"Игры патриотов" - читать интересную книгу автора (Клэнси Том)

Глава 2 ЦВЕТЫ И СЕМЬИ

Вильсон промахнулся в своей оценке. Побег продолжался куда дольше, чем предполагали в Скотленд-Ярде. Возле города Йорк, в шестистах милях от Лондона, на посадку шел самолет авиалинии "Сабена". Занимавший место 23-Д пассажир Боинга-737 был лицом внешне непримечательным. Его песочного цвета волосы были коротко подстрижены, костюм его – приличный, хотя и помятый – соответствовал облику средней руки служащего, который весь день-деньской проработал и не успел толком выспаться перед полетом. Наверняка, бывалый путешественник, судя по тому, что весь багаж его уместился в один саквояж. Если бы его спросили о том, чем он занимается, он бы – с акцентом жителя юго-западной Ирландии – довольно подробно поведал об оптовой рыботорговле. Акцент он умел менять с той же легкостью, с какой другие меняют рубашки. Полезный талант, поскольку, благодаря телевидению, местный говор Белфаста, откуда он был родом, узнавали во всем мире. В самолете он читал "Таймс", и темой, занимавшей всех пассажиров, было сообщение о покушении, которому была посвящена вся первая страница.

– Ужасно, – согласился он с соседом, занимавшим кресло 23-Е, бельгийским торговцем инструментами, которому было невдомек, что он-то подразумевал под "ужасным" нечто иное.

Все долгие месяцы разработки планов, кропотливый сбор информации, отработка операции прямо под носом у британцев, три маршрута отступления, радиосвязь – все насмарку из-за этого чертова американца. Он так и сяк изучал его фото на первой странице.

"Где ты теперь, янки? – думал он. – Джон Патрик Райан.

Историк! Говенный ученый! Бывший морской пехотинец – солдафон, сующий нос куда не надо! Джон Патрик Райан. Католик, небось, черт бы тебя драл? Да, Джонни чуть-чуть не заплатил тебе сполна… Жалко Джонни. Хороший был парень, надежный. Любил оружие и был предан Делу".

Самолет наконец замер. Стюардесса отворила дверь, и пассажиры поднялись с мест и потянулись за своими вещами на верхних полках. Он взял свой саквояж и медленно двинулся вместе со всеми вперед. Он старался настроиться на философский лад. Уже три года как он был "игроком", и насмотрелся, как операции бывало проваливались по самым смехотворным причинам. Но эта была особенно важной. И так ведь тщательно ее разработали. Он покачал головой и сунул газету под мышку:

– "Надо еще раз попытаться, вот и все. Мы можем позволить себе быть терпеливыми. Один провал, – убеждал он себя, – мало что значит. На этот раз повезло тем. Нам бы чуть-чуть везенья – хотя бы разок. – В проходе образовалась пробка. – Что с Сином? Не надо было брать его с собой. Он участвовал в разработке операции с самого начала. Он знает слишком многое об Организации. Сойдя на землю, он перестал тревожиться. – Син никогда не расколется. Кто угодно, но не Син с его-то девчонкой, которая уже пять лет как в могиле от шальной пули десантника.

Его, конечно, никто не встречал. Все другие участники операции уже вернулись, снаряжение с уничтоженными отпечатками пальцев, выброшено на помойку. Только он и рисковал быть опознанным, однако он был уверен, что этот Райан не сумел толком рассмотреть его. На всякий случай он еще раз прокрутил в памяти события того дня. Нет. Только удивление да боль были на его лице.

Американец не мог ничего разглядеть, иначе его словесный портрет уже был бы в газетах – с описанием лохматых волос и очков – и то и другое фальшивое.

Закинув саквояж за плечо, он направился к месту парковки, шаря в кармане в поисках ключей. В Брюсселе эти ключи взбудоражили детектор металла в аэропорту – то-то смеху! Он улыбнулся впервые за весь день. А денек был ясный, солнечный – настоящая ирландская осень. У него был новенький БМВ – отличная машина. Раз уж выступаешь в роли бизнесмена, то надо чтобы все ей соответствовало. И он выехал на дорогу, ведущую к убежищу – дому, где ему ничего не грозило. Голова его уже была занята разработкой следующих двух операций. Обе они потребуют массу времени, но время было единственным, чем он располагал в неограниченном количестве.

Было довольно легко угадать, когда приходило время для очередной порции обезболивающих. Райан бессознательно сгибал левую руку. Это не ослабляло боли, но вроде бы чуть-чуть перемещало ее куда-то в мышцы и сухожилия. Однако, как он ни старался, боль мешала ему думать. Он помнил всю эту телевизионную дребедень, где детектив или иной какой записной герой, будучи ранен в плечо, полностью выздоравливал к моменту, когда фильм прерывался ради очередной рекламы. Плечо во всяком случае, его, а не киногероя – это сложная конфигурация костей, которую пуля, всего лишь одна пуля слишком легко может разрушить. По мере приближения часа приема болеутоляющих он все отчетливее чувствовал, как кости зазубренными концами трутся друг о друга "при каждом его вздохе, и даже мягкое касание пальцами правой руки клавиатуры компьютера отдавало в плечо. Пришлось отказаться от компьютера. Райан лежал, уставясь глазами на настенные часы.

Впервые он с нетерпеньем ждал появления Киттивэйк, которая дарует ему химическое блаженство.

Но это лишь до момента, когда он вспомнил о своих страхах. Тогда, в Бетесде, спина у него так болела, что вся первая неделя была сущим адом. Он понимал, что теперешняя рана не шла ни в какое сравнение с той, но тело ведь не помнит прошлой боли, оно ощущает теперешнюю – сейчас и тут. Он заставил себя вспомнить, что тогда болеутоляющие средства свели его муки к терпимому пределу… но только потому, что врачи там оказались слишком щедры на дозы.

Ведь отвыкание от морфина было куда страшнее самой боли. Это тянулось целую неделю, когда потребность в морфине, казалось, превратила все его тело в некую абсолютную пустоту, в глубине которой где-то там обреталось его "я", одинокое, покинутое и жаждущее… Райан встряхнул головой. Боль стрельнула в левую руку, и он заставил себя принять ее как должное. "Я не хочу повторения этого.

Никогда".

Дверь отворилась. Но это была не Киттивэйк – до приема лекарств оставалось еще четырнадцать минут. Райану показалось, что там, за дверьми, кто-то в военной форме. И точно. В палату вошел офицер лет тридцати с корзиной цветов, за ним – другой, и тоже с цветами. Одну корзину украшали алые и золотистые |ленты – дар морской пехоты, – другая была без лент – от посольства США.

– Это еще не все, – сказал один из офицеров.

– Тут не очень-то много места, – сказал Райан. – Может лучше дадите мне карточки, а цветы распределите по другим палатам? Я уверен, что тут полно любителей цветов. – "А зачем мне эти джунгли?" – добавил он про себя. Вскоре возле Райана высилась груда карточек, писем и телеграмм. И оказалось, что читая их, он почти забыл о боли.

Появилась Киттивэйк. Она дала ему лекарство и, скользнув взглядом по цветам, поспешила прочь, не вымолвив ни слова.

Через пять минут ее молчание разъяснилось.

Следующим визитером был принц Уэльский. Вильсон снова вскочил. Лекарство уже начало действовать. Плечо уплывало куда-то вдаль, но зато чуть кружилась голова, как от пары рюмок спиртного. Возможно, этим частично объяснялось то, что последовало далее.

– Привет, – сказал Джек. – Как поживаете, сэр?

– Спасибо, хорошо, – принц вымученно улыбнулся. Он выглядел предельно усталым, глаза были грустными. Плечи под серым пиджаком старомодного покроя поникли.

– Садитесь, сэр, – пригласил Райан. – Вы выглядите так, словно ночью вам досталось больше чем мне.

– Спасибо, доктор Райан, – он снова попытался улыбнуться, но у него ничего не вышло. – А вы как себя чувствуете?

– Терпимо, Ваше высочество. А как ваша жена… Простите…

Как себя чувствует принцесса?

Слова давались принцу с трудом.

– Мы оба сожалеем, что она не смогла прийти вместе со мной.

Она еще не вполне пришла в себя – шок, вероятно. Это испытание… было очень тяжелым для нее.

,Мозги шофера забрызгали ей лицо. Что же, можно назвать это тяжелым испытанием", – подумал Райан.

– Я видел это. Насколько я понимаю, ни вы, ни она не были, слава Богу, ранены. И ваш ребенок ведь тоже?

– Да. И все благодаря вам, доктор.

Джек попытался пожать одним плечом. Боли почти не было.

– Рад быть полезным, сэр. Жаль лишь, что меня самого подстрелили.

Попытка внести в разговор веселую ноту обернулась неловкостью – он поперхнулся. Не надо было этого говорить вообще и таким тоном в особенности.

Принц не без любопытства взглянул на Джека, но потом в глазах его снова обозначилось безразличие.

– Если бы не вы, мы бы все были убиты… И от имени нашей семьи и моего лично… в общем, мы благодарны вам. Я знаю, этих слов недостаточно… – он с трудом подыскивал нужные слова. – Но лучше у меня не выходит. Вчера я почти совсем не мог говорить, – закончил он, уставившись на ножку кровати.

,Ara!" – подумал Райан. Принц поднялся со стула, намереваясь уйти. "А что мне теперь делать?" – напрягся Райан.

– Сэр, присядьте на минутку и давайте поговорим об этом еще чуть-чуть.

Хорошо?

Принц повернулся к нему. Казалось, он вот-вот скажет что-то, но затем лицо его снова приняло отсутствующее выражение, и он шагнул к двери.

– Ваше высочество, я, право, думаю… Никакой реакции. "Нельзя, чтобы он ушел таким вот. Ладно, если хорошие манеры не помогают…"

– Стойте! – жестко сказал Джек. – Принц обернулся, крайне изумленный. Сядьте, черт побери! – указал Райан на стул. – "По меньшей мере, я завладел его вниманием. Интересно, лишат меня рыцарства или нет?.."

Принц слегка покраснел, что несколько оживило его лицо. Секунду поколебавшись, он все-таки сел, хотя и с неохотой.

– А теперь слушайте, – горячо заговорил Райан. – Мне кажется, я знаю, что вас гложет, сэр. Вам плохо оттого, что вчера вы вели себя не как Джон Уэйн и не расправились с террористами собственными руками, не так ли?

Принц промолчал, но выражение его глаз красноречиво свидетельствовало, что Райан попал в самую точку.

– Какая чушь! – фыркнул Райан. Тони Вильсон, в углу палаты, стал бледным, как смерть. Райан его понимал.

– Вам бы следовало лучше в этом разбираться… сэр, – заспешил Райан. – Вы ведь были в военных училищах, не так ли? Вы ведь пилот, вы прыгали с парашютом и даже командовали кораблем?

Принц кивнул. "Самое время дожать его", – подумал Райан.

– Тогда кому-кому, а вам так думать непростительно. Ведь вы же не дурак, правда?

– Что именно вы имеете в виду?

"Намек на гнев, – отметил Райан. – Хорошо".

– Думайте головой. Ведь вас учили анализировать обстановку, не так ли?

Давайте разберемся. Рассмотрим вчерашнюю тактическую ситуацию. Вы оказались в ловушке – в машине, – а рядом двое или трое вооруженных до зубов негодяев.

Машина бронирована, но вам из нее не выскочить. Что вам делать? По-моему, у вас были три возможности. – Раз. Можно было просто сидеть там, окаменеть и обмочить штаны. Так случилось бы с большинством нормальных людей, захваченных врасплох.

Это, вероятно, нормальная реакция. Но с вами этого не случилось. Два. Вы могли выбраться из машины и что-то предпринять, так?

– Да, должен был бы.

– Неверно! – Райан энергично замотал головой. – Прошу прощения, сэр, но это ошибочная идея. Тот, которого я приложил, ждал, что вы поступите именно так. Ваша нога и земли не успела бы коснуться, как он мог бы всадить вам в голову увесистый кусок свинца. Вы, судя по всему, в довольно хорошей форме.

Вероятно, у вас хорошая реакция, но пулю еще никто не сумел перегнать, сэр! Это решение погубило бы и вас, и всю вашу семью. Три. Ваш последний шанс – держать оборону и молиться, чтобы вовремя прибыла помощь. Вы знаете, что вы рядом с домом. Вы знаете, что кругом полно полиции и войск. Так что вы знаете, что время на вашей стороне, если вы сумеете продержаться пару минут. В то же время надо сделать все, чтобы уберечь своих близких. Вы толкаете их на пол и прикрываете своим телом, так что террористам, чтобы убить их, надо сперва прикончить вас. Именно это вы и сделали, – закончил Райан и помолчал с минуту, чтобы дать собеседнику обдумать сказанное. – Вы поступили именно так, как следовало. Черт побери! – забывшись, Райан подался вперед всем телом, но плечо тут же дало о себе знать, и он снова откинулся на подушку. Видно, не так уж и много дали ему этих обезболивающих. – 0 Боже, – больно! Смотрите, сэр: вас прихватили там, и набор ваших возможностей был довольно вшивым. Но вы пораскинули мозгами и выбрали единственно верный путь. Лучшего в той ситуации просто не было. Поэтому вам не из-за чего пребывать в дурном расположении духа – повторяю: не из-за чего. Если не верите мне, спросите Вильсона. Он полицейский.

Принц взглянул на Вильсона, и тот откашлялся, прочищая горло.

– Простите, Ваше высочество, – сказал он, – но доктор Райан совершенно прав. Мы в Отделе борьбы с терроризмом вчера обсуждали это… эту проблему и пришли именно к этому выводу.

– И долго вы обсасывали этот вопрос, Тони? – обратился нему Райан.

– Минут десять, – ответил Вильсон.

– Это, Ваше высочество, целых шестьсот секунд. А вам на то, чтобы все обдумать и начать действовать было дано сколько?

Пять? Три? Не слишком много времени для решения, от которого зависит жизнь и смерть. Сэр, я вам скажу, что действовали вы чертовски верно. Вам пошло на пользу все то, чему вас кота-то учили. И если бы вы сейчас анализировали не свое поведение в тот день, а кого-нибудь другого в той же ситуации, вы пришли бы к тому же выводу. Как пришли к нему Тони и его коллеги.

– Но пресса…

– Да пошлите вы ее подальше. – Райан откинулся на подушку прикидывая, не слишком ли далеко он зашел. – Что газетчики вообще знают – о чем бы то ни было?

Сами они не делают ничего, достойного сообщений, они всего лишь пишут о том, что делают другие. Вы можете сесть за штурвал самолета, вы прыгали с парашютом… Я, к примеру, терпеть не могу летать, а о том, чтобы прыгать с парашютом, я даже и думать не хочу… Вы командовали кораблем. Плюс к этому вы ездите на лошадях, то и дело рискуя свернуть себе шею, и, в конце концов, вы теперь еще и отец семейства, не так ли? Разве всего этого мало, чтобы доказать миру, что вы настоящий мужчина. Вы же не сопливый новичок, сэр. Вы профессионал. Ну так и действуйте соответственно.

Принц теперь сидел уже чуть попрямее. Джек видел, что он обдумывал только что услышанное. Губы принца тронуло некое подобие улыбки – свидетельство, что слова Джека имели какое-то воздействие.

– Я не привык, чтобы со мной говорили так напористо.

– Ну, так велите отрубить мне голову, – усмехнулся Райан. – Мне казалось, что вам надо было кое-что объяснить, но прежде всего надо было заставить вас выслушать меня, не правда ли? Я не собираюсь извиняться, сэр. Вместо этого я предлагаю вам посмотреться вон в то зеркало. Бьюсь об заклад – тот, кого вы увидите там, выглядит лучше того, кого вы видели сегодня утром во время бритья.

– Вы в самом деле верите в то, что говорите?

– Безусловно. Все, что вам нужно, сэр, так это взглянуть на ситуацию со стороны. Положение ваше вчера было куда труднее всех ситуаций, которые мы разбирали в Куантико, и все же вы сумели выкарабкаться. Послушайте, я вам расскажу кое-что.

– Это был мой первый день в Куантико, первый день офицерских курсов. Нас выстроили, и вот появился инструктор строевой подготовки, сержант Вилли Кинг, громадных размеров негр – позже мы его прозвали Сын Конго. Он оглядел нас снизу доверху и сказал: "Девочки, у меня есть для вас хорошие вести, но есть и плохие. Начнем с хороших: если вы докажете, что способны пройэти курсы, вам больше ничего в жизни доказывать не придется, – потом помолчал секунду-другую и продолжал:

– Плохая весть это то, что вам придется доказывать это мне!"

– Вы были в числе первых на этих курсах, – сказал принц. Его тоже проинформировали о прошлом Райана.

– Там я шел третьим. Первым я был позже, на офицерских курсах. Да, я был ничего. Курсы те, я вам скажу… Только сон нам давался там легко – к тому времени, как ты добирался до постели, ты уже с ног валился. Но, знаете. Сын Конго был почти прав. Коль скоро ты прошел через Куантико, ты знаешь, что кое-что ты уже сделал. С тех пор мне пришлось трудно только в одном случае, но никакая морская пехота тут ничем бы не помогла, – Райан выдержал паузу. – Имя этому случаю Салли. Но ваша семья и вы сами в порядке, сэр. Допустим, я помог этому, но и вы тоже. А если какой-нибудь газетчик считает иначе, у вас ведь есть Тауэр, не так ли? Я помню, что пресса писала о вашей супруге в прошлом году. Да если бы, черт побери, кто-нибудь осмелился так отозваться о Кэти, я бы заставил его запеть иначе.

– В каком смысле? – спросил принц.

– Ну, в смысле, не стал бы с ним церемониться, – засмеялся Райан. – Когда ты важная фигура, то проблема, полагаю, в том, что тебе не к лицу ввязываться в драку. Это хуже некуда. Этим газетчикам не мешало бы поучиться хорошим манерам.

Ведь люди вашего круга имеют, в конце концов, право на частную жизнь, как и все мы, простые смертные.

– А что вы скажете по поводу ваших манер, сэр Джон? – спросил принц, наконец-то по-настоящему улыбнувшись.

– Меа maxima culpa, мой принц! Тут вы правы.

– И все же – когда бы не вы, нас не было бы в живых.

– Просто я не мог остаться в стороне, когда убивают людей. Если бы вы оказались на моем месте, то, готов спорить, вы сделали бы то же самое.

– Вы в самом деле так думаете? – удивился принц.

– Вы шутите, сэр! Всякий, способный прыгнуть с парашютом, способен и на все прочее.

Принц встал со стула и подошел к настенному зеркалу. То, что он увидел там, ему явно пришлось по душе.

– Хорошо, – пробормотал он, обращаясь к зеркалу. И, вернувшись назад, высказал свое последнее сомнение:

– Ну, а если бы вы были на моем месте?

– Я, наверное, намочил бы в штаны, – ответил Райан. – Но вы ведь тут в лучшем положении, чем я, сэр. Вы ведь думали о возможности такой ситуации не один год, верно? Вы фактически выросли с этим. А кроме того, вас ведь и учили кое-чему. Может, тоже в морской пехоте?

– Да.

– Вот видите, – сказал Райан. – Так что вы как-то проигрывали в голове разные варианты такой ситуации. Конечно, они захватили вас врасплох, но тренаж все-таки сказался. Вы вели себя отлично. Честно говорю. Присядьте на минутку может, Тони нальет нам немного кофе.

Тони налил им кофе – чувствовалось, что он все еще не в себе от присутствия столь знатной персоны. Принц Уэльский отхлебнул глоток-другой, а Райан закурил очередную сигарету из пачки Вильсона.

– Это ведь вредно вам, – неодобрительно покачал головой принц.

Райан только рассмеялся.

– Ваше высочество, с первого дня пребывания в вашей стране со мной много чего случилось! Сперва меня чуть не раздавил автобус, потом едва не выпростал мне мозги этот чертов маоист, а затем чуть не насадил на шампур парень из дворцовой охраны. Так что, – помахал сигаретой Райан, – это самое безопасное из всего, что со мной случилось тут. Ну и отпуск у меня получился!

– Что же, в этом есть свой резон, – признал принц. – И чувство юмора тоже.

– Наверное, валиум – или что они тут дают – помогает. И зовите меня Джеком. – Он протянул руку. Принц пожал ее.

– Вчера я видел вашу жену и дочку – вы тогда были еще без сознания. Я слышал, ваша жена превосходный врач. А ваша дочка просто прелесть.

– Спасибо. А как вам нравится быть отцом?

– Когда впервые берешь в руки своего ребенка…

– Да. Вот в этом-то вся и штука, – сказал Райан и вдруг замолчал.

"Вот оно! – подумал он. – Четырехмесячный младенец. Если бы они похитили принца с принцессой, правительство не пошло бы на уступки террористам. Ведь у политиков и полиции, наверное, уже разработаны планы на такой случай. Они бы разобрали этот город по кирпичикам, но не стали бы – не смогли бы – вступать в переговоры с террористами. Для взрослых это скверно, но младенец – дело другое… Тут, черт побери, есть о чем торговаться! Что за люди эти…"

– Сволочи, – прошептал Райан.

Вильсон побледнел, но принц догадался, о чем думал Джек.

– Простите?

– Они не собирались вас убивать. Я даже, черт побери, уверен, что не за вами они на самом деле охотились… – Райан задумался. Напрягшись, он пытался вспомнить все известное ему об Армии освобождения Ольстера. Не так уж и много это ведь в конце концов не его сфера. Всего несколько оперативных сводок разведслужбы вперемешку с чистой воды домыслами. – Готов спорить, они вас вовсе не собирались убивать. И прикрыв своим телом жену с ребенком, вы похерили их план… Может… может, вы сделали этот неожиданный ход и спутали им весь график.

– Что вы имеете в виду? – спросил принц.

– От этих чертовых лекарств так туго соображаешь! – сказал Райан – не столько принцу, сколько себе. – Сообщила ли вам полиция о намерениях террористов?

Принц выпрямился на стуле.

– Я не могу…

– И не надо, – обрезал его Райан. – Сказали вам, что это вы, именно вы спасли всю вашу семью?

– Нет, но…

– Тони?

– Меня предупредили, что вы очень умны, Джек, – сказал Вильсон. – Боюсь, большего я сказать не имею права. Ваше королевское высочество, возможно, доктор Райан прав в своей оценке.

– Какой оценке? – озадачился принц. Райан объяснил. На это потребовалось всего несколько минут.

– Как вы, Джек, пришли к этому выводу? Райан все еще так и сяк обкатывал эту гипотезу.

– Я – историк, сэр. Это моя работа – вычислять. А до того я был биржевым маклером – тоже все вычислял. Это не так уж и сложно, когда вы обдумаете это сами. Вы натыкаетесь на явные несоответствия, а потом стараетесь разобраться, в чем тут дело. Все это, – заключил он, – не более чем мои домыслы, но, готов биться об заклад, что коллеги Тони пришли к тому же выводу.

Вильсон промолчал. Он всего лишь откашлялся, что было вполне красноречивым ответом.

Принц замер, уставившись в свою чашку. На лице его уже не было следов страха и стыда. Теперь оно выражало холодный гнев.

– Да, у них был этот шанс, не так ли?

– Да, сэр. Думаю, если они это попробуют еще раз, им будет куда труднее.

Верно, Тони?

– Очень сомневаюсь, что они еще раз решатся на такое, – сказал Тони. – Мы после этого, конечно, усилим сбор разведданных… Армия освобождения преступила некую красную черту. Успех усилил бы их политическую позицию, но они ведь провалились, не так ли? Это навредит им, подорвет "народную" поддержку. Кое-кто из знающих их начнет переговоры… не с нами, конечно, вы же понимаете, но кое-что из того, что они будут обсуждать, рано или поздно дойдет до нас. Они были отщепенцами и раньше, а теперь и подавно…

"Извлекут ли они из этого должный урок? – задумался Райан. – И если да, то какого рода урок? Вот в чем вопрос". Джек знал, что тут возможны лишь два взаимоисключающих ответа. Он взял это себе на заметку, чтобы обдумать позже, дома. Для него это не было всего лишь академическим интересом, его плечо было тому доказательством.

Принц поднялся.

– Вы должны извинить меня, Джек. Но у меня еще масса дел.

– Снова появитесь на людях?

– Если я буду прятаться – они выиграли. И теперь, после разговора с вами, мне это еще очевиднее. И вообще, мне есть за что быть благодарным вам. Я имею в виду не только вчерашнее.

– Вы бы и сами с этим разобрались рано или поздно. Но чем раньше, тем лучше, не так ли?

– Нам надо еще увидеться.

– С удовольствием, сэр. Хотя, боюсь, я тут надолго застряну.

– Мы скоро отправляемся за границу – послезавтра. Это официальный визит в Новую Зеландию и на Соломоновы острова. Возможно, вы уже уедете, когда мы вернемся.

– По силам ли вашей супруге такая поездка, Ваше высочество?

– Думаю, что да. Доктор сказал, что ей именно нужна перемена обстановки.

Вчера ей пришлось многое пережить, но, – улыбнулся он, – мне, полагаю, было куда тяжелее.

"Согласен, – подумал Райан. – Она молода и скоро полностью придет в себя.

По крайней мере, у нее будет о чем вспоминать. Прикрыть своим телом от пули это на пользу семейным отношениям".

– Она, конечно, знает, что вы от нее без без ума, сэр.

– Это верно, я ее люблю, – сказал принц очень серьезно.

– Из-за этого обычно и женятся, сэр, – сказал Джек. – Даже и мы, простые люди.

– Вы поразительно непочтительны, Джек.

– Прошу прощения, – улыбнулся Райан. И принц улыбнулся тоже.

– Не стоит извиняться, – принц протянул Райану руку. – Спасибо вам, сэр Джек, за многое.

И он покинул палату, выпрямив спину и печатая шаг.

– Знаешь, Тони, разницу между им и мной? Я могу сказать, что был в морской пехоте, и этого достаточно. Но этот бедолага должен каждый Божий день доказывать это каждому встречному-поперечному. Наверное, это участь всех, кто вечно на виду у публики. Да я бы, – помотал он головой, – ни за какие коврижки не поменялся с ним.

– Он родился для этого, – возразил Вильсон.

– В этом, – сказал Джек, обдумав его слова, – и разница между вашей страной и моей. Вы считаете, что человек рожден для чего-то определенного. Мы же полагаем, что он должен сам дорасти до этого. Это совсем иное дело. Тони.

– Я думаю, мне надо пойти на это, – сказал Эшли, вновь пробегая глазами телекс. Вызывало тревогу то, что его называли по имени. Руководители Временной группировки ИРА знали не только то, кто он такой, но и то, что в службе безопасности именно он вел это дело. – Как, черт побери, они это пронюхали?

– Согласен, – сказал Джеймс Оуинс. – Раз они так жаждут побеседовать с нами, они, вероятно, намерены сообщить что-то важное. Конечно, тут есть элемент риска. Вам следует взять кого-нибудь с собой.

Эшли уже думал об этом. Конечно, не исключено, что его могут оставить заложником… Но, странное дело, ВГИРА вела себя, соблюдая определенный кодекс.

В рамках этого кодекса все было честно – в соответствии с их собственным представлением о честности, конечно. Наметив кого-то в качестве жертвы, они расправлялись с ним безжалостно, но вот с наркотиками они не связываются. Их бомбы убивали детей, но похищением детей они не занимались. Эшли покачал головой.

– Не стоит. Наши люди ведь уже встречались с ними, и никогда не было никаких проблем. Поеду один, – заключил он, направляясь к двери.

– Папа! – Салли ворвалась в палату и остановилась как вкопанная возле постели, норовя сообразить, как ей туда вскарабкаться, чтобы поцеловать отца.

Ухватившись за боковые прутья, она, поставив ногу на раму, подтянулась. Когда ее крохотное тельце перегнулось через край матраца, Райан помог ей сесть на постель.

– Привет, папа, – Салли поцеловала его в щеку.

– Ну, как ты сегодня?

– Хорошо. А что это такое?

– Это гипс, – ответила Кэти. – Я думаю, что тебе надо в уборную.

– О'кей, – согласилась Салли и спрыгнула с постели.

– Я думаю, уборная вон там, – сказал Джек. – Но я не уверен.

– А ну-ка, Салли, давай быстрее, – сказала Кэти. Позади Кэти стоял какой-то человек – лет под тридцать, атлетически сложенный и, разумеется, хорошо одетый. К тому же, как заметил Раин, довольно привлекательный.

– Добрый день, доктор Райан, – сказал он. – Меня зовут Уильям Гревилл.

– Какого полка?

– Двадцать второго, сэр.

– Специальная летная служба?

Гревилл кивнул и улыбнулся со сдержанной гордостью.

– Когда о вас заботятся, то посылают лучших, – пробормотал Джек. – Вы один?

– Еще шофер – сержант Михаэльсон из группы охраны дипкорпуса.

– Почему вы, а не кто-то другой?

– Ваша жена выразила желание осмотреть окрестности. Мой некотором роде присматривает за кое-какими замками, и потому Ее высочество подумала, что вашей жене хорошо бы иметь… эскорт, знакомый с предметом. Мой отец бывало брал меня с собой, так что я побывал чуть ли не во всех старинных домах Англии.

Эскорт. Это как раз то самое слово , – подумал Райан, припоминая, что это такое – "Специальная летная служба". Вся их связь с самолетами состояла в том, что они с них прыгали или подрывали их.

Гревилл продолжал:

– Кроме того, наш полковник просил меня пригласить вас на обед в нашей части.

Райан кивнул на свою руку.

– Спасибо, но с этим придется подождать.

– Мы понимаем. Ничего, сэр. Когда вы сможете, мы будем рады видеть вас.

Просто мы тут хотели обскакать пехоту, – улыбнулся Гревилл. – В конце концов, то, что вы сделали, больше по нашей части. Ну, ладно, я все равно должен был передать вам это приглашение.

Райан посмотрел в сторону уборной.

– Вы уж за ними получше присматривайте… Лейтенант?

– Капитан, – поправил Гревилл. – Будет сделано, сэр. Кэти с Салли вышли из уборной, и Гревилл удалился в коридор.

– Ну, как он тебе? – спросила Кэти.

– Его папа – граф! – объявила Салли. – Он симпатичный.

– Что?

– Его отец – виконт-чего-то-там, – объяснила Кэти, подходя к постели. – Ты выглядишь куда лучше.

– И ты, детка, – он потянулся навстречу ее поцелую.

– Джек, ты курил!

Еще до женитьбы она изводила его с этим куревом. "Вот чутье, черт побери!"

– подумал Джек.

– Не пили – у меня был трудный день.

– Слабак! – припечатала она с отвращением.

Райан уставился в потолок. "Для всего мира я – герой, а из-за одной-двух сигарет она считает меня слабаком". Приходится ему прийти к выводу, что нет в мире справедливости.

– Дай мне передохнуть, детка.

– Где ты их раздобыл?

– У меня тут сиделка – полицейский. Он куда-то вышел.

Кэти поискала глазами пачку сигарет , чтобы уничтожить ее.

Джек припрятал ее под подушкой. Наконец Кэти села, и Салли взобралась к ней на колени.

– Как ты себя чувствуешь?

– Болит, но терпеть можно. Как прошла ночь?

– Ты знаешь, где мы?

– Слышал.

– Я прямо Золушкой стала, – усмехнулась Кэти. Джек пошевелил пальцами левой руки.

– А я, кажется, тот, кто превратился в тыкву. Полагаю, тебе: удастся объездить тут все, что мы запланировали. Я рад.

– Ты, правда, не против?

– Одна из целей нашего отпуска была в том, чтобы оторвать тебя от всех этих больниц. Помнишь? И потом – зачем возвращаться домой с неиспользованной фотопленкой?

– Было бы куда приятней поездить с тобой.

Джек кивнул. Ему тоже очень хотелось побывать во всех этих замках. Как и для многих других американцев, сословная система Англии была неприемлема для Райана, но это не мешало ему восхищаться аристократическим стилем жизни со всеми его атрибутами. Теперь, правда, подумал он, когда он сам стал рыцарем, отношение его может ко всему этому измениться, если только он позволит себе отнестись к этому званию слишком серьезно.

– Не упускай из виду и хорошую сторону ситуации. У тебя есть гид, который расскажет тебе все о замке лорда Джонса на берегу моря или там реки. И кроме того, у тебя будет масса времени для всего этого.

– Да-а. Полиция говорит, что мы тут задержимся куда дольше, чем предполагали. Придется мне объясняться с профессором Левиндовским, – поежилась она. – Они должны понять.

– Ну и как тебе на новом месте? Лучше, чем в отеле?

– Тебе это нужно видеть самому. Нет, не видеть, а пожить там, рассмеялась Кэти. – По-моему, гостеприимство тут – национальный спорт. Им надо ввести этот предмет в школе и чтобы каждый квартал были экзамены. Догадайся, с кем мы обедаем сегодня?

– А мне и не надо догадываться.

– Джек, они такие милые.

– Я это заметил.

– А что это такое – "Специальная летная служба?" Это вроде десантника?

– Да, что-то вроде этого, – неуверенно ответил Джек. Кэти могла воспротивиться необходимости все время быть под надзором вооруженного человека.

К тому же человек этот был обучен пользоваться оружием без всяких угрызений совести, как не угрызается ею волк, пуская в ход зубы. – Почему ты не спрашиваешь меня о том, как я себя чувствую?

– Я еще по дороге в палату ознакомилась с твоей историей болезни, объяснила Кэти.

– Ну и как?

– Отлично, Джек. Я вижу, ты можешь двигать пальцами. Я беспокоилась об этом.

– Почему?

– Плечевое сплетение – это узел нервов… Пуля прошла всего в трех сантиметрах от нервного узла. Именно поэтому ты и можешь теперь шевелить пальцами. Кровотечение было таким сильным что я решила, что перебита плечевая артерия, – она совсем рядом. Это тебя парализовало бы надолго. Но, – улыбнулась она, – ты счастливчик. Только кости поломаны. Это больно, но они заживут.

"Врачи такие всегда объективные, – сказал Райан самому себе. – Даже те, на ком ты женат. Теперь она скажет, что боль мне на пользу".

– Боль хороша тем, – продолжала Кэти, – что она сигнализирует о сохранности нервов.

Джек закрыл глаза и покачал головой.

– Джек, я так горжусь тобой, – сказала она, взяв его за руку. Он открыл глаза.

– Хорошо быть замужем за героем, а?

– Ты всегда был для меня героем.

– В самом деле?

Раньше она такого никогда не говорила. Что уж такого героического в профессии историка? Кэти ничего не знала о других его делах – впрочем, в них тоже ничего особенно героического не было.

– Да. С того дня, как ты сказал моему отцу… ну, ты знаешь. А кроме того, я ведь тебя люблю, не забывай.

– Да-да, мне припоминается, как ты об этом говорила недавно.

Кэти состроила гримасу.

– Ты лучше пока об этом не думай.

– Ясно, – сгримасничал он в свой черед. – Больной должен беречь силы и так далее. А что случилось с теорией семейного счастья, которое помогает выздоровлению?

– Вот что я имею за то, что разрешаю тебе читать свои журналы. Терпение, Джек!

В палату вошла Киттивэйк, но, увидев всю семью в сборе, тут же ретировалась.

– Я попытаюсь быть терпеливым, – сказал Джек, с тоской глянув на дверь.

– Кобель ты, – заметила Кэти. – Я тебя наизусть знаю. Это правда. "Вот что имеешь, когда любишь свою жену". Кэти погладила его по лицу. – Чем ты сегодня брился? Ржавым напильником, что ли?

– Ах, да… принеси мне бритву. И, может, мои записи тоже?

– Принесу или передам через кого-нибудь, – сказала она подняла глаза на Вильсона, вошедшего в палату.

– Тони, это моя жена Кэти и дочка Салли. Кэти, это Тони Вильсон, моя сиделка-полицейский.

– Не видела ли я вас вчера?

Кэти никогда не забывала ни одного лица. Впрочем, полагал Джек, она вообще никогда ничего не забывала.

– Возможно. Но поговорить нам не удалось – слишком уж все мы были заняты.

Как вы себя чувствуете, леди Райан?

– Простите? – удивилась Кэти. – Леди?

– Они что же, не сказали тебе? – хмыкнул Джек.

– Не сказали что?

– Ну и как тебе нравится быть женой рыцаря? – спросил Джек, введя ее в курс дела.

– Значит, у тебя, папа, должна быть лошадь? – с надеждой поинтересовалась Салли. – Можно мне будет кататься на ней?

– Это вполне законно, Джек?

– Мне сказано, что их премьер-министр будет сегодня обсуждать этот вопрос с нашим президентом.

– О Боже, – вздохнула леди Райан. Но спустя мгновение она уже улыбалась.

– Держись за меня, детка, – расхохотался Джек.

– Ну, а что же про лошадь, папа? – приставала Салли.

– Я пока не знаю. Посмотрим, – сказал он и зевнул. Райан не видел практической пользы от лошадей – разве что скачки да, может, на предмет списаний с налогов. "Ну, зато я теперь обзавелся шпагой", – сказал он себе.

– Мне кажется, что папочке пора вздремнуть, – заметила Кэти. – А мне надо кое-что купить для сегодняшнего обеда.

– О, нет! – простонал Райан. – Опять целый гардероб!

Кэти усмехнулась.

– А кто в этом виноват, сэр Джон?

Они встретились в Дублине на О'Коннел стрит, в ресторанчике "У Фланагана".

Это было неплохое заведение, хотя туристы порой пренебрегали им, благо поблизости был "Макдональд". Эшли уже сидел со стаканом виски, когда за стол к нему подсел человек. Второй и третий засели в кабинке на той стороне зала и вели наблюдение оттуда. Эшли пришел один. Это была не первая такого рода встреча, и Дублин считался более или менее нейтральной территорией для этих целей. Те двое были на страже на случай появления людей из республиканской полиции, которую звали "Гарда".

– Добро пожаловать в Дублин, мистер Эшли, – сказал представитель Временной группировки Ирландской освободительной армии.

– Благодарю, мистер Мэрфи, – ответил офицер контрразведки. – Фотография из вашего досье не очень-то соответствует оригиналу.

– Я тогда был молод и глуп. К тому же – тщеславен. Нельзя сказать, чтобы я в те времена слишком часто брился, – объяснил Мэрфи и принялся изучать меню. Мясо тут отличное, а овощи всегда свежие. Летом здесь полно этих чертовых туристов – из тех, что уже не хотят картошки во фритюре, – и цены из-за них, как всегда, взлетели вверх. Слава Богу, в это время года они уже у себя, в Америке, оставив этой бедной стране изрядное количество своих сбережений.

– Что вы хотели мне сообщить?

– Сообщить?

– Ведь это вы просили о данной встрече, – напомнил Эшли.

– Цель ее – заверить вас, что к вчерашней кровавой истории, завершившейся провалом, мы никакого отношения не имеем.

– Это я мог вычитать и в газетах. Что я уже и сделал.

– Мы сочли, что личный контакт будет более убедительным, мистер Эшли.

– Почему мы должны верить вам? – спросил Эшли, потягивая виски. Говорили они тихо-мирно, хотя и тот и другой прекрасно знали, что именно думает о нем собеседник.

– Потому что мы не настолько безумны, – сказал Мэрфи. Подошел официант и принял заказ. Вино выбрал Эшли – бордо. За обед платил он. И теперь Эшли находился всего в сорока минутах полета от Лондона. Просьба о встрече прозвучала по телефону еще на рассвете. Позвонили британскому послу в Дублине.

– Это точно? – дождавшись, когда официант ушел, спросил Эшли, вперясь в холодные голубые глаза по ту сторону стола.

– Королевское семейство решительно не для нас. Хотя с политической точки зрения они просто превосходны, – улыбнулся Мэрфи, – мы с некоторых пор усвоили, что нападение на них принесет нам больше вреда, нежели пользы.

– В самом деле? – Эшли выговорил это на сугубо английский манер. Мэрфи вспыхнул от злости; оскорбление было элегантным.

– Мы – враги, мистер Эшли. Я бы предпочел не обедать с вами, а прикончить вас. Но даже враги могут вступать в переговоры, не так ли?

– Продолжайте.

– Мы к этому не причастны. Даю вам слово.

– Слово марксиста-ленинца? – улыбнулся Эшли.

– Вы умеете провоцировать, мистер Эшли, – улыбнулся и Мэрфи. – Но сегодня это ни к чему. Я здесь с миссией мира и взаимопонимания.

Эшли чуть было не расхохотался, но сдержал себя, прикрыв усмешку стаканом.

– Мистер Мэрфи, я бы не стал плакать, если бы наши парни сцапали вас, но должен признать, что вы достойный противник. И не лишены обаяния.

"Ах уж эта английская учтивость, – подумал Мэрфи. – Именно поэтому мы и победим в конце концов, мистер Эшли".

"Нет, не выйдет", – подумал Эшли. Ему уже приходилось видеть такое выражение лица.

– Что мне сделать, чтобы вы поверили мне? – спросил Мэрфи.

– Имена и адреса, – тихо сказал Эшли.

– Нет. Это невозможно для нас, и вы это знаете.

– Если вы хотите достичь какого-то взаимопонимания, то надо начинать с этого. Мэрфи вздохнул.

– Вы, конечно, знаете, как мы организованы. Вы что же, думаете, мы можем нажать на кнопку какого-нибудь там вшивого компьютера, и он выдаст список имен?

Мы и сами-то толком не знаем, кто это сделал. Есть какие-то люди, которые от нас отпадают. Многие уезжают на юг и растворяются там, больше опасаясь нас, чем вас. И, – прибавил Мэрфи, – на то есть причины. Тот, которого вы поймали, Син Миллер, – мы даже и имени-то его никогда не слышали.

– А Кевин О'Доннелл?

– Этот да. Он, возможно, глава. Он как сквозь землю провалился четыре года тому назад – вы же отлично это знаете… После… э-э, ну, вы знаете эту историю не хуже меня.

"Кевин Джозеф О'Доннелл, – напомнил себе Эшли. – Тридцать четыре года.

Рост – шесть футов, вес – сто шестьдесят фунтов. Не женат. Впрочем, эти данные, возможно, устарели. Мастер добиваться своих целей у "Временных". Да и более безжалостного шефа безопасности "Временные" никогда не имели, но они его поперли, когда оказалось, что он пользовался своей властью для устранения из Организации нежелательных ему политических элементов. Сколько их было, прежде чем командующий бригадой узнал все это, – десять, пятнадцать? Убитых или изувеченных… Поразительно то, – подумал Эшли, – что ему вообще удалось бежать".

– Мне непонятно, почему вы считаете нужным защищать его и его группу. – Он знал, в чем тут дело, но почему бы и не прощупать почву, если есть хоть какой-то шанс на удачу.

– Если мы начнем капать, что станет с Организацией? – спросил Мэрфи.

– Это не моя проблема, мистер Мэрфи, но я вас понимаю. И все же, если вы хотите, чтобы мы поверили вам…

– Мистер Эшли, сейчас вы затронули самую суть проблемы. Если бы ваша страна когда-либо вела с Ирландией дела в духе взаимного уважения и доверия, нам бы сегодня не пришлось сидеть тут, не так ли?

Эшли задумался. Но всего лишь на секунду – он ведь уже столько раз раздумывал об исторической подоплеке Раздора. Кое-какие умышленные политические ходы вперемешку с историческими случайностями… Кто мог предугадать первую мировую войну? А она-то и блокировала решение вопроса о самоуправлении, а потом консерваторы использовали этот вопрос как сокрушающий молот для победы над лейбористами. И кого теперь за это проклинать? Все давно мертвы и забыты. Этим занимаются только замшелые академики, сами знающие, что их исследования ничего не дают. Слишком поздно теперь. Есть ли вообще выход из этой кровавой трясины?

– спросил он себя и отрицательно покачал головой. Это не его сфера. Это для политиков. Для той самой породы, что выстроила башню Раздора, кирпичик за кирпичиком.

– Я вам только одно скажу, мистер Эшли…

Появился официант. Они тут поразительно быстро обслуживали. Откупорив бутылку, он плеснул чуток в стакан Эшли – на пробу. Англичанин поразился – вино было превосходным.

– Вы мне только скажете… – напомнил Эшли, когда официант ушел.

– Сбор информации у них отличный. Настолько отличный, что невозможно в это поверить. И поступает она с вашей стороны Ирландского моря, мистер Эшли. Но мы не знаем, от кого и как. Был тут один парень, который узнал. Он, умер четыре года назад, – Мэрфи приступил к салату. – Ага, я же говорил вам – овощи тут свежие.

– Четыре года?

– Вы что же, не знаете этот случай? – Мэрфи поднял глаза на Эшли. – Это для меня сюрприз, мистер Эшли. Да. Его звали Мики Бэрд. Он работал с Кевином.

Он тот самый парень, который… в общем, можете сами догадаться. Мы как-то с ним побеседовали за стаканчиком, в Дерри, и он сказал, что у Кевина теперь чертовски хороший источник информации. А на следующий день он уже был мертв.

Еще через день от нас скрылся и Кевин. С тех пор мы его не видели. Если мы его найдем, мы возьмем на себя вашу работу – пусть тело подберут ваши убийцы из СЛС. Устраивает вас такая "игра по правилам"? Мы не можем, так уж помогать вам, но он тоже в списке наших врагов, и, если вы его найдете, но не захотите пачкаться сами, мы сделаем это для вас. При условии, конечно, что вы не станете мешать парням, которые будут этим заниматься. Согласны?

– Я передам ваши слова по назначению, – сказал Эшли. – если бы это зависело от меня, я бы согласился. В этом вопросе, мистер Мэрфи, думаю, мы можем вам верить.

– Благодарю вас, мистер Эшли. Ведь это было не страшно, не так ли?

Обед был превосходным.