"Зерна смерти" - читать интересную книгу автора (Мерфи Уоррен, Сэпир Ричард)

Глава 6

Джонни Черт Деуссио узнал о случившемся из телевизионных новостей, пока ждал начала телешоу с Джонни Карсоном. Это были ночные сообщения о событиях дня. Вечером Джонни Черт обычно видел экран телевизора меж своих торчащих в разные стороны ступней. Бэт Мария занималась своими ногтями. В ее светлых волосах было так много бигуди, булавок и шпилек, что он давно уже перестал приставать к ней со своими домогательствами. Заниматься с нею любовью было все равно что с детским конструктором, измазанным кремом.

Бет Мария не жаловалась. Она даже считала это весьма удобным и думала, что Джонни, наконец, становится воспитанным джентльменом. Их кровать в ногах заканчивалась полукругом. Слева от Джонни находилась светящаяся панель, показывавшая, что электронная система охраны работает исправно. Там же был телефон прямой связи с его братом, Сэлли. После того ночного кошмара Джонни держал рядом с панелью небольшой пистолет.

Справа от него Бет Мария мазала лицо кремом. Джонни проверял контрольную панель, вполуха слушая ведущего программы ночных новостей Джила Брэддигэна. В отличие от многих других телевизионщиков Сент-Луиса, этот ведущий никогда не требовал каких-нибудь подарков за свои услуги. Просто он не знал ничего такого, за что его стоило покупать. Бет Мария считала его весьма сексапильным. Джонни Черт не говорил ей, что Брэддигэн — отпетый гомик. Никогда не следует говорить со своей женой на такие темы в постели.

— По-моему, он жутко сексапильный, — сказала Бет Мария, когда Брэддигэн появился на телевизионном экране у них в спальне со своим тщательно подготовленным к передаче лицом, волосами, улыбкой и, разумеется, голосом.

Джонни Черт продолжал тыкать пальцами в выступающие пластиковые кнопки на контрольной панели. Он надеялся, что Джонни Карсон не станет сегодня опять выступать с каким-нибудь старьем и не возьмет себе в собеседники того писклявого сочинителя. Джонни Черт не любил засыпать под звук неприятного ему голоса.

— Какой ужас! — сказала Бет Мария.

— Да? — отозвался Джонни Черт.

— Трое мужчин были изуродованы и убиты на какой-то ботанической опытной станции. Там, в пустыне.

— Хуже некуда, — сказал Черт.

Он думал о делах. У его секретарши очень красивые ноги. У нее красивые груди и прекрасная попа. У нее очень милое личико. Она требует, чтобы Джонни развелся с женой. Даже занимаясь только легальным фасадом его обширного бизнеса, она все равно знает уже слишком много. Дурочка пригрозила уйти, если Джонни на ней не женится. По этому делу принять решение нетрудно. Наоборот, очень даже легко. Если она уйдет, то только на дно Миссури с бетонным грузом, привязанным к ее прелестной попочке. Такова жизнь. В этот момент Деуссио с изумлением почувствовал, что Бет Мария трогает его. Не где-нибудь, а в постели!

— Послушай, они нашли одного парня к комнате для прессы с пишущей машинкой, застрявшей у него в грудной клетке, — сказала она.

— Ужасно, — опять откликнулся Деуссио. Да, — вот с этой задницей Вилли Панзини вопрос сложнее. Он что-то стал тратить гораздо больше, чем платил ему Джонни. Это означало одно из двух. Либо Вилли крадет у Деуссио, что, конечно, плохо, но может быть исправлено путем строгого внушения или умеренного наказания. Либо задница Вилли получает деньги из других источников. В этом случае с ним нужно немедленно кончать. Сэлли предстояло разобраться, которое из двух предположений верно. Возможно, придется пощекотать физиономию Вилли паяльной лампой. Это мгновенно заставляет людей говорить правду.

— А еще одному сломали спину. Часть позвоночника прошла насквозь через желудок. Так заявил следователь, — сказала Бет Мария.

— Ужасно, — сказал Деуссио.

— Мне кажется, мы с ним знакомы. Точно, знакомы. Мы видели его в прошлом году, когда ездили на побережье. Тот симпатичный человек из рекламного агентства.

— Что такое?! — сказал Деуссио, переходя в сидячее положение.

— Я говорю про эти убийства. Твой приятель Джеймс Джордан был убит сегодня во время каких-то агрономических опытов.

— С «Чудесным зерном»?!

— Верно.

— Иисус! — произнес Деуссио и, схватив Бет Марию за плечи, потребовал от нее повторить все, что говорил Джил Брэддигэн об убийствах в пустыне. Ее рассказ был подобен отчету о состоянии дел на фондовой бирже, изложенному воспитательницей детского приюта, которая к тому же страдает провалами в памяти. Он понял только одно: с их другом Джорданом, чья супруга так прекрасно угощала их в своем доме в Кармеле, случилось что-то ужасное. По мере того, как Деуссио допрашивал и выслушивал жену, у него в мозгу созрела догадка. — Спасибо, — сказал он и встал с постели, чтобы позвонить Сэлли.

— Джон, — позвала Бет Мария.

— Что тебе?

— Ты не хочешь?..

— Чего?

— Ну, ты знаешь, — сказала Бет Мария, — этого...

— Ишь чего захотела, после восемнадцати-то лет совместной жизни, — сказал Деуссио и вышел в прихожую навстречу Сэлли, бегущему к нему с короткоствольным пистолетом 38-го калибра наготове. — Дурак, — сказал Деуссио и дал Сэлли пощечину.

— За что? Что я сделал?

В ответ Джонни Черт ударил Сэлли сильнее. Звук удара докатился до спальни.

— Нельзя ли потише, не мешайте смотреть телевизор! — донесся голос Бет Марии.

— Почему ты не доложил мне о Гиордано? О Гиордано с побережья?!

— О каком Гиордано?

— Которого сегодня убили! Так ты говоришь, я спал? В прошлый раз мне все только приснилось! Приснилось?! Да этот чертов парень уже сломал ему шею!

— Я ничего не слышал.

— Нам что, теперь уже ни о чем не сообщают? Что же это такое?! Меня могли убить прямо в постели! Приснилось?! Все, мы переходим спать на матрацы! — Это означало, что гангстерский клан Деуссио с этого момента должен быть готовым к войне.

— Против кого? — спросил Сэлли.

— Против чего, нужно спрашивать!

— Так против чего?

— Этого мы пока и не знаем, дурак! — сказал Джонни Черт и снова сильно ударил Сэлли по лицу.

Когда Бет Мария опять пожаловалась на шум в прихожей, Джонни довольно грубо велел ей ублажать себя самостоятельно и заткнуться. Сэлли не обижался на побои, хотя они и оскорбляли его достоинство. Чем ближе люди стояли к Черту, тем меньше они возмущались его необузданным нравом и тем сильнее восхищались его ловкостью и умом. Деуссио внес в постоянные столкновения между различными мафиозными группами Среднего Запада элемент подлинного искусства. Он мастерски наносил исключительно точные удары, отсекая ненужных людей и в то же время не нарушая каналы поступления доходов.

Больше десятка лет назад букмекеры с Фронт-стрит в Мариеттс, штат Огайо, решили перестать делиться прибылями с мафиози из Сент-Луиса. И однажды ночью им пришлось поплатиться за свою любовь к независимости. Все они оказались в пустом сарае, связанные по рукам и ногам, но без кляпов во рту. Они могли слышать все, что происходило вокруг. В центре помещения находился совершенно обнаженный человек. Когда луч света осветил его лицо, они узнали того, кто обещал им защиту от гангстеров Сент-Луиса, причем за гораздо меньшие деньги, чем букмекеры им платили. Человек болтался на веревке. Луч света опустился ниже, и они увидели, что вместо живота у него кровавая дыра. Они услышали свои собственные стенания и вопли. Затем свет погас, и они очутились в полной темноте.

Каждый из них по очереди ощущал, как расстегивают пуговицы на его рубашке, как прикасается лезвие ножа к его солнечному сплетению, и ждал. Но ничего не случилось. Их развязали, вывели из сарая и отвезли, все еще трясущихся, в большой гостиничный номер, где их ждал стол с обильным угощением. Никто из них не ощущал голода. К ним вышел полный мужчина в грязной рубашке, с большим трудом говоривший по-английски. Он назвался Гулиелмо Балунта, работающим на людей из Сент-Луиса, которые оказывали некоторые услуги собравшимся здесь джентльменам и пожелал — как это говорится? — поднять тост за их здоровье и процветание. И попросил извинить его за плохое знание английского.

Далее он сказал, что очень беспокоится, потому что кругом много зверей. Они творят ужасные вещи. Они не такие деловые люди, как он и его гости. Все, что они умеют, — это убивать. Вырезать животы и прочее. Это ведь не помогает бизнесу, так?.. Все в номере заверили Балунта, что ни черта не помогает. Нет и нет.

Далее выяснилось, что у мистера Балунта возникло одно маленькое затруднение. Если он не сможет вернуться в Сент-Луис и заверить своих людей в Сент-Луисе, что они по-прежнему будут получать долю прибылей, они не захотят его слушать. Эти звери всегда склонны к насилию. Им нужно привезти что-нибудь, сказал он, какое-нибудь доказательство доброй воли, в залог того, что их бизнес будет продолжаться, как прежде. Ну, может быть, чуть лучше прежнего.

Букмекеры, несколько минут назад не способные сдержать позывы мочевого пузыря и кишечника, охотно заверили своего хозяина в том, что он просто прекрасно говорит по-английски. Увеличение доли и для его друзей в Сент-Луисе — что же, это кажется вполне разумным. Страх быстро делает многие ранее неприемлемые вещи вполне разумными. Полный успех этой операции был лишь малой частицей гениального замысла Джонни Черта. Ибо он не только устроил так, что никто из букмекеров не пострадал, и, следовательно, не уменьшились доходы мафии, получаемые в настоящем. Он наметил также большие перспективы на будущее и поделился своими соображениями с Гулиелмо Балунта. Они вели разговор на сицилийском диалекте, хотя Джонни владел им плоховато, так как учился ему только у родителей.

Бывают моменты, говорил Джонни, открывающие невероятные возможности просто потому, что никто другой о них не задумывается. Балунта взмахнул руками в знак непонимания того, на что намекает Джонни. Тот вел машину по пути в Сент-Луис — он специально попросил у Балунта разрешения отвезти его домой одного. Джонни было трудно разговаривать, держа обе руки на руле, но он все же продолжил объяснение.

Балунта полагалась неплохая прибавка с увеличившихся доходов от букмекеров Мариетты. Не слишком большая, но достаточная, чтобы чувствовать себя удовлетворенным.

Балунта заверил Джонни Черта, что и он тоже будет вознагражден за отличную работу. Не о том речь, ответил Джонни. Кто в настоящее время самое доверенное лицо главного босса Сент-Луиса? Разумеется, он, Балунта. Он только что удачно провернул сложную операцию.

Но когда-нибудь, продолжал развивать свою мысль Джонни, Балунта перестанет удовлетворять выделяемая ему доля. Когда-нибудь у него отнимут то, что принадлежит ему по праву. В этот день у него появится недовольство боссом.

Этого не случится никогда, заявил Балунта. Он слишком тесно связан со своим доном. И он поднял два плотно сжатых похожих на обрубки пальца. Особенно сейчас, когда ему удалось так ловко вернуть в подчинение этот маленький городок на юге Огайо.

Да, особенно сейчас...

— Нет, — сказал Джонни Черт. — Я молод, а вы стары, но я знаю: как неизбежен восход солнца, так же и в делах неизбежны разногласия. — И он привел примеры и назвал имена и даже напомнил, что сам Балунта получил свое место только после того, как его предшественника пришлось уничтожить.

Да, это правда, признал Балунта. И именно здесь стратегический замысел Деуссио проявился в полном блеске.

— Когда у вас с боссом возникнут разногласия или другие проблемы, или хотя бы их тень еще только появится на горизонте, нелегко будет до него добраться, не так ли? — При слове «добраться» он снял одну руку с руля и прицелился ею, будто из пистолета.

Необычайно трудно, согласился Балунта. Он признал, что, пожалуй, босс доберется до него скорее. Даже наверняка скорее. Именно это и держит всех подчиненных в повиновении у дона.

— А теперь скажите мне, — продолжал Деуссио, — каков у вас с доном горизонт сейчас? Он чист. Это ваши собственные слова.

— Ты, парень, из тех, что возвращаются домой с хорошей добычей, — сказал Балунта, переходя на корявый английский. — Ты из тех, кто заслуживает большей доли. Ты просто гребаный герой. Так какое твое предложение, Джонни Черт?

— Мы ударим по верхушке клана сейчас.

— Mi Dio... — сказал Балунта. — Это трудное дело. Слишком трудное.

— Либо вы ударите по ним сейчас, когда у вас есть преимущество, либо это сделают они, когда преимущество будет на их стороне. Я согласен, это трудный выбор. Но или вы решите трудную проблему сегодня, когда это более или менее легко, или вам придется решать ее завтра, когда это будет трудно. Неимоверно трудно. Вы знаете, что я прав.

Машина катилась по сельской местности. Балунта молчал. Тут Джонни Черт опять проявил свою гениальную предусмотрительность, которая впоследствии более чем на десяток лет заставила притихнуть всех мафиози Среднего Запада.

Джонни начал с того, что знает, о чем сейчас думает Балунта:

— quot;Если этот молодой человек хочет, чтобы я сейчас пошел против своего босса, то не поступит ли он также со мной в момент своего наивысшего успеха?quot;

— Ничего подобного у меня и в мыслях не было, — ответил Балунта.

— Строя такие планы, я был бы круглым дураком, — продолжал Джонни Черт. — Если я пойду против вас, мой второй номер увидит это и пойдет против меня. А если я не пойду против вас, мой номер два будет опасаться того, что вы с ним сделаете, если он займет мое место. Я один могу остановить то, что начал, и я это сделаю — ради своей выгоды. Вы отдадите мне очень большую сферу для моих собственных операций. Очень большую. Вместе нам нечего бояться. Мы полностью обезопасим нас обоих.

— Но каждый, — возразил Балунта, — хочет захватить все.

— Каждый, кто желает захватить себе все, всегда получает билет только в одну сторону — в райские сады на том свете, — сказал Джонни Черт. — Вот увидите. Это сработает, если мы объединимся. Вместе мы будем сильнее всех.

— Mi Dio, — сказал Балунта, и Деуссио понял, что это означало «да».

После этого в течение десяти дней пачками всплывали тела ниже по течению Миссури. Ружья палили из окон автомобилей. Пробитые пулями мозги летели в тарелки с сицилийским «linguine». Деуссио нападал так стремительно и точно, что только после окончания этой, как ее потом назвали, войны гангстеров в Сент-Луисе те, кому следовало, узнали, кто ее развязал. Но к этому времени Гулиелмо Балунта уже стал доном Сент-Луиса.

Таланты Джонни Черта и его сто раз доказанная преданность дону установили новый порядок в рядах мафиози от Сент-Луиса до Омахи. Гулиелмо настолько доверял своему молодому гению, что когда в последнее время ему стали рассказывать о несуразностях, творимых Джонни, дон всегда отвечал:

— Мой Джонни сегодня делает несуразности, которые назавтра обернутся самыми ловкими делами.

Когда Джонни нанял экспертов по электронике, некоторые стали намекать, что он, похоже, тронулся. Когда он нанял себе в охрану потешных азиатов, о его ненормальности уже шептались многие. Когда же он пригласил на работу компьютерщиков-программистов, все стали говорить в открытую, что окончательно рехнулся. Однако каждый раз дон Гулиелмо Балунта повторял, что завтрашний день докажет правоту его Джонни. Даже когда пошел слух о его странном сне, о том, как он заставляет молодых силачей карабкаться к нему в окно по голой стене, и тогда дон Гулиелмо продолжал твердить, что завтра его Джонни окажется умнее всех.

Но теперь Джонни приказал своим людям переходить спать на матрацы, в то время как никаких врагов кругом не наблюдалось. Дону Гулиелмо мгновенно донесли об этом, и он всерьез забеспокоился. Но ему не пришлось посылать за Джонни Чертом. Тот явился к нему сам, без охранников, только с плотно набитым портфелем.

Джонни стал потолще, чем в те времена, когда они с Балунта брали в свои руки контроль над Сент-Луисом. Его молодая шевелюра отступила перед натиском блестящей лысины. Ее окружали поредевшие, все еще продолжавшие сопротивляться волосы. Слой жира сгладил жесткие линии его лица. Но в черных глазах по-прежнему сверкал неистовый, яростный огонь.

Дон Гулиелмо в ярко-красной домашней куртке сидел в огромной комнате с мраморным полом, развалившись на обитой зеленым плюшем кушетке. Джонни Черт опустился на краешек стула, аккуратно поставив перед собой ноги с сомкнутыми коленями. Он отказался от бокала вина и фруктов и, не поговорив о погоде и здоровье родственников, сразу же начал с того, что сильно встревожен.

В течение многих лет дон Гулиелмо слушал своего Джонни очень внимательно. Но на этот раз он, вскинув руки, сказал, что и слушать его не хочет.

— В этот раз, — сказал Балунта, — ты будешь слушать меня. Я больше встревожен, чем ты. Говорить буду я, а ты слушай. Ты едешь в Майами Бич. Греешься на солнце. Отдыхаешь. Берешь девушку с торчащими сиськами. Пьешь вино. Ешь что-нибудь вкусное. Греешься, как следует. Тогда и поговорим.

— Патрон, — сказал Деуссио, — мы стоим перед смертельным врагом. Более опасным, чем все, с кем мы когда-либо встречались.

— Где он? — спросил Балунта, воздев руки к небесам. — Покажи мне этого врага. Где он?

— Он уже на горизонте. Я много думал. В стране происходит нечто непонятное, и рано или поздно это приведет нас к гибели. Всех. Всю организацию. Вообще все. Не только в Сент-Луисе, но повсюду. Это связано не только с той ужасной ночью, которую я пережил. То была лишь верхушка надвигающегося на нас айсберга. Он раздавит нас.

Дон Гулиелмо вскочил с софы и охватил руками голову Джонни. Прижав ладонями его уши, он поднял голову Деуссио так, чтобы встретиться с ним глазами.

— Тебе надо отдохнуть. Прямо сейчас. Никаких разговоров. Послушайся своего дона. Ты едешь отдыхать. После того, как отдохнешь, мы поговорим. Идет? Хорошо?

— Как скажете, дон, — сказал Джонни.

— Вот и хорошо. А то я стал беспокоиться за тебя, — скачал Балунта.

Тут Джонни Черт сказал дону, что теперь, пожалуй, выпьет вина, но только не покупной дряни. Хорошего красного вина, сделанного специально для дона. Принесли вино в большом зеленом кувшине и поставили на серо-голубую поверхность стола. Деуссио накрыл свой бокал ладонью и не стал поднимать его.

— Ты не хочешь выпить со своим доном?

Джонни Деуссио отнял руку от граненого хрустального бокала.

— Беда поселилась в твоей голове. Ты думаешь, твой дон хочет отравить тебя. Свою правую руку? — сказал Балунта. — Неужели я могу отравить свое сердце? Свой мозг? Ты же — ножки моего трона. Никогда.

И чтобы показать доверие к другу, Балунта взял бокал, стоявший перед Джонни Чертом, и выпил его до дна. После этого он бросил бокал в стену, но тот не долетел и упал, разбившись на мраморном полу.

— Я знал, что вы не отравите меня, дон Гулиелмо, — сказал Деуссио.

— Тогда почему же ты не выпил со своим доном? — Гулиелмо Балунта хотел было как всегда подкрепить свои слова жестом. Широко развести руки, чтобы выразить недоумение. Но руки его почему-то не послушались. Они стали холодеть и покрылись мурашками, будто он опустил их в свежую минеральную воду. Он почувствовал головокружение и необыкновенную легкость. Он отступил назад к софе, но ноги его тоже уже не слушались. Все же он попытался идти, но повалился навзничь, чуть не достав головой софы. Падение своего тела он ощутил как что-то очень далекое и совсем не такое болезненное, как обычное падение на мраморный пол. Падение показалось ему мягким. Теперь он мог спокойно лежать и смотреть на прекрасный потолок своей комнаты. Его Джонни что-то говорил ему. Он говорил о чем-то неизбежном. Он даже вытащил из своего портфеля какую-то смешную, скатанную в длинный рулон бумагу с дырочками. Но Гулиелмо Балунта было уже все безразлично. Он вспомнил очень белый камешек, который у него был когда-то в местечке под Мессиной, где он родился. Однажды он бросил этот камешек в воды узкого пролива, отделяющего Сицилию от Италии, и сказал своим друзьям: «Я буду жить, пока море не вернет мне этот камешек». Он вспомнил свою юность. Затем перед его глазами появилась картина Мессинского пролива. По волнам к нему плыло что-то белое. Какое-то пятнышко? Нет. Его камешек.

Джонни точно не знал, слышал ли его еще дон Гулиелмо. Сэлли и его парни уже входили в ворота поместья Балунта. Люди из охраны дона вряд ли станут сопротивляться: ведь дон мертв и защищать больше некого. Их можно будет потом отослать в Детройт и влить в небольшое отделение организации. Но все же, застав Джонни одного над трупом их дона, они могли сорвать на нем злобу за гибель патрона, которого не уберегли. Поэтому следовало спешить. И если Балунта все еще слышит, Джонни Черт должен успеть объяснить, почему он был вынужден убить его.

— На рулоне с дырочками собраны и проанализированы данные за много лет. В этой стране стали происходить — беспричинно — вещи, которые не должны были произойти. Я заметил это несколько лет назад, когда у Скубиси на востоке без причины возникли крупные неприятности. Тогда мы назвали эту беспричинность «Икс-фактором», и мы посчитали эту беспричинность некой причиной.

С тех пор случилось много странного. Города, находившиеся под нашим полным контролем, почему-то внезапно стали уходить из рук. Политиканы и полицейские вдруг отправлялись в тюрьму, потому что в руках у прокуроров оказывались улики, которых они не должны были получить. На судей, бывших в течение многих лет на нашем содержании, неожиданно оказывала давление неизвестная сила. Эта неизвестная сила и была тем самым «Икс-фактором». Если вы взглянете на все эти факты непредвзято, вы поймете, что нам приходит конец. Через десять — пятнадцать лет мы будем лишены всякой возможности продолжать бизнес.

Сэлли со своими парнями уже прошел в дом с оружием в руках. В прихожей, за дверями громадной гостиной с мраморным полом, послышался тихий ропот. Джонни Черт пригласил всех войти.

— У дона случился сердечный приступ, — сказал он вошедшим, пряча за спиной компьютерную распечатку, хотя знал, что охранники дона поняли бы в ней не больше, чем сам Балунта.

— Да. Сердечный приступ, — сказал один из охранников.

Джонни Черт кивнул Сэлли, чтобы тот вывел всех из помещения. Идя к двери, один из охранников шепнул Сэлли:

— С кем это он говорил, с покойником, что ли?

Сэлли ударил его кулачищем по затылку, сняв тем самым вопросы.

Один в пустой комнате, Деуссио продолжил объяснение с мертвым доном. Он сказал, что «Икс-фактор» — та сила, которая заставляет чиновников работать не на тех, кто дает им деньги, а на тех, кто отдает им свои голоса. «Икс-фактор» становится все сильнее. Поэтому каждый день промедления уменьшает шансы его уничтожить. К тому времени, когда люди с образом мыслей Балунта поймут, что необходимо действовать, будет уже поздно.

В Сент-Луисе уже побывал исполнительный агент «Икс-фактора» — самая верхушка скрытого под водой айсберга. Это было после того, как он, Джонни помог другу устранить некоторых нежелательных лиц.

— У нас есть пока одно небольшое преимущество, и я намерен им воспользоваться, — сказал Деуссио. — «Икс-фактор» еще не знает, что я его вычислил. Взгляните сюда...

Он развернул перед мертвым доном длинную компьютерную распечатку. Даже если бы дон Гулиелмо был жив; он вряд ли разобрался бы в этой бумаге лучше, чем сейчас. Именно поэтому он должен был умереть. Как опытный стратег, Джон Винсент Деуссио чувствовал, что следует действовать немедленно, даже если все остальные этого не понимают. Именно это качество сделало его тем, кем он был. Сделало очень опасным. В отличие от других, он знал, что находится в состоянии войны не на жизнь, а на смерть, и чувствовал за собой право устранить любого, кто не хочет помочь ему в этой борьбе.

Джонни Деуссио выпил вино, налитое Балунта для себя, вино, в которое Джонни не бросал шарика с ядом. Затем откинулся на софу, чтобы еще раз обдумать свой план атаки.