"Укротительница привидений" - читать интересную книгу автора (Медейрос Тереза)

3

– Девочка погибла. Окончательно погибла, – Агата Тервиллиджер опустила свой лорнет и печально обвела взглядом всех, кто собрался сейчас в гостиной дома Девонбруков. – Чего я и опасалась. Всегда знала что это плохо кончится.

Услышав столь суровый приговор, лежавшая на полосатом диване Гарриет зарыдала в голос. Одна ее нога покоилась на подложенной подушке и была в щиколотке раза в два толще, чем вторая.

– Вы не должны осуждать Лотти, это я, я во всем виновата! – воскликнула Гарриет, не переставая всхлипывать. – Если бы я не отправилась ее искать и не попала бы в эту яму на заднем дворе, то никто и не заметил бы, что Лотти пропала.

– И если бы я не услышала твои стоны и причитания, ты до сих пор лежала бы там на траве, словно подстреленная утка, – отрезала мисс Тервиллиджер.

Рыдания Гарриет сразу стали тише, но до конца так и не прекратились.

Джордж, брат Лотти, вытащил из кармана белоснежный носовой платок с монограммой и протянул его Гарриет. Названный в честь святого Георгия, он всегда был готов освободить прекрасную даму из лап любого дракона.

– Напрасно вы осуждаете себя, мисс Димвинкл, – сказал он. – Мисс Тервиллиджер первой подняла тревогу, не обнаружив Лотти в ее комнате. И если бы она не была столь настойчива в своих поисках, никто из гостей тетушки Дианы и не догадался бы о том, что Лотти исчезла.

Джордж облокотился о каминную полку и с грацией, которой научился в Париже, поправил упавшую на лоб прядь светлых волос.

– Быть может, ситуация не настолько безнадежна, как нам кажется, – продолжил он. – В конце концов, это не первая переделка, в которой побывала Лотти.

– Но лучше, если бы она стала последней, – заметила мисс Тервиллиджер, опираясь тонкими, похожими на птичьи лапки, руками на трость и поднимая на Джорджа свои водянистые глазки. – Скажи мне, сынок, у вас в семье были наглецы и бесстыдники?

Джордж обиженно поджал губы, отчего сразу стал выглядеть двенадцатилетним мальчишкой, а не солидным двадцатидвухлетним мужчиной, и счел за лучшее промолчать, опасаясь, что любой его ответ может быть истолкован мисс Тервиллиджер в свою пользу.

Лотти наблюдала за происходящим из кресла-качалки, стоящего в дальнем углу гостиной. Она сидела, подобрав под себя босые ноги, в накинутой на плечи шали, а на коленях у нее свернулся клубочком серый котенок. В руке у нее дымилась чашка горячего шоколада, которую пару минут тому назад принесла ей Куки, старая служанка, ухаживавшая за Лотти почти с самого рождения. Очевидно, Куки считала, что побывать в лапах у разбойника и подхватить простуду – это почти одно и то же.

В гостиной не было Стерлинга. В последний раз Лотти видела его, когда тот затолкал ее в карету, чтобы увезти из дома тетушки Дианы. После этого он развернулся и пошел к дому Сент-Клера. Громкие проклятия Стерлинга еще долго доносились до Лотти.

Она отпила из чашки и со страхом подумала о том, что могло произойти между Стерлингом и Сент-Клером.

Позолоченные часы на камине отсчитали почти десять минут в полной тишине, нарушаемой лишь всхлипываниями Гарриет. Мисс Тервиллиджер сидела, запрокинув назад свою седую голову, прикрытую кружевным чепцом, слегка съехавшим на одно ухо.

Все они буквально подскочили на месте, когда громко хлопнула входная дверь и раздались уверенные, четкие шаги Стерлинга. Котенок проворно соскочил с коленей Лотти и поспешил спрятаться под диван. Лотти оставалось лишь сожалеть о том, что сама она не может проделать то же самое.

Увидев входящих в сводчатую дверь гостиной Стерлинга и Лауру, Лотти выпрямилась и напрягла спину.

За те десять лет, что Стерлинг был мужем Лауры, его светлые волосы слегка тронула седина, но они по-прежнему оставались пышными и блестящими. А гибкую, подвижную Лауру с пышной шапкой кудрявых коричневых волос на голове легче было принять за юную дебютантку, чем за мать двоих детей. Что же касается талии, то она у Лауры была тоньше, чем у самой Лотти.

– А, вот и вы! – воскликнула Лотти, стараясь, чтобы ее голос прозвучал легко и беззаботно. – А где же Николас и Элли? Они не приехали с вами?

Она втайне надеялась на то, что присутствие ее племянника и племянницы поможет слегка разрядить грозовую обстановку в доме.

Лаура скинула подбитую норкой пелерину на руки ожидавшего слуги, стараясь при этом не смотреть на Лотти.

– Дети остались на ночь у тетушки Дианы и дяди Теина, – сказала она. – Мы решили, что так будет лучше.

Лотти откинулась на спинку кресла. Рыдания Гарриет сводили ее с ума. Ну сколько же можно плакать?

Пока Лаура усаживалась на край обитого кремовой тканью дивана, по-прежнему отводя взгляд от Лотти, Стерлинг прошел к буфету, налил себе полный бокал бренди и осушил его одним глотком. При взгляде со спины было заметно, как напряжены его широкие сильные плечи, обтянутые тонким черным сюртуком. В предчувствии дальнейшего у Лотти похолодело под сердцем. Зная, что его жена не одобряет крепкие напитки, Стерлинг крайне редко позволял себе выпить бренди прямо на глазах у жены.

В гостиную вновь заглянула Куки с подносом в руках. Она склонилась над Лотти и сказала, широко улыбнувшись:

– Вот, моя маленькая, попробуй это миндальное печенье. Его только что испекли.

Стерлинг резко обернулся, продолжая сжимать пустой бокал в побелевших от напряжения пальцах.

– Прекратите наконец возиться с ней как с маленькой! – гневно воскликнул он. – Во всем, что случилось, прежде всего виновата она сама!

Лотти замерла, так и не донеся руку до подноса. Даже Гарриет перестала всхлипывать. Эхо слов Стерлинга растаяло в абсолютной тишине. Впервые за десять лет, что Куки провела в доме Стерлинга, он позволил себе прикрикнуть на нее.

Старая служанка медленно выпрямилась, стараясь высоко держать свой задрожавший подбородок.

– Как пожелаете, ваша светлость, – прошептала она и присела в поклоне, скрипнув при этом коленями, повернулась и покинула гостиную.

Стерлинг проводил Куки взглядом, и плечи его медленно опустились. Снова наступила тишина, и на этот раз ее прервала Лаура.

– Ты должен успокоиться, мой дорогой, – сказала она, обращаясь к мужу. – За всю дорогу ты не обмолвился со мной ни единым словом. Но нельзя же скрывать до бесконечности то, что произошло между тобой и маркизом.

Стерлинг поставил на стол пустой бокал и только после этого обвел взглядом всех, кто сидел в гостиной. В эту минуту он выглядел на все свои тридцать восемь лет, а может быть, и старше.

– Лорд Оукли заявил, что не намерен жениться вторично, – сказал он. – А еще он клянется, что ничем не скомпрометировал Лотти и не собирается делать ей предложение.

Гарриет судорожно вздохнула и побледнела так, что Джордж немедленно предложил ей бутылочку с нюхательной солью, протянутую ему мисс Тервиллиджер.

Лотти тоже коротко вздохнула, но скорее с облегчением.

– И хорошо. Просто прекрасно! – воскликнула она, устав от того, что окружающие говорили о ней так, словно ее не было в этой гостиной. – Потому что он мне совершенно не нужен. Он был и остается для меня просто незнакомым мужчиной. При этом мужчиной с дурным характером.

Теперь головы всех присутствующих повернулись к ней.

– И не нужно на меня так смотреть, – продолжила она.

– Я уже сказала, что порвала свое платье, когда спускалась по дереву. Возможно, этот человек грубиян, но он не лжец. Он ни в чем не виноват. Он ничем не скомпрометировал меня.

– Но ты же не станешь отрицать, что он целовал тебя? – спросила Лаура, пристально всматриваясь в лицо младшей сестры.

К своему ужасу, Лотти почувствовала, что щеки у нее запылали. Ей живо вспомнилось, как Хайден Сент-Клер гладил ее волосы, целовал в губы и нежно ласкал ее обнаженную грудь. А еще ей вспомнилось, сколько одиночества читалось в его глазах и как низко и мягко звучал его голос.

Для того чтобы выдержать взгляд Лауры, требовалось мужество, но Лотти сумела его набраться и ответила:

– Что плохого в невинном поцелуе? В свое время Джордж воровал такие поцелуи постоянно, и не по одному разу в день. Однако никто не вынуждал его делать кому-то предложение.

Ее брат отвел глаза и принялся с необычайным интересом изучать витую каминную решетку.

Стерлинг с мрачным видом покачал головой:

– Боюсь, что маркиз своровал у тебя не только пару невинных поцелуев. Он лишил тебя надежды на пристойный брак.

От этих слов побледнела даже Лаура.

– Может быть, мы слишком строги к ней. Стерлинг, – сказала она. – Если это в самом деле был всего лишь невинный поцелуй, ничто не помешает ей получить предложение руки и сердца от кого-нибудь другого.

– Другие предложения? – горько сказал Стерлинг. – Что же, возможно, она их получит. Но это будут не те предложения, на которые мы могли рассчитывать. Завтра о твоей сестре напишут во всех лондонских газетах.

Лотти обменялась взглядом с Гарриет. Ну вот, пришла и ее пора поменяться местами с теми, о ком они с подругой читали в колонках скандальной хроники. С теми, над кем они так жестоко насмехались.

– Не понимаю, зачем мне вообще нужно выходить замуж, – сказала Лотти. – Можно прожить свой век и незамужней женщиной.

– Наконец-то она сказала что-то разумное, – заметила мисс Тервиллиджер, стукнув по полу концом своей трости. – Посмотрите хотя бы на меня. Я живое доказательство того, что можно прожить долгую и спокойную жизнь, не будучи связанной с мужчиной.

Затем почтенная мисс Тервиллиджер вытащила из ридикюля желтый носовой платок и громко высморкалась в него. Лотти едва удержалась от гримасы отвращения.

– Мы хорошо понимаем вас, мисс Тервиллиджер, – мягко произнесла Лаура, – однако ни в одну приличную семью не возьмут гувернантку или учительницу с подмоченной репутацией. Особенно такую хорошенькую, как наша Лотти.

– Я не собираюсь становиться ни женой, ни гувернанткой, – запротестовала Лотти. – Я буду писательницей, я давно только об этом и мечтаю! Все, что мне нужно, это бумага и чернила, да еще маленький домик у моря, где можно писать в тишине.

– Мне трудно назвать литературой твои опусы, – недовольно заметила мисс Тервиллиджер. – Все эти истории с рыдающими привидениями и злобными героями которые расхаживают по ночам по замкам, держа под мышкой свои отрубленные головы… Нет, эти бредни не литература.

Прежде чем Лотти успела ответить, на ее защиту выступила Гарриет.

– А мне нравятся истории, которые пишет Лотти – заявила она высоким срывающимся голоском. – Даже если после них меня мучают кошмары и мне приходится спать, укрывшись с головой одеялом.

– Мы обсуждаем сейчас не таланты Карлотты, – резко сказал Стерлинг. – Мы обсуждаем ее будущее.

Он опустился перед Лотти на колено, взял в руки ее ладони, и ей подумалось, что лучше бы он продолжал кричать на нее. Гнев Стерлинга ей было легче снести, чем его участие.

– Ты все еще ничего не поняла, малышка? – заговорил Стерлинг. – Не поняла, что навсегда прошли времена, когда тебе можно было насыпать лягушек в карету леди Хьюитт или прятать под кроватью лису, чтобы ее не подстрелил лорд Дрэйвен? Не поняла, что теперь от твоего поведения зависит слишком многое? И что всего моего богатства, титулов, знакомств не хватит, чтобы замять скандал, в который ты всех нас втянула? Репутация – это не порванное платье, которое можно зашить. Если репутация погибла, ее уже не восстановить.

Он протянул руку, чтобы поправить прядь, выбившуюся из ее прически, и сочувственно посмотрел в синие глаза Лотти своими янтарными глазами.

– Все эти годы я старался избавить тебя от неприятностей, – добавил он, – но единственный человек, от которого я не могу тебя защитить, – это ты сама.

Лотти прижала ладонь к щеке Стерлинга, чувствуя себя совершенно убитой и беззащитной. А еще ей было крайне неловко видеть могущественного Стерлинга стоящего перед ней на коленях. Глаза Лотти наполнились слезами.

– Прости меня, – прошептала она. – Я так хотела, чтобы сегодня вечером ты мог гордиться мной. Я очень этого хотела, честное слово.

Сердце Лотти болезненно сжалось, когда Стерлинг попытался улыбнуться в ответ на эти слова.

– Я знаю, милая, – сказал он. – А теперь ложись спать, пока мы с твоей сестрой решим, что нам делать дальше.

«…пока мы с твоей сестрой решим, что нам делать дальше».

Эти последние слова Стерлинга не шли у Лотти из головы и не давали ей уснуть. Она не могла отделаться от мысли, что Стерлинг может совершить что-то ужасное. После того как все в доме стихло и Джордж проводил мисс Тервиллиджер до ее коляски, а двое слуг отнесли Гарриет в приготовленную для нее спальню, Лотти выскользнула за дверь своей комнаты и пошла по коридору, скупо освещенному притушенными на ночь лампами, стараясь ступать как можно тише.

Дверь нижней гостиной была приоткрыта, и Лотти подкралась ближе, чтобы лучше слышать, что происходит.

Стерлинг сидел за секретером и быстро писал что-то на листе почтовой бумаги.

Лаура стояла позади с грустным лицом.

– Мы выкрутимся, правда? – негромко спросила она мужа. – Кроме того, лорд Оукли совсем не тот человек, которого мы хотели бы видеть мужем Лотти. Да что мы знаем о нем, если не считать написанного в бульварных газетках?

– Некоторые свято верят в то, о чем написано в газетах, – коротко ответил Стерлинг.

«Интересно, помнит ли сам Стерлинг, что писали газеты о его браке? – подумала Лотти. – Помнит ли о том сколько шума было поднято из-за того, что сам Девонбрукский Дьявол вдруг решил отдать руку и сердце сироте какого-то университетского преподавателя? И как они при этом раздували каждую, самую мелкую, деталь?»

– Может быть, даже к лучшему, что он отказался сделать предложение, – сказала Лаура. – И как можно принуждать Лотти выходить замуж за человека, который ее не хочет?

«Здесь она не права, – подумала Лотти. – Хайден Сент-Клер очень хотел меня. Только не в жены».

– За человека, который не любит и никогда не сможет полюбить ее? – продолжала настаивать Лаура.

Стерлинг обмакнул перо в чернильницу и ответил, не переставая писать:

– Многие долгие и успешные браки строились на еще более зыбком фундаменте.

– Но не наш, – мягко напомнила ему жена. – И не брак Теина и Дианы. Или даже Куки с Доуэром. Мы с тобой всегда учили Лотти, что брак может быть основан только на любви. Ты понимаешь, насколько жестоко будет заставить ее провести остаток жизни без этого чувства? – Лаура погладила напряженные плечи Стерлинга. – Почему бы нам не уехать на время в Хартфордшир? Прямо завтра утром? Нам всегда было так хорошо там. Пройдет время, и новые скандалы смоют у всех воспоминания о том, что сегодня произошло между Лотти и маркизом.

– Время ничего не изменит, – ответил Стерлинг погладив ладонь жены, лежащую у него на плече. – Боюсь, что память о том, что случилось, останется надолго. И Хайдену Сент-Клеру это должно быть известно лучше, чем кому бы то ни было. А к нашему порогу вскоре потянутся не слишком разборчивые джентльмены, будь то в Лондоне или Хартфордшире. Они будут бормотать что-то о нашем затруднительном положении. Они будут предлагать Лотти свое участие, протекцию. Но ни один из них не предложит ей своего уважаемого имени.

Лаура горестно покачала головой.

– Неужели у нее не может быть иного будущего? – спросила она.

Стерлинг свернул лист, капнул на него воск и приложил свою печать.

– Может. Но только в том случае, если я позабочусь об этом.

Он поднялся и несколько раз резко дернул шнур колокольчика, висевший над секретером.

Услышав в коридоре шаги дворецкого Эддисона, Лотти отпрянула в сторону, чтобы пропустить его, оставаясь при этом незамеченной. По внешнему виду Эддисона невозможно было заподозрить, что он только что поднялся с постели. Лотти давно подозревала, что дворецкий спит не раздеваясь, прямо в своих отутюженных брюках, накрахмаленной сорочке и черном сюртуке.

– Вы звонили, ваша светлость? – громко спросил Эддисон.

Стерлинг повернулся, держа в руках два запечатан-письма, совершенно одинаковых с вида.

– Я хочу, чтобы эти письма были немедленно доставлены адресатам, – сказал он.

Лотти нахмурилась, недоумевая, что это за письма, которые необходимо доставить прямо посреди ночи. Она покосилась на каминные часы. Нет, точнее будет сказать, перед рассветом.

Лаура схватила мужа за руку и дрожащим голосом спросила:

– Что ты собираешься делать, Стерлинг?

– То, что обязан, – ответил тот, осторожно отводя руку жены. – Эддисон!

– Слушаю, ваша светлость.

– Я также хочу, чтобы к утру были проверены мои пистолеты.

Лотти прижала ладонь к губам, чтобы не вскрикнуть.

Эддисон невозмутимо поклонился и спокойно ответил:

– Да, ваша светлость. За этим я прослежу лично. С этими словами дворецкий взял письма и вышел из гостиной, оставив Лауру наедине с мужем.

– Ради всего святого, скажи, что происходит? – воскликнула она.

Стерлинг хладнокровно закрыл чернильницу, убрал в секретер чистую бумагу, воск и ответил:

– Чтобы защитить честь своей золовки, я вызвал лорда Оукли на дуэль, а Теина попросил быть моим секундантом.

– Ничего не выйдет. Диана не допустит этого! – яростно затрясла головой Лаура. – И я тоже не допущу.

Стерлинг деловито оперся ладонями о стол, продолжая стоять спиной к жене.

– У всех нас нет иного выбора, включая тебя! – воскликнул он.

– Это безумие, Стерлинг! – ответила Лаура, и по щекам ее потекли слезы. – Ты знаешь, как я люблю свою младшую сестру, но ты сам не раз говорил, что поздно исправлять ее характер. Что ты этим хочешь доказать?

– Что она стоит того, чтобы стреляться из-за нее.

– И умереть? – вцепилась Лаура в рукав Стерлинга.

– Да, – хладнокровно ответил он.

Лаура окинула мужа долгим взглядом, сдалась, поникла, а Стерлинг обнял жену и нежно погладил по голове.

Лотти осторожно выбралась в темный коридор и побрела, чувствуя себя совершенно опустошенной. Перед ней только что разыгралась драма, достойная великого романа. Драма, в которой на карту была поставлена жизнь Девонбрукского Дьявола, его жены и будущее их детей. О боже! Лотти хотелось умереть самой, лишь бы не стать причиной возможной гибели целой семьи!

Рука мужчины, застрелившего однажды на дуэли своего лучшего друга, не дрогнет, когда придется стрелять в незнакомца. Воображение Лотти живо нарисовало картину: на переднем плане – Хайден Сент-Клер с дымящимся пистолетом в руке и развевающимися по ветру темными волосами, позади него на траве лежит светловолосый Стерлинг в луже крови, и над ним рыдает безутешная Лаура. Рыдает, но при этом не сводит с Лотти своих карих глаз, в которых застыли боль и осуждение.

Лотти моргнула, и картинка сменилась. Теперь на траве лежал Сент-Клер с пробитым пулей сердцем – бледный, с закрытыми глазами. Только некому заплакать над его красивым бездыханным телом. Некому. Лотги потерла сухие и воспаленные глаза. Нет, несмотря на свои лучшие намерения, Стерлинг не прав. Ситуация, в которой они все оказались, вовсе не такая безвыходная.

Лотти широкими шагами пересекла пустынный вестибюль и бросилась вверх по лестнице.