"Новые приключения Чебурашки" - читать интересную книгу автора (Степанов Сергей, Таманов Михаил)4Ночь Шурик Сироткин провел беспокойно, прячась от милицейских патрулей, усиленных из-за событий на очистных сооружениях. Незадолго до рассвета он стянул с бельевых веревок мятые штаны и что-то вроде пиджака, а на одной из помоек раздобыл пару ботинок. Выглядел он, конечно, не слишком импозантно, но в глаза не бросался. На пустынных улицах стали появляться люди. Погода не заладилась – заморосил дождик, дунул холодный ветер. Шурик брел сквозь непогоду по улицам чужого равнодушного города, он казался сам себе жалки и ничтожным, голод, холод и дождь делали жизнь невыносимой. Люди, позавтракав, выходили из теплых квартир, они несли над головами зонты, на них была хорошая, сухая одежда, вечером они снова вернутся, вкусно поужинают, лягут в мягкие кровати. А он... Наживший в короткий срок столько врагов, не понятый никем скитался по промокшим кварталам, противостоя... кому? Он и сам толком не знал. Шурик остановился под козырьком подъезда и от нечего делать стал изучать объявления. «В понедельник занятия до 12:30». «Срочно требуется учитель эстетики». «С 15 числа физкультура в новом зале». «Да это школа! – подумал Сироткин. – Через пару часов детишки начнут приходить.» Внезапно дверь распахнулась и на Сироткина уставился не слишком дружелюбный парень в джинсовой куртке. – Ну и что ты тут встал? – спросил он. Шурик так растерялся, что сморозил ужасную глупость: – Я по объявлению... – пролепетал он. – Какому? – Вот, – Шурик указал на информацию про учителя эстетики. – М-да... А чего в такую рань-то? – Я только что с поезда, – едва слышно прошелестел Сироткин, задавая себе вопрос, а есть ли в этом городе железнодорожный транспорт? – Ну, ладно, заходи. Видок у тебя, конечно, совсем не учительский. – Под дождь попал... – объяснил Шурик. – А мне показалось, под поезд. Так как делать было нечего, они разговорились и даже чуть-чуть подружились. Парень оказался студентом, в школе он подрабатывал сторожем. На стене висели ключи от всех школьных дверей, поэтому сначала они пошли в столовую, где Шурик подкрепился остатками вчерашнего обеда. Затем в кабинете домоводства он выгладил одежду, а студент помог ему навести порядок с прической. Он так мастерски уложил отросшие за время скитаний волосы, укрепив их ободком, так подровнял жиденькую бородку, что Сироткин стал похож не то на художника, не то на священника. – Знаю я эту эстетику, – говорил студент. – Нам ее в институте проповедуют. Болтай о чем хочешь – стихи, музыка... В половине восьмого пришел директор – растерянный мужчина с красными глазами. Он провел Шурика к себе и затеял собеседование, которое затянулось минут на сорок. – Скажите, а где вы учились? – спрашивал он. – Рязанское высшее эстетическое училище, – ответил Сироткин, покрываясь красными пятнами. Директор задумался, потом почему-то сказал: – Да, я тоже коммунальный техникум оканчивал... А как вы относитесь к музыке? – Музыка есть высшее проявление поэтического полета мыслей души человека. Богемный вид, который придал Шурику студент, вызвал у директора уважение и доверие. – Ладно, – сказал он наконец. – Попробуем, что у вас получится. Будете преподавать у старших классов. Пойдемте знакомиться с учениками. Хочу сразу предупредить – у нас в школе ожидается проверка из ОблУНО, поэтому мы и хотим взять профессионального учителя эстетики. Предмет это новый, поэтому ему уделяется серьезное внимание. У Шурика от ужаса широко открылись глаза, но он так ничего и не сказал, надеясь удрать по дороге. Учительница литературы, которая волею судьбы вынуждена была преподавать эстетику, переживала в этот момент критическую ситуацию. Ей никак не удавалось доказать коммунистическое происхождение любви между мужчиной и женщиной, основываясь на примерах семей Карла Маркса и Фридриха Энгельса. В учебнике все было гладко и четко, а вот в реальности... На «галерке» уже начали громко спорить – а не было ли чего между Марксом и Энгельсом? И вдруг с третьего ряда раздалась мелодичная трель. Все затихли, предчувствуя недоброе. Это был Вовочка. Он достал из кармана радиотелефон и сказал: – Слушаю... Да... Ну и что? Хорошо, выгружайте пока все в третий ангар, а платежки я привезу через полтора часа. – Вовочка! – взвизгнула учительница. – Давай сюда свои игрушки и занимайся уроком. – Вы, Мария Ивановна, за эту игрушку всю жизнь не расплатитесь, – спокойно ответил Вовочка. – Я вас не трогаю и вы меня не трогайте. – В этот момент в дверь вошел смертельно бледный Сироткин в сопровождении директора. – Доброе утро. Это ваш новый учитель эстетики. Давайте, Мария Ивановна, оставим их наедине. Мария Ивановна вздохнула с огромным облегчением и исчезла. Шурик с выпученными глазами торчал перед классом и пытался вспомнить, что в таких случаях говорят. Впрочем, класс смотрел не на него, а на Вовочку. Тот с сомнением разглядывал Сироткина. Наконец он махнул рукой и кивнул, если не одобрительно, то во всяком случае снисходительно. Класс зашуршал, грохнул партами и встал в знак приветствия. Шурик от испуга едва не наделал в штаны. Однако, попадая в спектакль, надо играть свою роль до конца... – Если есть какие-то вопросы, я отвечу, – промямлил он. Вопросы посыпались немедленно. – Тебя как зовут-то бедолага? – Шурик... – Как? Жмурик? Ну и что нового в мире эстетики? – Да так... Много всякого. – А ты читать-то умеешь? – А где носки забыл? На книжки поменял? Шурик чувствовал себя скверно. Он хотел было уже убежать, но тут с первого ряда поднялась очень толстая ученица Даша. Задыхаясь и потея от волнения, она спросила: – А вот нам тут по эстетике про коммунистическую любовь говорили. А вы тоже про любовь будете рассказывать? Вопрос поставил Сироткина в тупик, ибо практический опыт по этой части был у него не велик. Однажды, правда, он пьяный шел из клуба и увидел лежащую во ржи Марью – дородную непутевую девку, доярку из его колхоза. Она так соблазнительно выставила на дорогу свои жирные икры, издавая при этом странные звуки, похожие на древние перуанские гимны, что Сироткин упал в ее жаркие объятия и остался в них до утра, пока роса не выгнала их обоих из посевов. Но все это было так давно, что вся любовь из памяти выветрилась, осталась лишь исколотая колосьями задница. – Ну, что вам рассказать, ребята? – неуверенно начал Шурик. – Бабы все разные и к каждой свой подход нужен. Мужики рассказывали, за иной с месяц бегаешь, а она тебя мордой в дерьмо. А другой стакан нальешь – и любовь до гроба. Я помню, как-то раз налетел... Деревня есть у нас – Большие Киборги, там клуб. Я к одной телке подвалил, а мне за это так харю расковыряли, что я потом неделю с кровью какал... – Эстет, – задумчиво сказал кто-то из учеников. Сироткин понял, что проболтался, и прикусил язык. – Ну ладно, – сказал Вовочка. – С любовью все нам ясно. А вот объясни-ка моим парням, как водку пить – эффективно и эстетично. А то они как налакаются, так в городе военное положение вводят. Шурик почувствовал себя увереннее – тема была близка. – Тут я вам вот что скажу, ребята. Главное в этом деле водку с вином не мешать. Особенно с красным. Да и вообще, если нажраться хочется – берите водку, а не вино. От вина только отрыжка вонючая. А если культурно посидеть – тогда другое дело. Но культурно посидеть у вас не получится, это я вам сразу говорю. За маму, за папу – и понеслось... Плавали, знаем. Класс притих. Все внимательно слушали, некоторые даже конспектировали. – Закусывать лучше соленым, причем в пропорции один к трем. Если с утра хреново – лучше не опохмеляйтесь. Не надо, пока молодые, а то потом намучаетесь. Но если чувствуете, что перебрали, тогда первое дело – два пальца в рот. Это я вам как учитель говорю. Эстетическое воспитание было в самом разгаре, когда кто-то предложил перейти к практике. Шурик призадумался. У них в ПТУ практика всегда стояла первым номером. Поэтому он сказал: – Я не против, конечно. Собирайте деньги и айда до гастронома. Ученики начали шарить по своим карманам, но Вовочка пренебрежительно воскликнул: – Хватит мелочью трясти. Вот, – он положил на парту несколько купюр, – я угощаю. Пусть Гнутый сбегает. С задней парты немедленно поднялся нечесаный, похожий на шимпанзе ученик. Ни слова не говоря, он схватил деньги, выпрыгнул в окно и побежал по газону, слегка касаясь длинными узловатыми руками травы. Класс начал решать, из чего пить. Наконец сошлись на коллекции почв, оставшейся после старого учителя географии. Образцы почв высыпали в цветочные горшки, а баночки помыли в туалете. Хватило на всех. Шурик в ожидании начала банкета, задумчиво рассматривал стенгазету. На ней был единственный рисунок: нестриженный долговязый хулиган вешает на березе октябренка. Под картинкой значилось: «Хряков из седьмого Б бьет первоклассников». Ниже было подписано: «В седьмом Б у всех 7-Б, гы!» Вскоре вернулся посланник. Он принес две сумки водки и три банки соленых кабачков. Застолье получилось теплым и душевным. Шурик братался с учениками, пил с ними за здоровье, а когда прозвенел звонок, кто-то хлопнул его по плечу и сказал: «Не дергайся. Второй урок – тоже эстетика». Водка подходила к концу. Ученики собрались в кучки, усадили учениц на колени, закурили и неспешно беседовали о своих ученических делах. Вовочка вывел Сироткина в коридор, угостил сигареткой и сказал: – В общем я понял, какой ты к черту учитель эстетики. У нас тут много проходимцев побывало, не ты первый, не ты последний. Шурик вздохнул и сокрушенно покачал головой. – Но ты душевный парень, ты мне нравишься. Давай поможем друг другу, – продолжал Вовочка. – Есть одно дельце, но некому взяться. Мои ребята всю неделю на складах товар принимают, а у меня контрольная по алгебре на носу. Может ты сделаешь, тебя ведь все равно к вечеру выгонят, а то и в милицию сдадут? – А что, трудное дело? – с недоверием спросил Шурик. – Нисколько. Груз надо в товарном вагоне проводить до Москвы. Но только срочно, а то контракт сорвется. Какой-то шизик заказал партию разных странных вещей, но мне-то все равно, какие вещи, лишь бы деньги на бочку... – Вообще-то мне как раз нужно в Москву, – сказал Сироткин. – Я должен попасть на прием в КГБ или МВД. – Ну это само собой. А сначала ты организуешь перегрузку товара из вагона в машину и доставку по указанному адресу. Отдашь заказчику счета и накладные и – свободен. Топай в свое МВД. Ну что, о'кей? – Ага, о'кей. Когда ехать? – В этом конверте все документы и еще командировочные. Зайди за школу, там зеленый «BMW», в нем – Жора, мой шофер. Он отвезет тебя в офис, там ребята все объяснят. Шурик заглянул в прокуренный класс, выпил на посошок, попрощался с учениками, расцеловался с ученицами и пулей вылетел из школы, едва не изувечив группу серьезных мужчин и женщин, что стояли у дверей. Шурику повезло – он вовремя скрылся. Шурик не знал, что серьезные мужчины и женщины как раз и были теми инспекторами ОблУНО, что пришли проверять преподавание эстетики в этой школе. – Мурзилка опаздывает, – заметил Чебурашка, нервно постукивая пальцами по приборной панели машины. – Наверно, ищет подругу, – сказал Гена. – У него столько этих подруг, что и искать незачем. На каждом углу по подруге. Хрюша, Филя и Степашка сгрудились на заднем сиденьи и играли в «мясо». – Хватит вам машину раскачивать! – прикрикнул на них Чебурашка. – Лучше вспомните еще раз план операции. – А чего там вспоминать, – невозмутимо ответил Хрюша. – Заходим в кабинет, переодеваемся, сидим и ждем, пока Мурзилка не сцепится с Карабасом. Потом выскакиваем и уносим Карабаса в машину. – Кабинет второй справа, – уточнил на всякий случай Чебурашка. – И чтоб никакой водки. Не вздумайте сорвать мне дело! Рядом с машиной материализовался запыхавшийся Мурзилка. Он держал под руку худенькую девчонку в джинсах. – А вот и мы. Познакомьтесь, это Дюймовочка. – Прекрасно, – мрачно сказал Чебурашка. – Ты ничего не забыл? – Все помню. Сидим, отдыхаем, ждем Карабаса. Потом я подхожу к нему и... В общем, начинаем драться. – Постарайся все-таки, чтобы именно он начал драку. Это ты умеешь, я знаю. – Ну что, тогда мы пошли? Мурзилка с Дюймовочкой скрылись под широким козырьком ресторана «Прага». Столик был заранее заказан и оплачен Чебурашкой. Осенний вечер золотил московские крыши. Шум Арбата доносился сквозь полуоткрытые окна машины. Чебурашка попытался сосредоточиться и унять волнение. От удачи сегодняшней операции зависело многое. Если у них не выйдет схватить Карабаса сегодня, он ляжет на дно и достать его оттуда будет чрезвычайно трудно. Почти невозможно... Видя, что Филя, Хрюша и Степашка снова начали потихоньку играть в «мясо», Чебурашка взглянул на часы и сказал им: – Ваша очередь, парни. Сумки с милицейской формой в багажнике. Они вылезли из машины, взяли тюки, но у входа в ресторан наперерез им бросился швейцар, крича, что вход с ручной кладью запрещен. В ответ Хрюша взмахнул у него перед носом красной книжечкой и быстро шагнул в дверь, чтобы тот не успел прочитать полустершуюся надпись: "Удостоверение почетного участника строительства Царицынского мясокомбината". Внутри била по ушам музыка. Друзья прошмыгнули в кабинет и начали поспешно натягивать милицейские мундиры и фуражки. Через пять минут Степашка выглянул за портьеру и сообщил, что Чебурашка тоже зашел в ресторан и занял позицию на балконе. Гена ждал всех в машине. Прошло уже минут десять. Карабас не появлялся. Друзья заскучали: Хрюша с мрачным видом подкидывал на ладони зеленоватую котлету, которую нашел под столом, а Филя выковыривал антенной рации кусочки сала из тонко порезанной любительской колбасы. Наконец у Хрюши не выдержали нервы. – Чебурашка говорил, чтоб мы водку не пили? А мы и не собираемся ее пить. И он выставил на стол две бутылки коньяка. Все заметно повеселели. Первая бутылка закончилась быстро, а когда начали открывать вторую, из рации донесся голос Чебурашки: «Всем приготовиться. Карабас в зале. Он один...» Мурзилка не скучал. Он подливал подружке портвейна «555» и весело рассказывал, как в молодости они с мальчишками ходили бить камнями лягушек на болото. Карабаса он узнал сразу, хотя видел его только на фотографии. Мурзилка отставил стакан и занялся наблюдением. Карабас двигался зигзагами между столиками. Вот он остановил официантку и показал ей коробочку, в которой лежал окруженный грязной ватой ампутированный человеческий палец. Та завизжала и уронила на пол поднос с графином настоящего французского коньяка по цене 160 долларов за литр. Карабас захохотал и пошел дальше. Он сел за свободный столик, усадил к себе на колени другую официантку – помоложе, и принялся угощать ее полураздавленными печеными картофелинами, которые доставал прямо из кармана. Официантка смеялась, потому что Карабас шептал ей на ухо всякие гадости: его красное лицо дрожало и переливалось, как налитый кровью презерватив. Мурзилка понял, что пришло время действовать. Он взглянул на Чебурашку, который невозмутимо пил кофе на балконе и подошел к столику Карабаса. – Привет! – весело сказал Мурзилка и уселся напротив. – Ты уже вылечил свой сифилис? Официантка поперхнулась, выплюнула картофелину и побежала полоскать рот марганцовкой. Карабас в смятении уставился на Мурзилку, пытаясь вспомнить, где он видел этого нагловатого молодчика. А тот не терял времени. – А у тебя чай совсем остыл, – огорченно сказал Мурзилка, окунув палец в стакан, который Карабас незаметно стянул с соседнего столика. Карабас поглаживал в кармане клавишу передатчика, соображая – вызвать ли ему сразу телохранителя из машины или просто запустить этому парню в рожу пепельницей. А Мурзилка только входил в раж. – Закуривай! – предложил он и поднес зажигалку к бороде Карабаса. Борода не вспыхнула, но стала тлеть, причем так вонюче, что с соседних столиков начали отсаживаться люди. – Ах, какой я неловкий! – извинился Мурзилка и исправил свою оплошность, плеснув Карабасу на бороду содержимое стакана. Борода зашипела и постепенно перестала дымиться. Карабас вскочил и хрипло закричал: – Что вы себе позволяете! Это вам не сарай! Чебурашка с готовностью поднялся и произнес с расстановкой: – А если это не сарай, то кто тебя, свинью сюда пустил? Карабас скривил лицо и хотел было уже запрыгнуть на стол и уже оттуда обрушиться на Мурзилку, но вдруг почувствовал подвох. Причем так явственно, что задрожали ноги. Он вспомнил, что мельком видел этого парня в номере у Чебурашки и Гены. Видимо это и был тот самый Мурзилка... Что делать? Ошибка может дорого стоить. Наверно он неспроста тут изображает клоуна, ведь что-то за этим кроется? Все эти чувства так отчетливо проявились на лице у Карабаса, что Мурзилка понял – операция на грани срыва. Время стремительно уходило и Мурзилка решился. Он взял со стола бутыль с минералкой и разбил ее об голову Карабаса. Тот мешком свалился под стол. Затем вскочил, посмотрел на Мурзилку как-то очень подозрительно и вновь упал. На этот раз окончательно. Хрюша, Филя и Степашка этот момент пропустили, потому что оживленно обсуждали – почему Мурзилка привел такую корявую девку и отчего только одну. Однако, Карабас так шумно рухнул, что они поняли – время действовать. Они выскочили из укрытия и приступили к задержанию. Филя взял Мурзилку за рукав и тот, сделав капризное лицо, начал слегка вертеться, давая окружающим понять, что сопротивляется. Хрюша и Степашка принялись дубасить лежащего Карабаса ногами по голове. Все бы ничего, но посетители начали роптать: – Совсем менты озверели! – Раненого избивают... У кого-то не выдержали нервы: раздался пьяный крик «бей ментов» и обеденный зал превратился в безобразную свалку. Те кто желал подраться, не стали разбираться, где мент, где человек и били того, кто ближе. Сначала загремела разбитая посуда и мебель, потом захлопали выстрелы, с потолка посыпались лепные украшения и наконец огромная люстра со звоном упала на танцплощадку. Грохот привел в чувство Карабаса. Он поднялся на четвереньки, бочком отполз к стене и дал деру. Наши друзья, на которых в этот момент наседало не меньше двадцати человек, ничего не заметили. Битва была жаркой и неистовой. Мурзилка крушил своими квадратными кулаками вражеские хари, Филя и Степашка размахивали стульями и только Хрюша нашел время, чтобы взглянуть на балкон. Чебурашки и след простыл. Это был сигнал к отступлению. Хрюша выхватил из кармана пузатую бутылочку немецкого пива и заорал, перекрывая шум бойни: – Ложись, падлы-ы-ы-ы! У меня бомба! Уцелевшие стекла задрожали от женского визга, публика бросилась под столы и в проходы. В наступившей тишине вновь раздался голос Хрюши: – Кто не спрятался – я не виноват... И он разбил бутылку об чью-то голову, торчащую из обломком мебели. – Все, парни. Берем свои задницы в охапку и рвем отсюда. Карабас, кстати, так и сделал... – Ну, спасибо... – сказал наконец Чебурашка после того, как они десять минут молча просидели в машине. Никто не ответил, настроение было паршивое. – И где я теперь буду искать Карабаса? – снова сказал он. – Мы не виноваты, – буркнул Степашка. – Сам же видел, как все получилось... – Я вижу пока только одно – от вас так несет спиртным, что в машине курить страшно. – Неправда, мы мятной жвачкой заедали. – А почему ты не сплющил его, когда он выходил из ресторана? – набросился вдруг Чебурашка на Крокодила. Но потом вдруг смутился и остыл: – Извини. – Ничего, – сказал Гена. – Я вбил бы его в тротуар по самые каточки, но тут его встречала такая туша!.. Нет слов, это просто глыба мяса! Видимо, тот самый Урфин Джюс. Он порвал бы меня, как фуфайку. А стрелять нельзя – центр Москвы... Чебурашка протяжно и печально вздохнул. – Ну ладно... Надо ехать. Постараемся что-нибудь еще придумать. Слушай, Мурзилка, а как твоя подруга, что с ней? – За Дюймовочку не беспокойтесь, – ответил Мурзилка. – Это не баба, а конь с яйцами. Она себя в обиду не даст. – Вот ей-то и надо было поручить захват, – задумчиво сказал Чебурашка и кивнул Крокодилу. – Трогай. Филя был не прав, когда говорил, что Дуремар ушел с козырька балкона либо вверх, либо вниз. Дуремар ушел скорее вбок. А дело было так. Ни он, ни наши друзья не заметили, что над гостиницей высоко в небе кружит странный летательный аппарат. И конечно, никто не подозревал, что пилотирует его некая особа по имени Гаечка, а с ней два приятеля – Чип и Дейл. Они вели между собой весьма унылый разговор. – Проклятье! – ворчал Дейл. – Уже неделю мы носимся по этому грязному городу и до сих пор никого не спасли. А деньги, между прочим, на исходе. – А может скинем кому-нибудь на голову вот этот ящик с инструментами, – предложил Чип, – а потом его же и спасем? – Кого спасем – ящик? – Хватит вам гундосить, – оборвала их Гаечка. – Дайте мне лучше баночку пивка. – Пиво только на вечер осталось! – затараторил Дейл. – Завтра мне придется брать бидон и ходить по местным рыгаловкам, искать эту разбавленную поросячью мочу, которую они тут называют пивом. А ты и так уже набралась, того и гляди, впишешься в какую-нибудь башню. – Эй, глядите! – закричал Чип. – Интересно-то как! Все свесились с гондолы и увидели на крыше высокого здания несколько бегающих фигурок, едва различимых из-за большого расстояния. – Насколько я понимаю, – задумчиво произнес Чип, – вон те четверо пытаются загасить вон того одного. И видимо, кого-то из них нужно спасать. – Если мы будем спасать того одного, – так же задумчиво проговорил Дейл, – то рискуем получить по шее от тех четверых. А если спасать тех четверых, то... – Я предлагаю обождать, – подвела итог Гаечка. Ждать пришлось недолго. Как известно, Дуремар перевалился на козырек балкона и остался там скучать. Спасатели дождались, пока он останется один, и их воздушное судно остановилось у края крыши. – Эй! – позвал Чип. – Хватит тебе там сидеть. Мы темя будем сейчас спасать. Дуремар с изумлением уставился на странную компанию и слегка поежился. – Летите своей дорогой, – мрачно сказал он. – Не надо меня спасать. Обойдусь без посторонних. – Если ты считаешь, что питаться остаток жизни голубиным дерьмом – стоящее дело, то оставайся. Трогай, Гаечка. Дуремар посмотрел вслед удаляющемуся аэролету и подумал: «Зря я их прогнал. Может они и правда меня хотели спасти.» Спасатели облетели вокруг гостиницы и появились с другой стороны. – Ну как, ты еще не соскучился? – Соскучился, черт с вами, спасайте. – Ну тогда лезь к нам. Дуремар со страхом посмотрел на шаткую конструкцию. – Вы что, всерьез думаете, что я полезу в эту летучую парашу? – Можешь конечно и не лезть, – изрек Дейл. – Но тогда через пару недель ты сам превратишься в парашу. Дуремар махнул рукой и, обливаясь холодным потом, залез в гондолу. Они плавно отчалили. Спасатели оказались общительными ребятами. Всю дорогу они развлекали его анекдотами. А кроме того, они не просто спустили его на землю, а доставили, куда он просил – к резиденции Карабаса. – Ну парни, если б не вы, пропал бы! И как это вы подвернулись?! – восклицал повеселевший Дуремар. – Спасибо вам огромное, спасибо!.. – Не за что. С тебя сорок баксов. Лицо Дуремара приобрело цвет перезревшего огурца. Он выпучил глаза. – Каких баксов?.. Каких сорок?.. – Желательно, американских. А что ты так удивился, думал, мы тут за спасибо жизнями своими рискуем, вас, олухов спасаем? – Ну ладно... – вяло пробормотал Дуремар. – Я вам сейчас вынесу. – А не брешешь? – Ну что вы, парни! Я же вам жизнью обязан. Дуремар, конечно, брехал. Его карманы пухли от долларов – аванс, выданный Карабасом, был почти нетронут. Но сама мысль отдать кому-то деньги казалась ему чудовищной. Спасатели прождали не меньше часа, прежде чем пошли за Дуремаром. Но увы – дом был давно заброшен и абсолютно пуст. Гаечка нашла в подвале лишь мощную железную дверь, из-за которой порой раздавалось слабое кряхтенье. – Провел нас, как щенков! – прошипела Гаечка. – Пусть только попадется – разорву ему пасть до самой задницы, на собственной прямой кишке удавлю, падаль вонючая! – Это не выход, – сказал Чип. – Мы должны установить за этим домом наблюдение, и как только этот парень выползет, вытрясти из него не сорок баксов, а... А значительно больше! Вот мой план. – А уж потом я его сморщу, как гармошку! – сказала Гаечка. – Наконец-то настоящее дело! – радостно воскликнул Дейл и передернул затвор пистолета. – Ну, если и этот вариант не пройдет, тогда я не знаю, что делать! – со вздохом сказал Чебурашка, останавливая машину рядом с районным управлением внутренних дел. – Какой-то выход все равно должен быть. Я уверен, что рано или поздно Карабас снова где-нибудь засветится, и уж тогда он от нас не уйдет, – успокоил его Гена. Дежурный сержант был предупрежден и сразу проводил их к кабинету начальника УВД. Дядя Степа, расстегнув мундир сидел за столом и корректировал бюджет на следующий год. – Так вот каким ты стал, Дядя Степа-милиционер! – сказал Чебурашка. Дядя Степа вздрогнул, поднял глаза и вскочил во весь свой огромный рост, задев головой кончик люстры. Рот его растянулся до ушей, он открыл его и сказал, не скрывая радости: – Ну наконец-то! Между прочим, был милиционер, а теперь – полковник милиции – начальник УВД. – Ну ты не очень-то выпендривайся, а то получишь по шее, как в старые добрые времена. – Ты до моей шеи не допрыгнешь! – расхохотался Дядя Степа. – Даже, если встанешь на стол. Ну, рассказывайте, какие проблемы? Крокодил и Чебурашка коротко рассказали ему историю с похищением Карло. Дядя Степа слушал и хмурился. Наконец он сказал: – Все понятно. Дело, конечно, дрянь. Но вряд ли я вам помогу, ребята. Если бы я знал, где искать Карабаса, он давно сидел бы у меня в живом уголке. – Но в чем же дело? – Он очень чисто работает. Очень! Да, мы знаем, что он причастен к тем или иным делам, но доказательства... Их вообще нет, ни один прокурор не примет наши догадки за аргументы. – Ну так хватай его, – предложил Гена. – Хватай, давай нам, а доказательства мы уж добудем. – В том-то и дело, что я даже схватить его не могу. Его нужно искать, используя все силы и средства, а для этого нужны основания. – Неужели их нет? – удивился Чебурашка. – А ты что думал? Если в министерстве меня спросят, какого черта я сорвал работу УВД и бросил всех людей на поиски какого-то Карабаса, что я отвечу? Формально он чист перед законом, как рюмка перед застольем. – А разве похищение Карло – это не основание? – спросил Крокодил. Дядя Степа вздохнул и достал папиросы. – Ты видел, что Карабас похитил Карло? – спросил он. – Нет, конечно. – А кто видел? – Ну... Видимо тот, кто похищал. – Вот именно! Найди мне хотя бы двух свидетелей, заставь дать показания – и я подниму весь ОМОН, весь уголовный розыск, я поставлю на уши всю Москву. А иначе любой вышестоящий генерал забьет меня в очко с такими операциями. Чебурашка переглянулся с Геной. Оба понимали, что дело плохо. – Ну ладно, – сказал Чебурашка. – Видно, мы зря тебя побеспокоили. Пойдем, Гена, не будем ему мешать. И он встал, собравшись уходить. – Да сядь ты на место! – раздраженно воскликнул Дядя Степа. Он перебирал пальцами папиросу и думал чем-то. Наконец он закурил и нажал кнопку селектора. – Петров, – сказал он в микрофон. – А где там наш молодожен? – Погиб при исполнении супружеских обязанностей, – ответил голос неведомого Петрова. – Шутки в сторону, Петров. Где он? – Сейчас позову. В динамике затрещало, зашуршало, затем раздался другой, более молодой голос. – Слушаю, товарищ полковник. – Как там у тебя дела? Что с пропавшей курткой из общежития? – Дело закончено. Лица установлены, похищенное изъято. Там действовала целая мафия. – Ладно... А кража поросенка у гражданки Кусматовой, тоже мафия? – Так точно, завтра ребята поедут их брать. – Зайди-ка ко мне. Дядя Степа раздавил папиросу и с довольным видом откинулся на спинку кресла. – Сейчас дам вам своего лучшего опера, – сказал он. – Парень молодой, но очень толковый. Он покатается с вами по городу, поговорит кое с кем. Может, чего и зацепите. – Сомневаюсь, что нас спасет один опер, – покачал головой Чебурашка. – Но если он что-то найдет – с меня ящик виски для твоего уголовного розыска. – С этого надо было и начинать... Скрипнула дверь. – Разрешите, товарищ полковник. – Ну вот! – радостно сказал Дядя Степа. – Знакомьтесь, это... – А нас не нужно знакомить, – прервал его Чебурашка, вставая. Их действительно не нужно было знакомить. В дверях стоял Колобок. |
|
|