"Принцесса гоблинов" - читать интересную книгу автора (Иващенко Валерий)Часть шестая. Гоблинская сукаБосые ступни обжигала промёрзшая до ледяного звона чёрная земля. Однако, холод не донимал. По-прежнему вились и ластились у ног белые змеи позёмки. Да и что могло измениться в этом вечном и странном месте, спрятанном в потёмках души? — Смелей, подруга, — Женька оглядела себя. Отчего-то она оказалась в своей ещё детской, любимой фланелевой ночнушке до пят — той самой, с рыжими и золотистыми осенними листиками, из которых иногда проглядывали алые гроздья рябины. Зато в руке надёжной тяжестью покоился меч. Что ж, не самый худший комплект оборудования. Бывало и хуже, доны и сеньориты! Женька упрямо встряхнула головой, отчего вдаль с завыванием шарахнулся ветер, и зашагала в ту сторону, куда её вёл смутный инстинкт. Было бы неразумным подозревать саму себя в безрассудстве или даже безумии — копошась иной раз в уголках души, девушка частенько находила там немало забавного или даже интересного. Будь то полузабытые находки, обжигающие вдруг воспоминанием о былом, или некие занимательные мысли. А иной раз способности, которые пылылись себе словно на складе у Плюшкина в ожидании, когда хозяйка наконец вспомнит о них. Так, это уже становится интересно! Женька стояла и чуть прищурившись смотрела на словно высеченный из глыбы мрака огромный замок. Возможно, это был не замок, а к примеру небоскрёб — что там уходило вверх, в бездонную черноту беззвёздного неба, рассмотреть никак не удавалось. Но что это нечто было сооружением, предчувствия твердили упрямо. Ага, вот и ворота. Что ж, коль в руке есть клинок, Воин вправе войти в любую дверь? Словно отлитые из чёрного стекла гладкие створки оказались на ощупь точно такими же ледяными, как и ожидалось. Можно было подумать, что они растают от одного только прикосновения девичьей ладони, или упрыгают вдаль испуганной лягушкой! Нет, они на удивление послушно и мягко отворились — даже бесшумно, что при их размерах воспринималось совсем уж странным. Вот это уже интересно. Вдаль, сколько хватало глаз, тянулась всё та же чёрная пустыня с извивающимися по ней змейками позёмки. Так, ну и кто тут кого дурит? Женька оглянулась — позади в паре шагов точно также высились исполинские, лоснящиеся чернотой ворота. Над ними и за ними определённо виднелись какие-то сооружения, смутно мелькнули сквозь вьюгу пара огоньков в окнах. Однако когда любопытство и упрямство вновь заставили пройти сквозь ворота, с той стороны оказалось то же самое. То есть, ничего. Женька угрюмо поковыряла кончиком меча промёрзшую землю. Стоило признать, что необычность этого места пугала и притягивала одновременно. И эдакие пространства прячутся в пыльном чулане? Расточительство, право… однако, сейчас не время — она повела левой ладонью впереди себя, словно сметая паутину, и решительно сделала шаг вперёд-вверх… Если смотреть по едва прогоревшей свече, путешествие внутрь себя заняло времени всего ничего. А судя по субъективным ощущениям, около часа — вот и верь после этого людям. Самой себе, в смысле… и Женька легонько засмеялась. Потянулась наотдыхавшимся до одури ладным телом, чувствуя ещё колышащуюся в нём блаженную истому. А где-то там, ниже пупочка, словно поселился маленький, умиротворённо мурчащий моторчик — вжим, вжим… да и в голове, если прислушаться, где-то на пределе восприятия томно заливались колокольчики. Надо же, и правду как говорится — натрахалась до звона в ушах! Она посмотрела влево-вправо. Близняшки-братья маркизы дрыхли без задних ног. Ну да, ещё бы, Женька всё-таки Воин — измотала обоих на совесть, хотя под утро таки сдалась на милость победителей. Ох и задали они ей жару! Ну да, ещё бы, парни красивые, умелые и выносливые — как взялись её охаживать с двух сторон, это было сладкое безумие какое-то… Женька провела ладонями по телу, зевнула и улыбнулась радостному ощущению. Вот она, жизнь! А вообще, было забавно. Когда Она бесшумно выскользнула из ещё хранящей её нескромный запах постели. Спите, парни — вы, красивые и мускулистые, как молодые медведи. Хоть и без особых изысков интеллекта, да Воину оно особо и без надобности, особенно в делах любви. Женька накрыла их простынёй, легонько чмокнула в нос каждого, и уже обращаясь в тень, выскользнула из спальни. Если бы кому-нибудь из дворцовых магиков или магичек вздумалось в такую рань сунуть нос в заднюю часть королевского дворца, где как обычно располагались кухни, гардеробные и прочие подсобные помещения, то они приметили бы, как пошатывающаяся и сладко позёвывающая тень проскользнула к неприметной дверце на задний двор, где за углом стояла наполнившаяся за ночь здоровенная бочка дождевой воды. Осень. Самое начало, когда холода и слякоть ещё не донимают — но от летнего зноя уже не осталось и следа. Ох, какая прелесть! Умывшаяся Женька не удержалась от пронизавшего всё естество ощущения свежести и залезла в бочку вся. Целиком, с шумом пролив на грубую здесь брусчатку несколько вёдер воды. — Ага, я таки правильно тебя вычислила, — в качестве вполне, между нами говоря, ожидаемой компенсации за сладкие ночные безумства вынырнувшая из воды Женька увидала рядом маменьку. Два месяца прошло с того уже полузабытого дня, когда вся развесёлая компания впервые прибыла в Иммельхорн. И уже месяц, как после некоторых недоразумений, завершившихся к обоюдному удовольствию, они гостили здесь по приглашению её величества. — Кстати, мам, а когда ты догадалась, что приехавшая это не принцесса, а сама королева и есть? — она блаженно смахнула с лица воду и посмотрела на мать. А посмотреть таки было на что — когда немедля по прибытии пустившаяся в загул Женька после некоторого перерыва снова увидала маменьку, то поначалу удивилась до крайности. Вошла она тогда в малую трапезную, да так чуть и не упала. На вычурной золочёной тахте у стены, под большой и помпезной батальной картиной сидела как бы не она сама. Чуть повзрослевшая, симпатичная ясноокая девица, которую глаза и разум упрямо принимали за старшую сестру — эдак ровесницу Вовки. Ну прямо тебе мексиканский сериал с выкраденной во младенчестве сестрицей — сейчас страсти разгорятся и слёзы потекут! Смутились они обе тогда до чрезвычайности — ошалевшая в дверях от неожиданности дочь и неуверенно вставшая навстречу ей мать… — Да той ночью мы набрались крепко, то слабенькое золотистое вино вовсе не такая безвредная штука, как казалось, — Наталья Сергеевна слабо улыбнулась — то ли воспоминаниям, то ли блаженной мордашке фыркающей в воде дочери. — И отнесли нас спать в одну опочивальню… кровать-то хоть на десятерых. Там-то королева и призналась, ху из ху. Лично прибыла поглазеть на нас, уж больно её дети заинтриговали, да и опасности от нас она не ощущала ни малейшей. Мать укоризненно покачала головой, и выражение её лица неуловимо изменилось. — Слушай, леди Джейн, — она не удержалась от подковырки. — Ты ведёшь себя так, словно, по образному выражению собачатников, тебя развязали. Угу, Женька прямо так смутилась и зарделась — щас! Ждите, авось и дождётесь. — Мам, когда я от парней шарахалась, ты ворчала. Сейчас не пропускаю ни одного пригожего — опять тебе всё не так, — карие глаза её смеялись. — Ну веду я себя как последняя сучка — ну и что? Приятно, и для здоровья, говорят, полезно. Однако она ни на миг не обмолвилась о том в другое время чертовски интересном бы обстоятельстве — увивающийся вокруг маменьки дон Ривейра как-то интересно помолодел вслед за могучей Целительницей. Исчезла седина, взгляд обрёл блеск. Правда, надо отдать должное, рыцарь ничуть не повёл себя, как обычно поступают дорвавшиеся до женщины мачо. В том смысле, что не обнаружил в себе той хозяйско-барской покровительности самца, которая Женьку в мужчинах всегда так бесила. В общем, благородным в нём оказалось не только происхождение и воспитание. И примечая у мамы какой-то бархатистый смех и особый, мягкий блеск обращённых на дона глаз, Женька ничуть не злобствовала. Ведь папенька козёл был ещё из тех, куда уж тут деться — ни одной юбки в округе не пропускал… кроме собственной супруги. Угу, в неволе не размножается… да ну его! Если маме хорошо, мы о том сожалеть не станем? Наталья Сергеевна, судя по чуть заалевшимся щёчкам, верно прочла мысли дочери — откуда у них всех объявилась эта способность, не могла объяснить даже ложа магиков в Высокой Башне, где она сама каждый день оттачивала своё мастерство. Потому с лёгкой улыбкой на чуть припухлых губах а-ля Анджелина Джоли она подала дочери хозяйственно прихваченное полотенце и отступила на пару шагов, чтобы эта с весёлым фырканьем выбирающаяся из бочки бестия не забрызгала её. Она не без удовольствия осмотрела это крепко сбитое и в то же время грациозное тело, отметила словно светящуюся атласную кожу — ну, после такого количества… гм, пожалуй да, так оно и должно быть. Хотя дочь и отказалась, чтобы мать придала ей особый лоск и шарм чисто внешне, но стоило признать, что Женька и так неплохо смотрелась на фоне рафинированных и утончённых светских дам. Ну точно как её бешеная кошка, каждую ночь наводишая шороху на королевский зверинец и полгорода впридачу. — Ну, а дальше что? Пойдёшь по примеру кое-кого из нашей истории в казармы и будешь обслуживать революционных матросов? Женька хохотнула. Принесённое мамой полотенце оказалось жёстким, грубоватым — но то-то и было сейчас особенно хорошо. По всему горящему телу словно разбегались радостно щекочущие, обжигающие пузырьки бодрости. Да и почти ледяная вода вымыла из тела малейшие следы выпитого за ночь вина. — Мысль, я бы сказала, недурна — спасибо, мам, — она глянула в озабоченные глаза матери и не выдержала, расхохоталась. — Нет, так низко я не паду — но хорошенький скандал в высшем обществе устроить таки надо. Стоило признать, что бурные похождения леди Джейн при дворе привели свет в шок и панику. Меняющая любовников каждый день и каждую ночь, она уже развалила полдюжины семейных пар и стала причиной десятка дуэлей среди нескольких поколений дворян. Не иначе, как в папеньку удалась. Судя по улыбке переглянувшихся матери и дочери, сейчас выглядящих как две сестры, они обе вспомнили о Владимире. Кобель, между прочим, тоже оказался ещё тот. Когда вдруг выяснилось, что вдовствующая и скучающая на троне Королева в свою очередь положила глаз на такой замечательный образчик Воина, перья полетели незамедлительно. Видок у Её Величества, удирающей поджав юбки от жаждущей крови Принцессы, был ещё тот. А когда из вспыхнувшей Зелёной Залы, где вволю пошвырялись молниями и огненными шарами, с визгом удирала Принцесса, а за ней гналась разъярённая маменька в обгорелом и чадящем платье, видавшие виды гвардейцы попеременно то краснели, то бледнели. Правда, мудрая маменька посоветовала тем не вмешиваться — дело такое, семейное. Сами поругались, сами помирятся. А вот если кто из воинов попадёт ненароком под раздачу, потом исцелять, возможно, будет уже и нечего. И как обычно, оказалась права — сын её поступил весьма оригинально. Заявившись на шум и выяснив в чём дело, изловил обеих августейших хулиганок. Нашлёпал им пониже спины — да так, что нахмурившиеся гвардейцы уже хватались за рукояти оружия — а потом взвалил обеих на плечи… ну да, примирение состоялось в спальне. И теперь обе блондинистые красотки смотрели на Владимира глазами влюблённых кошек и увивались вокруг с томными мордашками. Да уж, семейка Суворовых ещё та… — Ну да, девица себя бельишком по-прежнему не обременяет, — маменька тонко улыбнулась, когда Женька выудила из-под выступа кровли свою бархатную одежду, которую предпочитала всем иным, и принялась споро облачаться — утро выдалось бодряще-холодным. И когда на широкий кожаный ремень надёжной тяжестью прищёлкнулись ножны меча, Наталья Сергеевна подала дочери гребешок. — О, спасибо, ма, я свой где-то посеяла, — Женька кое-как, наскоро поелозила им по спутавшимся волосам — лишь бы мама отстала. Наконец она влезла в низкие и мягкие сапожки-казачки и молодецки притопнула ногой. Эх, отчего хорошо-то так? Намурлыкаться до сладкого тумана в голове, поплескаться в холодной воде, что ещё надо? Верно, верно — сточить чего вкусненького, а потом погулять на свежем воздухе или подремать где-нибудь на сеновале под навесом, умиротворённо чувствуя, как мягко пламенеют щёки от сладких отголосков ночных похождений. Правда, мама в своих кринолинах едва поспевала за пританцовывающей походкой дочери — ей-то приходилось обходить ещё не подсохшие с ночи лужи. Настречу попадались слуги, раз протопал мимо патруль. Но обе проказницы, никем так и не замеченные, благополучно выбрались за пределы дворцового комплекса, и через заднюю калитку выскользнули в город. Отчего-то Женька, да и её родственники, куда вольнее чувствовали себя в весьма приличном трактире "Сосновая шишка", чем в золочёных, гулких и наводящих тоску залах дворца. Да и кормили тут ненамного хуже. — Ты не забыла, сегодня продолжается турнир Воинов? — поинтересовалась маменька, порыв носиком в уже витающих здесь ароматах из кухни и заинтересовавшись капустно-яблочным салатиком с клюквой. Женька кивнула. Маменьку, как оказавшуюся просто блестящей Целительницу, вокруг которой с оханьем и восторгом хлопотали в Высокой Башне (вы представляете, она ухитрялась исцелять даже без магии!), припахали в обязательной на таких состязаниях бригаде по присмотру за здоровьем. И редко какой бой обходился без того, чтобы целители не спешили на истерзанное и окровавленное ристалище под вой заходящейся от восторга толпы. А её саму лично Королева попросила помочь Маршалу (то есть брату) присматривать за порядком. Читай: обеспечивать безопасность августейших особ и их сановников да царедворцев. Ну что ж, работёнка как раз по ней — вчера Женька уже выбила вдоволь глаз и зубов напирающей возбуждённой ораве, заставив ту отхлынуть от ясно отмеченной на каменных плитах линии. Ей-то всё равно, прорвётся, а вот тех, сзади, сомнут и растопчут вмиг. С толпой шутки плохи, знаете ли… — Сегодня Вовка опять бьётся? — Женька повертела в руке чарку с вином, и отставила. Налила себе молока, посмотрела в мгновенно полыхнувшие тревогой глаза матери. Они обе вспомнили брата и сына, такого красивого и мужественного в алом с золотом мундире любимого гвардейского полка Королевы. Воин, на спор бивший любого и на любом оружии, тайная мечта многих и многих женщин, в буквальном смысле переломавший руки-ноги осмелившемуся предложить ему поучаствовать в заговоре против трона графу де Вилль. И вот сегодня опять его черёд выйти на ристалище да померяться силами со стёкшимися на ежегодный турнир лучшими бойцами всего этого мира. Ведь по традиции, доступ открыт всем желающим — невзирая на происхождение и родину. — Всё будет хорошо, ма, — Женька успокаивающе положила ладонь на руку матери и прислушалась к своим ощущениям. Последнее время она доверяла им всё больше. — Без происшествий не обойдётся — но всё будет хорошо, вот увидишь. Она мимолётно улыбнулась, вспомнив как позавчера не сразу отбросила мелькнувшую было мыслишку бросить вызов Королеве и Принцессе да испытыть на Вовке свою привлекательность самки. Брат, всё-таки… мама будет в шоке. Мать улыбнулась, и бледность щёк постепенно опять сменилась румянцем погулявшей на свежем воздухе молодой женщины. Она в сомнении присмотрелась к бесхитростно улыбнувшейся дочери. Покачала головой своим думам и прежде чем вернуться к оказавшемуся действительно превыше похвал салатику, поинтересовалась: — Женьк, а почему ты и Володя для моего взгляда Целительницы непроницаемы? Словно не люди, а… — Гоблины, — хохотнула Женька и принялась рассказывать. Три дня назад они с братцем, встретившись поутру и с улыбочкой обнюхав ещё оставшиеся на обоих очаровательные запахи восхитительных ночных забав, вспомнили — ведь официально они Воинами ещё не числятся! Слово за слово, оба похватали оружие и отправились в гильдию воинского искусства. Там поначалу заартачились — мол, тут запись за год, отпрыски знатнейших родов почитают за честь обучаться здесь и в конце концов оставить отпечаток своей Силы на стене славы. В общем, тот день для гильдии ознаменовался немалым конфузом. Брат с сестрой переглянулись, да и взяли немалое здание на меч. Говаривали люди потом, что народ тамошний и в окна вылетал, и в лужах крови плавал. А одного особо ретивого вроде бы и вовсе на собственных кишках повесили. Как бы то ни было, Женька с братом живо воспитали к себе почтение и уважение. Хотя с несколькими умельцами таки пришлось повозиться, они прорубились в верхний зал и здесь с удовольствием пришлёпнули ещё обагрёнными кровью ладонями о стену. И теперь их отпечатки светятся заметно ярче прочих… Мама неодобрительно покачала головой, однако Женька не согласилась. — А вспомни, ма, как ты припечатала тех разбойников в Сенвенском лесу? Меня чуть не стошнило… — тут Наталья Сергеевна подняла руки вверх и смущённо признала, что "на меня тогда просто что-то нашло". Как бы то ни было, они обе признали, что в этом городе и этом государстве — да и во всём мире, чего уж скромничать — только два настоящих Воина. Владимир и Евгения Суворовы. А остальные так, фокусники и самозванцы. Чокнувшись бокалами с молоком, обе проказницы запили такое замечательное сходство во мнениях, а потом оставили на столике положенное число здешних монет да и отправились потихоньку на площадь сен-Тропе. Древний Иммельхорн насчитывал уже третью тысячу лет со дня основания. Каждый камень, каждый дом ещё помнили события бурной и не всегда бескровной истории. Как говорится, всё дышало стариной. И Женька не без удовольствия признала себе, что ей сейчас хорошо. Вот так, просто идти по великому и прекрасному городу — под ручку с мамой, придерживая болтающийся на боку меч и отвечая задорным кивком на чинные приветствия уже появившихся здесь знакомых. Вон та кондитерская на углу — ох, какие ж там пекут булочки! Когда маменька убедилась, что полнота ей отныне не грозит, то каждый день… ну да, они и на этот раз дали подзаработать седому и величавому как мажордом кондитеру со спрятавшейся в усах одобрительной улыбкой. — Вы просто волшебник, — Женька улыбнулась на прощанье и впилась в духмяную и ещё горячую булочку, словно только что не вылезла из-за стола. — Вот за что тебя обожаю, так за эту любовь к жизни, — мама тихо засмеялась, и вторила дочери по части процесса изничтожения сдобы… На площади оказалось ещё не многолюдно — народ только подтягивался с прилегающих улиц. Ветерок здесь был заметен чуть сильнее. Ало-золотые королевские стяги уже лениво полоскались, цепочки гвардейцев гуськом растягивались в нужных местах оцепления и подстраховки. А каменные плиты блистали — наверняка их после дождя вымыли ещё раз. Женька подошла к озабоченно что-то командующему брату. Получила два чмока в щёки, лёгкий пинок кулаком под рёбра за ночные хулиганства (ведь те братья-маркизы уже почти женаты). Эх, Вовка, как с тобой хорошо и просто! Затем он повязал непутёвой сестре на рукав ленту цветов королевства. То есть, ало-золотую. И отношение окружающих к скромно доедающей булочку девице как-то неуловимо изменилось. Уже не подозрительная иностранка. Не блудливая и бешеная девка. Уже не просто Воительница — она облечена знаком высочайшего доверия, здесь просто так подобным не разбрасывались. При желании носитель такой повязки мог ночью с клинком в руке вломиться в спальню Её Величества, дабы пресечь что-либо или защитить в случае нужды. Над площадью уже витало что-то неуловимое и тревожное — наверняка, сегодня не раз прольётся кровь. Женька обошла всё, осмотрела. Убедилась, что сержанты знают свои задачи и готовы в случае чего действовать решительно. Вернулась, внимательно осмотрела большой квадрат выделенного собственно под бой участка, и зачем-то даже присела и похлопала ладонью по одной из плит. Голоса предчувствий уже не просто шептали — их гул явственно звучал со всех сторон, смешиваясь и звеня в голове. Только вот, в том гаме разобрать что-то было ну совершенно невозможно. Однако, не говорить же о том уже забравшейся на своё место возле королевской ложи маменьке? Ещё переживать начнёт, шарахнет чем зловредным… Женька поднялась и осмотрелась последний раз. Да вроде всё как и вчера — похоже, неприятности будут не с этой стороны. Полковник конных кирасир подал из переулка успокаивающий знак. Между прочим, дон Ривейра собственной персоной — участвовать в турнире он не стал, а вот к его услугам по охране порядка прибегли очень даже охотно. На кого же ещё положиться, как не на такого опытного солдата и порядочного дворянина, которого к тому же рекомендовала сама Целительница? Вот и ладушки — Женька наконец подала разрешающий знак. Солдаты с пиками отодвинули перегораживающие улицы рогатки, и на площадь хлынула кипящая людская толпа. Сначала жиденькие ручейки, а потом сплошной стеной. Стали заполнять возведённые по краям широченной площади помосты, специально отведённые участки для слабонервных — там дежурили начинающие Целители. И вскоре огромная площадь потихоньку загудела, словно гигантский паровой котёл. Что ж, вот он и новый день… Женька стремительно вскинула руку, крутанула ладонью и указала. Четверо солдат вломились в толпу как лоси в подлесок, и через пару секунд вывели оттуда набравшегося с утра горожанина. Нафиг таких, эти всегда в любом месте словно фитиль — одни неприятности от них… а вон того Вовка вычислил и сам. Против кого злоумышлял щуплый вертлявый парниша с арбалетом под полой, пусть потом в допросных объясняет, у нас тут своя работа. Когда вокруг более-менее устаканилось, и одиноко стоящая посреди пустого пространства девица получила от каждого поста особое подтверждение, только тогда она нашла глазами брата и чуть кивнула. Пора. С высокой, нависающей над площадью серебистой и ажурной Башни Девы слетела чайка. Она сделала несколько снижающихся кругов над площадью, зорко высматривая внизу что-то известное только ей. Качнула крылом с кокетливым чёрным кончиком — и спикировала к Женьке. С уже не пугающей как в прошлые разы скоростью ударилась о камень, взвилась светящимся облаком — и из него шагнула на площадь Принцесса. Старшая, предпочитавшая в быту пользоваться титулом графини де Сью. Когда Женька увидала её впервые в компании матери и старшей сестры, то недолго думая предложила той перекрасить волосы. И теперь она с любопытством посмотрела на объявившуюся рядом девицу с торчащими одуванчиком волосами нежно-оранжевого цвета. В комплекте с присущей принцессе отпадной внешностью и подаренными Женькой туфельками на шпильке смотрелось вообще, просто потрясающе. — Привет, гулёна, — графиня и Женька обменялись чмоками. — Наши чуть задержатся. Тим опять начудил. Бывший тихоня-принц почуял, что оно такое, иметь желания и возможности их исполнять. И теперь куролесил не хуже Женьки — разве что, более скрытно. Однако та нахмурила бровь. — Я ведь сказала — при мне этого имени не упоминать… — она такой железной горой надвинулась на оторопевшую от собственной неосторожности принцессу, что та испуганно прикусила губку. С неженской силой ухватив ту за ворот, Женька приблизила её испуганно мечущиеся зелёно-голубые глаза к своим. Ну вот что с тобой сделать, болтушка? Не убивать же дуру, в самом деле — искушённая в магических делах Принцесса это хорошее подспорье почти в любом деле. — Ладно… язычком согрешила, язычком и отработаешь, — Женька отпустила ту и даже поправила на обомлевшей девице кружевной воротничок. — Это как? — похоже, трясущуюся графиню Сью проняло всерьёз. И Женька доверительно шепнула ей на ухо — мальчиков я перепробовала почти всех. Приходи вечерком, поработаешь болтливым язычком, пора попробовать девочек. Судя по интересной бледности девицы, та находилась уже почти в полуобморочном состоянии. — За проступком следует наказание — не так ли? — Женькины глаза смотрели твёрдо и насмешливо… и почти вжавшая ярко-оранжевую голову в плечи девица осторожно кивнула. — Вот и ладушки — а теперь, продолжим. Кое-как придя в себя, та боязливо бросила на грозную Воительницу взгляд искоса — однако Женька видела, что болтливой и прозрачной как кристалл принцессе мысль та уже казалась не столь уж и страшной. В самом-то деле, если втихомолку да только среди своих, вреда от того никому не будет? И та подала засевшим в окружении королевской семьи колдунам и магичкам разрешающий знак. Её Величество шла впереди величественно и красиво — вот уж, такой повелительницей и впрямь стоит гордиться. По бокам и на полшага сзади шли оба старших принца. И любую мать проняло бы гордостью за этих парней (хотя в постели они оказались похуже Тимки) Дальше и сам смазливый мерзавец под ручку с беззаботно щебечущей что-то Принцессой, а там уж и придворные прихлебатели всех мастей и калибров, министры да сановники со своими пассиями. Кое-как расселись после того, как Её Величество изволили почтить прикосновением августейшей попы сиденье вынесенного в королевскую ложу малого трона. Братец уже шуровал там, щедро раздавая пинки и зуботычины. Не по злобе, а больше для порядку — крепкую руку всегда уважают. И лишь когда он счёл, что всё в порядке, Женькина ладонь расслабилась на рукояти меча и медленно, словно нехотя соскользнула с неё. Да и от оранжевой Сью перестало веять жаром сокрытого до поры заклинания. — Всё, пошли, — Женька последний раз осмотрела площадь, шутливо погрозила кулаком развесёлой толпе студиозусов из местного университета, дерущих горло патриотическим гимном. И под ручку с принцессой, словно две лучшие подруги, они отошли на противоположный от королевской ложи край площади. Там своих дуболомов хватало. Зато вот отсюда, от подножия какого-то древнего памятника, и обзор неплохой, и в случае чего можно дополнительные меры принять. К позеленевшей руке бронзового дюка золочёной цепочкой была прикована лениво взирающая на бушующее людское море рысь. К толпам и шуму она привыкла довольно быстро, но всё время куролесила. Искренне считая огромный город отданным ей на разграбление лесом, она шастала по нём всю ночь, щедрой лапой сворачивая на задних дворах шеи поступающей в лавки дичи. В конце концов, маменьке надоело платить штрафы и компенсации почтенным лавочникам и трактирщикам, потому и приказала дочери принять меры против распоясавшейся четвероногой хулиганки. — Порядок, киса? — та лежала у ног дюка и часто дышала, высунув из зубастой пасти розовый язычок. Похоже было, что рысь тоже терзалась какими-то нехорошими предчувствиями. Женька с принцессой переглянулись и не сговариваясь передали Маршалу — то есть Вовке — смотреть в оба. А потом Женька отцепила глухо ворчащую кошку от памятника, уже совсем надумавшего было ожить и удрать от такого сомнительного и весьма царапучего соседства. — Будь рядом, киска, — с усталым вздохом воительница уселась на каменный парапет. Положила пока что на колени обнажённый меч и запустила пальцы в восхитительную шёрстку рыси. Ну что ж, посмотрим на этих горе-вояк… Ожидание чего-то тревожного било в ноздри словно насыщенный электричеством грозовой воздух. Будоражащими сполохами металось над ликующей и по-прежнему ничего не замечающей площадью. Женька, не отдавая себе отчёта, глухо зарычала, ощущая рукой, что под ладонью уже давно сквозь зубы утробно подвывает ощерившаяся рысь. Под тучами уже начало смеркаться, когда магики на окрестных башнях и зданиях вывесили семь ярких разноцветных огней, и их феерические блики бросали разноцветные тени вокруг вышедшего на ристалище участника последнего поединка сегодняшнего дня. Финал, как говорили бы в родном мире — а здесь, сегодня и сейчас должна была решиться участь звания сильнейшего Воина этого мира. Вовка, брось всё это к чёрту! Вернись! Да только, не слышал вышедший на ристалище многажды прославленный в поединках Маршал — так бесновалась толпа, приветствуя своего любимца. Шесть раз выходил он в бой, начав рядовым поединщиком с самого низа. Шесть раз он повергал на камни мостовой грозного соперника, вгоняя в экстаз друзей и быстро тающую горстку недругов. И вот теперь, оставалось последнее дело, последний бой. Брат поприветствовал Королеву и её подданных, и семь теней повторили его исполненный благородной сдержанности салют. А Женька вскочила, задыхаясь от душащей её ярости. Да что же это такое? Спустя несколько секунд с противоположной стороны показался и соперник, не менее прославившийся в предварительных боях крепко сбитый и рослый воин в непривычного стиля простых доспехах, огромный и могучий незнакомец с крепкой мясницкой секирой. Как и в прошлые разы, голову и лицо его скрывал шлем в виде головы тигра — правилами это допускалось. Мало ли какие у человека могут быть обстоятельства? Может, рожа от рождения такая, словно на ней черти горох молотили… Из последних сил Женька зашарила глазами по сходящей с ума толпе, повертела шеей по сторонам, со всех сторон получая успокаивающие сигналы. Порядок. Прикрыто. Действуем как приказано. Да что же это такое? Она с трудом заставила себя сесть на парапет, когда поднатужившиеся герольды всё-таки перекрыли фанфарами рёв толпы, призывая её к порядку. Рука вцепилась в буйволовый с заклёпками ошейник кошки, так и порывающейся прыгнуть да умчаться вперёд. И когда в наступившей тишине Её Величество махнула платком, разрешая начать поединок, Женька не выдержала. Отвернула голову. Первое столкновение потрясло её всю как близкий удар грома. Да и не только её — она смотрела вбок и увидела ослепительную белую вспышку, в которой нелепо застыли как в стоп-кадре мертвенно-бледные лица и фигуры зрителей. Затем ещё один, ещё — а потом тугие залпы сошедшихся в поединке неистовых бойцов посыпались как горох из прохудившегося мешка. Да уж, тут откровенно сошлись в поединке два настоящих, грозных Воина, умеющие много чего помимо чисто мускульной силы… вот то-то Женьку и тревожило. Вспышки света и порывы горячего ветра хлестали по застывшей от восторга и экстаза толпе уже какие-то иссиня-лиловые, раскалённые до неимоверной ярости упрямо не уступающих друг другу бойцов. Вот они вспыхнули как раскалённое солнце ядерного взрыва — и всё стихло. И в этой тишине Женька закрыла глаза, почувствовав, как на щёки брызнуло что-то мокрое. Ах, братец… Толпа застыла в недоумённой тишине, ещё не веря своим глазам — а в центре ристалища огромный воин медленно, наслаждаясь каждым мгновением своего триумфа, поднимал как удар судьбы свою щербатую секиру — чтобы добить уже повергнутого наземь соперника. Женька вскочила на парапет, даже вытянулась в струнку на цыпочках, надеясь жадным взглядом увидеть хоть малейшую зацепочку — и её рука вскинулась вверх, сделав ладонью жест: остановить бой. Двое дюжих гвардейцев с натугой качнули билом, басовито ударил бронзовый гонг. По этому сигналу оцепившие место боя арбалетчики вскинули оружие, наведя его внутрь. Разгорелись неистовым огнём заклинания в ладонях магиков, готовые испепелить дерзкого. Будь ты хоть кто, а обязан прекратить. Остановиться… и незнакомец в изрубленных и обожжённых доспехах не осмелился принять позорную смерть. А Женька уже работала локтями и кулаками, прокладывая себе путь через замершую в тягостном недоумении толпу. Под ногами её кошка визжала, царапалась и кусалась, добавляя энтузиазама медлительным или осмелившимся не уступать дорогу. В последнем отчаянном рывке воительница продралась сквозь оцепление, теряя по пути клочья одежды, и выскочила к краю. Её клинок поднялся — и указал на что-то среди покрытых копотью и выщербленных каменных плит. Тишина длилась всего несколько мгновений, а затем над площадью тугим порывом ветра пронеслось многотысячеголосое Ахх, когда люди разглядели… Одна из цветных теней, красивой многолучевой звездой разбегавшихся от широко расставленных ног великана, отсутствовала. — Колдовство… Позор!… В петлю его! — толпа опять взорвалась воплями, но на этот раз уже негодования. В самом деле, чем бы оно таким ни оказалось, но это было запрещено правилами. Да и чёрт с ним, со всем этим — краем глаза Женька видела, что раскроенная как консервная банка грудь брата всё ещё судорожно вздымалась с розовыми пузырями. Не так просто убить Воина… над ним уже склонилась Целительница с закаменевшим от боли и скорби лицом. А всё остальное значения не имело. Уже почти торжествовавший победу Воин опустил секиру. Неодобрительно тряхнул головой, вздохнул, а затем медленно снял изуродованный шлем. Несколько мгновений Женька всматривалось в это мокрое лицо с сосульками слипшихся волос, медленно, словно всплывая из-под воды узнавая его, а затем над площадью как удар бича взвился её выкрик: — Орк! В самом деле, она узнала это простоватое лицо, тогда ещё словно с приклеенной на него улыбкой. Правда, память услужливо дорисовывала вместо доспехов клубный пиджак с сине-золотой эмблемой… точно! Это же тот громила, который присутствовал на самой первой встрече, когда ещё безмозглая глупышка Джейн прикрывала торг Принцессы. Страсти среди герольдов и распорядителей турнира разгорелись нешуточные. С одной стороны, турнир был открыт любым, не имеющих долгов или вины перед законом — но орк! Орк, которых в бою едва-едва одолевали втроём или вчетвером дюжие и опытные ветераны! Да разорвать его медведями… или он всё же победитель турнира? Женька сунула испуганно мнущейся рядом графине Сью ошейник завывающей во всё горло кошки и в несколько прыжков преодолела расстояние к подножию королевской ложи. Рука её требовательно взлетела вверх и крутанула ладонью, требуя хотя бы видимости тишины. Солдаты заработали бичами и тупыми концами копий, кое-как приводя в порядок беснующуюся в неистовстве толпу. — Ваше величество, что вы мне дадите, если я убью этого хряка? — глаза её впились в бледное от ненависти и тревоги лицо Королевы. — Не сомневайся — всё, что имею, — по прелестному даже в таком побледневшем виде лику на миг пробежала гримаса ненависти. Орки… самый страшный и непримиримый враг. Враг, с которым никогда не будет, да и быть не может мира или хотя бы перемирия. Увидел — убей, или он убъёт тебя. Всё просто… — Слово Королевы произнесено! — в какой-то звонкой и бьющей по ушам тишине провозгласила Женька и отвернулась. Сделала несколько шагов на деревенеющих от ужаса и неотвратимости ногах — а затем её рука швырнула в закопчённое пространство ристалища стальной клинок. Личный вызов на поединок — правилами такое хоть и не одобрялось, но в особо запутанных случаях допускалось. — Полчаса! Целителям и кузнецам обслужить поединщика! — она медленно развязала и сняла с предплечья ало-золотую ленту. Через полчаса она будет биться. Не за Королеву — и даже не за брата. За себя, до смерти, и этот крутой парень будет готов к тому же. Он уже не позволит бить о свою голову горшки и лупить по промежности. Он уже будет готов к настоящему бою… и в холодеющем дурмане, уже начинающем трясти тело, Женька ткнула указующей рукой в хмуро взирающего на неё орка — а затем выразительно черкнула себя пальцем по горлу. Всё. Отступать некуда… только так. Они встретились под пламенеющим небом заката — видимо, Королева пообещала магикам уж очень страшную кару, коль те поднатужились и очистили пространство над Иммельхорном от низко нависших осенних туч. Они встретились — закованный в броню орк и тщедушная рядом с ним Воительница человеческого рода-племени. Да вот, знатоки не спешили хоронить леди Джейн, она же (только между своих!) бешеная сучка. С задумчивыми лицом дон Ривейра посматривал на ожидающих сигнала поединщиков. Да, приходилось ему брать на копьё этих клыкастых. Да, однажды случилось сойтись и в пешем строю, втроём всего лишь с верным оруженосцем да изборождённым шрамами ветераном — на одного такого вот бойца… хоть и не хочется вспоминать такие моменты, а всё же он выжил. Сильны орки, очень сильны. Да вот только, ходил глухой даже не слушок, а одни только взгляды среди людей знающих. Когда струна битвы натягивается до неимоверного звона, когда решается кто кого — а вот тут-то иногда и оказывалось, что у орков кишка тонка. Сильны телом, да вот тщедушные на их фоне людишки духом посильнее будут… — У неё есть хотя бы шанс? — едва не доведя себя до полуобморока, Наталья Сергеевна своею силою кое-как уже залатала сына. Прибила душу к телу всеми гвоздями материнской любви. И лишь убедившись, что менее сильные магики пока справляются, а ей уже не хватало Силы — надо чуть передохнуть — подошла к своему другу. Дон Ривейра медленно кивнул. Шанс есть всегда. Леди Джейн и сама по себе воительница подстать брату — да и шептало что-то опытному воину, что есть у неё кое-какие сюрпризы. То-то орк всё косится, приценивается. Бегают его какие-то поросячьи глазки, всё ощупывают эту изящную, лишённую даже намёков на доспехи фигурку. Да у неё талия тоньше, чем у этого парняги бицепс! — Да, сеньорита Наталья, есть — и поверьте, не хотел бы я сейчас оказаться на месте того орка, даже с платунгом тяжёлых кирасир за плечами. Весь мой опыт восстаёт против такого, что бы ни виделось глазами. Матушка хоть и не подавала виду, но ледяная рука её тряслась как осиновый лист — и моложавый дворянин погладил её, а потом неприкрыто, на глазах у тысяч людей, поднёс к губам. — Если дерзкий одиночка-орк появился здесь и сегодня, — медленно проговорил он. — Это не просто так. Не просто бой за звание сильнейшего, донья Натали — это вызов всем людям. Завтра будет решаться, кому станет принадлежать этот мир. Прошу, передайте немедля Её Величеству… грядет война, и страшная война. Маменька уже просто с круглыми от ужаса глазами отплыла и поспешила к трону, небрежно, движением ладони раздвинув в стороны шеренгу закованных в сталь гвардейцев. Вот она возникла за вычурной спинкой малого трона, склонилась. Шепнула что-то, вложила известие в августейшее ушко Её Величества. Неслыханно — Королева повернула голову! Всмотрелась в эти близкие глаза… и кивнула. Мгновения утекали за мгновениями, как песчинки на стоящем перед Её Величеством подносе песочных часов. И едва последние крохи утекли в жадную и неумолимую глотку вечности, как точёная рука Королевы поднялась. Из пальцев её выпал нелепо белоснежный батистовый платочек. Ветерок подхватил клочок ткани, закружил — и уронил в плохо затёртую служками тёмную лужицу у края ристалища. В бешеном свете магических огней он словно полыхнул пламенем — то сама горячая и яростная, пролитая человеческая кровь подала свой знак к бою. Женька пританцовывала на месте, легко словно пушинку выдерживая давящий, немигающий взгляд орка. Первый пробный удар она отвела небрежно, словно отмахиваясь, и сразу же взвинтила темп. Повальсируем, парень? До упаду — ты был бы здорово удивлён нашенскими танцульками в Орки-клубе! Особенно когда в гости приходили презренные эльфы и устраивали совместные непристойные танцы с оружием. Много чего понапридумывали быстрые разумом люди против вот таких вот здоровяков. Страшные удары сыпались со всех сторон, да только Женьке было всё равно. Лучший способ выдержать удар — оказаться чуть в ином месте. Иногда цеплял… но то так, несерьёзно. Царапины. Сколько раз встретишь орка, столько раз его и убей! Прав был Симонов… Посмотрим, долго ли ты продержишься в таком темпе… Женька словно выделывала бешеный рок-н-ролл, постоянно меняя своё место и разрывая дистанцию. А блистающий клинок, котрый был раза в четыре-пять легче, так ещё ни разу и не столкнулся по-настоящему с чудовищной секирой — будто стальной дождь, он плясал по наброшенной на противника накидке, нащупывая сочленения доспехов. Иногда словно цепочка ярких, как электросварка, пляшущих искр пробегала по фигуре зазевавшегося или слишком широко ушедшего в замах орка — то расходившаяся в своём гневе девица пробивала защиту и разражалась каскадом ударов. Ну что ж, основной рисунок боя обнаружился. Они встретились посреди чёрной промёрзшей пустыни, и град могучих ударов швырял орка словно щепку, всё глубже и глубже вминая уже начавшие подаваться доспехи. Об атаке он почти забыл, лишь кое-как прикрываясь высекающим ослепительные искры оружием. А белые призрачные змеи позёмки жадно лизали капли горячей крови. Ещё, ещё чуть быстрее — он уже не поспевает за неслышным ритмом танца! И когда тот уже оказался почти прижат спиною к беззвучно выросшим из тьмы чёрным воротам, Женька сместила ритм на три четверти. Бешено рванулась секира, прикрывая то место, куда по неумолимой логике свистящих траекторий должен был прилететь меч этой бешеной в очередной раз — да ошиблась. Чуть задержавшийся клинок врубился всей своей хромоникелевой твёрдостью в основание шеи… фирменный Женькин удар — в прошлый раз Стаса она едва до смерти не уходила такими вот хитростями. Пришлось поддаться тогда, но не убивать. Огромная фигура брызнула кровью. Отшатнулась, с лязгом впечатавшись спиной в чёрные ворота. Как символично, надо же… клинок ещё и ещё раз бил по раскрывшимся щелям в изуродованных доспехах — и вот на чёрную землю с грохотом посыпалось железо. Орк стоял, кое-как зажимая левой страшную рану, и секира в полуотрубленной руке лишь вздрагивала, не будучи уже в силах подняться. — Знаешь, в чём твоя ошибка, хряк? — процедила страшная в своей грозной силе окровавленная женщина, обдумывая одну внезапно пришедшую на ум идею. — Ни один самец в здравом уме не стал бы связываться с гоблинской сукой, защищающей своего ещё нерождённого детёныша. Её левая ладонь указующе коснулась напитанного кровью камзола ниже пояса. На обратившемся в предсмертную гримасу лице орка вспыхнули пониманием мутные от боли глаза. Но меч взлетел над уже откровенно подпирающим ворота мужчиной, у которого отказывали ноги — и словно топор мясника, с хряском вскрыл могучую грудную клетку. Вошёл в зияющую рану на пол-тела, с чавканьем и хрустом рёбер разверз её. Миг-другой, несколько быстрых режущих ударов иззубренной сталью — и вот уже в ладони затрепетало ещё дёргающееся большое сердце. Все великие дела круто замешаны на крови — уж этот урок задыхающаяся Женька помнила из истории твёрдо. Потому рука не дрогнула, когда хозяйка с силой припечатала свою добычу о молчаливые чёрные ворота. — Это тебе, — и стиснула пальцы, щедро поливая жизненной силой врага заколыхавшиеся в изумлении створки. — Прими же этот дар! Неведомая сила властно и нетерпеливо вырвала из обагрённой убийством руки измочаленный в ненависти кусок плоти. А затем, уже чувствуя как вместе с яростью из тела горячими толчками зачем-то уходит сила, Женька сделала маленький, крохотный шаг куда-то вперёд и вверх, нелепо подволакивая держащуюся бог знает на чём надрубленную орочьей секирой ногу. И когда в темнеющий взор ударил свет семи огней, она с хриплым воем вонзила в вечернее небо руку со страшно окровавленным клинком. Победа! — Ужас какой-то. Молнии и огонь полыхали так, что от жара лопались каменные плиты, — Наталья Сергеевна покачала головой, и в её глазах плясали то ли огоньки свечей, то ли сполохи закончившегося поединка. — Ты его просто растерзала в клочья. Она вздохнула, поправила лёгкое одеяло, под которым нежилась уже отведавшая самых щедрых усилий целителей и теперь просто отдыхающая дочь. Вот уж… придётся кое-как смириться с мыслью, что Женька отныне не просто гулёна и оторва. Народная героиня, живая легенда и всё такое. — Когда ты выдрала и подняла над головой его сердце, я думала, земля расколется — такая с ясного неба ударила в тебя молния, — мать улыбалась и плакала одновременно. — А когда ты сжала пальцы, брызгая кровью, меня стошнило — представь, прямо на подол платься Королевы. Не знаю теперь, как теперь и показаться ей на глаза… — Забудьте и не переживайте, милочка. И сидите-сидите, я дозволяю, — в опочивальню вплыла во всём своём блеске собственной персоной Её Величество, и валяющаяся в постели Женька увидала, каким ярким сапфировым блеском сияют её глаза. Вместе со своим высочеством Королева принесла и ворох новостей. Площадь сейчас ремонтируют, и к утру каменщики из Гильдии обещали справиться. С Владимиром всё хорошо, завтра даже можно будет и вставать. Дона Ривейру и его кирасир взбесившаяся напирающая толпа немного помяла — но синяки да вывихи то мелочи, целителям на разминку. А вот останки орка в знак уважения к герою надо отправить в его мир… но как быть с исчезнувшим куда-то сердцем? Война войной, но ведь надо и законы предков уважать! — Я преподнесла его богине победы — и она приняла этот дар, — по мере слов голос Женьки переставал дрожать и даже сделался не столь слабым. — Тот воин теперь в небесных полях Валгаллы, куда уходят только величайшие из Воинов и Охотников. И каждое утро он пробуждается… Стоит признать, Её Величество весьма внимательно выслушала весьма вольную интерпретацию на тему скандинавских мифов — и даже прониклась почтением. Столь же пристально, внимая не только словам, но и малейшим интонациям, услыхала вопрос — помнит ли одна августейшая особа обещание выполнить любой каприз? Так пусть отдохнёт хорошенько, ведь завтра в полдень леди Джейн придёт взимать долги. — Я была вне себя… да и как-то не думала, что ты запросишь чего-то уж такого запредельного. Всё-таки я редко ошибаюсь в людях, — медленно проговорила королева, а затем гордо расправила плечи и вскинула голову с яростно блистающим под свечами Алмазным Венцом на челе. — Что ж, не в наших привычках склонять голову под ударами судьбы. Хоть и чует моё величество, завтра за мою доверчивость и опрометчивость воздастся мне сторицей… что ж, посмотрим, посмотрим… Она ещё немного поговорила на разные темы, а затем столь же величаво как прибыла, и уплыла в шелесте роскошного муарового платья. А мать задумчиво посмотрела на чуть ли не мурлыкающую дочь, проводившую Королеву долгим взглядом, и покачала головой своим думам. Женька зевнула. — Ладно, ма, отдохни — и чтобы завтра Вовка был как новенький. Кстати, а как я? Из ответа матери выяснилось, что всё в полном порядке. Ногу залатали, а морковная Сью даже нашла среди обугленных ошметьев на ристалище отрубленный Женькин мизинец и лихо приделала его на место — языком раны вылизывала, словно кошка! Тихий смех Женьки немного удивил мать. Но она знаком сделала жест — продолжай — а сама хихикала. Молодец, рыжая — и отвертелась, и слово сдержала… Да, кстати, и помощники поклялись на совесть работать над победительницей — в общем, ни шрамов, ни последствий не будет. Ах да, кошка тоже хоть и поцарапала по злобе полдюжины обывателей, но таки в конце разорвала ошейник и примчалась к упавшей на руки целителей Женьке первой. Хоть одна хорошая новость во всём этом! А победительница пусть и чувствовала себя как последняя загнанная кляча, но всё же обняла подушку по своей привычке, от которой так и не смогла избавиться, и с блаженным вздохом растянулась на перине. Ох и тяжёлый денёк сегодня выдался… да и ночка была ещё та — не грех теперь усталому Воину и покемарить чуток. Всем баюшки! Женька не шла по дворцу. И даже не попирала гордым шагом, как иные напустившие на себя важность именитые сановники. Нет, она именно летела танцующей походкой, щедро раздавая налево и направо улыбки и воздушные поцелуи, мимолётно-многозначительные взгляды и прочие знаки внимания. По её приближении какой-то особый блеск появлялся в глазах седоусых ветеранов, и не одна клятва прозвучала в душах вытянувшихся в струнку и салютующих победительнице новичков. Словно сама весна, устроившая вчера на площади сен-Тропе великолепную в своей неистовой ярости грозу, сегодня почтила своим присутствием роскошный королевский дворец. Привет, вот и я! Высокие, алые с золотом двери в тронную залу словно сами собою медленно распахнулись под её взглядом. И уже ступив на полированный мрамор, Женька привычно отцепила с пояса меч — и протянула вправо, дежурному офицеру в мундире королевской гвардии. Однако тот с лёгкой улыбкой показал — нет — и вновь замер, посрамляя выправкой стоящие в нишах статуи и комплекты сияющих доспехов. Что ж, великая честь — быть допущенной к подножию трона с оружием! Женька усмехнулась и прищёлкнула ножны обратно к поясу. Она всего лишь на миг заколебалась. Не слишком ли жестоко будет? Нет, прочь сомнения! И глухо цокающие сапожки понесли её по вычурной ковровой дорожке прямо и прямо — туда, где на возвышении блистательная Королева почтила своим присутствием эту залу и это собрание. Присутствующие поворачивались вслед за ней с непроницаемыми лицами. Уж наверняка обожающие подслушивать лакеи разнесли по всему городу слух, что бешеная леди Джейн намерена и сегодня учудить нечто из рук вон выходящее. Ну что ж, приступим… отдав положенную по должности дань этикету да поприветствовав хоть и не свою, но всё-таки Королеву, Женька наконец выпрямилась под задумчивым взглядом голубых глаз. Разумеется, внимание всех в этот миг прикипело именно к Воительнице — однако ту в данный момент интересовал только этот взор. Помнит ли кое-кто вчерашние слова насчёт всего-что-имеется? Ах помнит… очень хорошо. Говорят, ваше величество одна из лучших врачевательниц королевства? С высоты трона прилетел ответ, что да — в трудное время, когда работы много, сама Королева на время оставляет Алмазный Венец и трудится над ранеными как простая целительница. Очень, очень хорошо! — Видите ли, ваше величество. Тут у меня обнаружились печальные последстствия случайных связей. Понесла я, — с неприкаянной мордашкой Женька похлопала ладошкой пониже пояска. Но при всём желании даже самый искушённый наблюдатель не расслышал бы в голосе этой милой пай-девочки ничего такого. — Так вот — моё желание, как плату за вчерашнее… тобы вы сами, лично, силою своего искусства избавили меня от тягости. Именно этого я и требую в награду, которую вы гарантировали прилюдно. Воцарилась такая тишина, что стало слышно натужное дыхание судьбы, уже заносящей руку для своего удара. Хоть и шокирующе, да что-то уж слишком простенько выглядела просьба победительницы — ну никак не соразмерно её беспримерному подвигу… Видимо, к таким же выводам пришла и Её Величество, потому что долго думала, прежде чем ответить. — Надо же — никак не могу сообразить, в чём тут подвох… В нарушение всех и вся правил, традиций и уложений Женька уже возвращалась к дверям залы, игнорируя изумлённые взгляды и даже упавшего в обморок дворцового распорядителя. И лишь взявшись рукою за вызолоченные дверные ручки, она полуобернулась. — Завтра с утра я приду на… лечение. А пока что, Ваше Величество, можете поразвлекаться и надрать уши своему сыну, младшему принцу. — Куда делась моя дочь — милая Женька? — плачущая Наталья Сергеевна шумно высморкалась в платок и уже раз, наверное, в сотый поинтересовалась. — Быть может, ты передумаешь? Женька беззаботно вгрызлась в маринованный огурчик с аппетитным хрустом, от которого мать передёрнулась. — Мам, если ты не заметила — мы растём, и мы же изменяемся. Я уже не та, что раньше. За перилами галереи под вечерними тучами исходило тусклым свинцом осеннее море. Словно хмурилось, поражая мрачностью низко нависшие грязные тучи. Мать и дочь на серебристом демоне примчались в Гнездо Серой Ласточки со скоростью, будто за ними гнался сам предводитель всей нечисти. Женька вела машину со своей обычной беззаботностью, зато мать против обыкновения не вцепилась во всё что можно, а лишь угрюмо смотрела незрячим взглядом на дорогу. И только здесь, в единственном месте, которое все безоговорочно признавали домом, на открытой к морю галерее, и потёк этот тягостный для обеих сторон разговор — да только, Женька оставалась глухой ко всем доводам. И что негоже лишать жизни будущего младенца. И с чего это она так взъелась на его отца — о том даже слухов не ходило, настолько всё было покрыто мраком. И чего ради вынуждать обожающую детишек королеву к такому чудовищному деянию, да ловить на слове. Да и её саму тоже до инфаркта доводить… Женька скептически посмотрела на мать — ну-ну, кое-то ещё и меня переживёт. — Мам, оставь пустые слова. Мальчишечка принц пусть облизнётся, его маменька-сучка тоже. А ты как-нибудь стерпишь… если сама раньше меня не обзаведёшься детишками. Здоровьечко-то и новый возраст более чем позволяют! Мать вспыхнула, и только невероятным усилием воли сдержала застящий разум порыв гнева. — Правду, выходит, о тебе шептались по углам, что бешеная сука и есть, — она покачала головой и всмотрелась в морскую даль. — Уходи, я видеть тебя не желаю. Женька лицемерно задрала глаза и ладони к хмурому небу. — Вот, уже и из дому гонят, — она встала и потянулась со смутной улыбкой. А потом в несколько шагов разбежалась и с воплем — Оторва, вся в отца, — выдохнула женщина и хотела было привычно ухватиться за сердце. Потом лишь нахмурилась и пошла распоряжаться насчёт ужина. Война войной, как говорится, а обед… Однако, напрасно она дожидалась своей Женьки к остывающему ужину в какой-то опустевшей и нелепой трапезной зале. Напрасно дожидалась её в маленькой комнате наверху угловой башни под укоризненным взглядом греющей ей ноги рыси. И уж совершенно зря задремала под утро здесь же — никто так и не появился. И даже в Иммельхорн пришлось ехать самой — как туда добралась Женька, мать и история остались в неведении. В тронную залу Наталья Сергеевна боялась даже идти, и лишь опершись на руку сына, женщина смогла на неверных ногах добраться туда… хорошо, что чуть более бледная нежели обычно Королева любезно разрешила ей сесть и в таком виде дождаться очередного удара судьбы. В том, что их ещё будет, никто уже ничуть не сомневался. Девять. Женька поднялась и спрыгнула с широкой, тёплой каминной полки, на которой грелась накрывшись тенью, и почти бесшумно направилась к тронной зале. На подходе натолкнулась на задумчивые взгляды двух дежурящих у дверей колдунов и усмехнулась — ну точно, видят, мерзавцы! Надо будет чем-то более существенным озаботиться… и с таким настроением она вошла внутрь, уже на первом шаге вихлянув походкой и вывалившись из тени. Молча подошла к подножию трона и уставилась вверх не ожидающим возражений взглядом. Однако, Её Величество вовсе не выглядела кроликом пред ликом удава. Напротив, она оказалась хоть и серьёзной, однако ничуть не придавленной грузом сомнений. — Я спрашиваю ещё раз леди Джейн — не передумала ли та и не возжелает ли иной платы? Женька сегодня была без меча. И даже не в одном из уже ставших привычными бархатных костюмчиков. Верная Хуанита притащила старые джинсы, уже начавшие разваливаться кроссовки и последнюю из более-менее уцелевших рубашек. Клетчатую ковбойку в стиле тех, которые предпочитал братец, прежде чем… вон он, сидит у подножия трона и шепчется с этой зеленоглазой Принцессой. Что-то явно умыслила вся эта семейка… — Нет, не передумала, — голос её хоть прозвучал и негромко, но оказался расслышан во всех уголках залы. Её Величество медленно покивала своим думам, и Алмазный Венец так же неторопливо бросал радужные брызги вокруг. — Ну что ж, указ о немедленной смертной казни любой и любому, кто осмелится вместо меня исполнить ваше желание, уже подписан и разослан по всему королевству, — слова неторопливо падали с блистательной высоты трона. Женька насторожилась — каверзы она чувствовала уже загодя… так и есть! Её Величество предпочло не сдержать королевского слова, и тем самым расстаться с короной — однако не участвовать в столь неслыханном злодеянии. — Что ж, достойный ход… однако, предсказуемый. Эх, люди — да нет, гоблины — когда же вы наконец поймёте? — она обвела взглядом всё сидевшее перед нею королевское и своё семейство и лукаво усмехнулась. — Я могу пропустить пару-тройку ударов — но я никогда не проигрываю. Однако ей пришлось небрежно отсалютовать непривычно пустой без клинка рукой и быстро отвернуться, чтобы степенно удалиться по ковровой дорожке — внутри уже звенела струна уязвлённой гордости. Не хотелось бы, а придётся что-то другое сделать… самой попробовать, что ли? Да нет, тут ни знаний, ни умений не хватит. Уже закрывая за собой двери наподобие чинной и благовоспитанной леди из благополучной семьи, она призадумалась — может, наложить на себя руки? Какой же сладкий мерзавец этот Тим… и как же глупо вышло залететь в первую же долгожданную и всё же совсем неожиданную ночь! Эх, одни неприятности из-за этих мужчинок… — Нет, это мне всё не нравится! — с сомнением покрутив носом, воскликнула моя окольцованная половина, и на меня загадочно уставились блестящие глаза. — С некоторых пор исчез сюжет, и получились просто приключения ради приключений. Вертай всё взад. Ну что ж… в зад, так в зад, — мне пришлось ухмыльнуться над ходом своих грязных писательских мыслишек. Хм-м, а пуркуа бы не па? Варум бы и нихт — или проще говоря: |
|
|