"Лимоны никогда не лгут" - читать интересную книгу автора (Старк Ричард)

Часть втораяМид-Гроув, штат Индиана

Глава 1

Грофилд приналег плечом на дверь, поднажал, и она медленно откатилась назад, а раннеапрельский солнечный свет наискось пролился на пыльный деревянный пол сцены. Дверь была деревянная, укрепленная с обеих сторон крестовинами, восьми футов в высоту и восьми в ширину. Она соединялась с направляющей, расположенной наддверным проемом при помощи девяти промасленных колесиков, большая часть из которых скрипела, пока Грофилд продолжал напирать, привалившись плечом к старому дереву и неуклонно продвигаясь вперед, открывая все шире и шире упрямую дверь вопреки ее желанию.

Вот уже три недели минуло с тех пор, как он вернулся из Лас-Вегаса, а по телефону еще ни разу не позвонили, чтобы предложить какую-нибудь работу. Он очень сожалел, что Майерс и его предложение с фабричной зарплатой на поверку оказались пшиком. Мэри сейчас была в городе, зарабатывала на пропитание в супермаркете. Предполагалось, что они откроют этот чертов театр на летний сезон через два с половиной месяца, и Грофилд не имел ни малейшего понятия, откуда на все это возьмутся деньги.

Это были долгие восемь футов, учитывая, что дверь сопротивлялась на каждом дюйме пути, но наконец квадратный проход со стороной восемь футов был полностью открыт. Грофилд ногой забил деревянный клин под край двери, чтобы она не откатилась, закрывшись снова, и повернулся, оглядывая свой театр при солнечном свете.

Это было не бог весть что. Поначалу, первые семь лет своей жизни или около того, строение служило амбаром, а в какой-то момент, в первое десятилетие после Второй мировой войны, кто-то превратил его в летний театр, пристроив сцену с этого края и подняв пол там, где сидели зрители, соорудив ряд платформ, так что первые четыре ряда кресел располагались на изначальном полу амбара, следующие же четыре ряда — на платформе, на две ступеньки выше, следующие четыре ряда — еще на две ступеньки выше, и так далее. Всего — двадцать четыре ряда по десять мест с проходом по центру. Двести сорок мест. Раза три-четыре Грофилду даже довелось видеть, как все они были заняты.

Для театра это чертовски неподходящее место — вот в чем состояла проблема. Единственная штука в Индиане, которая достаточно велика, чтобы ее можно было найти с завязанными глазами, — это Индианаполис, и, как только вы это нашли, тут уж ничего нельзя поделать. А даже если бы и можно было, Мид-Гроув находится слишком далеко от него, чтобы это имело какое-нибудь значение. Поблизости нет ни туристических зон, ни крупных городов, ни университетских городков. Единственными потенциальными зрителями были жители Мид-Гроув да полудюжины других маленьких городишек в этих краях и фермеры, расположившиеся между ними. Большинство из них не знали толком, для чего нужен настоящий театр, и сомневались, что хотят узнать об этом больше. Если бы не жены школьных учителей и докторов, никаких зрителей вообще бы не было.

Результатом такого отношения стало то, что всеми позабытый чудак, который двадцать лет назад переделал амбар под летний театр, быстро потерял все свое состояние и амбар. За последние два десятилетия строение несколько раз переходило из рук в руки, на непродолжительное время снова становясь амбаром или на еще более непродолжительное время кинотеатром; послужило складом производителю велосипедных деталей, который разорился по причинам, не связанным с владением этим зданием; и несколько раз становилось летним театром с катастрофическими финансовыми последствиями. И наконец, три года назад, Алан Грофилд выкупил строение и двенадцать акров земли, прилегающих к нему, включая два маленьких фермерских домика, истратив большую часть денег, привезенных им после ограбления островного казино, которое он провернул с человеком по имени Паркер. Он купил это место сразу, без всякой закладной, и сказал себе, что с этого времени у него есть корни, что у него будет родное местечко, куда он всегда может вернуться. Он знал наперед, что летний театр будет убыточен, но это его не удручало; летние театры всегда убыточны, особенно когда ими управляют актеры, и уж тем более когда они не расположены ни на одном из побережий Соединенных Штатов. Но предполагалось, что театр существует не для того, чтобы зарабатывать на жизнь; предполагалось, что это — образ жизни, а это уже нечто совсем другое. На жизнь он зарабатывал с такими людьми, как Паркер и Дэн Лич. Но не с такими людьми, как Майерс.

Ну а сейчас — временно — вообще ни с кем. С Паркером он участвовал еще в одном деле, налете на бронированную машину, но оно прошло неудачно, и Грофилд чуть было не схлопотал тюремный срок. С тех пор ничего особенно важного не произошло. Два сезона спектаклей выкачали большую часть его сбережений, и вот он находится здесь; до третьего сезона оставалось менее трех месяцев, и у него просто не было денег, чтобы свести концы с концами. Даже если он будет держаться старого репертуара, то есть пьес, срок авторского права на которые истек, за которые ему не придется перечислять никаких авторских гонораров, все равно предстоят расходы: на жилье и питание для труппы в течение лета и даже на выплату небольшого жалованья двум исполнителям главных ролей, на рекламу, то есть афиши и объявления в газетах; на прокат костюмов, мебели и реквизита; а также оплату счетов за газ, электричество и телефон. Деньги, вырученные от продажи билетов, не покроют всех этих расходов. В самом худшем случае ему придется на недельку-другую смотаться в Кентукки или в Северную Каролину рисовать бумажки, но он ненавидел это занятие и по возможности избегал его. Распространять фальшивые деньги не более противозаконно, чем громить бронированные машины, но существует одно различие, которое он находил важным: человек, подсовывающий фальшивые деньги, — актер, он пользуется актерскими талантами и методами, но налетчик применяет совсем другие таланты. Грофилду претило использовать свои актерские способности подобным образом, это почему-то казалось особенно унизительным.

Но сейчас, оглядывая свой театр при ярком свете первого теплого солнечного весеннего денька, Грофилд с горестной миной на лице решил, что, если до первого мая никто не предложит ему работу, придется на несколько дней или на неделю заняться изготовлением фальшивых денег, чтобы финансировать предстоящий сезон.

Он и без того экономил на всем, на чем только мог. Оба фермерских домика сдавались в аренду, а они с Мэри жили в театре, спали среди декораций спальни, расставленных на платформе, которая задвигалась за кулисы, пользовались туалетом в театре, Мэри готовила им еду на двухконфорочной плитке в женской артистической уборной под сценой. Однако к середине июня придется выгнать жильцов из ближайшего домика, того, что стоял по другую сторону окружной дороги, прямо напротив них, чтобы было где разместиться труппе.

Итак, ему придется рисовать бумажки, вот и все. За удачную неделю, поработав в двух-трех штатах, он сможет нарисовать пятнадцать или двадцать тысяч, и у него будет достаточно, чтобы продержаться этим летом, придерживаясь старого репертуара.

— Старого репертуара, — сказал он вслух.

Его охватило вдруг отвращение. Он покачал головой, стоя лицом к пустым креслам, потом, повернувшись, пошел туда, где у задней стены, напротив той, где откатилась дверь, были сложены задники. Они были разных размеров: от трех футов в ширину и восьми футов в высоту до пяти футов в ширину и двенадцати футов в высоту, и все изготовлены из муслина, прикрепленного к простой раме из сосновых досок один на четыре. На задниках краской на водной основе было нарисовано оформление прошлогодних спектаклей, и теперь они были свалены безо всякой системы, образуя беспорядочное нагромождение фальшивых стен, дверей и окон разных расцветок, стилей и эпох.

Грофилд начал по одному переносить задники к проему в задней стене и опускать их на землю с шестифутовой высоты. Перетащив около десяти, он соскочил на землю, занес один задник за угол, прислонил его к боковой стене, взял шланг, который он уже надел на кран, расположенный на улице, и начал поливать его, смывая краску.

Муслин — легкий, но краска — тяжелая. Любой хрупкой девушке под силу нести нераскрашенный холщовый задник, но если на нем три-четыре слоя краски, то даже сильный мужчина едва сможет приподнять эту штуковину. Грофилд, как и большинство экономных театральных администраторов, каждую весну смывал прошлогоднюю краску на водной основе, чтобы снова пустить в дело старые задники. В придачу к шлангу в его распоряжении была жесткая щетка и стремянка, чтобы соскабливать краску после первого обливания. Второе обливание обычно довершало дело, хотя иногда ему приходилось еще пройтись жесткой щеткой в паре мест и третий раз пустить струю воды из шланга. Грофилд любил работу по театру, все, что имело отношение к сцене, пусть даже такой вот простой физический труд. Он работал при ярком солнце, обдуваемый мягким весенним ветерком, вода была холодной, краска сбегала по задникам длинными струями, и спустя некоторое время, несмотря на свои денежные затруднения, он начал насвистывать.