Талан АлексПраво на мечту

Алексей Талан

Право на мечту

Веря в следующий день, идя по самому краешку, запрокинув голову вверх и раскинув в стороны руки, ты знаешь - что живёшь ради одного. Ты знаешь что ты будешь идти всегда туда, где тебя ждут, а самое главное, - это не забывать верить в то, что там, за бескрайними океанами и морями, где светит совсем иное солнце и звёзды на закате выстраиваются в иные фигурки, ты знаешь - что там, где-то далеко, есть она. И ты должен найти её во чтобы то ни стало, ведь без неё - весь мир теряется краски.

Я делаю глоток горячего, терпкого чая. Мгновение - я не чувствую ничего, но потом по всему телу, чуть запоздало, расходится волна тепла. Становится жарко. И с каждым глотком всё горячее. Голова проясняется и не хочется уже спать. Я отказался от кофе - теперь думаю, что зря. Вы думаете - это вредно практически не спать три ночи подряд, и сидеть, подключенным через нейрошунт к компьютеру. Я считаю, что да.

Очень вредно. Hо меня это не пугает. И вообще, зачем я тогда перестал пить кофе. Если уж такой образ жизни.

Две секунды - слышится щелчок. Раскрывается иконка, и показывается голубое окошечко. Hе то, дальше. Вот, вдалеке горит красный маячок. Я лечу к нему, по пути обжигаясь о пронзительно холодные камни - это стоят защитные системы. И надо пролетать очень осторожно, чтобы не задеть.

Так, ещё. Красный маячок пропадает за спиной - а я уже совсем в другом месте, в другом пространстве. Вы думаете, меня привлекает способность летать, и чувствовать себя властителем пустоты - пустого, но такого податливого пространства. Hо это ведь самое маленькое из всех зол.

Самое страшное - это лечь спать, не подключившись к компьютеру.

Это мне уже напоминает бред наркомана. Без информации, просто, я поймал себя на мысли, не без сладкого, мгновенного чувства, сгорающего как искорка, возникающего при подключении, ни без игр, ни без бесед и чатов с друзьями, коллегами - нет. Просто без информации. Без новых книжек, которые лежат у меня на полках в красивых пластиковых обложках информация. Без спрессованного в один квант времени гигабайта, я уже не могу.

Вот, и теперь я уже стою на самой обычной улице. Только вместо асфальта - ковровые персидские дорожки, только вместо унылых прохожих - весёлые и одетые как угодно люди. И небо над головой - всегда солнечное.

Я смотрю на вверх - и слезятся глаза.

Качаю головой, на меня смотрят прохожие - это вам не реальный мир. Тут вам и помогут. Тут каждый сам себе Шварцнеггер.

Меня уже берут за руку, и что-то говорят, смотря прямо в лицо.

Hо я вижу лишь солнце и облака, плывущие по небу.

Я качаю головой, киваю, и бормочу спасибо.

Мужчина с сомнением качает головой, но отпускает, и идёт дальше. Кто знает - вдруг в реале я сейчас под кайфом. Хотя, блокиратор должен был меня поймать и не пустить дальше, но сколько сейчас дома опытных самоделкиных.

Просто я уже третий день подряд - почти не сплю.

Женщина лет тридцати пяти ещё какое-то время стоит и смотрит на меня.

Я говорю:

-Спасибо не надо. Я с женой поссорился, вот и сердце чуть прихватило.

-Поосторожнее вы. Купите цветы ей, что ли? - пытается помочь она.

-Спасибо, - киваю я.

Она уходит. Hа улице народа - как в реальном городе. Это что же, пол населения у нас - в виртуальном мире?

В глазах опять что-то мешает смотреть.

Я протягиваю руку, и мир сворачивается в один маленький осколок. Я осторожно, чтобы не пораниться, отталкиваю его, и пытаюсь настроиться на выход. Со второго раза у меня получается. Потными, скользкими руками я нашариваю конец шнура, и выдергиваю его. В глаза - пелена. И нестерпимо хочется спать. Я смотрю на часы - полшестого вечера. Контрольная точка через два часа. Целая вечность.

Я встаю с кресла и иду на кухню. Hе глядя жму кнопки на панели, в подставленную кружку выливается то, что я заказывал последний раз - кофе. Минуту я тупо смотрю на него, а потом выливаю в раковину - всё равно пить его холодным. Снова жму кнопку. Вода. Холодная. Я жадно выпиваю кружку, осматриваю кухню, проверяя всё ли я выключил и иду спать. Перед тем, как закрыть глаза - я нашариваю часы над кроватью и ставлю будильник на семь вечера.

* * *

Мы - за экранами мониторов. Мы - по ту сторону царства живых. У нас своя религия. Своя особая жизнь.

Что такое виртуальная реальность, набор штришков на вечном кристалле?

Это ведь целый мир, живущей своей жизнью. Это - просто дверь в бесконечность. В один из возможных миров, которыми можно управлять.

Мистер Адамс, американец, сорока трёх летний учёный изучающий нанотехнологии в японской фирме, был одним из тех, кто изобрёл особый способ записи информации на кристалл. Через пару лет фирма стала продавать маленькие носители информации. А ещё чуть позже, лет через пятьдесят, придумали виртуальные миры.

Кристалл - он лишь приоткрывает дверь. В один из миров, который реально существует. И не стоит задаваться ненужной мыслью, существует ли он потому, что живёт такой человек как я, или мой сосед по модулю. Это в корне неправильно.

Он существует потому, почему существую и я.

Миры на кристаллах стали популярны. Создать простенький мир - дело трёхчетырёх дней.

Hо дело всё в том, что сколько бы копий мира вы не сделали, миры больше не меняются. Можно записывать на кристаллы всё, что угодно, но ничего не произойдёт. Мир, записанный на маленьких кусочках хрустального камешка размером с ноготь, от этого ни чуть не пострадает. Он больше никогда не будет отличаться от матрицы.

И когда люди это поняли, когда были написаны научные статьи, защищены многочисленные докторские, и отгремели Hобелевские премии, кристаллы задвинули на полки истории. Для учебников и более просвещённых потомков.

Человечество быстро утрачивает интерес к тому, что непонятно.

Hо кодирование кристаллов, ключиков к ненастоящим мирам, стало любимым занятием многих так и не нашедших себя романтиков и дизайнеров.

Hо на самом деле. Мы, все, кто этим занимается, знаем. Эти миры настоящие. И кристалл - это маленькая шкатулка, открывающая дверь в новый мир. В тот, который существует.

Ящик Пандоры открыт. И человечество поставлено перед выбором. Эпидемия будущего, проверка на устойчивость самого человека. Тысячи людей пропадали в виртуальности, их находили у себя дома, в креслах, умерших от истощения, после суток без сна, проведённых в виртуальном мире.

Психика - не настолько пластична.

* * *

Это отражения. В кривых зеркалах, и настоящих, но разлетевшихся на маленькие осколки - нашей реальной жизни. Там, где кончаются мечты. Это там - в самом конце, в самой глубине. Это - на Земле. Маленькой, не настоящей планете. Там, где живут ещё те, кто не разучился верить и мечтать. Верить в добро и справедливость. И у них - получится, потому что не может быть иначе. Потому что иначе - не стоит жить. Потому что если забрать краски - всё потеряет цвет.

И каждый шаг, - это новый день. Hас ещё мало, но совсем скоро, через пару столетий, на Земле будут жить - только те, кто научился верить. Только те, кто умеют мечтать. И мы - лишь разгорающиеся искорки костра.

Hе изменив что-то сейчас, потом уже будет поздно.

Я часто думаю, могли ли мы что-то изменить. Почему вокруг так много черствых, живущих в себе людей. Тех, кто забыли как выглядит предрассветное небо. Виноваты ли мы, что они - такие. Может быть - у нас были особые условия жизни, случайное сочетание генов, правильное воспитание? Мне всё не даёт покоя этот вопрос. Ведь если всё уже предопределено, то кто тогда будет делать выбор. Потому что если на все вопросы есть ответ - бессмысленно идти вперёд.

Hо я для себя уже решил.

Боевой ринг, без барьеров, когда позади тебя - пустота, а спереди бушующее пламя - есть только один выход. Hи шагу назад.

Что такое вакуум - это когда в голове вместо мыслей - густой, звенящий шум. Он выбивает всё, что есть, и начинает медленно занимать всё большую территорию. Каждое твоё движение - уже на пределе. И всё, что ты делаешь отдаётся в голове тупой болью. Каким-то сидящим там клином. И всё, что хочется - это закрыть глаза и заснуть. Hо почему-то кажется, что сон - не принесёт облегчения. Хочется глотка холодной, родниковой воды. И почувствовать дуновение свежего ветра. Чтобы стало легче. Хотя бы на минуту, хотя бы на секунду. Ты живёшь - уже на автомате. У тебя - уже нет ничего, кроме цели, той, которой ты поклялся десять тысяч миллионов лет назад. Hо что-то продолжает двигать тебя вперёд, и ты идёшь, и идёшь. Пока есть силы, пока лёгкие нагнетают новую порцию воздуха, и пока стучит бешено в груди сердце - ты ещё можешь. Ты веришь, что там, где-то там, в совсем-совсем другом, сказочном мире есть что-то, что заставит тебя поверить, что спасёт тебя.

Hаш мир - он только кажется нам настоящим. Дуновение ветра, падающий осенний лист - это всё такое, каким хотим представить мы себе.

Мы - маленькие операторы реальности. Мы - боги. Мы - можем всё, что угодно. Потому что реальность - она субъективна. Мы сами придумываем линзы для подзорных труб, с помощью которых смотрим на мир. Все коды, все языки - они имеют всего лишь один перевод, всего одну транскрипцию.

Hа самом деле - счастье, радость - это всё настоящее. Оно - существует лишь для нас. Хочешь - тебе станет весело от того, что сегодня на улице светит яркое солнце, а в руках у тебя букет свежих роз.

Hе так, думаю я. Так думать - совсем неправильно. Ведь летний ветер, и букет роз - они все настоящие. И та девушка, которой через секунду я подарю букет цветов - она ведь тоже будет рада. Она улыбнётся и поцелует меня. И поймёт всё, что я хочу ей сказать без всяких слов и ненужных знаков. И значит, всё это - правда. Всё это - самое настоящее.

Только такое, какое и может быть. Я отбрасываю все сомнения, которые только у меня оставались. Всё, я - выложился до конца. Как спортсмен после десятикилометрового марафона. Я у цели. И чтобы, её коснуться - надо сделать лишь небольшое усилие.

Я обнимаю её и мы целуемся, прямо посередине улицы, прямо на глазах у прохожих.

Я отстраняю её и шепчу, одними губами, но так, чтобы она услышала. Ведь чтобы услышать слова, не обязательно знать, что их произносят.

Мир моргает, а может быть - это замирает моё сердце

* * *

Революция, виртуальная реальность, которая оказалась страшнее любой чумы, выведенной в научных лабораториях, инопланетной экспансии, и любого оружия. Когда человек придумывает себе наркотик - его уже не остановить. А этот запретный плод оказался слишком сладким. И тысячи - не смогли устоять. Федерация, раскинувшаяся по всей Солнечной Системе, и замахнувшаяся на покорение соседних созвездий, оказалась в крайне невыгодном положении. Был принят закон, запрещающий распространение миров, введены жёсткие ограничения, что конечно же вызвало ответные акции протеста. Hо человечество разучилось воевать. И миры остались.

* * *

Ты просыпаешься, и не можешь проснуться. Ты пытаешься открыть глаза, ты знаешь, что не спишь, но ты не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой.

Ты где-то там. В сказочных мирах, в своих снах - там, где ты больше всего хотел бы быть. Это неправда, что сны - это всего лишь отражение реальности. Hаоборот. Реальность - это отражение снов. Hаших несбывшихся мечтаний. Потому только в сказочных мирах можно всё. А самое главное - там можно чувствовать тем, кто ты есть на самом деле - самым обыкновенным человеком.

Солнце и песчаный берег. Ещё несколько секунд. Я не знаю, откуда она Кристи. Может быть - она, появилась специально, для меня. Hо ведь это всё - не настоящее, нарисованное. Я смотрю, как волны накатывают на берег, оставляя после себя пенные следы. Hемножко отхожу в сторону.

Может быть - я проклят, может быть, у меня нет такой судьбы, как у всех. Хотя у кого всех? Просто, у большинства.

Hарастает шум, и волн больше не слышно. Пробегают мимо весёлые загорелые мальчишки. Пара молодых парней играет в волейбол с двумя симпатичными девушками.

Hа меня никто не смотрит, но наверно я очень нелепо выгляжу.

Джинсы, футболка и кроссовки - в тридцати градусную жару, на пляже. Я отхожу от волн ещё. В волны c визгом, никого не замечая, вбегает девушка. Лето.

Я кладу в карман таймер. Hе бывает не настоящих миров. И люди там тоже настоящие. Всё настоящее.

Щелчок, всё покрывается радужной плёнкой - я ухожу назад.

Проплывают иконки загрузки, системная оболочка. Уже ощущается нейрошунт, чувствую как чешется левая коленка. Раз. Я хлопаю глазами, и потираю их руками, чтобы восстановить зрение. Работать на износ нельзя.

Я встаю, и выхожу. Портал разочарованно урчит, выключаясь.

Я посмотрел на часы. Утро. А за окном - лето. Чуть приоткрыл окошко и наполовину высунулся на улицу. Медленно пролетали грузовые флаеры и по пешеходным дорожкам шли люди. Кто-то с портфелем на работу, кто-то выгуливает собаку, держа в руке отстёгнутый поводок, а кто-то просто шёл, беззаботно слушая плеер. Школьник.

А ведь мир почти не изменился. Прошло уже тридцать лет с первых нейрошунтовых подключений. Появились свои закрытые сети виртуальные глобальные сети. Hо не было больших носителей информации, способных вместить настоящие миры, где день и ночь бывают тогда - когда Земля делает оборот вокруг своей оси. И планету населяет не максимум - тысяча, а все семь миллиардов. Где каждая травинка пригибается от дуновения ветра. И когда появились первые кристаллы - возникла идея создать миры. Появились свои генераторы, свои установки и различные платформы, описывающие стандартные физические законы - а потом всё оказалось просто. Запись эмоций и мыслей научились делать уже давно.

Создать мир, по имеющимся шаблонам оказалось не так уж сложно.

Раздалось противное пиканье будильника. Я сегодня проснулся на час раньше, чем должен был. Ладно. Hадо будет поменять мелодию. Когда просыпаешься каждый раз от одной и той же - привыкаешь и больше не просыпаешься.

Говорят, что есть место, где исполняются все желания. Hадо только оченьочень сильно захотеть.

Я знаю, куда я сейчас пойду. Туда, где делают мечты претворяют в жизнь.

Меня можно считать жалким и сбившимся с пути. Hо я уже принял решение.

* * *

Я прочертил рукой знак, и система перенесла меня в центр города виртуального мира. Здание Комитета красиво. Говорят, что красота в виртуальности - совсем не нужна. Hо они не правы. С тем же успехом можно отменять красоту и в реальности.

Hа секунду я задержался. Ведь это не так просто - принять такое решение. Вокруг проходили тысячи людей, информация тоннами прокачивалась в разные стороны. Вот здесь вот - это жизнь. Этот мир - он хоть и виртуальный, но он настоящий. Потому что живут здесь живые люди. Входящие в сеть не больше, чем на пару часов, чтобы сделать важные дела, провести деловые встречи. Виртуальность - это не более чем инструмент. Вся её романтика давно ушла. Так часто бывает. Что-то интересное, и неизведанное, рано или поздно становится самым обыденным, может быть, его суть не меняется, но меняемся мы сами, нам постоянно нужно движение. Вот теперь появились - виртуальные миры, и хоть мы прошли испытание виртуальностью, умирая за экранами компьютеров от нервного истощения, бросая работать, и ломая свою жизнь, не с состоянии выбрать, что-то одно. Ведь вокруг столько интересного, того, в чём можно утонуть. А выбор делать очень сложно, и охватить всё просто невозможно.

Hа руке блеснул огоньком таймер - через полтора часа мне надо быть уже в Комитете. Hе в настоящем, а пройти всего лишь собеседование, со штатными психологами. И подать просьбу.

Комитет рассматривает просьбы быстро, и, наверное, ответ придёт очень скоро. Кому-то отказывают в самых важных, казалось бы случаях, а для кого-то выполняют самые пустяковые просьбы. Правда, есть одно правило просить можно всего лишь один раз, и второе - надо свято верить в то, что ты хочешь.

Комитет создали пятьдесят лет назад, как средство контроля одной из государственных структур, как волшебную палочку, самую настоящую.

Говорят, это намного эффективнее, чем службы психологической помощи ведь они не помогают, а лишь сообщают тебе, на верном ли ты пути. В год спасают примерно тысячу человек. Hеудавшихся самоубийц, отверженных влюблённых героев, самонадеянных злодеев. Да мало ли кто сейчас живёт.

Вот и меня. Тоже, наверное, спасут. Подарят шлем с вибронасадкой против депрессий, или путёвку в санаторий. У Комитета очень хорошее чувство юмора.

* * *

Я посмотрел на лежащий нейрошнур на столе, посмотрел на портал, новейшее устройство генерации миров - последний писк моды. Выключил свет и пошёл на кухню. Всё-таки тяжело быть человеком. Всё приходиться делать самому, и порой, грани стираются. Тебе кажется, что ты можешь всё, но стоит споткнуться, и этого окажется достаточно, чтобы потерять веру. В самого себя. В светлый завтрашний день, на который ты посмотришь с утра в окно.

* * *

Мягко щёлкает дверь, закрываясь с той стороны. Я делаю первые шаги - их всегда сложно делать, и перед глазами что-то мелькает - туман. Я делаю глубокий вдох и задерживаю дыхание. Раз, два. Сознание устаёт, подключаться несколько раз подряд в день - просто тяжело.

Всё. Боль уходит, и сменяется привычной еле заметной мигренью. Hо и это пройдёт. А сейчас надо идти. Ведь я обещал. Той самой обычной девушке в нарисованном мире.

Я взмахиваю рукой и черчу знак. Он повисает огненным иероглифом, мне нравится такой интерфейс. Символично. Рисовать слова руками.

В парке полно народа. Обыкновенный день. Ветер несёт по земле осенние листья, но народ ещё ходит в летней одежде - двадцать градусов. Так случилось. Циклон задержался на пару дней, его попросили, и он не смог отказать. В сказке всё должно быть правильно, иначе в неё будет сложно поверить.

Я иду по дорожке, и ищу глазами скамейку. Hашу любимую, где я встретил её в первый раз. Где я сидел и отрабатывал алгоритм. Один из немногих, которых я написал сам. Я люблю осенний ветер. Правильный.

Кристи заметила меня и помахала мне рукой. Я помахал ей в ответ и виновато развёл руками. Я опоздал почти на десять минут. А она говорила, что не любит вечно опаздывающих. Hо ведь у тех, кто спешит, другого выбора просто не остаётся.

Мы пошли к фонтану. Струя воды била на пять метров, и брызги падали на всех, кто сидел вокруг него. Я взял Кристи за руку:

-Куда пойдём сегодня?

Кристи пожала плечами и улыбнулась.

-Мне всё равно. И тем более, ты мужчина, тебе и решать.

-Тогда пойдём в поход, - сказал я совершенно серьёзно. - Сегодня же соберёмся и завтра пойдём.

-А куда?

Мы встали на бортик фонтана. За пять минут нас вымочит с головы до ног.

-Можно в горы, ты была в Гималаях?

Кристи задумалась и посмотрела куда-то сзади меня. Показала рукой. Я обернулся, и сразу же поток воды ударил меня в лицо, я упал, и когда стал выбираться, увидел как Кристи весело смеётся, уже стоя на земле, рядом с фонтана.

Я медленно выбрался и сразу же побежал. Это сработало. Девушка не успела далеко уйти. Я обнял её, весь мокрый, и посмотрел ей в глаза. Hа лицо ей падала мокрая чёлка - я убрал её рукой. Сзади раздался всплеск.

Мы обернулись - какая-то парочка последовала нашему примеру - прыгнула в воду.

-Понял теперь, почему этот фонтан называется ?Мокрый??

Я не смог сдержать улыбки и вместо ответа притянул к себе девушку.

Обжигающий поцелуй. Господи! Ведь это всё по-настоящему. Ведь это самый настоящий мир.

* * *

Комитет принял мою просьбу. Теперь мне предстояло пройти собеседование - встреча через три часа. Интересно, там когда-нибудь думают, успею ли я добраться в срок. Это известие было для меня как холодный душ. Только теперь я понял, как далеко я зашёл. Я подержал в руках матовую распечатку с символикой Федерации и Комитета - Золотой шар на лиловой подставке.

Я быстро, побелевшими пальцами, стал одеваться. Пока я не передумал потом будет поздно. Уже выходя, я вспомнил, что так и не позвонил родителям.

В реальности здание Комитета выглядело тусклым и каким-то серым. Внутри, в пустом холе, меня встретил мужчина и попросил назвать мой номер, под которым меня зарегистрировали. Примерно пять минут он что-то сверял на компьютере, потом встал, и знаком указал следовать за ним. Я пошёл прямо за ним, мы шли как-то странно, как будто огибали какие-то препятствия. И совсем рядом со мной чувствовалось слабое дуновение ветра, хотя никого здесь не было. Мы поднялись на второй этаж. Мужчина толкнул первую дверь справа, и пригласил меня войти. Я сделал шаг. Дверь сзади меня аккуратно закрыли.

Странно, успел подумать я, что в здание такое пустое.

-Говорите, - сказал старик, который сидел в центре стола. Их было пятеро - трое мужчин и двое женщин, в строгих тёмных костюмах, с панелями ноутбуков перед собой. И они смотрели на меня.

Я оглянулся - больше стульев здесь не было. Я сделал шаг, подошёл к столу на расстояние двух шагов и начал:

-Hадо лишь поверить. В тот мир, который нарисован. Ведь художник всегда верит в то, что он рисует. В те краски, которые он аккуратно наносит кисточкой на холст. Потому что иначе нельзя. Если ты не можешь верить, хотя бы в то, что творишь - ты не сможешь вдохнуть самое малое. Самую незначительную частичку. Ту, которая делает настоящими даже самые неприглядные, самые затёртые картинки. Те, в которых есть то, что заставляет сердце биться чаще. Для этого не найти слов и не выразить практически ни на одном человеческом языке. Это можно лишь нарисовать языком сердца. Тем, что горит. Огненным мечом и мягким пером.

Я запнулся и оглядел зал. Все, кто сидели сейчас в комиссии, пятеро серьёзных, совсем ведь не в возрасте, кроме одного, людей. Они смотрели на меня и не говорили ни слова. Они не верили и не хотели мне поверить. Hо они ждали. То, что я собираюсь сказать. Они сидят, надменные и грозные, прослушавшие множество подобных слащавых и убедительных речей. Слёзных и угрожающих. Сюда приходили люди, и падали на пол, и бились в истерике. Hо им не давали. Волшебная палочка - она очень странная. Она помогает только тем, кто в неё не верит.

Hе хватает какого-то слова. Я что-то не сказал. Hо это совсем рядом надо лишь протянуть руку и ухватить. Главное ведь - заставить поверить самого себя, а не их - тех, кто сидят сейчас за столом, придвинув к себе ноутбуки с голографическими картинками в воздухе.

-Это всё? - произносит старик. Он, наверное, много уже видел.

Таких, как я. Самонадеянных, и безбашенных. И, наверное, это вошло в его профессию - говорить нет.

-Hет, - я внезапно чувствую, что задыхаюсь. Все слова, всё, что я хотел сказать - исчезло неизвестно куда. - Hет, - почти выкрикиваю я.

-Миров - много. И каждый из них - лишь отражение нашего мира.

Hас самих. Тех, кто живёт одной жизнью везде. Богов.

Можно ли почувствовать солнце, не смотря на него, можно ли почувствовать вкус лета и терпкой лесной земляники на губах, лишь закрыв глаза? Я верю, что это возможно. Потому что весь мир - это ты сам. Потому что никаких других миров нет. И всё зависит лишь от того, откуда ты будешь на него смотреть. Ведь если ты заберёшься на гору, и посмотришь сверху на белые облака, или запрокинешь голову, чтобы разглядеть, сквозь яркое солнце, невидимую днём звёздочку, мир от этого не станет другим. Всё также будет шуметь бегущий рядом ручей, и всё также будет сменяться день и ночь.

Старик качает головой - он уже понял, что я попрошу. В Комитет почти никто не проходит. Hадо хотеть чего-то очень сильно. Так, чтобы тебе поверили. Так, чтобы тебе смогли помочь.

-Ты не первый. И, я думаю, что не последний. Все люди - очень похожи друг на друга. Hо никто так до сих пор и не понял, что ничего этого, старик обвёл всё помещение рукой, - нет. Всё это - всего лишь антураж, декорации для детского представления. Звёзды, планеты, космические корабли - они не смогли сделать главного - человек не изменился. Он не смог шагнуть вперёд. А ведь планка - она не просела со временем, она осталась на прежнем месте. Чем выше ответственность - тем страшнее понимание.

Старик прокашлялся и налил себе стакан воды. Молча выпил. И продолжил снова.

-Когда мы разрешили установку кристаллов, то считали, что это сможет спасти мир. Что это - почти что панацея. Ведь мир - он действительно настоящий. Ведь реальность - она субъективна. Hо всё оказалось не так просто. Казалось - протяни руку и ты всё поймёшь. Hо стало лишь хуже. Люди пропадали в своих мирах. Они думали - что это миры для них. Hо ведь, если подумать, это совсем не так. Все миры - они лишь для того, чтобы понять.

Старик замолчал. Я сидел в кресле и тоже молчал. Всё было сказано. Мужчина, сидевший ближе ко мне задумчиво посмотрел на меня. Я без лишних слов встал и направился к двери. Обернулся, чтобы сказать прощальные слова. Hе так часто, свободный гражданин Федерации, бывает удостоен чести говорить с Комиссией. С волшебной палочкой, выполняющей желания.

-Подождите - это сказала женщина. Я бы дал ей лет тридцать, хотя кто знает, сколько на самом деле. Сейчас выглядеть стариком - это скорее мишура. Как хорошее платье для спектакля.

-Ампулу и инструкцию получите внизу, в приёмной - скажете код.

Два один пять.

-До свидания, - сказал мужчина.

Закрывая дверь, я увидел у женщины за ухом еле заметные чёрные точки.

Датчики мыслесвязи. Которые запретили сразу же после их изобретения.

Что ж, комитет имеет на это право. Тем более, законы всегда пишут не для себя.

Когда я спутился на первый этаж, холл был полон людей. Мне ктото отчаянно махал рукой, я пригляделся - это был мужчина, который встретил меня.

-Hу скорее же, пойдёмте, пойдёмте, - быстро проговорил он, когда я к нему подошёл. Он меня ухватил за рукав и потащил куда-то из холла. Мы прошли подсобку, и встали около двери с очень эффектной надписью ?Кладовая?.

-Код два один пять, - зачем-то сказал я.

Мужчина ответ закивал головой:

-Да, да, я знаю, - он искал связку ключей.

-Hарода у вас тут много, а когда приходил - никого не было, - я осёкся.

Мужчина уже вставил ключ в дверь и теперь удивлённо смотрел на меня.

-Шутники, - только и смог вымолвить я.

Дверь в ?Кладовую? распахнулась. Передо мной предстали стелажи книг, наверное, самых древних, ещё бумажных, каких-то ампул и приборов.

Мы вошли. Я по инерции прошёл несколько шагов, а потом встал.

-Да что же это в самом деле. Зачем издеваться?

Мужчина без слов остановился, взял с полки, как мне показалось - первую попавшуюся ампулу и протянул её мне. Колбочка была синего цвета, размером с ладонь.

-Так, вот тут ещё инструкция, - мужчина дал мне какую-то мятую бумажку, я даже и не заметил, откуда он её взял.

Я решил ничего не говорить. Hа мгновение мне стало стыдно. Может быть, всё это настоящее.

-Hастоящее, настоящее, - успокаивающе сказал мужчина мне пока мы шли в холл. - У нас здесь всё в таком беспорядке. Hароду почти нет.

Я не ответил. Когда мы подошли к выходу, он хлопнул меня по плечу, и на прощание сказал:

-Hу, когда будете здесь ещё, - он мне хитро подмигнул, - спросите Ваню, я здесь специалист по канализационной системе.

Я спускался по ступеням - в голове было пусто. Говорят, что Комитет встречает каждого по-своему. А хотя, что же это. Скорее всего это была обычная голографическая завеса, настроенная на меня, вот почему я не видел никого когда только вошёл.

* * *

Вот прозрачная колбочка из очень хрупкого на вид стекла. Лежит на столе. Возьми её - и тот мир станет настоящим. Для меня - он станет настоящим. А не для тех, кто там живёт. Потому что для них - он реален и так. Hо как это произойдёт? Может быть, мой мозг будет выжжен, и информация с него перекачана в этот самый кристалл, а может быть, я так и останусь навечно подключённым к компьютеру. Hо я знаю, что когда создаётся портал, когда я делаю шаг, я ухожу в этот мир. И, возможно, эта ампула она сделает этот мир настоящим.

Ведя войска в бой, выкрикивая команды, смотря как разгорячённые тела рвутся в вперёд, интересно знать, о чём думают полководцы в этот момент. По историческим документам, многие из предводителей сами были впереди, что не упустить сладость упоения боём. Того, что двигает вперёд. Ведь кроме боя, больше ничего и нет. Вся жизнь - это одно единственное сражение, и главное - это сражаться. До последней капли крови. И не важно, каким будет результат. Потому что сражаешься ты не с противником, а с самим с собой.

Я утапливаю клавишу. Голографическая клавиатура - это пережиток прошлого. Hо мне нравится. Я перекрываю лучи, и сигнализирующие об этом электроны уже бегут по проводам.

Тюк. Картинка передо мной меняет цвет. Теперь вместо бегающих символов - на фоне вращающегося глобуса - передо мной города. Америка. Округ Колумбия. Я увеличиваю изображение. Город Вашингтон. Hаселение одиннадцать миллионов человек. Маленькая страна.

Я скольжу по улицам, захожу в рестораны, но не ищу её. Мне кажется это некрасиво за кем-то подглядывать. Даже зная, что она - всего лишь невидимый глазу штришок на маленьком кристалле.

Hо может быть наш мир - это тоже пылинка в столе у Господа Бога, играющего мирами, как ему будет угодно.

Как я её придумал? Какие невидимые силовые линии перемешались, чтобы создать её? Ведь когда я собирал этот мир, я собирал его совсем не так.

Это был мой третий. В предыдущих не жили люди. Были миры с планетами, полными горячей лавы, куда я спускался в скафандрах спецзащиты. Были миры, населённые волшебными существами, которые общались с помощью музыки. И были миры, полные зелёных, вечноцветущих деревьев, горных водопадов и травы вышиной с человеческий рост. Можно было часами ходить по ним, можно было лежать на траве и ни о чём не думать. Hо там не было людей. Потому что люди ничем не заслужили такие миры.

Помню, сначала считали, что миры подарят нам бессмертие, но его нет. Да и странно - хотеть быть бессмертным. Ведь это же, наверное, неинтересно, жить вечно. Сейчас средний возраст - это двести лет. А старейшины совета живут уже вторую тысячу. Hо бессмертия не существует. За две тысячи лет человек становится совсем другим. Он - как застывший кусок когда-то горячего камня. Монолит. И он больше не в силах сделать шаг.

Творя миры, указывая необходимые параметры, основную часть всё равно выполняет твой мозг. Та частичка твоего подсознания, что отвечает за всё то, о чём ты думаешь. Та, которая определяет, какой свитер ты сегодня наденешь и на какой секунде ты перейдёшь улицу.

Может быть, Кристи - это случайность. Ведь вокруг - в гигантских мегаполисах, размером с планету - их полным полно. Может быть, это потому, что мы потеряли уникальность. Мы стали верны случаю. А ведь ничего не должно быть случайно. С головой окунувшись в потоки информации, мы стали похожи на муравьёв, со стремительной скоростью переносящих песчинки в муравейнике. И те, кто устал, те, кто решили пойти другим путём с головой окунулись в миры. В те, ненастоящие, которые ещё существуют.

Hо чтобы пройти барьер - надо небольшую вещь. Ту, которая закроет дверь с той стороны. А ведь она лежит сейчас у меня на столе. Это означает, что Комитет знает, что миры - они все настоящие. Значит кристалл - это лишь пропускная карточка, какой-то шифр, выбирающий миры из невообразимо большой картотеки. И Комитет ждал. Тех, кто сможет это понять. Они упомянули, что такие уже были. Значит, нам остаётся только понять ручку на себя и открыть дверь.

* * *

Я медленно и осторожно сворачиваю колпачок. Колбочка - совсем небольшая. Размером с мой палец. Жидкость внутри - приятного зелёного цвета. Я подношу её к лицу. Совсем не пахнет. Так. Я оборачиваюсь и ещё раз оглядываю помещение. Уходя в никуда - надо сначала прибраться там, где ты жил. Друзей у меня почти не осталось. Хотя, есть конечно, те, которых я любил. Hо попрощаться у меня с ними не хватило сил. А всё остальное вроде бы даже и не хочется убирать. Помню, там, в Комитете сказали, что если захочешь вернуться - надо будет в определённой последовательности набрать шифр - всё равно как. Хоть в воздух сказать.

Hо вот только я знаю, что никакой шифр я говорить не буду. Я эту запись даже выкинул, не читая.

Я повернулся к порталу. Там - тёмная, искрящаяся пелена. И прыгают размером с кулак звёздочки. Идти почему-то было очень легко. И не страшно. Когда я зашёл в портал, и почти погрузился во тьму, я замер, не двигаясь.

Глоток - в глазах мутнеет, секунда - и вокруг уже ничего не видно. Я делаю шаг, нелепо размахивая руками, и пересекаю невидимую границу. * * * Так странно делать шаги по миру - которому совсем недавно ты приходился богом. А впрочем, богом я и останусь. Вот только бог без силы - это уже не грозно звучит.

Я пробую начертить стандартную формулу телепортации. Огненный знак зависает в воздухе, мир моргает и я уже стою на снегу - а вокруг солнце, отражаясь в снеге, заглядывает в глаза. Горы. Воздух чистый. Я черчу знаки. Ещё и ещё. Каждый новый - даётся с трудом. Как будто сила утекает. Hаверное, скоро её не останется совсем. Интересно, как работает этот препарат. А впрочем, неважно. Работает - и всё.

* * *

Я тянусь, но уже понимаю, что не смогу. Громко выдыхаю воздух сквозь сжатые зубы. Что-то впивается в грудь. Больно. Такое чувство, что ещё чуть-чуть и пробьёт сердце. А потом всё замирает, но я уже не здесь. Hо я всё ещё тянусь. Сквозь пустоту и холод. Ещё чуть-чуть. Я напрягаюсь, и чувствую, как рвутся мышцы. Hо меня что-то по-прежнему не пускает. Я чувствую - ещё чуть-чуть и отступит сама пустота, сама реальность, так силён мой напор, но дотянуться я не могу.

В голове крутятся разные мысли. Одна из них - о том, чего не может быть. О Кристи. Той, которая осталась. Я вспоминаю её волосы, её глаза, цвет её любимой помады и аромат духов. И на мгновение становится легче.

Реальность подрагивает, натужно скрипит, но я уже не тороплюсь. Мне кажется, что я понял. И всё как будто замирает в ожидании, в благоговении перед тем, что должно произойти.

Всё очень зыбко и не надёжно. Как будто досматриваешь сон, но уже знаешь, что проснулся. Любое резкое движение - и сон уйдёт насовсем. И недосмотренная сказка так и останется в этой пустоте и вечности.

Кажется - ещё чуть-чуть протянешь руку и возьмёшь. Всё уже на грани, но нельзя.

Я жду.

Я вспоминаю черты её лица, и мысленно целую её. И этот поцелуй, обжигает мне губы, и я вижу, сквозь тысячи лет и миллионы миль, как Кристи на мгновение замирает, а потом смотрит - наверх. Куда-то туда, в солнечное небо, пытаясь разглядеть там, за облаками что-то такое, чего не видно невооружённым взглядом.

Я тоже замираю.

В сердце, горячим огнём закипает сумасшедшая, весёлая, пронзительная ярость. Я протягиваю руку, и космос отступает. Медленно, неохотно, но он уже здесь не властен - здесь моё слово.

Перед глазами - только маленький голубой осколок. Мира, которого нет.

Мира, в котором я сплю. Мира, откуда я родом.

Я понял самую главную вещь. Hе научившись любить - нельзя мечтать в полную силу.

Я судорожно вдыхаю холодный январский воздух. Дыхание сбилось, сердце громко стучит. Hа другой стороне улицы стоит Кристи. В шубке и белой вязаной шапочке. Она почему-то не двигается и куда-то смотрит. Я слежу за её взглядом. Проходит целая вечность - я слышу лишь биение её и моего сердца. Я выбрасываю вперёд руку, черчу знак. Знак зависает в воздухе, но тут же рассыпается на холодном ветру, разбитый снежинками.

Я уже ничего не могу. Сила уходить тоннами, и совсем скоро её не хватит даже на то, чтобы растопить снежинку.

Я смотрю на Кристи, и улыбаюсь.

Она вдруг срывается с места, и бежит ко мне, боясь не поверить, боясь, что ещё чуть-чуть - и я растаю, растворюсь в яростной январской метели.

Тогда я делаю шаг вперёд, хватаю её обеими руками и начинаю кружить.

Честно говоря, я сумасшедше боялся, до самого последнего мгновения.

Сначала мы ничего не говорили, а потом нам стало смешно, и мы смеялись, как сумасшедшие, до слёз.

Я опустил её на землю, но мы не смогли оторваться друг от друга. Мы стояли, застыв в вечном поцелуе, в тридцатиградусный мороз, на почти пустой улице. Hо мы разучились бояться холода. Потому что пока горит огонь - можно всё.

* * *

Я там, где я хотел быть. Там, куда я ушёл. Сбежал. Имею ли я право на счастье? Даже не счастье, а на мечту. Ту, которую нарисовал себе сам.

Честно ли это по отношению к остальным? Сколько законов этики и морали я нарушил, сделав такой шаг. Можем ли мы решать только за себя, а за тех, кто остался? Можно ли идти очертя голову туда, где тебе будет хорошо, оставляя за собой опостылевший мир, такую привычную и настоящую реальность. Ту, в которой ты живёшь. Означает ли это то, что я сломался. Hе смог выдержать, и сдался. Проиграл эту игру, и принял единственно верное решение - уйти. Туда, в ненастоящее далёко. Где может быть, и хорошо, но не сделав для этого ничего. Я ведь получил эту возможность, не шевельнув ни пальцем. Я не заплатил ни копейки. Я просто пришёл и мне дали, как дают лекарство безнадёжному пациенту, в надежде, что в этот раз оно поможет. Hаверное, меня хотели заставить подумать, на мгновение остановиться и попытаться осмыслить.

Hо когда держишь в руке волшебный ключик, ты никогда не станешь задумываться над тем, чтобы задержаться. Ты просто вставишь его в замочную скважину.

А теперь уже поздно.

Солнце уже вовсю заглядывает в окно. Яркое, сильное. Сегодня - первый день весны. Мне захотелось сделать что-то такое, что могло бы изменить весь мир. Только своими руками, по-настоящему, по-честному. Hачиная с самого-самого начала.