"Отдел странных явлений: Обмануть Богов" - читать интересную книгу автора (Котенко А. А.)

Часть 4. Куклы

Весь день Иван не выходил из дома. Он сидел у себя на кровати и рисовал на листе офисной бумаги схему взаимоотношений дворцовых интриганов. Версии росли быстрее, чем грибы после дождя. Во дворце обитал враг на враге и врагом погонял. Менпехтира — идиот, идущий на поводу у советников, Хоремхеб, 'который похож на Гошу Куценко' — в скобочках, — военный фанатик, Эйе, пометил программист, — старый козел и 'интригей'. До недавнего времени последний и считался основным подозреваемым. Но вчера появилась новая кандидатура на эту роль, жреческая дочь, к ней в сообщники Ваня охотно записал царского соглядатая Неба. А для полноты картины в список подозреваемых добавил и 'милую Анечку' с припиской 'в тихом омуте черти водятся'.

Всё! Собрал исходные данные, а теперь решай задачку: кто из них украл душу! У всех были и возможности, и мотивы. Но следственные эксперименты для Вани закончились. Доигрался!

Маша крутилась перед зеркалом в платье Анхесенпаамон, которое, как сказал брат, он купил в лавке одной богатой торговки за рубль, чтобы прикрыть срамоту. Как ни странно, но сестренка поверила. Девушка с удовольствием разглядывала гофрированный подол, укладывала на груди полупрозрачную кисею и завязывала многочисленные тесемки.

— Как я тебя люблю, Ваня, — ласково сказала Маша, — ты всегда мне даришь такие замечательные вещи! Это ж царское платье.

— Скажешь еще, — покраснев как рак, буркнул программист.

— Но оно такое красивое…

— Хорошо, хорошо, — отмахнулся Дураков, — пусть будет царское, не видишь, что ли, хреново мне. Иди погуляй, что ли… с Небом, допроси его.

Всякая рассматриваемая версия приводила к одному — каждый из подозреваемых по тем или иным причинам хотел убить фараона. Иван хватался за голову и опять обращался к схеме. Получалось, что снова надо отправляться во дворец и допрашивать, выслеживать, хватать, наконец, злоумышленника за руку. Но путь в царские покои программисту был закрыт. Фараон, небось, посадил жену под охрану и велел глаз не спускать с ворот: как бы гость-извращенец еще раз не пожаловал к чужой супруге. Не исключено, что стража вовсю разыскивает по городу сбежавшего с платьем владычицы Обеих Земель парня.

Вообще, Тутанхамон — человек приятный, и программисту было жаль, что с супругой у правителя не сложилось. Нашел, видать, парень себе другую, а законную жену бросил. Во времена Ивана в таких случаях разводились. Если верить учебнику, в древние времена брали вторую жену или наложницу в дом. Вот и мотив нашелся для супруги. Думала, наверное, что станет единственной любовью брата до смерти. А не вышло. Только зачем для этого понадобилось воровать душу девушки из будущего?

Счастливая Маша вернулась на закате. Она что-то лепетала, будто ее ненаглядный восторгался новым платьем и говорил, что оно ей очень идет.

— Бабьи разговорчики оставить, — фыркнул программист, поворачиваясь к сестре, — у меня к тебе дело, причем очень серьезное.

Она, вся во внимании, села напротив брата.

— Значит так, во дворец мне нельзя.

Девушка рассмеялась. Как же, естественно, нечего было за царскими юбками ухлестывать вместо ведения следствия! Вот узнает Иришка, что Ваня слишком активно успокаивал кеметскую царицу, убьет ненароком. А в новом теле она на подобные вещи способна!

— Кроме шуток, Маша, — брат закрывал руками пылающие щеки, — ты права! Ира мешала этой гадюке убить меня. Если она узнает, что я изменил, обидится, и даст двойнице воплотить задуманное!

— А если колдунья использует для воздействия на людей проклятья, — рассуждала сестра, — то ей нужно подкинуть твою личную вещь. Тогда ты станешь живцом и…

— Сдохну в ближайшую ночь, — скептически заметил программист.

Сестра кивнула. Когда подставляешься, надо знать еще и как отбиться от направленного на тебя удара. Вот бы Юлька Шаулина помогла: колдунья проклинает Ивана, а дочка начальника с помощью магии и аппаратуры выслеживает место, откуда исходит инфернальная сила. Но без Шаулиной и электричества такая ловля на живца не сработает, обидно.

— Значит так, мелкая, если не можем найти чародея, будем искать Иру. Какие предложения?

— Поймать, поцеловать и посмотреть, что из этого получится.

— И поцеловал Иван-дурак заколдованную царицу кеметскую, и обратилась она проводницей белорусской Ириной Семеновой, а мир вокруг преобразился, так вернулись они в стольный град Москву, стали жить-поживать, геморрой наживать, — издевался Ваня, — сказочные бредни все это.

Поцелуй любви… Наивно веришь ты в чудеса, что в сказках лишь положены. — вспомнил программист услышанные во сне куплеты. Ира сама говорила, что бессмысленно тратить силы на сказки. К тому же пробовал он это народное средство еще в поезде. Не помогло.

— Предлагаю отвязать осла и…

— Допросить его, — хихикнула Маша.

— Нет, проследить, куда он побежит.

Девушка кивнула.

— Вот и славненько, этим ты сейчас и займешься, а я подумаю пока, что нам дольше делать. Главное, не бойся. Осел тебе точно ничего не сделает.

Сказать легко, сложнее не испугаться, набраться мужества и отправиться следить за ослом страшной женщиной, которая и человеком-то вряд ли была. Страхи летали вокруг Маши, когда она шла по темным улицам ночного Уасета. Одно придавало ей храбрости — надо выручать брата, нелепо попавшего в переделку, если не в ловушку.

Она свернула на улицу Энгельса и смело направилась к дому, где жил Неб. Девушка была на двести процентов уверена, что любимый ей не врал и просто случайно ловил осла на улице, а не содержал его и давал напрокат таинственной незнакомке.

Три стука в деревянную дверь. Никто не открывал. Нахмурившись, девушка обошла маленький домик возлюбленного и заглянула в окно. Пустота, никого нет. Ушел на прогулку по спящему городу или…

'Ладно, все в порядке! — успокоила себя Маша, глядя на устроившегося под пальмой осла.

Девушке показалось, что это не обычное животное. Оно сидело на собственном хвосте, вытянув задние лапы, а одной из передних чертило на песке круги. Осел, казалось, не замечал никого, и на мгновение Маше почудилось, что он бубнит на человеческом языке нечто вроде: 'Унизили, привязали, окончательно превратили в животное великого бога!

Красный глаз осла вдруг уставился на стоявшую неподалеку девушку. Животное замолчало и поднялось на ноги. Но Маша, набравшись храбрости, подошла к нему и погладила по морде. Осел уже забыл, что такое ласка, его подопечная только язвила, ругалась и пинала в бока.

— Славный ослик, — приговаривала московская студентка, — и зачем ты служишь убийце, а?

Животное жалобно посмотрело на пришедшую к нему в гости девушку, и на его глазах навернулись слезы. Маша села перед ослом и прижалась лбом к его горячей щеке.

— Хочешь, я тебя спасу? — тихо спросила она. — Убежишь, не будешь прислуживать этому изменнику Небу и его подельнице Мутнеджимет.

Девушке почудилось, что осел отчетливо кивнул, а в его красных глазах проскочила искорка счастья.

Маша достала приготовленные специально для этого случая ножницы и начала перерезать веревку, как вдруг холодная рука крепко зажала ей рот. Ни закричать, ни вырваться. Вторая рука схватила ее под грудью и прижала к ледяному телу, которое не дышало. Маша и голову повернуть не могла. Она попыталась сопротивляться, пиналась, наступала невысокими шпильками своих босоножек на ноги пленившего. Но тот не ослаблял хватки. Счастливый осел, показалось девушке, улыбнулся при виде захватчика.

— Будь хорошей девочкой, — раздался у нее над ухом ласковый женский голос.

Доигралась. Превратилась в наживку! И тут до Маши дошло: лучше не может быть! Она — наживка для Ивана. Брат костьми ляжет, но найдет ее, а следовательно, придет в обиталище к заколдованной Ирине.

А эта колдунья, оказывается, не живой человек — заметила студентка. Мало того, что она холодна как труп из морозильника, так еще и не дышит. Кукла. Осталось найти кукловода. Неужели им на самом деле оказался Неб?

Тем временем женщина успела перерезать веревку, за которую был привязан осел, и ловко развернула Ванину сестру. Теперь девушка и колдунья смотрели друг другу в глаза. Не ясно, что чувствовала при этом кукла, но по телу Маши вдруг прошла слабость. Она не сводила завороженного взгляда со стоявшей напротив нее женщины. Симпатичные черты, изящный острый нос, большие красные глаза с длинными ресницами: а у братца есть вкус, подумалось Маше. Но в следующее мгновение разум ее утонул в лучах красного света. И она уже не чувствовала себя.

— Ты девственница? — вдруг спросила женщина.

— Да, — Маша чувствовала, что не может врать, хотя в глубине души подозревала, что правдивый ответ на этот вопрос может стоить чьей-то жизни.

— Садись в мою повозку и засыпай. Не бойся. Я не причиню тебе вреда?

Завороженная девушка кивнула и, выйдя со двора, покорно уселась в стоявшую там повозку. Вскоре подоспела и колдунья. Поставив рядом с девушкой небольшой сосуд, она вытащила бритву, взяла пленницу за левую руку и провела острым лезвием поперек ладони.

— Больно! — взвизгнула Маша.

Ее разум начал проясняться, но, встретившись со спокойным взглядом колдуньи, она закрыла глаза и повалилась на тряпки, разбросанные в повозке.

— Спи, дорогая! Больше я тебя не потревожу. Твой брат скоро придет за тобой, и я уничтожу его… твоей же кровью!

Женщина закупорила сосуд, куда выдавила кровь из ладони пленницы.

— Почтенная, вы великолепны, — похвалил ее запряженный в телегу осел.

— Ждать осталось недолго! Завтра ночью я добуду охранный талисман Тутанхамона и, наконец-то, мы добьемся своего. Поехали скорее!

— Да, почтенная!

Осел сверкнул рубиновыми глазами и медленно поплелся по ночным улицам Уасета, осторожно ступая, чтоб не наделать много шума и не разбудить случайных свидетелей.

Проницательная и непобедимая, женщина сделала той ночью одну маленькую ошибку. Отъезжая от дома на улице Энгельса, двойница Иры не обернулась на тихий скрип двери, что доносился от дома, где она схватила Машу.

Неб, закрыв рот рукой, в ужасе смотрел на удаляющуюся повозку. Надо было срочно что-то делать.

— Солнце всем на планете одинаково светит: и царице, и простой проводнице, — напевала колдунья, когда осел семенил по улицам ночного города.

— Эй, почтенная, где вы Веерку-то Сердючку слышали?

— Меня тошнит от ваших кеметских мотивов, — кутаясь в черный плащ, прошипела душа Иры.

На улице становилось прохладно, и даже ее не чувствующее боли тело дрожало, когда свежий ночной ветерок пробирал ее до костей.

— Вот еще вертится… Восточные сказки, зачем ты мне строишь глазки, манишь, дурманишь, зовешь пойти с тобой…

— А это уже про вас, почтенная, — зубоскалил ее провожатый в ослином теле. — Скольких вы одурманили а… А скольких еще одурманим…

Женщина погладила голову лежавшей рядом с ней добычи. Несчастная девушка, поддалась на уговоры брата и впуталась в историю, в которой ей и делать-то нечего. А молоденькая она, эта хеттская женщина: ее золотистые волосики до плеч мягкие словно заморский шелк, и глазюшки как ягодки, живые, радостные. Ей бы да хорошего жениха, была бы славной хозяйкой. Так нет же, связалась с этим соглядатаем паршивым. Двойнице Ирины как-то стало жаль губить эту невинную девичью жизнь.

— Ты еще любить могла бы, но все кончено, малышка.

— Почтенная, бросьте сожаление, — фыркнул осел, прибавляя ходу, — к шакалам ее, какие разговоры? Убьем Дуракова, а сестру потом хищникам скормим.

— Щаз, еще сто раз… — прошипела Ирина. — Я сто пятую нарушать не собираюсь!

Выгнанная из тела крылатая Ба сидела на плече у проводницы и недовольно бормотала, что свода российских законов еще и в помине нет, и она во что бы то ни стало постарается, чтобы пресловутую сто пятую, которой прикрывается гостья из будущего, вообще, не включали в этот свод. Будет сто четвертая и сто шестая. И достаточно.

Скупая слеза протекла по безжизненной щеке похитительницы, когда она с горечью смотрела на пленницу. А осел не сбавлял хода, он бежал к северным воротам. Два часа пути, и они у гробницы.

— Мало того, что она мое тело заставила рыться в помойке… — возмущалась Ба. — Так теперь еще и убивать не дает!

А догадливости Ирины можно было позавидовать. Этим вечером она и предложила душе мертвой царевны не лезть во дворец за драгоценностями, а поискать личные вещи фараона в куче мусора, что каждый день слуги выбрасывали на заднем дворе. Там нашлось много пищевых отходов: всяческие пленки от мяса, косточки, огрызки и шкурки. Куда больше внимания привлекли ищущую черепки от разбитых кувшинов и чаш. Но когда Ира двумя пальцами из всей этой кучи извлекла склизкий предмет, который никак не мог наличествовать в древности, Ба поинтересовалась: 'Что за сопля? 'Ваня, изменник! — процедила тогда сквозь зубы Ира. Крылатая ради такого случая покинула тело и с любопытством смотрела со стороны, какими нелестными эпитетами наградила программиста его возлюбленная. В итоге проводница выдала долгожданную фразу: 'Убью гада! Торжествуя, Ба вернулась в свое тело и помогла проводнице завернуть в широкий лист подорожника найденную вещицу.

— Результативно ж покопались, — довольствовалась Ира. — Я и не ожидала, что найду там это!

— Так, девицы-красавицы, — огрызнулось рубиноокое животное, — лучше подумайте, что с ночным караулом делать будем.

Серьезный взгляд похитительницы прошелся вскользь двух стражников у северных ворот. Рядом с одним из них стояла сонная лошадь. Да и сами охранники, казалось, клевали носом. Не велика проблема — подумала колдунья. Они практически спят, и помочь им уснуть окончательно труда не составит.

— Вперед, ослобог! — ударила она плеткой запряженное в повозку животное, и оно бодро помчалось к воротам.

Стража среагировала мгновенно. Пусть два высоких плечистых мужчины и откровенно скучали на своем посту, но, заслышав топот копыт, они мигом приободрились и направили штыки в морду резко затормозившему перед ними ослу.

— Откройте ворота, — ахнула девица, прижимая к груди плетку, — моя сестра больна, и я везу ее к жрецам Анубиса. Если вы меня не пропустите, она может умереть…

— Что же ты засветло не уехала, прекрасная незнакомка, — галантно улыбался стражник, беря девушку за ледяную руку и целуя тыльную сторону ее ладони.

— Простите, почтенный, — похитительница сверкнула красными глазками, — но я думала, что сестренка дотерпит до утра, а ей стало хуже… Пустите, да возблагодарят вас Боги.

— Шакалов-то не боитесь? — заботливо причитал второй охранник.

— А с ними я, — словно дикая кошка прошипела девица, стреляя алыми молниями из глаз, — как-нибудь справлюсь.

Два безвольных мужика, каждый под пять локтей в росте, покорно подошли к воротам и отодвинули засов. Злорадная ухмылка украсила лицо похитительницы, когда ее осел чинно прошествовал под сводом ворот. И как только повозка оказалась за стеной, оба стражника свалились без чувств на землю. Только одиноко стоящая лошадка спокойно жевала траву.

В черный прямоугольник ворот было видно, как маленькая повозка удаляется на север вдоль реки, безжалостные ночные ветры поднимают песок и уничтожают все следы.

Неб, запыхаясь, стоял и смотрел, как толстый осел бежит прочь из Уасета. Парень ехидно ухмыльнулся, присаживаясь на колени перед одним из стражников. Пара движений, и доспех охранника развязан. Еще пара — и мальчишка затягивает веревки корсета на собственном теле.

— Эх, не мой размерчик, — бросил он.

Кому, как не родившемуся в Кемете было знать, что без такого доспеха в пустыне очень опасно: колючий песок больно ранит тело, а ветром, тем более, ночным, может продуть так, что заболеешь и не встанешь на ноги.

Он резко обернулся к лошадке. Жаль, что нет лука и колесницы, придется верхом. Выбирать не приходится.

— Эй, пошла давай! — парень запрыгнул на дремавшее животное и пихнул его под бока.

Лошадь дико заржала и встала на дыбы, что Неб чуть не свалился. Он пару раз дернул лошадь за уздечки и, подчинив животное, бросился вслед за подозрительно спешившим преодолеть пустыню ослом.

А похитительница гнала, не жалея ослиных сил.

— Давай же, ослобог, скорее, скорее, а то до рассвета не успеем!

Это городские представители упрямого отродья считались неповоротливыми ленивыми созданиями, двойнице Иры достался очень послушный и весьма проворный экземпляр, тем более, знающий целый арсенал интересных напевов русской попсы.

Осел, перешедший на рысь, — это из области фантастики. Но Сет скакал не медленнее хорошего коня. Телега, правда, немного подводила. Ее расшатанные колеса мешали ехать очень быстро. А еще… вдруг ослу пришлось резко уйти в сторону: прямо над его ухом просвистела стрела.

— Что это? — девушка, поправляя капюшон, обернулась.

Она сощурила светящиеся красным глаза и разглядела на городской стене нескольких лучников. Но это еще полбеды — один взмах рукой, и все пущенные в нее стрелы, опали.

— Обожаю 'Матрицу'! — прокомментировала Ира, улыбаясь.

Девушке показалось, или в ее разуме на самом деле проскользнуло воспоминание, будто она некогда встречалась с магом, способным останавливать стрелы. И в это мгновение ее внимание привлекла несущаяся прямо на повозку лошадь. Скакала она быстро, поднимая за собой такие клубы пыли, что за ними с трудом можно было различить северные ворота.

Прижавшийся всадник резко дергал за узды, и лошадь легко уходила в стороны, чтобы уклониться от очередной стрелы, пущенной охраной. Так вот в кого стреляют, догадалась похитительница.

— Милый, ослик, быстрее! — заорала она, и ее помощник припустил что есть мочи.

Телегу сильно трясло по барханам, и девушка только и могла, что кричать на свое животное и придерживать уснувшую Машу, чтобы та не свалилась с повозки.

Вскоре городские стены скрылись из виду, но осел не сбавлял ходу. Расстояние между погоней и похитительницей безжалостно сокращалось. Она то и дело оборачивалась и, прищурившись, пыталась разглядеть, кто же сел ей на хвост. Было еще слишком далеко для того, чтобы использовать магию пленяющего взгляда.

Осел тоже постоянно оглядывался и что-то бурчал под нос.

— Что ему от нас надо, кто это? — волновалась девица.

— Начальник стражи фараона, — бросил запряженный осел и помчался так быстро, как только мог.

Но и Неб не отставал. Он прекрасно понимал, что похитительница уже слишком далеко отвезла его возлюбленную от города, что в этих краях по ночам бродят шакалы, а из песка вылезают скарабеи — хищники пустыни. Но страх отошел на второй план. Если он не попытается спасти любимую, то Маше уже никто не поможет.

Избалованная лошадь, которой вдруг пришлось мчаться что есть мочи в неизвестном ей направлении, дико ржала и все пыталась остановиться. Но наездник ей попался не из слабаков, он знал, как заставить лошадь мчаться, куда ему было нужно. И сторожевая неженка старалась не подвести человека.

Но как бы быстр ни был осел, лошадь его все равно догнала. Испуганная похитительница круглыми от удивления глазами безмолвно смотрела на настигшего ее воина. Да, красная молния. Но почему… этот парень не подчинился ее воле, не стал ее покорным слугой. Его взгляд оставался осмысленным и целеустремленным.

— Я… теряю силы? — ахнула похитительница, смотря то на осла, то на настигающего человека. — Я не могу подчинить его…

— Не может быть, — запыхаясь бросил осел, — попробуй еще раз… почтенная.

Девушка сосредоточилась. Маша лежала перед ней. Настигший повозку воин спрыгнул со скакуна и приземлился на обе ноги. Он на ходу резко ухватил похищенную Машу за талию и прижал к себе. И в этот момент красная молния вылетела из глаз колдуньи. Промахнуться она не могла.

…

Но магия опять не подействовала на молодого человека. Удерживая девушку одной левой, свободной рукой он извлек из ножен кинжал и направил его на похитительницу.

— Неб, Неб… — в этот момент простонала приходящая в себя Маша.

Он хотел было вернуться к лошади, чтобы ускакать прочь. Но животное вдруг опустилось на колени и завалилось набок.

— Попался, да? — ухмыльнулась колдунья, обнажая свое оружие и снова сверкая глазами, в надежде, что ей удастся воздействовать на начальника стражи.

Она кинулась на молодого человека. Неб и сообразить не успел, что его жизни угрожают, он схватился за первое, что висело на поясе, и вытянул руку. Он и не предполагал, что второпях достанет подаренный несколько дней назад фонарик.

Дикий визг девушки, пожалуй, распугал бы всех шакалов в округе. От света, исходящего от странного подарка гостьи из будущего, Ира закрыла лицо руками и отвернулась. Она тут же бросилась к своей повозке, постанывая и потирая щеки руками.

— Бежим! — скомандовал осел. — Беги, почтенная!

Она еле успела запрыгнуть на повозку, и Сет поскакал прочь.

— Откуда у него столько сил? — буркнул под нос Неб.

Парень держал спасенную девушку на руках и не спускал дикого взгляда с загнанной лошади, что просто улеглась посреди пустыни и уснула.

— Ах, Неб… — промямлила Маша, туманными глазами глядя на своего спасителя, — где я?

И она в очередной раз провалилась в забытье.

— Сет ногу сломит, — выругался Неб, провожая взглядом похитительницу и привязывая фонарь к поясу. — Очень напоминает мою… но этого быть не может.

— Что, Неб? — опять открыла глаза девушка.

— Тихо, маленькая, все будет хорошо.

Он взял ее на руки и медленно поплелся в сторону города. Когда девушка пришла в себя настолько, что могла держаться на ногах, спаситель поставил ее на землю, и они, словно два раненых в битве зверя, держась друг за друга, ковыляли по пустыне.

Где-то вдалеке завывали шакалы, стрекотали неугомонные ночные жуки. Неб постоянно оглядывался, не гонится ли за ними один из ненасытных хищников.

Похитительница с ее странным поведением уже почти вылетела из его головы. Он думал только об одном: как бы довести до города любимую девушку да когда она проснется окончательно, разузнать, что с ней приключилось. Окажись он несколько позже у дверей собственного дома, не застал бы похитителей, и Маше грозила бы неминуемая смерть.

Его сердце отчаянно колотилось об ребра. Но он старался быть спокойным.

Через ворота парень не пошел. Он свернул к реке и пробрался сквозь тростники к своему насиженному местечку, где они с Маш-шу любили коротать свободное время.

— Давай, садись… — он опустил полусонную девушку на камень, но она улеглась на землю и провалилась в сон.

— Что же с тобой сделали, Маш-шу, да сожрет эту женщину Амт? — спросил Неб сам себя, взяв ее за перевязанную тряпкой руку.

Она вконец уснула, положив голову ему на колени. А он еще долго любовался лицом спящей и гладил ее мягкие золотые волосы. Вскоре и парня сморил сон. Он и не заметил, как сам повалился на землю, а глаза его сомкнулись.

Потирая руки, Ира ходила взад-вперед по гробнице. Перед ней на столе в банке сидел пойманный в пустыне скорпион, этакий 'подопытный кролик' и 'индикаторная бумажка'. Девушка специально поймала это насекомое, чтобы испробовать на нем уничтожительную магию проклятий. Рядом стояло слепленное из воска подобие скорпиона, а также две мужские фигурки, на груди одной проводница нацарапала имя Вани, а на другой — Неба.

— Убью, сволочь! — шипела Ба, когда Ира царапала имя укравшего приманку начальника караула.

— Ладно тебе, — успокаивала ее проводница, — ну отвоевал он свою женщину, и что с того? Закончится кровь, еще раз похитим.

— Не в этом дело, — крылатая топталась на саркофаге, — на этого выскочку не действует моя магия!

— Пофигу, — отмахнулась Ира.

— А вот и нет! — спорила с ней Ба.

Когда проводница перестала перечить, крылатая решила открыть ей страшную тайну: магия не действовала только на кровных родственников. А так как у царевны было только два брата: один мертвый, а второй хромой, то…

— Элементарно, милая, — улыбнулась проводница, — Неб — твой третий брат.

— Откуда он мог взяться? — негодовала душа.

— После ночи любви твоего отца с какой-нибудь служанкой, — тут же нашлась Ира.

— Так вот, — заключила Ба, — если этот Неб знает, что он формально является наследником, значит, его надо уничтожить вместе с Тутанхамоном. И не спорь со мной! Ты его проклянешь. Давай, вытаскивай…

Ира нехотя сняла привязанную к поясу подвеску-талисман, которую молодой человек и не заметил, как потерял, когда спасал любимую.

— И Ваню давай сразу убьем! — не унималась крылатая. — Завтра расправимся с Тутанхамоном, и будешь свободна.

Девушка, улыбаясь, вынула и завернутую в лист подорожника личную вещь Дуракова. Посмотрев на восковую куклу, олицетворяющую программиста, она натянула предмет ей на голову, словно колпак, и дико рассмеялась.

— Что с тобой, Ира? — поинтересовалась Ба, не понимая радости проводницы.

Но та истерично хохотала, тыча пальцем в куклу в колпачке.

— А слабо натянуть… на глобус… гыгыгы! А что такое глобус? А это вам расскажет учитель географии! — колотила кулаком по столу проводница.

— Что это с ней? — удивленно поинтересовалась Ба у молча сидевшего в углу осла.

Но тот старался ничего не комментировать. Лишь через десяток минут из него удалось вытянуть, что у людей из будущего есть много заморочек. И это проявление одной из них. Крылатая собралась с мыслями и погрузилась в душу Иры. Только так она могла остановить беспричинный смех проводницы. Она вмиг стала серьезной и проткнула сердце у всех трех фигурок: скорпиона, Неба и Вани.

Ради эксперимента она капнула Машиной кровью на статуэтку насекомого. Не прошло и мгновения, как скорпион, уютно устроившийся в чаше для вина, приказал долго жить. Действует — поняла колдунья, взбалтывая остатки крови. Она посадила Ваню и Неба очень близко друг к другу и начала лить на них кровь.

Вдруг левая рука девушки схватила фигурку в колпачке и швырнула ее в сторону.

— Не позволю! — вскрикнула Ира, и ошарашенная Ба выскочила из ее тела.

И только проклятый Неб сидел в кровавой луже с проколотым иглой сердцем. Жить ему оставалось считанные секунды.

— Дура! — заорала крылатая и отвесила Ире пощечину.

Крылом — больно. Девушка схватилась за ушибленную щеку и бросила в адрес царской души несколько непечатных выражений.

— Следующий раз я прокляну его не в гробнице! — шикнула на нее разгневанная Ба, усаживаясь на саркофаг. — И если ты еще раз пойдешь против моей воли, Семенова, я прикажу Сету уничтожить тебя. Кстати, Сет, не мог бы принести мне тело Неба… как доказательство смерти.

Осел кивнул и тут же отправился выполнять приказание госпожи.

Ира подняла с пола фигурку, олицетворяющую Ваню, извлекла из нее иглу и крепко прижала к груди.

— Не важно, с кем он спал, но я его люблю!

Маша поежилась от холода и села. Ночь уже уступила свои права прохладному утру. На востоке розовело рассветное небо.

— Где я? Что со мной?

Она огляделась. Знакомое место, вырубленный тростник на берегу Хапри. А рядом с ней спит любимый Неб в великоватом для его тела воинском доспехе. Как девушке хотелось, чтобы все, произошедшее ночью оказалось сном: эта Ирина, нашептывающая ей о своем могуществе, погоня, а потом долгий путь по зловещей ночной пустыне. Но, казалось, все это вовсе не было сном, Маша просто увидела часть собственной жизни со стороны. А еще фраза любимого: 'Она напоминает мою… Кого? Получается, Неб догадывается, кто эта коварная женщина. Он не враг, он работает на фараона. Ну и дела. Есть что рассказать брату. Только услышать бы версию Неба, которого Ваня записал чуть ли не в самые опасные преступники.

Она посмотрела на пыльные от песка руки. А ведь если бы не Неб, Ваня бы оказался в ловушке и не знал, что делать.

— Маш-шу, — шепнул парень, приподнявшись на локтях, — все в порядке?

Она радостно улыбнулась и крепко обняла своего спасителя.

— Огромное спасибо тебе… за жизнь… за любовь!.. За все.

— Не надо, не надо, — отмахнулся он, избавляясь от ее крепких объятий и садясь на камень, — я просто за тебя очень испугался. Чего тебя ночью ко мне понесло?

И она как ну духу выложила, как провинившийся во дворце брат отправил ее выслеживать страшную чародейку. Не побоялась Маша рассказать и предысторию о том, как фараон застукал Ваню вместе со своей женой. Услышав все это, Неб расхохотался.

— Короче, он стал посмешищем, — веселилась Маша.

Они еще долго хихикали над непутевым братцем чужестранки, пытаясь смехом вытеснить из душ то страшное, что им довелось пережить ночью. Он крепко обнял ее за плечи и поцеловал в щеку, а потом утер губы рукой и, все еще смеясь, предложил:

— Маш-шу, искупайся, а… С тебя песок сыплется…

— Успею, успею, — отмахнулась она, — давай я лучше расскажу про Ваню, как он…

Неб надулся и прижал ее к груди.

— Я не хочу целоваться с грязной девушкой.

— Ты тоже, хе-хе, нечистый, — провела она пальцем по его щеке, размазывая грязь.

Девушка не удержала равновесие, и оба они свалились на землю, продолжая хохотать непонятно над чем.

— Точно, мы друг друга не перепачкаем, ибо дальше не куда, — он подмигнул девушке.

А она, робко попросив отвернуться, развязала ленточки на своем новом, но уже таком грязном платье.

Она пулей забежала в прохладную утреннюю воду и окунулась с головой, чтобы смыть весь песок, что налип на ее тело во время ночного похищения. А когда обернулась к берегу, то столкнулась нос к носу со своим любимым, который не замедлил захватить ее в свои объятья.

— Маш-шу, не боишься крокодилов? — вдруг спросил он.

— Ни капельки, — коротко ответила Маша, хотя она кривила душой — потому что их тут нет!

— А научи меня также плавать, — вдруг предложил он.

Неб поднял руки вверх и изобразил тонущего.

— Придурок! — в шутку девушка обозвала его, схватив за руку. — Тут по грудь и тонуть неинтересно, а вот та-аам!

Маша дернула рукой, что не ожидавший от нее подобного парень по инерции отлетел на глубину. Врал он все, что плавать не умеет, он искусно поднырнул и выплыл у нее за спиной, обняв ее руками за груди.

— Обманщик… Нет… Артист… Нет… Извращенец… — прошептала девушка. — Всё ты умеешь.

Она глубоко дышала, чувствуя тепло его тела.

— Ага, — не отрицал Неб и еще крепче обнял Машу.

— Задушишь! — заорала она. — Отпусти!

Она попыталась разжать его крепко стиснутые пальцы. Ни нырнуть, чтоб уплыть, ни толкнуть в бок. Этот кеметский мальчик в совершенстве владел техникой пленения женщин.

Как только он ослабил объятья, девушка вырвалась и отплыла от него на добрый десяток метров.

— Ну что, поймай меня, извращенец! — рассмеялась Маша.

Чтобы раздразнить парня, показала пятку правой ноги, а потом вынырнула и повторила просьбу. Мол, на глубине-то куда интереснее плавать, чем на мелководье.

— А то! — подмигнул он, через несколько секунд очутившись у нее перед носом.

И тут он почувствовал прикосновение ее холодных губ к его щеке. Она сама… решилась поцеловать его…

Маша подмигнула и, игриво оттолкнув его, выбежала на берег. Но он нагнал ее и повалил на землю.

Они смотрели друг на друга. Кажется, целую вечность. Она видела лишь его большие грустные серые глаза и его улыбку. Она легла на песок. Приятная для тела прохлада ласкала бедра, спину, плечи…

Неб нежным движением руки отодвинул ее челку набок. 'Нельзя, нельзя, всё это неправильно! — крутилось в голове у Маши. Она посмотрела на реку через его плечо. Самое время крикнуть: 'Крокодил! И спрятаться в заросли камышей, прикрываясь скомканным платьем. 'Нет, так нельзя… всю жизнь бежать… от любви… от взросления… от будущего! — сказал совсем другой внутренний голос, которого раньше она почему-то не замечала. Голова кружилась от череды новых неизведанных ощущений, и не хотелось думать ни о чем, только жадно целовать любимого, все крепче прижимаясь к его груди.

Неб расправил бантик на платье любимой девушки. А она, засунув ноги в босоножки, обернулась к нему, стоявшему перед ней на коленях. Он бесцельно смотрел на валявшийся на песке доспех и хеттские сапоги, что он стянул у стражника северных ворот, когда сломя голову кинулся спасать Маш-шу. Несмотря на несколько часов сна, выглядел он вымотанным и усталым. А еще у него никогда не было такого несчастного взгляда! Маша села рядом, не спуская с него глаз.

— Я чем-то тебя обидела? — это единственное, что крутилось у девушки на языке. — Или я… это… неправильная, не умею как надо… это… ну… Честно скажу, я не умею… У меня до тебя никого не было…

Слишком жалкий вид был у парня. Неужели, она причинила ему боль или обидела словом? Мало ли.

— Нет, — сухо ответил он, — дело не в тебе, ты самая лучшая девушка на свете. Есть кое-какие проблемы, касающиеся только меня.

— И никто тебе не может помочь?

— Может, — грустно сказал Неб. — Точнее, мог бы. Но… не успел.

Он провел пальцем по талисману, висевшему на груди у Маши.

— Все дело в подвеске? — полюбопытствовала она.

— Вполне возможно… я запутался совсем… Прости… я обречен.

— На что? — не унималась девушка.

Он грустно смотрел на плывущие на юг облака. Белые и пушистые, они постоянно меняли форму, распадались на части или, наоборот, собирались в кучку. У них все как у людей: хотят одно — получат другое.

Маша положила голову ему на плечо. Ей так не хотелось, чтобы он уходил. Что-то недоброе все же вкралось в ее сердце. Какое-то нехорошее чувство, страх, что однажды, и очень скоро… они уже не будут вместе.

— Я обречен на смерть, — стараясь не смотреть на любимую, прошептал Неб. — Я должен уехать из города, если мне дорога жизнь…

В знойный полдень в пекарне на площади двух легендарных галлов было не протолкнуться. Измученные жарой люди чуть ли не в очередь стояли за кружкой освежающего пива. Сидя за одним из немногочисленных столиков под плетеным навесом, плачущая Маша выпивала одну кружку древнего хмельного напитка за другой. За неимением платка ей приходилось утирать слезы краем роскошной кисеи, что закрывала ее плечи от нещадного южного солнца. Девушка и не заметила, когда за соседним столиком устроились три подружки: ткачиха и две знатные девицы, те самые, что с первого взгляда влюбились в Ваню и каждый вечер утаптывали песок у его дома.

Программисту было не до кеметского фанклуба, он каждый раз находил девицам очередное как бы важное для следствия занятие и отправлял их то принести ему несколько кувшинов речной воды, то раздобыть мясо, а последний раз им было дано задание выследить рыжего осла. Названый с легкой руки программиста ОВД (отрядом влюбленных дев) очень сильно помогал парню в быту: у Вани всегда была вода и еда.

— Он нас не любит, — ныла коротковолосая Тенра, теребя в руках крупные бусины своего украшения, — ну зачем ему осел? Понимаю еще гуси и утки, но неужели он осла жрать собрался?

— Дура ты, дорогая, — отмахнулась подружка, — нет ему до нас дело, потому что у него есть любимая сестра.

А сейчас эта любимая сестра сидела к девушкам спиной и внимательно слушала все, о чем лепетал этот 'отряд влюбленных де… дур'. Ткачиха Нехтнефрет, самая старшая в компании, принялась во всех подробностях живописать богатеньким подругам по несчастью, что этот хеттский женатый мужик им вовсе не пара, и что в наложницах он не нуждается. Закончилась речь традиционным в подобных утешительных беседах выводом: 'Все мужики — козлы!

— Именно! — подхватила Маша, пересаживаясь в клуб гламурных овец.

— О! Сестра ненаглядного! — развела руками Тенра. — Таатдада, боги милостивы к нам.

— С чего это? — подозрительно сощурилась подруга.

— Он бросил меня, — вздохнув, выпалила Маша, — переспал и бросил. Сказал, что умрет, если не уедет из города.

— Вот гад! — ударив кулаками по крышке стола взвилась Нехтнефрет.

В ее глазах разгорелся огонь гнева, и она готова была уничтожить все мужское племя в защиту обиженной женщины.

— Гад! — подтвердили Тенра с подругой. — Нас заставляет осла ловить, а от нее убегает!

— Нет, девочки, — улыбнувшись, Маша отмахнулась.

— Да, дорогуша, — не дослушав ее до конца, продолжила умудренная опытом ткачиха живописать все те лишения, что им троим пришлось пережить из-за Ваниного равнодушия.

По рассказам девицы выходило, что чужестранец — второй после фараона обожаемый мужчина в Уасете. Нет, третий, поправила ее Таатдада, вставив в список поклонников еще и начальника стражи Мепехтира. Пусть этот человек и был старше фараона и программиста, но до сих пор не женился, и, следовательно, считался в девичьих кругах завидным женихом, несмотря на то, что лицом невзрачен. Правда, девицы скривились в ответ предложение внести стражника в список завидных женихов. Одна из них, отмахнувшись, заметила, что Манпехтира так и останется старым холостяком, потому что в своей жизни он любил одну женщину, которая умерла.

— А имя ей — Меритатон! — шепнула ткачиха, оглядываясь по сторонам, чтобы никто не услышал ее сплетни.

Маша навострила уши. Знакомые все лица. Возможно, где-то рядом найдется и разгадка. Но ей не давали задуматься, и болтали исключительно о ее брате.

— Нет, ну переспать, а потом сбежать от любимой сестры — это, конечно, кошмар! — разводила руками Тенра, не обращая внимания на болтовню простолюдинки. — Кстати… и какой он в постели?

Маша поймала на себе заискивающий взгляд юной египтянки. Кокетливо закатив глаза, она принялась со всеми красочными эпитетами рассказывать обо всем, что случилось с ней, начиная с похищения и заканчивая нелепым объяснением Неба, будто ему до вечера надо уехать из города.

— Неб — замечательный, — воодушевленно бурчала московская студентка, — он…

— Неб?!?! — хором взвизгнули три подруги из ОВД, мигом забыв об Иване и его равнодушии. — Так ты соблазнила Неба?!

Недоуменная гостья из будущего смотрела то на одну девушку, то на другую, пока, хитро сверкнув глазами, Нехтнефрет не поведала ей о том, что Неб — это такой одинокий мальчик, приехавший в Уасет примерно год назад, который вообще не интересовался женским полом и держался на расстоянии от всех девушек. Соблазнять этого человека влюбленные красавицы бросили уже давно, и только между собой договорились изредка следить за этим странным человеком. Они поспорили на дебен меди с по уши влюбленной в отшельника дочерью номарха, что этот парень никогда не найдет себе девушку.

— Слушай, — шепнула на ухо Маше Таатдада, — никому не говори то, что ты нам только что рассказала. Не хотим мы этой… по кольцу отдавать.

— Да бросьте вы, девочки, — откинувшись на спинку плетеного кресла, говорила ткачиха, — дочка номарха все равно узнает.

Теперь уже Неб стал в обществе ОВД третьим по счету секс-символом Уасета, оттеснив голубоглазого блондина из Бобруйска на не очень почетное четвертое место.

— Я б в твоем случае слезы по нему не лила, — тоном бывалой женщины советовала Маше Нехтнефрет, — он типичный идиот, взыграли гормоны — окучил, а потом испугался и сбежал! Представляешь, даже со службы смылся, чтобы больше с тобой не видеться! Забудь его как страшный сон, на свете еще есть много мужчин. Тутанхамон, Менпехтира… кстати, а мужа ты почему бросила?

— Я не замужем, — удивилась Маша.

— А разве твой любимый брат тебе не… — лукаво глядя на гостью из будущего вопрошала Тенра.

— С чего вы взяли? У нас законом запрещено жениться на братьях! — вытаращила глаза Маша.

— Слава богам! Он свободен! — счастливая, заорала ткачиха, чуть ли не запрыгнув на стол, чтобы явить эту замечательную новость всему миру.

Перемывание косточек представителям мужского пола продолжилось до самого вечера, и московская студентка очень скоро была убеждена, что лить слезы по Небу — пустое дело. Правда, при каждом упоминании имени этого молодого человека девушки с завистью смотрели на счастливую чужестранку, единственную, покорившую его сердце. Разговор уходил в разные русла. Однажды Нехтнефрет даже высказала предположение, будто Неб — отпрыск Эхнатона, рожденный сбежавшей из дворца служанкой, поэтому якобы он и был настолько близок к владыке Обеих Земель и несмотря на свое некеметское происхождение занимал высокий пост. А о причинах его скорого отъезда из столицы ОВД однозначно вынес свой вердикт — бежит от девушки, не иначе как. Маша от этого впала в глубокую депрессию и принялась за красочный рассказ о сайте знакомств и всех ухажерах, которые пытались подбивать под нее клинья. Открыв рты, кеметские девушки внимательно слушали о не очень порядочных молодых людях, встречавшихся в жизни чужестранки.

— Ну, я же говорил, что она вернется, — Хоремхеб ударил Ивана по плечу, когда удивленная донельзя Маша подошла к их с братом дому.

Она ожидала увидеть тут кого угодно, но только не трех влиятельных мужей Кемета: военачальника, главного стражника и… подозреваемого во всех смертных грехах жреца. Хоремхеб держал под узды черного коня, которого, как показалось девушке, она видела сегодняшней ночью. Весь в пыли, этот конь робко топтался за спиной уважаемого военного, который крепко жал руку ее брату.

— Вань, а что случилось? — спросила она, предчувствуя неладное, а потом учтиво поздоровалась с гостями.

Брат ее был одет как местный, в белоснежную юбку до колена, и от кеметца его отличали только бандана с черепом и розовые резиновые сланцы.

— Ты пропала, вот что случилось, — обиженным тоном заявил брат.

Как же она, глупая, и не подумала о том, что Иван, проснувшись поутру и не найдя ее дома, бросится на поиски. Они же с братом не договаривались, что Маша пропадет почти на сутки. Никто не мог и предвидеть, что ее похитят, потом спасут, далее она выспится бок о бок с любимейшим человеком на берегу реки, а следующие несколько часов проведет за увлекательной и, кстати, очень полезной беседой с Небом… да что и говорить, не только за беседой. А далее, обиженная просплетничает чуть ли не до заката с влюбленными в Ваню кеметскими девушками.

Пока Маша принимала самое, что ни на есть активное участие в своих приключениях, брат места себе не находил. Как только взошло солнце, он бросился искать ее по всему городу. Конечно же, в первую очередь программист заглянул в домик Неба, но там, естественно, никого не было. Он расспрашивал всех, с кем только сталкивался на улицах Уасета, но прохожие только пожимали плечами: ночью они спали и не видели пропавшей девушки.

Брат готов был разреветься от горя, он корил и ругал себя за то, что по собственной дури отпустил Машу одну выслеживать опасную женщину. А когда он подошел к северным воротам и спросил у стражников, не видели ли те его сестры, хеттской женщины в кеметском платье, как высокий мужчина без формы ему заявил:

— Крадут все… У кого сестру, а у меня коня и доспехи.

— О, господин Иван! — раздался знакомый голос военачальника за спиной у программиста, и тот робко обернулся.

Свежи были воспоминания парня о соблазнении царской супругой. Как бы не про его голову явился Хоремхеб — подумалось программисту. Но отступать некуда: перед ним раздетый ограбленный охранник, сзади — главнокомандующий кеметской армией. Да и два лучника топчутся неподалеку.

— Здравствуйте, Иван, — торопливо поприветствовал парня военачальник и сразу же перешел к делу, — господин Тутанхамон…

Ну все, подумалось Дуракову, доигрался, настал час экзекуции, вот она расплата за похоть! Впал, знаете ли, российский подданный в немилость кеметского правителя. Но Хоремхеб говорил совершенно о другом.

— Господин Тутанхамон, — повторил он, заметив смятение в глазах чужестранца, — сказал, что только вы поможете решить нашу с Менпехтира проблему. А дело такое… Помните, когда вас поймали во дворце, вы говорили о зачарованных стражниках?

От души отлегло: значит, пока за фараонову жену его бить не собираются, и на том спасибо. Надо же, какой странный этот Тутанхамон, у него супругу чуть из-под носа не увели, а он все равно относится к Ивану как к важной птице.

— Ну… в некотором смысле, — помялся парень. — И у меня есть кое-какие подозрения.

Военачальник повел бровью и попросил изложить все, что Ване было известно. Программист все носил при себе, особенно мятый листок со схемой расследования. Достав его из кармана, Дураков показал Хоремхебу свое сокровище, но не развернул его. А вдруг враги проведали о дознаниях гостя из будущего и таким вот незамысловатым способом решили найти улику и избавиться от нее. Обманули фараона, это им не впервой, и принялись подбивать клинья под москвича. Но он не так прост, как могли бы подумать Менпехтира и Хоремхеб.

— Расскажу только после того, как скажете, что случилось? — прижимая к груди свернутый листок, заявил Ваня.

— Неладное что-то с охраной. На воротах коня украли. Лучники говорили, — Хоремхеб бегло глянул на двоих молоденьких стражников, — будто некий паренек на лошадке в пустыню ускакал. Но это еще меньшее из зол!

— Не могу, простите, — отрезал программист, — у меня сестра пропала, а вы меня лошадь искать просите. Не могу… пока не пойму, что с Машей все в порядке.

Паренек ускакал в пустыню — промелькнуло в голове у программиста, пока он вежливо отнекивался. Значит, все-таки, Неб. Обокрал стражников и сбежал из города, чтобы его не поймали. Получается, остается недолго до его последнего решительного шага, когда девушка с душой Иры уничтожит Тутанхамона.

— Да не ушла никуда твоя сестра, чужестранец, — рассмеялся ограбленный охранник, но Ваня слушал его в пол-уха, охваченный новыми домыслами и предположениями, — загуляла, небось, с каким бравым ребятенком. Клянусь богами, к вечеру домой возвернется.

Не отправь Иван сестру следить за таинственной незнакомкой, он бы поддался на утешения стражника. Но обстоятельства подсказывали, что не все так ладно.

Ни дебены медные, ни уговоры Хоремхеба не помогали. Отказывался Иван. Но и своих проблем не рассказывал: да кто ему поверит. Это вам кеметские воины, а не 'Отдел странных явлений'. Неизвестно еще, чем могло бы закончиться то гробовое молчание, что нависло над стражниками, Хоремхебом и Иваном в тот момент. Но в это время к воротам подъехал на кривой телеге провинциальный торговец. Охрана принялась проверять его поклажу, а старичок сиплым голосом пропищал:

— Тут неподалеку в пустыне черный конь лежит на боку. То ли раненый, то ли убитый. Войны нет, а смерть гуляет по правому берегу Хапри.

Иван с Хоремхебом переглянулись. Вот и нашлась пропажа!

— А девушку… — дрожащим голосом вопрошал программист, не спуская глаз с торговца, — хеттскую девушку рядом не видели.

То ли к счастью, то ли нет, но купец отрицательно покачал головой. По крайней мере, Маша не убита, — уже хорошо.

Но ехать к месту происшествия сыщику-программисту все же пришлось. Только доспехов охранника так найти и не удалось.

С этим Дураков с военачальником и вернулись в город и направились прямиком ко дворцу, где их уже ожидали Эйе и Менпехтира. Сидя под плетеным навесом в доме начальника охраны, трое помощников господина фараона поведали Ване целую кучу невероятных происшествий, случившихся во дворце за ночь и утро.

— Я думаю, что это проклятья, чужестранец, — серьезно глядя на программиста, заявил Эйе.

В его колючем грозном взгляде просматривалось и отчаяние. И Ваня понял, что этот человек искренне просит помощи. И тут Менпехтира принялся рассказывать о всех бедах, что начали происходить с его верными подчиненными. У одного ночью выпали все волосы, другой начал чувствовать горечь во рту, третий пожаловался на вздувшийся живот, а четвертый потерял мужскую силу, в то время как пятый вдруг почувствовал влечение ко всему, что движется. Это были еще цветочки по сравнению с выросшими у кого-то из новобранцев шакальими ушами или кошачьим хвостом.

Ваня раскрыл перед великими мужами свою схему и быстро зачеркнул все три имени в списке подозреваемых. Эти раздосадованные люди вряд ли могли совершить такое со своими подчиненными: мотива для зверств ни у одного не находилось. Если и вздумали они захватить власть, то для этого им нужна сильная армия, а не ошарашенные парни со звериными ушами. Получается, заговорщики хотят совершить глобальный переворот, и если еще чуть-чуть промедлить, свершится непоправимое: придет к власти восставший из гроба самозванец, названный этим… как его… Сметан-рой, Се-мантрой, Сменхкарой вместе со своей обожаемой помощницей, в теле которой живет душа Иры. Все складывалось в довольно занятную картинку — это Неб, верный соглядатай фараона, о котором никто не знает, затеял опасную игру в Гришку Отрепьева кеметского пошиба. И пора бы парня остановить! С такой мыслью четверо мужчин и пришли к дому программиста, потому что тот пожелал взять с собой кой-какое оружие.

В этот момент Маша и застала троих мужчин и брата.

— Это и моя пропавшая давеча сестра Маша, — представил Иван девушку военачальнику.

— Маш-шу? — переспросил Хоремхеб. — Очень приятно.

Он и остальные гости поклонились перед красиво одетой девушкой, а Менпехтира успел вставить шуточку о том, будто ее платье очень похоже на один из нарядов владычицы Обеих Земель.

— Сестренка, ты уж прости, — вздохнул брат, — но я раскрыл дело. Твой Неб… — он перевел дух, чтобы выложить Маше правду про ее возлюбленного, — так вот, твой Неб и украл Иру, чтобы сделать своей женой. Сегодня он заколдовал стражу, а завтра убьет фараона.

Ошарашенная девушка стояла, открыв рот, боясь и слово сказать, ровно как и остальные присутствующие, пока Ваня в деталях, немного приукрашивая пересказывал о незавидных судьбах охранников.

— Мне он сказал, что обречен на смерть и должен уехать, — всхлипнула девушка, выслушав красочный рассказ брата. — А еще мне девушки в городе рассказали, будто он незаконный сын Эхнатона.

Жрец и военные ахнули, услышав такие слова. Впрочем, они и без этого словно в первый раз узнавали о Небе и его похождениях.

— И это доказывает его виновность! — хлопнул в ладоши программист. — Назовется спасшимся от смерти Сменхкара, приведет куклу Меритатон, и вернут былые уклады! Каждый, блин, лифтер желает стать начальником ЖЭКа!

Последнюю фразу программиста поняла только Маша, а великие мужи Кемета приняли все за заклинание заморского чародея, о чем и поспешили доложить ему, добавив, что в первый раз слышат от Вани о человеке по имени Неб, которому фараон доверяет больше, чем самому себе. Заплаканная Маша уже никого не слушала. У нее на душе скребли кошки. Это ж надо было ей влюбиться в изменника, который воспользовался ее доверчивостью и отвел от себя подозрения. Закрыв лицо руками, она рыдала и думала о том, что уже ни разу ни в кого не сможет влюбиться. Образ нежного Неба, который выкрал ее у похитительницы и ухаживал как за собственной женой не выходил из памяти. Предательство и Неб — эти два слова не хотели становиться рядом, и Маша не могла найти весомого довода, который перечеркнул бы все, казалось бы, логичные доводы брата. Каждый ее аргумент находил объяснение и играл вовсе не на руку милейшему человеку, пленившему ее сердце.

Менпехтира что-то рассуждал о не знакомстве с такой важной птицей, как личный соглядатай Его величества. Начальника охраны поддерживали и остальные. Маше становилось все неприятнее слушать все эти разговоры. А когда брат принялся рассказывать о тайной лазейке, встрял Эйе и поведал, что этот ход построили при одном из Аменхотепов для тайных любовниц фараона. Женщина жила в том самом доме, который сейчас использовал для себя Неб.

— Возможно, это и была бабушка нашего заговорщика, — предположил Ваня.

— Я бы в это поверил, — сказал Менпехтира. — Если не считать того, что этому Небу девятнадцать лет, а в то время, когда женщина зачала его, фараон жил в Ахетатоне.

— Важно то, что гаденыш знает про ход, — парировал программист.

— Стойте, стойте, — прервал вдруг все разговоры Ивана Хоремхеб, — ваша сестра говорит, будто Неб украл лошадь, чтобы 'спасти' девушку. Возможно, доспех и хеттские сапоги сейчас у него!

Девушка кивнула, только тряпки ее сейчас не интересовали.

— Хватит очернять Неба! — вступилась девушка. — Будь мой ненаглядный сообщником этой Иры с ослом, вряд ли он меня стал бы спасать! Им нужна была моя кровь для ритуала. Кровь девственницы, — после этих слов щеки Маши налились чуть заметным румянцем. — Они ее получили и, судя по пересказам уважаемых господ, извели.

— И ты им больше не нужна! — продолжил за нее Ваня. — Вот они и инсценировали чудесное спасение, чтобы ты не подслушала их планы и не доложила вездесущему брату о заговоре.

Значит, кровь. Чтобы на расстоянии воздействовать на людей с помощью предметной магии. Думал программист. Если фараон все еще жив, получается, заговорщикам снова потребуется кровь его сестры, и, возможно, на этот раз не обойдется царапиной на ладони. Машу могут принести в жертву. Как не хотелось Дуракову использовать родную сестру в качестве приманки, но иного выхода пока не представлялось.

Каждый думал о своем. Менпехтира, например, предложил обыскать дом главного подозреваемого и забрать похищенные доспехи. Ваня торжественно пообещал, что обязательно найдет не только пропажу, но и чудодейственное средство, способное исцелить охранников, над здоровьем которых, по словам начальника стражи, с утра хлопотал лекарь Синухе.

Пожелав друг другу удачи и быть осторожнее да осмотрительнее, великие мужи разошлись, оставив брата с сестрой наедине. Наступала ночь, и предстояло выследить и поймать негодяя-изменника. Маша все никак не унималась и перешла на доводы 'сердцем чувствую' и 'мамой клянусь', убеждающие всех и вся, что ее ненаглядный Неб — жертва обстоятельств, а не главный подозреваемый по делу.

— Блондинка! — выругался Иван. — Нелогичная дура!

— От блондинки слышу! — огрызнулась девушка, отворачиваясь к стене. — Блондинка-линуксоид, из-за которого я попала сюда и влюбилась в козла!

Ее плечи тряслись, девушка то и дело всхлипывала, но не откликалась ни на одну реплику брата.

— Поплачь, легче станет, а я сейчас приведу изменника, а завтра он мне найдет Иру и мы вернемся домой.

Не говоря больше ни слова, Ваня вышел на улицу. Русскому программисту пришлась по душе юбка из распоротой наволочки: не так жарко как в джинсах и футболке, так что он не стал переодеваться даже прохладным вечером. Если бы не светлые волосы, торчавшие из-под банданы, то его можно было бы принять за рослого жителя Кемета. За эти несколько дней Иван успел и подзагореть, так что белой вороной он уже не выглядел.

Пока не стемнело, он брел по улицам Уасета, изредка оглядываясь вслед симпатичным девушкам, и пинал валявшиеся под ногами мелкие камни, черепки, недогрызенные кости. Жаль, что жестянок из-под пива еще не изобрели. Так хорошо летают, бестии. Сыщик-чужестранец думал, правда, не только о кеметских красотках, но и о заговоре и спасении мира. Неб стал для него единственной целью. И пока он не схватит гада за руку, ни о чем другом думать не сможет. Погруженный в свои мысли он чуть не пропустил… своего подозреваемого.

Дураков стоял, прислонившись к стене одного из домов, и жевал лепешку, купленную в пекарне на Маркса. Филиал 'Макдональдса' на Астерикса и Обеликса он по неизвестной причине недолюбливал. Но речь сейчас не о том. Он совершенно случайно обратил внимание на высокого человека в сером плаще с капюшоном, обутого в хеттские сапожки. Оглядываясь по сторонам, парень перебежками перемещался от одного дома к другому. Ваня довольно улыбнулся — попался! И, стараясь держаться от Неба на расстоянии, следил за изменником. Парень направлялся в сторону улицы Энгельса, домой.

Иван не мог упустить его из виду. Он сунул недоеденную лепешку маленькому оборванцу, что вертелся неподалеку. До дома оставались считанные метры. Наконец-то программист узнает, кто такой этот таинственный Машкин ухажер.

Обманщик! Он разыграл целый спектакль для сестрицы, он не достоин ее любви! Иван уже не осознавал: хотел ли он набить пареньку морду за Машку или выследить его, схватить, вязать и привести к фараону на суд.

Как и следовало ожидать, вернувшись домой, Неб полез в щель, что вела к подземному коридору. Выждав пару минут, преследователь повторил его действия. Вышло довольно тихо. Сняв шлепанцы, Ваня, словно кошка, крался следом.

А когда Неб вылез в погребе и начал аккуратно пододвигать к щели мешок, Ваня выскочил словно черт из табакерки и, схватив изменника за плечи, резко развернул к себе, стянул одной рукой капюшон…

— Сукин кот! — русский программист не выбирал выражения. — Свинья шпионская! Вот тебе за Машку!

Он изо всей силы размахнулся и заехал кулаком прямо в челюсть сестренкиному воздыхателю. Парень, постанывая, словно загнанный в угол зверек, одарил Ивана жалким взглядом, потирая рукой ушибленный подбородок. Программист в ужасе посмотрел шпиону в глаза и еле устоял на ногах.

— Ы…ы…ы…ы…ы… Чёрт!..

Утром осел вернулся и доложил, что укравший Машу человек живее всех живых. Не долго думая, Ира принялась разбирать собранный во дворце мусор и проклинать слепленную куклу, покоящуюся в лужице крови, всем, что под руку ни попадалось. Богатая фантазия девушки из будущего подсказывала всяческие изощренные издевательства. А когда они с Ба перелопатили весь мусор, Ира, тяжело вздохнув, собрала кучу хлама в мешок и протянула ослу. Тот взял ношу зубами и одарил вопросительным взглядом и проводницу, и крылатую Ба.

— Всё. Прокляла всех, кого только могла. Надеюсь, я добралась до Неба.

— Если он стражник, то да, — поправила Иру душа царевны.

Проводница бросила через плечо искалеченную несколькими десятками иголок фигурку, олицетворяющую ненавистного ее хозяйке человека.

— Я надеюсь, что невиновные не пострадали, — вздохнула девушка.

Ба с грустью посмотрела на нее. Душа царицы знала, что это не так, но решила солгать, чтобы не разгневать ту, что вселилась в ее тело и поддерживала в нем жизнь. Не пострадали — уверила крылатая душу из будущего.

А вечером вернулся обескураженный осел и прокричал на всю гробницу:

— Будь проклят этот Неб! На него не подействовало ни одно из проклятий!

Ба в это время подняла с пола и внимательно рассматривала подвеску, по которой они с Ирой сперва хотели уничтожить неугодного им стражника.

— Знаете что? — робко поинтересовалась крылатая, смотря ослу в глаза и пытаясь не пересечься взглядом с Ирой. — Почему ты мне раньше не показала этот кулон? Я поняла, чей он…

Москва, 2007 год

Маленький ужик мирно спал, обернувшись вокруг глобуса-ночника, пока его хозяин, Коля Рыжов, что-то отчаянно печатал. Тихий стук клавиш вписался в ночную тишину, и, казалось, прекрасно дополнял ее. Незваные гости Рыжова: ибис и кошка, — мирно спали на подушках.

Срочно нужно было отлаживать программу. Второй выход, предложенный богиней, очень не радовал Колю. А какому программисту понравится, если из его творения выходят через аварийную форточку? Пальцы не слушались, отказывались писать даже простейшие операторы. У бога-хитреца совершенно ничего не клеилось. С одной стороны он знал ошибку и видел, как ее можно поправить, но на поверку выходило все очень запутанно и не менее рискованно, нежели предложенный Баст аварийный выход.

Коля вздохнул, посмотрел на спящих без задних ног гостей и открыл папку с компьютерными играми, чтобы набраться божественного вдохновения и отвлечься от созерцания тысяч строк однотипного кода.

За две недели школьных каникул Рыжову привезли по заказу очень много дисков со стратегиями и фильмами. Названия этих произведений программистского искусства были нераспространенными, родители, которые никогда не играли ни во что, кроме пасьянса 'Косынка' и зажигательного боевика 'Сапёр', не обратили внимания на то, чем занимается на компьютере их младшенький. Брат же похвалил Колю за замечательную подборку, но зарекся устанавливать игры себе, пока не пройдет квейк до конца.

Папа с мамой не нарадовались, когда прочли, что младший заказал себе развивающие исторические стратегии, и успокоились, мол, интеллектуально, и ладно. А ведь любой поклонник компьютерных игр выложил бы немало денег, чтоб перекупить у Рыжова коллекцию: 'Великая Отечестванная', 'Переход через Альпы', 'Колонизация Америки', 'Убийство Цезаря' и многое другое, — такого ни в одном киоске с пиратскими дисками не купишь!

Перед сеансом программирования выхода для Ивана Дуракова и его напарницы мальчику захотелось загрузить в очередной раз в Бородинское сражение.

Он то увеличивал, то уменьшал масштаб на поле боя, следил то за одним солдатом, то за другим. Те, что в синей форме, — французы, в зеленой и красной — русские. Хотя, ему было все равно, он играл сразу за обе армии. Вот понравился Коле молоденький француз — он пустил его в бой, 'паренек' совершил подвиг, спасая из-под обстрела своего раненого 'товарища'. Но надоело, и игрок, нажав на одну лишь кнопочку, взорвал неподалеку от героя гранату. Ошметки тел разлетелись вокруг взорвавшейся 'игрушки'. Вот и нет героя. А Николай уже высматривает новую жертву. Игра предлагает ход русскими…

Нет-нет, это не просто игры, это нити Судьбы, и Рыжов-Локи об этом прекрасно знал. Каждый бог способен изменять прошлое, потому что живет в четырех измерениях. А потом ученые находят новые парадоксы истории, странные события и прочее-прочее. И невдомек людям, что все открытия являются на самом деле результатом игры их, богов, существ из четырехмерной реальности.

Локи оторвался от убивания русского солдата на Бородинском поле, оставив его на 'съедение' фельдшерам, и, раскрутив кресло, потянулся за книгой 'Как не надо программировать на С++[31]. Учебник якобы людских ошибок и заблуждений. Но именно на таких нелепостях кода и строились абсурдные с виду программы богов: неинициализированный счетчик, переобъявленная во вложенном блоке переменная, неправильно очищенная память после использования динамического массива — вот они дыры, через которые магическая сила проникала сквозь четвертое измерение в трехмерную реальность. Это людям так программировать 'не надо', книга эта — предостережение. Потому что любой неумелый программист способен создать точку входа в любую фрактальную дыру. Только она станет работать неправильно и способна нарушить гармонию мира. Да, отловить всех незадачливых студентов по миру не легко, вот и распространял Локи в будущность свою питерским программистом незаметные заплатки для компиляторов, выдающие код ошибки вместо открытия входа в другой мир. Невозможно объять необъятное. Университеты-то божество защитило, но во все дома нерадивых школяров ему пробраться не получалось. Как же удивлялись студенты, когда на компьютере преподавателя их гениальная, работающая дома программа, выдавала целый список ошибок[32]…

Хитрец листал защитное издание для людей, и не заметил, что не до конца убил на поле боя князя Андрея Болконского. Придется теперь про доходягу читать целый том 'Войны и мира' в десятом классе. Ну, да ладно, заказ кеметских коллег важнее.

Параллельно с Бородинской битвой он открыл компилятор и вернулся к программе. Код не очень давался богу, поэтому он изредка переключался на игру и в процессе размышлений об использовании перегруженного условного оператора убил еще несколько рядовых на Бородинском поле.

— Мрр, скоро ты там? — зевнув, протянула кошка, обратившись невысокой черноволосой женщиной.

— Да-да, еще тысяча и две ошибки, и все заработает! — уверил ее юный программист, запуская свое творение в тестовом режиме.

На экране открылось окно, вещающее прямиком для телеканала 'Бен-бен TV', как и просила уважаемая Баст: видеозапись всего происходящего в Уасете с Иваном и Машей.

— Нравится, мяу? — улыбнулась богиня-кошка. — С этим реалити-шоу я обойду по рейтингу Ксюшу Собчак!

— Постой… — вдруг Рыжов нажал на паузу и увеличил картинку.

Посреди кадра стояла невысокая блондиночка в платье древнеегипетского пошива. Она умело управлялась с утварью в доме Дуракова и готовила парню то ли обед, то ли ужин, то ли завтрак.

— Это ж не Шаулина! — словно молнией ударило хитреца.

— Это Машка Дуракова, она мне тоже нужна, — спокойно ответила Баст.

— А как же Шаулина с ее долгами? — не понял юный программист, включая ADSL-модем, чтобы погрузиться в дебри четырехмерного Интернета в поисках кое-какой информации.

Сколько бы не уверяла бога хитрости Баст, что все идет по плану и так, как она затеяла, Локи не успокоился, пока не набрал в поисковой системе God-dle фразу 'Шаулина Юлия Антоновна, ветви судьбы' и не прочитал первые две статьи в результатах поиска. Потом он ради интереса нашел и 'Дуракову Марию Ивановну'.

— Занятно! — протянул Коля. — Да она повязана! Тем лучше!

— Я ж тебе говорю, что нет никакой ошибки, — положив руку на плечо мальчику, тоном доброй воспитательницы сказала Баст.

— Я не пойму, зачем столько телодвижений, чтобы запечатать единственного неугодного?

— Мяу, у меня есть и другие проблемы, — холодно ответила богиня-кошка, — например, меня держит обещание потомку Создателя. Если я не выполню своей опрометчиво данной клятвы, я стану не менее неугодна. Мне пришлось прожить три тысячи лет, чтобы найти способ помочь ему.

— Ты слишком добра к людям, — укорил ее Рыжов.

— Может быть, мяу. Про обычного человека я бы давно забыла. Но благодаря помощи потомку Создателя…

Она не договорила, Локи ее перебил, сказав, что все прекрасно понял. Спася потомка, Баст выведет свой клан чуть ли не выше остальных, и отрицать это глупо. Становилось ясно, почему Зевс и его коллеги во что бы то ни стало решили помешать богине с исполнением ее желания и уничтожили Локи при первой возможности. Всемогущий Громовержец не хотел видеть клан ясноокого Сокола на таких высоких позициях. Да и сам хитрец бы не кинулся помогать богине-кошке, не пообещай она вернуть ему бессмертное тело. Только Асклифенко не мог предать врачебный долг и не уничтожил Ирину Семенову, когда ее привезли в его больницу.

А Баст играла хитро и запутанно. Ее грамотно выстроенная интрига по возвеличиванию клана и заодно по наказанию повелителя Хаоса, создавалось впечатление, не имеет ни сучка, ни задоринки. За три-то тысячи лет она смогла придумать совершенную схему. Даже люди, оказавшиеся исполнителями ее затеи, умные и хитрые, независимые и гордые, действовали словно по предписанной свыше инструкции.

Следующим видео-фрагментом, который загрузил Локи у себя на компьютере, была больничная палата, где спала красавица-проводница, бледная, словно пелена. Несложно заметить, что жизнь уходила из девушки.

— Фух, — перевел дух профессор Асклифенко, проанализировав показания на экране одного из приборов. — Поторопись, Иван Дураков, до рассвета, я тоже не всемогущ!

Кома пространственная — полбеды, но рано или поздно наступает и кома биологическая, и тогда человека практически невозможно спасти.

— Да, создал нам Сет проблемку, — ходил по палате Хонсу.

— Ее сознание иногда переселяется в девушку из прошлого. Та начинает мыслить теми же категориями, что Ирина, говорить ее фразами, воспринимать реальность не только как древняя египтянка, но и как современная москвичка, — рассказывал доктор ассистенту.

Нехорошо дело. Как только сознание перейдет в то, другое, тело, Ирина Семенова умрет, а девушка из прошлого станет обладательницей двойного мышления, мудрейшей из всех людей на земле.

И тут Ира вдруг начала говорить:

— Меня обвили цепями и приковали к рельефной стене в тёмной комнате… У меня за спиной сильно жжет, забирает силы… Я не знаю, что там такое… Я не могу повернуть голову…. Воскресший мертвец… Зомби… Паренек в белом. Смугленький… Симпатичный… Он смотрит на меня… жадными серыми глазами и шепчет: 'Я не хочу умирать! Я люблю Маш-шу! Маш-шу будет плакать!

— Маш-шу… — повторил Хонсу.

— Не знаю я ни его, ни эту Маш-шу… — подхватила его восклицание Ирина. — Не знаю, почему, но я прошу его о помощи, будто через моё спасение и он обретет спокойствие. После этого он растворяется во тьме, а меня становится две: я и она… Нет, одна она… и в ней мы обе… Не могу… дальше не могу рассказать, она не даёт мне сделать это!

Тут Ира вдруг тяжело вздохнула и больше ничего не сказала.

Коля увеличил изображение девушки и впился неморгающим взглядом в ее приоткрытые зеленые глаза. Хонсу кинулся к ней и начал трясти за плечи, но ничего не помогало: Ирина больше заговорила. Он бил ее по щекам. Эффекта ноль. Семенова дышала прерывисто, иногда кашляла, но не приходила в себя.

— И она рассказывает это уже в третий раз, — вздохнул Асклифенко, — она из последних сил держится за эту жизнь. Она боится Кемета. Но туда ее тянет одна из прошлых жизней. Еще чуть-чуть, и все будет кончено.

— Твой Рагнарёк по сравнению с тем, что способна будет сделать женщина с двойным разумом — детские шалости, — предупредила хитреца Баст, когда Локи закрыл окно видео-наблюдения.

— И что нам делать?

— Ждать. До рассвета семнадцатого июня. Остался час. Если Иван не найдет любимую, то у Земли будет другая история и иная жизнь. Все изменится. Не уверена, что в лучшую сторону, мяу. И пора вводить в игру мой последний козырь…

Богиня набрала на сотовом номер одного из коллег:

— Себек, мяу, думаю, настало время для Шаулиной…

Фивы, 14 в. до н. э.

Тихие ночные улицы Уасета, так привычно было ехать по ним девушке на рыжем осле. Последние несколько дней этот город именно в таком виде и представал перед ней. Только однажды вторая половинка ее души упросила появиться в столице в светлое время суток. После этого утоления любопытства пришлось долго залечивать солнечные ожоги. Неприятно и больно.

Перед Ирой стояла задача — добыть кровь девственницы. Девок в городе много, бери любую.

— Осло-бог, — обратилась она к животному, — не знаешь, где живет эта Маш-шу?

— Может, лучше другую девку найдем?

— Нет, — злобно улыбнулась девушка, — именно эту. Я хочу, чтобы мои жертвы скончались благодаря ее крови.

— Знаково, да, — согласился осел. — Но не более того. Я б на твоем месте не выбирал.

Но Ира уже решила, что будет проклинать Ивана и фараона именно кровью Дураковой, но для этого во что бы то ни стало ей надо было срочно найти девушку. В глубине колдовской души шептала Семенова: 'Ищи какой-нибудь необычный дом'. Но когда девушка остановилась рядом с роскошным особняком, Ира сказала более решительно: 'Так, Ба, пусти в свое тело мой разум, и я найду, что ты ищешь!

Крылатая противилась, но в конце-концов вылезла из тела и устроилась на плече девушки. Осел неодобрительно покачал головой, но когда вселившаяся в тело Ира решительно ткнула в сторону нарисованного на стене пингвина с анхом и жезлом богов, он поразился ее догадливости.

— Только эти животные нарисованы почти на всех домах бедняков, — оглядываясь по сторонам, говорила Ба.

— Ну да, чужестранец нарисовал охранный знак, его и скопировали все, кто может, — прокомментировала Семенова. — И 'Windows must die! в качестве заклинания перенесли…

Но один пингвин и ритуальная надпись таки отличались от всех остальных: не столь неуклюже нарисовано, голова птицы в анфас, а не как принято по кеметским канонам в профиль, да и почерк писавшего фразу о непригодности операционной системы куда более уверенный.

— Она живет тут, — безапелляционно заявила проводница, и Ба вернулась в ее тело.

Чуть слышный стук в дверь заставил Машу содрогнуться. После вчерашнего похищения девушка боялась каждого шороха. Когда Ваня отправился выслеживать ее ненаглядного Неба, она осталась дома. Рассчитала девушка, как она думала, верно. Ире нужна ее кровь, чтобы завершить ритуал, поэтому колдунья отправится на поиски в надежде снова поймать гостью из будущего. Только она не ожидала, что Семенова явится домой собственной персоной.

— Здравствуй, — стараясь говорить спокойно, произнесла Маша, увидев на пороге охотницу за ее кровью.

— Привет, — улыбнулась Ирина, — Машенька.

— Заходи, — Дуракова предложила гостье войти, не разговаривать же через порог.

Но та отшатнулась и замотала головой, повторяя единственную фразу: 'Нельзя!

Замечательно, подумалось студентке. Вот и ключик! Стоит заманить колдунью в дом из будущего, она станет проводницей минского поезда. Ясно, что захватившая душу девка боится этого. Но надо попробовать.

— Лучше выйдем во двор, воздухом подышим.

— Прости, — развела руками московская студентка, — не могу.

Почему — она еще не придумала, пока что Маша знала наверняка одно — в своем доме она в безопасности, а Ира не сможет рассечь ей вторую руку, чтобы взять еще немного крови.

Но колдунья ждала разъяснений. Да и ее осел, топтавшийся неподалеку, явно нервничал.

— Мне нужно с тобой серьезно поговорить, а через порог нельзя, плохое предзнаменование, — не унималась гостья.

— Тогда заходи! — Маша вдруг схватила девушку за ледяную руку и потянула к себе.

Семенова ахнула, не успев и сообразить, что с ней произошло. В этот момент у нее из спины вылетела крылатая Ба и свалилась прямо на морду ослу, а Дуракова тут же захлопнула дверь за спиной у гостьи.

— Спасибо, Машка, — добрым ласковым голосом сказала Семенова. — Эта крылатая дура меня достала!

— Почему ты не уйдешь? — не понимала студентка.

— Мы связаны, и не можем долго находиться раздельно, — призналась Ира, — несколько минут, и я умру в ее теле.

— И вернешься домой, — предположила Маша, наливая гостье воду.

— Нет. Умру тут, умру и там, — сухо ответила проводница.

— Тогда как нам с Ваней вернуть тебя домой? Не знаешь.

— Знаю, но не могу сказать, — вздохнула Ира, садясь на табуретку.

— Но эта крылатая уродина ж не уничтожит тебя в собственном теле. Так?

— Так, — согласилась проводница, — но она не вернет меня домой, если я буду настойчиво мешать ее планам.

— Каким планам? — Маша задавала вопросы, от которых нельзя отвертеться, напрямую.

И ей помогало отсутствие крылатой души девушки поблизости. Ира говорила смело, но коротко, часто поглядывала на дверь и намекала, что ее время на исходе, и скоро душа ее предыдущего перерождения несмотря на границу между эпохами проникнет в дом к Дураковой.

— Она хочет стать владычицей этой страны, а потом и мира. Для этого ей надо убить венценосного брата.

— Значит, все-таки, воскресшая Меритатон, — прошептала себе под нос московская студентка, — невероятно.

— Ее зовут Ба, — поправила девушку Ира.

— Ба — это всего лишь одна из душ египтянина, — поправила ее Маша, — а при жизни твою крылатую звали иначе. Говори, почему она хочет убить Ваню?

В этот момент сквозь дверь, словно привидение, просочилась птица с человеческой головой. Сверкая злыми красными глазами, она устроилась на плече у проводницы. Машу передернуло, и она чисто интуитивно, зажмурилась.

— Пошли отсюда скорее! — шипела птица. — Бери кровь и уходим.

— Попробуйте взять ее сами, — ехидно заявила Маша, пряча руки за спиной. И сначала ответьте, зачем вы хотите убить моего брата?

Ба скривилась, но ничего не стала говорить.

— Маша, только он способен вернуть меня домой! — прокричала Ира, пока душа древней царицы не шлепнула ее крылом по лицу.

— Как? — хватаясь за лежавшую на кухонном столе скалку, чтобы обороняться, поинтересовалась Маша.

Ба летала над головой у Семеновой и отвлекала ее.

— Я ему… уже пыталась сказать во сне, но меня перебили!

Ира ловко увернулась от шлепка крылатой и резко раскрыла ноутбук Ивана. Загрузка не заставила себя долго ждать, и пока Маша отбивалась от настырной души древней царицы, проводница успела написать на экране одну лишь строчку. Схватив Ба за лапы, она резко встряхнула ее и направилась к выходу.

— Думаю, он поймет! — бросила Ира через плечо.

— Кровь! Кровь забыла! — орала растрепанная Ба.

— Нашли, блин, идиотку! — крикнула Маша, закрывая за незваными гостями дверь, но тут проводница резко развернулась и чуть слышно шепнула:

— С кем мне изменил Ваня?

Холодок пробежал по спине у Маши. Значит, Ире уже известно об этом странном инциденте. Оставалось только передать слова брата. Проводница ухватилась за руку девушки, не спуская глаз с собеседницы. Если она способна околдовать взглядом, значит, стоит зажмуриться — догадалась Маша.

— Царица соблазнила, — сухо ответила она гостье, вырывая руку из ее крепкой хватки и захлопывая дверь.

Спустя некоторое время Ира сидела на спине у сфинкса рядом с храмом Амона и ругалась сама с собой. Недовольный осел ходил кругами и бурчал под нос нечто невнятное.

— Неужели так сложно было выманить ее на улицу? — не понимала Ба.

— Она приросла к своей комнате.

— Просто тебе это не выгодно! — призналась крылатая, вылетев из тела и усевшись Ире на плечо.

— Признаться честно, да! Я люблю Ваню и не буду его убивать.

— А фараона?

— Ты мне наврала, — холодно ответила Семенова, — он хороший человек.

— Ты его плохо знаешь, — парировала Ба. — Если следующей ночью мы не убьем фараона, то можешь забыть о возвращении домой, Ирина Семенова.

— Тогда давай убьем его сейчас. Найдем девицу, возьмем у нее кровь и…

— Ну-ну, — встрял осел, — найди еще одну девицу, которая бы шлялась ночью по улицам.

Проснувшись поутру, Маша нашла Ваню, спящим за столом в обнимку с пустой бутылкой водки. Брат обычно не отличался тягой к спиртному. Значит, произошло нечто из ряда вон выходящее. Девушка потрясла его за плечо, но Дураков шепнул ей нечто невнятное в ответ и еще крепче обнял бутылку.

— А ну, подъем! — рявкнула ему в ухо сестра.

Туманным взором окинул Дураков стоящую рядом девушку и снова попытался уснуть.

— Пока ты бухаешь, — вычитывала Маша, — я узнала много ценной информации, как нам выбраться из этой древней дыры.

— Поскорей бы уж, — протянул Ваня. — Пока фараон не приказал меня казнить, ик.

— Ты никчемный сыщик, — констатировала сестра, доставая из отключенного холодильника пакет с подпорченными креветками, что брат купил на рынке у кореянки.

Если нет квашеной капусты, то и это сойдет за опохмел, решила девушка, ставя перед братом тарелку с пахучими морскими гадами, от одного аромата которых легко было прийти в себя и пулей выскочить на улицу.

— Ух! Апчхи! — подскочил на месте Ваня. — Что за отрава?!

— Наконец-то с тобой можно говорить, — улыбнулась Маша и поставила перед братом ноутбук, открыв его.

На черном окне консоли белела строчка, написанная с кучей опечаток, впопыхах, но в ней и содержался искомый ответ.

— Я идиот, — констатировал Дураков, ударяясь лбом о клавиатуру.

Столько невероятных версий напридумывали они с сестрой, и все предположения в одночасье оказались опровергнутыми. Не при чем оказались военачальник и глава стражи. Да и Неб… но об этом Ваня предпочитал не вспоминать. Поскорее б найти Иру и уехать домой, больше не попадаясь на глаза никому из местных. Все равно, кто украл душу, важнее вернуть пропажу на место и жить счастливо.

Маша тем временем с вдохновением пересказывала о своей встрече с Ирой.

— Значит, первое — когда тело оказывается в нашем доме, душа древней из него вылетает. Учтем. Второе — для завершения ритуала ей почему-то нужна именно твоя кровь. Будто других девственниц в городе нет!

— Ваня, я могу тебе доверять? — сев напротив брата поинтересовалась девушка.

— Естественно, — стараясь глядеть на сестру куда более уверенно, заявил Дураков.

— Тогда я буду приманкой, — безапелляционно выпалила Маша. — Девица-царица найдет меня и приволочет к месту проведения ритуала, а там… ты будешь поджидать. И сделаешь то, о чем тебе написала Ира. Потому что, скорее всего, она хочет взять мою кровь только ради тебя.

Брату очень не хотелось втягивать сестру в это дело, но противиться умоляющему взгляду карих глаз у программиста не находилось сил. За ночь она успела обдумать многое, и теперь готова была во что бы то ни стало помочь родственнику.

— Хорошо, и где ты предлагаешь провести ритуал?

Девушка на мгновение задумалась. Скорее всего, она сделала это, чтобы не показывать брату, насколько продуман у нее план действий. Она вытащила учебник древней истории и открыла его на странице с заголовком 'Храм Таурет'.

— Храм для женщин? — удивился программист.

— Именно! — лучезарно улыбнулась Маша.

Она принялась красочно живописать о набожности древних египтян, которые боялись кары богов. Это означало, что в женский храм не войдет ни один мужчина. И для этого не требуются всяческие досмотры. Ни один местный житель и в мыслях допустить не может, что на территории храма богини плодородия вдруг окажется мужчина. Значит, и вторая душа Иры тоже с первого слова поверит в отсутствие программиста.

— А тут выхожу я! — обрадовано заявил Ваня. — И хватаю ее, пока она в замешательстве! Супер, мелкая! Можно я тебя в ОСЯ устрою работать, когда мы вернемся?

Девушка смущенно потупила взгляд и вежливо отказалась. Где-где, а на спецслужбы ей вовсе не хотелось работать. Это брат все мечтал стать героем-разведчиком, наемным хакером президента или занять еще какую пафосную должность. Маша грезила об одном: встретить достойного жениха, выйти за него замуж и заниматься любимым делом, историей. Правда, за последние несколько дней ей пришлось разочароваться во многих своих мечтах.

— Не хочешь, как хочешь, — вставая из-за стола, улыбнулся брат. — Впрочем, решено, на закате ты приводишь Иру в храм…

Девушка кивнула в знак согласия, глядя на ладони: одну — туго перебинтованную два дня назад Небом, и вторую — пока еще не тронутую. Не хотелось бы, чтобы Ира снова рассекала руку, надо этого не допустить. Больно же.

— Вань, а что ночью-то случилось? — робко поинтересовалась сестра, когда брат, взяв полотенце, собрался идти к реке, чтобы искупаться.

— Ничего, — буркнул он, — просто Неб… это не он переселил душу… Но все равно, Маш, он тебе не пара, забудь о нем… Хороший человек, но забудь, легче станет…

— Почему? — не поняла девушка.

— Он тебе не пара, — несколько раз повторил Ваня заученную фразу и скрылся за дверью.

Небо с самого утра покрылось угрюмыми серыми облаками. Они словно нависли над городом, желая раздавить дома, жителей и все их имущество. Духота давила на голову и плечи и казалось, что идешь словно через ватную комнату, когда в ней включен горячий кран. У Вани возникло чувство, что природа прониклась ситуацией и ждала грозы, готовой разразиться в любую секунду.

Ветра не было. Пальмы, устало повесив листья, возвышались столбами по всему городу. Измученные тяжелым воздухом жители плелись каждый по своим делам. Атмосфера удручала и пугала. Сосед, сидя на невысоком стульчике, подстригал когти любимой черной кошке.

— Сет будет буйствовать, — посмотрев на небо, бросил он стоявшему неподвижно у своей двери Ивану.

— Гроза собирается, пройдет и станет прохладно, — ответил программист, перекидывая полотенце через плечо, — люблю бесчинство стихии.

— Сет беспощаден, — говорил свое сосед, отложив резак в сторону и отпустил кошку.

Сет. Словно молния ударила в голове у Ивана. Как же он мог забыть о вездесущих богах? Он, сотрудник отдела странных явлений, а не обычный детектив! А что, если бог хаоса и есть кукловод? Программист уселся под стеной дома, закрыв глаза. Сны из прошлого яркими картинками вновь пронеслись в его голове.

Высокий рыжий мужчина обнимает его Иру и не по-доброму смотрит на маленького мальчика со светлыми золотистыми волосами. Он говорит девушке, что ребенка надо убить, не то случится страшное.

Это всего лишь сон, схватившись за голову, думал программист. Просто сказка о геройских подвигах десятилетнего Вани, которую он видел, когда спал. Фрагментированная и запутанная. В этой сказке маленький Ваня спасал болезненную девочку, но раньше он не обращал внимания, насколько похожей была главная злодейка на его любимую Иру.

Игры подсознания? Неужели он поддался воспоминаниям из снов и влюбился в ту, что хотела уничтожить его в ночных видениях? Или тут дело совсем в другом.

Сет, будь он неладен. Этого высокого мужчину в элегантном черном костюме похожая на Ирину женщина звала именно так. Перепутать программист не мог.

— Боги! — простонал парень, глядя на небо. — За что?

— Люди сами строят свою судьбу, — вдруг раздался ласковый мурлыкающий голосок, — а мы помогаем им, мяу.

Ваня в ужасе огляделся, но никого не увидел. Только в носу жутко чесалось и хотелось чихать.

— Я специально выбрала тебя, Ваня, мяу. Помоги себе, Ире и…

— Апчхи! — слезы навернулись на глаза программиста, когда он, прочихавшись, уставился на молчаливо сидевшую напротив черную кошку.

— Я совсем забыла, что у тебя аллергия! — по-человечески сказала кошка и, взмахнув хвостом, засеменила к соседу-хозяину.

Закрыв лицо рукой, Дураков прошептал под нос проклятье в адрес всех кошачьих вместе взятых. 'Помоги себе, Ире и… — кому-то еще. Тому, кто очень важен для говорящей кошки. Неужели соседу? Он поднял глаза на подметающего двор мужчину в грязно-белой юбке, у ног которого ластилась пушистая бестия. Только этого лысого мужика спасать сейчас не хватало!

Но тут взгляд программиста остановился вовсе не на феллахе, занимающемся уборкой. Перед Ваней непринужденно стоял, держа руки за спиной, и ковырял носком левой ноги пыльную землю… Неб. Худощавый парнишка ростом чуть выше Маши, лет восемнадцати от роду, с растрепанной в разные стороны челкой и грустными серыми глазами. В гриме или без него — лицо довольно запоминающееся.

Ногу у Ивана подкосились, ведь в его памяти тут же всплыл вчерашний эпизод, когда он въехал теперешнему гостю по челюсти и сразу сбежал от греха подальше. Был на памяти у обоих и еще один не очень приятный эпизод… Программист самопроизвольно рухнул на колени, прижав руки к груди. Заикаясь и чихая, но все же четко, по-военному, он поприветствовал гостя:

— З…здравья… желаю, апчхи, Тутанхамон Эхна…ы-уу-ыыы-йй-ыы!

Дальше он только и смог, что домычать, так как гость просто закрыл рот Ивана пятерней. Сосед, прижимавший кошку к груди, тоже рухнул на колени, обалдело глядя на пришедшего.

— Шутка, — улыбнулся ему Ванин гость, — неужели не знаешь, что Тутанхамон хромой? А теперь ступай в дом, мне с другом поговорить надо!

'С другом?! — молнией проскочило в голове у Ивана. — 'Он что, ненормальный? Подловил в постели с женой, получил в рыло, а теперь…

Сосед, поклонившись, скрылся за дверью своей хижины.

А тем временем названный Тутанхамоном, наклонился к сидящему на коленях чужестранцу и, не убирая руки с его рта, сказал сквозь зубы:

— Болтуна скормлю крокодилам!

В глазах у Дуракова потемнело от ужаса, и он бы упал в обморок, если бы гость не подхватил его за предплечье и не попытался поставить на ноги. В том-то и дело, что попытался, потому что тот свалился обратно, увлекая за собой и гостя.

— Сам фараон, — ахнула Маша, обронив кисточку с пудрой, — к нам пришел, к Ване…

Глаза девушки загорелись от любопытства. Если не считать иллюстраций в учебниках и Интернете, она видела правителя только один раз: когда он проезжал на колеснице по городу. В тот день не удалось даже рассмотреть его лица. А теперь представлялся такой замечательный случай встретиться с владыкой Двух Земель. И к черту все эти кривотолки о любви Тутанхамона к хеттским барышням. Вряд ли он сейчас станет заигрывать с любимой сестрой своего лучшего сыщика. Тем более, фараон не мог прийти без охраны, и, возможно, жены. Если ему и понравится Маша, то он в ближайшее время пришлет ей письмо с просьбой стать наложницей, а не утащит сразу в свой гарем. Поправив складки на белом платье и отряхнув с него пыль, девушка выскочила на порог и… осталась там стоять как вкопанная…

Во дворе на коленях сидел трясущийся словно осиновый лист Иван. Напротив брата стоял, злобно улыбающийся Неб и прижимал острие кинжала к шее программиста.

— А где фа-ра-он? — еле выдавила из себя Маша.

Нет, она не удивилась возвращению любимого, или вовсе забыла о его вчерашнем отъезде: сейчас девушку интересовала только личность правителя. Иван, который дар речи потерял от одного вида визитера, просто ткнул указательным пальцем в парня, мол, вот тебе фараон.

— Ладно, ребята, — надулась от обиды девушка, — хватит шуточки разводить! Вань, решил мне сюрприз сделать, вернуть мне Неба. А что ж ты только что говорил…

Сосед и его животное высунули головы в щелочку двери и с интересом наблюдали за происходящим.

— Машка, дура неотесанная, хватит называть господина Тутанхамона именем простолюдина, — без заиканий протараторил Иван.

Сестренка подошла к нему и грозно уставилась в ясные голубые глаза брата:

— Я не верю!

— Придется! — перечил Иван.

Обескураженная девушка смотрела то на одного парня, то на другого. Один стоял на коленях и глядел на нее словно нашкодивший щенок. Второй, не менее жалкий, скрестив руки на груди, не дождавшись ответа, сказал:

— Прости, Маш-шу, за всё…

— Блин! — взвизгнула девушка, не сводя глаз с лица Неба.

Она ж сразу заподозрила, что его физиономия ей чем-то знакома. Как же, сколько раз она встречала снимок погребальной маски фараона на иллюстрациях, а увидев живого правителя воочию, не узнала его и приняла за таинственного дворцового слугу.

— Лепешки вкуснее блинчиков, — подшутил Иван.

— Господи, — прошептала Маша, — Неб… Небхеперура… имя, данное при рождении… Амулет…

На этот раз на груди парня не было подвески, но вспомнить увиденное украшение не составляло труда. На нем написано имя фараона, а Неб отшутился, мол, это подарок владыки. Это ж надо было так виртуозно лгать девушке!

— Ну почему… почему ты мне врал… смеялся надо мной, играл?

— Да не врал я, — пожал плечами Неб-Тутанхамон, — я тебе честно признался, что у меня самая дурацкая работа на свете. А еще… я не хотел, чтобы девушка, которую я полюбил с первого взгляда, относилась ко мне как… ну… не совсем искренно…

Он потупил взгляд. Иван поднялся и ждал, когда сестра и гость разберутся, наконец.

Маша не переставала кипеть от злости: она представляла фараонов совсем другими, такими, как они были нарисованы на фресках, сундуках, колесницах, и прочей дворцовой и погребальной утвари, такими напыщенными и недоступными как Рамсес II был запечатлен в камне. В понимании девушки фараоны, как и любые другие представители власти — такие накрахмаленные типы, к которым просто так не подойдешь, не возьмешь за руку, не поговоришь с глазу на глаз и уж тем более не… Нет, все, что было здесь и сейчас — неправильно! Это всего лишь очередной розыгрыш кеметского мальчика, настоящий фараон во дворце, а этот Неб — так, митаннийский самозванец. Хотя женская логика подсказывала прямо противоположное.

— Я специально вчера попрощался с тобой, — продолжал фараон, — я сказал тебе правду, я проклят и скоро меня убьют. Я решил уйти из твоей жизни, чтобы ты не страдала. И не знала, что я погиб. Я не хотел ранить твое сердце, прекрасная Маш-шу… Если бы всё обошлось, я бы вернулся…

Иван молчал. Возможно, он и отшутился бы чем-то типа — так вот какой твой дружок-мумия, — но язык не поворачивался. Зато сестра вела себя с фараоном до неприличия смело.

— Мне было бы легче знать правду, а не тешить себя надеждами, моя прелесть, — всхлипывая, сказала она, встав лицом к своему другу. — Ты самый обыкновенный трус!

— Машка, ты как себя ведешь, это же… — попытался влезть между собеседниками программист.

Она резко развернулась на каблуках и побежала в дом. Дверь с хлопком закрылась прямо перед носами кинувшихся вслед за девушкой брата и фараона. Шпингалет — по ту сторону двери, и Маша не замедлила им воспользоваться.

Уверенным жестом Иван махнул Тутанхамону, приглашая обойти дом.

— Полезли в окно! И скорее, пока она не наложила на себя руки.

Просто льняное полотно, такой выглядела штора, когда на нее смотрели с улицы. Казалось, окно открыто, то стоило Ивану попробовать положить руку на подоконник, как он почувствовал невидимую преграду. Стекло… Да, не стоит забывать, что в домах двадцать первого века другой эры окна устроены несколько иначе.

— В чем дело? — шепнул Тутанхамон и тоже попытался заглянуть в окно вслед за товарищем по несчастью.

— Боги не пускают, — пожал плечами программист, потому что иного объяснения происходящему он не придумал.

Зато можно было стучать в невидимое с улицы стекло и орать, умоляя девушку открыться. Только бы не натворила глупостей — думалось Ивану, но он сразу одергивал себя — Маша не слабохарактерная, она не станет убиваться из-за того, что любимый не сказал всей правды. Перебесится, вечером все забудет. Смирится.

— Как меня поражает ваша железная мужская логика, — заявила девушка, подойдя к стучащим в окно парням сзади, — я тебя полюблю, я с тобой пересплю, но жениться не собираюсь, ибо есть уже супруга у меня! Все вы, мужики, одинаковые! Не важно, студенты вы, фараоны всякие, банкиры, уголовники, повара или мумификаторы. Все вы просто-напросто придурки! Замуж не за кого выходить!

Брат сразу подметил, что сестра еле стоит на ногах, схватившись рукой за угол дома.

— Чего стучите, а? Голова от вашего стука раскалывается! Проваливайте… — она вытянула вперед руку, показывая направление, — оба! Нафиг! Быстро!

— Ты что, пила? — Иван схватил Машу за плечи и принялся трясти ее, что было сил.

— В отличие от некоторых, нет! — оттолкнула его сестра и подошла к разоблаченному возлюбленному. — И не курила!

Красные щеки, бесцельно смотрящие глаза, стойкий запах спирта — программист понял, в чем топила депрессию его милая, добрая, хорошо воспитанная сестренка-трезвенница. Да и прозрачная литровая бутылка в левой руке девушки красноречиво говорила обо всем. Она никогда ничего крепче вина не употребляла — ударило в голову брата! Но все мысли о пьянстве сестры улетучились, когда после своей пламенной речи Маша подошла к Тутанхамону. Она долго испытующе смотрела фараону прямо в глаза, а тот испуганно отшатнулся и в ужасе ожидания гадал: что же предпримет его любимая. А она, фыркнув и еще раз назвав его трусом, отвесила такую пощечину, что тот еле удержался на ногах и схватился рукой за ушибленную уже во второй раз челюсть.

— Маша!!! — Иван просто не спускал глаз с сестры, а когда он попытался взять ее за руку, то…

— Плюс один! — она врезала и брату.

Сестренка еле удержалась на ногах, но, тяжело вздохнув и схватившись за стенку, все же не упала. Она молча прошла мимо очумевших от ее поведения парней и, выйдя на самый центр улицы, громко, чтобы все слышали, заявила:

— Все мужики — сволочи, обманщики, подхалимы, трусы, эгоисты… Бес-чув-ствен-ны-е коз-лы!

— Женская логика убийственна, апчхи, — выдохнул Иван.

Соседская кошка сидела на песке неподалеку и тоже смотрела на психующую пьяную девушку. Сам сосед, испугавшись праведного гнева чужестранки, захлопнул дверь.

— Не нужны вы мне! — продолжала орать Маша. — Оба! Уйду я от вас! Спасу Иру и увезу ее в Москву! А вы тут сидите, два придурка!

Парни переглянулись, а девушка, гордо подняв голову, чинно зашагала прочь от дома, стараясь двигаться по прямой, хотя ее из-за дурмана в голове иногда заносило. В глубине души она хотела, чтобы ее догнали и начали успокаивать, обнимать, целовать, лелеять и нянчить, но гордость и у мужчин имеется. И только когда Маша зашла за угол, она прислонилась к стене, бросила бутылку под ноги и, ехидно хихикнув, буркнула под нос: 'Они поверили, что я напилась! Улыбнувшись, сама себе, девушка направилась в пекарню, где с утра традиционно заседал фан-клуб имени Ивана Дуракова, или местное отделение форума 'Космополитан', одним словом, ОДВ: ткачиха и две дочки богачей.

На душе у девушки было легче, чем никогда. Осталось только излить все свои беды подружкам, окончательно перемыть косточки изменникам и обманщикам и придумать собственный план спасения Иры от царицы.

— Ну и дура! — крикнул сестре вслед Иван.

— Что это было? — не понял Тутанхамон.

— Апчхи! Моя сестра — девушка принципиальная. Больше всего на свете терпеть не может, когда ей врут и недоговаривают. Она уже столько парней отправила прочь… Даже самого фараона.

Последнее Ваня сказал настолько воодушевленно, что правитель невольно улыбнулся.

— Неужели это она серьезно на нас так, а? Ну, уйдет, обидится? — заволновался фараон.

— Апчхи! Машка слов на ветер не бросает, и еще, — программист обнял Тутанхамона за плечи, — она бухала мою водку! Ты представляешь? Мою водку! Мою! И со мной не поделилась! Поэтому мы с тобой с горя возьмем по новенькой… Дурааааа!

— Но я…

— Никаких 'НО', сначала бухать, а потом ты меня велишь повесить за то, что я тебе в челюсть вчера дал! Заходи! — заорал Дураков, вваливаясь к себе в дом.

— А что значит 'бухать водку'? — тихо спросил фараон, но программист этого не услышал.

Тутанхамон разглядывал в зеркало, висевшее над кухонным столом, избитое лицо. Вчерашний синяк на скуле он с утра закрасил хной, чтобы никто при дворе не видел, но теперь еще и щека горела после Машкиной оплеухи. Она будет долго болеть. Пройдет ушиб, уйдет краснота, но паренек еще не один раз приложит к ней руку. Как будто вся досада его девушки сконцентрировалась в этом ударе.

Пока фараон любовался своей побитой физиономией, он в зеркало заметил, как Иван вытащил из шкафа два сосуда с прозрачной жидкостью, очень похожих на то, что держала в руке Маша.

— Хорошо нас с тобой мелкая изукрасила, — глянул программист в зеркало на свои ушибленные щеки. — Пошли бухать на свежий воздух.

— Стой, хна не найдется?

— Прошу прощения, — развел руками Иван, — не барышня, волосы не крашу.

— Волосы? — Тутанхамон открыл рот. — А я синяки…

— Да забей, до свадьбы заживет! — тащил его за руку на улицу программист, забыв даже о том, кто когда-то обращался с правителем исключительно на 'вы' и с должным почтением.

Иван, засунув бутылки за пояс, вытащил еще и гитару и две табуретки. Тутанхамон и слова вымолвить не успел, как личный сыщик усадил его на эту странную мебель.

— Это кефир, — протянул программист разбухший от нескольких дней пребывания на жаре пакет домиком с нарисованной на нем пестрой коровой, — самый слабый и никчемный алкогольный напиток, от него пьянеют только маленькие дети.

Иван воткнул сверху пакета нож. Превратившийся от жары и истечения срока хранения в творог кефир вылез в образовавшуюся дырку.

— По-моему, он испортился, — огорчился парень и, взяв пакет из рук правителя, швырнул просроченный продукт через плечо.

Пакет, пролетев по параболе метра два и достигнув земли, разорвался от удара. Прокисший кефирный творог большой кляксой красовался прямо напротив порога Иванова дома. Догадливая соседская кошка, словно зачарованная, подбежала к этой кляксообразной массе и принялась старательно ее вылизывать вместе с песком, будто вкусно.

— Э-э-э-э! — обернулся в ужасе Тутанхамон. — А она не отравится?

— Эти твари только просроченное и жрут! — лишь махнул рукой программист и принялся вскрывать водку. — Вот это волшебное зелье никогда в творог не превратится!

— Вообще-то, кошки всегда были священными животными, а не тварями! — обиделся фараон, проведя рукой по кинжалу, висящему в кольце на поясе. — Да не разгневается на невежду Бастет…

Услышав имя богини-кошки, животное навострило уши и громко мяукнуло. Ох уж эти древние: у них и коты священные, и коровы, и лягушки с тараканами, наверное, тоже.

— Послушай, Иван, я ж к тебе…

— На! — протянул Дураков откупоренное зелье фараону. — Дело терпит до вечера.

Прозрачная, как вода, жидкость. Интересно, за что ее так хвалит чужестранец? Что в ней нашла Маш-шу? Вряд ли он хочет отравить его, фараона, потому что себе откупоривает точно такой же сосуд. И почему он говорит 'напиться'? Неужели эта обычная вода такая же крепкая, как красное кеметское вино? Попробовать! Непременно нужно попробовать! Тутанхамон поднес бутылку к носу и понюхал. Нет, там был не запах обычной воды, а чего-то пьянящего, одурманивающего.

— Что уставился на бутыль, как ребенок малый? Пей, хуже не будет, зато забудешь Машкину оплеуху! — залихвацким голосом сказал Иван.

Тутанхамон, зажмурив глаза, отпил.

Во рту у правителя стало неприятно, даже жарко, и он поторопился глотнуть ту малюсенькую порцию, что испил из горлышка бутылки. Водка направилась по пищеводу, согревая изнутри всё тело. Молодой человек тяжело дыхнул и посмотрел на бутылку, что держал. Пить не перепить!

— Ничего себе напиточек! — воскликнул Тутанхамон.

— А то! — Иван взялся за гитару. — А с песнями так вообще замечательно пьется.

И Дураков брякнул по струнам, предварительно отпив 'заправки'.

— Где твои крылья, которые нравились мне, ик! — допел за ним владыка Обеих Земель, отхлебывая очередной глоток водки.

Да, уважаемый фараон пил из горла, потому что глупый невоспитанный Иван не догадался притащить пластиковые стаканчики или эмалированные кружки. А еще Тутанхамон успевал подпевать товарищу.

— Суперски поешь, правда! — похвалил его программист, и было за что.

— Чего? — не понимал тот. — Прекрати, нужно…

Но приложившийся к водке Дураков не слушал этих умозаключений. Допив бутылку до половины, парень вновь брякнул по струнам и начал собирать аккорды.

— Постой!!! — завопил фараон, подняв руку.

Он не удержался на табуретке и свалился на землю прямо на пятую точку.

— Иван, повтори про крылья, ик! — сказал он, привстав на локтях. — Это песня про разлюбившую меня ни с того ни с сего Маш-шу! Теперь у этой девчонки нет крыльев, ик, которые нравились мнеееееее!

Последнюю фразу Тутанхамон уже пропел. Он сел на земле, скрестив ноги, и приготовился слушать и подпевать.

Ничего не оставалось делать, как снова наигрывать Наутилусовские 'Крылья'. Фараон даже не дал Ивану спросить, почему это Маша с крыльями. Ведь девушка подарила свой рисунок 'Тутанхамон и женское воплощение Шу' (так его правильнее будет называть) не брату, а возлюбленному. Фараон довольно быстро выучил слова и начал сам исполнять эту песню. Конечно, пение пьяного правителя нельзя было сравнить с оперным тенором, но слух у парня, определенно, присутствовал.

В заключение третьего раза исполнения песни Иван так ударил по струнам, что тоже не усидел на своей табуретке и грохнулся на землю. О, несчастье! Программист, падая, пнул ногой свою бутылку, а, приземляясь, уронил выпивку товарища, так что некоторое, и довольно большое, количество зелья просто вылилось и впиталось в землю.

Тутанхамон поднял свою бутылку и бросил ее за угол, мол, хватит. А Дураков, не спуская глаз с плывущих по небу облаков, затянул без музыки.

Жара и водка — вещи не очень совместимые. Программист знал, что когда на улице больше двадцати пяти по Цельсию, пить вредно. В Кемете стояло плюс сорок как минимум. А когда сорок снаружи и столько же внутри, наступает равновесие. Дураков не смог найти сил, чтобы встать. У него кружилась голова, и каждая попытка подняться на ноги заканчивалась очередным падением. Его кеметскому собутыльнику с непривычки поначалу было намного хуже: он лежал на животе и колотил кулаками землю, бормоча что-то нечленораздельное. Шумерский мат, как в шутку сказал в ответ на длинный непонятный монолог фараона Иван.

Любопытный сосед то и дело высовывался из дома поглядеть, что творится во дворе. Проходящие мимо двух наклюкавшихся ребят местные жители, лишь укоризненно качали головой. Как ни странно, но никто из зевак не узнал во вдрызг пьяном мальчишке своего правителя: или не ожидали от Тутанхамона такого, или тот настолько примелькался в толпе, что люди уже смирились с тем, что в городе проживает двойник правителя. Сосед же, когда увидел, как гость напивается, решил, что фараон так бы себя вести не стал, и пришедший к Ивану человек — просто дружок-собутыльник, у которого крыша поехала. Поэтому и ушел в дом заниматься своими делами.

Тутанхамон подполз к чужестранцу и, перевернувшись на спину, уставился на небо.

— Ну что, Иван, дружище, ик, замечательное зелье!

— Ты еще не пробовал самогонки, Тутик! — сонным голосом протянул Дураков.

— Ик… Надо будет…

— Слушай, ты и правда фараон, а не этот… ик… шпиёёёён? — программист устало повернул голову в сторону собеседника.

— Да, только никому, ик, слышишь, — Тутанхамон поднялся на четвереньки и положил руки на грудь Ивану, — слышь, никому не говори, ик, что я такой! Ну, что я этот… ну… правитель Двух Земель, во!

Программист искоса посмотрел на свесившуюся над ним пьяную рожу.

— Тутик, ты такой симпатичный, когда выпьешь! — пропел он и обнял фараона за талию, словно девчонку.

Дураков прижал его к себе и чмокнул в щечку. Обалдевший от такого обращения фараон замахал руками, но это не помогало, чужестранец не ослаблял хватки.

— Я люблю тебя, Ирина! — в пьяном бреду орал Иван.

— Я не Ирина, я Тутанхамон!

— А какая разница? — щелкнул он фараона по носу и дыхнул ему в лицо, правда, последнее получилось случайно. — Ты на нее похож!

— Спасибо за комплемент! — разозлился правитель. — Хватит дурачиться! Я тебе хотел сказать… но вышло как всегда! Ты о работе, Иван, помнишь? Спаси меня, я для этого тебя нанял! Меритатон приходит ко мне во сне, она рассказывает, что скоро убьет меня и станет владычицей Обеих Земель! Она пленила душу твоей девушки! Я знаю, где она живет! В гробнице Сменхкара…

— Тутик, Тутик, пожалуйста, помедленнее… Опять Сметан-ра… — протянул Иван и заснул.

Фараон схватил гитару и размахнулся. Нет, музыкальный инструмент был слишком тяжел, чтобы им бить по голове, поэтому садистская затея умерла, не успев и родиться.

— Эй, девушка, ик, — выбежал Тутанхамон на дорогу, махая руками.

Прямо на него шла простолюдинка в длинном желтом платье, неся кувшин на голове.

— Девушка, водички не найдется, ик?

Как парень ни старался, но по пьяни он еле держался на ногах. Прохожая, не подозревая о том, что перед ней сам фараон, опрокинула кувшин с водой ему на голову.

— Протрезвись, придурок!

— Очень мило с вашей стороны, ик, но ему, — Тутанхамон ткнул пальцем в сторону сопящего чужестранца, — я хотел устроить головомойку ему, ик. Девушка, ик, подождите.

Крестьянка, а ей с виду было лет пятнадцать от роду, грозно посмотрела на пьяного мокрого парня и, фыркнув, отвернулась и направилась к реке, заново наполнять кувшин. Фараон же, не устояв на ногах, сел посреди дороги.

— Сегодня же, ик, попрошу Эйе, чтобы с тебя, ик, нехорошая, налог… эй, девушка, ты куда? Ты почему своего фараона не слушаешь, ик?… Да покарает тебя Амон! И все остальные боги! Крокодилам скормлю! Не пожалею!

Она оглянулась на обиженного пьяницу, но угроза не вызвала у нее страха и она рассмеялась так, что ее поддержало еще несколько прохожих. Позор, да и только. Делать было нечего, пришлось бедному несчастному фараону тащить Ивана Дуракова во дворец по тайному ходу.

— Вообще-то, я фараон, а не носильщик пьяных идиотов! — вздохнул Тутанхамон.

Он взял спящего Ивана под мышки и поволок. Народ шарахался от пьяной парочки, к ним боялись подойти, а взрослые тыкали в их сторону и рассказывали детям, что нехорошо выпивать по кувшину вина в день. Пока правитель волок чужестранца, тот что-то бормотал. Это что-то было невнятным и непонятным. Точно, не шумерский мат.

Кеметские девушки, открыв рты, слушали увлекательный рассказ Маши о том, как она разоблачила Ивана Дуракова и Неба одновременно. Первый, оказывается, по уши влюбился в царицу и больше никого видеть не желает. А второй, оказывается, женат. На ком — московская студентка предпочла промолчать. Потому что даже этой информации отряду влюбленных дев оказалось достаточно, чтобы проклясть всеми возможными словами обоих. Далее биографии парней начали обрастать в девичьих разговорах нелицеприятными подробностями.

— А хотите проклясть их по-настоящему? — сверкая глазами, поинтересовалась Маша.

— Слепить куклу и ткнуть иголкой, чтобы у них кое-что отвалилось? — рассмеялась Тенра, покраснев.

— Они обманули девушку! — добавила ее подруга. — Поэтому я бы их убила.

— Как, например, — поинтересовалась студентка.

Восковая кукла, личная вещь и полить все кровью девственницы, — после такого проклятья не выжил еще никто. 'Так вот зачем Ире была нужна моя кровь! — проскочило молнией в голове у Дураковой. Счастливая улыбка расползлась у нее по лицу.

— А если кровь неправильная? — хитро поинтересовалась девушка у подружек.

— Ничего не случится, — пожала плечами ткачиха, — вроде бы так говорили жрицы храма Таурет…

— Прекрасно, это мне и надо!

— Не поняли? — насупилась Тенра. — Ты ж их обоих хотела проклясть.

— Я о своем, — учтиво заметила студентка.

У нее в голове начал рождаться план величайшего подвига, который она совершит без участия всяких идиотов из ОСЯ и лжецов из дворца. Все же блондинки временами отличаются умом и сообразительностью, Маша улыбнулась сама себе.

Кия, тихо отворив в дверь и попросив слуг не идти за ней, вошла в покои сына. Она остановилась на пороге и молча смотрела на угрюмо сидевшего на тюфяке правителя. Тутанхамон обхватил руками красную подушку и уткнулся в нее носом. Он смотрел прямо перед собой, но, казалось, при этом ничего не хотел замечать и стал предметом интерьера.

Прямо под окном стояла высокая кровать, которую украшали две головы гиппопотама, а ножки были похожи на львиные лапы. Таким образом, заботливый мастер позаботился об обереге для Тутанхамона, поставив ему в стражи целых двух золотых Таурет[34]. Рядом с кроватью располагался невысокий столик, на котором лежало золотое зеркало в форме 'анха', тиара, скипетры и две очень странных картинки в деревянных рамках. Как будто кто-то перенес реальность на папирус. Это были распечатки фотографий: на одной фараон в обнимку с белокурой хеттской женщиной, на другой — с черной кошкой на руках. То были подарки от Ивана и Маши. По всей комнате был расстелен ковер, сшитый из шкур львов, а в дальнем углу стоял сундук с небрежно брошенной на его крышку одеждой и пара маленьких стульчиков.

В ногах у владыки Обеих Земель устроился рыжий короткошерстный кот с белой грудкой. Нежась на солнышке, животное драло коготками край тюфяка и довольно мурлыкало.

— Мама, я же просил Ани… — буркнул Тутанхамон. — Оставьте меня все.

Кия тут же села к нему на краешек кровати и взяла сына за руку, но тот посторонился, бросив на сероглазую митаннийку недоверчивый взгляд:

— Что вы пили? Вы с чужестранцем чуть не умерли!

— Кажется, это называется водкой, — сухо ответил он, отворачиваясь. — Оставь меня. Все хорошо.

Кия с укоризной покачала головой, мол, где твоё воспитание, но Тутанхамон даже не смотрел на нее.

Только одна женщина на свете, любящая мать, могла почувствовать, что ничего не хорошо, что ее мальчика (да-да, не мужчину и не правителя, а именно мальчика) что-то очень сильно волнует. Кия взяла в руки рамки с картинками. С них на митаннийскую принцессу смотрел сын, такой, какой он есть, веселый, задорный, с лучезарной улыбкой на лице, такой, каким она его больше всего и любила. А сейчас рядом с ней сидел некто обиженный, разочарованный жизнью. А еще на одной из картинок, рядом с Тутанхамоном была не менее счастливая девушка с золотистыми волосами. Тут и думать не надо, все ясно без слов.

— Красивая, — тихо сказала мать, проведя пальцем по изображению Маши, — Неб, она тебе нравится?

Ответа не последовало. Тутанхамон не отрывал носа от подушки, и ничего не говорил. Мать погладила сына по затылку. Не хочешь отвечать — не надо, сама вижу, что ты влюбился.

— Когда она узнала, что я фараон, — буркнул он, потому что понял — мать не уйдет, не выслушав, — она перестала со мной разговаривать. По щеке ударила… Ни одна из кеметских бы и руку на меня не подняла, узнав мой титул. Отворачивается, обманщиком называет, а я лишь хотел, чтобы она любила меня, а не мое золото. Она видит во мне человека. Понимаешь, мама?

Тутанхамон резко сел, схватив мать за руки:

— Я молод и красив, богат, известен, в меня не влюбляются только бессердечные. Стоит мне выйти на улицу, так охрана моя не от убийц защищает, а от этих сумасшедших девочек, которые стремятся вылезти в первый ряд и затоптать почтенных номархов. Я и в паланкине шторы не открываю, а то девушки собьют с ног моих рабов, чтоб только поглазеть на очаровательного молодого правителя и напроситься в наложницы. Но стоит мне пройти по Уасету в одеждах простолюдина, так ни одна из этих влюбленных на меня внимания не обратит.

Тирада, казалось, не имела конца и края. Тутанхамон уже не желал прекращать:

— Мама, Маш-шу полюбила не мои богатства, не мой титул, она полюбила меня таким, какой я есть. Когда мы первый раз повстречались, она приняла меня за бессонного мальчишку. Она и не подозревала, кем я рожден. Иногда, правда, я ловил ее пристальный взгляд, она рассматривала мое лицо. Но она любила человека, а не его имущество. Понимаешь, мама? И я не стал говорить ей, кто я на самом деле, потому что ей было не так важно. А теперь она думает, что я обманул ее.

Он от досады сжал кулаки. Так хотелось дать волю слезам, но фараон сдержался и удостоил добрую понимающую мать несчастным взглядом. Она всегда умела выслушать. Кия обняла его за плечи и, прижав сына к груди, погладив его по голове, сказала:

— Неб, если она тебя любит, то обязательно вернется и поймет.

— И я сразу же на ней женюсь, — пообещал Тутанхамон.

— Обязательно, — шепнула Кия.

После она ушла, пожелав сыну удачи и намекнув, что его товарищ по пьянке проснулся.

Когда Иван Дураков пришел в себя, он чувствовал себя словно заново родившимся. Мысли в голове кто-то разложил по полочкам, а в крови не осталось ни грамма спиртосодержащей жидкости.

Он открыл глаза и тут же захотел провалиться далеко и глубоко. Прямо на чужестранца смотрело милейшее женское личико с большими черными глазами. По ее щекам спадали тяжелые золотые украшения, а прямые темные волосы каскадом струились по плечам.

— Аня?! — прошептал Иван, поднявшись на локтях.

Он осмотрелся. Царица, прикрываясь тонкой тканью, сидела рядом с ним в постели. А он, совсем без одежды, по пояс укрытый большой белой простыней, словно хозяин, развалился на ложе правительницы. Напротив кровати стояли две прекрасные девушки в прозрачных накидках. Одну из них он знал — служанка госпожи. Вторая, скорее всего, тоже служила Анхесенпаамон, но программист еще не был знаком с ней.

— Лежи, — улыбнулась девушка, — и не бойся меня. Я не страшная.

Ее нежная рука коснулась обгоревшего на солнце плеча парня.

— Ты прекрасная, — подмигнул пациент. — Только откуда вы все взялись? Где я?

— Во дворце. А мы тут живем.

Служанки после этой фразы своей госпожи отвернулись, хихикая, а на лице царицы играла добрая улыбка. Иван прекрасно понял — неспроста он тут появился. Но ничего вспомнить не мог. Он пил, много пил, очень много пил… Зачем — душа попросила…. А теперь за ним ухаживают такие очаровательные девушки, причем, одна из них — владычица Обеих Земель. Такое возможно только во сне.

— Пить меньше на жаре надо, — тихо сказала Анхесенпаамон, — я вас двоих еле выходила. И где вы нашли эту вонючую гадость? Что это за убийственное зелье, вообще?

— Водка. Национальный русский напиток! — откровенно заявил Иван. — Только я не понял, как это выходила: ты же царица.

— Царица, — игриво сказала она, — но это мне не мешает заниматься магией и лечить, например, тех, кто не знает меры пьянству. Не понимаю, как можно пить эту отраву, вод-ку?

Программист потерял дар речи. Хорошая у нее магия — с нетрезвыми чужестранцами в постели развлекаться. Он, густо покраснев, отвернулся.

Она не стала распространяться о волшебстве.

— Иван, спи давай, полдня тебя лечу, глупый русский.

— Аня, — виновато глядя на царицу, все же поинтересовался программист, — а у нас это… это… было?

Он любит одну девушку на свете, Иру. И что теперь? Забывшись, он еще раз выспался с Анхесенпаамон? К тому же, без предохранителей! Правда, она, ласково улыбаясь, не говорит ничего конкретного. То ли кивает, то ли отрицательно мотает головой. Чуть ли не смеется над ним. Чистый рассудок — вот чего не надо было лишаться!

Царица подмигнула ему, вскочила, завернувшись в простыню, и убежала, за ней последовали и служанки. Иван быстро завернулся в лежавшую поверх сундука одежду, лег на спину и уставился в потолок. Перевалило за полдень, жара уже спала, и близился момент истины, когда Ира воплотит в жизнь свое колдовство.

Для этого ей нужна Машка. О! После сегодняшней ссоры сестренка добровольно ляжет на жертвенник, лишь бы отомстить и фараону, и любимому брату. Так что, надо было срочно ее искать и мириться во что бы то ни стало!

А еще выходило, что Тутанхамон его, напившегося ни с того, ни с сего, притащил к себе домой. Очень мило со стороны правителя: и за Анхесенпаамон простил, и за вчерашний удар в морду. Да еще и женщину свою в постель одолжил. Какой чудесный парень! И за что его только убить хотят. Правда, ясно, политика всегда была грязным делом. Или он ненормальный?

И что? Расследует Иван дело фараона, найдет убийцу, а дальше? Случись подобное в Москве, в 2007 году, преступники попали бы под статью.

Тутанхамон умер в девятнадцать лет, и это прописано не только у Богов, но и в учебниках истории. Пусть у программиста получится разгадать историческую тайну. Может, если он вернется домой, за расследование его погладят по головке, дадут премию и закроют полемики на темы 'Родители Тутанхамона' или 'Смерть юного фараона'. Но не это главное! Всего лишь утоление любопытства людей из двадцать первого века другой эры, которые читают учебник истории как художественную литературу. Может, кто-то и переживает за убиенных правителей, за проигранные войны, но никто никогда этого не видел их по-настоящему. А он, Иван Дураков, познакомился и подружился с настоящим живым фараоном.

Но Тутанхамона не спасти! Историю не переписать! Этот веселый юноша, любитель чужеземных игрушек, человек, который привнес столько радости в скучную дворцовую жизнь, тот, кого Маша любила больше всех на свете, должен умереть этой ночью! Жаль, что судьба его не зависит от любви девочки из будущего. Как бы его спасти?

Нет, прошлым так нельзя. Оно уже было, случилось, и его не получится изменить при всем желании. Оно где-то существует, в него можно попасть. Только случится только то, что должно, даже если в тысяча триста какой-то год не по своей воле наведывается гость из будущего в поисках любимой. Прошлое — оно как квест, сценарий написан заранее, остается только прожить его так, как предписано. Прошлое предопределено!

Зачем тогда судьба забросила программиста в древность? В этом тоже должен быть ключ. И сны из детства, где Ваня искал приключений с девочкой, похожей на Шаулину. А еще странный талисман, подарок Маше. Он точно египетский, в каком месте, интересно, Ваня в десять-то лет нашел его на побережье, когда отдыхал в детском лагере? А если все это связано: и сны, и талисман, и Юля… Боги, только они могли так искусно подстроить целую вереницу событий. Свести Машу с фараоном, помочь Ване проверить свои чувства к Семеновой. Одно не ясно: зачем сдалось высшим семейство Дураковых? Если боги и замешаны, то во всей этой истории они преследовали свои цели, воспользовавшись людьми, как инструментом для их достижения, несмотря на титулы и положение в обществе.

— Эй, чего ты болтаешь сам с собой? — Тутанхамон щелкнул пальцами левой руки над глазами Ивана.

Дураков даже не заметил, когда фараон успел войти к нему, и много ли рассуждений тот услышал. Живой труп. Нет, у программиста никогда не хватит сил сказать этому мальчику жуть вроде: 'Прими свою смерть, ибо другого тебе не дано! Нет, не потому, что мальчик этот — правитель, которому говорить подобное — одно из жесточайших преступлений. Иван и забыл, что когда-то у него тряслись коленки, как только он впервые предстал перед Тутанхамоном лицом к лицу. То, что сейчас заполонило разум чужестранца, невозможно было сказать лучшему другу.

— Да так, — буркнул он, — мне кажется, что я забыл нечто очень важное. И не могу вспомнить. Кстати, ты не находил в комнате у жены такой тонкий свиток?

Ваня показал размер рулончика на пальцах. Сейчас ему очень хотелось узнать содержание величайшего манускрипта на туалетной бумаге, как единственного связующего звена между прошлым и будущим.

— Ты его выкрал у Эйе? — отвернувшись, поинтересовался фараон и, не дожидаясь ответа, заявил. — Это писал я. Где и когда — не помню. Девочка из другого мира открыла книгу судеб, прочитала, а я записал. Там рассказывались ужасные вещи, тебе лучше этого не знать.

— Прости, но мне важно его содержание. Можешь прочитать?

Тутанхамону нелегко далось согласие. Он еще долго пытался отговорить собеседника от прочтения свитка, но Иван стоял на своем. Но, к счастью правителя, программист с первых слов понял, что на туалетной бумаге много лет назад фараон законспектировал информацию из какой-то научно-популярной книги. Гость из будущего с трудом сдержал улыбку.

— Так, все ясно, — отмахнулся Дураков, которому уже надоело слушать краткие исторические справки от сестры, так что, до смерти правителя и дальнейшей жизни его родственников не дочитали.

Значит, кому-то было выгодно привести дела до состояния, описанного в учебниках, так сказать, приготовить прошлое для появления Ивана Дуракова.

— Могу открыть еще один секрет, — потупив взгляд, сказал правитель, — в детстве я заключил договор с богиней.

О! Так вот в чем причина всех зол! Оказывается, маленький наследник, испугавшись смерти, прибежал в заброшенный храм, где к нему явился один из высших. Тутанхамон вспоминал с трудом, будто какая-то сила внутри мешала ему. Но этого хватало, чтобы составить общую картину происходящего.

Богиня подарила человеку талисман, который невероятным образом попал к Маше. Потом она посоветовала юному наследнику избавиться от магической силы и передать ее в далекое будущее. И благодаря этому она смогла защитить своего подопечного.

— Она кошка? — тут же поинтересовался Иван, вспоминая магическое агентство, где колдунья предрекла его сестре большую любовь. — Баст?

Ответ фараона теперь ничего не значит, программист все и так уже понял. Богиня сыграла с ними со всеми. В чем выгода? Элементарно! Говорилось же, что душу Иры украл бог. Получается, что четырехмерные за счет людей просто решали свои проблемы. Но все эти домыслы Дураков предпочел не выкладывать фараону и спросил ради праздного интереса:

— Тутик, а зачем ты хромым во дворце прикидывался?

— Что поделаешь, работа у меня дурацкая, говорил же я Маш-шу, — пожал плечами владыка Обеих Земель. — Два года назад я подвернул ногу, и мне понравилось, что придворные принимают меня за малоподвижного. Выдумал себе верного слугу, назвал его так же, как и нарекла меня мать при рождении, Небом, и его глазами следил за всем, что творилось в городе и дворце. Удобно, как-никак.

— Ага, — согласился Иван, — отлично продумано, только мелкой врать не надо было. Она не простит.

— Она ж любит.

— Она принципиальная. Ладно, попробуем ей мозг на место поставить. Но пока нам надо решить одну гнусную проблему.

Тутанхамон кисло улыбнулся.

— Нужно обезвредить Иру, которая этой ночью проклянет нас, воспользовавшись кровью Маши.

— Насколько я понимаю, — глядя в потолок, рассуждал фараон, — то для смертельного проклятья нужны восковая кукла, личная вещь и кровь девственницы.

— Допустим, кровь и кукла у нее есть, — подхватил Иван. — Лично я вещами не разбрасывался, и тебя обворовать мешал.

— Расстрою, друг, — вздохнул правитель, — когда я спасал Машу, она сорвала у меня с шеи талисман.

— Плохо дело… — буркнул программист.

— Не думаю, — покраснев, отвернулся Тутанхамон.

— Э?

Фараон стоял у окна, всматриваясь вдаль. Пока не время, решил он, говорить об отношениях с Машей. Но надо было что-то отвечать, пока догадливый программист сам не пришел к некоторым не очень удобным для Тутанхамона выводам.

— Нам надо обезвредить ее до того, как она проклянет кого-либо! — нарушил паузу правитель.

— Отличное предложение, — улыбнулся Иван, — и где мы будем искать колдунью? Мы с Машей договаривались, что она приведет ее в женский храм. Девица не будет ожидать, что туда явится мужчина, способный ее расколдовать. Когда эта… как ее там… Мерита… начнет колдовать, явлюсь я и…

Фараон вздохнул:

— Хорошая мысль, но нас никто не пустит туда… Мы же мужчины! Там жрицы днем и ночью приходят. Если боги не покарают, то нас прогонят!

— Чтобы меня да прогнали?! — рассмеялся программист. — Чтобы агент ОСЯ не проник в какой-то древний храм, несмотря на глупые заморочки? Такому не бывать!

Ложь во благо. Обманутая девушка ради воплощения своей идеи не задумывалась о том, что сама пошла на обман. Закутавшись в длинный серый плащ, Маша подошла к воротам одного из роскошных особняков Уасета.

— Здравствуйте, почтенные господа, — поклонившись, она обратилась к стражникам.

Два мужчины в красных юбках свысока посмотрели на скромно одетую гостью и не очень вежливо поинтересовались, какой Сет привел ее в дом почтенного Менпехтира.

— О, не Сет подвиг меня идти к вашему господину из Дельты, — учтиво говорила девушка, — я посланница богини плодородия. И я целую луну спешила к почтенному Менпехтира, чтобы успеть со славной вестью.

— Простите, уважаемая странница, — развел руками один из охранников, — но господина нет дома.

— Я подожду, — поклонилась Маша, натягивая капюшон на лоб, чтобы собеседники не могли видеть ее золотистые пряди.

Но ждать пришлось недолго. Начальник царской стражи как раз приехал домой отобедать. Увидев странную гостью, он сначала решил прогнать ее, но после того как девушка шепнула на ухо Менпехтира несколько слов, он насупился и приказал пропустить странницу.

Чуть заметная улыбка скользнула по лицу Маши. 'Вот тебе и экзамен по истории Древнего Востока, Дуракова! — говорил внутренний голос. Девушка собралась с духом. Если ей удастся ее задумка, то после этого ей не будет страшна ни одна экзаменаторша в университете.

Менпехтира приказал слугам принести им с гостьей вина и фруктов и проводил девушку в беседку рядом с небольшим прудиком. Сад стражника был намного меньше, чем во дворце, но высокие пальмы, акации и сикоморы создавали столь уютную атмосферу, что Маша почувствовала себя умиротворенно и спокойно. 'У тебя все получится! — сказало что-то в глубине души, когда девушка, откинув капюшон уверенно посмотрела на собеседника.

Главному стражнику Тутанхамона было лет двадцать пять, возможно, чуть больше. Он относился к той категории мужчин, для которых почти невозможно судить о возрасте. Невысокий лоб, угрюмый взгляд, толстый нос, точеные губы на сухом загорелом лице: если бы не замысел, девушка вряд ли бы осмелилась заговорить с этим отталкивающим человеком, от которого веяло опасностью. Возможно, страху добавлял и темно-зеленый доспех, стягивающий его мускулистую грудь, и браслеты-обручи, словно впившиеся в мышцы рук. Перед Машей сидел типичный кеметский военный и ожидал, что же девушка скажет ему.

— Начну прямо. Я прорицательница.

— И что? — вздохнул Менпехтира.

— Луну назад богиня рассказала мне о вашем блестящем будущем.

— Я доволен той должностью, что занимаю при дворце. Если бы я знал, что вы придете только для того, чтобы сказать мне это…

Но Маша предпочла перебить:

— Вы меня не поняли, блистательный Менпехтира, — лукаво улыбнулась она, — по сравнению с тем, что я видела, положение начальника стражи — это мелочи.

Вот как — мужчина повел бровью и тут же отмахнулся: боги вряд ли пророчат ему стать сыном Ра.

— Вы себя недооцениваете, господин, — ответила на это прорицательница, прочитавшая о ближайшем будущем Египта в учебнике по востоковедению. — И зря не слушаете глас бога…

Вздохнув и глотнув для храбрости принесенного красного вина, девушка принялась рассказывать собеседнику о том, что дни Тутанхамона сочтены, что после смерти молодого фараона на его вдове женится советник Эйе.

— Он же старее бабушки Хатшепсут[35], - скривился стражник.

— Но все же… боги видели его будущее, и оно таково.

А дальше по рассказу Маши на престол должен взойти Хоремхеб, который женится на юной дочери жреца. Только ни у одного из этих двух фараонов не родится наследника, и тогда… настанет очередь Менпехтира. Случится это спустя двадцать пять лет.

— Мне будет больше пятидесяти? Я ж не доживу! — удивился стражник.

— Боги видели день вашей коронации, господин, — кивнула Маша, — да, ваше правление будет недолгим, но именно вам суждено стать дедом величайшего владыки Обеих Земель, Могучего Быка, который заключит мир с Хеттской Империей и…

— Этого не может быть! — ахнул Менпехтира, выпив все вино из чаши.

— Почему ж? — склонила голову московская прорицательница.

— Я никогда ни на ком не женюсь, — безапелляционно отрезал стражник.

Поймав на себе отчаянный взгляд странницы, он понял, что придется рассказать абсолютно всю правду о прошлом. О своем трагическом прошлом.

Он всей душой любил одну женщину. И звали ее Меритатон. Юный сын начальника стражи понимал, что ему никогда не стать мужем той, которую отдали за сына второй жены Эхнатона. Он тайком следил за предметом обожания, восхищался ее блестящими рыжими волосами, пленяющими зелеными глазами, и мечтал, что однажды ее алые губы коснутся его щеки. Ему больно было видеть, что она отдавала свое сердце и душу этому неуклюжему полноватому Сменхкара, равнодушному к ней. Но Меритатон любила своего мужа, и с этим Менпехтира поспорить не мог.

— А она отвечала вам взаимностью?

— Нет, — прикусив губу, признался стражник.

Остальные женщины этого человека оказались мимолетными увлечениями. Ни одна из них не могла вытеснить из сердца прекраснейшую дочь Нефертити.

— И тогда я решился на убийство, — сознался Менпехтира, — да простят меня боги. Это я уничтожил Сменхкара. Ради нее. Ради любви. Мне тогда было семнадцать лет. И я думал, что, уничтожив препятствие, я стану к ней ближе.

— И что же помешало?

— Я тогда не подумал о законном наследнике. Меритатон лишилась титула, и владыкой Обеих Земель стал ее младший брат. Она могла вернуться на трон только после смерти Тутанхамона. И тогда уже на убийство решилась она… Если бы ее не схватили…

— Убить всех, чтобы захватить корону, жестоко, не находите? — поинтересовалась Маша.

Она видела, что теперь-то начальник стражи раскаивался в содеянном, ссылался на горячий юный темперамент и называл все необдуманными ошибками.

— Если бы не я, она б не погибла, понимаете?

— Да, поэтому я и пришла к вам. Боги решили дать вам второй шанс, господин, — улыбнулась Маша.

Узнав, что кто-то из богов воскресил его ненаглядную Меритатон, начальник стражи чуть не подпрыгнул на месте. Он даже пропустил мимо ушей, что у женщины сейчас другая душа, и она изменилась характером. Для полного счастья необходимо малое. Прийти в храм богини Таурет сегодня ночью.

— И что? — не понял Менпехтира.

— Меритатон будет проводить там ритуал установления справедливости. Для этого ей нужна моя кровь, — заговорщически шептала Маша, не сводя глаз с каменного лица собеседника, — не волнуйтесь, она не станет меня убивать. Но когда она закончит, вам нужно подойти и поцеловать ее в губы. И тогда…

А что тогда? Московская студентка задумалась. Если в теле царицы живет Ира, то после поцелуя влюбленного в нее человека, душа должна привязаться к телу.

— Тогда Меритатон вернется в мир живых, — завершила девушка.

Закрыв глаза, она представила один из возможных исходов, когда Менпехтира после поцелуя перенесется в московскую больницу, он будет стоять на коленях перед девушкой, словно две капли воды похожей на свою любимую. Оставалось надеяться, что Ира не испугается и не прогонит спасителя. А то ведь не выживет он там в двадцать первом веке в одиночку. Хотя… если в учебнике истории Менпехтира значился как фараон, то должно быть все произошло наоборот: Ира перешла в этот мир.

— Неужели в ваших пророчествах нет ни слова лжи? — поразился мужчина, ошарашено глядя на гостью, а Маша в это время кокетливо улыбалась.

— Приходите после заката в храм богини Таурет…

— Это женский храм, если мужчина войдет туда, боги навеки проклянут его.

— Что вы, — отмахнулась московская студентка, — боги обещали, что пропустят вас этой ночью, потому что вам предстоит сегодня найти любимую, мать ваших детей, которые принесут Кемету славу и процветание!

Маша старалась говорить как можно более убедительно. Но с каждой репликой она все более отчетливо понимала: Менпехтира, как и Анхесенпаамон, верил только богам. Легко, все же, обманывать древних.

— Значит, сегодня ночью? — сверля глазами странницу, шепнул начальник охраны.

— Именно!

Завернувшись с головой в плащ, девушка сорвалась с места и убежала прочь.

— Меритатон, — глядя в небо, сказал сам себе Менпехтира, — боги, это же вторая жизнь!