"Игры патриотов" - читать интересную книгу автора (Клэнси Том)

Глава 3 ИГРОКИ

Телевизионная группа устанавливала освещение, а Райан все пытался отделаться от голубых точек, крутившихся перед глазами. Почему газетные фотографы не могли подождать, пока телевизионщики наладят свои мощные лампы?

Все интересуются, как он себя чувствует, но даже приступ удушья не выпроводил бы их отсюда.

Могло быть и хуже, конечно. Доктор Скотт довольно настойчиво заявил газетчикам, что его пациент нуждается в отдыхе, и сестра Китивэйк была тут как тут, сердито таращась на пришельцев. Так что репортеров было не больше, чем могла вместить палата. Включая и телевизионную группу. Это все, что Джеку удалось выторговать. Операторы и техники оккупировали пространство, которое в ином случае было бы заполнено куда более дотошными корреспондентами.

В утренних выпусках "Таймса" и "Дейли телеграф" сообщалось, что Райан был (а может, и есть) сотрудником ЦРУ. (Это было не совсем верно.) А потому ему не положено, мол, представать перед публикой. Райан припомнил, что говорили в Лэнгли об утечке информации.

– Готово, – сказал осветитель. И минуту спустя доказал, что не обманывал, включив три "солнечных" прожектора.

Как Джек ни щурился, на глазах все равно выступили слезы.

– Ужасно яркие, – посочувствовал один из репортеров, пока прочие без передышки щелкали своими "Никонами".

– В каком-то смысле да, – ответил Джек. К его халату прицепили двухголовый микрофон.

– Скажите что-нибудь, – попросил звукооператор.

– Как вам нравится в Лондоне, доктор Райан?

– Ну, как вам сказать?.. Я не склонен верить жалобам о том, что американские туристы не хотят посетить Англию из-за страха перед террористами.

– "Экий ты, однако, прохвост". – сказал он себе и усмехнулся.

– В самом деле! – рассмеялся репортер. – Все в порядке. спросил он оператора и звукотехника.

Райан глотнул чаю и отодвинул пепельницу, чтобы она не попала в кадр.

Народ был в основном английский, кроме телекорреспондента Эн-би-си да лондонского корреспондента "Вашингтон пост". Впрочем, как было условлено, материал будет предоставлен в распоряжение и всех прочих средств информации.

Для настоящей пресс-конференции просто-напросто не было места. Заработала камера.

Они начали с обычных вопросов. Затем камера нацелилась на его руку. Потом, подумал Джек, они этими кадрами будут иллюстрировать дикторский рассказ о том, как его подстрелили. Немного драматизма никогда не мешает, как ему уже раз было сказано. Он подвигал пальцами левой руки – для камеры.

– Доктор Райан, американская и британская пресса сообщают, что вы сотрудник ЦРУ.

– Я прочитал об этом сегодня утром. И удивился не менее других, – сказал Райан с улыбкой. – Это какая-то ошибка. Я недостаточно красив, чтобы быть шпионом.

– Итак, вы отвергаете это сообщение? – спросил корреспондент "Дэйли миррор".

– Да. Это не правда. Я преподаю историю в Военно-морской академии в Аннаполисе. Это легко проверить. На прошлой неделе я принимал экзамены. Можете спросить моих студентов, – сказал он и снова – ради камеры – подвигал левой рукой.

– Это сообщение поступило из неких высоких кругов, – заметил парень из "Вашингтон пост".

– Если вы немного займетесь историей, вы узнаете, что высокопоставленные лица тоже допускают ошибки. Полагаю, что именно это и имеет место в моем случае. Я преподаю. Я пишу книги. Я читаю лекции… Верно, как-то раз я читал лекцию и для ЦРУ, но это была та же лекция, что и в Военно-морском колледже.

Ничего секретного в ней не было. Возможно, отсюда и возникли эти слухи.

Проверьте, я вам говорю. Мой кабинет – в Лихихолл в Военно-морской академии.

Думаю, что тут кто-то попал пальцем в небо. – "Именно, что в небо", – подумал он и продолжал:

– Я могу разыскать вам текст той лекции – не так уж это и сложно.

– По душе ли вам то, что вы оказались в центре внимания? – спросил кто-то из британского телевидения.

"Спасибо за то, что сменили тему", – мысленно поблагодарил его Райан.

– Ничего, можно пережить и это. Хотя я и не кинозвезда, ибо, повторяю, внешностью не вышел.

– Вы слишком скромны, доктор Райан, – заметила женщина-репортер.

– Будьте осторожны – моя жена может неверно истолковать ваши слова, парировал он, вызвав общий смех. – Хоть внешостью я и не вышел, ей я вроде бы нравлюсь. И с меня этого довольно. Леди и джентльмены, при всем моем уважении к вам, я вынужден признаться, что был бы рад вновь кануть в неизвестность.

– Думаете, вам это теперь удастся?

– Это зависит от удачи. И от того, позволит ли это мне ваша братия.

– Как, вы думате, следует поступить с террористом Сино Миллером? – спросил корреспондент "Таймса".

– Это дело суда. Я вам для этого не нужен.

– Считаете ли вы, что нам нужна смертная казнь?

– У нас она есть. Что касается вашей страны, это должны решать те, кому народ отдал свои голоса. И вы, и мы ведь живем в демократических обществах, не так ли? Тем, кого вы избрали, надлежит выполнять волю избирателей. – "Это не совсем так на практике, но такова теория…" – подумал он.

– Так вы поддерживаете эту идею? – не унимался "Тайме".

– В определенных случаях, после всестороннего рассмотрения дела судом да. А теперь вы, разумеется, спросите меня об этом случае, так? Это спорное дело. И вообще, я не специалист. Вот отец мой – он был полицейским, а я всего лишь историк.

– А что вы как американец ирландского происхождения думаете о Раздоре? пожелал узнать "Дейли телеграф".

– У нас в Америке достаточно своих проблем – ваших нам не надо.

– Так вы считаете, что нам следует решить эту проблему?

– А как вы полагаете? Разве не для того и существуют проблемы?

– У вас наверняка есть предложение на этот счет. Большинство американцев напичканы предложениями.

– Мое дело – преподавать историю. А предложения – пусть этим занимаются другие. Я предпочитаю быть чем-то вроде репортера, – улыбнулся Райан. – Я критикую тех, кто когда-то давно принял те или иные решения. Но это вовсе не значит, что я знаю, как надо действовать сегодня.

– Однако во вторник вы знали, как действовать, – напомнил "Тайме". Райан пожал плечами.

– Да, думаю, что это так, – сказал Райан с телеэкрана.

– Умен мерзавец, – пробормотал себе под нос Кевин Джозеф О'Доннелл и отхлебнул из стакана пива. Его оперативная база располагалась куда дальше от границы, чем это кому-нибудь могло прийти в голову. Ирландия – маленькая страна, и расстояние там – понятие относительное, особенно для тех, у кого есть все им необходимое. У его бывших соратников из ВГИРА было множество надежных явок возле границы, откуда было удобно перебираться за кордон – хоть в ту, хоть в эту сторону. Но не для него. И тому была масса причин. Там было полным-полно стукачей и британских разведчиков, плюс еще диверсанты из СЛС, которые не брезгают ни похищениями, ни убийствами тех, кто сделал ошибку, став чересчур известным. Им ведь близость границы тоже на руку. Но более всего опасна сама ВГИРА, которая тоже не спускает глаз с границы. Хотя он изменил свой облик, претерпев небольшую пластическую операцию и перекрасив волосы, бывшие коллеги все же могли узнать его. Но не здесь. Да и до границы, в конце концов, не так уж было далеко в стране длиной в какие-нибудь три сотни миль.

Он отвернулся от телевизора и уставился в окно – в морскую темь. Вот показались огни парома, идущего из Гавра. Море было прекрасно, как всегда. Даже во время шторма, когда видимость – хуже некуда, ощущаешь мощь стихии, мощь этих серых водяных валов, атакующих скалистый берег. Но сегодня было ясно, воздух прозрачен и студен. Вид открывался до самого горизонта очерченного звездами.

Вон еще судовые огни – какое-то торговое судно… спешит на восток. О'Доннеллу льстила мысль, что этот величественный дом некогда принадлежал английскому лорду. Еще более он был доволен тем, что покупку эту провернул через подставную корпорацию и что все вопросы удалось свести к минимуму благодаря наличным и респектабельному адвокату. До чего же податливо это общество – да и любое, если ты располагаешь хорошими средствами… и толковым советником. До чего все они мелки. Никакого политического кругозора. "Нужно знать своих врагов", повторял себе О'Коннелл десятки раз за день. Впрочем, врагом было не "демократическое" общество. Врагами были те, с кем приходилось иметь дело, идти на компромиссы, быть культурным, ходить застегнутым на все пуговицы, сотрудничать.

"Глупцы, самоубийственные, невежественные глупцы, заслуживающие смерти", вот что он думал о них.

Придет день, когда все они исчезнут, как то судно, соскользнувшее за горизонт. История – это наука, поступь неизбежности. О'Доннелл точно знал это.

Отвернувшись от окна, он принялся смотреть в огонь, жарко полыхавший в камине. Во время оно над ним висели оленьи рога и картины. С лошадьми.

О'Доннелл был уверен – именно лошади. Владелец этого дома, думал он, был существом, имевшим все, что желал. В его пустую голову никакая идеология никогда не проникала. Он себе посиживал на стуле, вроде вот этого, потягивал из стакана виски, таращился в огонь – любимая собака у ног – и болтал с соседом о сегодняшней охоте, договариваясь об охоте завтрашней. "Снова дичь или теперь лисица, Берти? Давно уже не охотились на лисиц, пора бы снова, как ты думаешь?"

Что-нибудь в таком духе. Интересно, охотился лорд только в сезон или ему было плевать – что настроение подскажет, то и делал? Теперешний владелец этого дома такой охотой не занимался. Какой прок убивать того, кто не вредит ни тебе, ни твоему делу? И потом, охота это для британцев да для местных джентри. За местными ирландскими джентри он не охотился, он даже не удостаивал их презрения, не говоря уж о каких-то акциях против них. Во всяком случае, пока.

"Деревья не ненавидишь, – говорил он себе. – Их просто игнорируешь, пока не приходит время срубить их". Он снова повернулся к телевизору.

Этот Райан все еще был на экране, дружески беседуя с идиотами из прессы.

Чертов герой. "Чего ты сунул свой нос куда не следует?" Это что-то вроде рефлекса, рассудил О'Доннелл. "Чертов кретин, лезущий не в свое дело. Наверняка ведь, даже и не знал, что там было. Да и никто не знал и не знает".

Американцы. Эти дураки из "Временной" все еще обожают толковать с типами, вроде этого, пускать пыль в глаза и притворяться, будто они представляют Ирландию. Разве янки вообще хоть что-то понимают? Эти "Временные" твердят свое:

"Мы не можем позволить себе обижать американцев". Чертовы американцы, со всеми их деньгами и заносчивостью, со всеми их рассуждениями о том, что такое хорошо и что такое плохо, с их инфантильным представлением о судьбе Ирландии. Как детишки, принарядившиеся по случаю первого причастия. Такие чистенькие. Такие наивные. Толку от их жалких денежных подачек – нуль. Сколько бы по этому поводу ни плакались британцы, О'Доннелл знал, что за последние три года ВГИРА даже и миллиона не выудила из Америки. Все, что эти американцы знают об Ирландии, они почерпнули из фильмов да из полузабытых песенок, исполняемых в день святого Патрика. Ну и время от времени дуют ирландский виски – из патриотизма. Что они знают о жизни в Ольстере, о гнете империалистов, о том, как Ирландия порабощена загнивающей Британской империей, которая, в свой черед, порабощена Америкой?

Что они вообще знают? "Но мы не можем обижать американцев". Глава Армии освобождения Ольстера разделался со своим пивом и поставил стакан на край стола.

Для Дела, которому он себя посвятил, фактически не так уж много и надо было. Четко очерченная идеологическая цель. Несколько хороших людей. Друзья, хорошие друзья с доступом к хорошим ресурсам. Вот и все. Зачем путаться с американцами? А все эти политические игры – люди "Шин Фейн", баллотирующиеся в парламент!.. Экая чушь! Они ждут… Да что там – надеются дождаться признания британских империалистов. И уже провозглашают, что важнейшие наши политические цели недостижимы. А после этого народ еще удивляется, почему "Временным" ничего не удается. Их идеология обанкротилась, а в Бригаде слишком много народу.

Стоило британцам заловить кое-кого из них, как раскололись и позаложили всех своих товарищей. Для такой работы нужна особая преданность Делу, которая по плечу лишь элите а следовательно, единицам. Насчет такой элиты у О'Доннелла было все в порядке. "И еще нужен верный план, – сказал он сам себе, при этом тонко улыбнувшись. У него был такой план. – Из-за этого Райана, – напомнил он себе, – мой план не изменился".

– Смотри, этот сукин сын так и светится самодовольством! – обратился он к человеку, находившемуся в комнате, но все время молчавшему.

Откупорив еще одну бутылку пива, О'Доннелл наполнил стакан.

– Сину, – сказал он, – надо было поглядывать назад, и тогда этот поганый герой был бы трупом. А дело наше увенчалось бы успехом. Проклятье!

– Ничего, сэр, еще не все потеряно, – сказал его гость.

– На пустяки мы свою энергию не тратим, нет, – сказал О'Доннелл и покачал головой. – "Временные" уже десять лет только и занимаются, что ерундой. И вот до чего это их довело.

– А что если он из ЦРУ? Что если они проникли в наши ряды, и он был там, потому что?..

– Не будь дураком, – оборвал собеседника О'Доннелл. – Если бы они пронюхали, то вся лондонская полиция, переодевшись в штатское, поджидала бы нас там. – "И я бы знал об этом заранее", – подумал он, не сказав этого вслух.

Об источнике его информации знал лишь еще один человек из Организации, и он был в Лондоне.

– Это просто вопрос удачи, – сказал О'Доннелл. – На этот раз она оказалась на их стороне. Зато нам повезло в твоем деле, не так ли, Майкл?

Как и всякий ирландец, он верил в удачу. Никакая идеология не способна была отменить этой веры. Никогда.

Собеседник О'Доннелла был моложе его. Он сидел и думал о восемнадцати месяцах, проведенных в блоке Эйч тюрьмы Лонг-Кеш. По телевизору уже тарахтели о чем-то другом.

О'Доннелл пожал плечами. Везенье. Везенье и все. Этому богатому американцу с его длинным носом просто очень повезло. Операция могла бы провалиться и из-за любого другого непредвиденного обстоятельства – прокола шины, севшей батареи в радио или из-за внезапного ливня. Его преимущество в том, что тем Удача нужна всегда, а ему, О'Доннеллу, надо, чтобы повезло всего один раз. Обдумав только что виденное по телевизору, он пришел к выводу, что на Райана не стоит тратить силы. "Не надо обижать американцев, – снова вспомнил он, на этот раз с удивлением. – Почему? Разве они не враги? Святой Патрик, теперь и ты тоже думаешь, как те идиоты из ВГИРА. Терпение – самое важное качество подлинного революционера. Надо выждать нужный момент – и тогда ударить со всей решимостью".

Он ждал следующего сообщения своей разведки.

В Берлингтонском пассаже, в самой фешенебельной части Пикадилли, находился магазин редких книг. Он был зажат между ювелиром и портным – из тех, что обслуживают в основном туристов, прячущихся в пассаже от дождя. В магазине стоял запах, привлекавший книголюбов, как цветочный аромат – пчел: пыльный запах иссохшейся от времени бумаги и кожаных переплетов. Хозяин магазина – он же и продавец – был сравнительно молод. Пиджак его тут и там был испачкан пылью. День он начинал с того, что проходился по полкам метелочкой из перьев, но это не помогало – книги, казалось, только и делали, что выделяли из себя все новые порции пыли. Он так привык к ней, что она стала ему нравиться. Он любил все в этом магазине. Оборот тут был невелик, но все же прибыль магазин приносил, причем прибыль эта зависела не столько от туристов, сколько от небольшого числа постоянных покупателей из наиболее богатых слоев лондонского общества. Мистер Деннис Кули много разъезжал, порой ему приходилось вдруг бросать все и лететь на очередной аукцион, где распродавалась библиотека какого-нибудь усопшего джентльмена. В таких случаях он оставлял магазин на попечение одной юной леди, которую можно было бы назвать хорошенькой, если бы она чуть больше занималась своей внешностью. Сегодня у Беатрис был выходной.

У мистера Кули был старинный стол из тикового дерева – в тон общей атмосфере магазина – и даже дряхлый вращающийся стул с жестким сиденьем – в качестве свидетельства, что ничего современного в этом магазине быть не может.

Даже бухгалтерские книги заполнялись от руки. Никаких электронных калькуляторов. В потрепанной временем конторской книге, начатой в тридцатых годах, были зафиксированы тысячи сделок, а книжный каталог наличествовал в виде карточек в деревянных ящичках. В одном каталоге книги значились по названиям, в другом – по авторам. Все записи производились авторучкой, кончик пера которой был золотым. Табличка со словами "Не курить" была единственной данью времени.

Запах табака мог испортить непередаваемый аромат книг. На бланках магазина значилось, что он поставляет книги членам королевского семейства. Пассаж был всего в десяти минутах ходьбы от Букингемского дворца. Над стеклянной дверью магазина висел серебряный колокольчик прошлого века. Он зазвенел.

– Доброе утро, мистер Кули.

– Доброе утро, сэр, – ответил Деннис и поднялся навстречу одному из своих завсегдатаев. У Денниса был такой нечетко выраженный акцент, что посетители не могли толком угадать, из какой части страны он родом. – У меня есть первое издание Дефо. То самое, насчет которого вы звонили в понедельник. Прибыло как раз вчера.

– То самое, из библиотеки в Корке, о которой вы говорили?

– Нет, сэр. Я думаю, оно прежде находилось в поместье сэра Джона Клаггетта. Я раскопал его в Кембридже.

– Первое издание?

– Никаких сомнений, сэр, – ответил Деннис, почти не интонируя фразу.

Шифрованные фразы были и постоянными, и изменяющимися в то же время. Кули часто бывал в Ирландии, как в Южной так и в Северной, скупая книги у наследников умерших коллекционеров или у перекупщиков. Когда посетитель упоминал какое-нибудь графство Ирландской республики, этим он указывал место, куда надо доставить информацию. Спрашивая о том, какое это издание – первое или второе, – он сигнализировал о важности этой информации. Кули достал книгу с полки и положил ее на свой стол. Покупатель бережно взял ее и пробежался пальцем по титульному листу.

– В век бумажных обложек…

– В самом деле, – поддакнул Кули. Любовь обоих к переплетному искусству была неподдельной. Со временем хороший переплет только хорошеет. – Кожа прекрасно сохранилась, – добавил он.

Посетитель хмыкнул в ответ, соглашаясь.

– Я возьму ее. Сколько?

Кули не ответил ничего. Вместо этого он достал из ящичка карточку с данными книги и протянул ее покупателю. Тот бросил на нее беглый взгляд.

– Идет, – сказал он, сел на стул и открыл портфель. – У меня для вас еще одно дело. Это раннее издание "Векфильдского священника". Я набрел на него прошлом месяцем в маленькой лавчонке в Корнуолле, – он протянул книгу Кули.

– Катастрофа, – сказал тот, с одного взгляда определив состояние книги.

– Сумеет ваш человек реставрировать ее?

– Трудно сказать… Кожа потрескалась, некоторые страницы загнулись, а переплет истрепался донельзя.

– Подозреваю, что на чердаке, где она валялась, текла крыша, – как бы между прочим заметил покупатель.

– Вот оно что! – "Настолько важна эта информация?", – спрашивал глазами Кули. – Преступная небрежность, – сказал он.

– Я не вижу другого объяснения, – пожал плечами покупатель.

– Посмотрим, что можно будет сделать. Он ведь не чудотворец, знаете ли. "Настолько это важно?" – Кули опять взглянул на покупателя.

– Я понимаю. И все же постарайтесь, – сказал тот. "Да, это очень важно" означал этот ответ.

– Конечно, сэр, – Кули открыл стол и вытащил ящичек с наличными.

Этот покупатель всегда платил наличными. Само собой. Он достал из кармана бумажник и отсчитал пятьдесят фунтов. Кули пересчитал деньги, потом положил книгу в картонную коробку и перевязал ее шпагатом. Никаких тебе целлофановых мешочков. Продавец и покупатель обменялись рукопожатием. Сделка состоялась.

Покупатель сперва направился к Пикадилли, потом свернул направо, по направлению к Грин-парку, а затем – к дворцу.

Кули вытащил из. книги конверт и сунул его в ящик стола. Внеся соответствующую запись в конторскую книгу, он позвонил своему агенту в бюро путешествий и заказал билет, сказав, что ему нужно срочно в Корк, где у него встреча с перекупщиком редких книг. Ему и в голову не пришло заглянуть в конверт. Это его не касалось. Чем меньше знаешь, тем лучше – на случай ареста.

Кули натаскивали профессионалы, и прежде всего ему втолковали правило о том, что знать надо лишь то, что нужно. Он должен был передавать секретную информацию, и обязан был знать, как это надлежит делать. Но ему вовсе не нужно было знать, какого рода эта информация.

– Добрый день, доктор Райан.

Голос был типично американским, с бостонским выговором, вполне памятным Джеку еще со студенческих лет. Приятно было слышать этот выговор. Его обладателю было за сорок, он был атлетического сложения, с черными волосами, уже поредевшими. Под мышкой у него была коробка с цветами. Кто бы он ни был, дверь ему открыл стоявший в коридоре полицейский.

– Добрый день. С кем имею честь…

– Дэн Мюррей. Юрисконсульт при посольстве. ФБР, – объяснил он. – Прошу прощения за то, что не мог прийти раньше – слишком был занят.

Мюррей показал свое удостоверение полицейскому, замещавшему Тони Вильсона, у которого был выходной. Полицейский, извинившись, удалился. Мюррей уселся на его стул.

– Выглядите хорошо.

– Вы могли оставить цветы в проходной, – сказал Райан, рукой обведя палату. Как он ни отбрыкивался от цветов, их было полным-полно – из-за них почти и стен не было видно.

– Ага, так я и предполагал. Как тут кормежка?

– Больница есть больница.

– Это я тоже предполагал, – Мюррей развязал красную ленту и открыл коробку. – Как насчет гамбургера с жареной картошкой?

Джек рассмеялся и тут же потянул к себе пластмассовую тарелку со всей этой вкуснятиной.

– Я тут уже три года, – сказал Мюррей. – Время от времени я заскакиваю в забегаловки, где тебя обслуживают сходу – чтобы напомнить себе, откуда я родом.

От баранины ведь устаешь. Хотя здешнее пиво вполне ничего. Я бы захватил с собой пивка, да… вы же знаете.

– Я вам обязан по гроб жизни, Мюррей. Даже и без пива.

– Дэн.

– Джек.

Джека одолевало искушение наброситься на гамбургер, как волк, пока не заявилась медсестра и не учинила скандал.

– Местные говорят, что вы побили все рекорды скорости с выяснением моей личности.

– Ничего особенного. Между прочим, вам привет от посла. Он тоже хотел зайти, но у них сегодня вечером большой прием. И мои друзья из соседней комнаты тоже шлют вам привет.

– В каком смысле "из соседней комнаты"?

– Те, на кого вы никогда не работали, – агент ФБР поднял кверху брови.

– А-а, – Джек проглотил несколько ломтиков картофеля. – Откуда, черт побери, выплыла эта история?

– Из Вашингтона. Один репортер пригласил на ленч одного помощника одного деятеля – неважно какого. Они ведь все болтуны. Очевидно, он запомнил ваше имя по какому-то рапорту и не мог заткнуть свое поддувало. Из Лэнгли меня просили передать вам, что они извиняются. Я видел все это по телику. Вы неплохо отлаивались.

– Я говорил лишь правду. Почти. Все мои чеки шли через "Майте Корпорейшн".

– Однако, насколько я понимаю, рабочее время вы проводили в Лэнгли.

– Ну да, – уютная комнатушка на третьем этаже: письменный стол, компьютер и грифельная доска. Вам приходилось бывать там?

– Разок-другой, – улыбнулся Мюррей. – Я тоже по части терроризма. Я, кстати, видел копию рапорта. Добротная работа. сколько из этого пришлось на вашу долю?

– В основном это моя работа. Но не так уж это и трудно было.

Просто я нащупал новый подход, и все теперь видится несколько иначе.

– Доклад мы передали британцам. Я имею в виду, что он поступил сюда пару месяцев назад, и мы дали его английской разведке. Насколько мне известно, он им понравился.

– Значит, их полиция знает это.

– В этом я не уверен. Впрочем, сегодня-то почти наверняка знают. Оуинс все время пытается докопаться.

– И Эшли тоже.

– Довольно противный парень, но чертовски умен. Он из "Пятерки".

– А что это? – поинтересовался Райан.

– Эм-ай-5 – военная разведка. Мы называем ее просто "Пятеркой". Так что он, – фыркнул Мюррей, – преисполнен чувства причастности к чему-то значительному.

– Я так и думал, что он что-то вроде этого. Двое других начинали как простые полицейские. Это бросается в глаза.

– Кое-кого отчасти удивило, что человек, написавший "Агенты и разведывательные органы", вдруг попал в террористическую заваруху. Поэтому Эшли и пришел.

– Что мы знаем об этих типах из АОО? – спросил Джек. – В Лэнгли я ничего особенного о них не видел.

– Не больно-то много. Их босса зовут Кевин О'Доннелл. Когда-то он был во Временной группировке Ирландской освободительной армии, сокращенно – ВГИРА.

Начинал с того, что бросал камни на улицах, а потом, как мы предполагаем, пробился в начальники контрразведки. Насчет этого дела ВГИРА на уровне. Без этого им никак. Британцы всегда норовили проникнуть в Организацию. Есть сведения, что он слишком увлекся чисткой собственных рядов, но все же успел смыться, прежде чем они ему дали "анальгин" – средство от головной боли за номером триста пятьдесят семь. Просто исчез, и с тех пор пребывает в нетях.

Все, что мы знаем, – это отрывочные сообщения о том, что вроде бы он был в Ливии, вроде бы, изменив внешность, вернулся в Ольстер, вроде бы швыряет налево-направо деньгами. Хотелось бы знать, откуда они у него?.. Единственное, что нам точно известно, это то, что он весьма вредоносная гадина. – Его организация? – продолжал Мэрфи. – Она, наверное, невелика, что-нибудь около тридцати человек. Похоже, он получил пополнение в результате побега из тюрьмы Лонг-Кеш этим летом. Бежали одиннадцать человек – матерые ребята, из "Временных". Двоих КПО – Королевская полиция Ольстера – поймала, и они сказали, что шестеро из одиннадцати двинулись на юг – вероятно, к Кевину. Это его отчасти огорошило. Они должны были бы вернуться к своим – во Временную группировку, – но кто-то уговорил их попробовать чего-нибудь новенького. Иные из них – настоящие подонки. В общей сложности на них висит пятнадцать убийств.

Тип, которого вы пристрелили, единственный, кто после побега всплыл на поверхность.

– Что, они настолько серьезны? – спросил Райан.

– Да ведь парни из ИРА – лучшие в мире террористы! За исключением этих ублюдков в Ливане. В общем, они отлично организованы, у них отличная выучка, а кроме того, они верят. Вам ясно, что я имею в виду? Они в самом деле болеют за свое дело. Степень их преданности Делу просто невероятна – пока сам не увидишь, не поверишь.

– Вы занимались ими?

– В некотором смысле. Я имел возможность присутствовать на кое-каких допросах, конечно, по ту сторону экрана, через который мне видно, а им нет.

Один из этих типов вообще отказывался говорить целую неделю, даже имени своего не называл. Просто сидел там, как сфинкс. Слушай, я охотился за взломщиками, похитителями детей, шпионами, гангстерами – за кем угодно. Но эти, из "Временной", – настоящие профессионалы. Хотя их всего-то человек пятьсот – не больше чем в каком-нибудь мафиозном семействе Нью-Йорка. И местная КПО, то есть полиция, считает, что ей ужасно повезло, если удается предать суду хотя бы полдюжины в год. Право на месть ими блюдется с такой жесткостью, что и сицилийцы былых времен удивились бы. Но все же полиция кое-что знает о них. С Армией освобождения Ольстера – еще хуже. Мы располагаем всего несколькими снимками да парой имен – и это все. Почти как с исламским "Джихадом". Вы знаете лишь дела их, не более того.

– И что же они делают? – спросил Райан.

– Они, похоже, специализируются на самых рискованных операциях по самому высшему разряду. Почти год ушел только на то, чтобы установить, что они вообще существуют. Сперва мы полагали, что это спецгруппа ВГИРА. На самом деле они аномалия в террористическом сообществе. Они не делают сообщений для печати и не стремятся к завоеванию популярности. Они не размениваются на мелочи и невероятно искусно умеют заметать следы. Для этого нужны хорошие деньги, и кто-то им эти деньги дает. Нам известно, что по крайней мере девять крупных акций – дело их рук. Есть еще подозрения насчет парочки других дел – но это под вопросом. Только три их операции провалились – не так уж и много. Им не удалось убить судью в Лондодерри – ракета не сработала. В феврале этого года они попытались ударить по полицейским казармам, но кто-то заметил, как они закладывают взрывчатку и позвонил в полицию. Но эти сукины дети, похоже, прослушивали переговоры полиции по радио и успели вовремя смыться. Там нашли потом восьмидесятидвухмиллиметровый миномет и ящик мин. И третья неудачная операция – та, которую вы им провалили. Эти гады все более наглеют. Но зато теперь мы отловили одного.

– Мы? – удивился Райан. – Это не наша война.

– Мы говорим о терроризме, Джек. Все хотят покончить с ним. Мы каждый день обмениваемся информацией со Скотленд-Ярдом. Так или иначе, тот парень у них сейчас в клетке, и они будут пытаться его разговорить. Они его подцепили на один крючок. АОО – это группа отверженных. Так что ему уготована участь парии, и он это знает. Ему предстоит отсидка в тюрьме особо строгого режима вероятно, на острове Уайт, – а публика там, я вам скажу, та еще. И хотя к политике большинство из них равнодушно даже обычные грабители и убийцы будут, вероятно… В общем, все они такие патриоты, что диву даешься. Они терпеть не могут шпионов, как и совратителей малолетних. Этот тип посягнул на королевскую семью, то есть на нечто, что пользуется тут всеобщей любовью. Так что ему предстоят весьма тяжкие времена. Думаете, надзиратели оторвут лишний раз жопу от стула, чтобы с ним там чего-нибудь не сделали? Ему придется заняться новым видом спорта под названием выживание. Только после того как он вдоволь хлебнет, с ним. начнут разговаривать. Рано или поздно ему придется решать, насколько он предан своему делу. Возможно, ему придется кое-чем поступиться. С некоторыми так уже бывало. Вот на это мы и делаем ставку. Инициатива у преступников, а у нас зато организация и система. Когда они делают промах, инициатива оказывается в наших руках.

– Да, – кивнул Райан, – так все разведки работают.

– Именно. Без точной информации мы как без рук. Все, что мы можем, – это выжидать и надеяться на удачу. Но дайте нам хоть один стоящий факт, и мы перевернем весь мир. Это как разбирать каменную стену – труднее всего вытащить первый кирпич.

– Но откуда они получают информацию?

– Мне сказали, что вы этим вопросом сильно заинтересовались, – заметил Мюррей с улыбкой.

– Я не верю, что засада была устроена наудачу. Кто-то должен был подсказывать им, где и как. Та поездка была неожиданной, и все же они оказались в нужном месте и вовремя.

– Откуда, черт побери, вы все это узнали?

– Неважно откуда. Люди говорят.

– Кому было известно об этой поездке?

– С этим разбираются. Не менее интересно другое: зачем они ехали? Конечно, может, это совпадение.. Принц, как и королева, получает информацию по политическим вопросам и вопросам национальной безопасности. И вот кое-что сдвинулось в ирландской ситуации, переговоры между Лондоном и Дублином… И он поехал, чтобы ознакомиться подробнее со всем этим. Это все, что я могу сказать вам по этому поводу.

– Ну, – фыркнул Райан, – вы же меня проверяли!.. Неужели не убедились, что я надежен?

– Неплохой заход, – усмехнулся Мюррей. – Если бы мы вас не пооверили, я бы не стал рассказывать вам так много. Мы еще сами пока многого не знаем. Как я сказал, это могло быть просто совпадением. Но вы верно нащупали самое важное звено. Это была незапланированная поездка, и кто-то все-таки капнул о ней, чтобы устроили засаду. Только так это и могло случиться. Считайте это секретной информацией, доктор Райан. Она не должна выйти за пределы этой палаты.

Мюррей был любезен. Но и очень серьезен, когда дело касалось службы.

Джек кивнул.

– Само собой разумеется. Но скажите, Дэн это была попытка похищения?

Мюррей состроил гримасу и затряс головой.

– Я занимался похищениями с полдюжины раз, и каждое дело довел до суда.

Только раз заложник погиб – это был ребенок. Они пристрелили его в первый же день. Похитителей приговорили к смертной казни. Я, кстати, присутствовал при казни, – холодно сказал Мюррей. – Похищение – крайне рискованное дело. Им ведь надо потом куда-то прийти, чтобы забрать деньги. Там-то их обычно и ловят.

Насчет слежки у нас обставлено – не поверите! И потом мы шлем туда своих людей – в то же мгновение. Но в этом случае… объект обмена весьма впечатляющ. Тут фигурировали бы не деньги, а… Наверняка, они потребовали бы освобождения кое-кого из "политических" заключенных. Некоторые материалы подтверждают такое предположение. А это невероятно усложняет для них проблему отхода, хотя, надо сказать, что эти типы из АОО всегда заранее подготавливают пути отступления. Я бы сказал, что вы, вероятно, правы, но все же со всей определенностью это трудно утверждать. Оуинс и Тейлор не вполне уверены в этом, а наш друг молчит.

Это для нас большой сюрприз.

– Вы говорите, они никогда не делают публичных заявлений? Не может ли так быть, что как раз в этот раз они собирались сыграть иначе? И потому для первого своего заявления готовили нечто зрелищное, – задумчиво сказал Райан.

– Неплохая гипотеза, – кивнул Мюррей. – Это сослужило бы им хорошую службу. Но, как я уже сказал, разведданные у нас тощие. Почти все из вторых рук – из Временной группировки. Поэтому мы их и подозревали. Мы точно так и не знаем, чего эта АОО добивается. Каждая их операция имеет… как бы это сказать?

В общем, они действуют, как бы по определенному образцу. Но по какому именно, никто еще не сумел установить. Впечатление такое, что их действия политически вовсе не против нас нацелены, но тогда в этом нет никакого смысла. Если у них вообще можно отыскать какой-то смысл, – проворчал Мюррей. – Трудно разобраться, как работают мозги у этих чертовых террористов.

– Есть какая-то вероятность, что они начнут охоту за мной или?..

Мюррей покачал головой.

– Маловероятно, да и охрана у вас весьма надежная. Вы знаете, с кем ваша жена и дочь ездят повсюду?

– СЛС. Я спросил.

– Этот малый входит в олимпийскую команду по стрельбе из пистолета, и я слышал, что у него есть и другого рода опыт, из тех, что никогда не попадают в газеты. Эскорт из службы охраны дипломатического персонала тоже на уровне, и куда бы они ни поехали, везде их будет сопровождать спецмашина. То, как вас охраняют, тоже вполне впечатляет. В вашей безопасности заинтересованы большие люди. Так что можете на этот счет не волноваться. А когда вернетесь домой, все это останется позади. Ни одна из этих групп никогда не действовала на территории США. Мы представляем для них слишком большую ценность. Помощь, поступающая им из Америки, имеет для них не столько финансовое, сколько психологическое значение. Когда они появляются в Бостоне, они словно вновь оказываются в материнском чреве – все это пиво, которое им все выставляют… И они чувствуют там себя хорошими ребятами. Нет, если они начнут безобразничать на нашей улице, думаю, в Бостоне они утратят статус достойных ребят. Это единственное действительно слабое место у "Временных" и прочих, но, к несчастью, мы мало что можем из этого выжать. Каналы поставок оружия из Америки мы почти перерезали, но они, черт возьми, почти все получают теперь с другой стороны. Или сами делают оружие. Взрывчату, например. Все что нужно – это мешок удобрений с аммиаком, и вот уже у вас весьма приличная бомба. Вы же не можете арестовать фермера за то, что у него в грузовике удобрения, верно? Конечно, это пахнет не так элегантно, как пластиковая бомба, но зато такую бомбу куда легче сделать. Насчет же прочего – любой может раздобыть автоматы АК-47 и РПГ, их полно всюду. Нет, от Америки им нужна именно моральная поддержка, и кое-кто готов им ее оказывать, даже в конгрессе. Помните битву по поводу договора об экстрадиции? Поразительно! Ведь эти ублюдки убивают людей – Мюррей замолчал. И те, и другие, – сказал он минуту спустя. – Фанатики-протестанты ничуть не лучше. "Временные" наносят удар, потом Ольстерские добровольческие силы отправляются на машине в ближайший католический квартал и обстреливают всякого, подвернувшегося под руку. Сейчас много убийств происходит именно по принципу наугад. Наверное, треть убитых – просто люди, случайно оказавшиеся не на той улице. Это порочный круг, и там почти уже не осталось нейтральных. Кроме полиции. Я знаю, что Королевская полиция Ольстера тоже вела себя скверно, но сейчас с этим почти покончено. Закон должен быть законом для всех, но порой это легко забывается, как это было в Миссисипи в шестидесятые годы. То же, в сущности, было и в Северной Ирландии. Сэр Джек Хермон старается преобразовать КПО в профессиональные полицейские силы. Там еще полно всякого отребья – еще с прежних времен, – но постепенно дело налаживается. Им позарез надо реорганизоваться. Полиция теряет людей на обоих фронтах. Недавно, к примеру, один погиб от рук протестантов. Они забросали его дом гранатами. Поразительно, – покачал он головой. – Я был там всего пару недель назад. Моральное состояние у них будь здоров – особенно среди новых ребят. Я не знаю, как это у них получается… Впрочем, нет – знаю. Это у них тоже миссия. Полиция и суды должны восстановить справедливость, и народ должен видеть, что они стремятся к этому.

На них там вся надежда. Они да кое-кто из церковных деятелей. Может, здравый смысл победит когда-нибудь. Но не больно-то обнадеживайся – на это потребуется много времени. Благослови Господи Томаса Джефферсона и Джима Медисона! Иногда я вздрагиваю от мысли, как порой мы бывали близки к таким же сектантским страстям. Это вроде войны между мафиями, в которой каждый может участвовать.

– Ну что, судья? – адмирал Джеймс Грир выключил телевизор, как только там заговорили о другом, и обратился к директору ЦРУ.

Судья Артур Мур, постучал сигарой по стеклянной пепельнице.

– Мы знаем, что он – парень сообразительный. И похоже, он знает, как вести себя с репортерами. Но он импульсивен, – сказал Мур.

– Ну-ну, Артур, он еще молод. Мне нужны тут люди с какими-то свежими идеями. Уж не скажете ли вы, что вам не понравился его доклад? Только-только включился в игру и уже выдал кое-что стоящее.

Судья Мур поднес сигару к губам и улыбнулся. За окном кабинета заместителя директора ЦРУ моросило. Из-за холмов Потомакской долины не было видно реки, но зато просматривался Дальний берег – тоже в холмах. Вид куда более приятный, чем асфальтовая площадка для парковки.

– Проверили прошлое? – спросил он.

– Мы не слишком копались, но ставлю бутылку вашего любимого виски – с ним все в порядке.

– Не бейтесь об заклад, Джеймс! – Мур уже ознакомился с бумагами на Джека, которые прислали из морской пехоты. Без этого он не прошел бы в ЦРУ. Они уже подступались к нему, но он отвepг их предложение. – Думаете, он справится?

– Вам, судья, и в самом деле надо бы познакомиться с парнем. Я раскусил его за первые десять минут, когда он был здесь в июле.

– Это вы устроили утечку информации?

– Я? Утечку? – усмехнулся адмирал Грир. – Однако смотреть, как он с этим справился, – одно удовольствие. И глазом не моргнул, когда они подкинули этот вопросец. Кстати, – адмирал взял со стола телекс из Лондона, – парень задает верные вопросы. Эмиль говорит, что на его человека, Меррея, он тоже произвел хорошее впечатление. Просто позор, если такой человек тратит время на преподавание истории.

– Даже в вашей альма-матер?

Грир улыбнулся.

– Да, это, конечно, жаль. Но так или иначе, а он мне нужен тут, Артур. Я хочу поднатаскать его, подготовить… Он нашей породы.

– Но, кажется, он много мнения.

– Он его изменит, – сказал Грир тоном, исполненным спокойной уверенности.

– О'кей, Джеймс. Как вы думаете подойти к нему?

– Никакой спешки. Прежде всего я хочу как следует покопаться в его прошлом. И кто знает? Может, он сам придет к нам.

– Это невозможно, – усмехнулся судья Мур.

– Он придет к нам за информацией об этой АОО, – сказал Грир.

Судья задумался на миг. Он знал умение Грира разбираться в людях, читать в них, как в открытой книге.

– Это вполне возможно, – сказал он наконец.

– Наверняка. Не сразу… Мюррей говорит, что ему придется остаться там, чтобы участвовать в суде. Но через две недели после возвращения он явится сюда с просьбой помочь ему разобраться с этой АОО. Если он придет, я обращусь к нему с предложением – если вы не возражаете, Артур. Кроме того, я хочу поговорить с Эмилем Джекобсом из ФБР и сравнить наши досье на этих типов из АОО.

– О'кей. И они перешли к другим вопросам..