"Идеальный мужчина" - читать интересную книгу автора (Смайт Шеридон)

Глава 7

Ощутив прикосновение его губ, Брук тут же решила, что Клифф разозлился и снова старается ее напугать. Все шло не так, как она задумала. В последней отчаянной попытке устоять перед его чарами она уклонилась от его настойчивых губ. Одного раза было достаточно, чтобы понять, как классно он целуется, и Брук больше не хотела рисковать. Она запечатала свои уста так же надежно, как запирают двери в хранилище городского банка в Квиксилвере.

Тем более возмутительным было то, как предательски напряглись у нее соски. И все благодаря какому-то поцелую! Черт побери, даже подумать страшно, какие штуки начнет вытворять ее несчастное тело, если он решит заняться ею всерьез! Это не просто возмутительно — это стыд и срам!

У Брук вырвался едва различимый вздох облегчения: наконец-то он от нее отстал! Она постаралась улыбнуться самым оскорбительным образом и заохала:

— Ах-ах! Как страшно!

Он раздраженно прищурился.

О'кей, пожалуй, она поторопилась. Его не следовало дразнить, потому что через секунду он положил ладонь ей на затылок и снова принялся целовать. На сей раз Брук не успела сжать губы и его язык моментально ворвался в ее рот. Да, этот малый знал толк в своем деле!

В воздухе повис чей-то страстный стон, и Брук не сразу осознала, что слышит себя. Зато когда она это поняла, то мигом опомнилась, резко уперлась ладонями в стальную грудь и отпихнула его от себя что было сил.

Оказывается, оба они успели запыхаться. Увидев, как возбужденно сверкают его глаза, Брук с ужасом подумала, что наверняка выглядит не лучше.

— Ладно, — пробормотала она каким-то чужим, сиплым голосом. — Наверное, в чем-то ты прав. И мне следовало тщательно продумать свой план, прежде чем начинать действовать. Но то, что я совершила ошибку, еще не дает тебе право меня… меня лапать!

— Лапать вас? — Он явно удивился столь грубой формулировке. — Там, откуда я родом, это называется целовать!

— Зови это как угодно, только не вздумай повторять! — выпалила Брук, с радостью ощущая, как в груди снова вскипает праведный гнев. Это чувство было гораздо более уместно в данной ситуации, чем гнусное желание немедленно отдаться парню своей младшей сестры.

Он уселся на корточки, положив руки на колени и не сводя с нее своего наглого, откровенного взгляда.

— Боюсь, что не могу вам ничего обещать. Вы еще долго намерены дожидаться вашу сестру?

— Скорее всего она просто слишком разнервничалась, но наверняка появится здесь не позднее завтрашнего утра! — Ах, как Брук хотела бы на самом деле испытывать ту уверенность, какую стремилась продемонстрировать этому гнусному типу! Ее снедала неясная тревога. Вдруг с Ди что-то случилось? Вдруг к ним неожиданно нагрянул кто-то из братьев? Тогда ее опоздание объяснимо — Ди ни за что не позволит, чтобы Логан или Дин-младший потолковали по-свойски с этим красавцем.

— Насколько я могу судить, мне придется спать на этом чудовище, которое вам угодно именовать диваном? — Он выразительно кивнул в сторону продавленной кушетки, стоявшей у Брук за спиной.

Она в задумчивости прикусила губу. На этом ложе действительно можно переломать все ребра… хотя, с другой стороны, с какой стати она будет беспокоиться об удобстве этого мерзавца? Не слишком ли много он о себе вообразил? Может, он рассчитывает спать в ее кровати? Черта с два! Ни за что!

— Мы с Ди всегда спали прямо здесь, у камина. Если хочешь, я дам тебе целую кучу одеял.

— Пожалуй, я действительно лягу на полу, — пробормотал он, с опаской глянув на продавленный диван.

— Вот и договорились.

Когда через пять минут Брук вернулась с охапкой пыльных одеял, оказалось, что ее пленник снова собирается снять рубашку.

— Хм…. — Она с трудом отвела взгляд. — Вот, возьми! — Швырнув свою ношу на пол, Брук метнулась обратно в спальню, мечтая скорее оказаться подальше от мистера Скорострела.

— Подождите, нам еще надо поговорить.

Брук с раздражением заметила, что он и не думал просить: он требовал! Проклятый наглец! Что он себе позволяет?

— Что-то мне сегодня совсем не до разговоров! — Черт побери, опять она сболтнула, не подумав. И он снова извратит ее слова так, как ему угодно!

Внутренне сжавшись, Брук приготовилась услышать очередной двусмысленный вопрос о том, с чего это она так разволновалась. Однако ее ожидал новый сюрприз:

— Если я пообещаю вести себя прилично — вы останетесь?

Вот так дела! Впрочем, надо еще выяснить, о чем именно он так рвется говорить — и говорить ли? Она медленно обернулась и спросила, не скрывая недоверия:

— И о чем же мы будем толковать? — За время их шестимесячного романа Кайл только и делал, что предлагал «поговорить» о делах на фабрике и о ее карьере, а в итоге все сводилось к очередной попытке затащить ее в койку. Позже Брук довелось услышать собственными ушами, как Кайл жаловался одному своему дружку, что без толку потратил на нее целых полгода. При этом вместо ее имени он постоянно употреблял слова «фригидная сука». А через две недели он дал повышение другому контролеру из их группы, хотя Брук уже два года дожидалась перевода из категории «С» в категорию «В».

— О ваших делах на фабрике.

Столь простодушное признание ошеломило Брук настолько, что она забыла о своем решении не смотреть на него и подняла глаза. Растерянно хлопая ресницами, она повторяла про себя, что перед ней совершенно чужой человек, не знакомый ни с Кайлом, ни с тем, о чем она сейчас думала. Впрочем, он был не менее изворотлив, чем их управляющий. И опасен. Даже более опасен, чем тот, потому что внешне Лоте-су было далеко до этого красавца. Набравшись смелости и гордо расправив плечи, Брук строго спросила:

— С какой стати тебя так интересует то, что творится у нас на фабрике?

— Но ведь я же сказал, что хотел бы написать статью… — Он явно растерялся при виде столь ожесточенного отпора. Брук не спеша приблизилась к дивану и уселась на самый краешек. Одно подозрительное движение — и она до утра запрется у себя в спальне.

— Что еще я могу сообщить, кроме того, что ты уже знаешь?

— Давайте представим, что на моем месте перед вами сидит владелец фабрики…

— Алекс Брэдшоу? — подхватила она.

— Да. Именно он. Представьте, что он — это я. Что бы вы сказали ему, если бы имели такую возможность?

— И он стал бы меня слушать?

— Точно!

— Не для протокола?

— Не для протокола!

— Попробуй привести в статье хотя бы одно мое слово — и я затаскаю тебя по судам!

— Это будет только справедливо!

Брук не в силах была побороть искушение высказать то, что давно наболело. А у такого добросовестного работника, да вдобавок контролера, успело наболеть ох как много! Она откинулась на спинку дивана и сунула руки в карманы джинсов, со вкусом прикидывая, с чего бы начать.

— Ну, первым делом я бы сказала ему, что он просто потрясающий засранец!

— Почему?

— Потому что пустил все дела на самотек! Он же лез из кожи вон, чтобы спихнуть старину Дональдсона с его места, а как только добился своего и получил фабрику в полную собственность — думать про нас забыл!

— Значит, он завладел фабрикой обманным путем?

— Не совсем так. По городу давно ходили слухи о том, что Дональдсон в пух и прах проигрался на бирже и ему до зарезу нужны деньги, чтобы расплатиться с долгами. Он бы все равно продал фабрику, но Брэдшоу воспользовался ситуацией, предложив заниженную цену.

— А Дональдсон уступил, не торгуясь?

— Вряд ли в его положении можно было торговаться.

— То есть Брэдшоу обвел Дональдсона вокруг пальца?

— А как, по-твоему? — сердито воскликнула Брук.

— Ну… по-моему, это вполне обычная сделка. — Алекс пожал плечами и со смешком добавил: — Впрочем, откуда мне знать? Я же всего лишь репортер. Итак, вы отчитаете его за пренебрежительное отношение к своей фабрике. И что дальше?

— Я бы сказала ему, что думаю по поводу обязательной субботней отработки каждый месяц!

— Что-то я не совсем вас понимаю.

— Каждый работник обязан отработать не меньше шести часов в одну из суббот месяца.

— Но ведь вы сами говорили, что ваши коллеги с радостью набирают сверхурочные часы!

— Это правда, но эти шесть часов не подлежат оплате как сверхурочные. — Убедившись, что собеседник так ничего и не понял, Брук упрямо встряхнула головой и пояснила: — Поскольку в производстве продукции участвуют не все сотрудники, эти шесть часов предназначены для того, чтобы оправдать их непроизводительный труд!

— Это что, шутка? И как долго продолжается это безобразие?

— С тех пор как сменился владелец. — Брук горько усмехнулась. — На фабрике нет профсоюза, и мы совершенно беспомощны. Попробуй только открыть рот — и тебя задавят штрафами, а они нам не по карману. Говорю тебе, этот малый — самый настоящий бандит с большой дороги. Злодей с большой буквы. Ничего удивительного, что от него сбежала жена.

— Хм-м-м… Но это ведь не все?

— Еще бы! Вся сказка еще впереди! Я бы непременно напомнила ему, к чему приводит оплата больничных листов только для самих сотрудников!

— Да, я помню, вы об этом рассказывали. Значит, это тоже дело рук Брэдшоу?

— Нет, — покачала головой Брук, — это заведено еще до него, но все равно неправильно. У работниц должна быть возможность оставаться дома не только из-за собственной болезни, но и из-за болезни близких. Ни один детский сад не возьмет ребенка, если тот болен, — и правильно сделает, не так ли? Значит, мать вынуждена сама сидеть дома, а из-за идиотских правил ей этот день не оплатят. Разве это честно?

— Пожалуй, вы правы… — пробормотал Алекс.

— Ну а еще я бы сказала о дырявой крыше над комнатой отдыха, и об устаревшем оборудовании, и о сексуальных домогательствах…

— Ого, даже так? О сексуальных домогательствах?

Брук почувствовала, как медленно, мучительно краснеет. Какого черта она вообще упомянула про секс? Глупо, глупо, глупо!

— Этот пункт лучше вычеркнуть.

— Нет.

— Слушай, я вовсе не хотела сказать… — Ее несказанно удивило, каким суровым и яростным стало его лицо.

— Неправда, вы хотели и сказали!

Судя по упрямо выпяченной челюсти, он не собирался отступать, и Брук с сокрушенным вздохом продолжила:

— Ты мужчина и вряд ли со мной согласишься — или попросту сочтешь все это полной чушью!

— Я постараюсь понять.

— Все дело в этих шутках.

— В шутках?..

— Ну да, в шутках. Каждую неделю «Брэдшоу корпорейшн» рассылает распространителям своей продукции свежие буклеты с очередной рекламной шуткой. И большинство из них не просто оскорбительны, но еще и снабжены соответствующей картинкой.

— Оскорбительны? — неожиданно вкрадчивым тоном переспросил он.

— Да, оскорбительны! — выпалила Брук, приготовившись отразить очередной натиск мистера Секс-маньяка. Он наверняка понял ее совершенно извращенным образом! — Между прочим, кое-кто из дилеров пригрозил отказаться от нашей продукции именно из-за этих шуток!

— Понятно.

— Неужели? — презрительно фыркнула она. — А по-моему, ты так ничего и не понял! Дело не только в самих шутках, постоянно унижающих женщин. Дело в том, что этот сукин сын имеет наглость считать, будто они нас очень веселят! Чертов извращенец!

— И вы бы так и сказали прямо ему в лицо?

— Запросто! — Брук разъярилась настолько, что почти сорвалась на крик.

Повисшая в гостиной тишина показалась ей совершенно неожиданной и оттого еще более угнетающей. В душе зашевелилось чувство вины. Разве Клифф виноват в том, что творится у них на фабрике?

— Прости. Я не собиралась на тебя кричать, просто…

— Это все из-за проклятого сукина сына и извращенца Алекса Брэдшоу, — подхватил он.

Брук с трудом удержалась от улыбки. Ну и забавный акцент у этих техасцев! Того и гляди забудешь, что сидящий перед ней ничуть не лучше безмозглого Алекса Брэдшоу! Наверное, она слишком утомилась за этот день — иначе ей в голову бы не пришло искать у негодяя Клиффа положительные или хотя бы забавные черты!

— Ну, пожалуй, мне пора спать, — заявила она, поднимаясь с дивана. Хватит на сегодня откровений. Брук сама дивилась собственной разговорчивости. Не стоило выкладывать Клиффу то, чем она не делилась даже с самыми близкими людьми!

— Доброй ночи, — проговорил он. Брук с подозрением уставилась на него, но поспешила отвернуться, увидев, как играют под гладкой кожей мощные мускулы, — он потягивался.

— Ты ведь не собираешься улизнуть?

— Хм-м… Вы всегда можете приковать меня цепью к своей кровати!

Почему-то эта двусмысленность не оскорбила Брук, а вызвала у нее огромное облегчение. Ей гораздо проще было сладить с этим наглецом, чем устоять перед серьезным, рассудительным человеком, которому она выболтала все их фабричные проблемы. Еще немного — и он бы ей понравился! Она вздрогнула, подумав, как ловко этот пройдоха умеет прикидываться порядочным человеком, но в следующий миг стало не до рассуждений: горячие сильные ладони вдруг легли ей на плечи. И как он умудрился так тихо к ней подобраться?!

— Если вам станет одиноко, я всегда к вашим услугам! — Его дыхание щекотало ей ухо.

— И не надейся, мальчик-колокольчик! — яростно прошипела она.

Ее суматошное бегство в спальню сопровождал хриплый насмешливый хохот. Брук с грохотом захлопнула дверь, заперлась на задвижку и рухнула на кровать, спрятав лицо в ладонях.

Она больше не сердилась на Ди за ее слабость. После всего, что случилось с ней в этот вечер, она не имела больше права обвинять в чем-то младшую сестру.

От стука в дверь она так и подскочила.

— Я забыл одну вещь, — раздался низкий вкрадчивый голос.

Брук в отчаянии уставилась на дверную ручку. Что еще он задумал? Может, ей удастся просто отмолчаться? Ему надоест, и он оставит ее в покое. Меньше всего ей хотелось снова сталкиваться с этим типом нос к носу и любоваться его бесподобной грудью или прочими частями тела!

— Эй! Вы в порядке?

Брук вскочила с кровати, то ли что-то прорычав, то ли всхлипнув, и рывком распахнула дверь.

— Чего тебе?

Он стоял на пороге, голый до пояса, совершенно неотразимый и обворожительный, — в точности такой, каким она его запомнила, и от него пахло дымом очага и свежим вечерним воздухом.

— Еще один страстный взгляд — и я уже не обойдусь одной подушкой!

— Тебе нужна подушка? — Брук, сгорая со стыда, поспешила отвернуться. Какого черта она все время на него глазеет?

— А вы могли бы предложить что-то еще? — Его густые брови поползли вверх самым выразительным образом, а в глазах засверкало то самое опасное выражение, которое обозначало голод совершенно определенного толка.

— Пошел к черту! — взревела Брук. Она метнулась к кровати, схватила первую попавшуюся подушку и всучила настырному приставале.

— Пожалуй, я передумал. Мне требуется кое-что еще.

— Ах ты…

Ее возмущенный вопль был прерван поцелуем. Брук пришлось схватиться за дверной косяк — ноги стали ватными и отказывались служить, а из горла вместо разъяренного крика вырвался какой-то жалкий писк:

— Перестань меня целовать!

Он долго и внимательно разглядывал ее влажные припухшие губы, а затем совершенно серьезно произнес:

— Я перестану — но только тогда, когда вы перестанете этого хотеть!