"Сердце льва" - читать интересную книгу автора (Вересов Дмитрий, Разумовский Феликс)

Андрон (1976)

Получать с Андрона священный долг, то бишь священную обязанность, взялись в Кировском районе – по официальному месту жительства матери, прописанной в трущобе на улице Тракторной. Повестка из военкомата была какая-то серая, жеваная, со зловещим фиолетовым штампом: “Явка обязательна”.

– Не ссы, Андрюха, болото сухо. Весной забреют, красота! – одобрил пьяненький, с утра полирнувшийся пивком Лапин-старший. – Тепло, светло и мухи не кусают. Одно плохо, грунт мягкий.

И в который уже раз рассказал историю о том, как в декабре сорок третьего он со своим механиком Левкой Соломоном рванули из расположения части по бабам. Однако же попались с поличным и сукой комполка были в одночасье приговорены к расстрелу.

– Ройте себе могилу, гады, – сказали им и выдали на двоих лопату.

А земля-то промерзлая, каменная, так что и ломом не взять. А тут вдруг начался бой. Фрицы в наступление пошли.

– Клянемся искупить кровью, – пообещали Лапин и Левка Соломон, залезли в танк и двинули на врага. – Ура! За родину! Заставили!

А суке подполковнику в том бою все кишки вывернуло наизнанку – Бог, он не фраер, правду видит...

В военкомат Андрон явился, как велели, к десяти ноль-ноль. Вернул повестку, отметился и, получив приказ ждать распоряжений, уселся за стол листать газету “На страже родины” трехмесячной давности. А вот сосед Андрона прессу не жаловал, деловито штудировал Швейка.

– Дырку от бублика они получат, а не Сяву Лебедева, – заверил он Андрона и ловко показал двойной кукиш портрету министра обороны. – Просто так я им не дамся, плавали, знаем. Кореш у меня вернулся из армии – без зубов, с опушенными почками и сотрясением мозга, его деды злостно прикладом били. Лучше мышьяка погрызть. – В голосе его слышалась отчаянная решимость.

– Еще, говорят, хорошо дышать целлофановой гарью или втирать в рану пасту из шариковых ручек – поделился опытом Андрон, хвала Аллаху, не своим. – А всего лучше палец указательный под корень топором, чтобы стрелять было нечем. Точно не возьмут.

– Палец указательный? Топором? – Сява уважительно протянул жилистую руку, но тут в дверях появился красномордый прапорщик и выкрикнул:

– Лебедев, на выход!

Сява поднялся, успев черкнуть, на листке номер телефона.

– Будем держать контакт, друг. Скоро очередь дошла и до Андрона, в числе всех прочих призывников его погнали на медосмотр.

– Показать язык! Присесть! Раздвинуть ягодицы! Шире, шире! Годен! Следующий!

Все это Андрону очень не понравилось, еще и в армию не взяли, а уже в жопу лезут. Что же будет, когда забреют?

Андрон особо мудрствовать не стал и позвонил Сяве Лебедеву.

– Давай, брат, приезжай, – с готовностью ответил тот, раскатисто икнул в трубку и успокоил: – Поможем, чем можем. Водки привези.

Жил Лебедев в “хрущобе” у парка Котлякова и в виду натянутых семейных отношений принял посетителя на кухне. Выпили, закусили сырком “Дружба”, тяпнули еще и неторопливо, взвешивая все за и против, стали думу думать. Остановились на сотрясении мозга – методе, в общем-то, не новом, но надежном, дающим стопроцентный результат.

– Скажешь, что блевал, ничего не помнишь, в ушах звенит – и все, сотрясение тебе обеспечено. А уж внешние симптомы мы тебе устроим.

Допили водку под сырок, взялись за дело – не спеша, вдумчиво, с чувством, с толком, с расстановкой.

Сява встал в позицию и принялся лупить Андрона в дых, по ребрам, пинать по ляжкам, в живот. Рука у него оказалась тяжелой, а нога легкой на подъем.

Андрон стоически терпел, терял дыхание, сгибался и чудом сдерживался, чтобы не вставить благодетелю крюка. С левой, с правой, в челюсть, в висок, апперкот под бороду, локтем, коленом... Наконец экзекуция закончилась.

– А поворотись-ка, сынку. – Сява, тяжело дыша, со тщанием осмотрел свою работу и остался доволен. – Лепота! Комар носа не подточит. Вставай, брат, выдвигаемся на местность.

– Как, еще не все? – Андрон по стеночке поднялся на ноги, выругался матом и скорбно, преисполненный дурных предчувствий, двинулся за Сявой.

Держа дистанцию, пришли на остановку, порознь, каждый в свою дверь, сели на троллейбус и уставились в пол. Конспирация. Тело у Андрона отчаянно ломило, перед глазами плавали круги. Он не заметил, как доехали до Александрины – лесопарка у проспектов Ветеранов и Народного Ополчения, – и механически, по знаку Сявы, сошел в прохладный полумрак позднего весеннего вечера. Отбитые ноги плохо слушались его.

В лесу было нехорошо – темно, хоть глаз выколи, и грязно. По колено. Зловеще перекликались ночные птицы, воняло прелью и болотом, где-то выла одичавшая собака, поминая хозяина.

Сява вышел на берег пруда и, остановившись, протянул руку.

– Валюту, ценности, деньги, драгметаллы – давай. Сам знаешь, брат, милиция, “скорая”, санитары, врачи. Одно ворье. А у нас как в аптеке.

Однако волновался он зря, брать с Тима было нечего, разве что часы с треснувшим стеклом, рубль сорок восемь денег да приписное свидетельство, будь оно неладно.

Миновали пруд, свернули с аллейки и, увязая в грязи, матерясь, углубились в лес.

– Все, хорош, самое то. – Сява зацепился за сучок и, разминая плечи, принялся махать руками. – Брат, замри, фэйсом к небу. Последний штрих.

Андрон, вздохнул и молча занял нужную позицию – скорбную эту чашу ему предстояло выпить до дна.

Чмок – голова его вдруг дернулась, ночь на миг расцветилась всем богатством красок, и сразу не осталось ничего, кроме дурноты, муторной потерянности и боли. Словно на ринге после нокдауна.

– Надо бы еще разок для верности. – Сява залепил проверочную плюху, поддержал Андрона за плечо. – Ну ты мужик, так держать удар! Сейчас, как оклемаешься, двинешь на тропу и погребешь на запад к “бублику”, ну, торговый центр, знаешь... Я буду тебя сечь у телефонной будки, чтобы сразу дернуть ментов. Главное, скули пожалостливей и изображай убогого – здесь помню, а здесь не помню. Вариант верный...

И впрямь, все прошло как по маслу. Стоило Андрону по-пластунски выдвинуться на опушку, как послышался рык мотора и ночную мглу разогнали фары милицейского УАЗа.

– Вот он, кажись, еще шевелится. – Из машины вылез лейтенант, важно закурил. – Петя, вызывай “скорую”, скажи, битый пьяный...

Утром в больнице был обход, постановка диагноза, эскулаповы игрища в вопросы и ответы:

– Рвота была?

– Была.

– Сколько раз?

– Не помню. Ничего я, доктор, не помню, ничего!

– Голова болит?

– Болит!

– А кружится?

– И кружится!

– А это сколько пальцев?

– Кажись, четыре. Не, пять. Вернее, шесть. Точно, доктор, шесть, шесть. Мне бы это, доктор, без базаров полежать, молча.

На следующий день после обеда к Андрону заявился посетитель – крепенький, коротко стриженный мужик с цепким взглядом бегающих глаз.

– Капитан Кузькин, – веско сказал он. – Я занимаюсь вашим делом. Изложите подробности.

– Тут помню, а тут не помню, – с вежливостью отозвался Андрон и под одеялом показал оперативнику фигу.

– Эко, как они тебя, парень. – Капитан соболезнующе вздохнул, и на скулах его выкатились желваки. – Ладно, ладно, поправляйся. – Он потрепал Андрона по плечу, встал, вырвав четвертушку из блокнота, лихо нацарапал телефон. – Вот, если вспомнишь что, звони. Я надеюсь на тебя, парень. Очень надеюсь. Ну, до связи.

Андрон с готовностью кивнул, дебильно улыбнулся. Гадливо глянул капитану в спину. Теперь уж точно хана, замордуют, не врачи, так менты.