"Месть Проклятых" - читать интересную книгу автора (Иващенко Валерий)

Глава 15

Великая тьма опустилась на израненную и политую кровью землю. Накрыла весь горный и лесистый край, разлилась широко. Только, это была не ночная темнота, и не призрачный мрак солнечного затмения, кои бывают не так уж и редко - нет, то была тьма невежества, сон человеческого разума. Жадными и липкими щупальцами мрак расползся по людским душам, цепко держа их в своих незримых объятиях.

И всё же, на всех землях пограничного с северными пустошами некогда славного королевства ещё теплились три огонька - и брат Зенон с ненавистью и сомнением всматривался в возникшее и удерживаемое силой мысли подобие карты посреди главной залы храма. Вон, на самой полуночи, виднеется знаменитое Семигорье, где граф Эверард зубами вцепился в свои земли и не позволил с наскока разбить себя. Но ничего, скоро из остальных мест стянутся легионы святого воинства, и тогда посмотрим...

На дальнем закате ещё один очаг нераздавленной ереси - тамошний барон и горстка окрестных рыцарей, подученные лесными демонами и поддержанные мерзким Защитником, приняли тактику летучих отрядов. Избегают, мерзавцы, открытого боя. Шастают по чащобам, застигая врасплох отряды. Наносят быстрые и очень болезненные удары и тут же скрываются в зелёных дебрях. Ничего, ничего - замки все порушены, города и деревни под контролем, и долго ли протянут эти лесные братья? И без того, небось, счастливы, что им пока не уделили должного внимания... тут-то их и прищучат!

Но как ни странно, ещё один огонёк светился в самом Тарнаке, прямо под носом у всесильной ныне церкви Хранителя. Брат Зенон поморщился, со страхом вспомнив мудрый и безмятежный взгляд бронзовой нимфы, что с высящегося в порту постамента спокойно всматривается в морскую гладь. Коль не берут бездушную статую святые молитвы, казалось бы, чего проще - поддеть ломом да сковырнуть нечестивую с её высокого пьедестала. Да только, предание так просто не сковырнёшь. Уж коль тысячи лет сбывалось, что доколе покровительствует древнему граду... святой отец брезгливо поморщился и не скрываясь сотворил над собою отгоняющий несчастья знак. Горожане не одобрят - да и чего греха таить, некоторые в самой матери-церкви тоже...

Брат Зенон несказанно удивился бы, если бы узнал, как через несколько дней разрешились его последние мысли и опасения - но он находился тогда не в порту, а в снова здесь. В полутёмной прохладной зале, над которой из полутьмы словно парил лик Хранителя. Оттого и не видал, как из вечерних сумерек усталый белый конь вынес на пристань столь же усталого всадника.

Никто иной, как брат Фелер, заметно пошатывался в седле - он сегодня отмахал хороший конец, отвозя сведения сестре Мирдль и в конце пути встретившись с нею на пустынном перекрёстке глухих лесных троп. Потому он уронил поводья, устало потёр ладонями лицо. Вздохнув, прямо с коня соскочил на ещё тёплый после дневной жары постамент. Чуть поскользнулся на полированном граните, и чтобы удержать равновесие, вынужден оказался ухватиться за плечи полулежащей безмятежно бронзовой нимфы, что как обычно задумчиво и слегка загадочно смотрела в морские просторы.

- Убери от меня свои грязные лапы - ты, святоша! - красавица ожила мгновенно и настолько неожиданно, что разинувшие рты редкие прохожие застыли в изумлении. А пара ленивых стражников, случайно проходивших мимо, от неожиданности чуть не угодила под карету, с козел которой на эту сцену вытаращил глаза плешивый кучер в линялой ливрее.

- Прошу прощения, сестра - но есть разговор, - брат Фелер учтиво поклонился даме, как он подсмотрел у вежливых дворян - ничуть не боясь переломить спины.

Очаровательная бронзовая бровка взлетела вверх.

- Сестра? Упаси меня ветер от такого сомнительного родства... - но всё же капризная нимфа не стала разоряться подобно базарной торговке. Всё-таки вежливость паладина, помноженная на неискоренимое женское любопытство, одержали верх над негодованием.

Брат Фелер понял правильно. Встав на одно колено - а он нынче был не в латах, а в лёгкой кольчуге - нежно поцеловал все сияющие свежим маникюром пальчики на ручке, которую ему не без сомнения доверила ожившая бронзовая красавица.

Трое некстати проходивших мимо подгулявших матросов тут же сопроводили это действо одобрительным свистом и возгласами. Однако после одного только мимолётного и чуть неодобрительного взгляда нимфы они поспешили скинуть свои примечательные круглые шапочки с лохматоыми помпонами да поклониться деве в ноженьки - до самых камней просолёного пирса. И после лёгкого то ли отпускающего, то ли благословляющего жеста, на нетвёрдо ступающих ногах они вразвалочку направились в ближайший портовый кабачок - с твёрдым намерением сегодня славно погулять. Мы всё пропьём, но флот не опозорим!

Свет уже вышедшей на вечернее небо Селены озарял весьма непривычное зрелище - у ног внимательно и задумчиво слушающей нимфы сидел паладин церкви Хранителя в серебрящейся лунным светом кольчуге. Он негромко что-то рассказывал, иногда с жаром, положив десницу на сердце, в чём-то клялся. Но в его широкой и надёжной ладони покоилась рука красавицы, которую та отчего-то не спешила или попросту забыла забрать. И мужчина нежно гладил её, ласкал словно возлюбленную или мать.

И не такие уж и редкие парочки влюблённых, неизменно забредающие сюда за благословением морской девы, несказанно удивлялись - нимфа вовсе не гневалась. Иногда что-то спрашивала у сурового паладина, чей заскучавший у пристани конь равнодушно подрагивал ушами в полудрёме, и даже скупо улыбалась.

- В общем, сестра, лучше бы тебе этой ночью в Тарнаке поотсутствовать, - негромко убеждал красавицу брат Фелер. - Право, не стоит тебе глядеть на то, что тут будет твориться...

Нимфа в сомнении покрутила прелестным носиком. Затем капризно прищурила один глаз, а другим лукаво посмотрела на затаившего дыхание человека.

- Вообще-то, не хочется мне никуда сегодня уходить... но давненько меня не приглашали на свидание... - и в тот же миг сиящая бронза непостижимым образом обратилась в живую и желанную красавицу.

Ну какие тут ещё нужны намёки? Она затрепетала, когда ладонь мужчины ещё несмело обняла её. А раскрывшиеся навстречу поцелую губы оказались мягкими, тёплыми и чуть неумелыми.

Что там дальше происходило, и кто до позднего утра позаимствовал роскошную, красного и чёрного дерева прогулочную яхту лорда Бри, осталось толком неизвестно - придремавший в тёплой пыли мостовой пьянчужка-боцман разом протрезвел, обнаружив в лунном свете пустой постамент, откуда удрала хранительница великого города. И сообразив, что это означает и что из того следует, в свою очередь подхватил выписывающие кренделя ноги в руки и тоже удрал - да так далеко, что больше его в Тарнаке никто не видел. А посему и рассказать оказалось некому. Хотя, обилию и разнообразию легенд и баллад то ничуть не мешало.

Даже наоборот - способствовало.

А в это же время совсем рядом, в портовой конуре старого Рими, происходили ничуть не менее примечательные события...

Капитан небольшой тоговой шхуны ещё раз огляделся. Кажется, чисто - на опустевшей к вечеру улице меж складов и контор, выходящей прямо на пристани с покачивающимися за ними мачтами, а другим концом уводящей к докам на той стороне порта, не оказалось ни подозрительных личностей, ни дознатчиков святой церкви, коих опытный глаз прожжённого контрабандиста вычленял чуть ли не с лёгкостию. Осторожность нынче вовсе не излишня - забравшая всю власть церковь Хранителя мало того, что добавила к обычной десятине храмовую пятину, грозящую и вовсе перейти в треть. Но к тому же, немало проявивших недовольство людей попросту отправились и вовсе прямиком в овеянные жутковатыми рассказами пытошные подвалы...

Тощий юнга на углу у дровяного сарая, который вроде бы нудно, долго и безуспешно торговался с помятой шлюхой с испитым лицом, подал успокаивающий знак. Да и притаившийся под старым клёном штурман, весьма небезуспешно изображающий из себя изрядно подгулявшего и потому решившего передохнуть матроса, тоже еле заметно кивнул - отчего в лучике просочившегося сквозь листья лунного света в его ухе блеснула аляповатая золотая серьга.

Да уж, что и говорить, в таких условиях вести дела не то чтобы тяжело, а вовсе даже невыносимо. Потому капитан, соблюдая все меры предосторожности, и прибыл на сбор у старого пройдохи Рими, куда уже проследовали дюжина купцов, несколько капитанов да жрец Всех Ветров - уж воздушные стихии моряки почитали прежде всего... Неприметно оглядевшись ещё раз и чуть ли не принюхавшись к залитому лунным светом постепенно засыпающему порту, почтенный моряк не нашёл повода для беспокойства - и ловко юркнул в скрытую тенью неприметную дверцу.

Внутри оказалось тесно и немного тревожно. В тёплом и чуть душноватом воздухе ощутимо реяло что-то эдакое... но не станем забегать вперёд. Кивнув в ответ на вопросительные взгляды, капитан привычно скинул тёмный плащ на руки слуге. Правда, кортик, больше походящий размерами на абордажную саблю, снимать не стал - жизнью капитан был умудрён и излишней беззаботностью отнюдь не страдал.

Расположились кто где. На потёртых и продавленных лавках у стен, на нескольких скрипучих стульях. Конечно, вдове рыжего Санчеса, нынче самолично ведущей торговые дела - причём весьма и весьма лихо, хозяин торговой компании уступил собственное кресло. Да и пожилой жрец Всех Ветров, перед которым сами собою открывались любые двери в порту или жилищах моряков, расположился на некогда золочёной, а ныне изрядно облупленной табуретке для почётных гостей.

Поначалу разговор шёл вяло. Хотя все друг друга знали как облупленных, но каждого хоть раз нет-нет, да и посещала мыслишка - а не польстился ли тут кто-нибудь на золотишко храмовников? Да и не столько в том дело, ведь упрямо поджавший губы жрец обвёл собравшихся тёмным взглядом, отчего душа каждого пронизалась неслышным ветром - и заверил, что двурушников здесь нет.

Попросту, собравшиеся купцы и капитаны и сами не знали, что тут можно предпринять, дабы цепкие и загребущие лапы церкви до конца не загубили все дела. Святошам начхать, что у торговых сделок и моряков есть свои законы и правила. Знай плати побольше - а коль недоволен, добро пожаловать на станки палачей.

Возможно, так и прошёл бы вечер в угрюмом ворчании да редких высказываниях, что надо что-то делать, но тут обстановка поменялась самым неожиданным образом.

В широком жерле нетопленного по случаю лета камина раздался шорох. Кто-то тоненько чихнул внутри, и подозрительно обратившиеся в ту сторону взгляды отметили, что закопчённые стенки озарились дрожащим серебристым светом. Но навстречу ощетинившимся клинкам мужчин и даже сноровисто извлечённому из-под пышных юбок двухзарядному арбалету купчихи из каминной топки вылетели две мерцающие радужным серебром малышки. Вернее, малыш и малышка.

- А-апчхи! - малышку Мири отдачей отбросило вбок, отчего она забавно кувыркнулась в воздухе, а затем погрозила оторопевшему Рими кулачком. - Дымоходы чистить надо, эдакий ты скряга - совсем сажей заросли!

Феечка и дракончик отряхнулись от упомянутой копоти, и первая изобразила недурственный реверанс прямо перед глазами изумлённых людей. Не то, чтобы те были совсем уж тёмными - видали диковины и почище. Но согласитесь, когда с бухты-барахты являются две эдакие мелюзги да ещё начинают дерзить, тут впору ущипнуть себя за бок да на всякий случай проверить целостность кошеля.

А малышка Мири важно вылетела чуть вперёд.

- Я буду говорить голосом графа Эверарда! - по её меркам громко объявила она и лихо крутнулась в воздухе.

И тут изумление собравшихся достигло, пожалуй, высшего предела - на изящной талии феечки эдаким лихим образом, на манер диковинного обруча или пояса, обретался именной перстень Повелителя Семигорья! Мрачным огнём над самой попкой горел окружённый тонко блистающими бриллиантами изумруд, да и самому непосвящённому взгляду было видно - не краденый, и заряжен волею их светлости по самое некуда. Переговорщик, вестимо - тут без обмана. Да и облик скромно порхающего рядом серебристого дракончика знаком был отнюдь не понаслышке.

Капитан первым убрал свой устрашающего вида клинок. За ним, посомневавшись, спрятали оружие и остальные. А старый Рими, что в одной подрагивающей руке держал тонкий стилет, а другою уже нашаривал под столом открывающую подземный лаз неприметную кнопку, даже тихонько вздохнул от облегчения.

Ибо цветочная фея обвела людей смеющимся взглядом, вдохновенно воздела глазёнки к низкому грязноватому потолку и начала передавать сообщение. Так мол и так, и разэдак вас. Хватит маятся дурью - нынче утром войска их сиятельства войдут в Тарнак. Вестимо дело, без жертв и разрушений укорот святым братьям сделать не удастся. Но если моряки, мастеровые да купеческие людишки подсобят и хорошенько ударят в спину святошам - то будущий повелитель города отнесётся к их дальнейшей участи не в пример благослоннее.

- Если со святыми воинами и жрецами Хранителя станут твориться всякие нехорошие случайности... - феечка не любила слово "убивать", да и само это столь излюбленное человеками действо очень не одобряла - но воля графа должна быть донесена до этих крепких и неробкого десятка соравшихся. - Хоть тухлой рыбой травите, хоть серой со смолой жгите, хоть в волчьи ямы с кольями сбрасывайте - их сиятельство согласен закрыть на то глаза.

- На одну только эту ночь, - Мирдль обвела людей куда более серьёзным взглядом. - И ещё. На стороне их сиятельства нынче выступят всякие неизвестные вам силы... женщинам и детям из домов ни ногой. А мужчинам передать - лесных жителей и всякое проявление Сил Жизни не трогать. Не нарывайтесь - и они никого не тронут.

Кое-что ещё поведовала ошеломлённым и крепко задумавшимся людям маленькая цветочная фея, прежде чем облегчённо выдохнула "Всё" и устало плюхнулась на стол, куда догадливый Рими уже выставил угощение - щербатую тарелку с розовым виноградом. И пока люди обменивались первыми взглядами и пока ещё робкими мнениями, феечка со своим дружком принялась без ложной скромности вовсю лакомиться этой заморской диковиной - только косточки разлетались. Да ещё отплёвывалась малявка и от не замедливших посыпаться вопросов.

- А не станет ли в очередной раз хуже, как уже бывало?

- Ну, уж если Повелителю Семигорья не доверять, то кому тогда? - и Мирдль вновь с чавканьем вгрызлась в виноградину.

- Тоже верно, - со вздохом отметила беспокойно заворочавшаяся в своих юбках купчиха.

- А лесные создания точно не демоны?

- Ну, хранившая досель город морская нимфа не демон же, - и только тут люди, обнаружившие сквозь кривоватые окна отсутствие девы на залитом лунном свете постаменте, осознали всю серьёзность грядущего.

- Но ведь в церкви Хранителя есть и чистые души? - жрец Всех Ветров озабоченно блеснул глазами.

- Разумеется, они предупреждены - их сиятельство о том лично позаботились.

И так далее, и тому подобное. Но в конце концов, когда вечер уже перешёл в ночь, тучный и степенный содержатель двух портовых таверн решительно взмахнул рукой.

- Надо поспешать - в моих заведениях можно много солдатни прищучить, и святых братьев тоже. Да паладин один наведывается к молодой смазливой шлюхе. Падки на халяву, мерзота... Решаемся?

И они решились. Пока обсуждали то да сё - а народ подобрался соображением быстрый - Мири со счастливой улыбкой похлопала себя по округлившемуся животику, в сомнении покосилась на сиротливо оставшуюся в тарелке одинокую виноградину, похожую на большую и полупрозрачную розовую жемчужину с просвечивающей изнутри серединкой. И тоже решилась - раз уж пошла такая гулянка, не оставлять же эту прелесть уевшемуся до сладкой истомы дракошке?

Мням-ням, как же это вкусно... а главное, много!

В мягком воздухе летней ночи мелькнула неслышная тень. Обдав ароматом топлёного деревенского молока и мёда из дикого вереска, она затем мягко обожгла восприятие жаром прижавшегося томно и бесстыже девичьего тела. Нежная ладонь капризно повернула лицо сидящего под исполинским деревом парня, сорвала с его губ не очень-то мимолётный поцелуй, а затем под любопытные звёзды взлетел лукавый шепоток.

- О чём думаешь, Защитник - о хорошем или плохом?

- О плохом, сестра...

Две бровки изящно изогнулись вверх, а в зелёных изумрудах глаз колыхнулись насмешливые огоньки.

- О плохом? Неужели обо мне?

Рука Айлекса словно сама собой обняла за почти неприлично тонкую женскую талию, ласково погладила чуть ниже.

- Вовсе нет. Ты у меня в плохих не числишься, Мирдль. Ты у меня проходишь по категории стихийных бедствий. Землетрясения там, ураганы всякие - они не плохие... они просто есть.

Чуть горьковатый лёгкий смех дохнул в ухо. А чей-то носик и губы уже вовсю шалили, и от того сердце заходилось в нежной истоме.

- Что ж, спасибо и на том. Надеюсь, я смерть от твоей руки уже заслужила? - она чуть отодвинула лицо, пытливо всматриваясь в облик Защитника.

- Одной только смертью ты уже наверняка не отделаешься, плохая девочка! - Айлекс самым неожиданным образом пощекотал её.

Извиваясь от хохота, красавица извивалась в его объятиях, а затем обессиленно заколотила в грудь кулачками.

- Ой, хватит! Или решил защекотать прямо сейчас и до смерти? - но едва парень прекратил свои поползновения, как Мирдль со змеиным изяществом тут же стремительно прянула вперёд и с чисто женским коварством кускула за нос.

- Злодей! Надеюсь, хоть один танец любви мне подаришь, прежде чем своей железкой ржавой проткнёшь?

- И вовсе не ржавой, - Айлекс покосился в сторону, где на камне лежал преобразившийся отцовский меч. Непостижимым образом металл сейчас впитывал в себя лунный свет и легчайшие дуновения ветерка. Закрывались выщербины, выправлялись вмятины, а сам клинок сильнее озарял внутренним сиянием медленно плывущие по лезвию узоры.

- Но вообще, я тебя побаиваюсь, Мирдль. Ты слишком красивая. Слишком большая у тебя сила. И ещё, ты очень плохая девочка, - видя, как на последний аргумент красавица вновь недоумённо изогнула соболью бровку, нехотя добавил. - А то я не видел, как на лужайке вы с Веллини и ещё одной нимфой сладко резвились...

Мирдль фыркнула и вновь зарылась носом в его волосы.

- Подумаешь! В монастырях Заозёрья этим почти все монашки пробавляются. Не хочу даже думать, чем забавляются в мужских... Да и что плохого в том, что я научила девчонок и подарила им немного радости? Ты же, гадкий мальчик, в нашу с Веллини сторону не смотришь... - она призадумалась, закусив заслуживающую куда более ласкового обращения губку, а потом усмехнулась. - Правда, последнее время и на других не клюёшь - и тут кроется наша маленькая надежда.

Это было изумительное ощущение. Молодая женщина, прекрасная как утренняя заря, желанная как сама жизнь. Чудесным образом сумевшая объединить в себе высшую красоту человеческого рода и в то же время многие его пороки - да круто замесить всё это с грацией и простодушием изящной дриады. Взрывоопасная смесь - как сказали бы в другом месте и в другие времена. И вот это чудо подлунного мира вольготно развалилось оперевшись на грудь Защитника и ласкало парня так, что у того уже едва хватало выдержки.

- У-у, бука... - Мирдль урвала себе ещё один нескромный поцелуй. Вздохнула счастливо, мурлыкнула. - И что я в тебе, дуралее, нашла?

Она поёжилась счастливо, когда ладонь парня чуть смелее приласкала её, а прошедшиеся по изгибу шеи губы выгнали на спинку толпу сладких мурашек. Мурррр! Затем вздохнула.

- Слушай, я чуть не забыла. Помнишь ту хрустальную корону, что ты урвал у гоблинов и приволок вместе с отцовым мечом? Мне для дела надо...

Айлекс вздохнул. Подёргал легонько за девичье ушко, взъерошил душистые волосы. Странно - доселе она позволяла последнее одним лишь ветрам.

- Ну вот так! Взяла и испортила всё удовольствие, - деланно сердито отозвался он чуть хрипловатым от вполне понятного волнения голосом. - Я же говорил - плохая девочка...

Однако Мирдль ничуть не купилась. Засмеялась серебристым колокольчиком в ночи, щедрее одарила вкрадчивым и шелковистым прикосновением прохладной теплоты девичьего тела. Потёрлась кончиком носа о его, улыбнулась лукаво и в то же время простодушно, как умеют немногие.

- Ну, я за тебя всерьёз возьмусь после нашей победы, гадкий мальчик, - в полушутку-полусерьёз пообещала она, пытливо всматриваясь в отражения звёзд в его глазах.

Вместо ответа Айлекс молча потеребил и поиграл перед ясным девичьим взором маленьким невзрачным камушком, что носил предпочитая всем иным амулетам. Мирдль застонала от собственной недогадливости, хихикнула, а затем легонько, досадуя на себя, хлопнула Защитника по груди.

- Могла бы и сама догадаться - тьфу, глупышка! Где ж ещё быть хрустальной короне, кроме как в водопаде Тысячи Радуг? У-у, Великого Леса на тебя нет... - она посерьёзнела. Некоторое время задумчиво и внимательно смотрела отсюда, с вершины холма, на редкие огоньки раскинувшегося вокруг бухты города, затем вздохнула.

- Ладно, я понеслась дальше. Граф сказал, что порт и жилые кварталы пострадать не должны - придётся мне лично проконтролировать твоих засланцев. А уж храмы, банки и дворцы разноси, гадкий мальчик, делай там что хочешь со своими лесными бестиями.

Она осторожно, словно первый раз пробуя на вкус, испила с его губ прощальный поцелуй. Шепнула на ухо, чтоб кое-кто берёг себя - А не то у-у! Покусаю! - и с хорошо различимым вздохом сожаления поднялась, буквально заставляя себя оторваться от парня. И, миг-другой понежившись в тёплом ветерке с моря, лёгким шевелением плеч обзавелась цветочной туникой, да и исчезла бесшумно в ночи.

Взбудораженный, полный нежных и самых противоречивых чувств, Айлекс некоторое время приходил в себя. Облизнул с губ её аромат - тонкий, дразнящий. Смущённо улыбнулся своим непростым мыслям и приподнялся. Да, не пришло ещё время решать личные проблемы... а всё же, отбрасывать посторонние мысли не пришлось - восприятие само расширилось едва не на всю округу, накрыв незримым облаком внимания и окружившее Тарнак войско графа да всех тех кто нынче встал под его знамёна, озабоченно сгустившиеся тени святых воинов на стенах.

И затаившиеся в самом городе отряды лесных существ - всех, чьи боевые качества не вызывали сомнений. Медведи, дикие кошки всех мастей и размеров. А в кустах городских скверов на удивление смирно затаились до поры волки. И даже Старый Змей впервые за много лет оставил свои катакомбы заброшенных шахт и с загадочным блеском в чёрных глазах неподвижно разглядывал засыпающий город, обвив шпиль старой заброшенной башни над площадью Менестрелей. А уж лесных воителей нынче в городе видимо-невидимо. И каждый добросовестно прикидывается обычным деревом... вон, ухмыляющийся в зелёные усы внук Повелительницы посреди парка для маскировки даже расцвёл совсем как липа - а под его густой сенью со сладким неистовством милуется парочка...

Из густой тени сверху спикировала цветочная фея. Демонстративно обнюхав Защитника, она зловредно скривила мордашку, насмешливо фыркнула - а потом как ни в чём ни бывало уселась на плечо.

- Воркуют тут, как два голубка... - сварливо отозвалась малышка Мири. Скрестила руки на груди, задрала капризно нос вбок-вверх. Невольно нашла взглядом в созвездии Дракона свою подружку и не удержавшись, вздохнула.

- Всё готово, Защитник! Что же ты медлишь? Яви свою силу...

А тот замер в странном холодном оцепенении - из тёмного уголка храма над самой статуей Хранителя в полутёмной зале он сейчас смотрел глазами затаившегося там паучка. Внизу сидели, в раздражении спорили, нервно расхаживали смешные неловкие человеки - своей дёргающейся походкой, ещё и невесть зачем обёрнутые кусками ткани. Здесь, под потолком, их голоса раздавались невнятным бормотанием и странным шелестящим гулом. Айлекс всё смотрел и смотрел, и никак не мог отделаться от странного ощущения, будто бездарные актёры разыгрывают перед ним дурно поставленную дрянную пьесу. Сбиваются, потеют - и всё же не в состоянии прервать давным-давно расписанные невесть кем роли и реплики.

Единственным светлым пятном, на котором с удовольствием останавливалось восприятие, оказалась... ах, это и есть сестра Стефания? Откинувшись на сиденье, в глубокой тени под благословляющей десницей Хранителя, похудевшая и оттого изрядно похорошевшая целительница сидела неподвижно, аккуратно подвернув расшитый зелёным узором подол рясы. То ли она осознавала всю фальшь сего лицедейства, то ли просто брезгливо отрешилась от происходящего, но в душе Айлекса шевельнулась тёплая волна. Уж как эта жрица первой отозвалась на незримый зов сотен обожжённых и искалеченных лесных обитателей, и рискуя всем исцеляла тех, он не раз слышал потом исполненные искренней теплоты рассказы.

Сестра Стефания словно почувствовала на себе доброжелательный взгляд. Возможно, так оно и было - уж женщины куда чувствительнее загрубевших в жизненных передрягах мужчин. Ибо она чуть удивлённо подняла взгляд от полированных плит каменного пола и пытливо уставилась в темноту над ликом Хранителя. Со стороны казалось, что женщина втихомолку молится, поверяя своему господину и покровителю свои страхи и сомнения - но нет! - Айлекс чётко осознал, что целительница уловила его столь диковинным образом переданное одобрение. И даже легонько улыбнулась краешками губ.

По её еле заметному шевелению кончиков пальцев, вроде бы устало лежащих на подлокотнике, в залу из глубины тёмного прохода неслышно влетела младшая послушница всего лишь с одною тонкой зелёной полоской по подолу - будущая врачевательница тел и душ людских. Её левая рука вроде бы небрежно и в то же время отстраняюще демонстрировала воздетый в воздух и тревожно полыхающий знак Хранителя - верный признак, что жрица несёт старшей адептке весьма важное сообщение.

Выслушав её, сестра Стефания напряглась, приподнялась в кресле. Кивнула послушнице, отпустив её затем небрежным жестом. Наклонившись чуть к сидящему рядом важному старцу, она шепнула ему что-то о непонятных случаях заболевания в сиротском приюте, весьма похожих симптомами на летучий мор. Надо ей лично проверить да озаботиться... И тут же, наподобие знатной леди чуть подобрав подол, торопливо и со слегка озабоченной мордашкой она прошествовала вослед удалившейся послушнице.

И последнее, что отметил отпустивший паучка Айлекс, это были чуть заметные похотливые огоньки в проводивших целительницу глазах старца. Ах вот как сестра Стефания раздобыла те сведения о передвижении отрядов святого воинства...

Перед закрытыми наглухо северными воротами Тарнака, которые словно часовые охраняли надменно воздевшиеся ввысь две привратные башни, появились несколько неизмеримо меньших теней. Малышка Мири дерзко глазела вперёд, чувствуя себя на плече Защитника куда спокойнее нежели за пресловутой каменной стеной. Тем более, что одной ручкой она обнимала смирнёхонько валяющегося рядом с нею неприкаянного серебристого дракончика. А к ноге Айлекса робко прижимался обыкновенный дудошник с маленькой лесной поляны. Мохнатые уши его чутко подрагивали во все стороны, боязливо улавливая малейшие веяния.

- Сыграй, малыш, - в обратившемся к нему взгляде Айлекса мелькнуло тепло.

Малыш глянул вверх, кивнул доверчиво Защитнику, и извлёк откуда-то их густого меха обыкновенную дудочку, прихотливо вырезанную из ветки лещины. Приложил ко рту, пробежался по отверстиям так непохожими на человеческие пальцами. Сначала робко и неуверенно, а потом всё смелее он затянул полузабытую, древнюю как мир немудрёную мелодию песенки - о хлопотливой и неутомимой пчёлке над раскрывшимся навстречу полуденному солнышку цветком. Томная и тягучая, она поначалу робко вилась вокруг сопилки, а потом взлетела под звёзды.

Только, не слышали её напряжённо всматривающиеся сюда защитники города - Айлекс словно нить пряжи подхватил музыку и тут же принялся нанизывать на неё волны из океана смутно ощущаемой за плечами Силы. И едва возле него образовалась смутно светящаяся в полутьме длинная петля, как с плеча светлячком в ночи вспорхнула Мири на своём верном дракошке. Подхватила первое дуновение, и тут же стремглав понеслась к воротам, управляя своим летучим скакуном и другом подобно бывалому рыцарю - одними лишь босыми пяточками.

Толстенные дубовые плахи и балки могучих ворот сразу отозвались на призыв Силы Жизни. Ни на миг они не забыли, как когда-то могучими деревьями шумели на ветру и собирали капли дождя зелёными ладошками листьев. Миг-другой, и ворота будто взорвались - под восторженно запрыгавшие от такого зрелища звёзды вымахнул исполинский дуб. Словно родной брат двоих Стражей, охраняющих проход к Водопаду Радуг, он повёл могучими плечами - и вырвал их из железных оков створок. Под кудрявой кроной прорезались два сияющих неистовой зеленью глаза, а прорезь рта ощерилась кривой усмешкой.

- С днём рождения, новый Страж!

Исполинский дуб с одного только взгляда понял и оценил намерения Защитника. Закатную башню он развалил просто играючи, лишь осыпались в туче пыли глыбы каменной кладки. С душераздирающим хрустом ветви и змеями лезущие из земли корни впились в малейшие трещинки и разорвали постройку в клочья. С её восточной товаркой дуб чуть провозился - её недавно ремонтировали. Но и она с душераздирающим грохотом разлетелась в груду мусора. И, не обращая внимания на вопли заживо погребённых и раздавленных людишек, юный великан пошёл вдоль стены, с неистовой яростью ненавидящего мертвый камень и убитое топорами лесорубов дерево разнося циклопическое сооружение.

А дудошник всё играл. Закрыв глаза и поджав ушки, малыш вдохновенно выдувал из нехитрого инструмента прихотливую вязь музыки - и малявка Мири уже где-то посреди улицы Мастеров с размаху вонзила в булыжную мостовую самое начало длинной и томно тягучей мелодии...

Камень словно вскипел, разлетевшись вокруг нелепо вывороченными столбиками. Во все стороны к вящему восторгу уворачивающейся от стрел настырных свтош Мирдль разошлась незримая волна жизни. Поверхность земли заходила волнами, и из каждой щелочки выхлестнули плети побегов. Раздирая плоть мостовых и неподвижную мощь каменных зданий, сила жизни принялась рушить нелепые постройки.

Вон отряд святых воинов на перекрёстке захлестнуло зелёной стеной и тут же утянуло под землю, заглушая предсмертные крики. А на ветке старого клёна, то не две звёздочки мерцают - то дикая кошка презрительно щурит наглые жёлтые глаза, выжидая когда удирающий от сгустка взбесившихся корней паладин окажется как раз под нею...

По городу носились стаи животных, добивая тех, кто сумел увернуться, отбиться от ростков или ожечь их нечестивыми молитвами. С заунывным воем стая волков загоняла белого от ужаса святого отца, который с неистовой скоростью листал требник в поисках нужного псалма - и всё же не успел... Хрипло завыл вожак, задрав к тёмным небесам окровавленную морду, и вторили ему собратья по убийству.

А со стороны порта и бедняцких кварталов надвигалась навстречу другая волна - мутная и неумолимая стихия людского бунта. И ничуть не менее беспощадной оказывалась она к стянутым в великий город войскам со знаком Хранителя на доспехах и щитах. Глазами реющей над превратившимся в побоище полем битвы совы Айлекс разглядел, как бешено отбивающегося мечом солдата накрыли сетью. Он нелепо задёргался, запрокинулся в падении - и тут же в раскрывшуюся щель под кирасой худая и злющая девица по самую рукоять вонзила напоследок тускло блеснувшее, отточенное лезвие рыбацкого ножа.

Со стороны внешних укреплений доносился громовой рёв тысяч дюжих глоток. Хоть святое воинство частью разбежалось, а частью было истреблено, отрядам графа Эверарда не так уж и легко давался этот бой. Крепкую выучку прошли солдаты, теперь нутром чуявшие, что пощады не будет - а пуще того лютовали гордые паладины церкви. И всё же, атака снаружи и изнутри своё дело сделала - плотные порядки защитников дрогнули, оказались пробиты сразу в нескольких местах. И кипящая линия схватки сначала медленно, а затем неудержимо покатилась внутрь города...

Угрюмым и красновато-недоверчивым взглядом взирало утреннее солнце на поверженный в грязь развороченных мостовых великий город. Словно хмурясь розовыми лёгкими тучками, небесное светило в сомнении рассматривало увиденное и всё никак не могло решиться - нравится это ему или нет.

Уцелел лишь порт да окружившие его халупы работных людей. А краса и гордость Тарнака - район храмов и знати - попросту перестал существовать. По едва угадываемым в грудах мусора улицам сиротливо продили животные, порыкивая и иногда лапой теребя чьи-то окровавленные останки - а ну как пошевелится? На площади, где ещё вчера высилась исполинского роста статуя Хранителя, только куча битого камня напоминала об этой видной даже из окрестностей фигуре. А сбоку немым укором и насмешкой косо валялась оплетённая зелёными побегами лиан каменная голова, незряче уставясь куда-то в вечность каменными белками глаз.

Уцелел лишь сорокаколонный храм - и то лишь потому, что совсем рядом располагался сиротский приют. А поселившийся отныне в доме Хранителя Старый Змей с удовольствием оплёл своим длинным телом озарённые первыми лучами колонны, и теперь блаженно щурился на солнышко, впитывая полузабытое солнечное блаженство. И ничуть не обращал внимания, что оборвыши из соседского заведения мигом почувствовали с лёту чувствующими отношение к себе сердечкамии - этого великана им опасаться нечего. Налетели вопящей от восторга оравой через пролом в каменной изгороди, не обращая внимание на возмущённые призывы едва сдерживающей улыбку сестры Стефании. И теперь словно с горки, со хохотом катались по слегка выпяченной широкой спине древнего животного, мягко почёсывая её попами и заодно полируя чешуйки до зеркального блеска.

А когда немногие из сохранившие истинную веру в Хранителя святых сестёр и братьев уже потом читали здесь проповеди, то Старый Змей позволял усталым и подилым прихожанам садиться на свою спину словно на чуть пружинистую и еле заметно дышащую скамью. Сам же клал здоровенную как стол клиновидную башку на то место, где когда-то стояла кабинка исповедальни. И задумчиво смотрел на вещающих истину своим странным, немигающим взглядом...

Немало легенд рассказывают об этой древней и известной во всём бывшем королевстве площади. Странных и иной раз даже противоречивых, но все они сходятся в одном - каким-то событием это место некогда ознаменовалось. Возможно, гнусным злодеянием, столь страшным что история постеснялась хранить память о нём - но знатоки всё же думают, что скорее неким подвигом или иным выдающимся происшествием. Ибо давно замечено, что морские и перелётные птицы без боязни отдыхают в большом фонтане. А даже самые отпетые сорванцы не осмеливаются бросать в них камнями или драться здесь друг с другим.

Оттого Айлекс улыбнулся мимолётно, отвернувшись от загнанного взгляда обессилевшего брата Зенона - тот стоял в центре фонтана, и сейчас сам напоминал одну из статуй, зачем-то ожившую и теперь уныло мокнущую по колено в воде. Однако совсем выпускать из поля зрения оставшегося одиноким жреца было бы чревато - перед его новой силой оказались бессильны и рассыпающиеся тленом побеги, и удары могучих медвежьих лап. И даже полыхающий яростным светом клинок, который перед этим словно подтаявшее масло играючись разрубил паладина, лишь высек бессильные искры из окутавшего святого брата сияющего марева.

Да и над головой жреца темнел хобот набирающего обороты гигантского смерча - то северный ветер собирал свою незримую мощь, дабы затем обрушить её волею святого брата на головы неверных...

Мирдль устало пожала плечами. За крылышко сдёрнула со своего плеча воинственно нахохлившуюся феечку. Дунула на неё легонько сладким дыханием весны, шепнула несколько слов. И малышка не подкачала. Странно было смотреть, как крохотная серебристая искорка дракончика бесстрашно вознесла Мири прямо к почерневшему исполинскому вихрю - и тот признал донёсшееся до него дыхание весны.

Незримая рука вспушила, приласкала серебристые с прозеленью волосы молодой красавицы, от одного только вида которых и ощущения шелковистости прядей в ладонях впадали в тоскливую меланхолию служанки - а леди Эвелинн от зависти и вовсе принялась брать у дриад уроки Силы Жизни. Ветер улыбнулся, взволновал на миг поверхность воды в фонтане и исчез. Миг-другой, и только опадающая по краям почти не пострадавшей площади пыль свидетельствовала о несостоявшейся катастрофе.

У Айлекса немного отлегло от сердца - так, самую малость. Потому что неугомонный жрец взглянул вверх, покачал осуждающе головой вослед покинувшему его северному ветру.

- Предательство, всюду предательство, - и тут же принялся бормотать очередной псалм.

Окружающая его аура налилась желтоватым, постепенно становящимся нестерпимым светом. Но и отрезавшая ему путь к отступлению Мирдль с противоположной стороны фонтана тоже не дремала. Перепрыгнула через каменный бортик, оперевшись на ладонь услужливо подставившего ей руку мраморного фавна. Прошлёпала по воде почти к самому насторожившемуся святому брату и наотмашь, косо рубанула тёмной шпагой. Клинок сыпанул чёрными искрами, взвизгнул пронзительно - но хотя и не преуспел тоже, по крайней мере сбил жреца с настроя.

- Всё обман, - покивал растрёпанный и страшный в своей ненависти святой брат. Он покосился на оружие бывшей сестры во Хранителе, и его лицо передёрнулось - он узнал эту шпагу и осознал, кто же приголубил тёмного барда и лишил святую церковь ещё более могучих и страшных открытий. - Зря, мерзкая сука - всё зря! Мать-церковь могла дать тебе куда больше, чем этот щенок, графский ублюдок. Или ты всерьёз рассчитываешь на благодарность мерзких Эверардов?

В зелёных глазах Мирдль мелькнули искорки смеха.

- Полегче, несвятой брат - сейчас на площади Менестрелей преданные дворяне и городские старшины преподносят графу хрустальную корону древних королей. Я даже сумела убедить его леди, а уж она знала, что и как нашептать ночью сэру Роджеру, графу Эверарду. И теперь у старого Королевства появился новый король.

Во взгляде старого жреца что-то надломилось.

- Так это всё умыслил старый граф Вильям... ах я, глупец! А ведь было, было у меня предчувствие и желание всё бросить да удрать... - странно оказалось увидеть, как поникли плечи брата Зенона под грузом осознания своего полного поражения.

- Почти так. Но есть и ещё кое-что, - Мирдль усмехнулась, ни на миг не сводя со жреца настороженного взгляда - уж как тот способен был на подлости, она знала не понаслышке. - Церковь Хранителя сделала из меня шлюху - а теперь в свою очередь, и я нашла силу, способную швырнуть святую церковь в грязь, как последнюю потаскуху - и отыметь во все места!

Айлекс поморщился. Не от того, что Мирдль - нежная и чёрт возьми, всё-таки обожаемая - выразилась грубо. А от того, что она пролила реки крови... да и попросту говоря, использовала его самого. Не самое приятное прозрение! Вот уж, куда лучше и проще в лесу - он просто чужд всякой подлости. А всё же, парень поморщился и добил противника всего лишь парой фраз.

- А ведь мой двоюродный брательник Говард, сын нового графа и теперь короля, всерьёз намерен взять в законные супруги дриаду - и когда-нибудь они сядут на трон, - он устало усмехнулся. - А там и их дети-внуки... Сила Жизни берёт своё, нечестивый отче.

На брата Зенона было страшно смотреть. Глаза выпучились, почти вылезая из орбит, рот бессильно и молча разевался в изумлении. А во взгляде уже отчётливо плескалось безумие... и только сейчас Айлекс понял. Понял, на что намекал мудрый старый Прадуб.

Похолодевшая рука сама собой полезла в кармашек. Миг - и на ладони мягко улёгся почти невесомый после рукояти меча жёлудь. И почти без замаха Защитник швырнул малыша под ноги жрецу. Тот ещё успел дёрнуться, зыркнуть подозрительным взглядом на бултыхнувшийся в воду предмет.

А затем он закричал. Страшно, громко закричал, сотрясаясь в судорогах и задрав к розовому утреннему небу искажённый мукой рот...

Драная и запылённая ряса лопнула сразу во многих местах, когда из тела бывшего человека вымахнули ростки новой жизни. Буйно и неудержимо они вылезли наружу, с любопытством посматривая вокруг. То, что ещё только что было братом Зеноном, дёрнулось, с суетливой ненавистью оторвало стремительно выросший из удлинившегося и тут же лопнувшего носа ещё зелёный побег. Словно оживший куст забил бешено руками, тут же словно по волшебству обратившимися широкими дубовыми ветвями. Крик затих, и только нелепое уродливое дупло разверстого в вопле рта некоторое время напоминало в стволе произрастающего дерева о свершившемся.

Но вот и его закрыла кудрявая свежая зелень. А молодой дубок уже вымахал с обычный взрослый дуб - и всё пёр из середины фонтана с протестующим визгом расседающегося под натиском жизни каменного дна.

Сестру Мирдль зацепило за одежду обломанным сучком, и она с визгом взлетела вверх вслед за стремительно растущим деревом. Тут же она отцепилась, ухватилась за подрагивающее дерево и уселась на толстой ветви, глядя по сторонам и вниз прыгающими от ужаса и восторга глазами.

Рост постепенно замедлился, а затем и прекратился - по крайней мере внешне. Сменился обычным поведением хоть и необычного, но просто большого могучего дерева. И едва Айлекс осторожно поковырялся в полуоглохших от предсмертного крика и грохота ушах, как дуб уже мирно шелестел в утреннем ветерке, подставив резные листья нежным солнечным лучам.

- Сними меня отсюда, - Мирдль капризно надула губки, всё ещё испуганно косясь сверху. Но побелевшее было от страха лицо красавицы уже приняло свой естественный и чертовски миловидный оттенок, да и в глазах уже не плясали искорки безумного животного ужаса.

- Святая сестра на дубе том, - философски заметил в ответ Айлекс, шаря рукой во взбаламученной воде. Не то, чтобы он так уж горел желанием присвоить себе обронённую девицей шпагу - но согласитесь, такой клинок оставлять в небрежении, это как-то не по-нашему.

- Я высоты боюсь, - Мирдль скуксилась, но как-то неубедительно.

Ну что ты тут скажешь? Пришлось Айлексу вспомнить юность и вскарабкаться наверх по ветвям ничуть не протестующего дерева. Он уселся рядом с не замедлившей отпустить ветвь Мирдль, которая тут же со вполне понятной резвостью вцепилась в куда более надёжную, по её мнению, опору - то есть обняла всеми лапками. Прижалась к его спине, вздрогнула, а потом от непонятного облегчения, с чисто женской непоследовательностью расплакалась.

Вздохнув, Айлекс легонько погладил волосы устроившейся на его плече девичьей головки. Одним лишь взглядом утихомирил маленькую фею, что резво влетела в прогалину меж листьев и язвительно затянула было старую песенку "Ну вот, опять сопли и сырость!". Некоторое время он бездумно смотрел с высоты на панораму разгромленного и кое-где дымящегося Тарнака, так и оказавшись не в силах разобраться - чего же в сердце больше. Злости на эту красивую до сладкой дрожи стерву или нежности к запутавшейся в жизни девчонке?

Или всё-таки усталости? Он прикрыл горящие от недосыпа глаза, отрешившись от всех проблем и полностью отдавшись на волю этих противоборствующих, швыряющих душу как щепочку, сил. Он что, Хранитель - решать такие проблемы? Или король?

Вот уж нет... но отсчёт десяти тысяч лет начался сызнова.