"На задворках Cовдепии" - читать интересную книгу автора (Чечило Виталий Иванович)

Глава 2

Окончательное решение об отправке экспедиционного отряд УНСО в Приднестровскую Молдавскую Республику было принято руководством организации в ходе проведения учебных стрельб из малокалиберного пистолета в тире Киевского высшего инженерного радио – технического училища ПВО. Что же заставило унсовцев влезть в эти кровавые разборки между Приднестровьем и Молдовой, подставляя под пули собственные головы?

Причин называется много. Обычно вспоминают, что население Приднестровья на 60 процентов состоит из украинцев. Поэтому надо было прийти им на помощь, остановив нарастающую активность румын в Буковине и Бессарабии. Не забывают напомнить, какое важно стратегическое значение имеет ПМР для Украины.

Однако главная причина не в этом. К тому времени Лупинос остро почувствовал, что уровень напряженности в организации превысил все допустимые нормы. УНСО создавалась для организации активного вооруженного сопротивления сторонникам ГКЧП в августе 1991 года. Но из – за быстрой и легкой победы над заговорщиками боевой дух членов УНСО так и не нашел выхода. Срочно нужен был клапан, который бы выпустил лишнее давление. Таким клапаном могла стать война.

И это было вполне нормальным явлением. Любые парамилитарные организации нуждаются в войне, без которой они просто хиреют.

– Этих городских мальчиков надо почаще посылать на войну, – настаивал Лупинос. – Иначе их боевой дух превратится в кисель, а организация станет напоминать кружок по подготовке юных друзей пограничников. Мы готовим боевиков, которым нужно живое, конкретное дело. Каждый из них должен попробовать крови врага, понюхать пороху. И не на полигоне, а в настоящем бою. После войны они начнут скучать по крови. В их душах победит культ насилия. Любой вопрос они захотят решать с помощью автомата. И в этом будет их главное отличие от офицеров нашей армии, зараженных идеями пацифизма. Когда солдаты начнут плакать над трупом убитого ими человека, мои стрельцы будут шалеть от запаха крови. Я видел, как охотятся в горах волки. Им хватает двух баранов, чтобы наесться досыта. Но от запаха крови они сходят с ума и в бешенстве продолжают вырезать все стадо, носясь, как смерть, с окровавленной пастью. Вот так и унсовцы. Их должно тошнить от разговоров о демократии и мире. Война – их родной дом, бой – нормальное состояние души.

Полуденный зной раскалил не только камни, но и каждую молекулу воздуха. В тени наскоро сооруженного из парашютного шелка навеса изможденные члены археологической экспедиции дремали в ожидании, когда южное солнце укротит свои жестокие лучи.

И только высокий худощавый юноша продолжал в одиночку с поразительным упрямством разгребать песок в шурфе. Руслан с самого начала очень серьезно воспринимал эти раскопки курганов, под которыми погребены скифские цари. И хотя многие, умудренные опытом члены экспедиции убеждали его, что шансы наткнуться на не разграбленное захоронение очень призрачны, что цель экспедиции всего лишь овладеть техникой ведения раскопок, Дмитрий не терял надежды.

Вот и сейчас он все больше углублялся в шурф, не особенно заботясь об укреплении его стенок. И вдруг в лучах солнца блеснул золотой лучик. Руслан бросился на колени и осторожно разгреб руками драгоценную находку. Это была монета екатерининской чеканки. Очевидно ее обронили те, кто двести лет назад первым пришли на этот курган, унеся с собой сокровища скифских царей.

Ночью, лежа в душной палатке, Руслан долго не мог уснуть. Может быть впервые за свою короткую жизнь он столкнулся с необходимостью переосмыслить свои убеждения, взглянуть по новому на свои идеалы. Нет никаких сокровищ скифских царей. Все это миф. Как часто в основе великих событий, имен лежат мифы. А может быть совсем не обязательно иметь сокровища. Слишком это опасное и трудоемкое дело. Может проще создать великий миф?

Миф, блеф, действо – не они ли лежат в основе всего нашего бытия? Вот и эти курганы тому свидетельство. Цари знали толк в мифах. Даже из своих похорон они создавали великие действа, поражавшие воображение простых смертных.

Придумать миф, поразить людей его величием, поддерживать его масштабными действами, бутафорией, неожиданными поворотами мысли. Ведь даже Иисус действовал так же. В заповедях Моисея сказано: око за око, зуб за зуб. А Иисус вдруг призвал человека возлюбить врага своего. Это было непонятно, загадочно. В этом сила его учения.

Великий, хорошо продуманный миф, который поражает, шокирует воображение рядового обывателя, – именно это было положено в основу деятельности будущей партии, созданной Анатолием Лупиносом…

Это должна была быть совершенно особая организация – абстрактные идеи, неясные цели, быстро меняющиеся союзники. Ничего стабильного, что бы позволило сложить четкое представление о структуре организации. Не видны даже лидеры. Только витрина, понт – не более того.

Одно лишь стабильно в организации – жажда провокации, которая рождает чувство неуверенности в будущем, панический страх. «Невиновных нет! Разбивайте собачьи головы!»

Никто не знает, куда идет УНСО. Это известно только Лупиносу. Он укажет цель на сегодня, на завтра, на каждый отдельный отрезок времени. Он назовет врага и друга. А все остальное – брехня!

И пусть тебя не грызет совесть. Все грехи берет на себя. А он-то давно понял, что все в мире – мираж, миф, придуманный для дураков. И абсурдно стремиться быть в этой шахматной партии ферзем, когда надо стать игроком.

Организация должна разбить вдребезги светлые воспоминания обывателей о прошлом и хрустальные мечты о будущем. Настоящие империи вырастают только на костях погибших империй. Причем, чем больше этих костей, тем крепче фундамент. Люди должны быть лишены прошлого, ненавидеть настоящее и не надеяться на будущее. Чем хуже, тем лучше.

Осуществить подготовку и проведение операции поручили Отделу внешней документации УНСО. И дело закрутилось.

Прежде всего, в район конфликта, чтобы прояснить ситуацию и по возможности установить связь с руководством ПМР, были посланы шесть разведчиков. Совсем как в Библии: идите и узнайте, какие растут там плоды, какие там женщины и обильна ли эта земля. Унсовские разведчики разъехались по городам и весям Приднестровья, добывая необходимую информацию.

Одновременно специалисты ОВД, некоторые из которых имели опыт службы в ГРУ, приступили к подготовке основной группы. Прежде всего, через знакомых офицеров, которым организация помогла перевестись служить в Вооруженные Силы Украины, Славко попытался достать как можно более точные штабные карты Приднестровья и Молдовы. Через эти же каналы раздобыли необходимую амуницию.

Немало сил уделили поиску «крыши», под прикрытием которой можно было прибыть в зону ведения боевых действий. Такой «крышей» стала гуманитарная деятельность Украинской православной церкви под руководством Филарета. Каждому стрельцу выдали заверенное Патриархом удостоверение, в котором значилось, что предъявитель сего является участником миротворческой миссии УПЦ. «Блажен миротворец ибо их есть».

Для того, чтобы унсовцы максимально слились со своей «легендой», Славко часами читал им курс современной религии из учебника «Для молодого атеиста», заставлял их разучивать псалмы и правильно креститься.

Однако дальнейшие события показали, что никакой предварительный сбор информации себя не оправдывает. Все, что с таким трудом было добыто по крупицам, проанализировано и выдано в виде инструкций, осталось невостребованным реальной жизнью. Ни эти «ксивы», ни «легенды» так никогда и не пригодились унсовцам в ПМР. Жизнь оказалась гораздо банальнее гэбэшных инструкций. Когда пришло время, отряд УНСО из 48 человек просто сел в рейсовые автобусы и отправился в самозванную республику.

Прибыв в Тирасполь, с вокзала отряд унсовцев под командованием поручника Списа строем зашагал в гостиницу «Аист». Это была единственная гостиница, которой можно было оплатить услуги по безналичному расчету. Обстоятельство немаловажное, поскольку уже в то время УНСО люто не любило платить по счетам. Все расходы обещал взять на себя Союз возвращения, который возглавлял председатель комиссии Верховного Совета ПМР по законодательству Александр Большаков.

В холле толпилось полно народу. За стойкой администратора стояла женщина лет тридцати, на лице которой можно было прочесть широкую гамму эмоций от ледяного презрения до похотливой стервозливости.

– Все, граждане. Местов нет. Поселяем только по письмам организаций.

Спис с улыбочкой провинциального альфонса подошел к перезрелой красавице и вежливо положил на стойку изрядно замызганный листок с расплывшейся печатью.

«Царствие Небесное и Патриархат поместной церкви просит все светские (военные и гражданские) власти в зоне конфликта оказать содействие миротворческой миссии в составе 48 человек», – внимательно прочитала администратор.

– А вы что, все священники? – полюбопытствовала блондинка, не сводя кокетливых глаз с поручника. – Такие молодые…

– Они певчие Синоидального хора.

Не ожидая ответа, поручник взял листки и направился к своим подчиненным, которые тесной группой столпились в дальнем углу холла. Остальные посетители уважительно наблюдали за действиями только что прибывших «монахов».

– Слушай мою команду, – гаркнул Спис. – Первый рой – в 509 номер, второй – в 510, третий – в 512, я буду в 501. Шагом марш!

Очень скоро выяснилось, что ситуация в ПМР находится, выражаясь шахматным языком, в глубоком пате. Вся стратегия ведения боевых действий здесь была поставлена с ног на голову. Как говорил когда – то Фридрих Великий, это была странная смесь военных мыслей, навеянных воздействием опиума. Создавалось впечатление, что никто и не собирался военным путем решать этот конфликт. Определенным силам было выгодно, чтобы он продолжался неопределенно долго без видимого успеха какой – либо из сторон.

Вместо проведения решительных, хорошо организованных военных операций, руководство ПМР вопило о своих жертвах, формируя общественное мнение и требуя вмешательства международного арбитражного суда. Буквально все разыгрывали из себя мучеников, готовых пасть ради идеи под натиском «румыно – молдавских фашистов». По радио непрерывно транслировалась песня «Врагу не сдается наш гордый «Варяг».

Это был яркий пример политического мазохизма. Они упивались своим слезливым героизмом, очень по – бабьи, надрывно жалея себя. На линии противостояния находился различный сброд, слетевшийся сюда со всех концов СНГ решать свои собственные проблемы. Как правило, это были мелкие группы со своими полевыми командирами, которые действовали абсолютно автономно. Наиболее заметным среди них было недавно созданное Черноморское казачье войско, общей численностью около 60 человек. Благодаря своей природной наглости, а так же помощи женсоветов, они «наехали» на милицию и получили от нее определенное количество автоматов и автомобилей.

Здание горисполкома, где располагался штаб обороны, напоминало Смольный эпохи большевистского переворота. По коридорам хаотично толкались толпы людей, переходя из кабинета в кабинет. У лестницы, за поставленным поперек столом, развалясь в кресле сидел боец батальона «Днестр».

Командиры отряда УНСО в нерешительности остановились у входа. Навстречу им, в плотном окружении истошно вопящих мужиков, шла толстая женщина лет 55. Одета она была в спортивные штаны, кеды и белую футболку с голубой литерой «Д» на груди. Под животом в кобуре болтался пистолет. Толстушка на ходу распекала какого-то майора:

– А чево ж ты, сука, 20 автоматов просрал?

– Так они ж, товарищ Андреева, забрали и ушли. Даже не сказали куда.

– Нас продают! – заголосил шедший рядом казак в офицерском мундире с нашитыми лампасами, шириной с ладонь. – Я с Кочиер. Нам второй день жрать не привозят! А персонал каклеты жрет! Патронов нету! По одной гранате на брата. Сволочь, народ их защищаем а она отсиделась у кумы– И де мои овечки! – Мы, конечно, стоим насмерть. Ну а если прорвутся гады? До самого города – нет никого. Надо на Киев итить а потом наверное надо итить на Москву.

– На тебе «лимонку», – вытащила откуда-то гранату товарищ Андреева. – Только чтоб насмерть стоять!

Вдруг от этой шумной компании отделился и направился в сторону стоявших у входа унсовцев внушительного вида человек, внешне походивший одновременно на партработника, директора завода и оперуполномоченного.

– Я – товарищ Меньшиков, – представился человек в костюме. – Я вас ждал, хлопцы. Где ж вы раньше были? Мы специально к вашему правительству в Киев ездили, просили рассмотреть вопрос о включении ПМР в состав Украины. Ведь когда нас 40 лет назад отрезали, то никто народ об этом не спрашивал. А теперь Молдова хочет назад в Румынию. Коли они туда, то мы – сюда. Логично? Нет, говорят в Киеве, вы – гэкачеписты, вы за Союз. У вас флаг красный. Нет, вы представляете? За четыреста километров от Киева убивают украинцев, а они смотрят, какой у нас флаг. А какой был, такой и подняли. Пришли бы вы вовремя, подняли бы и ваш жовто-блакитный. Президента нашего прямо возле киевского отеля арестовали и выдали Кишиневу. Ну, кто так делает? Короче, теперь здесь за Украину лучше и не вспоминать. Тут казаки есть. Черноморское войско создали. Встречал я одного цыгана, говорит, что есаул. Я его трижды сажал за кражи. Атаман у них, правда, ничего. Кучером зовут. Я вас сейчас с ним познакомлю.

Выпалив эту тираду в считанные секунды, Меньшиков схватил Лупиноса за рукав и поволок в комнату, где располагался штаб Черноморского казачьего войска.

Посреди комнаты в распахнутом офицерском кителе, разукрашенном как новогодняя елка всевозможными нашивками и значками, стоял атаман Кучер. Внешне он походил на типичного украинца – с лысиной, длинными усами и животом. Он был отставным полковником, закончил Академию бронетанковых войск, пользовался большим авторитетом среди защитников ПМР.

– А, хлопцы, сидайте, – приветливо кивнул Кучер. – Я зараз.

Он повернулся к двум пьяным казакам, державшим за руки сомнительного вида субъекта.

– Батя, мы ж тебе не контрразведка, – монотонно тянул едва держащийся на ногах станичник.

– Ты откуда? – обратился атаман к задержанному.

– На мосту в Бендерах стоял, – ответил мужчина с ярко выраженным московским акцентом.

– А может ты ОПОНовец?

– Не, я из Москвы.

– А в Москве что делаешь?

– Газетами торговал, патриотическими.

– Я вот сейчас расстреляю тебя, сука. Подохнешь ни про что, ни за что.

– Хотелось бы за Отечество.

Кучер уставился на задержанного, не понимая – шутит он или действительно такой дурак.

– Отведи его к Ильяшенко.

– Шо я тебе, батя, контрразведка? – опять взялся за свое пьяный казак.

Но Кучер уже повернулся к унсовцам.

– Александр Иванович мне уже говорил за вас. Я думаю так: поставим вас на позиции рядом с нами. Вот только с оружием у нас плохо. Но дадим кое-что. Придет оружейник из отгула, я распоряжусь. Скоро машина поедет на позиции, можем вместе поехать посмотреть. Списа покоробило сообщение о том, что в условиях боевых действий человек с ключами от склада с оружием мог быть в отгуле. Но он смолчал.

– Может мы пока по карте уточним диспозицию? – вставил поручник.

Изображая из себя профессиональных фортунатов, унсовцы деловито достали штабные карты.

– Да какая там карта, – Кучер стал чертить рукой в воздухе. – Вот здесь дорога, здесь сад, а здесь мы. Нет, вот тут, кажется. Напротив – румыны. Вчера мы водокачку взяли. Впрочем, вы сами сейчас все увидите. Я как раз сейчас выезжаю на позиции. Поедете со мной?

Громким словом «позиции» здесь называли придорожную канаву, которую даже не удосужились углубить и укрепить. Зато каждый здесь был или «афганец», или спецназовец. И все они строили из себя страшно крутых вояк. Козырные, одним словом.

Но больше всего поразило даже не это.

– Смотрите дядя Толя, – с изумлением в голосе указал Славко в сторону реки. – На штабной карте наш берег реки обозначен как высокий, а на самом деле он пологий. Это же надо! Даже картам нельзя верить.

Это был первый урок войны – доверять нельзя никому. Об этом еще в Киеве их предупреждали опытные офицеры, прошедшие через Афган. Особенно нельзя доверять грамотеям с академическими ромбиками. Именно они чаще всего заводили людей в засады в ущельях. Правда, довольно скоро унсовцы поняли, что и без академического образования иные офицеры умудряются творить чудеса глупости.