"Четвертое измерение" - читать интересную книгу автора (Новиков Валентин Афанасьевич)3В окно директорского кабинета влетел небольшой мяч, упал на стол и, сбив пачку папирос с коробком спичек, закатился под книжный шкаф. Директор, разговаривавший в это время с завучем, на полуслове умолк и подошел к окну. – Кто бросил? – строго спросил он, перегнувшись через подоконник. Сидевшая у стола завуч услышала донесшийся со двора шепелявый ответ: – Я не брошал, Иван Антонович, он шам жалетел. – Ишь ты, «шам»… Этак вы перебьете все окна. – Иван Антонович взял со стола указку, выкатил ею из-под шкафа мяч и, выбросив его в окно, продолжал прерванный разговор: – Видите ли, Анна Петровна, мне тут пока еще не все ясно… Я считаю, надо повременить с исключением Смородина. Завуч, полная пожилая женщина с властным лицом, энергичным движением головы откинула со лба прядь свинцово-седых волос: – Да что ж неясного, Иван Антонович? Второй раз убежал. А если с ним случится что… Мы – отвечай. Директор взглянул на нее со сдержанной укоризной. – Ну хорошо, – тяжело нахмурилась Анна Петровна, – допустим, с ним ничего не случится – не утонет, не покалечится… В конце концов, он разложит весь интернат. Думаю, мы достаточно его терпели. Он сбежал от родителей, приехал сюда… А мы вместо того, чтобы с милицией отправить беглеца обратно, приняли его в интернат… – Родители-то разошлись. Мальчик не нужен никому. А мы с милицией… – Я понимаю все это, Иван Антонович. Но… – Просто так, Анна Петровна, дети от родителей не бегут. Иван Антонович широкими шагами пересек кабинет. Был он высок и сутул. Пиджак с оттянутыми карманами висел на нем как на вешалке. – Я думаю повременить, – решительно закончил он. – Не все ясно в этой истории. После уроков директор неожиданно появился в шестом «А». Дети уже убежали, под партами валялись скомканные промокашки, вырванные тетрадные листы. Молодая учительница заполняла классный журнал, сидела, отдыхая после урока, свободно вытянув под столом длинные загорелые ноги. При появлении директора она резко выпрямилась, на лице ее появилось напряженное выражение. – Я с вами о Смородине хочу поговорить, Эмма Ефимовна. – Директор сел за первую парту, снял очки и, вращая их за дужку в длинных пальцах, продолжал: – Вы, несомненно, знаете его лучше… – Я его совсем не знаю, Иван Антонович. Не знаю и не понимаю. Неуравновешенный, вспыльчивый… Директор перестал вращать очки: – Считаете ли вы, что его следует убрать из интерната? Эмма Ефимовна едва заметно покраснела от этого неожиданного вопроса: – Видите ли, Иван Антонович, я давно присматриваюсь к Игорю… Какого-то дурного в истинном значении этого слова влияния его на мой класс я не замечала. – Теперь лицо молодой учительницы побледнело, ярко-синие глаза смотрели решительно и спокойно. – Игорь ожесточен, груб, но мне кажется, от своего характера страдает только он сам. Я до сих пор не знаю, почему он убежал из дома, приехал сюда. Игорь, вы сами знаете, неразговорчив… – Да, мальчика, который растет вне семьи, понять трудно. – Девочку, я думаю, – не легче. – Вы говорите о Соне Боткиной? – Я говорю об одиночестве. Соня – девочка скрытная и тоже не очень понятная. – …Но мы об Игоре… – нахмурился Иван Антонович. Все в интернате знали о привязанности директора к Соне Боткиной. Девочку педагоги считали избалованной, своевольной и взбалмошной. Эмма Ефимовна явно хотела подчеркнуть, что Игорь Смородин доставляет ей хлопот не больше, чем любимица директора Соня Боткина. Иван Антонович некоторое время внимательно смотрел на молодую учительницу. – Мне тоже кажется, что дурного влияния на класс он не оказывает. – Уголки его сухих губ тронула едва заметная усмешка. – Напротив, убери его из класса, и не будет хватать какого-то неорганизованного начала. Эмма Ефимовна не поняла, в шутку ли он сказал это, или всерьез. Иван Антонович высвободил из-под маленькой парты свои ноги, надел очки и вышел из класса. Эмма Ефимовна догадалась, что он обиделся на нее за Соню. Девочка, шесть лет назад потерявшая родителей, стала для него дочерью, хотя жила она, как и все воспитанники интерната, не пользуясь никакими особыми привилегиями. Иван Антонович никак не выделял ее из общей массы детей. Даже купив ей шапочку или кофточку, он говорил, что, мол, это прислали шефы. И виделся он с Соней не чаще, чем с другими воспитанниками интерната. |
||
|