"Четвертое измерение" - читать интересную книгу автора (Новиков Валентин Афанасьевич)2В интернате был переполох. Выяснилось, что накануне исчез куда-то Сонькин одноклассник Игорь Смородин. Воспитатели узнали, что прошлой ночью он в интернате не ночевал. Не пришел и сегодня к ужину. Директор интерната и завуч уехали куда-то. Педагоги выспрашивали у мальчишек, куда мог деться Смородин. Этот парень был сущим наказанием для интерната. К ужину Сонька опоздала. В столовой дежурные уже убирали посуду. К ней сразу же подбежала ее одноклассница Марина Колобкова. – Сонька, где ты была? Эмма Ефимовна говорит, к тебе пора применять меры. – Не применять, а принимать. Марина продолжила нараспев: – Не принимать, а приминать… И уже вместе, хлопая в ладоши: – Не принимать, а при-по-ми-нать… Сонька задела и свалила на пол тарелку. Разлетелись осколки, по полу медленно расползалась суповая лужа. – Вот лошадь, – сказала себе Сонька. – Сейчас принесу тряпку… – Марина убежала и тотчас вернулась с тряпкой. Сонька взяла у нее тряпку: – Дай я сама, пока тетя Паша не увидела… – Она принялась вытирать пролитый суп и собирать осколки. – Наработали уже… – Возле стола, упершись руками в бока, стояла повариха тетя Паша и смотрела на Соньку. – Где ты – там и битая посуда. Прямо хоть выделяй тебе отдельную железную миску. – Она как-то сама вырвалась, тетя Паша, – снизу вверх поглядела на нее Сонька, продолжая вытирать пол, – крученая какая-то. – Кто крученая? Сонька выпрямилась, посмотрела в глаза поварихе и решила, что лучше помолчать. Когда тетя Паша ушла, Марина принесла Соньке другую тарелку с супом и спросила: – Где ты была? – Знаешь, – Сонька с набитым ртом говорила быстро и невнятно, – я сегодня познакомилась с летчиком. – Че? – Марина стала к ней даже как-то немного боком. Сонька проглотила кусок и продолжала: – Он упал с неба. Только тр-рах! На нем был этот… ВКК. – Кто? – Да не кто! ВКК – это высотный компенсирующий костюм, дура. Всю жизнь живешь возле аэродрома и не знаешь. – И что он тебе сказал? – тихо и настороженно спросила Марина. – Я его вместе с самолетом хотела отправить в четвертое измерение. А он ка-ак испугается: «Ни в коем случае! Ты слышишь, девочка! Мне не надо в четвертое измерение!» – Сонька засмеялась. – И какой он?.. Красивый? – Обыкновенный. Только виски у него седые. Сам молодой, а виски седые. – А потом что было? – Марина любительница собирать всякие истории и затем по секрету их всем рассказывать. – Потом? – Сонька через край допила из тарелки остаток супа. – Потом я прилетела домой на вертолете. Знаешь, сам генерал сказал вертолетчику: «Алексеев, доставьте девочку в поселок!» Вот я раз-два – и тут. – А у нас переполох, – сказала Марина. – Куда-то исчез Игорь Смородин. Все бегают: ах, мальчик исчез, ах, мальчик исчез! Раскудахтались на весь интернат. А он, наверно, курит где-нибудь со своими дружками. – Он не курит. – А ты так и знаешь… – наклонилась к ней Марина. – Так он тебе и рассказал… – Да иди ты! Марина быстро оглянулась и тихо сказала: – Говорят, из тюрьмы вернулся Ушастый. У Соньки вдруг через нос полился компот, и она закашлялась так, что Марине пришлось стучать ее по спине кулаком. – Кто тебе про Ушастого сказал? – прокашлявшись, спросила Сонька. – Мальчишки. Да и срок Ушастому как раз вышел. Ты что, забыла? Судили-то их прошлым летом. Поужинав, Сонька побежала в библиотеку. Говорили, у старого библиотекаря нет никакого порядка. Каталога он не вел, книги расставлял по-своему, не было у него тематических подборок, а до верхних полок по шаткой деревянной лестнице он вообще не добирался. Но в библиотеке сидел с утра до позднего вечера и разговаривал с детьми. Детям нравился старый библиотекарь. Им не было дела до того, что книги лежали совсем не на тех полках, где следовало. Они сами находили то, что искали. Зато он знал все: за забором вырос необыкновенной величины лопух, у стены учебного корпуса трава пробила асфальт… Когда вошла Сонька, библиотекарь, склонившись низко над столом, чинил очки отличнику Синему. Специально изготовленной из иголки отверткой вкручивал едва различимые винтики. Синий – самый примерный мальчик в интернате, он делал все только так, как надо, костюмчик его отличался необычайной опрятностью. По всем предметам Синий получал только пятерки. Причем зарабатывал их как-то аккуратно, добротно, хотя и смотрел на них как на нечто само собой разумеющееся. Он никому не давал списывать на контрольных. Но в иное время всем охотно помогал решать задачи. И мальчишки никогда не лупили и не дразнили его – они ценили цельность характера. – Разбил? – спросила Сонька. – Ага. В футбол играли… мяч прямо в лоб, и стекло вылетело. Ладно не растоптали. А то бы… – Надо запасные иметь. – Это и есть запасные. Те, что раньше были, я давно разбил. – Родителям пиши – пусть шлют. – Они говорят – надо беречь. Да разве я… – А кто тебе мячом залепил? – Игорь Смородин. И, по-моему, нарочно. – Нет. – Откуда ты знаешь? – Знаю. Просто он такой, что на него всегда думают, а очки твои кто-то другой разбил. Просто ты не заметил. – Все же видели. Что ты его защищаешь? – Значит, нечаянно. – У него все нечаянно. Библиотекарь закрепил стекло в оправе и поднял голову: – Как ты думаешь, Соня, куда все-таки он девался? – Это не имеет никакого значения. – Сонька не то улыбнулась, не то нет, может быть, просто свет из раскрытого окна так непонятно освещал ее губы. – А если с ним что-нибудь случилось? Вдруг он… утонул? – Что вы, он непотопляем. У него, – Сонька доверительно понизила голос, – в голове ветер. Библиотекарь внимательно на нее поглядел и покачал головой. А Сонька, уже забыв о разговоре, тащила лестницу в самый дальний угол, где припрятала новый журнал «Знание – сила», и принялась читать статью «Проблемы антимира». Она не могла бы ответить на вопрос, понимает ли, как материя может замкнуться в черную дыру и каковы свойства вакуума в окрестностях черной дыры, но она ясно ощущала за всем этим величие и мощь природы. И, забыв обо всем, затаив дыхание читала и читала она о потрясающих воображение загадках мироздания. Эти загадки таились в привычных и с детства понимаемых, казалось бы, вещах, вовсе не требующих переосмысления. Когда она смотрела на море, видела – вода куда-то течет, куда-то стремится воздух, в пустыне куда-то движутся пески. Но время… Куда уходит время? И какое оно там, куда уходит? Ветер, невидимый ветер крутит ветряки, то есть мы можем судить о нем по его работе. А время… Может ли оно что-либо крутить? Может ли производить работу в обычном понимании? Говорят, все можно победить, кроме времени. Так ли оно сильно на самом деле? А может, им движима вся живая жизнь? Она пыталась представить жизнь вне времени. И ее воображению представала пугающая мертвая пустыня, где не было ни снегов, ни скал, ни тьмы, ни света… И она вновь и вновь приходила к мысли о некоем несознаваемом нами безмерном могуществе времени. Несколько ранее, тоже в углу библиотеки, на лестнице, она прочитала статью «Так можно ли повернуть время?». Одно место в этой статье она перечитала несколько раз и запомнила: «Тяготение искривляет пространство, прямые линии становятся кривыми. Не могут ли и линии самого времени искривиться, искривиться до того, что станут замкнутыми кривыми?» Если только это действительно так, думала она, то возникают и линии, ведущие из настоящего в прошлое… Ее окружал мир сплошных загадок. Смородин давным-давно выменял у кого-то большие, не по росту драные штаны с надписью «COWBOY» на заднем кармане. Интересовался старыми морскими картами и говорил, что самые богатые клады еще не найдены. И по причине ли своих скитаний, когда не было у него пристанища, и своей заброшенности, а может, по простой случайности – выпил в жаркий день холодной воды – ему посчастливилось так удачно простудить горло, что голос его повзрослел, стал немного хриплым. Правда, врач уже сколько раз велел ему пройти курс УВЧ… Однако Игорь не признавал прививок, лекарств и лечения. «Все это мура», – говорил он, подтягивал штаны и плевал в сторону. Учился он плохо, но зато плевать умел на зависть всему интернату. Когда какой-то несмышленый второклассник, восторженный его почитатель, спросил, откуда у Игоря берется столько слюны, тот щедро отвалил ему половину куска своего личного сапожного вара, который почти всегда усердно жевал. Год назад он точно в таком же виде появился в интернате – в драной рубахе, в ковбойских штанах, с куском сапожного вара за щекой. Он не признавал интернатского распорядка, исчезал и появлялся, когда ему заблагорассудится, и вообще считал интернат временным пристанищем на пути к большим странствиям. |
||
|