"Убей когда сможешь" - читать интересную книгу автора (Тотис Андраш)

Глава третья

I

То, что Ламан когда-то занимался борьбой, по крайней мере было заметно. Он казался низеньким, однако был среднего роста, плотный, с короткими ногами и лысеющей головой. Издали его можно принять за толстяка, но вблизи он производил впечатление человека, от которого отскакивают пощечины. Он сидел в углу зала за ветхим письменным столом, позади которого стоял старомодный шкаф для папок и досье. Возле письменного стола стул для посетителя, чтобы визитер не загораживал панораму.

— Вы одновременно и тренер? — спросил Альбер.

Он пришел один, хотя Бришо и Буасси хотели его сопровождать. Но Альберу были знакомы тренировочные залы, хотя он и не бывал на тренировках вольников. Все бы непременно обратили внимание на трех мужчин нерешительно глазеющих по сторонам, гадали бы, кто они, чего им нужно, почему мешают работе. А тренер мечтал бы, чтобы они поскорее выкатились отсюда. Сам Альбер спортом не занимался. Разве что ходил на тренировки по бегу и одно время для укрепления кондиции в спортивный зал полицейского управления. Там он изучал приемы самообороны. Дома по особым программам занимался гимнастикой и, когда находилось время, практиковался со своим другом Жаком. Жак весил чуть больше шестидесяти килограммов, был тощим, но быстрым, как молния, выносливым и сильным, как стальная пружина.

— Черта с два, — ответил Ламан. — У них нет тренера. Они лучше любого тренера знают что делать.

Альбер не понял, издевается он или говорит серьезно.

— У начинающих есть свой мастер, — продолжал Ламан. — Те, кто чего-то добился, тоже кому-то платят, чтобы им помогали. Но не так, как… — он махнул рукой.

— Вы занимались борьбой? — спросил Альбер о том, что было заведомо известно.

— Тридцать лет. Знаете, когда бросил? В пятьдесят! В свой день рождения я еще выступал. Это было в последний раз. Тогда я сказал: хватит. Ты уже стар для того, чтобы тебя выбрасывали с ковра.

— Сколько вам лет? — недоверчиво спросил Альбер.

— Будет семьдесят, — ответил Ламан. Он насмешливо щурился. Вероятно, привык к изумлению. — Но этим щенкам все еще могу наподдать.

Альбер вежливо кивнул, но не сумел скрыть сомнения. «Щенки» были мускулистыми мужчинами лет под тридцать. На ринге, находящемся в центре зала, они упражнялись в какой-то сложной борьбе. Накидывались друг на друга, бросали на канаты, один выпал за ринг, но в падении как-то зацепился. Другой ударил его ногой по руке. Жутковатое было зрелище. Затем тот, кто оказался над партнером, помог товарищу влезть обратно, и после долгих объяснений они решили начать сызнова.

— Не верите? — живо спросил Ламан. — Хотите поборемся? Я дам вам борцовское снаряжение…

— Нет, спасибо, — в замешательстве выдавил из себя Альбер.

— Почему? Какой-то борьбой вы занимались. Заметно по тому, как вы владеете телом.

Похвала была приятна, но могла завести в опасные воды.

— Что вы! Только обучался самообороне в полиции, — сказал он.

У старика это, вероятно, хорошо оправдавший себя трюк. Никто явно не примет его вызова. Любители, вроде Лелака, побоятся каверзного приема, который может применить старый мошенник, все еще сохраняющий хорошую форму. А профи постыдятся хорошенько ему наподдать. Старик с некоторым психологическим преимуществом начинал любую беседу, завязывал любые связи.

— Чему вы там научились? — упорствовал Ламан. Альбер задумался.

— Был у нас тренер по дзюдо, учил ударам и пинкам, и был мастер-каратист. Этот показывал приемы, захваты, броски.

— А не наоборот? — спросил Ламан.

— Нет. От слова «самооборона» мы просто дурели. Дзюдоист на своих тренировках иного и не делал, только бросал нас, а это у него очень здорово получалось. Но когда речь заходила о самообороне, он всегда хотел показать нечто особое, экзотичное. Удары ребром ладони, тычки кончиками пальцев и прочее. Однажды, когда мы упражнялись, зашел мастер-каратист и чуть богу душу не отдал от хохота. Он-то бил, словно молния. Руки его нельзя было заметить. В мгновенья проносился несколько метров, и пока я успевал сообразить, он уже отдергивал руку. У нас в полиции он учил самообороне, тренировал нас, показывал, как выворачивать нападающим руки.

— Вот лучшая самооборона, — сказал Ламан. И указал на ринг. Оба «щенка» вытирали с себя пот. Они казались усталыми. Альбер вежливо кивнул. До сих пор каждый мастер говорил ему так о своей системе. «Надо бы привести сюда Жака, — подумал он. — Он выстоит против старика, хотя бы из удали».

— Какое у вас мнение о состязаниях «Все дозволено»? — попытался проявить инициативу Альбер.

Ламан вытащил из письменного стола термос и стертый стакан из желтой пластмассы. Налил себе темный, похожий на чай напиток. Альберу не предложил.

— Что вы хотите узнать? — переспросил он.

— Ну… — Альбер не мог точно сказать. — Ваше мнение об этих состязаниях?

— Они не очень меня интересуют.

— Не погубят ли они вольную борьбу?

— Ее ничто не погубит.

— А если после них публика захочет смотреть только такие соревнования? — Альбер пытался вспомнить аргументы, слышанные от Жиле.

— Какие? — вопросом на вопрос ответил Ламан. На мгновенье показалось, будто ему хочется выплюнуть жидкость обратно в стакан. Альбер этому бы не удивился.

— Ну, такие, где все дозволено, ничего не запрещено, где не ведут нормальную борьбу, соревнования, которые длятся до тех пор, пока один из участников способен продолжать состязание, — сказал он.

Ламан с удовлетворением глядел на Альбера. Он поставил стакан на стол и завинтил крышку термоса.

«К ответу он подготовился. Едва может дождаться, чтобы высказать кому-нибудь свое мнение, до сих пор оно никого не интересовало», — подумал сыщик.

— Вы вообще-то когда-нибудь дрались? — спросил Ламан.

— Ну… — Альбер заколебался. Он не знал, что понимает под своим вопросом старик. — Конечно.

— Дрались. Ходили на занятия по самообороне. Знаете, какова настоящая драка?

— Какова? — с любопытством переспросил Альбер. Если он напишет книгу «Выживание в Париже», то посвятит старику специальную главу.

— Она скучная. Два болвана нападают друг на друга. Начинается отчаянная возня. Никакой техники, но много крови. В мозгах у них мутится, они ни на что не обращают внимания, ни на партнера, ни на себя, вот так. Я, правда, этого терпеть не могу, но поглядите, какая толпа собирается вокруг них на улице. В том случае, когда один из них профи, и то есть на что посмотреть. Если вы сейчас наденете костюм, я вышвырну вас с ринга, скручу в узел, но осторожно, и буду внимательно следить, чтобы не нанести вам травму…

«Если он еще раз похвалится, я поймаю его на слове», — сказал про себя Альбер. Он надеялся, что собеседник не поймет по его лицу, о чем он думает.

— Но не так обстоит дело, когда борются равные. Посмотрите соревнования по классической борьбе или финал по дзюдо. Они набрасываются друг на друга, дергают, толкают, отпихивают, ни один не смеет напасть по-настоящему. Бросков, конечно, нет, для того они и придумали вспомогательные очки и все прочее. В особенности, если дело идет всерьез. Тут сто раз подумаешь, прежде чем что-то испробовать. Как вы считаете, почему сложился такой вид борьбы? — Он не шевельнул рукой, лишь головой кивнул в сторону ринга, где два силача снова накидывались друг на друга. Они делали то же самое, только применяли другие варианты, кричали, бранились, тот, что был снизу, пытался захватить ногу противника и вцепиться в нее зубами. Оба хохотали, тот, что был на ринге, протянул руку, чтобы другой смог уцепиться. — Говорят, это цирк. Ну и что? Попробуйте повторить! Пожалуйста, выступите против любого из этих парней! Посмотрите их настоящие тренировки! Посмотрите!

Альбер смотрел. Он и до сих пор краем глаза следил за ними. Человек двадцать работали в зале вокруг ринга. Большинство упражнялось в бросках на потрепанном ковре.

Да, они были быстры и решительны. Было что-то убедительное в том, как они накидывались друг на друга, затем один неожиданно поднимался в воздух. Альбер размышлял о том, чтобы он мог сделать в схватке с таким спортсменом. От их тел, сплошь состоявших из мускулов, от их крепких голов отскочил бы и тот единственный удар, который ему удалось бы нанести.

— Что скажете? — спросил Ламан. Он засучил рукава тренировочного костюма и медленными, сладострастными движениями начал почесывать свои бицепсы. Кожа у него была морщинистая, покрытая родимыми пятнами. Поймав взгляд Альбера, он опустил рукава.

— Сойдет! — сказал Лелак. — Здесь и Фанфарон тренировался?

— Давно. Когда был мальчишкой. Я учил его бороться. Тогда он еще не считал, что этот зал ниже его достоинства.

Альбер не проронил ни слова. До сих пор он лишь в американских фильмах видел такие залы с дешевыми металлическими раздевалками, старомодными душами за нейлоновыми шторками и крепкими, но никогда не добивающимися истинного успеха мужчинами. Зал находился на третьем этаже, стекла в окнах дрожали, когда каждые четыре минуты мимо них проносились поезда. Будучи пассажиром, Альбер любил, когда поезд метро выскакивал из-под земли и на высоте третьего этажа мчался между домами. Но быть жильцом такого дома он бы не хотел. Ламана это, по всей видимости, не смущало. Как и то, наверное, что на лестнице стояла вонь и возле дверей околачивались какие-то типы.

— Парень занимался культуризмом, но без особого успеха. Он был высоким, к тому же здоровым как бык. Сила у него была зверская. Но среди культуристов он не числился в лучших. Так никогда и не смог научиться принимать красивые позы, правильно двигаться… Никогда так и не сумел заставить работать те мышцы, которые его не интересовали. Вы культуризмом занимались?

— Нет.

— Но спортом занимались, правда? Это сразу заметно.

Ламан, уставившись перед собой, что-то бормотал. Теперь Альберу он показался старым и достойным жалости.

— Вы были его тренером?

— Менеджером, — устало ответил Ламан. — Заключал договора. — Он поднял руку, чтобы собеседник не перебивал его. — Я научил его тому, что ему было необходимо.

— Когда он вас оставил?

— Пять лет? Десять? Наверное, уже десять. Не все ли равно?

— Вы знаете Ле Юисье?

— Разве я могу отрицать?

— Он много заработает на этих состязаниях?

Старик некоторое время с любопытством, пристально разглядывал лицо Альбера.

— Вероятно. Большую часть он, конечно, отдаст, но все же и ему обломится.

— Кому отдаст?

— Тому, кто дал деньги на организацию. — Он поднялся и сделал несколько шагов к ковру. Положил руки на бедра, выпятил грудь. — Да не вползай ты, словно вошь. И, как захватишь, толкни вперед задницу.

Больше Альбер его не занимал. А тот еще на минутку задержался. Ему было любопытно: если парень начнет быстрее двигаться и толкнет вперед зад, каким получится бросок? Показалось, будто точно таким же. Потом Альбер встал и тихонько, не прощаясь, вышел. Когда он проходил мимо околачивавшихся в дверях типов с мрачными физиономиями, он распрямился. Может, они подумают, что он тоже борец. В конце концов по нему заметно, что он занимался спортом!

Но они даже не глянули на него. Альбер, сунув руки в карманы, брел по направлению к станции метро. Небо над ним было серым, серыми были дома, да и сам он казался себе серым. Зашел в кафе и по телефону, что находился рядом со стойкой бара, позвонил Бришо. Мгновенье раздумывал о том, как заставить Шарля узнать, кто именно финансирует состязания Ле Юисье, но так, чтобы посетители, пьющие кофе, не обратили на него внимания и не исторгли из своего общества с тихим отвращением, положенным по традиции для полицейских. Но тут он мог говорить все, что хотел, никто не обращал на негр внимания. Каждый был занят лишь самим собой. Альбер спокойно рассказывал Бришо, о чем говорил с Ламаном, потом сообщил, что отправляется домой подготовиться к вечерней экскурсии.

— Хорошо, — коротко сказал Бришо и положил трубку. Теперь, когда ему приходилось отвечать за Альбера, он не очень-то хотел знать, где тот бродит. В конце концов, если он и проведет часть ночи вне дома, это не причина для того, чтобы отправиться домой сейчас, когда ему полагается быть на службе. Альбер знал, что Бришо никогда не осмелится сказать ему это.

Он выпил скверный кофе, расплатился и вышел в серый холод. Бредя к метро, сунул руку в карман и вытащил блокнот. Посмотрел адрес убитой девушки и до самой станции метро размышлял лишь о том, как удобнее туда добраться.