"Львы и Драконы" - читать интересную книгу автора (Исьемини Виктор)

Глава 26

После победоносного завершения Тогерского похода все ожидали, что Алекиан возвратится в столицу. Однако вместо императора в Ванетинию явился гонец, привез приказ — маршалу ок-Икерну как можно скорее двигаться к Гевской границе со всем воинством, какое только удастся собрать — и ожидать, что дальнейшие указания он получит в пути. Сэр Брудо, прочтя письмо, растерялся, что случалось с бравым воякой нечасто. Он велел позвать гонца, уединился с ним в собственных апартаментах и долго расспрашивал. Мало-помалу маршал наконец сумел сложить в уме более или менее четкую картину происходящего.

Насколько ок-Икерн понимал, план Алекиана был таков: войско, вышедшее из Ванетинии, гевцы примут (и не без основания!) за главные силы армии, брошенной против их мятежной страны. Армия, которую поведет маршал, разумеется, невелика — во-первых, жалкая горстка ванетских вассалов императора, явившихся в столицу с опозданием — после того, как Алекиан отправился на юг; во-вторых, около сотни дворян-волонтеров, преимущественно сантлакских сеньорчиков; в-третьих — архиепископ Мунт, изъявивший желание присоединиться к походу с собственными воинами. Солдат Церкви будет не очень-то много, большая часть воинов формирующегося Ордена ныне на севере, противостоят эльфам, активизировавшимся в оккупированном Феллиосте. Как ни считай, маловато даже для имитации главных сил вторжения. Потому маршал принял решение призвать цеховое ополчение Ванетинии и набирать людей во всех городах по пути следования войск. Быть может тогда гевские шпионы, увидев многолюдное шествие, в самом деле обманутся…

Настоящая же армия двинется южнее, из Тилы. Оттуда, как понял ок-Икерн из рассказов гонца, Алекиан поведет по-настоящему сильное войско. Три гвардейские роты, почти без потерь завершившие скоротечную кампанию на юге, да рыцарство Тогера (Ройнрик не посмеет нарушить волю императора, который только что спас его, изгнав герцога Фенгима), да еще и дворяне Тилы — поголовно. Замки герцогства, без преувеличения, обезлюдеют — мужская часть их обитателей отправится с его величеством, чтобы искупить вину и избежать заслуженной кары.

Гангмар возьми, кто бы мог подумать… Ок-Икерн увидел, что Алекиан, которого сам же сэр Брудо в свое время наставлял в воинской науке, теперь разработал отличный план кампании! У этого плана имелся лишь один, хотя и существенный, изъян — пока армии явятся к гевской границе, осень будет в разгаре. И уже там все в руках Гунгиллы — позволит ли погода воевать? Маршал велел гонцу отдыхать и готовиться к обратному пути, следовало написать отчет о событиях в Фенаде. Приехал посланец, доставил письмо графа Альгейнта — славное письмо!

Алекиану пока еще неизвестно о мятеже баронов и дворянства Фенады против изменника Гратидиана. Это добрые вести, заговорщиков следует поддержать если не отправкой на север войска, то хотя бы милостивым письмом его императорского величества…

Маршал отпустил гонца и велел кликнуть писаря… Задумчиво прошелся по комнате, обдумывая текст донесения… Тут в углу послышался шорох, со скрежетом отдвинулось массивное кресло и показался Коклос Полгнома. Сперва маршал за такие номера сердился на карлика, потом махнул рукой — все равно ничего с Коклосом не поделать… сперва внезапные появления шута даже немного пугали ок-Икерна, а теперь ничего — привык. Лучшее, что сэр Брудо смог придумать — постараться не подавать виду, что выходки Коклоса его волнуют.

— Что, — как ни в чем ни бывало заговорил карлик, спокойно и буднично, словно продолжает прерванную беседу, — наш молодой лев показывает зубы? На юг он отправлялся, имея… сколько воинов у него было? Сотня копий?

— М-да, — кивнул маршал, — чуть меньше сотни. Примерно по восемь человек на копье.

— Вот! И тысячи не было! — всплеснул крошечными ручками Полгнома, — А теперь у него не то триста, не то четыреста рыцарей под началом! Несколько тысяч конных, да их лучники, их грумы, их вооруженные слуги, их отряды стрелков! Мой братец — большой ловкач. Пока мы все радовались, что хотя бы Тила и Тогер не грозят имперскому трону, он сумел превратить их в покорных вассалов. Особенно Тилу, ведь братец увел оттуда всех потенциальных бунтовщиков, да и новоявленного герцогенка прихватил в качестве заложника! Ройнрик Тогерский теперь тоже наш — само собой! А? Кто бы мог ожидать от братца такой прыти?

Ок-Икрен неохотно кивнул:

— Это верно… Слишком ловко для… гм…

— Для нашего вялого и нерешительного герцога Гонзорского? Но зато в самый раз для императора Великой Империи людей, да? Да?

— Это меня как раз и пугает… — признался маршал.

— А ведь должно восхищать… — карлик сник, от прежнего возбуждения вмиг не осталось и следа. — Меня тоже пугает новый Алекиан, со старым-то я, по крайней мере, знал, как обходиться! А этот — непредсказуемый. И, по-моему, у сестрицы Санеланы те же проблемы, она никак не разберется, как седлают этого нового жеребца по кличке Император.

За дверью в этот раз поджидал Никлис и слуги. Последние выглядели несколько неуверенно — пытались угадать, что им следует делать в этой ситуации. «Злой король» Кадор-Манонг частенько напивался в собственном кабинете, на этот случай имелась отработанная утренняя процедура — появление стонущего монарха на пороге, брань, швыряние сапогами и прочие королевские развлечения. Затем, как правило, к Кадор-Манонгу приходила придворная колдунья и долгими увещеваниями, поддакиванием, лестью приводила в более или менее приемлемое состояние. Как поведет себя после попойки Ингви, строились догадки — всем хотелось надеяться на лучшее.

Когда король показался на пороге, к нему тут же подкатился Никлис.

— Слышь-ка, твое демонское, у меня — эта… вопрос наиважнейший имеется. Эта. Когда, узнать желательно, выдача жалования здешнему начальнику стражи положена?

— А что так? Или из дворца что-нибудь спереть совесть не позволяет?

— Совесть, слышь-ка, эта… эта, слышь-ка… Совесть — она у господ каких бывает, у рыцарей благородных и прочих графьев. Мне это, слышь-ка, не жмет. Однако у своих-то тащить оно как-то… не с руки оно мне, твое демонское. К тому же мне положено все преступления, слышь-ка раскрывать. Ну и себя-то самого — как поймать? Ты уж вели, чтобы мне толику денег выдали.

— Ладно, — Ингви важно кивнул, — денег получишь. А что, начальник стражи, много ли преступлений ты уже раскрыл?

— Одно, слышь-ка, нынче же и раскрою. Один злодей опасный желает, чтоб все дружки твоего королевского величества от похмелья перемерли. Ты б шел уже к столу, что ли.

Тут же старый слуга склонился в поклоне:

— Стол накрыт, ваше величество!

— Ладно, и пусть все вчерашние гости тоже…

— Так уже! — обрадовался Никлис. — Все ждут только тебя, слышь-ка, демонское! Особенно эльф мается, совсем, сердешный, извелся. Однако держится, не пьет, пока твое демонское за стол не сядет.

— А, ну раз так, — согласился Ингви, — идем.

В самом деле, вчерашние собутыльники ждали только появления короля. Даже блистательная Ллиа Найанна выглядела сегодня несколько поблекшей. Минут десять после приглашения к столу слышались только бульканье вина да тяжелые вздохи. Утолив жажду, участники застолья оживились. Кендаг принялся излагать свои планы относительно дальнейшего благоустройства Ничейных Полей — он заложил несколько поселений и просил у короля некоторое количество повозок с лошадьми для транспортировки строительного камня. Требовались также и возчики, поскольку лошади не выносят присутствия орков. Затем высказался Филька — мол, вчера не хотел портить праздник, а так-то у него, князя, то есть, графа, то есть все же князя Давней Чащобы, большие проблемы. Из-за войны между Империей и королем Трельвеллином его подданные не могут пробраться к нему, Филлиноэртли, в Креллионт. А ведь наверняка многим было бы желательно оказаться под рукой мудрого и проницательного князя, то есть графа, то есть все же князя Филлиноэртли!.. Хорошо бы Ингви как-то посодействовал…

Мертенку тоже захотелось высказаться — начали поступать налоги, так что и у канцлера нашлось, о чем поговорить. Мало-помалу участники застолья разговорились, припомнили вчерашнюю беседу о коварных энмарских интриганах, Филька встрепенулся и предложил Ингви в обмен на подписание союза вытребовать у энмарцев суда для перевозки эльфов из северных владений сюда, в Альду через Энмар. Тогда, сулил князь, в армии Ингви наконец-то появятся в достаточно большом числе настоящие лучники, до которых куда как далеко криворуким жабам… «Филька шутит, — хладнокровно прокомментировал Кендаг, — мне даже смешно». В городе колокола отзвенели полдень, слуги, не дожидаясь приказа, принесли новые перемены блюд, еще несколько кувшинов вина. Разумеется, с утра никто не напивался, да и ели, в общем-то, немного, но беседа пошла живая, веселая — завтрак постепенно перешел в обед.

В разгар веселья вошел Джамен и, поклонившись, попросил позволения говорить. Шум за столом стих. Джамен с новым поклоном доложил — прибыл новый епископ.

— Как новый? Почему? — удивился Ингви. — А с прежним-то что случилось?

— Не знаю, ваше величество. Однако пожаловал новый, моложе. С ним большая свита, кто в черных одеждах, кто в белых. Прежде я такого не видел.

Ингви оглядел застолье.

— Интересно, как мне следует поступить? Отправиться к нему, чтобы поприветствовать? Нет, наверное, это будет неудобно. Особенно, если он окажется фанатиком. Может не так понять… Нет, не будем его пугать демоном раньше времени.

— Вашему величеству не положено самому отправляться к епископу, — задумчиво молвил сэр Мернин из Арника. — Думаю, это было бы неуместно. Пожалуй, можно послать к прелату какого-нибудь уважаемого дворянина из числа придворных.

— Придворных? — Ингви снова огляделся. За столом имелись орк со сбежавшей от прежнего мужа Агристой… эльф с эльфийкой… вампиресса (потомок Проклятого Принца Гериана)… неподходящие личности для приветствия вновь прибывшего главы епархии. — Сэр Мернин, лучше вас никто с этим не справится. А потом доложите нам, какое впечатление производит наш новый епископ… Надеюсь, ему не придет в голову благословлять меня.

Ннаонна, державшаяся до сих пор на удивление тихо, вдруг ткнула Ингви локтем в бок и пообещала:

— А лично я собираюсь переговорить с ним насчет венчания. Так и знай!

Геву неспроста называют «мокрым королевством» — после того, как войско Гезнура пересекло границу, солнце почти не проглядывало сквозь серую пелену туч. Время от времени срывался дождь, грозя вскоре зарядить по-настоящему. Маршал, тяжело шлепая по лужам, догнал едущего во главе шествия Гезнура и заявил:

— Король, поторопитесь с решением насчет пристанища для меня и моих солдат. Им вредит долгое пребывание под дождем.

— Вода — помеха для магии? — удивился гевец. — Никогда не думал, что…

— Да какая, к Гангмару, магия! — прохрипел некромант. — Доспехи ржавеют! Мертвые солдаты не умеют их сушить, протирать и смазывать. Все, что промокло, так и будет теперь гнить на них. Одежда заплесневеть может!

— Ах, вот как… в самом деле, об этом я не думал… Да, я все собирался узнать… если это конечно, не секрет — почему в ваших хранилищах, где содержатся солдаты, так холодно? Это каким-то образом способствует сбережению магии?

Маршал подумал, пожевал губами, потом все же ответил:

— Нет, это — из-за насекомых. Мне следует предстать перед вашим отцом?

— Э… да, разумеется. Поручите колонну кому-то из своих подручных. Пусть следуют за моими людьми, я отдам соответствующие инструкции. Минуя столицу, они двинутся на запад, там у меня на примете имеется несколько подходящих укреплений. Мы заедем к отцу, я представлю вас королю… и совместно определим, какой именно из замков предоставить Черному Кругу.

— Мне не хочется бросать своих солдат, — завил чародей. — Во всяком случае, бросать надолго.

— Надолго не придется, — успокоил его Гезнур. — Вообще-то, отец болен, как вы знаете. Мне лишь нужно, чтобы он официально подтвердил мои полномочия. И желательно ваше присутствие. Потом сразу отправитесь догонять своих. Но их присутствие в столице королевства нежелательно… Пусть шагают окружным путем, пока мы наведаемся к Гюголану.

…На этот раз Гезнур сразу же назвал себя стражникам в воротах — король вернулся! На улицах его узнавали, люди останавливались и глядели вслед. Несмотря на постоянно идущие с севера известия об успехах и захватах, гевцы не чувствовали себя счастливыми. Уже нашлись знатоки, растолковавшие, что, вопреки гордым реляциям, особых побед на юге Фенады не одержано, да еще и хворь Гюголана… Недавно было объявлено, что Гезнур отправляется заключать союзы и искать сподвижников для борьбы с Империей, секрета из миссии короля-сына никто не делал — и вот он возвратился! Теперь за ним следуют всадники, в том числе несколько человек — в цветах Дрига и Андруха (Гезнур нарочно включил представителей союзников в свиту). Ну и пересевший на коня некромант тоже, разумеется, выглядел весьма значительно и грозно. Особое почтение внушал громадный меч, подвешенный маршалом косо за плечами, так что рукоять торчала над ухом, а длинное лезвие время о времени било коня по крупу, покрытому попоной. Животное нервничало, не слишком опытный наездник дергал повод, от чего конь волновался еще больше — в итоге брат маршал, гарцующий на горячем скакуне, смотрелся еще более внушительно.

Во дворце Гезнура и почетного гостя сразу же провели в опочивальню к Гюголану. В комнате было жарко натоплено. Старик, бледный, желтый, как пергамент, лежал под грудой одеял, и слуга поминутно смахивал с его лица крупные капли пота.

— Гезнур, сын, — больной протянул дрожащую руку. — А, ты не один?

Маршал остановился в нескольких шагах от королевского ложа и стянул капюшон, обнажив сверкающую лысину.

— Это наш союзник, — представил Гезнур, — великий маг и непобедимый воин. Я обещал предоставить его армии большую крепость в безраздельное владение. Как ты полагаешь, Эрдейские Башни? Или замок Вейтрель?

— Решай сам, — желтая тощая рука, махнув напоследок, исчезла под одеялами. — Вели позвать сюда этих бездельников, я передам тебе полномочия…

— Я вас покину, — заявил маршал. — Мне нужно быть с моим войском.

Гезнур проводил некроманта до дверей, велел оруженосцу проводить его и передать возглавляющим колонну проводникам приказ — замок Вейтрель. Затем возвратился к ложу и склонился над стариком.

— Мальчик мой, — прошептал старик, — ты должен бояться этого человека… Я глядел в его глаза…

— И что ты там увидел, отец? Смерть?

— Нет… — Старик отвернулся к стене, и его слова зазвучали глухо, будто с иной стороны существования. — Не смерть. Ничего. Вообще ничего. В его глазах пустота. Будто то Великое Ничто, о котором пишут в книгах.