"Четвертое измерение" - читать интересную книгу автора (Новиков Валентин Афанасьевич)

11

Вот уже несколько недель в интернате царила необычная суета и спешка. Плотники вместе со старшеклассниками чинили окна и двери, столы и стулья, в коридорах настилали новый линолеум.

Пахло свежей краской, тут и там висели таблички: «Осторожно, окрашено!» И все-таки кто-нибудь нет-нет да и влезал в краску. Растопырив пальцы, бежал к завхозу, и тот вытирал ладошки тряпкой, смоченной в бензине. Потом бегали и нюхали свои руки, совали их всем под нос: «Угадай, чем пахнет?»

Директор ходил с бригадиром маляров по интернату, когда пришли старшеклассники из организованной в прошлом году секции змееловов.

Секция эта возникла случайно. В интернате побывали змееловы. Выступили перед ребятами, рассказали о своей работе, показали отловленных ядовитых змей.

Ребята завороженно смотрели на людей, обращавшихся со змеями так, словно это были обыкновенные ужи.

Тогда-то все и началось. Мальчишки потребовали, чтобы при интернате действовала секция змееловов.

Иван Антонович согласился. Ребят затея увлекла. Они с восторгом слушали рассказы преподавателя зоологии Клавдии Владимировны и приезжавших время от времени змееловов. От теоретических занятий не могло быть никакого вреда. Но потом ребята потребовали змей – иначе как наблюдать за их повадками?

Иван Антонович согласился на ужей, но ребята требовали ядовитых змей. «Вот не ожидал, что эта встреча со змееловами выльется в такую мороку», – жаловался он завучу. Но тем не менее поехал в роно посоветоваться насчет этого необычного дела.

Понимания не встретил. Затея была названа несуразной и опасной. Впрочем, он думал то же самое. Но сказал, что бывшие трудные мальчишки, которых раньше ничем нельзя было увлечь, вступив в секцию змееловов, стали хорошо учиться, примерно вели себя: еще бы! Змеелов ведь должен быть дисциплинированным!

Решили содержать змей с соответствующими мерами предосторожности, но не слишком ядовитых. «Во всяком случае – чтобы никакой опасности для жизни!»

Завели гадюк и щитомордников.

Когда чем-то возбужденные, радостные «змееловы» явились к директору, он осматривал свежеокрашенные стены пионерской комнаты.

– Иван Антонович, змееловы привезли змей. Подарок к десятилетию интерната.

– Да… Каких же? – рассеянно спросил он, продолжая осматривать стены.

– Гремучую и гюрзу.

– Что-о? – Директор сразу забыл про стены и повернулся к ним. – Вы что-то путаете…

– Иван Антонович, – мальчики снисходительно заулыбались. – Да мы так знаем змей… Покажи любую, все о ней скажем. А тут…

– Скажите, что я велел увезти обратно.

– А они уехали. Оставили змей и уехали. Торопились. Сказали, что в следующий раз кобру привезут. Вот здорово!

– Кобру? Нет, так дело не пойдет. Таким змеям здесь не место!

– Но вы же обещали.

– Да! Обещал! Но не таких! Гадюка, щитомордник – еще куда ни шло. Но гюрза…

– Иван Антонович… Ведь все ребята интересуются змеями. И надо изучать их повадки, знать все о них… Да и куда их теперь денешь? Не убивать же. А какая гюрза! Иван Антонович, вы только посмотрите!

– Верю, что гюрза – загляденье. Только сейчас же позвоню, чтобы забрали.

– Не дозвонитесь до них. Они же в отъезде. Пусть хоть немного побудут у нас эти змеи, Иван Антонович. Они в клетках с двойной сеткой. И мы сами по очереди будем дежурить возле них. А на ночь – на замок.

– Вы, наверно, не знаете, что такое гюрза?

– Знаем, Иван Антонович, знаем, поэтому и просим оставить.

Иван Антонович решил поговорить с учительницей зоологии Клавдией Владимировной. Опасное пополнение змеиного вольера обрадовало ее не меньше, чем мальчишек, хотя была она уже немолода и всегда требовала при обращении с животными осторожности и осмотрительности.

– Как-то я рассказывала ребятам о скорпионах. И что вы думаете, на другой день весь интернат кишел скорпионами. Помните, какой был переполох? И ведь никто не пострадал. Значит, умеют ребята с ними обращаться.

– Помню… – У Ивана Антоновича даже лицо потемнело при упоминании о скорпионах.

– Тащили в пол-литровых банках, в спичечных коробках, в полиэтиленовых мешках. Да еще не по одному!

– Вы тогда допустили оплошность, Клавдия Владимировна. Когда рассказываете на уроках о местной фауне, надо быть осмотрительнее.

– Да кто мог подумать?! – Клавдия Владимировна походила на растерянную школьницу.

– Дети… У них все так… Сейчас только и разговоров, что об этих змеях. На днях, кстати, их заберут. Я уже договорился.

– А может, все-таки оставить?

– Ни в коем случае. Мало ли что может быть…

– Да ничего не может быть. Они в вольере. Клетки с двойными сетками. Возле них постоянно дежурят старшеклассники.

– Да еще кобру собирались привезти. Я запретил.

– Так и секция змееловов распадется.

– Да я уж и сам не рад, что затеял все это. Пусть занимаются теорией. Пока… А дальше видно будет. Но держать здесь таких змей я запрещаю.

Игорь разыскал Соньку в библиотеке.

– Так и знал, что ты тут. И не знаешь, что в интернат привезли змей – гремучую и гюрзу.

– Ну и что?

– Сонька! Все! Решил – буду змееловом. Записался в секцию.

– Уже? А если цапнет?

– Не цапнет. Понимаешь, чтобы отлавливать змей, надо обладать хладнокровием…

– А мне жалко змей, – перебила его Сонька. – И за змееловов страшно. Не за болтунов, а за настоящих змееловов, конечно. Они ведь, бывает, погибают. И чаще всего от гюрзы. Я один раз видела ее… Удирала со всех ног.

– Может, удавчик был…

– Как же, удавчик! В нашем зоопарке есть удавчик. Все мы его знаем, и ужей знаем, и гадюк. А это гюрза – огромная, серая. Страшная. Я боюсь змей.

– А я нисколько! Змею надо только успеть схватить возле головы, чтобы она не укусила. И все…

Библиотекарь насмешливо покосился на Игоря:

– Вот именно – только и дела-то – схватить змею голыми руками… Меня, помню, укусила змея, когда еще здесь был пустырь и только начинали стройку. Мы ведь здесь с первого дня вместе с Иваном Антоновичем. Начинали киркой да лопатой. Не хватало строителей, всего не хватало. Трудно было строить…

– А как же змея? – нетерпеливо спросил Игорь.

– Змея? Обыкновенно. Я собирал саксаул для костра и не заметил ее. А она впилась зубами да так и повисла на руке… Иван Антонович тогда сам отвез меня в порт в больницу. И сыворотки у нас тут не было… Теперь мы празднуем десятилетие интерната. Даже не верится, что тут когда-то рос один саксаул…

К празднику библиотекарь отдавал в химчистку свою старую вельветовую курточку. Его заставили срезать с нее все пуговицы, и теперь он ходил, понятно, без пуговиц. В библиотеке он тоже навел кое-какой порядок, но уже не мог найти нужных книг. Ворча, торопливо метался от полки к полке и растерянно разводил руками.

– Ничего не могу найти, – говорил он. – Порядок, в сущности, ведь тоже вещь относительная, не так ли?

Библиотекарь любил ставить риторические вопросы и сам отвечал на них. Слушателей у него, правда, как правило, не случалось, так – один-два первоклассника. Старшеклассники же всегда спешили, им просто некогда было вникать в пространные рассуждения старика.

– Что есть книга? – часто спрашивал он, поднимая вверх испачканный чернилами, как у школьника, палец и отвечал: – Книга не просто источник знания. Нет. Книга – это…

Книжная суть представала каждый раз иной. Или:

– Что есть жизнь? – Он оглядывал стены, полки с книгами, смотрел в окно куда-то в даль полуденного моря, в синь ясного дня и произносил: – Жизнь – это прекрасно!

Старый, маленький, незаметный, он сливался со школьной библиотекой в нечто одно. Он неотделим был от книжных полок, так знаком и привычен, что, казалось, время над ним не властно.

– Десять лет – это много. Ведь столько детей вошло за эти годы в мир, – говорил старик. – И в то же время десять лет – это так мало! Рядом с детьми не ощущаешь бега времени.

Сонька слушала его, напряженно подняв брови – ее заинтересовал этот разговор. Она задумалась о том, что от чего зависит, время ли от наших ощущений, или, напротив, наши ощущения определяются временем. Второе ей было понятно, а суть первого как-то ускользала.

– Время должно где-то заводиться, – сказала она, – как мы заводим часы. Наверно, это устройство вроде обыкновенных ходиков с гирями, только гири попеременке тянут сперва в одну сторону, потом в другую.

– Ты думаешь, время движется в разные стороны? – спросил библиотекарь.

– Конечно. Только нам это незаметно. Вот если бы мы жили долго-долго, дольше, чем горят звезды…

– Да ты действительно философ! – улыбнулся старик. – Видно, что-то в сегодняшней жизни само собой наталкивает детей на размышления о времени. У меня тут есть одна книжечка… – Он пошел к полкам и сразу недовольно заворчал: – Вот навел порядок, и уж ничего не найдешь. То, что для одного порядок, для другого – хаос. – Однако он нашел, что искал, – книжку о самозаводящейся вселенной.

Сонька сунула ее под мышку и побежала в столовую. Там вкусно пахло печеным и жареным. Возле поварих вертелись Марина Колобкова и Рыжик, клянчили ватрушки. Кроме этих двух сладкоежек в столовой не было ни души.

– Ой, Сонька, что пекут на вечер! – сказала Марина, отщипывая ей кусочек ватрушки.

Сонька попробовала ватрушку, еще горячую, ароматную.

И вдруг они услышали шум летящего вертолета. Шум постепенно перешел в оглушительный грохот. Все кинулись к окнам.

Шефы прилетели на вертолете. В парадной форме, подтянутые, неторопливые, окруженные толпами детворы, осматривали они интернат.

Впереди группы летчиков шли подполковник Исаев и Иван Антонович. Дежурные распахнули перед ними легкую калитку ботанического сада. Табличка – «Земляной миндаль». Крохотные деревца с пояснительными надписями – «Пробковый дуб», «Эвкалипт», «Магнолия» – ровными рядами тянулись вдоль дождевальных установок, осыпавших их водяной пылью.

Летчики осматривали и крохотные экзотические растения, и крупные с широкими кронами яблони.

– Такое впечатление, будто сад ваш старше поселка, – сказал Исаев.

– Дело в том, что это действительно так. Пока шло строительство, я сам сажал деревья, привозил их на машинах вместе со стройматериалами. А ботанический сад закладывали сами дети под руководством преподавателя биологии.

Они свернули по узкой дорожке к интернатскому зоопарку.

– Фауна у нас в основном местная – черепахи, ящерицы, змеи.

– Змеи? – переспросил Исаев. – Здесь?

– Да, – Иван Антонович показал на сетчатый вольер.

Исаев сразу увидел клетки со змеями.

– О, и гремучая!

– Гремучая, – хмуро кивнул Иван Антонович. – А вот и гюрза.

Они остановились, разглядывая гюрзу. Крупная каменно-серая змея была чем-то раздражена; когда к клетке приблизились Исаев и Иван Антонович, гюрза подняла и угрожающе откинула назад голову, появлялся и мгновенно исчезал ее раздвоенный язык.

– Опасная, очень опасная змея, – сказал летчик. – Интересно, кому принадлежит идея основать здесь, при детском интернате, это ядовитое хозяйство?

– Мне. – Иван Антонович глухо кашлянул. – Но я представлял себе это в несколько иной форме… Понимаете, мальчишкам нужно что-то необычное. Малышу – кролик или черепашка. А для старшеклассников, особенно трудных, мы основали секцию змееловов. Я надеялся, что дело ограничится одной теорией. Но ребята так увлеклись, узнали столько интересного о змеях, что потребовали настоящих ядовитых змей. Я уступил. Завели гадюк и щитомордников. По согласованию с роно, разумеется. Вы знаете, здесь вообще довольно много змей в окрестностях. У нас всегда наготове шприцы, сыворотка… А вот это, – он показал на гюрзу, – никто тут держать не собирался, змееловы подкинули «подарочек» к празднику. На днях их заберут отсюда… Вообще-то не исключено, что среди наших выпускников когда-нибудь будут и змееловы-профессионалы. Но таким опасным змеям здесь не место.

Выйдя из вольера, Исаев и Иван Антонович некоторое время молчали.

– Скажите, Иван Антонович, а сирот у вас в интернате нет? – неожиданно спросил летчик.

Директор быстро и внимательно посмотрел на него:

– Есть… Соня Боткина из шестого «А». Но мы просто забыли, что у нее нет родителей, да и она, по-моему, об этом забыла… Понимаете, само слово «сирота» тут как-то не подходит. Унылое слово из прошлого.

– И ее никто не удочерил? Директор интерната сухо улыбнулся:

– Пока это никому не удалось.

– А если бы она все же решила уйти в какую-нибудь семью, вы отпустили бы ее?

Директор молчал. Исаев уже решил, что он не ответит.

– Как я могу не отпустить?

– Но вам, я вижу, не хотелось бы этого.

– В данном случае мое желание ничего не значит. Захочет – уйдет. Хотя в интернате ей хорошо, – директор говорил с трудом. Видно было, разговор этот ему неприятен. – Я был бы, наверное, рад, если бы Соня нашла себе семью. Но это едва ли возможно. Она уже не ребенок. Время упущено. Сейчас она сама будет делать выбор, а не ее будут выбирать.

Все уже было готово к торжественному вечеру. Но произошло неожиданное для всех событие. Возле клеток с ядовитыми змеями вместе с Игорем Смородиным дежурил десятиклассник. Но, когда раздался гул вертолета, он оставил змей на Игоря и побежал встречать летчиков.

Неподалеку от вольера возле привезенных недавно досок играл первоклассник Филя Горохов. Он то отходил в сторону от досок и, наклонив голову, присматривался к ним, то вытягивал шею и закрывал ладошкой поочередно правый, то левый глаз. Свежее дерево ослепительно сверкало на солнце, тут и там на нем блестели капельки светлой смолы.

Потом, присев на корточки, Филя долго нюхал доски, трогал пальцем смолу.

– Ты после руки не отмоешь, – сказал ему Игорь. – Это же смола.

– А она сладкая? – спросил Филя. – Можно попробовать?

– Что ты… Горькая! И разве можно пробовать доски? Вот глупый.

– Я только немножечко лизну. Можно?

– Нельзя. Может, по ним кто ходил… И вообще… А ты – облизывать…

Филя еще некоторое время играл возле досок, потом вошел в вольер.

– Ты уже покормил животных? – спросил он у Игоря.

Игорь, томившийся от скуки, встрепенулся:

– Это не животные, это пресмыкающиеся. Понял? Змеи. А кормили их до меня.

– У нас дома тоже жила змея, – сказал Филя, – черненькая, а ушки желтые. Мама молоком ее кормила. Потом мы эту змею отпустили на волю. Вот.

– Это был уж… Послушай-ка, Филя, – Игорь вдруг стукнул себя кулаком по лбу. – Подежурь за меня. Я только схожу на летчиков поглядеть и вернусь. Ладно?

Филя с готовностью кивнул и спросил:

– А можно мне твоей шариковой авторучкой порисовать?

– Да сколько хочешь. И чистая бумага тут есть. Вот, возьми. – Он протянул Филе авторучку и листок бумаги. – Только к клеткам близко не подходи. Понял?

Но Филя его уже не слышал. Он взял лист бумаги, уютно устроился с ним на досках и принялся рисовать жирафа. На бумаге рисунок не поместился, и часть его перешла на доску.

Филя сдвинул лист в сторону, потом попытался приложить его к обратной стороне доски. Огляделся. Вокруг не было ни души. По дорожке прыгал воробей. В клюве он держал маленькое серое перышко. Филя пошел за ним и не заметил, как оказался возле клетки с гремучей змеей. Он долго рассматривал узоры на ее спине и голове, потом сдвинул защелку, поднял планку и отвел в сторону мелкую двойную сетку.

Змея медленно, словно струясь, скользнула на землю…

В это время Сонька, разыскивавшая Игоря, подошла к вольеру, увидела Филю возле клеток со змеями и хотела было сказать ему, чтобы он уходил прочь. Но вдруг она с ужасом заметила, что клетка с гремучей змеей распахнута настежь, а Филя тянется рукой к ярким узорам на спине настороженно замершего чудовища.

– Филя!!! – Ее горло перехватила сухая судорога.

Одним прыжком она была возле клетки и схватила змею возле головы. Змея мгновенно, свернулась восьмеркой, вырвалась с неожиданной силой и вцепилась в Сонькину руку.

Сонька упала на землю и закричала:

– Филя, уходи! – Она швырнула змею в клетку и захлопнула дверцу.

Филя, некоторое время оцепенело глядевший на происходящее, вдруг отчаянно закричал от страха и бросился бежать.

Когда на его крик к вольеру прибежали летчики, Сонька каталась по земле, сжимая одной рукой другую руку.

Исаев поднял ее.

– Скорее сыворотку! – крикнул он. – Ну скорее же…

Прибежала медсестра со шприцем, сделала укол. Летчики поспешно сели с Сонькой в вертолет. Машина стремительно рванулась в небо и спустя минуту скрылась за горизонтом.