"Личный ущерб" - читать интересную книгу автора (Туроу Скотт)

29

Мой план спасения операции «Петрос» и самого Робби предусматривал его немедленное отстранение от адвокатской практики. Никаких встреч с клиентами, походов в суд и подписывания каких-либо документов. Альтернативы этому не было. Даже если бы нам удалось как-то извернуться и получить для него диплом адвоката, дисциплинарная и разрешительная комиссия коллегии адвокатов (ДРК) никогда бы не выдала лицензию человеку, который (а это им обязательно станет известно) нелегально занимался адвокатской практикой в течение двадцати лет.

Для Диннерштайна придется придумать какую-нибудь историю. И пока он будет искать замену Робби в суде, все это следует держать в строжайшей тайне, иначе заклюют ответчики. А Робби тем временем сможет по-прежнему передавать деньги Краудерзу через Джудит, и скоро, наверное, прибавится Джиллиан Салливан. Робби уже был ей должен за одно дело, которое потом передали Школьнику. Особую важность приобретало то обстоятельство, что он мог принять участие в завершающей стадии игры против Косица и Туи. Это давало мне возможность что-нибудь выторговать. В любом случае Робби ждала тюрьма. Моя задача состояла в том, чтобы минимизировать срок.

Большую часть переговоров мы со Стэном провели во время возобновившихся утренних пробежек в Уоррен-Парке. Он бегал каждый день зимой и летом, а я взял перерыв до весны. Мы встретились несколько раз и все основательно обговорили. Из ККСО примерно неделю грозили закрыть операцию, но потом смягчились. Слишком уж много потрачено денег, слишком глубоко копнули и слишком крупные выявили преступления, чтобы просто взять все и бросить. Мы со Стэном пришли к выводу, что обещать Робби условное наказание теперь нельзя, но можно и нужно посоветовать судье, который будет рассматривать дело, при вынесении приговора учесть пользу, какую он принес своим сотрудничеством с правоохранительными органами. Это как-то уравновесит его правонарушения, включая адвокатскую практику без лицензии. По моим самым оптимистическим прогнозам, Робби получит около двух лет. А что будет с фирмой, если суд предпишет вернуть все деньги, полученные за период его незаконной практики, одному Богу известно. Теперь нашу договоренность со Стэном должны были одобрить в Вашингтоне.

Наконец он уведомил меня в середине мая:

— Они подписали, но появилось еще одно условие, которое тебе не понравится.

Не понимаю, как ему это удавалось, но он пробегал каждое утро шесть миль и выглядел так, будто прогулялся лишь сотню-другую метров. Экипировка была почти в идеальном порядке. Футболка, шорты, кроссовки, фляжка с водой в сумочке на поясе. Щеки чисто выбриты, волосы аккуратно причесаны, нигде нет следов пота.

Заметив мое недоумение, Стэн улыбнулся.

— Мы пошли на это не от хорошей жизни. Малатесту мы потеряли, а обвинения против Школьника и Краудерза висят на волоске. Адвокаты начнут упирать на отсутствие у Робби лицензии, но с этим, наверное, удастся как-то справиться. А вот присяжные запросто провалят дело из-за неприязни к Фивору. Значит, нам нужно их убедить, что этот проходимец оказал следствию неоценимую помощь, в результате чего удалось раскрыть широкомасштабную коррупцию. Поскольку Фивору в суде уже появляться нельзя, я решил сфабриковать иск, по которому он выступит в качестве ответчика, а не адвоката. И этот иск рассмотрит судья по особым ходатайствам. — Стэн внимательно посмотрел на меня. — Короче, мы хотим прихватить Магду.

Он был прав. Мне это не понравилось. Мы заспорили. Я утверждал, что считать Магду взяточницей абсурдно. Стэн ссылался на Вашингтон, говорил, что идея пришла оттуда, и длительное личные отношения между адвокатом и судьей, которая регулярно занималась рассмотрением его исков, уже сами по себе являются криминалом. И вообще, на этом настаивает ККСО.

Я заявил, что это похоже на испытание судом Божьим. Существовал в Средние века ритуал, согласно которому подозреваемую в колдовстве женщину связывали по рукам и ногам и бросали в пруд. Считалось, что ведьмы тонули, а невиновные оставались плавать на поверхности. Стэн выслушал меня с плохо скрываемым раздражением.

— Джордж, — сказал он, — сколько раз… да что там, сколько сотен раз ты давал возможность виновным уходить от наказания? И не в суде, добившись оправдательного приговора, а таким, о которых правоохранительные органы вообще ничего не знали. Сколько в твоем кабинете побывало насмерть перепуганных фирмачей, которым ты дал дельные советы? Один в ужасе от того, что получил повестку в суд. Что делать, если ему зададут нехороший вопрос? И ты учишь его, как отвечать. Другой разводится с женой и боится, как бы она на суде не болтнула лишнего, ведь ей известны кое-какие секреты. Джордж, у тебя побывали тысячи таких людей. И все они сейчас гуляют на свободе, по крайней мере, большинство, потому что мы о них ничего не знаем. Но если нам становится что-нибудь известно… тогда не обессудь, Джордж, мы обязательно берем их в разработку. Дело в том, что защищать людей от всевозможных паразитов — моя обязанность. И я не хочу гадать, сделала ли Магда уже что-либо плохое или совершит в будущем. Если для этого есть основания, то я обязан заняться ею сейчас.

Позиция Стэна была безупречной, но я все равно не согласился.

— Я же предупредил, что это тебе не понравится, — усмехнулся Стэн и припустил трусцой к своей машине.

Робби, надо отдать ему должное, подставлять Магду категорически отказался.

— Я уже сдал им всех взяточников, — заметил он. — А она честная. И виновата лишь в том, что имела глупость связаться со мной.

В общем, Робби не струсил, отказался слепо повиноваться Сеннетту и даже выразил готовность отсидеть больший срок. Сколько дадут. Я восхищался его стойкостью, а затем сделал то, что был обязан как адвокат, то есть объяснил, почему ему следует согласиться.

С самого начала Робби был обязан выполнять роль дистанционно управляемого автомата. В противном случае там наверху уже давно бы всю операцию прикрыли. И без того на суде адвокаты защиты станут обвинять власти в том, что они превратили американского адвоката в грязного осведомителя. Если же Робби начнет накладывать вето на выбранных фигурантов, то все очень скоро закончится.

— Но тогда Стэн потеряет жизненно важный орган, с помощью которого можно добраться до Брендана, — заявил Робби.

— Возможно, потеряет, — промолвил я, — но людей в Вашингтоне Брендан не очень интересует. У них другие заботы. Конгресс, президент, средства массовой информации, национальные адвокатские организации. И когда ККСО закроет операцию «Петрос», Сеннетт всю злость выместит на вас. Не сомневайтесь. Дела по Школьнику, Краудерзу и Уолтеру тут же станут достоянием средств массовой информации и будут рассматриваться в суде без вашего участия. Если же вас решат вызвать в суд в качестве свидетеля, то, несомненно, в арестантской робе, чтобы присяжные видели, что вы понесли наказание. Робби, не обольщайтесь. Стэн арестует вас немедленно и сделает все, чтобы не выпускать под залог. Разве можно доверять жулику, который двадцать лет занимался адвокатской деятельностью без лицензии? И вы больше никогда не увидите жену.

Когда я упомянул о жене, Робби нахмурился. Он повернулся в кресле и начал смотреть в окно. На лице некоторое время сохранялось решительное выражение, а потом постепенно растаяло. Робби сглотнул слезы и зажмурился.

Теперь предстоял разговор с Мортоном Диннерштайном. Ему надо было представить убедительную версию, почему изменился статус Робби. Стэн доверил эту важную миссию мне. Мол, кроме меня, это сделать некому. Ивон осталась работать в фирме, чтобы впоследствии на суде подтвердить, что Робби действительно прекратил адвокатскую практику.

В конце концов, мы придумали такую историю. Под влиянием одного особенно мучительного разговора с Лоррейн, когда она засыпала Робби упреками, он, желая доказать жене, что теперь важнее ее у него ничего нет, побежал в ДРК и аннулировал лицензию на адвокатскую практику. А теперь попросил меня, как старого знакомого, присутствовать при разговоре с Мортоном для оказания моральной поддержки.

Фирма «Фивор и Диннерштайн» существовала уже четырнадцать лет. Как только Мортон окончил университет, дядя присмотрел для него уютное местечко в юридическом управлении округа. Робби рассказывал, что они тогда решили пару лет поработать отдельно, чтобы набраться опыта.

Объединились только после того, как он окончательно встал на ноги, поработав у Нойкрисса.

Сейчас Мортон, несомненно, жалел об этом. Мне часто приходилось сообщать клиентам плохие вести. Насколько я представляю, из всех профессионалов труднее только онкологам. В мою обязанность входило несколько раз в год сообщать людям, большинство из которых были добрыми, достойными гражданами, любящими супругами, родителями, верными друзьями, которые сделали в своей жизни единственную ошибку по причине слабости характера, что очень скоро их изымут из привычного окружения и запрут в клетке. Даже хуже, я помогал им объяснить это супругам и детям, которые в большинстве своем считали себя жертвами карающей системы. У Мортона сейчас на лице было именно такое выражение. Я говорил, а он сидел напротив, прижав ладонь ко рту. Маленькие глазки под сильными линзами растерянно бегали туда-сюда.

— Это просто невероятно. — Он повернулся к Робби, пытаясь улыбнуться. — Ты не мог так поступить. Если это первоапрельская шутка, то вы опоздали на шесть недель. Верно? Прошу вас, Джордж, не позволяйте ему так шутить со мной.

Особой охоты продвигать эту стряпню у меня не было, хотя я тоже участвовал в ее создании. Я посоветовал Мортону позвонить в ДРК и попросить проверить список зарегистрированных адвокатов.

— Не сомневайтесь, фамилии Фивор они в реестре не обнаружат.

Он схватился за голову:

— Это невозможно! Немедленно иди в ДРК и скажи, что передумал!

— Я не хочу передумывать, — произнес Робби. — Для меня важнее побыть с Рейни в ее последние часы.

— Да кто тебе мешает быть с ней? — воскликнул Мортон. — Я, что ли? Ты знаешь, это не так. Все можно было прекрасно устроить и без таких жертв. — Он повернулся ко мне. — Подумать только, человек совершил настоящее самоубийство как адвокат! И что же мне теперь делать?

Он посидел в кресле еще немного, сопя, стеная, вороша курчавые волосы, а затем вскочил и, не взглянув на компаньона, ринулся к двери.

— Мортон! — крикнул Робби и кинулся следом.

А я остался сидеть за своим столом. Мне было жаль Мортона. Трудно даже представить, что будет, когда он узнает правду! Ведь его завалят судебными тяжбами. Бывшие клиенты, бывшие оппоненты. Бог знает, что он подумает обо мне.

Меня вдруг потянуло в туалет, видимо, от расстройства. Там я внимательно рассмотрел себя в зеркале. На голове волос осталось всего чуть-чуть, зато там, где не надо, избыток. На животе и бедрах увесистые жировые складки. Один мой приятель создал любопытную теорию, согласно которой изменения, происходящие в мужчине к пятидесяти годам, — результат естественного отбора. Чтобы молодые девушки на нас не засматривались. И увеличение простаты происходит с той же целью, для ограничения репродуктивной функции.

Я покинул туалет и через служебный выход попал в тускло освещенный коридор, разделяющий офисы — мой и соседа. Тяжелая дверь, ведущая в главный коридор, была полуоткрыта, и я в темноте увидел, как Робби подошел к ожидавшему его Мортону.

Я думал, сейчас начнется ссора или, наоборот, они помирятся, но Робби неожиданно полез в карман, вытащил четвертак и подбросил в воздух. Мортон улыбнулся и немедленно сделал то же самое. Я уже несколько раз заставал их за этой игрой в вестибюле, когда они коротали время в ожидании лифта. Друзья начали играть еще в детстве и продолжали до сих пор. Здесь, по крайней мере, у Мортона были равные шансы на выигрыш. Правила в этой игре довольно сложные. Один подбрасывал монету и, пока она была в воздухе заказывал «орла» или «решку», а другой ловил. Потом они менялись ролями. При определенных обстоятельствах имелась возможность сделать удвоенную ставку, а игрок, уронивший монету, лишался прав на все выигрыши. Друзья весело развлекались, пока не звякнул пришедший лифт. Робби вошел и нажал кнопку задержки, чтобы успел приковылять Мортон.

Я задумчиво смотрел на то место, где они только что стояли. Как Мортон сумел так быстро успокоиться и примириться с поступком друга? Через несколько минут я осознал, что меня опять надули. И на этот раз не только Робби Фивор.

Значит, Мортон знал? Ему было известно, что у Робби нет лицензии? Да иначе и быть не могло. Ведь они дружили с шести лет, вместе учились на юридическом, жили в общежитии в одной комнате. Теперь понятно, почему Мортон не сразу стал компаньоном Робби. Они решили подождать, пока он утвердится как адвокат. И заранее договорились, что в случае разоблачения Мортон будет утверждать, будто ничего не знал, иначе его тоже лишат лицензии.

Насчет Робби я не очень удивлялся. Но Мортон… он меня здорово купил тем, как вел себя в моем кабинете. И он наверняка знает не только это. Думаю, он осведомлен и насчет своего дяди, а также Косица и судей. С самого начала Робби служил ему надежным щитом. Сеннетт много раз говорил мне об этом, но я упорно стоял на своем, мол, Мортону неизвестно о проделках Робби.

Рассеянно глядя перед собой, я направился обратно в офис. И по дороге вдруг понял, что завидую ему. Завидую, что у Мортона есть такой друг. Робби, рискуя всем, защитил Мортона со всех сторон так, что даже высокомерный циник Сеннетт никогда не сумеет до него добраться.