Слизар ГенриТри мили до Марлейбоуна

Генри Слезар

Три мили до Марлейбоуна

Перевод Е. Елшина

Мэри было больно сознавать, что уже никогда она не услышит нетерпеливого звона колокольчика из спальни на втором этаже. Не будет и этих многочисленных подъемов и спусков по устланным ковром ступенькам с серебряным подносом в руках, на котором она ежедневно приносила отцу завтрак, обед и ужин. Теперь эта спальня наверху пуста.

С похорон Мэри провожал домой мистер Богаш - адвокат ее отца. Теперь, после его смерти, Богаш стал ее адвокатом - как часть всего перешедшего ей по наследству. В машине он похлопал ласково ее по руке и сказал:

- В ближайшие дни нам с вами предстоит длительный деловой разговор. Как вы, вероятно, знаете, завещанием вашего отца все отдается вам. Имеется значительная сумма денег, недвижимое имущество и предприятие. Вместе с тем это означает, что на вас ложится большая ответственность правильно всем этим распорядиться.

Последнюю часть фразы он произнес более тихим, но торжественнонаставительным тоном. "Значительное состояние, большая ответственность", - машинально повторяла про себя Мэри. Как она устала от всего этого сегодня: нравоучения, советы, сожаления. Поэтому она вздохнула с облегчением, когда мистер Богаш наконец уехал и оставил ее наедине с Софи, экономкой, еще совсем не старой и бодрой женщиной. Софи была предана семье Сомерсетов, у которых прослужила уже более десяти лет. Она всегда проявляла материнские чувства к Мэри, хотя иногда ее поучения вызывали протест.

Вот и сейчас Софи вышла в гостиную с послеполуденной почтой и начала свои обычные причитания:

- Вы должны прежде всего подумать о себе, деточка. Я уже говорила вам об этом тысячу раз, хотя сейчас это стало еще более актуальным, чем раньше. Мэри, вам нужно составить план дальнейшей жизни, выход замуж...

- Софи, пожалуйста. Мы можем поговорить с тобой об этом в какоенибудь другое время? Это что, почта?

Софи стояла, сложив руки на груди, и наблюдала, как Мэри открывала желтые конверты и с какой-то отрешенностью читала телеграммы соболезнования. Большинство из них было от деловых партнеров отца; казалось, что их были десятки. Через некоторое время горестные слова скорби слились в единую бессмысленную и беспорядочную мешанину.

Затем она вдруг вскрикнула:

- Софи!

Экономка вздрогнула, опасаясь начала новых рыданий. Однако Мэри улыбалась, глаза ее блестели.

- Софи, это от дяди Вернона. Дядя Верной! Он жив, Софи, он собирается прибыть на похороны.

- Но мы только что вернулись с похорон.

- Я полагаю, он не знал точной даты. В телеграмме сказано, что он постарается прибыть как можно быстрее. Телеграмма из Нью-Йорка. Дядя Верной жив, Софи! Брат моего отца. Я не видела его со времени, когда была маленькой девочкой.

- И где же он был все это время?

- Везде, я думаю, по всему свету. Он работал в театре. Пел и танцевал. Однажды он играл даже самого короля Англии, Софи; блестящая была постановка. - Она внимательно перечитала телеграмму. - Я думала, что он, возможно, уже умер. Мы ничего не слышали о нем очень давно...

- Хм, - произнесла Софи, ее губы сжались, выражая неодобрение. Пение и танцы - все это хорошо. Но что это за человек, который ничего не давал о себе знать до момента, пока не умер его брат?

- Отец никогда не говорил много о дяде Верноне. Я не думаю, что они ладили друг с другом. Он всегда появлялся как-то внезапно, неожиданно. Последний раз это было, когда мне исполнилось двенадцать...

- Вы и сейчас себя ведете так, словно вам двенадцать лет. - Однако глаза Мэри продолжали светиться, и Софи решила разделить с ней эту маленькую радость. - Ну хорошо. Я полагаю, он хотел бы погостить немного у нас. Голубая комната для гостей давно не прибиралась. Пожалуй, я пойду посмотрю и приведу ее в порядок. - Она коснулась плеча Мэри. - Не придавайте всему этому большого значения, дядя или не дядя. Вам сейчас больше нужен молодой человек, которого можно было бы полюбить и затем выйти замуж.

- Мне кажется, что со стороны я выгляжу ужасно глупо, - сказала Мэри. - Я так давно его не видела. Вполне вероятно, что мы оба сильно изменились. - Ее восторженное настроение несколько поубавилось. - Я очень устала, Софи. Пойду наверх.

Уходя, она взяла телеграмму с собой.

В некотором роде военные действия в доме начались в восемь тридцать следующего утра, когда раздался звон дверного колокольчика и Софи пошла открывать дверь. Она встретилась нос к носу с дядей, Верноном Сомерсетом. Они смерили друг друга взглядами, сразу же выявив пропасть, которая разделяла их интересы и которая мгновенно сделала их непримиримыми врагами. Только после этого они возобновили внешне вежливые отношения.

С улыбкой трубадура он смахнул с головы свою альпийскую шляпу, поклонился низко и справился насчет своей племянницы.

Мэри спешно спустилась вниз, и Софи заметила, что она выглядела просто прелестно, как никогда в последние месяцы. Дочь унаследовала нежные черты своей матери-немки и крепкие кости отца-шведа, но никогда в жизни она не была еще так привлекательна.

- Мэри! - воскликнул дядя Верной, протягивая вперед руки. - О Мэри, моя девочка, да хранит тебя Бог!

Да, это был ее дядя Верной, но в то же время он был и незнакомцем. Он оказался ростом ниже, чем она помнила, широкий воротник куртки выглядел помятым; выпирающий из-под жилета живот, скучные глаза, под которыми наплыли темные мешки.

Но прошло мгновение, и она, смеясь, бросилась в его объятия, а большие дядины руки нежно похлопывали ее по спине. На его глаза навернулись слезы.

- О моя малышка, - почти пропел он, - в какое печальное время нам выпало встретиться вновь, моя маленькая Мэри.

Часом позже, на веранде, дядя Верной с жадностью поглощал вторую порцию яичницы с ветчиной. Он говорил не останавливаясь, размахивая вилкой, с его уст срывались самые экзотические географические названия.

- Бомбей, - произносил он, - Гонконг, Париж, Гинза в Токио, Лондон. Мои старые ноги заносили меня, пожалуй, в большее число мест, чем любого морского капитана!

- Где вы были, дядя, в последний раз?

- В Европе, моя дорогая, на старом континенте. Но так случилось, что я оказался в Нью-Йорке, когда узнал об этой печальной новости. Теперь я хочу поговорить с моим агентом в отношении моей работы снова здесь в театре.

- Что вы имеете в виду, дядя? Вы возвращаетесь назад, в Америку?

Он усмехнулся и намазал маслом очередной гренок.

- Даже мы, старые призраки, время от времени возвращаемся в родные места. Я знал, что Бродвей никогда не сможет существовать без нас, танцоров и певцов эстрады.

- Это было бы чудесно! Мы бы могли чаще видеться. Вам что, необходимо возвратиться в Нью-Йорк в ближайшее время?

- Нет, это дело требует времени. Мой агент обещал позвонить мне, как только будет что-то конкретное. Так что тебе придется потерпеть в течение некоторого времени своего старого дядю.

- Как угодно долго, как вы этого сами хотите, - со счастливым взором проговорила Мэри. - И чем дольше, тем лучше.

Софи, стоявшая в дверном проеме, сложила руки на груди и всем своим видом показывала, что ее это не касается. В последующие дни она превратилась в кошку, терпеливо поджидающую около норки первого неосторожного шага мышки. Но дядя Вернон оказался опытной старой мышью, и в течение двух недель его поведение было идеальным для гостя дома. Если он и устроил для себя излишне комфортабельную жизнь, ел больше, чем этого требовал нормальный аппетит, занимал всегда самые лучшие кресла, никаких реальных оснований для выражения неудовольствия не было. Поэтому Софи продолжала ждать.

Мистер Богаш был первым, кто вывел мышку из темноты на свет. Вечером того дня, когда адвокат появился в доме, дядя Вер-нон был в городе. Ему не понадобилось много времени, чтобы распознать гостеприимство ближайшей в округе таверны, называвшейся "Рыба-меч".

Пока мистер Богаш занимался делами, которые его привели в дом Мэри, он ни разу не упомянул имени дяди Вернона. А он привез на подпись многочисленные документы, наполненные юридическими терминами, абсолютно не понятными для Мэри. Затем, деликатно подняв с блюдца чашку предложенного ему кофе, мистер Богаш произнес:

- Кстати, этот ваш дядя...

- Я хотела сама спросить вас об этом, - сказала Мэри. - Конечно, в завещании отца о нем не упоминается, так как мы все думали, что он умер.

- Нет, - ответил адвокат, - ваш отец знал, что брат жив. Простонапросто завещанием не предусматривается для него никакого наследства, и, следовательно, у него нет прав требовать чего-либо. Это так, чтобы вы знали, на всякий случай, и не слушали, чего бы вам ни говорили.

- А что мне говорили?

- Я просто подумал, что, возможно, дядя с вами разговаривал.

- Нет, ни слова. С чего вы взяли? Богаш проглотил слюну:

- Хорошо. Он приходил ко мне.

- Дядя Верной?

- Да. Он пришел ко мне в контору вчера после полудня, чтобы навести справки в отношении имущества. Я ему сказал то же самое, что сейчас вам.

- Я знала, что так произойдет! - торжествующе произнесла Софи. Это единственная причина, ради которой он вернулся сюда: посмотреть, что бы он мог получить себе.

- Я не верю этому. - Мэри перевела испуганный взгляд на адвоката. Это неправда, не так ли?

- Я бы так не сказал. Хотя, когда я сообщил мистеру Сомерсету условия завещания вашего отца, он заметил, что это как раз то, что он ожидал, и считает эти условия справедливыми.

- Вот видите, - сказала Мэри, несколько успокаиваясь. Однако после ухода адвоката разговор продолжился.

- Нет, я ничего не вижу, - заявила Софи. - Я не могу доверять этому вашему дяде, Мэри. У меня голова начинает болеть, когда он находится рядом со мной.

- Софи, пожалуйста!

- Он обращается со мной как со служанкой. То, что вы никогда себе не позволяли. Он хитрый старик... Мэри набросилась на экономку:

- Ты просто ревнуешь меня к нему, Софи, не правда ли?

- Мэри!

- Пожалуйста, не говори так больше о нем, я тебя очень прошу, Софи.

Она с шумом покинула комнату, оставив экономку в сильном изумлении.

К тому дню, когда пришло письмо, дядя Верной гостил в доме племянницы уже три недели.

- Вот оно, наконец, малышка! - приплясывая от удовольствия, размахивал конвертом дядя Верной. - Из старенького маленького НьюЙорка, от агента.

- Так это действительно правда? Вы возвращаетесь назад, на Бродвей?

- Хозяева шоу хотят прослушать меня завтра утром. Если я не свалюсь со сцены, шансы у меня превосходные. Я вечером должен буду уложить кое-какие вещи.

- Я помогу вам, - сухо произнесла Софи, не обращая внимания на нахмуренные брови Мэри.

Он уловил смысл намерения Софи, поэтому сделал ответный ход.

- Это будет всего лишь прослушивание, понимаете, - сказал он. - Я буду отсутствовать не более двух-трех дней. К пятнице я вернусь, надеюсь, с хорошими новостями.

Его планы в отношении лишь непродолжительного отсутствия подтвердились на следующий день утром. Маленький сверток, который держал в руках дядя Верной, мог содержать не более одной смены белья. Тем не менее Мэри была вся в слезах, словно расставание было на целую вечность. Она сама отвезла его на станцию и долго стояла на платформе, размахивая платком, пока поезд не скрылся. Когда она вернулась домой, ее вид и действия говорили о том, что на нее опять накатила меланхолия.

Что касается дяди Вернона, его настроение было совершенно противоположным. Сидя в вагоне и насвистывая тихо веселую мелодию, он вытащил из кармана письмо и прочитал его снова, в который уже раз. Это было немногословное послание, но оно обещало такую заманчивую перспективу! Старый друг Гарри Домино! Если бы он знал, что Верной сделал из него своего "агента", он бы побагровел от гнева. Всю свою жизнь Гарри ненавидел агентов. Великий Домино, маг и волшебник! Дядя Верной усмехнулся и прильнул к окну, продолжая в полудреме думать о Гарри. Больше всего сейчас беспокоило, не изменило ли его время, не отразилась ли на его былом мастерстве оторванная от творческой работы, малоактивная жизнь, которую он вел в последние годы. Вдруг он утратил загадочную для всех способность, которая когда-то вызывала трепет неискушенных зрителей и поражала талантом профессионалов. Добряк Гарри! Дядя Верной закрыл глаза и увидел громадную афишу, на которой большими буквами написано: "Великий Домино, Человек с чудотворными глазами".

Сейчас трудно припомнить точно, когда началась бессонница. Самое большее, что приходило Мэри в голову, было то, что впервые она обратила на это внимание вскоре после возвращения дяди Вернона из НьюЙорка. Интересно, имелась ли связь между двумя этими событиями? Было ли это результатом разочарования старика? Ведь он вернулся, словно проигравший битву полководец, волочащий за собой по земле боевое знамя. Он героически пытался скрыть свои чувства, но сердце Мэри сжалось, когда она услышала его рассказ.

Нет, он не упал со сцены, просто его посчитали слишком старым.

Было ли это причиной ее бессонницы? Или что-то другое? Ожидание звуков, которых ей уже не суждено больше услышать, или звона колокольчика в пустой спальне напротив холла? А может быть, сильная тоска по отцу? Но какова бы ни была причина, Мэри страдала от бессонницы.

Первой практическую помощь попыталась оказать Софи. Однажды она обнаружила Мэри в кухне в три часа ночи, разогревающую кастрюльку с молоком.

- Вам необходимо проконсультироваться с доктором, - твердо сказала Софи. - Мэри, человек не может жить без сна. Это неестественно!

- Я убеждена, что это всего лишь нервы.

- Да. И я не удивляюсь. У меня самой нервы разыгрались. Это все с тех пор, как в доме появился мистер Эстрада.

- Это не имеет никакой связи с дядей Верноном.

- Ну что ж. Возможно, это нехватка витаминов или что-то в этом роде. Но вам никто, кроме доктора, совета дать не сможет. Не хотите назавтра назначить встречу с доктором Хазелтоном?

- Посмотрим.

- О Мэри, - тяжело вздохнула Софи. - Почему в последнее время вы перестали меня слушать? Выходит, теперь я должна быть здесь прислугой, как этого хочет ваш дядя?

Мэри схватила ее за руку.

- Конечно, нет, Софи, я навещу доктора Хазелтона завтра.

На следующий день она уехала в открытой машине в город. Поток свежего воздуха, ласкающего лицо, улучшил ее настроение. Ветер пригладил ее обычно непослушные каштановые волосы, откинул назад, и теперь они развевались каким-то темно-рыжим каскадом. Мэри почувствовала, как заметно отвлекла ее от забот эта десятимильная поездка в соседний городок Монткалм.

Дом доктора Хазелтона одновременно был и его кабинетом; белый и чистенький, в колониальном стиле, он находился на небольшой боковой улочке в нескольких минутах ходьбы от главной магистрали города.

Сам доктор в воображении Мэри всегда представлялся старым; он был седым и в приличном возрасте еще во времена ее детства, когда его приглашали к ней.

В маленькой приемной она узнала голос старшей сестры, с которой договаривалась о визите по телефону. Пока она ждала на скамеечке, внутренняя дверь открылась, и из нее выглянул симпатичный молодой человек с черными глазами и забавным ртом и носом. Он что-то сказал старшей сестре и снова закрыл дверь. Судя по белому халату, это был доктор.

- Кто это? - спросила Мэри. - Человек, который только что заглядывал сюда?

- Как кто? Это доктор Хазелтон.

- Прекрасно, - заметила Мэри. - Интересно, какие это такие витамины принимает он?

- Извините, я вас не поняла.

Конечно, это был сын старого доктора Хазелтона; она поняла это с первой же минуты, как вошла в кабинет. Старый доктор уже не мог из-за возраста практиковать; возможно даже, что он уже умер. Это был его сын и наследник - наследник всех этих термометров, горчичников и, естественно, жалоб на неважное самочувствие. Но он уже внес изменения, связанные с наступлением эпохи новой техники: ярко сверкали стерилизатор, рентгеновская установка и другое оборудование.

Доктор уловил вопросительное выражение ее лица и сказал:

- Уж не ожидали ли вы увидеть здесь моего отца?

- Я думаю... Я... Он не...

- Умер? Нет, что вы, он ушел на покой восемь месяцев назад, а я занял его место. Вам не нужно беспокоиться, так как я более десятка лет вел практику в Бостоне и вот сейчас здесь, после приглашения отца. - Он усмехнулся. - Для начала это, может быть, и не такая уж плохая идея - переехать сюда, в Монткалм.

Мэри чувствовала, что краснеет от стыда. Однако изменение в ее лице произвело немедленный эффект: молодой человек сразу же перешел к делу. Он аккуратно записал фамилию Мэри, возраст, адрес в историю болезни и только после этого спросил, что ее беспокоит в настоящий момент. Она рассказала о своей проблеме, сначала несколько скованно, но затем мало-помалу стала чувствовать себя намного свободней. На нее повлияли спокойные вопросы и очень профессиональная манера поведения. А когда консультация перешла в стадию чисто физического обследования, от ее неуверенности не осталось и следа.

Затем доктор сел за старинный письменный стол, видимо, единственное, что он оставил от эпохи своего отца, и начал говорить ей, что думает о состоянии ее здоровья.

- Я не считаю, что это органика. Конечно, я сделаю более существенные выводы после того, как будет известен анализ крови, но должен сказать вам, что вы в прекрасном состоянии. Можете ли вы назвать себя приверженницей кофе или чая?

- Нет, не могу. - Она подняла немного голову. - Я думаю, что, скорее всего, причина в моих нервах. Это ведь обычное объяснение для данного случая, не так ли?

- Что ж, вполне возможно. Но для этого существуют другие специалисты. Что касается меня, я могу лишь помочь вам улучшить сон. Я выпишу кое-какие лекарства.

- Хорошо.

Она наблюдала, как он выписывал рецепты. Любопытно, но его несколько смешной нос делал профиль более интересным. Его руки были сильными и имели хорошую форму. Их пальцы соприкоснулись, когда он передавал ей бланки.

- Вы будете принимать это каждый вечер за полчаса-час до сна. Как только у вас восстановится нормальный сон, прекращайте прием. И... я бы очень хотел вас увидеть снова.

- Когда?

Он улыбнулся.

- Давайте условимся так. Я сам вам позвоню.

Когда она вышла из кабинета, старшая сестра поприветствовала ее улыбкой, как бы говорящей, что если не состояние здоровья, то хотя бы настроение пациентки заметно улучшилось. Вернувшись домой, она не застала Софи, которая уехала в супермаркет в Монткалм, а дядя Верной сидел в кабинете, поправляя вырезки из газет и старые фотографии в выцветшем альбоме, составлявшем неотъемлемую часть его жизни. Она рассказала дяде о результатах своего визита к доктору.

- Что ж, выглядит достаточно разумно, - подытожил он. - В какое время будет готово лекарство? Я собираюсь съездить в город через час.

В конце дня дядя вернулся с таблетками. Небольшая пластиковая бутылочка содержала примерно дюжину маленьких белых таблеток. Первую таблетку Мэри приняла в одиннадцать часов и через полчаса легла спать, надеясь, что чудо медицины сделает свое дело.

Ее сердце билось, а ноги и руки одеревенели. "Я слишком стараюсь заснуть, - сказала она себе самой. - Я должна расслабиться".

Часом позже она все еще не уснула. Мэри вцепилась в простыню и начала молить Бога, чтобы пришел сон.

Наутро Софи заметила темные круги у нее под глазами.

- Разве вы их не приняли? Таблетки?

- Я приняла, - произнесла оцепенело Мэри. - Просто они не подействовали.

- Эти доктора! Вот если бы вас принял его отец-Дядя Верной выступил еще более критично.

- Моя бедная Мэри. Разве не говорил я тебе, что доктора ничего не знают. Теперь послушай своего дядю Вернона. Перед тем как ложиться спать, прими горячую ванну, чтобы расслабиться.

Мэри приняла ванну вскоре после того, как проглотила одну таблетку. Лежа в воде, она почувствовала, как ее конечности расслабляются, а веки тяжелеют. Наконец-то лекарство подействовало! Она забралась под одеяло, чувствуя тепло своего тела и расслабленность всех мышц. Однако сон не приходил, и только после трех часов утра она наконец уснула со слезами, высыхающими на ее щеках.

На следующий день дядя Верной просто озадачил ее.

- Малышка, теперь послушай меня. Я знаю, что я старый, глупый человек и в голове у меня ничего нет, кроме бесхитростных и сальных песенок и водевильных шуток. Однако появилась одна идея в отношении твоей бессонницы. Ты слушаешь меня?

- Да, я слушаю, - ответила Мэри.

- Вы обе, пожалуй, подумаете, что старик сошел с ума, - начал он. Только я видел это в действии, Мэри. Даже твои причудливые доктора нынче признают, что в этом что-то есть...

- В чем, дядя Верной?

- Не будете смеяться? Гипноз, малышка!

- Гипноз?

- Не смотри на меня так, пожалуйста. Я знаю, о чем ты думаешь! Черная магия и всякая подобная чушь. А все это не так, Мэри. Теперь к этому относятся с уважением. Даже придумали научное название гипнотерапия.

Она улыбнулась.

- Вы это серьезно, дядя?

- Конечно, серьезно. Когда в старые добрые времена я был на эстраде, каждое второе шоу включало в программу гипноз. Бывало, вызовут из зрительного зала группу людей, посадят на сцене на скамейку и заставляют делать такие чудеса...

- Я видела однажды сеанс гипноза на сцене, дядя.

- Но теперь это не просто набор глупостей. Теперь рвут зубы под гипнозом, лечат... Даже женщины рожают детей безо всякой анестезии.

- Да, я слышала об этом.

- Был один такой малый. Я встретился с ним на гастролях по югу; это было... о, я думаю, в 1946 году или около этого. Он был гипнотизером, а неофициально еще и хирургом, врачевателем в труппе, где работал. Так вот он с помощью гипноза помог одному известному акробату избавиться от мучивших его головных болей. Однажды он, помнится, помог вылечить бессонницу.

Мэри наблюдала за ним пристальным взглядом.

- Это была женщина, - продолжал между тем дядя. - Звали ее Анжела, и она была участницей танцевальной пары "Тони и ангел". У этой Анжелы были проблемы с мужем. Тони был вроде Казановы, ты понимаешь, что я имею в виду, и на этой почве у нее и возникла бессонница. Однажды она узнала о том, что сделал гипнотизер для акробата, и попросила его помочь и ей. Тот ответил, что попытается.

- И он это сделал, помог?

- Да, помог, - произнес напыщенно дядя Верной. - Вылечил ее меньше чем за неделю, Мэри.

- А что случилось с Тони? - спросила племянница.

- Тони? - хихикнул дядя Верной. - Тони скрылся с другой молодой девицей, ассистенткой фокусника. Но это уже было что-то такое, чего даже гипнотизер не смог предотвратить.

Он подошел к Мэри и взял ее за руку.

- Мэри, я говорю об этом вполне серьезно. Мне доставляет боль видеть, как ты страдаешь.

- Это очень мило с вашей стороны, дядя Верной. Однако... я не уверена в том, что могу войти в состояние гипноза. Я полагаю, что не каждый может это.

- Большинство людей могут, дорогая. Возможно, что понадобится всего лишь два-три визита, и твоя проблема будет решена. Ты позволишь мне заняться этим, малышка?

- Хорошо, - ответила Мэри. - Это ведь не причинит мне боли, не правда ли?

Все оставшееся время Мэри думала о совете дяди Вернона с чувством, что у нее появилось хоть какое-то развлечение. Часов в шесть зазвонил телефон.

- Это Барт Хазелтон, - произнес голос в трубке. - Я хотел бы назначить встречу на этой неделе. Вы свободны сегодня? Она засмеялась и спросила:

- Это что, неофициальный звонок?

- Да, я бы заехал за вами в семь. На Марлейбоун-роуд есть одно местечко под названием "У Антона". Я там предписал для нас бифштексы.

- Ну, вы ведь доктор, - ответила Мэри.

Мясо оказалось очень удачным. Мэри набросилась на него с поразительным аппетитом. Барт выжидал и, после того как было закончено с главным блюдом, спросил о другом рецепте, выписанном им ранее, который, к сожалению, не помог.

- Конечно, снотворные таблетки не всегда действуют, - заметил он, так как это зависит от крепости и сопротивления организма. Тем не менее я не могу понять, в чем дело.

- Может быть, я всего-навсего неврастеник, - произнесла Мэри. Возможно, мне нужно посоветоваться со специалистом или последовать совету моего дяди Вернона.

- Какому?

- Вероятно, вы подумаете, что все это настоящая чепуха, но он говорил об этом с таким энтузиазмом! - Мэри выпила глоток воды. - Он предложил мне посетить гипнотизера.

Казалось, что какое-то время Барт не реагировал на сказанное. А затем произнес медленно:

- Что ж, я слышал и не такие идеи. Что касается гипнотерапии, она все больше и больше признается как полезный метод лечения заболеваний. Если говорить откровенно, я сам занимался когда-то этим.

-Вы?

- В колледже. Одно время я думал специализироваться в психиатрии и считал, что в этом смысле было бы полезным овладеть техникой гипноза. И я достиг в этом деле неплохих результатов.

- Вы полагаете, что гипноз может мне помочь, да?

- Я бы сказал, что это вполне возможно. - Он ухмыльнулся. - Только не просите меня быть вашим Свенгали(1), леди. Если бы я ввел вас в состояние гипноза, я не был бы уверен, что отдаю отчет в своих действиях.

- Но вы же не можете загипнотизировать человека и заставить его делать то, чего он не хочет, не так ли?

- Это очень опасное предположение, - сказал Барт. - Конечно, если гипнотизер дает вам команду выполнить действия, аморальные по своему содержанию и целям или противоречащие религиозной этике, вы не подчинитесь ей. Но есть много путей обойти это.

- Каких путей?

- Видите ли, возможно, это неудачный пример, но, предположим, я предлагаю вам заряженное ружье и говорю, чтобы вы застрелили эту кошку. - Он кивнул в сторону пестрой кошки, развалившейся рядом с камином. - Вы полагаете, что вы бы последовали этому приказу?

- Конечно, нет.

- Нет, не последовали бы. Но если бы я вам внушил, что это не кошка, а смертельно опасная змея... В этом случае, Мэри, вы бы, скорее всего, разрядили это ружье мгновенно.

- Если вы пытаетесь испугать меня, я должна признать, что вы добиваетесь успеха.

- Я не желаю этого делать. Просто я хочу сказать, что гипнотерапия неплохая вещь, но предупреждаю вас, чтобы вы были осторожны при выборе гипнотизера.

После обеда они решили прокатиться на машине. К удивлению, Барт хорошо ориентировался в этой местности. Они поехали по дороге, которая заканчивалась небольшим живописным озером, таким поразительным по красоте, что захватывало дух.

- Вы уже бывали здесь? - с оттенком некоторой ревности спросила Мэри.

- Один или два раза.

- Я даже не собираюсь спрашивать вас с кем. В течение нескольких минут они молча наслаждались сказочным видом, а затем Мэри проговорила:

- Барт, считаете ли вы, что со мной происходит что-то странное? Я имею в виду психологически?

- Я не знаю, - ответил серьезно Барт. - Я думаю, что-то беспокоит вас, Мэри, но я не знаю что. Если бы я попытался просто угадать, я бы определил это как чувство вины.

- Вины? Но это смешно. За что я должна была бы испытывать вину?

- Я не могу вам этого сказать.

- Я думаю, что, возможно, это смерть отца сказывается на мне таким вот образом. Мне его сейчас сильно не хватает, и я очень скучаю без него.

- Вы думаете, что именно в этом причина?

- Да, - резко сказала она. - Да, я скучаю. Я его так сильно любила! Я несколько лет ухаживала и заботилась о нем.

- Конечно, вы его любили, и это вполне естественно. Но человек может одновременно любить и ненавидеть, Мэри. Кому-то, может, не нравится, что другие требуют его любовь.

- Это всего-навсего лишь дешевая философия.

- Я вовсе не говорил, что она дорогая. Рассуждая в этом ключе и дальше, вполне вероятно предположить, что кто-то может даже почувствовать своего рода облегчение в результате смерти близкого человека. И вот тогда может возникнуть чувство собственной вины.

Она уставилась на него с выражением нескрываемого ужаса.

- Не хотите ли вы сказать, что я испытала удовольствие от смерти моего отца? Он коснулся ее руки,

- Речь идет не о вас, Мэри. Я еще слишком мало с вами знаком, чтобы делать определенные выводы, хотя и пытаюсь кое-что объяснить. Давайте оставим эту тему, а?

- Да, - ответила она холодно. - Давайте прекратим. И, если вы не возражаете, я бы желала теперь же отправиться домой.

Он хотел было уговорить ее остаться, но она уже не слушала его. Возле ее дома Барт почти тотчас же откланялся, и эта краткость и холодность прощания утвердили в нем ощущение того, что, скорее всего, это была их последняя встреча.

Мэри поднималась по лестнице к себе в спальню, когда из гостиной ее окликнул дядя Верной.

- Прекрасно провела время, дорогая?

Она боялась посмотреть ему в глаза, поскольку солгала:

- Да, дядя, все было хорошо.

- Этот твой доктор кажется вполне симпатичным человеком. Интересно знать, говорила ли ты ему о нашем утреннем разговоре? Вспоминаешь?

- А, о гипнозе? Да, рассказала. Он считает, что это неплохая идея.

- Да? - просиял дядя Верной. - Что ж, прекрасно, Мэри. Я очень доволен этим. Возможно, я немного опережаю события, но я позвонил коекому из своих знакомых, чтобы посоветоваться. И мне кажется, что я уже нашел нужного человека.

- Да?

- Его зовут доктор Герберт Дадли; у него офис в Бостоне. Это один из лучших специалистов в области гипнотерапии. - Он подошел к ней и взял ее руки. - Ради Бога, Мэри, не обижайся на своего старого дядю Вернона. Но я уже связался с ним.

- И что он сказал?

- Что ж, все вполне приемлемо. Я ему рассказал о твоей проблеме: бессонница и все такое. Его ответ был очень ободряющим. Он уверен, что сможет тебе помочь. Ты посетишь его, малышка, ради меня?

Она взглянула в его любящие и умоляющие глаза.

- Хорошо, дядя Верной, - ответила Мэри. - Конечно же я повидаю его.

По указанному адресу на Комменвелс-авеню находился жилой дом. Никаких характерных указателей о нахождении медицинского кабинета поблизости не было. За исключением небольшой пластинки, расположенной непосредственно на двери прямо над звонком: "ГЕРБЕРТ Л. ДАДЛИ, доктор медицины". Она нажала маленькую белую кнопку, и мягкий перезвон колокольчиков пригласил доктора к входной двери.

Первое, что поразило Мэри, были его глаза. Так или иначе, но она ожидала увидеть черные, вынуждающие подчиняться глаза. Однако глаза доктора Дадли были мягкие, карие, их свет приглушали расположенные над ними лохматые седые брови. Он был стар, с сутулой спиной и имел вид утомленного человека. Вместе с тем его голос на удивление сохранил свою силу и звонкость.

- Мисс Сомерсет? - спросил он. - Входите, входите, моя дорогая.

Она с некоторой нерешительностью вошла в квартиру. Да, это действительно была жилая квартира. Ничего из обычных атрибутов медицины: кабинета, стеклянного шкафа, инструментов. Доктор Дадли, видимо, проводил свои сеансы, сидя за столом. Громадных размеров кожаное кресло, стоявшее перед столом, явно было предназначено для пациентов.

Она села, повинуясь его жесту, и в течение нескольких минут они говорили. Он задавал самые обычные вопросы, а она механически отвечала. Только руки ее нервно перебирали полу юбки на коленях.

- Пожалуйста, расслабьтесь, моя дорогая, - произнес он успокаивающе. - Вы поймете, что это совсем не трудно. Как только позволите себе подчиниться гипнотическому внушению, вы сразу почувствуете приятное ощущение. Самое главное, что необходимо усвоить, - это полностью довериться мне.

Он подошел к окну, находившемуся за его столом, и опустил шторы. Затем включил маленькую настольную лампу и приблизился к краю стола прямо напротив нее.

- Вот так, - сказал он, - откиньтесь немного назад в кресле и расслабьтесь. Это кресло очень удобно, не так ли? Вы знаете, некоторые из моих пациентов настолько хорошо подготовлены к сеансу, что впадают в транс в тот самый момент, как только усаживаются в это кресло. Мы попробуем использовать метод очаровывания, - сказал доктор Дадли, внося какой-то предмет в полосу света, излучаемого настольной лампой.

Это было маленькое колесико, смонтированное на оси и состоящее из мельчайших зеркал. Электрический шнур, тянущийся от основания, говорил о том, что колесо может вращаться от тока. Когда он щелкнул выключателем, колесо начало крутиться, отражая в зеркальцах мерцающий свет лампы.

- Как вы видите сами, - вновь заговорил доктор, - здесь используется эффект зачаровывания. Ваши глаза приковываются к этому устройству, вы хотите беспрестанно наблюдать эти вращающиеся зеркальца. Наблюдайте за ними, мисс Сомерсет. Просто наблюдайте и освободите ваш мозг от всего постороннего. Если вы ощущаете легкое навевание дремоты, это прекрасно...

Она почувствовала, как его руки гладят ее кисти, и доктор Дадли, как будто бы из другой комнаты, спросил, может ли она оторвать от подлокотника правую руку и подержать ее поднятой некоторое время, несмотря на то что ее рука стала тяжелой как свинец. Она отрицательно покачала головой, и он, кажется, был доволен этим ответом. Затем он спросил:

- Как вы себя чувствуете? Мэри ответила:

- Очень хорошо, - и взглянула на его доброе лицо, удивляясь тому, что на него падал дневной свет. Потом она перевела взгляд на окно и увидела, что шторы были подняты, а маленькое зеркальное колесико неподвижно.

Доктор Дадли смотрел на нее с улыбкой, вызванной ее смущением.

- Да, мисс Сомерсет, вы побывали в состоянии гипноза. Вы оказались на редкость контактной особой, поэтому я уверен, что у нас все хорошо получится.

- Но я, однако, ничего не помню.

- Я просто дал вам команду не помнить ничего, что случилось во время сеанса гипноза. И полагаю, что на сегодня это самый подходящий метод терапии для вас. Рассчитываю на положительный результат уже этим вечером.

- Вы имеете в виду мою бессонницу?

- Увидим, - сказал неопределенно доктор Дадли. - Во всяком случае, я хотел бы снова увидеть вас в это же время в четверг.

- Да, да, конечно.

Она поднялась и протянула ему руку.

- Большое спасибо, доктор. И я должна признать, что это в самом деле не так уж плохо.

Он засмеялся и проводил ее до самой двери.

Мэри была в приподнятом настроении, когда входила в свой дом. Но как только она увидела Софи, это настроение мгновенно исчезло.

- Так это действительно правда? - произнесла экономка сквозь сжатые от неудовольствия губы. - Вы ходили к этому шарлатану, не так ли?

- Пожалуйста, Софи. Я не хотела бы обсуждать этот вопрос.

- Гипнотизер! Я полагаю, что в качестве следующего доктора вы выберете ведьму.

- Дядя Верной дома?

- Нет, он умотал со своими дружками. В ваше отсутствие он позволяет себе вспоминать старые добрые времена. Кстати, он прихватил ваш фотоаппарат, самый хороший.

- Мой аппарат?

- Да. Ваш дядя в одно мгновение превратился в фотолюбителя. Он взял камеру и машину и стал объезжать округу, везде делая снимки.

- Я не вижу ничего плохого в этом, Софи.

- Может быть. Сначала я не хотела давать ему аппарат, но, поскольку он настаивал, я уступила. Я не могу понять этого вашего дядю, Мэри.

- Хорошо, я пойду переоденусь, - сказала Мэри и поднялась наверх.

В этот вечер она подошла к постели с чувством осторожности, боясь обмануться в силе гипноза. Она забралась под простыню и подумала, сохранилось ли в ее подсознании гипнотическое внушение, которое в конечном счете принесло бы ей желанный сон.

Она выключила свет. Странным ей показалась необычная продолжительность момента, в течение которого тускнела нить накала. Когда это произошло, наступила такая кромешная темнота, что ей не было никакой необходимости опускать веки. Но они были настолько тяжелые, что закрылись сами по себе, и Мэри Сомерсет заснула.

Когда она спустилась к завтраку, дядя Верной сидел на веранде с чашкой кофе и свежим номером газеты в руках. Она подошла прямо к нему и поцеловала его лоб. Он глядел на нее благодарным взглядом.

- О моя малышка, - сказал он мягко. - Это сработало, не так ли? Это действительно сработало!

Софи восприняла добрую новость с меньшим удовольствием, но старалась не показывать этого. Она была счастлива, что Мэри обрела вновь сон, но одновременно понимала, что потеряла в доме важную стратегическую позицию.

В три часа дня позвонил Барт Хазелтон. "Хэлло", произнесенное Мэри, отдавало холодом.

- Не пугайтесь, - сказал Барт, - это чисто профессиональный разговор. Как вы себя чувствуете?

- Спасибо, очень хорошо.

- Бессонница?

- Я же сказала, что чувствую себя замечательно. Кстати, прошедшую ночь я спала хорошо без приема таблеток.

- Да, отлично. Слушайте, Мэри, я хотел бы снова увидеть вас, я имею в виду у себя в офисе. Ничего серьезного, просто нужно сделать контрольный анализ крови.

- Зачем? Вы обнаружили что-то ненормальное?

- Давайте назовем это просто отклонением от обычного. Анализ показал, что в вашей крови содержится избыточное количество мочевой кислоты.

- Что это такое - мочевая кислота?

- Ну, в некотором смысле это индикатор превышения нормы кофеина в организме. И это может быть причиной вашей проблемы.

- Я не считаю больше, что у меня существуют какие-то проблемы, произнесла, несколько раздражаясь, Мэри. - Я снова сплю.

- Хорошо, тем не менее повторный контроль вам бы не повредил.

- Я подумаю, - ответила Мэри.

Когда она положила трубку, ее охватило желание поговорить с кем-то, и она пошла искать дядю Вернона. Она нашла его в кабинете; ряд глянцевых фотографий был разложен на письменном столе, словно карты в пасьянсе. Он взглянул на нее несколько растерянно и даже с испугом и стал быстро собирать фотографии в стопку.

- Софи сказала мне, что вы делали снимки, - произнесла Мэри. - Я даже не знала, что вы увлекаетесь фотографией.

- Конечно, я не мастер, - хихикнул дядя. - Некоторые из снимков откровенно бездарны. Просто мои друзья интересуются местом, где я расположился, и вот я решил послать им фото.

- Можно посмотреть?

Он немного помедлил, но затем вручил ей всю стопку.

- Ничего особенного, всего лишь несколько кадров.

Мэри мельком просмотрела их. Большинство составляли снимки, сделанные из окна машины, поэтому на них были запечатлены главным образом строения, расположенные по обеим сторонам дороги. Несколько фотографий представляли отдельные части дороги Марлейбоун-роуд между Марлейбоуном и Монткалмом. В частности, то место, где шоссе делает резкий поворот. Мэри не любила этот участок, поскольку сразу же за дорожным ограждением, служащим для безопасности движения, находился глубокий обрыв, почти пропасть. За сотню ярдов до поворота через все шоссе был перекинут большой указатель с надписью: "ДО МАР-ЛЕЙБОУНА 3 МИЛИ".

- Для чего вам все это понадобилось, дядя? - улыбнулась Мэри. Снимок дорожного знака?

- А, этот? - рассмеялся дядя Верной. - Я хочу послать его своим друзьям в Англию. Думаю, для них это будет настоящим ударом видеть, как янки пишут слово "Марлейбоун". - Он взял у нее фотографии и сказал: - Послушай, Мэри, я надеюсь, что ты будешь продолжать сеансы с доктором Дадли. Видишь ли, одна ночь с нормальным сном еще не означает полного выздоровления.

- Конечно, я навещу его снова. Мы назначили встречу на то же время в четверг.

- Я очень доволен, - произнес дядя Верной.

В этот вечер Мэри заснула так же хорошо, но следующую ночь спала хуже, поэтому в четверг она с нетерпением ждала момента, чтобы увидеть доктора Дадли и получить дополнительную порцию гипнотического внушения. Почти сразу же, как он опустил шторы, она почувствовала приятное ощущение дремоты. Едва стало набирать обороты зеркальное колесико, она уже полностью подчинилась его доброму, убедительному голосу. Вечером дома она уснула, как только ее голова коснулась подушки, спала без всяких сновидений, а когда встала, было солнечное, многообещающее утро. В третье посещение Мэри почувствовала нечто странное, состоявшее в том, что теперь она сама стала более раскованной и более спокойной, чем доктор.

- Доктор, ваш метод действительно делает чудеса, - сообщила она ему. - Я спала хорошо каждую ночь с момента нашего последнего сеанса.

- Это прекрасно, моя дорогая. Я очень доволен.

- Как вы думаете, сколько сеансов еще понадобится?

- Совсем немного, - рассеянно произнес доктор Дадли. - Возможно... возможно даже, что следующий сеанс будет последним.

- Вы так помогли мне, доктор, я вам очень благодарна.

- Да, да, - сказал доктор. - Как насчет следующей пятницы?

Все предыдущие визиты, прощаясь с доктором, она подавала ему руку, но на этот раз он почему-то не протянул свою. Стоял позади стола и слегка улыбался, наблюдая, как она покидала его офис.

Когда дверь за Мэри закрылась, улыбка сразу исчезла с лица доктора Дадли. Он вздохнул и сел за стол. Затем открыл верхний выдвижной ящик стола и вынул из него конверт с наклеенными марками. Дрожащими руками он вытянул из конверта глянцевую фотографию. Это был снимок места, где шоссе делало резкий поворот, а за железной предохранительной оградой сразу же начинался глубокий и крутой обрыв. Перед поворотом находился большой дорожный указатель: "ДО МАРЛЕЙБОУНА 3 МИЛИ".

Мэри сознавала, что тучи войны между дядей Верноном и Софи скапливались со дня его приезда. Однако она надеялась, что ее собственный нейтралитет предупредит открытый конфликт. Но теперь война закончилась, и закончилась она сдачей позиций. Единственное, что Софи могла спасти от поражения, была ее гордость. Именно по этой причине она оказалась твердой и неприступной, несмотря на слезы и просьбы со стороны Мэри.

- Простите меня, Мэри, - произнесла Софи, делая вид, что все ее внимание занято упаковкой вещей. - Ваш дядя и я просто не можем жить в одном доме.

- Я поговорю с дядей, - сказала Мэри. - Я скажу ему о твоих чувствах. Думаю, что мы сможем решить этот вопрос.

- Я никогда не смогу довериться этому человеку, Мэри. Никогда, даже если он и обернется вдруг самым лучшим добряком. Это вас он заставил думать о себе как о порядочном человеке, которым на самом деле не является.

- Ты думаешь, я не знаю, кто он в действительности? - Она подошла вплотную к экономке. - Я не такая глупая, Софи. Я знаю правду. Я знаю, что он всего лишь хитрый, старый человек, который не смог устроить свою жизнь, но это ничего не значит, во всяком случае, для меня.

- Он полон фальши, - с горечью отрезала Софи. - Ничтожный вымогатель. Все эти истории, которые он вам рассказывал...

- Хорошо. Все они являются выдумкой, иллюзией. Но дядя Верной нуждается в иллюзии прежде всего по отношению к самому себе, Софи. Может быть, мы все нуждаемся в этом.

Взгляд Софи был одновременно любящим и сожалеющим.

- Да, - произнесла она с печалью в голосе, - мы все нуждаемся в иллюзиях, как я полагаю. Только я отгоняю их от себя, Мэри. Вот почему я должна покинуть этот дом.

Дядя Верной был в гостиной, когда Софи спустилась сверху со своим чемоданом. Она высоко держала голову, не желая показаться удрученной своим поражением.

Следующий день был пятница. У Мэри даже не нашлось времени поразмыслить над отъездом Софи; ей самой предстояло длительное путешествие в Бостон, в офис доктора Герберта Дадли, чтобы в последний раз подвергнуться сеансу гипноза. Она хорошо провела ночь, но вместе с тем была обеспокоена сновидением, в котором видела себя бегущей кудато в кромешной темноте.

- Направляешься за покупками? - спросил дядя Верной.

- Да, приходится, - ответила Мэри, глядя на него с другой стороны стола, за которым они завтракали. - Пока агентство предложит кого-то, мне придется самой вести хозяйство.

- Хочешь, чтобы я поехал с тобой, малышка?

- Нет, спасибо, дядя, я управлюсь сама. Я поеду в Монткалм, в супермаркет. Постараюсь быстро вернуться, чтобы приготовить обед.

Когда Мэри отъезжала от дома, она увидела в окне гостиной дядю Вернона, внимательно наблюдавшего за ней.

Был чудесный, теплый летний день. Голубое, безоблачное небо навеяло на нее потерянное чувство удовлетворенности. Она вспомнила о Софи. Мэри не могла себе представить, что та покинула ее безвозвратно. Она считала, что в конечном счете все устроится и Софи возвратится в ее дом.

Супермаркет в Монткалме был ярким и веселым заведением, и она получала большое удовольствие от его посещения. Управляя коляской, Мэри обошла все ряды, импульсивно бросая в нее одну покупку за другой, совершенно забыв о подготовленном заранее списке. В отделе деликатесов она потянулась к корзинке с персиками и внезапно почувствовала легкий удар по руке. Это был Барт Хазелтон, и она вдруг вспыхнула румянцем, когда увидела его улыбающееся лицо.

- Ой-ой, - сказал он. - Я бы вам не рекомендовал этого. Вы можете съесть их и тем самым нарушить ваш установившийся сон.

- Доктор, официальное рабочее время кончилось, и советы ваши излишни, ведь сегодня уже наступает уик-энд.

- Многие доктора очень часто работают даже по субботам. Она повернула коляску в сторону от него.

- Эй, как насчет перемирия? - настаивал он. - Вы ведь не можете обижаться на меня; мой грех - всего лишь пара глупых замечаний.

- Я не обижаюсь, я просто сильно занята. Он сопровождал ее до самой кассы. Покупки, которые он сделал, включали лишь хлеб и банку арахисового напитка.

- Ленч, - сказал он. - Это моя порция по субботам. Она улыбнулась:

- Вы разбиваете мое сердце. Мне просто жаль вас.

- Конечно, я в любой момент могу пойти в ресторан. Теперь, если вы согласитесь присоединиться ко мне, мы могли бы восстановить наш прерванный роман.

Кассирша слушала эти слова с неподдельным интересом и не скрывала этого. Барт отвел Мэри в сторону.

- Я действительно имею такое намерение, - сказал он серьезно. - Я хочу видеть вас снова, Мэри.

- Но мне нужно вернуться домой, Барт. Я должна позаботиться об обеде для дяди Вернона. Софи вчера ушла от меня... - Она встретилась с его взглядом. - Слушайте, почему бы вам не поехать со мной? Я могу сделать обед на трех человек.

- У вас постоялец? - Он усмехнулся.

Если прекрасный день можно превратить в еще более прекрасный, именно это и имело место. Настроение Мэри было беззаботным и веселым, когда они ехали в направлении Марлейбоуна.

- Я не могу поверить в то, что она действительно решила уйти, возобновила Мэри тему о Софи. - Я знаю, что она не может отсутствовать бесконечно.

- Речь идет о собственной гордости, как я могу догадываться. Однако имя Софи у меня ассоциируется с мягкостью, доброжелательностью, поэтому я уверен, что она в конце концов вернется и будет все хорошо.

- Я надеюсь на это, - сказала Мэри, почувствовав вдруг веру в то, что с этого момента дела у нее пойдут намного лучше.

Машина приближалась к месту резкого поворота на Марлейбоун-роуд, которое всегда вызывало у Мэри непонятный испуг, поэтому ее нога автоматически коснулась педали тормоза еще до того, как она увидела дорожный знак, требующий от водителей повышенного внимания. Еще через несколько мгновений впереди появился другой знак: "ДО МАРЛЕЙБОУНА 3 МИЛИ".

- Я ненавижу этот поворот, - произнесла Мэри. - Этот отвесный обрыв на другой стороне дороги; они действительно что-то должны сделать, чтобы обезопасить этот участок шоссе.

- Просто-напросто снизить скорость, - сказал Барт.

Она сбросила газ, и машина пошла медленнее. Неясные очертания знака быстро увеличивались в размере и становились более отчетливо различимыми.

Мэри вдруг начала ощущать странную обеспокоенность, а ее руки мгновенно стали влажными.

- Кто-то стоит на шоссе, - прошептала она невнятно.

- Что?

- Перед самым указателем...

Машинально ее нога вместо тормоза надавила на педаль акселератора, и машина резко набрала скорость.

- Эй, потише, потише, - предупредил Барт.

Теперь она видела его совсем отчетливо. Он медленно передвигался к середине шоссе, совершенно игнорируя мчащиеся на него машины. На нем было серое твидовое пальто и шляпа, а из-под пальто выступали несуразно короткие ноги в пижамных брюках; солнечный свет превратил стекла его очков в два ярко светящихся пятна. Руки были подняты до уровня головы, словно он делал ей знак остановиться. Затем она увидела его лицо, и оно было настолько ужасным, что она не могла удержать взгляд; ее руки бросили руль, и она закрыла ими глаза, закричав от страха так сильно, что, казалось, ее крик забил шум работавшего на максимальных оборотах двигателя и пронзительный визг колес, которые, не слушаясь руля, безумно скользили по шоссе, крутили машину в разные стороны и несли ее к самому обрыву, обозначавшему начало зоны небытия...

Мэри все еще продолжала рыдать в истерике, Барт поддерживал ее голову, прижавшись своей щекой к ее щеке.

- Боже мой, - произнесла Мэри. - Ведь я могла убить нас обоих...

- Теперь все в порядке, все неприятности позади. Это было довольно острое ощущение, Мэри. Что это такое вы увидели на шоссе?

- Человек! Разве вы не заметили его? Барт покачал головой.

- Он вышел на проезжую часть, Барт. Прямо перед указателем. Он был в пальто, и, я знаю, это покажется глупым, под пальто была пижама. Мы почти наехали на него.

- Мэри, на шоссе никого не было. Она пристально смотрела на Барта.

- Но я видела его, - прошептала Мэри. - Я видела его совершенно отчетливо!

- О'кей, итак, вы что-то увидели. Но вы же не попытались объехать его, Мэри. Вы просто бросили руль.

- Его лицо, - простонала она. - Я едва могла смотреть на него, Барт. Я должна была спрятать свои глаза, должна!

- А что особенного в этом лице?

- Я даже не знаю. На нем были очки, и я не могла видеть глаз. Кроме того, на стеклах играли солнечные зайчики...

- Мэри, вы должны верить мне. На дороге не было никакого человека. Это галлюцинация.

- О нет. Вы думаете, что я сошла с ума, Барт?

- Конечно, нет. Просто каждый из нас в то или иное время может заметить что-то страшное. Поскольку сегодня очень яркое солнце, возможно, это была всего лишь тень от чего-то.

- Это была не тень, - дрожащим голосом промолвила Мэри. - Я видела его, Барт, действительно видела. Барт взялся за ручку дверцы.

- Хорошо. Давайте поменяемся местами.

-Что?

- Теперь я поведу машину. Только я не хочу ехать к вашему дому, Мэри. Пока. Я поверну машину, и мы снова проедем весь путь.

- Зачем?

- Мы еще раз минем этот крутой поворот, - ответил Барт. - Я хочу, чтобы вы посмотрели на то место опять и убедились, что там никого нет. Возможно, что этот эксперимент ничего не докажет, но я хочу тем не менее попытаться.

- Мы действительно должны это сделать?

- Да, должны.

Они молча поехали в сторону Монткалма. Около мили на юг от указателя Барт съехал на боковую дорогу и развернулся в обратном направлении. Примерно через три-четыре минуты они были на расстоянии, когда отчетливо различались буквы на указателе. Мэри прочитала про себя: "ДО МАРЛЕЙБОУНА 3 МИЛИ".

В этот момент человек, одетый в твидовое пальто, вышел прямо на полосу их движения; панталоны его пижамы немного колыхались от слабого ветра, а стекла очков отражали солнечный свет. Однако Барт не затормозил машину даже в тот момент, когда фигура взмахнула руками. И даже когда его мертвенно-бледное лицо возникло перед лобовым стеклом с таким выражением, что Мэри стремительно закрыла лицо руками и в ужасе закричала.

Она почувствовала, что кто-то качает ее в мягкой колыбели и что-то теплое касалось ее спины.

- Ну-ну, все хорошо, - услышала она голос Барта. - Проглотите, пожалуйста, это.

Она взяла таблетку и положила на язык. Затем она проглотила ее с водой, предложенной Бартом. Глотки были настолько судорожными и частыми, что она закашлялась.

Мэри поняла, что сидит на диванчике в кабинете доктора Хазелтона, а тепло возле ее шеи и спины исходит от поддерживающей ее руки Барта.

- Я потеряла сознание? - прошептала Мэри.

- Это была, конечно, глупая идея - этот эксперимент, - сказал Барт. - Но я должен был выяснить, Мэри.

- Выяснить что? Что я сошла с ума? Вы не видели ничего такого на дороге и на этот раз, не так ли?

- Нет, не видел.

- А я видела. Я видела его опять, Барт, этого же самого человека. Твидовое пальто, шляпа, пижама и... устрашающее лицо.

- А что было, собственно говоря, устрашающего в нем?

- Я не знаю.

- Ну и ну, - сказал он, слабо улыбаясь. - Когда у вас галлюцинации, вы становитесь еще красивее.

Он встал, прошелся по комнате и, не глядя на нее, произнес серьезно:

- Послушайте, Мэри. Необходимо откровенно обсудить это ваше состояние. Мы однажды говорили о возможности проконсультироваться с другого рода специалистами...

- Я была у специалиста этого рода, Барт.

- Что? - спросил он.

- Я... я не хотела вам раньше говорить об этом. Я посещала несколько раз одного человека в Бостоне, доктора Дадли. Он специалист в области гипнотерапии.

Барт медленно приблизился к ней.

- Вы подвергались сеансам гипноза?

- Да.

- Это помогло? Он вводил вас в транс?

- Да, очень легко. Я сразу же стала спать лучше. - Она замолчала ненадолго. - Думаете, что между этими фактами есть какая-то связь? Вы же мне сами однажды сказали, что гипноз может делать чудеса.

- Нет, - сказал он решительно. - Ничего, что напоминало бы случившееся. Как вы назвали его?

- Доктор Герберт Дадли. Он был бесподобен, Барт, правда.

- Какой его адрес?

Мэри сообщила ему, обеспокоенная выражением его лица.

- Что вы думаете?

- Я ничего не думаю. Я не такой большой специалист в этом вопросе, но я никогда не слышал, чтобы была подобного рода реакция на гипноз. Советую вам на время позабыть обо всем этом и успокоиться. Я скоро вернусь.

Он вышел, а Мэри откинулась назад и закрыла глаза. Мгновение спустя Барт стоял, склонившись над ней, и звал ее по имени. Только это было вовсе не мгновение; судя по изменению света за окном, она поняла, что времени прошло много. А по интонации его голоса и его внешнего вида она догадалась, что Барт узнал какие-то важные новости.

- Что случилось? - спросила, садясь, она.

- Я проверял этого вашего терапевта, Мэри. Просмотрел все справочники, но его не существует.

- Не может этого быть. Я же была в его офисе.

- Я позвонил в офис, но никто не отвечал. Тогда я позвонил управляющему здания. Он слышал имя Дадли, это действительно так. Но Дадли снял обычное жилое помещение с мебелью всего на неделю. Он въехал примерно третьего июля, что совпадает с началом вашего "лечения". Вчера вечером он освободил помещение, Мэри.

- Что это значит, Барт?

- Это значит, что он жулик и шарлатан...

- Но это неправда! Человек помог мне.

- Возможно, что он и помог вам гипнозом, но от этого он не стал доктором. Не каждый гипнотизер имеет сертификат врача.

- Я уверена, что дядя Верной не предполагал... Барт подошел к окну.

- Этого Дадли рекомендовал ваш дядя, не правда ли?

- Да. - Она поднялась и приблизилась к Барту так, чтобы видеть его лицо. - Скажите, что вы скрываете от меня? Пожалуйста.

- Хорошо. Я скажу. На шоссе произошло нечто невероятное, Мэри. Возможно, то, что могло стоить вам жизни. Она прильнула к нему.

- Вам внушили увидеть то, что вы в конечном счете и видели, продолжил Барт. - Это не была обычная галлюцинация. Что-то заставило вас увидеть эту фигуру на шоссе именно в этом месте, с тем чтобы вы, не желая иметь перед собой это отвратительное лицо, закрыли руками глаза. Такой вид галлюцинированной реакции встречается очень редко, Мэри, но он возможен.

- Вы имеете в виду, что он приказал мне увидеть это? Доктор Дадли?

- Да, - решительно ответил Барт. - Можно сказать, что в вас ввели послегипнотическое внушение. Очень вероятно, что если вы снова приблизитесь к этому дорожному знаку, опять увидите эту фигуру.

- Но почему? - запричитала она. - Я не знаю этого человека!

- Правильно, вы не знаете. Но он знает вас, Мэри. Или что-то, связанное с вами. Что-то, из чего следует выгодность вашей смерти.

- Моей смерти?

- Мэри, это была самая настоящая попытка вашего убийства. Вы должны понять это. Вас просто бы нашли на дне обрыва, и никто бы не мог предположить ничего другого, кроме обычного дорожного происшествия.

- Нет, - сказала она, покачивая головой. - То, что вы говорите, Барт, не соответствует действительности. Этого просто не может быть.

- Нет, это так. И мне тяжело говорить вам об этом. Даже одна мысль заставляет закипать мою кровь. Свою собственную племянницу...

- Нет, только не дядя Верной, Барт! Если бы вы знали его...

- Он устроил вам настоящий маскарад, Мэри. Это его профессия. Он появился здесь, в Марлейбоуне, с единственной целью - заполучить деньги вашего отца. Но он встретил вас на своем пути...

- Вы ошибаетесь! - вскрикнула она, отступая от него.

- Разве вы не видите, как он все это задумал? Даже эта ваша бессонница выглядит неестественной. Скорее всего, он добавлял кофеин в вашу пищу, чтобы вы почувствовали необходимость показаться врачам.

Он взял ее руку.

- Позвольте мне уйти, - произнесла Мэри. - Пожалуйста, Барт.

- Он устроил весь этот спектакль с фальшивым гипнотерапевтом, который, вероятнее всего, был эстрадным иллюзионистом. Он рассказал ему об опасном повороте дороги, то есть подготовил условия для этого происшествия.

При этих словах в голове Мэри внезапно всплыли фотографии, снятые дядей Верноном для безымянных друзей, но она тотчас же отогнала прочь эту мысль.

- Я хочу его видеть, - сказала Мэри. - Я хочу поговорить с дядей Верноном.

- Я не разрешу вам покинуть мой дом, во всяком случае, не в вашем теперешнем состоянии. В вашем мозгу до сих пор сидит это внушение. Оно подобно настоящей бомбе, которую вы постоянно носите в себе. От него надо избавиться.

- Каким образом? - с безнадежностью спросила Мэри. - Как мы можем это сделать?

- Вы должны полностью доверить вашу судьбу мне. Я сам попробую загипнотизировать вас, Мэри. Я хочу изгнать из вас этого проклятого дьявола. Вы меня понимаете?

Поскольку он продолжал держать ее руки, Мэри начала понемногу успокаиваться.

- Хорошо, - ответила она, - давайте попробуем.

- Вы должны верить мне, Мэри.

- Я верю вам, Барт.

Мэри вернулась к дивану, а Барт опустил шторы.

- А сейчас просто расслабьтесь, - попросил он. - Дадли уже убедился, что вы хорошая пациентка, поэтому просто откиньтесь назад и ни о чем не думайте.

Она начала глубоко дышать.

- Хорошо, очень хорошо. Прислушайтесь к шуму вашего собственного дыхания. Вы не слышите никаких других звуков, только мой голос и свое равномерное дыхание. Ваши веки наливаются тяжестью по мере того, как я говорю...

Глаза ее закрылись.

Он еще некоторое время говорил с ней, вводя ее все глубже и глубже в состояние транса.

- Вы будете помнить все, что случится теперь, Мэри, - сказал он. Когда вы проснетесь, вам будет гораздо легче смириться с реальными фактами и признать правду того, что с вами в действительности произошло.

Он наклонился ближе к ней и продолжал:

- Мэри, кто такой доктор Дадли?

- Гипнотизер.

- Можете вы припомнить, что произошло в его офисе?

- Нет, я не помню.

- Он говорил с вами о дорожном знаке, не так ли? Он сказал вам, что вы увидите человека, находясь перед этим знаком?

- Да, - прошептала Мэри. - Человека.

- Человек напугает вас, напугает до такой степени, что вы не сможете смотреть на его лицо. Для этого вы должны будете закрыть глаза руками. Говорил он вам об этом, Мэри?

- Да.

Барт взглянул на ее лицо, уже более спокойное в своей покорности, но еще сомневающееся и озадаченное.

- Мэри, кто был этот человек? Кого вы видели на дороге? Что вас так сильно испугало?

- Нет, - простонала она, - я не могу сказать...

- У человека под пальто была пижама, Мэри. Почему на нем была пижама? Потому что ваш отец носил пижаму во время болезни? Она всхлипывала.

- Мэри, человек на дороге был ваш отец, да? Отвечайте мне. Это был он?

- Да, - вскрикнула она. - Это был мой отец!

Мэри немного задержалась на крыльце своего дома, прежде чем вставить ключ в замок. Потом позволила себе войти.

- Кто там?

- Это я, дядя Верной.

Он подошел к верхнему краю лестницы и посмотрел вниз, на нее. Его взгляд был растерянным. "Вы удивлены, дядя Вер-нон", - подумала она.

Он спустился вниз. Когда добрался до последней ступени, его лицо расплылось в радостной улыбке.

- Ну-ну, - сказал дядя. - Ты что-то долго занималась покупками.

- Простите меня, дядя Верной, - ответила Мэри. - Я встретила друзей.

- О, тебе уже не надо беспокоиться обо мне, малыш. Я сам приготовил себе обед. Я, пожалуй, выйду к машине и принесу покупки.

Он пошел по направлению к двери, но на мгновение задержался.

- Должно быть, сегодня у тебя была особенно приятная поездка.

- Да, - ответила Мэри. - Настолько приятная, что я решила поехать дальним путем через Холруд Хилл.

- А-а, - протянул дядя Верной. - Да-да, там прекрасные места.

Мэри прошла в гостиную. Она слышала насвистывание дяди, переносившего свертки и пакеты из машины на кухню. Села в кресло рядом с телефоном, пристально впившись взглядом в трубку, как бы способствуя этим тому, чтобы телефон быстрее зазвонил.

Он зазвонил ровно через пять минут.

- Все в порядке? - раздался голос Барта.

- О, хэлло, мистер Богаш, - ответила она.

- Продолжайте в том же духе, - подбодрил ее Барт. - Я прошу вас и вашего дядю приехать ко мне в офис.

- Что ж, мистер Богаш, я думаю, что мы сможем... Конечно, конечно, я должна спросить моего дядю... - Она вдруг ослабла, чувствуя, что движения и разговор даются ей с трудом. - Нет, я боюсь, что не смогу этого сделать...

- Вы должны это сделать, - настойчиво говорил Барт.

- Я не могу, я действительно не могу!

- Вы никогда не узнаете правды, если вы не сможете. Мгновение она колебалась, а затем сказала:

- Хорошо, я спрошу его, если вы считаете, что это важно.

Она повесила трубку. Мэри была совершенно уверена в том, что, даже находясь на своем пути между машиной и коридором, дядя Верной слышал разговор. Он появился в дверном проеме и спросил:

- Кто это звонил, малышка?

- Это... это был мистер Богаш, - ответила Мэри. - Адвокат. Кажется, возникли какие-то проблемы в связи с завещанием отца. Мистер Богаш хотел бы, чтобы мы оба приехали к нему как можно быстрее.

- Мы оба?

- Да, он хотел бы поговорить с вами тоже. Вы согласны?

- Конечно, малышка. Все, что ты прикажешь.

Пять минут спустя они покинули дом. Мэри села за руль, а дядя устроился рядом и начал длинный разговор об ароматном воздухе наступающего вечера, хорошей погоде, которую обещает назавтра великолепный закат на фоне небольших пологих гор.

- Какой красивый вид! - произнес дядя Верной. - Я путешествовал по всему свету, Мэри, но ты доставила мне наслаждение видеть заход солнца, который я любил наблюдать в старые времена, когда жил в Штатах.

Она медленно вела машину по направлению к Монткалму; руки крепко сжимали руль.

- Да, я решил наконец покончить со всякими путешествиями, приключениями, - продолжал дядя, - и поселиться постоянно на одном месте, Мэри. Это мой дом, и я принадлежу этим местам. И пусть они только попытаются выковырять меня отсюда.

Они проехали дорожный знак на Марлейбоун-роуд, но с другой стороны, и дядя Верной, как бы случайно, выглянул из окна в тот момент, когда машина поравнялась с ним.

- Я надеюсь, не возникнет никаких осложнений с завещанием, - сказал он. - Не может быть, чтобы Ральф оставил плохо составленное завещание.

- Вы никогда не писали отцу - все эти годы, когда были вдалеке, это так, дядя Верной?

- Нет, не писал, малышка. Я знал, что любые мои письма не доставляют радости твоему отцу. - Он глубоко вздохнул. - Мы с Ральфом никогда не смотрели в глаза друг другу. По его мнению, я не смог устроить свою жизнь, был никчемным. Но что случилось, то случилось, малыш. Теперь все должно измениться. Над старыми днями заходит солнце...

Она вдруг замедлила скорость, сердце ее стучало.

- О дядя! - сказала она. - Документы! Я их забыла.

- Что такое?

- Документы, которые должен подписать мистер Богаш. Он хотел, чтобы я захватила их с собой. Дядя Верной заворчал:

- Мы проехали больше половины пути. Может быть, ты привезешь их в следующий раз?

- Нет, он сказал, что это очень важно.

Она притормозила и выехала в маленький проезд, намереваясь развернуться.

- Не собираешься ли ты ехать назад? - озабоченно произнес дядя Верной. - Уже поздно, дорогая, и солнце садится.

- Но я должна повернуть назад. Мистер Богаш просил привезти все документы. Нет никакого смысла ехать к нему без них. Она выехала на основное шоссе и быстро набрала скорость.

- Мы будем дома через десять минут. Я уверена, что он подождет.

- Но я не могу терять время, малыш, честно. У меня назначено свидание на вечер с одним человеком в таверне "Рыба-меч".

Она еще сильнее нажала на акселератор, показывая этим, что хочет быстрее вернуться домой и завершить дело. Стрелка спидометра быстро двигалась по шкале, и расстояние между машиной и дорожным знаком на Марлейбоун-роуд становилось все меньше и меньше.

- Не гони, дорогая, - дыша с трудом, проговорил дядя Вер-нон. - Я чувствую себя очень плохо, малышка. Не могли бы мы остановиться на минуту?

- Мы уже почти на месте, - ответила Мэри.

- Остановись, дорогая, остановись! - произнес он умоляюще. - Я не могу дышать, мне сдавило грудь, Мэри, пожалуйста.

- Дядя, вам скоро станет легче, потерпите, - сказала сухо Мэри; глаза ее уставились в полосу дороги. - Мы уже подъезжаем, дядя Верной. Я уже вижу впереди дорожный знак на Марлейбоун...

- Останови машину! - пронзительно закричал дядя, схватившись за ее руку. - Ты что, с ума сошла, деточка? Мэри, я прошу тебя, мне плохо!

- Я понимаю, дядя Верной, я это хорошо понимаю!

- Мэри...

- Кто-то вышел на дорогу, - произнесла Мэри, пристально всматриваясь в сумерки. - Вы видите кого-нибудь, дядя Верной? Вроде бы это человек.

- Стоп, стоп! - взвизгнул он. - Ты убьешь нас, Мэри. Ты убьешь нас обоих!

- Вот он! Там, прямо перед дорожным знаком.

Она слышала, как дядя вскрикнул. У нее появилось ощущение, близкое к удовлетворению. Затем она увидела, что он лихорадочно нащупывает ручку дверцы. В следующий момент поток прохладного воздуха ударил ей в лицо.

Сиденье рядом с ней было уже пусто. Горькое чувство удовлетворения быстро улетучивалось по мере того, как она осознавала, что сделал дядя Верной, чтобы избежать судьбы, уготованной им на ближайшем отрезке извивающегося шоссе. Она надавила резко на тормоз, и машина остановилась на обочине. Душевное состояние не позволило ей с легкостью выбраться из машины, а когда это удалось, она быстрыми шагами, качаясь на ходу как пьяная, направилась без всякой видимой цели вдоль шоссе. Едва ли она смогла заметить другую машину, остановившуюся там же, на обочине дороги. Это был Барт Хазелтон. Он наклонился над неподвижной, скорченной фигурой, распластанной на мягкой от осевшей пыли дорожной обочине.

- Стойте, - сказал он, выпрямляясь и намеренно загораживая собой лежащее тело. - Вам лучше не видеть этого, Мэри. Вы уже достаточно насмотрелись для одного дня.

- Вы были правы, Барт, - ответила она взволнованно. - Он просто с ума сошел, когда увидел приближающийся знак. Не выдержал, выскочил из машины...

Произнеся это, она буквально рухнула на его руки и затряслась в истерике.

Барт так и держал ее, крепко прижав к себе, пока она не успокоилась и слезы перестали накатываться на ее щеки.

Примерно через четверть часа прибыла полиция. Еще через день в Марлейбоун вернулась Софи. Она уже больше не надоедала Мэри своими разговорами о замужестве. Хотя, впрочем, в этом уже не было никакой необходимости.

-------------------------------------------------------------------

1) - Свенгали - коварный гипнотизер из романа Д. дю Морье.