы уверены, миссис? Он не того, не помер?

— Нет, — раздался голос Салли. — Вы же видите. Его лицо уже почти нормального цвета.

— Смелый он парень, вызвал такой штормягу… Никогда не видывал, чтобы наш продавец погоды выделывал что-либо подобное. Даже тут, где мы живем, под самым боком у Нигромантера. Гляди-ка, он, видать, совсем обессилел…

— С продавцами всегда так, — вмешался кто-то еще с голосом, как у священника. — Вы, юная леди, говорили, что он несколько простоват?

— Нет, нет, — быстро возразила Салли. — Он соображает ничуть не хуже нас с вами. Просто он почти не разговаривает и временами ведет себя странно.

— Значит, вы никого не видели внутри этой адской машины? Говорят, в ней сидели два демона, плевавшихся искрами…

— За ними гнались, — вставил один из крестьян, — аж от самого Хангерфорда. Лорд Уиллоуби видел их и велел всем рассказать. Он тогда как раз охотился. Рассказывают — прошлой ночью-то их чуть не поймали.

— Только они ездили так дьявольски быстро…

— Ага!.. — воскликнул священник. — Похоже, он шевелится!

Застонав, Джеффри сел. Огляделся. Вокруг было куда больше народу, чем он полагал: в основном загорелые крестьяне с обветренными лицами, но среди них — странный мужчина в длинном синем балахоне с янтарным кулоном на груди. Снизу, с шоссе, на Джеффри укоризненно глядели дымящиеся обломки некогда роскошного и благородного автомобиля. Джеффри улыбнулся, как он надеялся, самодовольной улыбкой идиота.

— Да, Джефф, — заворковала у него над ухом Салли, — это сделал ты. Ты такой умный мальчик…

Джеффри встал, переминаясь с ноги на ногу.

— Пожалуйста, — затараторила Салли, обращаясь к собравшимся. — Вы не могли бы уйти? Мне бы не хотелось, чтобы у него начался припадок… Все в порядке, Джефф. Все в порядке. Здесь все тебя очень любят. Ты хороший мальчик.

Джеффри тяжело уселся обратно на землю и закрыл лицо руками.

— Мы того, пожалуй, пойдем, — сказал один из крестьян. — Нам того, на поле надобно, сено убирать. Вы точно в порядке, миссис? Мы все того, должны вам маленько…

— Все в порядке, честное слово. И спасибо, нам ничего не надо. Мы ничего не хотим.

— Идите, идите, друзья, — это был мужчина с голосом священника. — Я провожу их и прослежу, чтобы все было как надо.

Шум удаляющихся шагов, шелест травы, и, наконец, тишина.

— Вы допустили ошибку, юная леди, — продолжал мужчина. — Если б ваш брат и в самом деле вызвал эту грозу, то в непременно попросили бы денег. Но, разумеется, он не имел с этой тучей ничего общего. Вполне возможно, что он вызвал тот странный ветер с юго-запада, но грозу… Нет, ее послал Некромант, не будь я англичанином.

— Пожалуйста, уйдите, — попросила Салли. — Нам и в самом деле ничего не надо.

— Да будет вам, юная леди. Мне достаточно сказать этим крестьянам, что я заметил на брюках вашего несчастного братца пятна машинного масла. И что тогда с вами будет, как вы полагаете? Кстати, любопытства ради, он и в самом деле немой?

— Нет, — ответил Джеффри.

— Вот это уже лучше. — Мужчина в синем балахоне присел рядом с мальчиком.

— Что это было? — спросил он. — Судя по внешнему виду, нечто весьма примитивное.

— Серебряный Призрак выпуска 1909 года, — чуть не плача, сказал Джеффри.

— Боже ты мой, — поразился мужчина. — Какая жалость! Их остались считанные единицы. И куда вы на нем направлялись?

Джеффри огляделся, мысленно прикидывая траекторию тучи по отношению к лежащим на горизонте холмам.

— Любопытно… — сказал мужчина, увидев, куда показал Джеффри. — И я иду туда же. Жаль, что у нас нет карты. Когда я впервые почувствовал грозу, я шел к холмам с юга. А вы — с северо-востока. Будь у нас карта, мы могли бы попробовать определить точку, откуда она вылетела, триангуляцией. Возможно, это здорово облегчило бы нам задачу. Но ничего не поделаешь…

— У меня есть карта, — прервала его Салли. — Но я не знаю, есть ли на ней Уэльс. Когда я вылезла из машины, она была у меня в руках. Потом, когда я услышала, что сюда идут люди, я спрятала ее под платье.

— Да это же просто великолепно! — воскликнул мужчина. — Вы, леди, посидите здесь наверху. Держите оборону, так сказать. А мы с коллегой спустимся пониже, то есть, подальше от любопытных глаз, и побалуемся арифметикой.

Когда они шли вниз по склону, Джеффри заметил под голубым балахоном блеск золотой парчи.

— Вы что, тоже продавец погоды? — спросил он.

— К вашим услугам, дорогой коллега.

— Вы местный продавец? Это вы вызвали эту грозу?

— Увы, мой друг, я, как и вы, всего лишь случайный прохожий. И опять-таки увы, создать подобный шквал выходит за пределы моих сил… Хотя я, несомненно, присвоил бы себе эту заслугу, окажись тут чуть-чуть раньше. И неплохо заработал бы на этом. Отказываясь от платы, вы, дорогой коллега, предаете нашу Гильдию Продавцов Погоды. Но не будем больше об этом.

— Я полагал, что продавцы живут каждый в своем месте и там делают погоду. Чего это вы вздумали бродяжничать?

— Этот же вопрос я мог бы адресовать и вам, и даже в более острой форме. Ваши обстоятельства, мягко говоря, своеобразны. Скажите, почему вы оставили ваш собственный источник дохода?

— Я жил в Веймуте. Честно говоря, я мало что о нем помню. Дело в том, что меня сильно ударили по голове, а когда я очнулся, то оказалось, что меня как раз собираются утопить. И Салли тоже. И все за то, что мы якобы колдуны.

— Ага… А меня в Норвиче хотели повесить.

— Тоже за колдовство?

— Нет, ну что вы. Всего лишь за то, что я деловой человек. Мне давно казалось, что эти жирные бюргеры их Восточной Англии недостаточно ценят мои услуги. Вот и я объявил, что хочу поднять цены. Они, разумеется, отказались платить. Ну, и чтобы помочь им облагоразумиться, я вызвал над Норвичем проливной дождь, который продолжался три недели кряду в самую горячую пору уборки урожая. К сожалению, я недооценил их темперамент. В общем, когда я услышал, как они с воплями бегут по улице, то… Короче говоря, они бежали не для того, как мне на миг показалось, чтобы поскорее согласиться с моими вполне разумными требованиями, а чтобы набросить мне на шею петлю. Я предпочел скрыться.

— И зачем вы едете в Уэльс?

— Наверняка за тем же, зачем и вы. Но нет, ты слишком молод. Ты направляешься туда, чтобы узнать, что и как, я угадал?

— Да, вроде того.

— И я, в некотором роде, тоже. Видишь ли, во время своего путешествия из Норвича… Кстати, позвольте мне дать вам один совет, молодой человек. Люди не любят, когда в районе появляются сразу два продавца погоды — а местному продавцу это нравится еще меньше… Ну так вот, во время моего путешествия я слышал всякие россказни о Некроманте. Так, разные байки, рассказываемые у огня в трактире после пива. Разумеется, всего лишь деревенские сплетни. Но все они без исключения указывали на то, что источник силы находится среди холмов Уэльса.

— Мы тоже об этом слышали, — сказал Джеффри.

— Я и не сомневался. Теперь, возвращаясь к нынешней ситуации… куда более приятной, чем во время моей прежней карьеры школьного учителя… так вот, мне требуется сила. Сила, чтобы выкинуть с насиженного места продавца погоды в каком-нибудь процветающем уголке. Сила побольше, чем просто способность чуть-чуть шевелить облаками. Там за горизонтом как раз и скрыто нечто такое, и я хотел бы, если смогу, им завладеть. Среди этих холмов кроется настоящее сокровище. Ладно, давай поглядим на твою благословенную карту.

Они разложили новую, еще даже хрустящую карту на траве.

— Гм-м-м… Несколько менее благословенная, чем я полагал. Вы, похоже, ехали прямо на источник грозы, а мои усталые ноги несли меня не так быстро, как я думал. Боюсь, для триангуляции у нас получится слишком узкая база.

— Когда я впервые почувствовал грозу, — сказал Джеффри, — мы находились где-то здесь. А вот тут я впервые ее увидел. Она зародилась немного к юго-востоку от северного склона самого большого холма на горизонте, по-моему, вот этого. Я бы провел свою линию вот так.

— Ага! Лучше, чем я смел надеяться! Я не ожидал, что шоссе так круто загибается к северу, и забыл, как быстро ездят машины. Теперь, если я проведу свою линию вот так, что мы в итоге получим? За пределами карты? Нет, не совсем. Это очень грубый способ измерения. Он никогда не удовлетворил бы меня в те годы, когда я имел счастье обучать молодых людей математике. Но если мы пойдем в сторону Эвиас Гарольд — это будет то, что надо. Хотя наша цель и лежит немного дальше.

— Она чертовски далеко. Особенно без машины. Кстати, автомобиль вас, похоже, ничуть не смущает?

— Было время, когда машины вызывали у меня отвращение, — ответил незнакомец. — Но это давно прошло. Однако говорить об этом небезопасно, хотя, полагаю, нас теперь куда больше, чем кажется. А пока нас с вами ждут Черные Горы.

— По правде сказать, я не знаю, по силам ли Салли такая дорога. Возможно ли здесь купить лошадей?

— Да, если есть на что. Увы, я сейчас несколько стеснен в средствах. Но если у вас есть хотя бы девять золотых монет, то мы вполне сможет разжиться подходящими клячами. При этом мы не выбросим денег на ветер. Купленную лошадь всегда можно выгодно продать.

— У меня есть немного денег.

— Тогда в путь! Нам лучше обойти Рос-он-вай стороной. Горожане очень любят задавать вопросы чужакам. Куда, по-твоему, нам лучше всего направиться?

— Почему бы не пойти вот сюда, через Брамптон Аббатс. Затем свернем к железной дороге, а оттуда к Селлаку. Если мы потом пройдем по этой тропинке вдоль берега реки и выберемся на вот эту дорогу, то она приведет нас прямехонько к Эвиас Гарольд.

— Вполне пристойный план, — согласился продавец. — Marchons mes enfants.[7] Святой Боже, какое это наслаждение — после стольких лет разговаривать как цивилизованный человек. Но нам следует соблюдать осторожность. Мне кажется, коллега, тебе лучше вернуться к слабоумию, которое ты так убедительно изобразил час тому назад. Ты вполне сойдешь за моего слугу. Лекарь (я обычно путешествую под видом лекаря и приношу, между прочим, куда меньше вреда, чем некоторые нынешние, с позволения сказать, врачеватели)… Так вот, лекарь вполне мог подобрать по дороге какого-нибудь беднягу. Может, я хочу тебя вылечить… Мне, однако, кажется, что не стоит обременять нашу юную леди потерей речи — эта жертва может оказаться для нее слишком тяжелой. Пожалуй, я буду ее опекуном. Она может называть меня Доминусом. Вы, леди, знаете латынь?

— Знаю, — ответила Салли. — Но сейчас я голодна, и мне хочется знать, где мы будем спать.

— Вы поедите на первой же подходящей ферме, пока я буду торговаться о покупке лошади. Вряд ли мы сумеем приобрести в одном хозяйстве сразу двух. Теперь, когда тракторов не стало, лошадей явно не хватает. Большие крестьянские кони стоял огромных денег, но после клубов верховой езды осталось множество чудесных пони. Не сомневаюсь, что еще до заката мы чем-нибудь разживемся. Будем, вероятно, правдоподобнее, если Джеффри передаст мне монеты, которые нам понадобятся. Если мне придется обращаться к моему слуге за деньгами, это может вызвать подозрение, не так ли?

Джеффри вынул кошелек и отсчитал своему новому спутнику десять золотых. Он все еще был как в тумане. После всех приключений Джеффри с огромным облегчением готов был переложить тяжкий груз принятия решений на плечи уверенного в своих силах взрослого. Ему самому до смерти хотелось есть. Они позавтракали на рассвете, пропустили обед, а дело уже шло к вечеру. «Если придется ночевать под открытым небом, — подумал Джеффри, — то хорошая погода нам обеспечена — все-таки среди нас, как никак, два продавца погоды.»

Стараясь не глядеть на искореженный Роллс, они пересекли шоссе. На другой стороне, за небольшим полем, они обнаружили полузаброшенную дорогу. Они шли по ней, поднимая клубы пыли… Милю спустя они вышли к стоящему на обочине дому. Их новый спутник, опершись на свой посох, послал Джеффри постучать в дверь. Пожилая женщина с руками, по локоть заляпанными черносмородиновым соком, вышла на крыльцо. «Да, — послушно отвечала она на задаваемые высокомерным тоном вопросы, — она совершенно точно знает, что мистер Гриндал в Овертоне хочет продать коня. На прошлой неделе он отвел его на рынок в Росс, но там ему не предложили настоящей цены. Быть может, у него найдется еще один лишний конь. И на ферме Парка есть кони на продажу. Люди побаиваются здесь жить — слишком близко к Нигромантеру, вот народ и разбежался. Все ушли на восток, в поисках лучшей доли и сладкой жизни. Ее два сына тоже, и вообще, сейчас очень тяжелое время…»

Ее рассказ перешел в визгливое хныканье. Мужчина в синей робе бесстрастно глядел на женщину, не отвечая ни слова, пока она не подобрала свои черные юбки и не скрылась в доме.

— Нам надо немного отойти, — тихо сказал он, — так, чтобы беспрепятственно посмотреть карту. Надеюсь, Овертон на ней есть.

— Овертон находится вон там, — прошептал Джеффри, поворачиваясь спиной к дому и показывая на уходящую в сторону тропинку. — Я помню. И ферма Парка тоже там, только чуть подальше.

— Что я слышу?! Абсолютная память! Я всегда считал это выдумкой. Мне стоит воспользоваться твоим талантом… так же, как ты пользуешься моим — умением находить общий язык с самыми разными людьми.

На ферме Овертон его поведение изменилось до неузнаваемости. Он стал обходительным и велеречивым. Он потирал руки, и голос его стал приторно слащавым. Он, дескать, врачеватель из Глостера, и по повелению лорда Салтинга торопится на север, дабы присутствовать при появлении на свет благородного наследника. Теперь он опаздывает, ибо задержался в дороге, помогая заболевшим крестьянам. Он и его спутники устали и проголодались. Не могли бы они немного отдохнуть и купить хлеба и молока? А если в доме, упаси Боже, кто-нибудь болен, он с радостью готов предложить свои услуги в обмен на гостеприимство.

Крестьянка, открывшая им дверь, пригласила путников пройти в комнату, на стенах которой из-под белой краски еще проглядывали тисненые золотом обои. Очаг, судя по всему, был в свое время переделан — он стал значительно больше, чтобы обогревать весь дом, в нем появились крюки для копчения мяса, а рядом выросла печь для выпечки хлеба. Грубо сделанная дубовая мебель дополняла интерьер.

Салли и мужчина сели за стол, на длинную скамью, а Джеффри остался стоять у стены. Время от времени он строил страшные рожи — надо же как-то поддерживать репутацию дурачка. А крестьянка со своей служанкой хлопотали на кухне.

Джеффри уже успел придти в себя, и у него начали появляться сомнения по поводу их нового спутника. Было в нем нечто скользкое, да и с той бедной женщиной в домике у дороги он обошелся прямо-таки по-свински. Но он знал, как к кому подойти, что правда, то правда. Сейчас он был исключительно полезен… и пока что даже и не заикался о лошадях.

Крестьянка вернулась с большим куском холодной буженины, а служанка принесла пиво, масло и грубый черный хлеб. Некоторое время все ели молча, а потом крестьянка принялась задавать вопросы: откуда они идут и почему не пошли через Росс. Это было, похоже, простое любопытство, и она вполне удовлетворилась ответом, что у Джеффри, мол, в городе часто случаются припадки. Тут все поглядели на мальчика, и он состроил им в ответ страшную рожу. Затем бывший продавец из Норвича поинтересовался, как лучше перебраться через реку Вае. Ему тут же рассказали, что путь через реку проходит по обломкам старого железнодорожного моста — переходя, следует соблюдать осторожность и следить за погодой на случай, если Нигромантер решит швырнуть в мост еще пару-тройку молний. И только тут в разговоре всплыли лошади. Так, мимоходом, словно они никого особенно и не интересовали, а путешествовать лучше всего пешком. Вот только лекарь опаздывал на весьма важные роды, а его сиятельство — не тот человек, которого стоило огорчать. Один только намек, но лицо крестьянки стало суровым, в глазах вспыхнула жадность. Она немедленно приказала служанке бежать в коровник и позвать оттуда хозяина дома.

Хозяин оказался маленьким и каким-то пришибленным. И даже когда он пришел, за него говорила жена. Она в превосходных выражениях расписывала достоинства имеющихся у них коней; восторгалась, как необычайно повезло путникам, что на ферме оказалось на продажу не один, а сразу два коня, за которых отдать семь соверенов — все равно, что получить их даром. Самозваный лекарь улыбался и кивал вплоть до того момента, как коней вывели во двор: один — высокий поджарый чалый, а другой — беспокойный пегий. Тут он хмыкнул и принялся осматривать коней — щупать их ноги и бока, заглядывать им в рот, хлопать по плечам. Закончив, наконец, осмотр, он покачал головой и предложил три соверена за пару. Четыре, если вместе с конями будет продана упряжь. Его заявление было встречено криками ужаса, словно лиса забралась в курятник, и началась оживленная торговля. Но преимущество мнимого лекаря не вызывало сомнений — он мог одновременно утверждать, что вовсе не собирается покупать ненужных ему коней, и что, дескать, два коня ему все равно ни к чему — требуются три.

Торговля шла без особого успеха, пока в разговор не вмешался сам фермер.

— Если вам нужны три коня, — сказал он, — то у нас есть еще пони. Он отлично подойдет для юной леди. Он немного того, но в целом вполне приличный…

Он прошаркал за угол амбара и вернулся с самым удивительным пони, какого только можно вообразить: заросшее шерстью квадратное чудо с четырьмя короткими ножками, темно-коричневого цвета с черной гривой и угрюмыми глазами. Он злобно фыркал на людей, и когда ему щупали колени, изловчившись, цапнул потенциального покупателя за бедро.

— За ним нужен глаз да глаз, — признал фермер. — Он сильный, но очень упрямый. Вот что я вам скажу: берите тех двух за пять с половиной, а я дам в придачу к ним еще и этого с седлом и всеми причиндалами. Да помолчи ты, Мэдж. Он каждый месяц сжирает больше, чем за него можно выручить, а толку с него ни на грош.

«Лекарь» потер бедро, злобно покосился на пони и вопросительно взглянул на Салли.

— Как тебе кажется, дорогая, — спросил он, — ты с ним справишься? Он меня здорово укусил.

— Как его зовут? — поинтересовалась девочка.

— Мэддокс, — ответил фермер. — Хотел бы я только знать, почему.

Покопавшись в карманах, Салли вытащила маленький оранжевый кубик. По запаху Джеффри мигом догадался, что это такое: конская приманка старого цыгана.

Положив на ладонь половину кубика, Салли неторопливо двинулась к пони. Два других коня, навострив уши, тоже придвинулись поближе к девочке.

— Отведите их в сторонку, — велела Салли. — Это для Мэддокса. Ну, давай, родимый. Иди сюда. Хороший Мэддокс, хороший… Ну вот. Теперь, если ты и впрямь хороший пони и будешь делать то, что я скажу, то на ужин получишь вторую половинку. Ты хороший, хороший, я же знаю… — и она почесала его между ушами.

В поисках волшебной приманки Мэддокс тыкался носом ей в бок, чуть не сбивая при этом Салли с ног.

— Ну и ну, — почесал в затылке фермер. — В жизни ничего подобного не видывал. Сбегаю-ка я за его упряжью, пока он не передумал. Значит, пять с половиной, мистер?

— Похоже, что так, — согласился «лекарь», отсчитывая соверены кусающей каждую монету крестьянке.

Кони упирались и не желали вступать на железнодорожный мост. Их, похоже, нервировало такое скопление неестественного, обработанного машинами металла. Но Салли повела Мэддокса, и кони последовали за ним. Наступил вечер, и весь мир утопал в мягком теплом золоте, а деревья на обочине отбрасывали на дорогу длинные черные тени…

Они проскакали через Селлак, затем по тропинке вдоль реки, и опять выехали к дороге возле Кинастона. А там вверх по пологому западному склону высокого холма. Сало уже совсем темно, и Салли зевала и качалась в седле, когда их новый попутчик наконец-то решил остановиться на ночлег.

Место для этого он выбрал совсем неплохое: заброшенная ферма, строения которой выходили на заросшие сорняками и одичавшей рожью поля. Был там и большой амбар с сорванной шальным ветром крышей, полный ржавеющих тракторов, комбайнов, сеялок и тому подобных агрегатов. Их, похоже, не затронули никакие странные силы из-за горизонта. Во всяком случае, их миновали бури, подобные той, что уничтожила несчастный Роллс-Ройс. Джеффри не сомневался, что, будь у него свободное время и бензин, он мог бы без особого труда восстановить несколько машин. Однако, как только шевельнется первый поршень, с небес тут же обрушится смертоносная кара Некроманта.

Они поужинали и расположились на ночлег в другом амбаре, полном заплесневевшей соломы. На ферме они купили в дорогу хлеба и копченой баранины, и теперь, усевшись спиной к тюкам, отдыхали, жуя и переговариваясь. Как ни странно, больше всех говорила Салли — о жизни в Веймуте, об уважении, которым там пользовался Джеффри, о том, что все другие продавцы погоды в Дорсете не идут ни в какое сравнение с ее братом. Их спутник из Норвича говорил округлыми, звучными предложениями, полными длинных слов, как порой говорят учителя, поддразнивая любимых учеников. Но при этом поведал о себе необычайно мало. Его рассказы напоминали сахарную вату — на первый взгляд огромный ком, но если съесть его, то в животе ничего не остается. Под конец он дал ребятам сделать по глотку из своей фляжки, чтобы «лучше спалось». Потом они все зарылись в солому, сперва коловшуюся, затем ставшую необыкновенно уютной, и пригревшись, нырнули в бездонную пропасть сна.

А когда утром ребята проснулись, их спутник исчез. А с ним пропал и чалый конь, и кошелек Джеффри.