"Агата" - читать интересную книгу автора (Тинан Кэтлин)Taken: , 1Глава 7В окно лилось утреннее солнце. Агата сидела за письменным столом у себя в номере и ровным голосом читала вслух кусок передовицы из «Пост диспетч»: – «Мы с женой не ссорились. И у нас никогда не было никаких расхождений во взглядах на наших общих друзей». Она выпустила газету из рук, переполненная смешанным чувством беспредельного гнева и исступленного торжества. И, схватив листок бумаги, написала: Она давно привыкла ставить перед собой четко сформулированные альтернативы, и привычка не изменила ей и теперь. Она записала их на листке, как записывала ключевые слова кроссвордов, слова, из которых правильным может быть только единственное. Она сняла резинку с пачки бумажных полосок. Потом написала на чистых полосках, по слову на каждой: БАССЕЙН; НАСОСНАЯ; МАСКА; ПЕРЧАТКИ; РЕМЕНЬ; РЕОСТАТ – И присовокупила их к пачке. В дверь постучали, вошла горничная Флора. – Я заметила, вы сделали много покупок, мэм. Может, вам помочь распаковаться? Девушку буквально распирало от любопытства, и Агата ее пожалела. – Ладно. Можете распаковать мой новый столик. Флора одним прыжком накинулась на жертву, а потом несколько раз принималась что-то протирать и переставлять без всякой надобности, изображая уборку номера. – Вы слыхали, что писательница пропала, мэм? – Она подняла с пола газету, отряхнула. – Миссис Кристи. Агата обернулась и посмотрела на Флору. – А на том месте, где осталась ее машина, даже провели спиритический сеанс! Лицо Агаты было непроницаемо. – Значит, теперь точно найдут. Позже тем же утром, Флора поделилась соображениями с приятелем, шеф-поваром: – По-моему, миссис Нил откуда-то сбежала и очень довольна! Тот понимающе покачал головой: – Боюсь, она потеряла память. Не знает, где ее багаж – это ж надо! Но Флору это не убедило. – А по-моему, ей наплевать на этот багаж, вот и все. Я думаю, она влюбилась! Помяните мое слово, она тут кого-то дожидается! – Любопытство кошку сгубило, – заметил повар, неодобрительно звякнув ложкой. – Занятно все-таки с этой миссис Нил, – не унималась Флора. Повар, у которого что-то булькало в нескольких кастрюльках на большой плите, переспросил: – Что занятно? – Она не носит обручального кольца. А держится как леди. А в это время леди без обручального кольца проходила свой третий лечебный сеанс у миссис Брейтуэйт. В своей белой сорочке она сидела в кресле Шнее, погрузив обе ноги в цилиндрические емкости с водой, а обе руки – в аналогичные ванночки, прикрепленные к подлокотникам. Вся эта хитрая конструкция покоилась на стеклянной подставке. Миссис Брейтуэйт включила ток. – Теперь расслабьтесь, миссис Нил. – Она уселась за столик возле приборной панели. – Ну, вы порозовели, дорогая моя, не сравнить с первым разом. По-моему, пора вам забросить все эти процедуры и отправиться гулять по нашим вересковым пустошам. Вы уже видели аббатство Фонтейн? Агата покачала головой. – Посмотрите обязательно. И Хэйуорт. Там жили эти бедняжки Бронте. Мои пожилые пациенты его не любят. Говорят, что дом приходского священника Бронте мрачный, как склеп. – Прямо мурашки по спине! – Именно, именно. – Но приятные. – Они ведь все умерли. – Кто? – Все эти девочки Бронте, насколько мне известно, ножки промочили, простудились и умерли, глупышки lt;Речь идет об известных английских писательницах Эмили, Анне и Шарлотте Бронте. В приходе Хэйуорт началась их литературная жизнь, и там же в 1848 году, простудившись на похоронах брата, умирают от скоротечной чахотки сперва Эмили, затем Анна. А в 1855 году гибнет и Шарлотта (от тяжелого токсикоза).gt;. – Да, наверное, вы правы. А как работает эта штука? – Начинаем потихоньку, потом чуть-чуть подвигаем регулятор реостата. Ничего сложного, миссис Нил. Ток подается на металлические пластинки в каждой из этих ванночек с водой. – А сила тока регулируется с вашей панели? – Так точно. Миссис Брейтуэйт достала рукоделье – довязанный почти до половины жилет. – Вам нравится узор? – Прелесть! – улыбнулась Агата. – Это я сыночку вяжу. – Не сомневаюсь, ему понравится. Послушайте, а ощущение правда очень приятное! Какой теперь ток? – А вот такой – двигаем рычажок на две трети шкалы. Этого вполне достаточно. – А гальваническая ванна регулируется на той же панели? – Само собой. Вообще все наше оборудование запускается с центрального пульта, а мы только к ним подключаемся через розетку. – Но в кресле Шнее постоянный ток, а в гальванической ванне – переменный? – Поэтому у нас тут стоит выпрямитель, а источник тока один. Господи, миссис Нил, да вы скоро сможете делать за меня мою работу! – А вы сможете тогда связать еще какую-нибудь славную вещичку вашему сыну! – улыбнулась Агата. – Я так по нему скучаю, – с тоской призналась докторша. – А вы скучаете по вашим родным, миссис Нил? – Очень. Миссис Брейтуэйт взглянула на часы. – Еще две минуточки, хорошо? – Она принялась за свое вязание. – У меня сразу после вас записана другая Нил, некая мисс Нэнси Нил. Такие совпадения, да еще в мертвый сезон – большая редкость. – Поднявшись, она подвинула рычажок, потом повернула выключатель. – Вот и все, теперь одевайтесь и отдыхайте. В тот день под кафельными сводами женского отделения турецких бань было занято от силы четыре кушетки – сюда, в отделение для отдыха, посетительницы приходили, чтобы перевести дух после пекла парной и холода бассейна. Агата и Эвелин лежали на соседних кушетках,» укрытые купальными простынями. Эвелин выспрашивала у подруги все подробности ее путешествия по разным странам, все до малейшей детали вызывало у нее глубочайший интерес. Агата, однако, старалась по возможности поменьше рассказывать о Южной Африке. – И ты в них стреляла? – продолжала допрос Эвелин. – Нет. Для меня увидеть леопарда или слона – это уже было событие. Охотники говорили, меня на сафари лучше не брать. Муж кричит: «Стреляй!», а я: «Не могу!» Такая охота мне даже больше нравилась. Я знала, что не промажу, если нажму на курок. Мама говорила мне – человек способен совершить все, что он в состоянии себе вообразить. – Кроме убийства. – Я просто обожала любоваться этими животными в дикой природе. Мне даже снились эти сафари. По-моему, в моем воображении они сделались еще диковиннее, чем в жизни. Ведь это чудо… Какая-то женщина прошла мимо и остановилась у кушетки в нескольких футах от них; сняла белый купальный балахон, отнесла и повесила его на стенку и наконец легла. – Ты заметила, что голые женщины всегда ходят на цыпочках? – обратила внимание Агата. Эвелин захихикала: – Наверное, чтобы грудь не болталась! – А я бы вообще не смогла так расхаживать! – Меня это в принципе мало трогает. – Эвелин приподнялась на локте. – Первым голым телом, какое я видела в своей жизни, была моя бабуся. Было мне лет, наверное, двенадцать, потому что тогда мы как раз перебрались в домик поменьше и нам с бабусей приходилось спать в одной постели. Я помню, как приоткрыла один глаз и подсмотрела, как она переодевается. Под драным корсетом и старой сорочкой оказалось хоть и морщинистое, но все равно статное сухопарое тело. – Тебе приходилось голодать? – Мне – нет. Не знаю, как бабусе. Ей пришлось пойти работать с девяти лет. – Ужас! Эвелин иронически подняла бровь. – Ничего особенного. Бабуся моя прямо звереет, когда такое слышит. Ей вообще палец в рот не клади. Когда прошлой весной железнодорожники забастовали, она прямо счастлива была. Пошла на наш вокзальчик и все прямо так им и сказала. А когда они через несколько дней вернулись к работе, она им тоже высказала все, что думала. – А что, твоя бабушка случайно не коммунистка? – встревожилась Агата. – Да нет, – рассмеялась Эвелин. – На Рождество, по крайней мере, она тебя не съест. Командирша она, каких поискать, но до большевиков ей далеко. – Моя бабушка тоже любила командовать. Тоже красивая была, на свой манер. И отчаянно кокетничала со всеми мужчинами. А я так этому и не выучилась. – Ты слишком бесхитростна, Тереза, – ласково улыбнулась Эвелин. – Ты очень умна, но совершенно лишена хитрости. Когда тебе больно, это сразу заметно, а хуже этого ничего нет. – Ну ты точно как моя бабушка, – улыбнулась в ответ Агата. – Она говорила: «Никогда не показывай мужчине своих чувств – они этого боятся». – А ты показывала свои чувства? Агата отвела глаза. – Да не в этом дело! Просто бабушка была типичная викторианская леди. И как все ее ровесники, неплохо прожила свою жизнь. – Или делала вид, что неплохо. Агата уже не слушала. Она заметила, что в помещение вошла Нэнси Нил, и страшно разволновалась – мигом натянула купальный балахон и намотала на голову тюрбан из полотенца. Все это не укрылось от внимания Эвелин. – Это та самая твоя родственница? – Потом объясню, – пробормотала Агата. – Почему ты с ней не заговоришь? – Пока не стоит, Эвелин, пока я не вполне уверена. А то может получиться.., неловко. Она встала и быстро пошла к выходу, потом оделась и направилась к стойке регистратуры. На сей раз там дежурила женщина. – Ваше имя, мадам? – Нил, – ответила Агата. – Мисс Нэнси Нил? Агата замялась. – Да. Посмотрите, пожалуйста, во сколько у меня завтра процедуры. – Сейчас посмотрим. Завтра – в два часа дня. Потом – во вторник в девять, первый сеанс. – У миссис Брейтуэйт, как обычно? – Да. В четвертой процедурной. Уолли Стентон наблюдал за ней, сидя за столиком совсем близко к стойке регистратуры. Даже он не был до конца уверен, что эта дама в элегантном пальто и ярко накрашенными губами – в самом деле Агата Кристи. Выследить миссис Терезу Нил ему ничего не стоило: благодаря знакомству в редакции «Таймс» выяснилось, что на конверте письма, адресованного в рубрику частных объявлений, был штемпель Харрогета. А из «Харрогет геральд», сообщавшей, кто и когда прибыл на какие воды и в какой гостинице остановился, он узнал, где она живет. Он тоже снял номер в «Гидропатике», расписавшись в регистрационном журнале: «Джон Бэринг, Нью-Йорк, США». Администратор, тот самый, что в лучшие свои годы имел счастье кланяться царственным особам, американцев не любил. Он где-то слыхал, будто они скупают Англию на корню, а администраторов и портье развращают неумеренными чаевыми. И где-то читал, что принц Уэльский иногда нарочно изображает американский акцент. За одним американцем в Харрогет хлынут другие, и прощай вся прелесть городка! От таких иностранцев только срама и жди! И вообще, с таким багажом, как у этого мистера Бэринга, джентльмены не путешествуют, а тон его фамильярен и крайне неприличен. Уолли заглянул в регистрационный журнал: – К вам какая-то леди аж из Кейптауна приехала! – Мы международный курорт, – сухо ответил администратор. – Тащиться из самой Южной Африки ради того, чтобы тут у вас принимать ванны? – Да, сэр. – Администратор с треском захлопнул журнал. – Ладно, а что мне теперь делать? – Простите, сэр? – Где я могу получить всякие там процедуры? – В Королевских банях, мистер Бэринг. Вас проводит швейцар. Впрочем, можете заказать карету. – Да хоть бы и тыкву, – отозвался Уолли. – И распорядитесь насчет багажа. В час, когда большинство обитателей «Гидропатика» собирается за чаем, или за картами, или на тихие послеобеденные танцы, Уолли рыскал по всему отелю в поисках таинственной леди из Кейптауна. В конце концов он обнаружил ее в бильярдной, где Оскар Джонс уговорил ее и Эвелин сыграть с ним партию. К смятению Агаты, Оскар привлек к игре еще и некоего Артура Бенсона, очень толстого джентльмена, проявлявшего к миссис Нил недвусмысленный интерес. Игра была уже в полном разгаре, когда вошел Уолли. Он уселся рядом с дядюшкой Джонсом, следившим за ходом борьбы из своего инвалидного кресла, и окинул взглядом уютную, обшитую дубом комнату с викторианскими бра, зеленым сукном на столе и держателями для киев на стенах. – Итак, леди, которую ищет вся страна, предпочла общество толстощекого молодого человека, обутого в сандалии, хорошенькой женщины с северным выговором и средних лет джентльмена с эдвардианскими усиками. Уолли отметил для себя плиссированное шелковое платье, едва доходившее ей до колен, и элегантную прическу, и беззаботную улыбку. Глубоко вздохнув, он закурил сигарету и мысленно стер все, что прежде рисовало ему воображение. Уж раз он не смог заглянуть в сценарий, можно по крайней мере расслабиться и спокойно посидеть в зрительном зале. Эвелин искусным ударом кия послала красный шар в среднюю лузу. Агата изобразила в ответ разочарованный стон. – Чудненько. – Оскар улыбнулся своей искренней, какой-то очумелой улыбкой, поддернул плед на коленях у дядюшки, после чего отступил вместе с Агатой, давая прицелиться Бенсону. Уолли подошел к ним, словно желая лучше видеть игру. – Теперь сто лет ждать, – пожаловался Оскар. – А знаете, миссис Нил, вы чем-то похожи на ту леди-писательницу, которая исчезла. Агату, казалось, целиком захватила игра. – Да-да, миссис Нил, – продолжал Оскар. – Она прелестная женщина. Не читали? – Мазила, – прокомментировала Агата удар Бенсона и повернулась к Оскару. – Представьте себе, читала. – И «Убийство Роджера Экройда» читали? – Оскар взмахнул руками. – Вот закручено, а? А вам не кажется, что она немножко смухлевала? – Да нет, мистер Джонс. Если бы вы читали внимательнее, вы бы поняли, что ошибаетесь. Теперь моя очередь. – Агата взяла свой кий и стала прицеливаться. В этот момент подошел Бенсон, наклонился над ней, чтобы подправить угол прицела, и замер в этой позе, прижавшись к ней всем телом. От этой развязности Агату сковал панический ужас, она не могла ни продолжать игру, ни выпрямиться и уйти. Тогда Уолли медленно потянулся за кусочком мела и, встав спиной к столу, вежливо вынул кий из руки Оскара Джонса и стал мелить его кончик, одновременно стараясь рукояткой почувствительнее ткнуть Бенсона. Тот отодвинулся от Агаты и круто повернулся: – Какого дьявола! – Дико извиняюсь, – усмехнулся Уолли и протянул кий обратно Оскару. – Так-то получше, – заметил он и уронил мелок. Нагнувшись за ним, он увидел, что Агата тоже встала на колени, помогая искать, – хитрый маневр, чтобы спрятать смущение. Стоя на четвереньках, Уолли взглянул на нее и улыбнулся: – Потанцуем? Она глянула на незнакомца, потом выпрямилась. Уолли стоял рядом. Она оказалась выше его на несколько дюймов. – Знаете, я подумал хорошенько, – начал он, – наверное, я не должен был вас приглашать. Она улыбнулась: – Отчего же? Я настаиваю. Уолли повернулся к остальным, подняв в руке мелок, словно боевой трофей. – Прошу прощения, что помешал. Джон Бэринг. Оскар подошел пожать руку новому знакомому. – Спасибо за услугу – вы хорошо намелили мой кий! Уолли повернулся к Бенсону: – Надеюсь, я не сделал вам больно? – Еще как сделали. В другой раз будьте, пожалуйста, поаккуратнее. – Мистер Бенсон, – произнесла Эвелин, – с вашей стороны это не слишком любезно. Насколько я понимаю, своим ударом вы испортили мне всю игру, мистер Бенсон, и вам следует извиниться перед мистером.., мистером Бэрингом. Реплика возымела действие. Бенсон пробурчал какие-то извинения и вышел из комнаты. Эвелин свистнула и подняла руки. – Удаление! Здорово сработано, мистер Бэринг! Меня зовут Эвелин Кроули, это – миссис Нил, а это – Оскар Джонс. А это, – она указала на не подающего никаких признаков жизни старика в инвалидной коляске, – возможно, все еще дядюшка мистера Джонса. Все засмеялись. – Мне кажется, вы спасли меня – и даже не от смерти, а от еще худшей участи! – произнесла Агата. – Оно того стоило! – улыбнулся Уолли. – Вы только что приехали? Уолли кивнул. Наступила пауза. – Вы специально приехали сюда из Америки? – спросила Агата. – Не совсем. Мой бизнес связан с текстильной промышленностью, так что раз в год приходится сюда наведываться. Хотя на этот раз я приехал… – он серьезно посмотрел на собравшихся, – чтобы завязать. Пытаясь загладить то, что ей показалось неловкой откровенностью, Агата небрежно заметила: – А Эвелин тоже работает в текстильной промышленности, в Бредфорде. – Неужели? А сами вы откуда, миссис Нил? – Из Южной Африки. – О! Кейптаун! Один из моих любимейших городов – Да, – произнесла Агата тоном, исключающим всякие вопросы. Его это ничуть не обескуражило. – Знаете, я только что приехал, я тут один и немножко растерялся. Можно мне сегодня поужинать вместе с вами и вашими друзьями? Уолли сидел между Агатой и Эвелин в почти пустом зале ресторана. Оскар Джонс развивал за столом нескончаемый анализ «Пейшенс», своей любимой оперы Гилберта и Салливана, так что Уолли не мог вставить ни слова. Он лишь разглядывал Агату, так внимательно, как только мог. На ней было бархатное вечернее платье, оставлявшее открытыми ее красивые плечи, и нитка жемчуга. Он пытался понять, не свидетельствует ли эта удивительная смена облика и явно хорошее настроение о каком-то психическом сдвиге или даже о полной потере памяти. К тому же – как и где она раздобыла денег на такие дорогие наряды? Полковник Кристи сказал полиции, что с их семейного счета не было снято ни пенни после исчезновения его жены, а из дома, по его словам, она взяла от силы фунтов пять. Только когда пробудился дядюшка Джонс и принялся молотить кулаками по подлокотникам своего кресла, сокрушаясь, что проспал суп, Уолли смог наконец привлечь внимание Агаты. – Вы тут надолго? – Думаю, пока весь курс не пройду. Он кивнул. – А каким именно текстилем вы занимаетесь, мистер Бэринг? Он широко улыбнулся. – Очень любезно с вашей стороны поинтересоваться моим бизнесом, но я не хочу злоупотреблять любезностью и докучать вам скучным отчетом. В душе я скорее писатель, чем бизнесмен. Уровень у меня, правда, любительский. – Писатель? – заинтересовалась Агата. – А что вы пишете? – Беллетристику. Это куда порядочнее, чем описывать реальные факты. Агата горячо закивала: – И можно делать со своими героями все что заблагорассудится. – А что за беллетристика, мистер Бэринг? – спросила Эвелин. – В основном рассказы. – Вы что-нибудь опубликовали? – не унималась Агата. – Парочку опубликовал, в местных журналах. Может, удастся и тут что-нибудь сочинить. Вот и ваши друзья могут помочь. Смотрите, что я нашел сегодня в «Таймс», в подборке частных объявлений. Вы послушайте только: «Этель, вернись домой. На этот раз как хозяйка. Инцидент с лампой забыт». – Он обратил внимание, как внимательно слушает Агата. – По-моему, это готовый рассказ. – Одинокая женщина? – предположила Эвелин. Агата принялась барабанить по столу кончиками пальцев. – Может, старый холостяк влюбился в служанку? А может, экстравагантные супруги? Люблю головоломки. – И криминальные тоже? Как насчет расследования убийств? – спросил Уолли. – Бывает любопытно, – ответила она, – только когда дает работу уму – крови и ужасов я не выношу. А все хорошие детективы, по-моему, именно увлекательные, а не страшные. – Знаете, я с вами совершенно согласен. – А сами попробуйте, – продолжала Агата. – Это та; кое удовольствие! :. – Конечно, но прочтешь объявление вроде этого – и хочется узнать правду, а правда, несомненно, чуднее и страннее всяких придуманных рассказов, уж извините за банальность. – Во всяком случае, – перебила его Эвелин, – это объявление поувлекательнее твоего, Тереза! – Конечно, – ответила Агата и сразу как-то сникла. – Миссис Нил ищет родственников и давала объявление в «Таймс», – объяснила Эвелин. – Ну и как, нашли? – спросил Уолли. – Нет еще. За столом повисло молчание, и стало слышно, как дядюшка Джонс обсасывает с ложечки остатки пудинга. – Вы позволите мне угостить вас всех кофе? – спросил Уолли. – Э-э, – отозвался дядюшка Джонс, – тут кофе не дают. Хотят, чтобы мы двигались, переходили туда-сюда. – Тогда, может быть, перейдем куда полагается? – Прошу простить меня, но с вашего позволения, – сказала Агата, – я бы пошла спать. – Но вы обещали мне танец! – Я вообще-то не танцую. – Но я-то танцую, – улыбнулся он. – И я тоже, – отозвалась Эвелин. – И Оскар. Он вообще хочет стать профессиональным танцором. Оскар скромно кивнул. – Только через мой труп, – проскрипел дядюшка. Уолли встал. – В таком случае, миссис Нил, давайте вместе с мистером Джонсом посмотрим их выступление. Вся компания перебралась в бальный зал и устроилась за столиком. Две пожилые пары танцевали медленный фокстрот под аккомпанемент оркестра Гарри Кодда. Когда заиграли танго, Оскар пригласил Эвелин. Миг – и он уже швырял, и подхватывал, и гнул во все стороны свою партнершу, представляя свою собственную, неканоническую версию этого танца. – Выпендривается молокосос, – проворчал дядюшка. – Чепуха. – Агата погладила руку старика. – Он у вас очень стильно танцует. – Ему только этого и надо – попеть да поплясать. Ясное дело, это у него от матери. Брату незачем было жениться на девчонке с такими наклонностями. Дела свои забросил, денежки промотал – а все из-за нее, из-за этой женщины. Пристрастился к бутылке и – привет, оставил мне наследничка! – Дядюшка поднял руку, указывая на племянника, и выдержал драматическую паузу. – Оставил мне этого увальня! – Оскар никакой не увалень, – сказала Агата, поглядывая на Уолли. – Оскар – это Оскар, – поддержал ее Уолли. – Точно. – Вести себя не умеет, бальный этикет не про него писан, – разошелся дядюшка. – Кто будет следить за порядком, когда меня не станет? Агата залезла в сумочку Эвелин, достала оттуда фляжку с бренди, тайком накапала немножко дядюшке в кофе и предложила Уолли. – Миссис Нил, – ответил тот, – вы самый очаровательный воришка из всех, какие мне встречались. Я ведь приехал сюда завязывать, а вы угощаете меня бренди! – Простите меня ради бога! – спохватилась она. – Как я могла забыть! – На самом деле я не пьяница, не думайте, ничего такого. Просто у меня был очень тяжелый период в жизни, и я немного пристрастился к этому делу. – Я вам очень сочувствую. – Меня бросила невеста. – Он покачал головой. – Боюсь, мы, американцы, надоедливая публика – всем и каждому выкладываем все свои проблемы. – Вы совсем не надоедливый. – Она подалась вперед. – А вы так и не смогли ее вернуть? – – Боюсь, что нет. Боюсь, она меня не любит. – Он помолчал. – Вот вы бы остались с кем-то, кого не любите? – Это по обстоятельствам. – Тогда смею предположить, что вы очень и очень любимы. – Мой муж недавно умер. – Примите мои искренние соболезнования. Агата, теребя концы своей шали, повернулась к дядюшке Джонсу, чтобы сменить тему. – Уснул, чего и следовало ожидать. А вы могли бы себе представить Оскара, соблюдающего бальный этикет? Нет, вы только посмотрите на них! Оскар уговорил Гарри Кодда и оркестр попробовать сыграть чарльстон. Теперь юный Джонс царил на танцевальной площадке. Его ноги скользили, выворачиваясь то внутрь, то наружу, как резиновые, в бешеном упоении. А рядом вспыхивали и гасли, словно спички, точеные ножки Эвелин. – Пойдемте, надо утереть им нос! – Не могу, мистер Бэринг. Я не умею. – Ничего, зато я умею. А вы только слушайтесь меня. Он взял ее за руку и повел танцевать. – Я так и не выучилась танцевать как следует. – Она пыталась перекричать рев оркестра. – Никогда не знала, о чем говорить с партнером. – А со мной и незачем говорить, – выкрикнул он в ответ. – Надо беречь дыхание. – У меня ноги не правильные, – продолжала она. – По-моему, слишком длинные. – У вас очень красивые ноги. – И плохо гнутся. Он и сам заметил, что по мере того, как темп музыки убыстрялся, Агате становилось все труднее попадать в такт, и веселое выражение ее лица сделалось каким-то исступленным. Ему показалось, что она, осознанно или нет, на мгновение сбросила маску. Он уже видел этот затравленный взгляд на литературном банкете. А вот теперь она у него в руках, в буквальном смысле: теперь он ведет ее в чарльстоне. Неожиданное удовольствие от общения с новым знакомым вдруг напомнило Агате о прошедшем счастье – и об Арчи. От той прежней, нестерпимой боли она сумела спрятаться в чужую, ненастоящую жизнь – но упоительная радость сегодняшнего вечера вмиг опрокинула всю эту шаткую конструкцию, возведенную над бездной отчаяния. На одно мгновение она неосмотрительно позабыла свою привычную муку, и теперь понимала, что это предательство, и ждала расплаты. Чем больше она старалась не отставать от партнера, тем больше ее тело сопротивлялось. Джон Бэринг превратился в Арчи Кристи, Арчи в военной форме, расхаживающий вокруг нее, как дрессировщик, командующий, как ей ходить, как смотреть, чтобы не выглядеть посмешищем. Зал завертелся и стал расплываться перед глазами, теперь единственным, что видела Агата, была демоническая улыбка мужа и его рука, отбивающая такт. Потом в глазах потемнело, и она упала без чувств. Придя в себя, она увидела, что лежит на полу опустевшего бального зала, Эвелин поддерживает ее голову, а Уолли Стентон подносит рюмку бренди к ее губам. Вид у нее был смущенный и испуганный. – Ты потеряла сознание, – сказала Эвелин. – Выпей. Агата обвела взглядом зал, Оскара Джонса, вытаращившего на нее глаза, умолкших музыкантов и уставившуюся на нее престарелую публику. – Мне так неловко, – обратилась она к Уолли, – видите, как со мной опасно танцевать. – Зато очень приятно, – улыбнулся он. Уолли и Эвелин усадили ее в кресло, покуда Оскар ходил по залу кругами нога за ногу, словно бульдозер, расчищающий дорогу. – Надеюсь, Харрогет вылечит вас от чарльстона, – произнес он наконец. – Харрогет слыхом не слыхивал о чарльстоне до сегодняшнего дня, – отрезал Уолли. Он поднял рюмку с бренди. – Продолжайте в том же духе, миссис Нил. Пейте до дна – или не видать вам следующего танца. Наконец у Агаты хватило сил подняться на ноги, и Эвелин проводила ее в номер. Уолли медленно брел по зимнему саду, покуривая сигарету. Значит, предчувствие его не обмануло. Как там выразилась помешанная старуха в пабе? «Тут очки у него хрясь – и разбились, стало быть, я его больше не видела». Вот что сказала старая Вайолет. Ее «второй половиночке» привиделся некто, с кем она танцевала. Как и Вайолет, Агата сочинила себе выдуманную жизнь, чтобы справиться с реальной болью. И как Вайолет, не до конца поверила в собственную выдумку. Нищую беззубую побирушку и прославленную леди-писательницу заморочила общая для обеих лютая неуверенность в себе. Уолли набрал домашний номер своей секретарши, не постеснявшись поднять девушку среди ночи. – Полли, я нашел ее. Нужна твоя помощь. – Где ты? – В Харрогете. Найди хорошего психиатра и выведай у него побольше про поведение больных с амнезией, то бишь с потерей памяти. Мне необходимо знать, с какой стати миссис Кристи взяла себе фамилию любовницы. – А твоя колонка, Уолли? – Сама напишешь. – Я не смогу! – Сможешь. У меня на столе найдешь кучу материала. Сляпай все вместе. Принц Уэльский учится танцевать чарльстон в «Cafe de Paris». Потом возьми ту историю ну помнишь, – как американцы вперлись в чужие охотничьи угодья. Озаглавь «Новые вандалы». И туда же запихни, как они скупают замки и прячут под штукатурку старинную каменную кладку. Публику хлебом не корми – дай позлословить. А начни с моего интервью с Гербертом Уэллсом. – Ты уже его использовал. – Не все. Посмотри в моих записях. – А как насчет фотографии леди Нелли Мельбы lt;Имеется в виду знаменитая австралийская певица-сопрано (наст. имя – Хелен Портер Митчелл; 1861 – 1931); была награждена Орденом Британской империи и соответственно получила титул Кавалерственной Дамы – «дейм».gt;? От нее все точно будут в восторге! – Полли, я теперь Джон Бэринг. До утра постарайся выяснить насчет амнезии и позвони в Харрогет, телефон четыре ноль пять. А пока помалкивай и думай. И звони. Я тебя целую. Эвелин уложила Агату в постель, заказала чашку бульона в номер и теперь кормила подругу с ложечки. – Не представляю даже, почему я упала в обморок! – Тереза, а ты давно овдовела? Агата молчала. – Полгода назад, – наконец проговорила она. – Знаешь, по-моему, ты перестаралась, пытаясь заглушить свое горе. Так случается с чувствительными, тонкими людьми. Не думай, пожалуйста, что я лезу тебе в душу, – но ты, право слово, очень необычный человек. Агата покачала головой. – Самый обыкновенный. – Может быть, в тебе есть и то, и другое. Ты явно очень умна, любопытна и привлекательна. И с кучей разных других достоинств. Такая несправедливость, что тебе счастья не досталось. – , – Беда в том, – ответила Агата, – что я всегда его ждала. Эвелин улыбнулась: – А я так не ждала его никогда. – Посиди со мной еще минутку. Эвелин поставила на стол пустую бульонную чашку. – Надо наконец расставить точки над «и», – решительным тоном произнесла Агата. – Ты мне поможешь, Эвелин? – Ну конечно. – Завтра я поеду в Лидс – разбираться насчет моего багажа. Да, я выяснила, что фамилия той женщины, похожей на мою двоюродную сестру, тоже Нил. Той, которую я показала тебе в банях. Мне регистраторша сказала. Ну не удивительно? А зовут ее вроде бы Нэнси. – А ты не пыталась с ней поговорить? – Нет. Понимаешь… Вдруг окажется, что.., она мне никакая не сестра. – Но попытка не пытка – уверена, что она не обидится, если ты просто подойдешь и спросишь. Агата долго молчала. – Эвелин, у нее на завтра на два часа дня назначены процедуры. Ты ведь все равно там будешь – может, ты могла бы.., как-нибудь закинуть удочку, а? Хотя бы выяснить, не из Рикмензуорта ли она. – Если ты меня об этом просишь. – Еще как! – Тогда конечно! Эвелин увидела, с каким облегчением вздохнула ее подруга и почти сразу же уснула. А Эвелин взяла с тумбочки книгу о водолечении и задумчиво пролистала. Оттуда выпал клочок бумаги, заложенный между страниц. Она подняла его. Терезиным почерком на нем было торопливо набросано: Эвелин вложила стихи обратно в книгу и тихонько вышла из номера. Taken: , 1 |
|
|