Уолтер Йон Уильямс
Флаги на ветру

Дхаммапада

Ясный свет разрезал лиловые небеса Ваджры на мелкие дольки. Под порывами холодного весеннего ветра с ледника Тингсум желтые молитвенные флаги хлопали, как пистолетные выстрелы. Кружевные украшения серебристого штыря передающей антенны и приемных тарелок играли на солнце. На темно-красных стенах Алмазной Библиотеки, точно часовые, замерли монахи в шафрановых рясах. Иные собрались в группки вокруг рагдонгов - эти длинные трубы были настолько тяжелы, что держать их приходилось вдвоем, пока третий изо всех сил дул в мундштук. Под низкие, хриплые стоны труб остальные монахи нараспев читали молитву:

Будда, я приветствую тебя

На языке богов, на языке лусов,

На языке демонов, на языке людей,

На всех языках, в мире сущих,

Я провозглашаю Учение.

У подножия длинной гранитной лестницы, что вела в знаменитейшую и богатейшую Библиотеку, стоял Джигме Дзаса. Он упивался ритуалом; душа танцевала под звуки молитвы. Вдруг он повернулся к гостье:

- Ну что ж, посол, вы готовы? Лицо !юрк осталось невозмутимым.

- Лусы? - спросила она.

- Это из мифов, - объяснил Джигме. - Змееподобные божества, жили в телах из воды.

- Вот оно что… - протянула !юрк. - Что ж, рада, что вы внесли ясность.

Джигме хмуро глянул на инопланетянку и решил воздержаться от колкости.

- Давайте начинать, - попросила посол.

Джигме подобрал подол зена и, шлепая босыми ступнями по камням, начал долгое восхождение. За ним в почтительном молчании следовала вереница монахов гелюгепа. Рядом с Джигме неторопливо трусила полковник !юрк, стуча четырьмя каблуками сапог. За ней гуськом семенили санги, их кентавроподобные тела были красиво обтянуты сине-серыми мундирами; на ярком солнце сверкали награды. Каждого сопровождал раб, пернатый маскер с церемониальным зонтиком.

К тому времени, когда Джигме одолел длинную лестницу, он совершенно выбился из сил, и когда входил в цокханг, грандиозный зал для собраний, голова шла кругом. В зале уже сидели длинными рядами, застыв в позах ожидания, несколько тысяч членов религиозных общин. Мужчины и женщины: доминиканцы и суфии в белом, красношапочники и желтошапочники в шафрановых рясах, иезуиты в черном, Gyudpas в мудреных передниках из сплетенных, покрытых резьбой человечьих костей… Каждый сидел в позе лотоса перед компьютерным терминалом из настоящего золота, покрытым религиозными символами. Некоторые медитировали, другие проговаривали сутры, третьи читали выведенные на экраны тексты Библиотечных книг.

Джигме, !юрк и сопровождавшие их пересекали обширнейший зал, наполненный эхом голосов тех, кто молился о достижении единства с Алмазной горой. В противоположной стене зала виднелась громадная двустворчатая дверь; створки были вырезаны из благородного жадеита, покрыты резными узорами, изображавшими жизнь первых двенадцати инкарнаций Гьялпо Ринпоче, драгоценного короля. Двери на бесшумных петлях отворялась от бесшумного прикосновения стоявших рядом служителей.

Джигме, минуя служителей, покосился на них - молоденькие послушники, настоящие красавцы. У одного, смуглого, бритый затылок имел необычную форму.

За дверью находилась аудитория. Маскеры остались снаружи, застыли с зонтиками на изготовку; их хозяева бок о бок с монахами процокали дальше. Стены аудитории были забраны голографическими фресками, которые иллюстрировали жизнь сострадающего. Потолок - из прозрачного полимера, пол - хрусталь чистой воды, составная часть твердой оболочки планеты. Хрусталь дивным образом отражал солнечные лучи; Джигме, идущему через зал, казалось, будто бы он шагает по радуге.

В конце аудитории, напротив входа, стояло заменявшее трон возвышение. Напротив него выстроились чиновники. Наверху изгибался массивный золотой свод, по кромке бирюзово синели слова: «Аум мани Падме хум». Подиум был устлан широким ковром с цветками лотоса, колесами, свастиками, «рыбами» Инь-Ян, вечными уроборосами и прочими святыми символами. На ковре восседал самолично Гьялпо Ринпоче - коротышка с костлявой грудью и хилыми плечами, сорок первое воплощение бодисатвы Боба Миллера, великого Библиотекаря, эманации Авалокитешвары.

Воплощение, одетое в простой желтый зен, одно лишь имело право носить в святилище цветное облачение. Вдобавок Ринпоче был опоясан четками - 108 костяными дисками на нитке. Диски были вырезаны из 40 черепов, принадлежавших прежним инкарнациям. Тело оставалось неподвижным, но руки поднимались и опускались, а пальцы складывались в символы. Мудра за мудрой, мудра за мудрой - в порядке, который подсказывал библиотечный экран.

Джигме приблизился к подиуму, опустился на колени, сложил ладони и соединенными указательными пальцами коснулся лба, рта и груди у сердца, а потом дотронулся лбом до пола. Позади раздался глухой перестук - его делегация благочестиво билась лбами о хрустальную поверхность. Между прочим, бесчисленные паломники за бесчисленные годы проделали в полу углубления. Но Джигме не переусердствовал - знал, что мозги ему еще понадобятся; он лишь осторожно дотронулся до пола и не разгибался, пока не услышал голос инкарнации.

- Джигме Дзаса! Давно не виделись. Я рад. А теперь, пожалуйста, встань и познакомь меня со своими спутниками.

Голос старца был сух и звонок, и в нем звучало благодушие. В этом воплощении драгоценный король жил семьдесят третий год, но сохранял отменное здоровье.

Джигме выпрямился. Над полом поднимались радуги, приплясывали перед его глазами. Он медленно поднялся на ноги, громко щелкнув коленными суставами - надо же, на 20 лет моложе инкарнации, а конечности уже малоподвижны, - в почтительном полупоклоне двинулся к подиуму, вытянул из-за четок у себя на поясе хату - белый шелковый шарф с вышитыми на нем религиозными изречениями. Расправил ее и, благоговейно высунув язык, с поклоном вручил инкарнации.

Гьялпо Ринпоче принял хату и с улыбкой надел себе на шею, после чего протянул руку, и Джигме опустил голову для благословения. Он почувствовал, как бритой кожи на черепе коснулись сухие подушечки пальцев, а затем все его существо исполнилось чувства гармонии. Значит, все идет как надо, понял он. Воплощение Будды благосклонно к нему.

Джигме выпрямился, и Гьялпо вручил ему собственную хату, с тремя мистическими узлами, завязанными руками самого инкарнации. И снова Джигме высунул язык и поклонился, и отошел в сторонку, к чиновникам. Рядом оказалась доктор Кейл О'Нейл, министр науки. Джигме чувствовал, что тело О'Нейл дрожит натянутой веревкой, однако нервозность министра не в силах была развеять охватившего Джигме блаженства.

- Всеведущий, позвольте вам представить полковника !юрк, посла сангов.

!юрк подняла верхние руки в сангийском жесте почтительного приветствия. Ни она, ни ее свита не преклонили колен, однако, пока этим занимались люди из ее эскорта, она вежливо ждала. Только сейчас каблуки !юрк простучали по полу; она побежала к возвышению, нижние руки подали хату. Высунуть язык она не могла, так как не обладала таковым; зато верхние и нижние губы были достаточно мягки и подвижны, чтобы выдавать самые разные звуки. Подражая в меру своих возможностей Джигме, она как можно дальше вытянула нижнюю губу.

- Всеведущий, я донельзя польщена Тем, что меня наконец вам представили.

Доктор О'Нейл зло фыркнула.

Драгоценный король намотал на посольскую шею хату с узлами:

- Мы рады вас видеть на Алмазной горе. Искренне надеюсь, что вы останетесь довольны нашим гостеприимством.

Старец потянулся вперед для благословения. Традиция не позволяла опускать голову перед инопланетянином, поэтому Ринпоче просто положил ладонь на лицо посла. Оба застыли на миг, а затем !юрк отступила к Джигме и они поочередно представили инкарнации свои терпеливые и почтительные свиты. К концу аудиенции голова Гьялпо Ринпоче напоминала крошечный алый самоцвет посреди распустившегося лотоса, лепестками которого служили белые шелковые хата.

- Благодарю всех, кто ради встречи со мной преодолел великое множество световых лет, - сказал воплощение Будды, и Джигме вывел посетителей из аудиенц-зала, читая на ходу сутру «Аум ваджра гуру Падме сиддхи хум, аум алмазному великому гуру Падме».

Как только !юрк и ее окружение очутились за дверью, она остановилась, нижние руки сделали жест недоумения:

- И это все?

Джигме непонимающе посмотрел на инопланетянку:

- Да, аудиенция окончена. Если угодно, можем совершить экскурсию по святым местам Библиотеки.

- Но у меня не было возможности обсудить проблему Жианцзе.

- Можете обратиться к министру, он устроит новую аудиенцию.

- Так ведь я этой добивалась двенадцать лег! - Верхние руки сложились в жест, который Джигме счел воинственным. - А ведь терпение моего правительства небезгранично.

Джигме поклонился:

- Хорошо, посол, я поговорю об этом с министром.

- Если будем откладывать вопрос Жианцзе, это ничего не даст, кроме осложнений для ее населения.

- Сожалею, но это вне моей компетенций.

!юрк долго сохраняла жест - подчеркивала этим важность своего заявления. Наконец опустила руки. Верхняя пара конечностей погладила белый шелк хата.

- Вот ведь странно, - усмехнулась она, - я двенадцать лет летела сюда, и ради чего? Чтобы оттопырить перед человеком губу, и чтобы он в ответ дотронулся до моей физиономии?

- За такое благословение многие люди готовы жизнь отдать.

- Да будет вам известно, на моей родине оттопыривать губу не принято. Это считается неприличным.

- У меня нет оснований не верить.

- У всеведущего очень теплые руки. - !юрк поднесла пальцы ко лбу, коснулась кожи цвета черного дерева. - Я как будто до сих пор чувствую это тепло.

Джигме взволновало это признание:

- Драгоценный король дал вам особое благословение. Он умеет пропускать через свое тело энергию Алмазной горы. Ее-то тепло вы и ощутили.

!юрк скептически подняла руки, но от колкой фразы воздержалась.

- Так что же, - спросил Джигме, - желаете взглянуть на святыни? Тут есть келья, посвященная Майтрейе, грядущему Будде. Его статуя - перед вами. Манипулируя изображениями на его головном уборе, вы можете получить допуск к содержащейся в Библиотеке информации.

Но речь Джигме была прервана появлением из аудиенц-зала маскера. Его птичья шея была обмотала белой хата. Верхняя, человеческая половина тела посла резко развернулась над нижней, конской; руки властно сложились, из уст полилась инопланетная речь:

- Существо, как это понимать?! Маскер подобострастно качнул зонтиком.

- Молю полковника о снисхождении. Нас пригласил к себе старый человек. Он до каждого дотронулся и подарил шарф. - Маскер беспомощно всплеснул крыльями: - Мы не хотели обидеть господ и не усматривали возможности обратиться за инструкциями к сайтам.

- Странно, в высшей степени странно, - проговорила !юрк: - Зачем понадобилось старцу благословлять наших рабов? - Она задумчиво посмотрела на маскера и решила: - Сегодня убивать тебя не буду. - Затем обернулась к Джигме и перешла на тибетский язык: - Прошу вас, расскажите о Ринпоче.

- Как вам угодно, полковник. Итак, на сегодняшний день Библиотека служит усыпальницей двадцати одному бодисатве, в том числе множеству инкарнаций Гьялпо Ринпоче. Кроме того, здесь более восьми тысяч компьютерных терминалов и шестьдесят алтарей.

Машинально излагая зазубренные факты, Джигме размышлял о сцене, которая только что разыгралась на его глазах. Может быть, слова «сегодня убивать тебя не буду» не так уж и страшны, может, это всего лишь идиома, и означает она что-нибудь вроде: ступай по своим делам.

Хотя кто его знает.

Собрание проходило в одной из многочисленных приемных Библиотечного дворца. Зал был невелик, стены и потолок прятались под гобеленами с мандалами; из иных украшений присутствовала только чернокаменная статуя пляшущего демона. Демон подавал желающим чай.

Подчеркивая свое скромное происхождение, Гьялпо Ринпоче сидел на полу. Его череп был покрыт белой щетиной.

Джигме, скрестив ноги, устроился на подушке. Напротив него сидела доктор О'Нейл. На собрании она присутствовала официально, о ее статусе говорила длинная бирюзовая серьга в левом ухе, достававшая аж до ключицы, а также высокая прическа. В руках она держала четки из 108 древних микропроцессоров, нанизанных на отрезок кабеля из оптических волокон. Рядом с ней восседала жизнерадостная мисс Тайсуке, государственный министр. Ей было всего пятнадцать лет, но она являлась непосредственным начальником Джигме и пользовалась громадным авторитетом, так как была несомненной реинкарнацией знаменитой монахини, отшельницы из ордена желтошапочников Гелюгспа. Около нее на флейте, вырезанной из человеческой бедренной кости, играл Отец Гарбаджал, министр магии и тантрический колдун из школы Гиуда, Позади него восседал старый, тщедушный, согбенный, беззубый госоракул; его высокий пост был почти символическим, поскольку большинство задач предсказателя брал на себя драгоценный король. Прочие министры - миряне и духовные лица - пили чай или делились новостями, дожидаясь, когда инкарнация откроет собрание.

Драгоценный король почесал костлявое плечо, ухмыльнулся и на мгновение принял позу глубокой медитации, положив ладони на обвитые четками колени.

- Аум, - гулко и протяжно вымолвил он.

Остальные выпрямили спины и повторили священный слог, правану, творящий звук, чьими: вибрациями была создана вселенная. Затем из горла Гьялпо Ринпоче восстал Воздушный Конь - звуки «аум мани падме хум», - и собравшиеся потянулись к своим четкам.

Джигме, перебирая четки» пытался медитировать на каждом звуке, до конца постигать его цвет, тембр, смысл. «Аум» - белизна и связь с богами. «Ма» - синева и связь с титанами. «Ни» - желтизна и связь с людьми. «Пад» - зелень и связь с животными. «Ме» - краснота, связь с гигантами и полубогами. «Хум» - чернота и связь с узниками чистилища. Каждый слог - это целое царство, он принадлежит к отдельному виду сущего, а вместе они образуют вселенную зримую и незримую.

- Хри! - грянули собравшиеся в унисон, знаменуя этим конец 108-го повторения. Воплощение улыбнулось и попросило чая у черной статуи. Каменный демон зашаркал по толстому ковру и наполнил золотую пиалу. После чего заглянул в глаза инкарнации.

- Освободи меня! - попросила статуя.

Гьялпо Ринпоче снисходительно посмотрел на демона:

- Скажи откровенно, ты достиг просветления? На это демон ничего не ответил.

Снова улыбнулся драгоценный король:

- Тогда лучше налей чаю доктору О'Нейл.

О'Нейл взяла пиалу, хлебнула и отпустила демона. Он зашаркал обратно на свой пьедестал.

- Мы должны решить, какой ответ дать послу !юрк, - произнесло воплощение.

Доктор О'Нейл опустила чашку:

- Я против ее присутствия на этом собрании. Санги - раса непросветленная, жестокая. Жизнь они воспринимают не как поиск высшего смысла, а как борьбу с природой. Они уже покорили целые биологические виды; дай им возможность, проделают это и с нами.

- Оттого-то я и согласился на строительство боевых кораблей, - произнесло воплощение.

- Санг вхожа в Библиотеку из монастыря Ньингмапа, где она поселилась, - сообщила О'Нейл. - А в Библиотеке хранится вся наша стратегическая информация. Наши же знания могут быть обращены против нас.

- Истина вреда не причинит, - заявила мисс Тайсуке.

- Нельзя открывать всей правды непросветленным, - возразила О'Нейл. - Правда может быть опасна для тех, кто не готов правильно учиться и мыслить. - Она повела вокруг рукой, имея в виду весь мир, лежащий за пределами дворца. - Кому, как не нам, живущим на Ваджре, это знать? Разве не из наших стен вышла половина шарлатанов, которые говорят доверчивым полуправду и рискуют лишить просветления и себя, и тех, кто им внемлет?

В молчании Джигме выслушал О'Нейл. Вместе с Отцом Гарбаджалом она возглавляла партию консерваторов, демонстративно пекущихся о защите царства. На эту тему и раньше случались споры.

- Знание удержит сангов от опрометчивых шагов, - произнес Джигме. - О нашем военном потенциале они ничего не узнают. Зато выяснят, что их экспансия не идет ни в какое сравнение с человеческой. Надеюсь, это предотвратит агрессию.

- С таким же успехом они могут прийти к выводу, что необходимо вооружиться до зубов, - вступил в дискуссию Отец Гарбаджал. - И так санги - донельзя милитаризованная цивилизация, а как они угнетают завоеванные расы! Нет, они вполне могут начать подготовку к войне.

- Не только могут, а обязательно начнут, - кивнула О'Нейл. - Наше посольство живет на крошечном планетоиде, оно не способно определить степень грозящей нам опасности, а если и способно, не имеет возможности отправить эту информацию в Библиотеку. Мы же позволяем послу сангов разгуливать по нашей территории и показываем ей все, к чему она проявляет интерес.

- Библиотека как средство устрашения, - проговорил Джигме. - Пусть они знают, сколь огромна сфера нашего влияния, пусть подумают о том, во что им обойдется завоевание человечества. У них просто нет таких ресурсов.

- Одного устрашения явно мало. Необходимо ликвидировать угрозу вторжения сангов, как была ликвидирована угроза разделения человечества на еретические культы при жизни третьей и пятой инкарнаций.

- Значит, джихад? - спросила мисс Тайсуке. Ненадолго воцарилось молчание. Прямолинейность Тайсуке покоробила всех, даже О'Нейл.

- Сейчас все человеческие общины живут в мире под властью Библиотеки, - сказала О'Нейл. - Достичь этого удалось отчасти благодаря силе, отчасти благодаря обращению в нашу веру. Санги на обращение не пойдут никогда.

Гьялпо Ринпоче кашлянул, прочищая горло. Остальные дружно умолкли. До сего момента воплощение слушало их молча, с лицом сосредоточенным, но бесстрастным. Ринпоче имел обыкновение выслушивать других, прежде чем говорить самому.

- Третья и четвертая инкарнации ни единым словом не поддержали джихад, который был объявлен от их имени, - наконец произнес он. - Они не желали брать временную власть.

- Но они и не высказывались против святого воинства, - возразил Отец Гарбаджал.

Старческое лицо воплощения вдруг сделалось непривычно суровым. Руки сложились в мудру назидания:

- Разве Шакьямуни в «Ангуттара Никайя» не говорил о трех способах содержать тело в чистоте? Не совершать супружеских измен, не красть, не убивать живых существ. Да как может воин отнимать жизнь во имя веры и оставаться верующим?

Снова наступила тишина, на этот раз долгая, тяжелая. Только Отец Гарбаджал, чья тантрическая школа краткого пути учила многим способам устранения врагов, оставался непоколебим.

- Санги прибыли нас изучать, - сказал Гьялпо Ринпоче. - Ну а мы будем изучать их.

- Они несут скверну! - На лице О'Нейл отражалось упрямство. - Они опасны.

Мисс Тайсуке лучезарно улыбнулась:

- А разве Махапаринирвана-сутра не говорит, что в труднейших жизненных обстоятельствах мы должны хранить веру в Будду, и тогда даже людей с нечистыми помыслами сможем подвигнуть на чистые поступки?

Джигме испытал облегчение. Молодец Тайсуке, удачно вставила цитату. Глядишь, и удастся упрямому воплощению выиграть спор, утихомирить ястребов.

- Посольство останется, заявил драгоценный король. - Ему будет предоставлена свобода передвижения по Ваджре, это не относится только к святилищам. А мы должны вспомнить клятву Амиды Будды: пусть я достиг Будды, я не буду совершенным, пока люди, слыша имя мое, не познают истину о жизни и смерти, не обретут абсолютную мудрость, коя сохранит их ум в чистоте и покое посреди вселенской алчности и страдания.

- Ринпоче, так как же быть с Жианцзе? - После благостных слов из Писания голос О'Нейл показался грубым.

На секунду Гьялпо Ринпоче задумчиво склонил голову набок. И вдруг сердце Джигме наполнилось любовью к этому старику, такому человечному, такому хрупкому.

- С этим мы разберемся на Пикнике, - обещал инкарнация.

Расположившийся у озера Джигме видел нижнюю кромку Тингсума, усыпанную палатками и флажками» точно весенними цветами. Целую неделю длился Пикник, не имевший, в отличие от других праздников, религиозных корней. Просто на неделю почти все население Алмазного града и окрестных монастырей выбиралось на природу и веселилось от души.

Джигме заметил громадный желтый шатер на воздушной подушке. Шатер принадлежал Гьялпо Ринпоче; вокруг стояли стражи в шафрановых рясах, но не жизнь драгоценного короля защищали они, а лишь его покой от алчущих благословения паломников. Охранники-монахи держали в руках посохи; для внушительности плечи их ряс были подбиты ватой. Этим молодцам было велено не подпускать сангов к драгоценному королю до конца праздника, каковому обстоятельству Джигме был очень рад. Жалко было бы испортить такие замечательные дни политическими осложнениями. К счастью, посол !юрк, похоже, запаслась терпением до закрытия Пикника - она была приглашена на званый вечер, на котором должно было присутствовать и воплощение.

По озерному мелководью, поднимая тучи брызг, носилась детвора; другие ребятишки играли в чиби на траве, играл и только ногами, не давая оперенному мячу коснуться земли. Джигме засмотрелся на рыжеволосого мальчишку, уже почти отрока; залюбовался грациозностью его движений и тем, как ходят Под бледной кожей позвонки и острые лопатки. Джигме до того ушел в созерцание, что не услышал топота сапог по дерну.

- Джигме Дзаса?

Джигме смущенно поднял взгляд. Рядом стояла !юрг в мундире, явно предназначенном для времяпрепровождения на открытом воздухе. Все ее тело было обтянуто грубой темной материей. Джигме торопливо встал и поклонился.

- Извините, посол, я не слышал, как вы подошли. Перистые усики посла весело играли на ветру.

- Мы тут решили устроить вечеринку на Тингсуме. Не желаете ли к нам присоединиться?

Джигме желал только любоваться игрой в мяч, но он тотчас принял приглашение. Санги обожают бегать по горам, альпинизм - их любимый спорт. Хотят показать, что способны все на свете покорить.

- Советую подыскать себе пони, - сказала !юрк. - Как найдете, подъезжайте к нам.

Джигме вывел пони из Библиотечной конюшни и поехал по рубчатым следам посольских сапог в рощу на отроге горы. Кроме полковника, в экспедицию вошло еще три санга, рыся, они оживленно переговаривались на своем языке. Сзади тяжело шагали три маскера - носильщики, груженные едой и альпинистским снаряжением. Если их хозяевам и казалось смешным, что люди поручают свои грузы четвероногим животным, тогда как у сангов для этой цели служат двуногие, они промолчали - вежливость им была все-таки не чужда. У пони были генетически изменены передние ноги, острые копытца позволяли ему подниматься по горной тропе быстрее, чем обутым в сапоги кентавроидам. Джигме заметил, что санги лезут вон из кожи, тщась обогнать «тупую скотину».

На высоком горном лугу сделали привал. С этого места было видно огромное пространство: бесконечная фиолетовая гладь и неисчислимые пятнышки палаток кругом. Посреди луга стояла трехметровая башня из выветренного, пожелтевшего хрусталя; ее подножие было окаймлено отвалившейся в суровые зимы щебенкой. Один из сангов подбежал к башне, чтобы рассмотреть ее вблизи.

- А я слышал, хрусталю велено оставаться глубоко под землей, - сказал он.

- Тут когда-то стоял дом, - объяснил Джигме. - Хрусталю было велено прорасти, чтобы у жильцов был доступ к Библиотеке.

!юрк, опустив голову, рысила по траве.

- Да, вот след фундамента. - Она указала рукой. - Отсюда идет вон туда.

Порывистая, как ребенок, санг пустилась в галоп - решила изучить остатки кладки. Джигме давно успел заметить, что санг,и очень любознательны. Им еще не известно, что на самом деле познания заслуживает лишь одна вещь на свете, и ничего общего с древними руинами она не имеет. !юрк изучала хрустальный столб, дотрагивалась до его растресканной поверхности.

- И что, этого минерала больше восьмидесяти процентов планеты?

- Вся планета, кроме почвеннрго слоя, - ответил Джигме. - Хрусталю было велено преобразовать большую часть планетарного материала. Поэтому нам приходится добывать металлы на астероидах, и строим мы в основном из растительных материалов. Это здание было из дерева и ламинированной ткани, и оно скорее всего погибло в случайном пожаре.

!юрк подняла с земли кусочек хрусталя.

- И вам удается хранить информацию в этом веществе?

- Да, все накопленные знания, - благоговейно сказал Джигме. - Ачю временем здесь окажется вся информация вселенной. - Его руки невольно сложились в назидательную мудру. _ Библиотека - это голограмма вселенной. Святой бодисатва Боб Миллер был отражением Библиотеки, ее первой инкарнацией. Ныняшняя инкарнация - сорок первая.

На ветру затрепетали усики !юрк. Она перебрасывала хрустальную чешуйку с ладони на ладонь.

- Такая уймища знаний, - проговорила она. - Это ведь мощнейший инструмент. Или оружие.

- Инструмент. Для основателей Библиотеки она была исключительно орудием труда. Предназначалась для того, чтобы помогать им в наведении порядка, в управлении. Им и в голову не приходило, что однажды Алмазная гора, набрав достаточно информации и энергии, станет чем-то большим, нежели сумма составляющих ее. Что она станет разумом Будды, вселенной в миниатюре, и что разум, познав сострадание, захочет воплотиться в человеческом теле.

- Так Библиотека обладает сознанием? - спросила !юрк, похоже, удивленная не на шутку.

Джигме пожал плечами:

- А вселенная обладает сознанием? !юрк промолчала.

- В недрах Алмазной горы идут непостижимые для нас процессы, -продолжал Джигме. - Библиотека практически автономна, к тому же она так разрослась, что мы не способны за всем уследить. Для этой задачи нам бы понадобился разум величиной с саму Библиотеку. Многие способы передачи данных до того сложны, многие виды энергии до того тонки, что мы даже не представляем себе, как к ним подступиться. И все же кое-что отслеживаем. Когда умирает инкарнация, видно, как проходит через Библиотеку ее дух. Подобно тому, как атомная частица распадается под обстрелом краткоживущих частиц, он оставляет след при взаимодействии с другими энергиями. И мы видим, как фрагменты этого духа кочуют с места на место, из одного тела в другое, становясь новыми инкарнациями.

!Юрк скептически шевельнула усиком:

- И вам удается это регистрировать?

- Мы получаем образ прохождения энергии сквозь материю. Можно это считать регистрацией?

- При всем моем уважении вынуждена заметить, что ваши доводы бездоказательны.

- А я и не пытаюсь ничего доказать, - улыбнулся Джигме. - Гьялпо Ринпоче - вот наше единственное доказательство, вот наша единственная правда. Будда есть истина. Все прочее есть иллюзия.

!юрк сунула в карман обломок хрусталя.

- Будь эта Библиотека нашей, мы бы не успокоились, пока не получили доказательств.

- Вы видите только свое собственное отражение. Многоуровневое бытие - это главным образом вопрос веры. На том уровне, где сейчас находимся мы с вами, разум столь же могуществен, сколь и материя. Мы верим, что Гьялпо Ринпоче - инкарнация Библиотеки. А если мы в это верим, значит, это так и есть, не правда ли?

- Ваши доводы основаны на религии, которой я не исповедую. Какого же ответа вы от меня ждете?

- Вера могущественна. Вера сама может инкарнироваться.

- Вера может инкарнироваться как иллюзия.

- А иллюзия способна обернуться реальностью. - Джигме выпрямил ноги, упираясь в стремена, и снова опустился в седло.

- Позвольте, расскажу вам одну историю. В ней все правда, от первого слова до последнего. Жил на свете человек, и решил он проехать вон по тому перевалу. - Джигме показал в глубь долины, на низкий синеватый перевал Кампа Ла между горами Тампа и Тсанг. - День выдался погожий, и этот человек убрал крышу машины. Когда он подъезжал к перекрестку, налетел ветер, сорвал с головы меховую шапку и закинул в колючий кустарник, да так далеко - ни за что не достанешь. Делать нечего, поехал человек дальше.

Потом мимо кустов проходили местные жители, они заметили среди ветвей и шипов странное пятно. И решили они: что-то тут не так. А шапка успела выцвести и истрепаться до неузнаваемости. И местные люди стали предупреждать путешественников, чтобы остерегались неизвестной штуковины у перекрестка, и кто-то даже предположил, что это самый настоящий демон, и поползли слухи о поселившейся в кустах нечисти.

- Суеверие, - сказала !юрк.

- Да, это было суеверие, - согласился Джигме. - Но перестало им быть, когда шапка обросла руками, ногами и зубами, и когда принялась гоняться за людьми по Кампа Ла. И министерству магии даже пришлось посылать налджорпу, чтобы совершил обряд чода и изгнал чудовище.

У !юрк задумчиво затрепетал усик:

- Люди видят то, что им хочется видеть.

- Просто иллюзия обрела плоть. Это классический случай. Министерства науки и магии провели расследование. Им удалось отследить прохождение фрагментов энергии через хрустальную структуру Библиотеки. Темп роста веры, реакция в момент, когда воображаемое становилось свершившимся, рассеяние энергии по окончании чуда… - Джигме рассмеялся. - Из этой экспедиции налджорпа привез старую ветхую шапку, лохмотья меха и кожи, и больше ничего.

- Как я догадываюсь, налджорпа за свои труды получил достойное вознаграждение.

- Наверное… Во всяком-случае, не от моего департамента.

- Похоже, у вас на Ваджре можно сделать на чужих заблуждениях доходный бизнес. А вот мое правительство ничего подобного не допустило бы.

- Что теряют люди, будучи доверчивы? - спросил Джигме. - Только деньги. А деньги - мусор, и жалеть их глупо. Важен лишь тот факт, что люди жертвуют от чистого сердца.

!юрк мотнула головой:

- Может быть, поедем дальше?

- Разумеется. - Джигме пустил лошадку рысью.

!юрк небось возомнила, что его правительство насквозь коррумпировано, раз позволяет факирам облапошивать народ. Джигме знал, что к просветлению ведут многие пути и что душа вправе выбирать из них. И если проповедник грешен, из этого еще не следует, что нет истины в его проповедях. Но как убедить в этом !юрк?

- А мы верим в то, что себя надо испытывать в трудных обстоятельствах, - заявила !юрк. - Жизнь - это борьба, а в борьбе надо быть всегда начеку, готовым ко всему.

- В Париниббана-сутре блаженный речет: главное в его учении - способность человека контролировать собственный разум. Тогда этот разум будет готов ко всему.

- Конечно, мы способны контролировать свои умы. Иначе бы попросту не достигли того, чего достигли, и остались бы никем.

Джигме улыбнулся:

- Что ж, я рад, что вы с Буддой сошлись во мнениях. !юрк на это ничего не сказала, но яростным аллюром

одолела следующий подъем. Джигме легко поспевал, за ней на пони с раздвоенными копытами.

Огромный желтый шатер Гьялпо Ринпоче был заполнен благовониями и цветочными ароматами. Драгоценный король с шелковой хатой на шее сидел на мягкой траве в позе лотоса. Его ступни были испачканы зеленым травяным соком.

Над ним горой возвышалась посол !юрк, в соответствии с протоколом сложившая на груди четыре руки; на плечах лежал шарф с узлами, подарок воплощения. Джигме, стоя рядом с прямой, как бамбук, хмурой О'Нейл, смотрел и слушал. Утешением ему служила безмятежная улыбка мисс Тайсуке, которая сидела на траве возле противоположной стенки шатра.

- Посол-полковник, я счастлив, что на этом празднике вы вместе с нами.

- Всеведущий, у меня на родине тоже любят праздники, - отозвалась !юрк.

- Не правда ли, прекрасные весенние цветы? Стоят того, чтобы целую неделю ими любоваться. За этим занятием мы вспоминаем слова Шакьямуни, а он учил наслаждаться цветами просветления, когда пора их наступит, и пожинать плоды истинного пути.

- Всеведущий, а не пришла ли пора обсудить проблему Жианцзе?

«Вот так, без околичностей, - подумал Джигме. - Никогда !юрк не усвоит, что в высших эшелонах власти принято к важным делам подходить исподволь».

Но воплощение осталось невозмутимым.

- Безусловно, любое время года подходит для обсуждения важных проблем. -

-  Всеведущий, нам нужна эта планета. Ваши поселенцы нарушили нашу границу. Мое правительство требует их немедленной эвакуации.

При слове «требует» доктор О'Нейл со свистом выпустила воздух через сжатые зубы. Джигме заметил, как у нее_: покраснели от гнева уши.

- Первые люди добрались до этой планеты еще до первых территориальных сделок между нашими державами, - ровным тоном возразил Ринпоче. - Они и не подозревали о том, что нарушают какие-то границы.

- Но мы с вами заключили договор!

- Согласен, посол, но ведь будет несправедливо, если мы заставим этих людей, проливших столько трудового пота, сняться с насиженных мест.

!юрк вежливо качнула усиком:

- Разве ваше святейшество не признает, что жизнь со стоит из страдания? Разве Будда не осуждал демона суетных желаний? Что же может быть суетнее, чем желание обладать миром?

Джигме эти слова проняли. «А ведь она растет в своем ремесле», - подумал он и заговорил:

- В том же тексте Шакьямуни учит нас воздерживаться от споров и не отталкивать друг друга, как масло и вода, смешиваться, как вода и молоко. - Он раскрыл ладони жесте предлагающего. - Не примет ли ваше правительство взамен новую планету? Или еще лучше: давайте вместе откажемся от границы и откроем свободную торговлю между нашими расами.

- Какую планету вы имеете в виду? - сложились руки !юр в вопросительном жесте.

- Мы постоянно изучаем миры и обеспечиваем Библиотеку новыми данными, выполняя тем самым ее наказ. В сами можете обратиться в картографические фонды. Выбирайте любую планету, на которой еще не поселились люди.

- Любая такая планета окажется вне сферы влияния сангов, далеко от наших границ. Ее будет легко отрезать.

- Посол, с какой стати мы должны ее отрезать?

- Жианцзе имеет стратегическое значение. Налицо факт проникновения на нашу территорию.

- Так давайте же избавимся от всех границ.

Усик на голове !юрк встал торчком, руки изобразили обвиняющий жест:

- Человеческая сфера больше нашей, гуще населена. Вы элементарно одолеете нас численным превосходством. Граница нужна, и она должна быть нерушимой.

- Давайте тогда увеличим торговые потоки. Чем лучше узнаем друг друга, тем меньше будет взаимных подозрений.

- Да, вы пришлете миссионеров. Я знаю, среди вас есть иезуиты и гелюгепа, они годами учатся своему ремеслу, спят и видят, как бы навербовать во владениях сангов религиозных фанатиков и мучеников.

- Было бы жаль их разочаровать. - На лице воплощения появилась улыбочка.

!юрк приняла позу упрямства:

- Они возмутят маскеров! Они найдут доверчивых и в моей расе. Правительство должно защищать свой народ)

- Посол, учение Шакьямуни - это не политическая декларация.

- Смотря как интерпретировать, всеведущий.

- Вы передадите своему правительству мое предложение? !юрк несколько напряженных секунд сохраняла позу. Джигме

чувствовал, как возмущена вызывающим поведением инопланетянки доктор О'Нейл.

- Да, всеведущий, я это сделаю, - пообещала посол. - Но у меня нет уверенности в том, что ваше предложение будет принято.

- Думаю, оно будет принято. - Мисс Тайсуке сидела на траве в шатре Джигме. Она приняла позу бабочки: босые подошвы прижаты друг к другу, колени на земле. Джигме сидел рядом. Один из его учеников, стройный юноша по

имени Рабйомс, изящно подал чай и печенье, после чего удалился.

- Санги - закоснелые создания, - сказал Джигме. - Что позволяет тебе надеяться?

- Рано или поздно санги сообразят, что можно выбрать любой из сотен незанятых миров. Например, планету на противоположной стороне нашей сферы, что позволит их шпионским кораблям на вполне законном основании пронизывать все занятое людьми пространство и собирать любую информацию.

- Ах вот оно что!

- И все эти выгоды - в обмен на пустяковую пограничную уступку.

Джигме поразмыслил над этим:

- Мы держимся за Жианцзы, чтобы узнать степень рационализма сангов, выяснить, велико ли у них желание воевать. И вот - двенадцать лет без войны. Это означает, что логика сангам не чужда. А где есть логика, туда может прийти и просветление.

- Аминь, - кивнула мисс Тайсуке. Допив чай, она опустила чашку на траву.

- Еще чаю? Позвать Рабйомса?

- Нет, спасибо. - Она посмотрела на выход из палатки. - А у твоего Рабйомса красивые глаза. Карие.

- Да.

Мисс Тайсуке поглядела на Джигме:

- Это твой наложник? Джигме поставил чашку:

- Нет. Я стараюсь избегать мирских страстей.

- Ты из ордена Красной Шапки. Не давал обета безбрачия.

Джигме занервничал, в желудке засосало.

- Махапаринирвана-сутра говорит, что похоть - это почва, на которой расцветают иные страсти. Это не для меня.

- Ну да, конечно. А между прочим, все замечают, что твои помощники, кого ни возьми, - красавчики.

Джигме постарался успокоиться:

- Мисс Тайсуке, уверяю вас: я выбираю себе помощников за другие качества.

Она рассмеялась:

- Ну конечно, я просто спросила. - Она вышла из позы бабочки, потянулась к нему и дотронулась до щеки. - Такое подозрение, что нынешняя моя инкарнация получилась маленько похотливой. Джигме, а к красивым девочкам ты ничего не испытываешь?

Джигме не шевельнулся:

- Министр, я ничем не могу вам помочь.

- Бедняжка Джигме! - Она убрала руку. - Я помолюсь за тебя.

- Мисс Тайсуке, молитвы приемлются всегда.

-  Цо не всегда исполняются. Ну что ж…- Она встала, и Джигме поднялся вместе с ней. - Мне пора идти на вечеринку к Кагьюпа. А ты там будешь?

- Ближайший час я проведу в медитации. Может, потом.

- Потом так потом. - Она поцеловала его в щеку, пожала ему руку, после чего выскользнула из палатки. Джигме сел в позу лотоса и позвал Рабйомса, чтобы убрал посуду. Следя за изящными движениями юноши, не сдержал грустный вздох. Значит, его слабость заметили. Й, что куда хуже, запомнили.

Следующий ученик будет некрасив. Не просто некрасив - урод из уродов.

Джигме снова вздохнул.

Снаружи раздался пронзительный крик. Джигме вскинул голову, сердце бешено заколотилось; он увидел демона у противоположной стены палатки. Плоть его была ярко-красной, глаза норовили выскочить из орбит. Рабйомс завопил и швырнул в него чайным сервизом; чашка отлетела от головы стеклянным крошевом. Демон ринулся вперед, Рабйомс рухнул под его когтистые ноги. Шатер заполнился тошнотворным запахом гнили. Демон ударился в полог, прорвался наружу; тотчас там раздались вопли ужаса. Демон то ревел, как бык, то смеялся, как безумец. Джигме подполз к Рабйомсу и, держа в объятиях трясущегося от страха юношу,

размеренно заговорил. Так и успокаивал, его и себя молитвой «Воздушный конь», пока не услышал пронзительное шипение тысячи змей, а затем был порыв ветра - значит, пришелец развеялся. Джигме утешал мальчика и думал о том, каков истинный смысл столь нежданного прорыва психической энергии.

И тут загудел его радиофон. Через несколько секунд после того, как шатер на воздушной подушке привез Гьялпо Ринпоче обратно в Библиотеку, тот у всех на глазах упал замертво.

- Кровоизлияние в мозг, - констатировала доктор О'Нейл. Министр науки собственноручно проводила вскрытие.

Длинные волосы ее были стянуты на затылке в «конский хвост» и уложены под докторский колпак. Сейчас на ней не было положенного по чину бирюзового кольца, и рука То и дело невольно поднималась к уху - О'Нейл не успела привыкнуть к отсутствию украшения.

- Всевидящий был старым, - сказала она. - Пустяковая эрозия артерии - и все. Он умер в считанные секунды.

Потрясенные члены кабинета выслушали эту новость в молчании. На своем веку никто из них не знал другого драгоценного короля. Й теперь вдруг почва ушла у всех из-под ног.

- Зато поразительно быстро произошла реинкарнация, - сообщила доктор О'Нейл. - Я ее почти всю наблюдала на мониторах в реальном времени. Энергия оставалась в плотном сгустке, не разлетелась дождем искр, как бывало с другими инкарнациями. Признаюсь, я потрясена. А тот демон, что явился на Пикник, - всего лишь один из многочисленных побочных эффектов столь масштабной турбуленции в хрустальной архитектуре Алмазной горы.

- Вы уже определили ребенка? - подняла взгляд мисс Тайсуке.

- Разумеется. - Доктор О'Нейл улыбнулась краешком рта. - Дитя во втором триместре беременности; родится в семье сборщика налогов в провинции Дулан, это возле Белого океана. Плод еще не успел развиться до той степени, когда возможна полная инкарнация, поэтому энергия будет держаться за мать, пока не сможет перебраться к ребенку. Будущая роженица, должно быть, сейчас испытывает душевный подъем. Надо бы мне ее обследовать, прежде чем она узнает, что вынашивает Нового бодисатву. - О'Нейл снова дотронулась до мочки уха.

- Придется назначить регента, - произнес Отец Гарбаджал.

- Да, - согласилась О'Нейл. - Это тем более необходимо, что человеческой сфере угрожают непросветленные.

Джигме переводил взгляд с одного министра на другого. Он был до того потрясен кончиной Гьялпо Ринпоче, что с трудом мог сосредоточить мысли на политических проблемах. Зато доктор О'Нейл и министр магии, вероятно, обладали железными нервами.

Нельзя позволить, чтобы на этом собрании взяли верх реакционеры.

- Я считаю, назначить регентом следует мисс Тайсуке, - заявил он. И этими словами изумил даже самого себя.

Доктор О'Нейл и Отец Гарбаджал вели упорные арьергардные бои, но в конце концов избрание мисс Тайсуке состоялось. У Джигме родилось подозрение, что некоторые министры согласились с кандидатурой мисс Тайсуке лишь по одной Причине: она достаточно молода, чтобы ею манипулировать. Они слишком плохо ее знали, и тем сыграли на руку ей и Джигме.

- Мы должны сформулировать политику в отношении Жианцзе и сангов. - Доктор О'Нейл поджала губы в привычной упрямой мине.

- У всеведущего всегда была одна политика в этом отношении: откладывать, - заметила мисс Тайсуке. - И своей смертью он дал нам повод отодвинуть принятие окончательного решения.

- Необходимо привести войска в боевую готовность. Что, если санги решат, что сейчас самый подходящий момент для нападения?

Регент кивнула:

- Давайте так. и, сделаем.

- Следующий вопрос: новая инкарнация, - произнесла доктор О'Нейл. - Следует ли объявить о ее появлении заранее? И каким образом информировать родителей?

- На этот счет проконсультируемся у государственного оракула, - решила мисс Тайсуке.

Оракул стоял столбом, разинув беззубый рот, - от страха он был еле жив. Его уже много лет никто ни о чем не спрашивал.

В Библиотеке, в зале оракула, звучала дивная мистическая музыка, эхом отлетала от потолка и стен, покрытых гротесковой резьбой: боги, демоны, черепа. Черепа ухмылялись напряженно ждущим внизу людям. Молящиеся монахи сидели рядами, маги сопровождали их речитатив звуками барабанов и труб; все инструменты были сработаны из человеческих костей. От крепких благовоний у Джигме слезились глаза.

В центре зала сидел государственный оракул, и сейчас его морщинистое лицо ничего не выражало. На помосте перед ним восседала мисс Тайсуке в форменном облачении регента.

- В давние, еще тибетские времена к оракулу часто обращались за советом, - рассказывал Джигме послу. - Но с тех пор, как на Ваджре инкарнировался Гьялпо Ринпоче и возникла тесная связь между ним и аналогом вселенной - Библиотекой, необходимость в гадании практически отпала. Обычно мы пользуемся услугами государственного оракула в межинкарнационные периоды.

- Ринпоче, мне будет нелегко сформулировать доклад для начальства, - хмуро проговорила !юр.к. - Сейчас ваше правительство возглавляет пятнадцатилетняя девчонка, а советы ей дает дряхлый предсказатель судьбы. Боюсь, мое руководство не захочет воспринять это всерьез.

- Оракул - предсказатель солидный, - возразил Джигме. - Он прошел конкурсный экзамен и доказал, что степень его эмпатической близости с Библиотекой весьма велика. Можно смело сказать: в своем ремесле он лучший.

- М-да… Уверена, моему правительству будет от этого намного легче.

Речитатив и музыка звучали уже несколько часов, и !юрк давно проявляла нетерпение. И вдруг оракул ожил: раскрылись глаза и рот, с лица сошли все морщины.

На нем появились другие черты - черты существа из иного мира. Оракул вскочил на ноги, неистово закружился; несколько помощников устремились вперед, неся его шапку, а другие схватили сведенное страшным напряжением тело предсказателя, вынудили его остановиться. Головной убор был огромен, шит золотыми черепами и богами, увенчан пышным букетом из перьев. Весил он 90 фунтов с лишним.

- Погрузившись д глубокий медитативный транс, оракул исторг собственную душу из тела, -г- объяснял Джигме. Сейчас он одержим Библиотекой, принявшей форму бога Ямантаки, покорителя смерти.

- Интересно, - небрежно отозвалась !юрк.

- Без определенной психической поддержки старику ни за что бы не удержать шапку на голове, -~ продолжал Джигме. Уж с этим-то вы спорить не будете? - Вечный скепсис посла действовал ему на нервы.

Помощникам удалось наконец закрепить головной убор на лысой голове оракула. Они отошли назад, а старик возобновил танец. Мышцы на его шее под весом чудовищной шапки превратились, казалось, в стальные тросы. Оракул перебегал из конца зала в конец, кружился, разбрызгивал пот со лба и наконец подскочил к помосту и бросился мисс Тайсуке в ноги. И зазвучал неестественный, с металлическим тембром голос:

- К Новому Году инкарнация должна состояться! - выкрикнул он и повалился на бок.

Монахи г- помощники - сняли головной убор. Старик поднялся, недоуменно озираясь и массируя шею, посмотрел на мисс Тайсуке и жалобно заморгал:

- Ухожу в отставку.

- Отставку принимаю, - кивнула регент и добавила: - С великим сожалением.

-  Стар я уже, а эта работа для молодого. Я чуть шею не сломал… Проклятие!

Усик посла !юрк встал торчком:

- До чего же правдивый оракул.

- Лучший в своем ремесле, - повторил Джигме.

Новым оракулом стал юноша, истовый адепт Желтой Шапки; самые изощренные тесты подтвердили его отменные предсказательные способности. А праздники сменяли друг друга в. полном соответствии с календарем: Приход паломников, Неделя пьес и опер, Фестиваль воздушных змеев, конец Рамадана, Сошествие Будды с Тйшитских небес, Рождество, чествование Кали Великодушной, годовщина смерти Тзонкха-пы… Новый Год предстояло отмечать на шестидесятый день после Тождествами уже за неделю до праздника искусники Ваджры начали строить платформы на колесах. Огромные скульптурные изображения знаменитых зданий, икон, популярные сцены из опер с громадными анимированными фигурами, десятки, тысяч человекочасов труда - все это двинется по улицам Алмазного града в новогодней процессии, взберется на Горящий холм под окнами Библиотечного дворца, на балконе которого будет стоять, любуясь зрелищем, новая инкарнация.

Проходили недели, и воплощение росло. Росло настолько быстро, насколько это позволяла, без вреда для организма, технология. Доктор О'Нейл осторожно изъяла плод из живота матери и переместила в громадную автоутробу; там он получал питательные вещества и гормоны, которые должны были в краткие сроки сделать его взрослым. К развивающемуся мозгу были подведены микроскопической толщины провода, и по ним в центры памяти шла информация по скульптуре, философии, науке, искусству, менеджменту и так далее. Пока новый Гьялпо Ринпоче рос, специальные электроды держали в тонусе его мышцы, и из автоутробы ему предстояло выйти физически зрелым.

Нередко, когда новая инкарнация, отдыхала в позе лотоса, Джигме приходил к научному министру - понаблюдать через прозрачную стенку утробы, как медитирует в бурлящем питательном растворе удивительное существо. Кожа была идеально гладка - стараниями доктора О'Нейл рост остановлен. Грядущий бодисатва переживал краткое отрочество; скоро он станет юношей - стройным, с мускулами, как у кошки.

И новому воплощению понадобится вся сила, которую он приобретет. Ухудшается политическая ситуация, проблема границ не решена. Санги хотят получить не только планету, но еще и изрядный объем космического пространства, чтобы расширить свою милитаризованную сферу до предела человеческого космоса. Движение сангийских боевых флотов, замеченное с человеческой стороны границы, смахивает на репетицию вторжения, и люди вынуждены накапливать свои вооруженные силы для отражения удара. И эти мероприятия не укрылись от глаз сангов, и посол то и дело протестует против человеческой агрессии. И на заседаниях кабинета министров доктор О'Нейл и Отец Гарбаджал ведут себя все воинственнее. В их противниках же согласия нет, к тому же они немногочисленны. Неужели реакционеры хотят развязать войну? Неужели не понимают, что этим лишь упрощают задачу сангов?

К счастью, уже через неделю инкарнация покинет автоутробу, прекратит разброд и раздрай в правительстве и даст советникам четкие политические директивы. Джигме закрыл глаза и прочел долгую молитву, чтобы благотворное присутствие Гьялпо Ринпоче поскорее подействовало на министров.

Он разомкнул веки. Перед ним висел в золотистом питательном растворе гладкокожий подросток. Там и сям проскакивали пузырьки, задевали его. Тело обладало завораживающей, неземной красотой, и Джигме подумал, что мог бы смотреть на него бесконечно. И тут он с удивление ем заметил у подростка эрекцию.

А затем инкарнация открыла глаза. Они были зелеными. У Джигме по телу мурашки побежали - это был понимающий, узнающий взгляд. Рот воплощения изогнулся в улыбочке. Джигме, обмерев, смотрел во все глаза. Улыбка казалась жестокой.

У Джигме пересохло в горле, он поспешил наклониться вперед, стукнуть лбом о пол. Боль от удара стрельнула в затылок. Джигме долго пребывал в позе смирения, торопливо, сбивчиво читал молитву за молитвой.

Когда наконец выпрямился, оказалось, что у инкарнации закрыты глаза, а тело полностью расслаблено.

Четки последнего воплощения, висевшие на шее Джигме, показались ему вдруг горячими. Быть может, они чувствовали 'предстоящее воссоединение со своим владельцем.

- Инкарнация одевается, - сообщила доктор О'Нейл, войдя в большой кабинет. Два послушника, исполнявших роль швейцаров, высунули языки и поклонились ей, а потом затворили дверь. О'Нейл пришла в официальном наряде - платье с таким количеством парчи, что оно хрустело при движениях хозяйки. Пока доктор шагала по кабинету, желтый свет приглушенных ламп играл на ее золотой шнуровке. Волосы прятались под расшитой шапочкой; поблескивала узорная серебряная оправа продолговатой бирюзовой сережки.

- Через несколько минут он встретится с кабинетом и совершит ритуал узнавания.

Сегодня утром из автоутробы был слит раствор, и инкарнация вышла, как только получила разрешение. Похоже, примененная доктором О'Нейл технология ускоренного роста оказалась на высоте.

Ее глаза сияли торжеством, щеки горели румянцем.

С трудом сгибаясь в своем парчовом облачении, она заняла кресло среди членов кабинета.

Министры сидели вокруг столика, а на нем лежали кое-какие пожитки последней инкарнации вперемешку с вещами, никогда ей не принадлежавшими. Четки Гьялпо Ринпоче висели на шее у Джигме; предполагалось, что на обряде узнавания новое воплощение выберет свои вещи, тем самым доказав, что унаследовал личность предшественника. Церемония эта была лишь данью тибетским традициям; библиотечные данные совершенно недвусмысленно доказывали, что родился тот самый, кого ждали.

За дверью в коридоре раздался крик, а потом громкий голос затянул песню. Министры вздрогнули, затем возмущенно переглянулись: кто смеет нарушать порядок?

Регент, чтобы вызвать охрану, склонилась к коммуникатору, спрятанному в статуе Кали.

Но тут распахнулись дверные створки (за каждую держался согбенный послушник с высунутым языком), и между ними появилась инкарнация. Новый Гьялпо Ринпоче был молод, даже юн. Он явился в официальном наряде: желтой шелковой рясе с парчовыми вытачками и высокой шапке с. гребнем. Блестя в тусклом свете, зеленые глаза осмотрели собравшихся.

Министры дружно выразили покорность, молитвенно коснувшись сложенными ладонями рта, лба и груди, и простершись ниц. Джигме, склоняясь к полу, услышал разудалую песню:

Будем пить и петь сегодня.

Завтра будет поздно.

Юность мимо пронесется -

Старость - это слезы.

Пой, пляши, поспеши -

Юность не вернется. [1]

Джигме не поверил собственным ушам: неужели это поет инкарнация? Осторожно поднявшись на ноги, увидел в руке Гьялпо Ринпоче бутылку. Он что, пьян? И разве можно в Библиотеке раздобыть пиво, или что это там у него? Неужто материализовал?

- Сюда, парень, - сказал Гьялпо Ринпоче.

Его рука лежала на плече одного из швейцаров. Он завел юношу в кабинет, надолго присосался к бутылке. Снова медленно оглядел министров, задерживая на каждом взгляд.

- Всеведущий… - заговорила мисс Тайсуке.

- Не будем спешить,- перебило воплощение. - Я без малого десять месяцев проторчал в стеклянном шаре. Пришло время развлечься. - Он заставил послушника опуститься на четвереньки, а потом сам упал на колени позади него. Задрал на юноше рясу, схватил его за ягодицы. Послушник метал по сторонам полные ужаса взгляды. Новый государственный оракул, похоже, был близок к апоплексическому удару.

- Эге, да вы, гляжу, мои вещички принесли, - проговорил инкарнация.

Джигме почувствовал шевеление у себя на шее - это ожили четки, вырезанные из человеческого черепа. Ему стало нехорошо.

В мертвой тишине, парализованные страхом й Изумлением, министры смотрели, как инкарнация предается земному греху с послушником. На лице мальчишки читалась только безумная, паническая растерянность.

А ведь это нам урок, подумал Джигме в отчаянии. В том, чем живой бодисатва занимается в этом зале, содержится какое-то послание всем нам. Мы должны понять.

Четки дернулись, медленно взмыли над головой Джигме, и поплыли в воздухе, и упали рядом с воплощением.

Затем со стола взлетел скромный, без прикрас, посох из слоновой кости, закувыркался в воздухе. Гьялпо Ринпоче, чтобы его поймать, материализовал себе третью руку. Тут же наступил черед узорной фарфоровой чаши, затем - барабана, затем - золотой статуэтки смеющегося Будды - она выскочила из кармана нового госоракула. Для каждого предмета у инкарнации вмиг отрастала новая рука. И все эти вещи принадлежали прежнему воплощению - выбор каждый раз делался безошибочно.

В кульминационный момент многорукое существо взвыло по-звериному, а затем встало и оправило свой наряд. Инкарнация наклонился, подобрал посох из слоновой кости. Разбил им фарфоровую чашу, потом сломал посох о голову Будды. Протаранил статуэткой барабан, запустил обеими вещами в стену. Все шесть рук приподняли четки Над головой, рванули: шнурок лопнул, белые костяные диски разлетелись по комнате. Лишние руки исчезли.

- Короткий путь! - Инкарнация резко развернулся и вышел, чеканя шаг.

В кабинете надолго воцарилась тишина. Джигме следил за доктором О'Нейл. Казалось, ее бледное лицо плывет в полумраке, оставаясь отчетливым среди смятения и безумия; на этом лице застыла мина мучительной душевной боли. Эта женщина переживала личную катастрофу; ее торжество обернулось мучительным провалом.

Возможно, все и вся пошло прахом.

Джигме поднялся на ноги и пошел успокаивать послушника.

- Еще ни одно воплощение не ступало на краткий путь, - сказала мисс Тайсуке.

- Отец Гарбаджал небось на седьмом небе от счастья, - вздохнул Джигме. - Он сам дубтоба.

- Вряд ли он так уж счастлив, - произнесла регент. - Я за ним наблюдала. Да, это тантрический йог, причем из лучших. Но сцена, которую устроил инкарнация, его изрядно напугала.

Разговор велся с глазу на глаз в городском доме мисс Тайсуке, в лха кханге, комнате, отведенной для религиозных обрядов. Слегка пахло благовониями. Снаружи доносились отзвуки праздника - народу сообщили, что инкарнация снова с ним.

Ожила статуя Громомечущая свинья, посмотрела на регента:

- Регент, для вас сообщение из Библиотечного дворца. Инкарнация проводит вечер в своих покоях, в обществе молодого монаха. Всеведущий только что протрезвел

- Спасибо, - кивнула Тайсуке.

Громомечущая свинья снова замерла. Тайсуке повернулась к Джигме:

- Может быть, всеведущий - самый могущественный дубтоба в истории. Доктор О'Нейл показывала сделанный Библиотекой снимок его психической энергии. Это что-то невероятное! И эта энергия полностью контролируется!

-  Может, в процессе взросления инкарнации произошел какой-то сбой?

- Но этот процесс проверялся веками. Ему и раньше подвергались инкарнации… Одно время он был в большой моде, и несколько воплощений, с восемнадцатого по двадцать третье, только так и растили. Она нахмурилась, наклонилась вперед: - Но все равно уже ничего не исправить. Библиотекарь Боб Миллер или святой Авалокитешвара, если тебе это ближе, только что реинкарнировалея как сорок первый Гьялпо Ринпоче. И от нас с тобой уже ничего не зависит.

- Ничего не зависит, - согласился Джигме.

Краткий путь, подумал он. Этим путем идут к просветлению маги и безумцы, не оглядываясь на этические нормы и прочие условности. Краткий путь рискован, зачастую еретичен и чудовищно труден. Многие, ступившие на него, плохо кончили. И себя погубили, и других…

- У нас и раньше бывали суетные инкарнации, проговорила Тайсуке. - Восьмой оставил нам в наследство чудесную любовную лирику. И гомосексуалисты тоже были…

- Регент, я буду молиться, чтобы не случилось никакой беды. - Тут Джигме показалось, что на улыбчивое лицо Тайсуке набежала тень.

- Да, конечно, это самое лучшее решение. Я тоже буду молиться;

Джигме возвратился в монастырь Ньингмапа. Там, поблизости от посольства сангов, ему были отведены покои. Сейчас самое время посидеть, помедитировать. Он отправил послушников за медитативным ларем. Чтобы обрести мир и покой, необходимо дисциплинировать и тело, и разум.

Он устроился в позе лотоса в ларе и опустил крышку. В темноте, отгороженный от мира, он не позволит себе расслабиться, даже опереться о стенку. Он взял в руки четки.

- Аум ваджра сатва [2], - начал он.

Но в разуме его всплыл не образ Шакьямуни, а обнаженный красавец инкарнация. Гьялпо Ринпоче смотрел из автоутробы зелеными, леденящими душу глазами.

- Мы ведь могли и иезуита заодно казнить. Клянусь, только из вежливости мы продолжаем обращаться к вашему правительству.

Джигме подумалось, что души погибших маскеров, наверное, уже в Библиотеке. Частицы их энергии кружатся в кристаллической структуре, как эти снежинки, что мягко ложатся под ноги идущим по улице Джигме и !юрк. Души возродятся в телах человеческих, и будет у них шанс на просветление.

- Если хотите, мы позаботимся о телах, - предложил Джигме.

- Они опозорили хозяев, - заявила !юрк. - Можете делать с трупами все, что захотите.

Когда Джигме с послом шли по заснеженным улицам к площади Наказания, встречные ухмылялись им и махали руками. Народ готовился встречать Новый Год. На приветствия !юрк отвечала грациозными кивками усика. Когда население узнает о случившемся, отношение к сангам изменится в мгновение ока, подумал Джигме.

- Я пришлю монахов за телами. Мы их разрежем на куски, а куски разбросаем по холмам для стервятников. Впоследствии кости будут собраны и пойдут на разные поделки.

- А мой народ воспринял бы это как оскорбление, - проворчала !юрк.

- Тела станут пищей для воздуха и земли, - объяснил Джигме. - Разве это не честь для мертвого?

- Честь для мертвого - когда жизнь отдана борьбе за дело государства.

Двое маскеров'несколько раз встретились с иезуитом, очевидно, не сообщив об этом своим господам. А потом заявили, что хотят обратиться в буддистскую веру. !юрк поспешила обвинить своих подчиненных в шпионаже и расстреляла «на месте преступления». Миссионера его начальство решило выпороть. !юрк захотела присутствовать при экзекуции. Джигме предвидел реакцию публики на инцидент: Шакьямуни строжайше запретил отнимать жизнь. Народ будет возмущен, когда узнаеТ о гибели несчастных маскеров. Сангам лучше бы несколько дней не показываться местным жителям на глаза, особенно во время празднования Нового Года, - очень уж много пьяных будет на улицах в эти дни.

Джигме и посол проходили между рядами преступников в колодках. Сострадательные горожане нагромоздили перед ними груды цветов вперемешку с едой и деньгами. Вот какой-то злодей, наверное, душегуб, пожизненно закованный в ножные кандалы, приблизился с чашей для милостыни. Джигме бросил монетку и пошел дальше.

- С таким отношением к преступникам вы никогда не убедите в своей просветленности мой народ, - сказала !юрк. - Порка, клейма, кандалы… По-нашему, это первобытное варварство.

- Мы наказываем только тело, - возразил Джигме. Для духа всегда остается возможность воскреснуть. Непросветленная душа обречена лишь на бесчисленные реинкарнации.

- Честная смерть всегда предпочтительнее телесного унижения. Между прочим, я слышала, у вас далеко не все после порки выживают.

- Но никто не гибнет во время наказания.

- Выпоротые умирают после в мучениях, потому что спина изодрана в клочья кнутом.

- Но можно подняться над болью, - заметил Джигме. !юрк дернула усиком:

- Иногда вы, люди, бываете совершенно невыносимы. Я это заявляю со всей прямотой!

Преступников на площади было больше обычного - власти перед Новым Годом решили «разгрузить» тюремные камеры. Среди наказуемых маячил иезуит - спокойный чернокожий бородач, обнаженный до пояса. Он ждал бичевания, пребывая, как заметил Джигме, в глубоком медитативном трансе.

Серое небо вдруг потемнело; люди задирали головы, показывали друг другу вверх. Некоторые пали ниц, другие согнулись в поклоне и высунули языки.

Над толпой в катере на воздушной подушке пролетал инкарнация. Катер был покрыт алой краской и листовым золотом. Он имел маленькую платформу с троном. На троне и восседал в позе лотоса Гьялпо Ринпоче; изящное, как у эльфа, тело было облачено только в бледно-желтую мантию. На плечах и щеках таял снег.

На площади прекратилось всякое шевеление: все ждали, что скажет всеведущий. Но нетерпеливым жестом хозяин воздушного трона возобновил обычный ход вещей. Снова по телам ударили бичи - может быть, даже сильнее, чем прежде. Прохожие многим преступникам подносили деньги, кое-кому оказывали медицинскую помощь. Снова возникла заминка, когда вперед вывели иезуита, - возможно, инкарнация захочет что-нибудь сказать по этому поводу или отложить наказание того, кто лишь пытался увеличить паству своего ордена. Но Гьялпо Ринпоче предпочел смолчать. Иезуит безмолвно стерпел двадцать ударов, а потом его увели братья по вере.

Джигме прекрасно знал иезуитов: пострадавшего миссионера ждут поздравления и повышение.

А экзекуция продолжалась.

На помост брызгала кровь. Наконец остался только один осужденный, монах лет семнадцати, в грязной, изорванной рясе. Он был высок, широкоплеч, мускулист, с уродливой головой и на редкость зверской физиономией. Сейчас на этом лице отражалась неуверенность, словно он что-то или кого-то сильно невзлюбил, знал это, но понять, в чем причина ненависти, не мог. По его телу каждую секунду бежали то судороги, то нервный тик; мышцы дергались в самых разных местах. Вокруг стояли охранники с посохами. Наверное, этого человека считали опасным.

Судебный чиновник огласил приговор. Кьетсанг Кунлегс убил своего гуру, затем, пытаясь скрыть следы преступления, поджег хижину покойного отшельника. Кунлегсу присудили 600 плетей и пожизненные кандалы. Было похоже, что этому человеку зрители мало помогут - большинство из них выражали отвращение.

- Стоп! - распорядился инкарнация.

От неожиданности Джигме аж рот раскрыл. Летающий трон двинулся вперед и завис в двух шагах от Кунлегса. Охранники рядом с ним высунули языки, но при этом не сводили глаз с подопечного.

- За что ты убил своего гуру? -Спросил инкарнация.

Кунлегс смотрел на него и дергался, и не показывал ничего, кроме лютой ненависти.

Не дождавшись ответа, инкарнация расхохотался:

- Так я и думал. Если помилую, пойдешь ко мне в ученики?

Услышанное явно не укладывалось в голове у Кунлегса. С лица не сходила гримаса злобы. Но он пожал плечами, и жуткая судорога превратила это движение в клоунскую ужимку.

Инкарнация опустил свое судно:

- Полезай на борт! Кунлегс шагнул на платформу. Инкарнация встал, поправил одежду на убийце и поцеловал его в губы. После чего они сели бок о бок.

- Короткий путь, - заявил Гьялпо Ринпоче.

Трон рванул с места и понесся к Библиотечному дворцу. Джигме повернулся к послу. Разыгравшуюся перед ней сцену !юрк наблюдала с напускным равнодушием.

- Ужасно, - покачала она головой. - Просто ужасно.

Во дворце, в тесном внутреннем дворике, расположились члены кабинета. Среди них сидел и Джигме. Инкарнации предстояло пройти заключительные ритуалы, перед тем, как он будет официально признан Гьялпо Ринпоче. Шесть мудрых старейшин из шести разных религиозных орденов вовлекут его в длительный диспут. Если он выйдет победителем из этого спора, то уже формально получит трон и бразды правления.

Инкарнация сидел на платформе-троне напротив шести мудрецов. Позади него маячила жуткая, бесформенная рожа убийцы Кьетсанга Кунлегса; глазки горели бессмысленной ненавистью.

Встал первый старейшина. Это был суфий, он представлял трехтысячелетнее философско-религиозное течение. Высунув язык, он принял ритуальную позу.

- Что есть суть Дхармы? - спросил он.

- Я тебе покажу, - ответил инкарнация, хотя вопрос был явно риторическим. Инкарнация открыл рот, и из него выскочил демон величиной с быка. Он был бледен как тесто и покрыт сочащимися гноем язвами. Демон схватил суфия и швырнул на землю, и уселся на его груди. Джигме явственно услышал треск ребер.

Кунлегс раскрыл рот и захохотал, сверкая огромными желтыми зубами.

Демон встал и двинулся к оставшимся пяти старейшинам, и те в ужасе бросились врассыпную.

- Моя победа! - заявил инкарнация.

Аудитория- молчала, потрясенная до паралича. По дворику раскатывался гнусный смех Кунлегса.

- Короткий путь, - сказал всеведущий.

- Какое расточительство! - молвила посол; на ее коже цвета черного дерева играли отблески костра»- - Сколько человеколет работы! А к утру останется Только зола.

- Рано или поздно всему приходит конец, - вздохнул Джигме. - Не сегодня, так через год исчезли бы и эти платформы. Не через год, так через десять лет. Не через десять лет, так через век. Если не через век…

- Ринпоче, я уже все поняла, - перебила !юрк.

- Вечен только Будда.

- Я в курсе.

Собравшаяся на крыше Библиотечного дворца толпа ахнула - на Горящем холме вспыхнула другая платформа. Вместе с ней погибали фигурки из оперы; они плясали, пели и дрались между собой, пока их пепел не развеялся по ветру.

Джигме с благодарностью взял у слуги пиалу горячего чая и погрел ладони. Ночь была ясна, но воздух чересчур свеж. Над головой бесшумно плыл небесный трон, и Джигме приветственно высунул язык. Как и обещал старый оракул, в этот полдень Гьялпо Ринпоче принял титул.

- Джигме Дзаса, можно мне с вами поговорить? - раздался рядом тихий голос бывшего регента.

- Разумеется, мисс Тайсуке.

- Посол, вы меня извините? Джигме и Тайсуке отошли в сторонку.

- Инкарнация дал понять, что он хотел бы видеть меня во главе правительства, - сообщила Тайсуке.

- Поздравляю, премьер-министр, - проговорил удивлённый Джигме. Он-то ожидал, что Гьялпо Ринпоче изъявит желание править государством единолично.

- Я еще не дала согласия, - сказала Тайсуке. - Что-то мне не по душе эта работа. - Она невесело улыбнулась. - Вот же невезение: надеялась на инкарнацию вертихвостки, а тут перспектива вогнать себя работой в гроб.

- Премьер-министр, я вам обещаю поддержку. Она печально вздохнула и похлопала его по руке:

- Спасибо. Боюсь, мне придется дать согласие… Хотя бы для того, чтобы не допустить кое-кого к постам, на которых можно крупно напакостить. - Она наклонилась к Джигме, заговорила шепотом, под треск далекого пожара: - Ко мне обращалась доктор О'Нейл. Спрашивала, можем ли мы объявить инкарнацию сумасшедшим и восстановить регентство.

Джигме в ужасе посмотрел на Тайсуке:

- Кто еще поддерживает эту идею?

- Я не поддерживаю. И сказала ей об этом вполне четко,

- Отец Гарбаджал?

- Думаю, он тоже человек осторожный. А вот новый государственный оракул мог увлечься - это очень пылкий юноша к тому же мечтает о должности библиотечного толкователя - а это гораздо выше, чем статус подчиненного Гьялпо Ринпоче. О'Нейл свое предложение высказывала намеками - дескать, если то-то и то-то окажется правдой, как я поступлю? Но ничего конкретного.

В душе у Джигме всколыхнулся гнев:

- Инкарнация сумасшедшим быть не может! Будь иначе, это бы означало, что с ума сошла Библиотека! Что. Будда - безумец!

Людям неприятно иметь дело с инкарнацией дубтоба.

- Каким людям? Имена? С ними надо разобраться! - Джигме спохватился, что у него стиснуты кулаки, что он весь дрожит от ярости.

- Тихо! О'Нейл ничего не предпримет.

- Ее речи - крамола! Ересь!

- Джигме…

- А вот и мой премьер-министр!

Джигме вздрогнул, услышав голос инкарнации. С безоблачного неба тихо спустился летающий трон; золотые узоры на боках платформы переливались отблесками пожара. Из одежды на Гьялпо Ринпоче был только простой кусок белой материи, рескьянг, - такие носили в самую плохую погоду адепты тумо, учившиеся контролировать тепло собственно* го тела.

- Вы ведь будете моим премьер-министром? -т- спросил инкарнация.

Его зеленые глаза как будто светились в потемках. Над его плечом демонической тенью навис Кьетсанг Кунлегс. Тайсуке поклонилась и высунула язык:

- Конечно, всеведущий.

- Вчера я наблюдал за поркой и был потрясен несправедливостью! - пожаловался инкарнация. - Кое-кто из преступников пользуется сочувствием у государственных чиновников, и плети гуляют по спинам не во всю силу.: Иные палачи были гораздо крупнее и сильнее других, но и они к концу экзекуции устали и работали с прохладцей. Мне это вовсе не кажется должным воздаянием за грехи. Пожалуй, я предложу реформу. - Он вручил Тайсуке бумагу. - Здесь описана специальная машину для бичевания. Каждый удар - точно такой же силы, как и все предыдущие и последующие. А так как в основу конструкции заложен принцип вращения, можно будет начертать на крутящихся частях тексты, как на молитвенном колесе. Понимаете? Одновременно будем жаловать правоверных и карать нечестивых.

Похоже, для Тайсуке это было уже слишком. Она глядела на свиток так, словно боялась его развернуть:

- Очень… изящное решение, всеведущий.

-  Мне тоже так кажется. Проследите за тем, чтобы такие машины появились повсеместно.

- Хорошо, всеведущий.

Под клокочущий хохот душегуба Кунлегса летучий трон умчался в небо. Тайсуке в отчаянии посмотрела на Джигме:

- Мы его должны защитить.

- Конечно, - кивнул он.

Она тоже его любит, подумал он. А из его сердца жалость лилась рекой.

Джигме поднял голову, обнаружил, что посол !юрк стоит, запрокинув голову, и наблюдает огненное действо.

- И мы должны быть очень осторожны, - проговорил Джигме.

Праздники шли своим чередом. День рождения Будды, Пикник, Паломничество…

В.лха-кханге премьер-министра Громомечущая свинья простерла длань к Тайсуке:

- Понаблюдав за бичеванием, Гьялпо Ринпоче и Кьетсанг Кунлегс отправились на космодром Алмазного града и всю ночь кутили там с экипажами кораблей. Сейчас оба мертвецки пьяны от спиртного и наркотиков, и вечеринка подходит; к концу.

Премьер-министр слушала и хмурила брови:

- Теперь до других планет слухи доберутся.

- Уже, добрались.

Джигме беспомощно развел руками:

- Насколько велик ущерб?

- Вечеринки с бичеванием, оргии с инопланетниками? Охота за красивыми мальчишками в Монастырях? Святые небеса! Да аббаты под него послушников подкладывают - надеются в фавор попасть. - Тайсуке пробрала крупная дрожь. Премьер-министр помрачнела еще больше.

- Я вам открою государственный секрет. Мы читаем депеши сангов.

- Как? - спросил Джигме. - Они нашей связью не пользуются, к тому же все тексты шифруют.

- Свои шифровки отправляют с помощью электричества, - ответила Тайсуке. - Мы используем кристалл Библиотеки в качестве мощного сканера и перехватываем каждую букву на входе в шифровальную машину. Точно так же мы читаем и поступающую в посольство корреспонденцию.

- Премьер-министр, я вам аплодирую!

- Таким образом, мы в курсе военных приготовлений сангов. И мы были потрясены, обнаружив, что противник будет готов к полномасштабной агрессии через несколько лет.

- Ах вот оно что! И поэтому вы согласились ускорить подготовку в войне? Посол !юрк получила приказ не допустить разрешения Жианцзе. Сангам понадобится Casus belli [3], когда они завершат свои приготовления. !юрк в своих посланиях убеждала руководство начать вторжение, как только флот будет к этому готов. Но сейчас резко изменилась политическая ситуация, и !юрк рекомендует отсрочить нападение. Она подозревает, что нынешняя инкарнаций способен до такой степени дискредитировать институт власти Гьялпо Ринпоче, что наше Общество развалится без помощи сангов.

- Это невероятно! - возмутился Джигме и сложил руки в мудру изумления.

- Увы, Джигме, Ты прав, - мрачно подтвердила Тайсуке. - Они строят модели нашего общества, опираясь на примеры деспотизма из их собственного прошлого. Где им понять, что драгоценный король - это не деспот, не абсолютный монарх, а просто обладатель великой мудрости, за которым другие следуют по собственной воле. Но ведь мы не будем убеждать !юрк в том, что она не права в своей оценке, ты согласен? Чтобы стимулировать рациональное мышление у сангов, годятся любые средства.

- Но ведь она клевещет! А поощрять клевету на инкарнацию недопустимо!

Тайсуке увещевающе подняла палец:

- Санги делают собственные выводы/ и начни мы протестовать, сразу выяснится, что их шифровки перехватываются.

В мозгу Джигме клокотал бессильный гнев:

- Ну что за варвары! Я пытался им глаза раскрыть, а они…

- Ты им показал истинный путь, - перебила Тайсуке. - Они не пожелали встать на него. Но это - их собственная карма.

Джигме дал себе слово, что не пожалеет труда и убедит !юрк признать миссию инкарнаций. Эта миссия - назидание.

Назидание… Он вспомнил панический ужас на лице стоявшего на коленях послушника, вопль инкарнации в момент оргазма, свою собственную отчаянную попытку усмотреть в этом какой-то урок. А что сказала бы !юрк, разыграйся эта сцена у нее на глазах? .

На ночь он забрался в медитативный ларь, полный решимости изгнать демона, грызущего его витал. «Похоть дает почву, на которой расцветают другие страсти, - бормотал он слова молитвы. - Похоть - как демон, пожирающий все благие деяния в мире. Похоть - гад ядовитый, притаившийся в цветущем саду; приходящего в поисках воды он убивает ядом»..

Но все было вотще. Потому что думать он мог только о Гьялпо Ринпоче, чье красивое тело ритмично двигалось в сумраке зала совещаний.

Над садами разнеслись стоны рагдонгов, а потом зазвучали пьяные крики и аплодисменты. Начинался Фестиваль пьес и опер. Члены кабинета министров и другие высокопоставленные чиновники праздновали в Алмазном павильоне, летнем дворце инкарнации; там, посреди благоухающего цветами медитативного парка, был построен театр под открытым небом. Белая кружевная фантазия, украшенная статуями богов и мачтами с молитвенными флажками, купалась в бьющих с вершины холма лучах прожекторов.

Кроме придворных, там присутствовали личные апостолы инкарнации, набранные им за семь месяцев правления: послушники и монахини, дубтобы и налйопры, полоумные отшельники, психи-шарлатаны и медиумы, беглые преступники, рабочие космопорта… и все поголовно были пьяны, и все клялись идти коротким путем, куда бы он ни вел.

- Отвратительно, - говорила доктор О'Нейл. - Мерзость. - Она в бешенстве терла пятно на парчовом платье - кто-то обрызгал ее пивом.

Джигме молчал. Со сцены летел грохот цимбал - там упражнялся оркестр. Мимо Джигме, шатаясь под тяжестью автобичевалки, прошли трое послушников. Праздник должен был начаться с порки множества преступников, а потом они - те, кто сможет двигаться, - присоединятся к пирующим. А первая опера разыграется на залитой кровью сцене.

К Джигме шагнула доктор О'Нейл:

- Инкарнация попросил меня предоставить ему доклад на тему о нервной системе человека. Хочет изобрести машину, которая будет причинять боль телу, не нанося увечий.

Сердце Джигме наполнилось горькой тоской - оттого, что подобные новости его уже нисколько не удивляли.

- Зачем?

- Естественно, чтобы наказывать преступников. Всеведущий сможет придумывать самые свирепые кары, и ему уже не будут докучать бродящие по столице орды калек.

- Разве можно приписывать Гьялпо Ринпоче грязные мотивы? - попробовал возмутиться Джигме.

Доктор О'Нейл лишь бросила на него сквозящий цинизмом взгляд. Позади нее молоденький монах с хохотом проломился через зеленую изгородь; его преследовали две' женщины С бичами. Когда они убежали в темноту, О'Нейл произнесла:

- Что ж, по крайней мере у них будет одним поводом бесноваться меньше. Бескровные зрелища не так возбуждают.

- И то хорошо.

- У сорок второго есть все, чтобы стать самой удачной инкарнацией в истории. - Глаза О'Нейл сузились от гнева, поднялся кулак с побелевшими от напряжения костяшками. - Самый умный, самый предприимчивый… Контакт с Библиотекой - лучший за века… И поглядите, как он обращается со своими дарованиями!

-  Спасибо за комплимент, доктор.

О'Нейл с Джигме аж подпрыгнули. К ним приблизился, легко ступая по летней траве, Инкарнация, в одном лишь белом рескьянге да с подаренной верующими гирляндой цветов на шее. Как всегда, за его спиной возвышался Кунлегс, его мышцы попеременно дергались.

Джигме высунул язык и склонился.

- Ну и как там наша машина для наказаний? - спросил инкарнация. - Что-нибудь делается?

- Да, всеведущий. - Голос выдал смятение, охватившее доктора О'Нейл.

- Я хочу, чтобы эта работа к Новому Году была закончена. И не забудьте установить мониторы - чтобы медики сразу поспешили на помощь, если жизнь наказуемого окажется под угрозой. Мы вовсе не желаем нарушать запрет Шакьямуни на смертоубийство.

- Всеведущий, все будет сделано.

- Спасибо, дОктор О'Йейл. - Он протянул руку, чтобы благословить. - Знаете, доктор, вы для меня - как родная мать. Ведь это вы ласково и терпеливо опекали меня, пока я находился в утробе. Надеюсь, это признание вам приятно.

- Если вам приятно, всеведущий, то и мне приятно.

- Мне-то приятно. - Инкарнация опустил руку. Он вроде бы улыбался, но в сумерках Джигме не мог различить его лица. - За заботу обо мне вас будут чтить многие поколения. Обещаю, доктор.

- Благодарю, всеведущий.

- Всеведущий! - раздался голос в той стороне, где шла пирушка. Облаченный в шафрановый зен простого монаха, по траве шагал новый государственный оракул. Глаза на худом аскетичном лице сверкали от ярости.

- Всеведущий, кто это с вами? - выкрикнул он.

- Это мои друзья, министр. -г- Они губят сады!

- Это мои сады, министр.

- Суета! - Оракул затряс пальцем перед носом у инкарнации. Кунлегс заворчал и двинулся вперед, но Гьялпо Ринпоче остановил его властным взмахом руки.

- Я всегда готов с радостью выслушать любые замечания моих министров.

- Суета и потакание грехам! - кипятился оракул. - Разве не велел нам Будда отвергать мирские желания? Ну а вы, вместо того чтобы поступать по заветам Шакьямуни, окружили себя грешниками и они тешат свои пороки и вашу суету!

- Суету? - Инкарнация глянул на Алмазный павильон. - Министр, да вы поглядите на мой летний дворец. - Да, это суета, - но это красивая суета. И кому от нее плохо?

- Это - ничто! Все дворцы в мире - ничто перед словом Будды!

Лицо инкарнации оставалось сверхъестественно спокойным.

- Так что же, министр, я должен избавиться от этих красот?

- Да! - топнул босой ногой государственный оракул. - Да сгинут они с Лица планеты!

- Ну что ж, я учту пожелания министра. - Инкарнация поднял голос, чтобы привлечь внимание своих последователей, и вмиг собралась толпа хмельных буянов. - Да разойдется повсюду слово мое! - выкрикнул он. - Да падет в огне Алмазный павильон! Да будут выкорчеваны сады, да будут разбиты все статуи. - Он посмотрел На государственного Оракула, улыбнулся краем рта и спросил с холодком: - Надеюсь, министр, вас это удовлетворит.

Ответом ему был полный ужаса взгляд.

С хохотом и пением приспешники инкарнации рушили Алмазный павильон, сбрасывали статуи с его крыши и жгли роскошную мебель на его элегантных дворах.

- Короткийпуть! - скандировали они. - Короткий путь! В театре началась опера - тибетский эпос о трагической

гибели шестого Гьялпоринпочи, которого его враги, монголы, знали под именем Далай-лама. Джигме нашел в саду укромный уголок и сел в позу лотоса. Он повторял сутры, пытаясь успокоить разум, но бессвязные вопли, скандирование, пение и пьяное моление не Давали сосредоточиться.

Он поднял глаза: среди изуродованного сада стоял Гьялпо Ринпоче, голова была запрокинута, как будто он нюхал ветер. За ним, вплотную, стоял Кунлегс, ласкал его. На лице инкарнации играли сполохи павильона. Казалось, инкарнация изменился в чертах, он напоминал живое воплощение… безумия? экзальтации? экстаза? От такого зрелища в груди у Джигме едва не разорвалось сердце.

А потом у него заледенела кровь. Позади инкарнации возникла посол !юрк. Она щла под ритуальным зонтиком, который держал семенивший рядом маскер; она смотрела на. пожар, и ее темнокожее лицо сияло торжеством.

Джигме почувствовал, как к нему сзади кто-то подошел.

- Это не будет продолжаться, - с холодной решимостью в голосе сказала доктор О'Нейл, и от ее обещания по коже Джигме побежали мурашки.

- Аум ваджра сатва, - вновь, и вновь повторял он мантру, пока Алмазный павильон не превратился в пепелище. А по саду, казалось, прошел смерч, не оставив ничего, кроме рытвин и валежника.

Уходя из разоренного сада, Джигме увидел^яркое пятно над изувеченным просцениумом театра под открытым небом.

Это был молодой государственный оракул, преданный казни через повешение.

- !юрк шлет депеши одну восторженнее другой. Ей известно, что от любви народа к Ринпоче ничего не осталось, а скоро лопнет и терпение.

У себя в лха-кханге мисс Тайсуке украшала рождественскую елку. G ветвей вечнозеленого растения свисали маленье кие подсвеченные Будды с белыми бородами, в традиционных красных нарядах. На макушке дерева фигурка пляшущей Кали держала по черепу в каждой руке.

-  И что же нам делать? - спросил Джигме.

- Любой ценой предотвратить переворот. Если инкарнация будет свергнут или объявлен сумасшедшим, санги, как раз под предлогом его возвращения на трон, нападут на нас. А общество наше окажется разделенным - и тогда ему ни за что не победить.

- Разве доктор О'Нейл этого не понимает?

- Джигме, доктор О'Нейл хочет войны. Верит, что мы победим при любых обстоятельствах.

Джигме подумал о том, что собой представляет межзвездная война: по беззащитным планетам ударит огромная энергия современного оружия. Десятки миллиардов погибших. Если победа, то пиррова.

- Надо встретиться с Гьялпо Ринпоче, - сказал он. - Необходимо его убедить.

- С ним говорил государственный оракул, и чем это кончилось?

- Но если вы, премьер-министр?..

Тайсуке подняла полные слез глаза:

- Я уже пыталась, но ему и дела нет ни до чего, кроме оргий, дебошей и этой машины для наказаний. Ни о чем другом он и говорить не желает.

На это Джигме нечего было сказать. У него тоже наворачивались слезы. Ну и картинка, подумалось ему, - два плачущих государственных деятеля в канун Рождества. Наверное, более жалкого зрелища и представить себе невозможно.

- Он вносит в конструкцию все новые усовершенствования. Например, узел для продления и сохранения жизни. Представляешь, машина сможет пытать человека всю его жизнь! - Она сокрушенно покачала головой и вытерла глаза дрожащими пальцами. - Может, и права доктор О'Нейл. Насчет того, что необходимо сместить инкарнацию.

- Ни в коем случае, - твердо возразил Джигме.

- Премьер-министр! - в своем углу зашевелилась Громомечущая свинья, - Гьялпо Ринпоче сделал своему народу объявление. К наступлению Нового Года короткий путь будет пройден до конца.

Тайсуке промокнула глаза парчовым рукавом:

- И это все?

- Да, премьер-министр. Она посмотрела на Джигме:

- И как это понимать?

- Мы не должны терять надежды, мой дорогой премьер.

- Да, - сжала она его кисть. - Мы не должны терять надежды.

На Горящем холме стоял под хлопающими молитвенными флагами Алмазный павильон, вернее, его макет в четверть натуральной величины, собранный из деревянных решеток. В стенах этой постройки, у трона инкарнации, собрался кабинет министров. Гьялпо Ринпоче решил любоваться пожаром с одной из платформ.

Из его присных в помещении находился только Кьетсанг Кунлегс, он скалил в ухмылке огромные желтые зубы. Остальные развлекались в городе. Перед макетом Алмазного павильона стояла пыточная машина, полый овоид в два человеческих роста длиной; он был обтянут сверкающей металлизированной тканью и наполнен загадочными аппаратами,

Министры перебирали свои четки, и в ночи поднимался «Конь воздуха». Одетый в хата Гьялпо Ринпоче поднял погремушку из двух человеческих черепов. Затряс, и из барат бана в барабан поскакала бусина. Несколько долгих минут холодные зеленые глаза смотрели на погремушку.

- Рад вас приветствовать на моем первом юбилее, - произнес он вдруг.

Остальные загомонили в ответ. Погремушка гремела. В павильон задувал студеный ветер. Инкарнация одного за другим оглядывал министров и каждому дарил жестокую, двусмысленную улыбку.

- Сегодня, в годовщину моего восхождения на престол и вступления на краткий путь, я желаю чествовать женщину, которая сделала это возможным. - Он протянул руку: - Доктор О'Нейл, министр науки, которую я считаю своей матерью. Мать, прошу взойти сюда и сесть на почетное место.

Доктор, окаменев лицом, покинула свое место и пошла к трону. И простерлась ниц, высунув язык. Драгоценный король сошел с платформы, взял ее за руку, помог встать. И усадил на платформу, на свое собственное место.

Из его туловища выросла еще пара рук; пока настоящая рука трясла погремушку, остальные проделали длинную череду мудр. Джигме легко узнал их: изумление, восхищение, ограждение от зла.

- В этой инкарнации первое, что я запомнил, - это огонь. Огонь, пылавший во мне, жгучее желание разломать стеклянную утробу и начать жизнь, не дожидаясь зрелости. Пламя это поднимало во мне похоть и ненависть, а ведь я тогда даже не знал; кого мне можно вожделеть или ненавидеть. А когда огонь стал невыносим, я Открыл глаза - и вижу свою мать, доктора О'Нейл! Она смотрела на меня, и на лице ее было счастье.

Появилась еще пара рук. Инкарнация оглянулся на доктора О'Нейл; она застыла под его взглядом, как мышь перёд ядовитой змеей. Инкарнация повернулся к другим. Ветер трепал хата на его шее.

- Но с чего бы мне гореть? - спросил он. - О прежних инкарнациях я помню далеко не все, но знаю, что раньше подобного жжения никогда не испытывал. Что-то разладилось во мне и подтолкнуло меня к короткому пути. Наверное, можно достичь просветления, прыгнув в огонь. Да и в любом случае выбора у меня не было.

Последовала вспышка, восторженный рев. Одна из платформ взорвалась, превратилась в клуб огня. В ночи затрещал фейерверк. Инкарнация улыбнулся. Его погремушка все трещала.

- Еще никогда я не был так сильно выбит из колеи, - продолжал он, создав себе еще пару рук. - Еще никогда я не был так растерян. А не было ли это связано с Библиотекой? Может быть, в кристалле что-то испортилось? Или причина кроется в другом? Первый ключик к разгадке дал Кьетсанг Кунлегс, мой.наложник. - Он повернулся к трону и улыбнулся убийце, и тот жутко дернулся в ответ. -

Кунлегс всю жизнь страдает синдромом Туретта, это болезнь, вызванная избытком допамина в мозгу. Вот почему он такой дерганый и вспыльчивый, и, что занятно, смышленый. Ум в этой уродливой черепушке слишком быстр, чтобы довести своего хозяина до добра. Надо было давным-давно обследовать и исцелить Кунлегса, но его старики дали маху.

Эти слова чем-то развеселили Кунлегса - он долго хохотал. Сидевшая совсем близко от него доктор О'Нейл дрожала. Инкарнация с лучезарной улыбкой посмотрел на Кунлегса, а потом снова повернулся к собравшимся:

- У меня нет болезни Туретта, ну, может, пара-тройка симптомов, не больше. Но, наблюдая за бедным Кунлегсом, я понял, где следует искать причину моих проблем.

Он поднял погремушку, затряс ею у виска.

- В моем же собственном мозгу!

Вспыхнула вторая платформа, ярко осветив сплетенные из прутьев стены павильона, блеснув на лице инкарнации. Он с недоброй ухмылкой глядел на пламя, и в глазах плясали отблески.

Резко прозвучал голос О'Нейл:

- Не лучше ли нам уйти отсюда? Эта постройка предназначена для сожжения, а ветер несет сюда искры.

- Позже, уважаемая мать, - оглянулся на,нее инкарнация. И повернулся к другим министрам: - Так вот, не желая беснокоить своими подозрениями дорогую матушку, я, когда бывал в городе и различных монастырях, обратился к нескольким врачам. И узнал, что не только количество допамина в моем мозгу чуть превышает норму, но в нем содержится слишком много серотонина и норэпинефрина, а вот эндорфина, наоборот, слишком мало.

Взорвалась очередная платформа, оперные «артисты» закричали призрачными голосами. Жестокая ухмылка инкарнации превратилась в блаженную улыбку:

- Но как такое могло произойти? Ведь за моим ростом наблюдала уважаемая мать, министр науки!

Джигме перенес взгляд на доктора О'Нейл. В ее лице не было ни кровинки, а глаза… Казалось, эти глаза видят смертную пустоту.

- Ну конечно, у доктора О'Нейл есть политические воззрения. Она считает, что ереси сангов необходимо дать отпор, а их самих любой ценой уничтожить или покорить. А для этого нужен король-воин, непобедимый завоеватель со всеми необходимыми для этого качествами. То есть он должен быть нетерпелив, импульсивен, умен, жесток, равнодушен к чужим страданиям. Человек, у которого в голове кое-чего не хватает, а кое-чего, наоборот, чересчур много.

О'Нейл раскрыла рот. Из него исторгся крик, глухой и бессмысленный, как рев горящих платформ. Все руки инкарнации, кроме трясущей погремушку, указывали на министра науки.

Кьетсанг Кунлегс, смеясь, подался вперед и накинул хата на шею О'Нейл. Крик оборвался. Хрипя, она привалилась к широченным коленям урода.

- Величайший предатель всех времен, - заявил Гьялпо Ринпоче. - Она дала яд сорок первому инкарнации. Она сделала святую Библиотеку орудием зла. Она отравила разум бодисатвы! - Голос его был мягок, но взволнован, и от него по спине Джигме бежали мурашки.

Держа в огромных ручищах доктора О'Нейл, Кунлегс сошел с платформы. Прическа министра науки рассыпалась, волосы скользили по земле. Кунлегс вынес ее из здания и поместил в автобичёвальню. Инкарнация перестал трясти погремушкой. Джигме оцепенело смотрел на него, но в мозгу уже брезжило понимание.

- Она узнает, каково это - гореть, - сказал инкарнация. - И будет помнить на протяжении многих жизней.

Искры сыпались на пол к ногам инкарнации. Дверной проем был ярок, уже затлели косяки. Машина работала совершенно автономно. Снова закричала доктор О'Нейл, но уже не протяжно; она взвизгивала, каждый раз все громче. Закружилось ее тело. Инкарнация улыбался.

- Так и будет голосить за веком век. Может, один из моих будущих инкарнаций положит этому конец.

Хотя у Джигме пекло затылок, вдоль позвоночника то вниз, то вверх пробегали мурашки.

- Всеведущий, павильон уже горит, -сказал он. - Надо уходить.

- Сейчас. Я хочу сказать последние слова.

Бегом вернулся Кунлегс, запрыгнул на платформу. Инкарнация шагнул к нему, нежно поцеловал.

- Мы с Кунлегсом останемся в павильоне. И сегодня мы оба умрем.

- Нет! - Тайсуке вмиг оказалась на ногах. - Мы не допустим! Вас можно вылечить!

Инкарнация повернулся к ней:

- Благодарю тебя, верная. Увы, мой мозг пропитан ядом, и даже при самом лучшем исходе лечения я увижу Библиотеку сквозь химический туман. Но этого недостатка будет лишен следующий инкарнация.

- Всеведущий! - Из глаз Тайсуке брызнули слезы. - Не покидай нас!

- Во главе правительства останешься ты. К следующему Новому Году будет готов следующий Гьялпо Ринпоче, и тогда ты сможешь вернуться к мирской жизни. Я знаю, как ты мечтаешь об этом.

- Нет! - Тайсуке бросилась вперед, распростерлась у помоста. - Всеведущий, молю: не уходи!

Джигме вскочил на ноги, устремился вперед, рухнул рядом с Тайсуке:

- Спасайся, всеведущий!

- Я должен сказать кое-что насчет сангов, - спокойно, будто и не слышал обращенной к нему мольбы, произнес инкарнация. - В следующем году возникнет серьезная угроза военного столкновения. Вы все должны пообещать мне, что не допустите войны.

- Всеведущий! - подал голос Отец Гарбаджал. - Но должны же мы как-то защищаться!

- Мы просветленная раса или кто? - сурово проговорил инкарнация.

- Вы - бодисатва, - неохотно признал Гарбаджал, - теперь это ясно всем.

-  Мы - просветленные. Будда запретил нам убивать. И если преступить этот закон, существование наше лишится цели, а цивилизация превратится в пародию на самое себя.

В сверхъестественном контрапункте с его голосом звучали вопли О'Нейл. Многочисленные руки инкарнации вытянулись, указывая на разных министров:

- Вы можете вооружиться, чтобы предотвратить нападение, но если санги начнут войну, безоговорочно капитулируйте. Обещайте мне это.

- Да1 - простонала коленопреклоненная Тайсуке, не поднимая головы. - Всеведущий, я обещаю.

- Сангам достанется Алмазная гора - величайшее, поистине бесценное достояние человеческой расы. А Библиотека ~- это Будда. Придет время, и Библиотека воплотится в санге, и санг будет искать просветления.

- Всеведущий, спасайся! - молила Тайсуке.

Крики О'Нейл тонули в реве пожара. На бритую голову Джигме падали искры.

- Это слишком рискованно! - в растерянности вскричал Отец Гарбаджал. - А вдруг ничего не получится? Что, если санги не допустят реинкарнации!

- Разве мы не просветленные? - ровно повторил всеведущий. - Разве Будда не суть вечная истина? Или ты не ветрен учению?

Отец Гарбаджал простерся ниц подле Джигме:

- Всеведущий, я верую! Я сделаю все, как ты скажешь!

- Коли так, прощай. Все уходите. Мы с Кьетсангом хотим остаться наедине.

Заливаясь слезами, Джигме вскричал:

- Всеведущий, позволь и мне остаться! Позволь умереть рядом с тобой!

- Уведите этих людей, - распорядился инкарнация. Джигме схватили чьи-то руки. Рыдая, он вырывался, но

они оказались сильнее. Его вытащили из горящего павильона. Последний раз он увидел Гьялпо Ринпоче; они с Кунлегсом обнимались; их силуэты темнели на фоне пламени. А потом все растворилось в огне и слезах.

К утру не осталось ничего, кроме пепла, кроме пронзительных воплей изменницы О'Нейл, кою в безмерной мудрости своей бодисатва обрек на вечные муки ада.

Возле машины для наказаний одиноко стояла !юрк, глядела на человеческое существо, опутанное шлангами системы жизнеобеспечения и проводами стимуляторов нервных импульсов. И казалось, что звуки вечной агонии рвутся не из горла предательницы, а из горла сан га.

- Войны не будет, - сказал ей Джигме.

!юрк взглянула на него. Похоже, она была растеряна.

- После всего, что случилось, воевать было бы недостойно. Вы понимаете?

!юрк промолчала.

- Не смейте обрушивать на нас это безумие! - вскричал Джигме. - Не смейте, посол!

У !юрк дрогнул усик. Она снова глянула на О'Нейл, которая медленно вращалась вместе с огромным яйцом.

- Я сделаю, что смогу.

И !юрк в одиночестве пошла вниз с Горящего холма, а Джигме долго смотрел на изменницу.

Потом сел в позу лотоса. Кругом летали хлопья пепла, цеплялись за его зен. А Джигме смотрел на искаженное мукой лицо врача и молился.

Walter Jon Williams. «Players on the Wind». © Walter Jon Williams, 1991. © Перевод. Корчагин Г.Л., 2002.

[1] Из «Оперы нищих» Джона Гея. Перевод Якоба Фельдмана.

[2] Алмазный - одно из имен Будды. - Примеч. пер.

[3] Формальный повод к началу военных действий (лат.). - Примеч. пер.