ПУШКИН И КИТАЙ

На тихой шанхайской улице Юэлянлу (что в переводе означает «Улица луны»), на высоком гранитном постаменте стоит скромный памятник Александру Сергеевичу Пушкину. Это единственный не только в Китае, но и во всей Азии памятник великому русскому поэту.

В Китае редко увековечивают в бронзе и граните великих мира сего, редко присваивают их имена улицам и площадям.

Памятник основателю Китайской Республики Сунь Ятсену в Пекинском парке его имени и улица Сунь Ятсена в южном городе Гуаньчжоу — исключение, как и улицы Сталина и Горького в северном городе Далянь.

Это всего лишь напоминание о важных исторических событиях, которые не могли не оставить след на китайской земле: уважение к основателю первой китайской Республики и людям России, которая помогли в трудной борьбе китайского народа с японскими захватчиками, за светлое будущее. Но эти исключения не стали традицией. Здесь полагают, что памятник и память о человеке не одно и то же. Памятники Мао Цзэдуну в некоторых китайских городах тоже не в счет. Они всего лишь дань определенной эпохе — прокатившейся по стране «культурной революции». Ни до, ни после нее таких памятников не ставили.

Памятник Пушкину в Шанхае — не только символ любви к великому русскому поэту, но и свидетельство глубокого влияния русской культуры на общественную и интеллектуальную жизнь Китая. Влияние это проявляется порой очень неожиданно…

Наверно, ни в одной стране мира не услышишь выступления хора, где женщины в ранге министров действующего правительства исполняют песни на русском языке. А здесь такой хор есть, и его выступления пользуются успехом.

Вряд ли есть еще страна, где ее Президент встречу с русскими журналистами может начать с произнесенной по-русски фразы: «Ну, как, друзья, дела идут, контора пишет?», и выдать фейерверк русских пословиц и поговорок.

В какой еще стране к пушкинскому юбилею 1998 года сразу в нескольких провинциях страны вышли полные собрания сочинений поэта? Причем, все эти переводы — оригинальные, плод усилий местных литераторов. Более трех десятков высококлассных переводчиков трудятся по всему Китаю над наследием Пушкина. Перевод «Евгения Онегина», например, существует в 18 вариантах.

А есть тут еще замечательные исследователи творчества Толстого и Есенина, Достоевского и Гоголя, блестящие переводчики «серебряного века» русской поэзии — знатоки Мандельштама и Ахматовой, а также Евтушенко и Вознесенского. Недавно государственную премию по литературе получил китайский литературовед Го Юнфу. Он посвятил свою жизнь переводам и исследованию стихов Сергея Есенина. Вышло несколько книг стихов поэта в удивительно точном и по интонациям, и по духу переводе Го Юнфу. Он составил также многотомное описание жизни поэта, день за днем, час за часом…

Откуда у крестьянского парня из далекой провинции Шэньси такая любовь к России, к Есенину. Ведь он никогда не был у нас. Русскому языку учился в Китае. Он так ответил на мой вопрос: «Есенин открыл для меня удивительный мир русской деревни, замечательный образ России, красоту и силу русских людей, природу вашей страны. Еще в юности я был покорен его лирикой. Китайские читатели любят Есенина, он им не наставник, а задушевный друг…» — Не удивительно, что последнее издание стихов Есенина в переводе Го Юнфу было полностью распродано в Пекине в один день.

Совсем недавно по приглашению писательской организации, этот шестидесятилетний литературовед впервые побывал в России, был на родине своего кумира, в селе Константиново. Он вернулся из этой поездки окрыленный, с сияющими глазами.

Сейчас почтенный Го с еще большим энтузиазмом углубился в творчество Есенина, передавая любовь к русскому поэту своим ученикам. Его семинар по Есенину в Пекинском университете пользуется всекитайской известностью.

Влияние русской культуры на китайское общество началось отнюдь не 1 октября 1949 года, когда на площади Тяньаньмынь Мао Цзэдун провозгласил образование Китайской Народной Республики, открыв страницу дружбы между двумя странами, когда повсюду звучала песня «Москва-Пекин», провозглашавшая «дружбу навек». Все начиналось гораздо раньше. Может быть, еще тогда, когда в XVII веке русские казаки, волею судеб заброшенные в далекий Китай, и поступившие на службу к китайскому императору Кан Си, основали на севере Пекина русское подворье. Местные жители часто приходили сюда послушать русские песни в исполнении казаков. Можно было отведать и незнакомую русскую кухню — сливочное масло, соленые огурцы и капусту, русский борщ, сметану, простоквашу, хлеб…

А может быть, это произошло тогда, когда впервые прозвучали на китайском языке пушкинские строки. Случилось это в 1903 году. В Китае появилось произведение с витиеватым названием — «О чем мечтает бабочка во сне в летнюю ночь. Удивительные вести из России». Это был перевод «Капитанской дочки». Перевод на китайский язык был сделан с японского, а переводчик в Японии, в свою очередь, перевел повесть русского писателя с английского языка. Не удивительно, что произведение Пушкина претерпело много изменений. И перевод сильно отличался от оригинала не только названием. Здесь действовали русские герои с китайскими именами, совершая свои поступки в духе конфуцианских идей.

А может быть, интерес к России и русской литературе возрос после того, как в старейшем в Китае Пекинском Университете возникла первая в стране кафедра русского языка и литературы. В Пекин приехали русские преподаватели. В их числе был писатель и журналист Сергей Третьяков, автор пьесы «Рычи, Китай», посвященной борьбе китайского народа с англичанами. На кафедре были воспитаны десятки русистов, ставших впоследствии переводчикам b преподавателями и знатоками русской литературы.

В 30-годы известный артист пекинской оперы Мэй Ланьфан побывал на гастролях в России. Здесь он встречался со Станиславским, Мейерхольдом и другими деятелями русской культуры. Бывал в Советском Союзе и еще один блестящий представитель китайской культуры, художник Сюй Бэйхун. Эти и многие другие представители китайской интеллигенции много писали и рассказывали своим согражданам о далекой России. Вдова художника Сюй Бэйхуна Ляо Динвэнь — хранительница музея его имени в Пекине, говорила мне, что после этой поездки он задумал прочесть цикл публичных лекций о России и русской живописи.

В музее Мэй Ланьфана в Пекине я видел удивительную картину, написанную китайским поэтом и художником Гао Маном. Он создал полотно-феерию, где изобразил разные встречи Мэй Ланьфана, который часто ездил за рубежи Китая с гастролями. На картине, написанной в китайской национальной манере на свитке из рисовой бумаги, большинство персонажей — русские.

Силой своего воображения художник изобразил рядом с Мэй Ланьфаном Станиславского и Мейерхольда, Шаляпина и Вертинского, Таирова и Алису Коонен, китаеведа, профессора Алексеева, писателя Третьякова и других русских друзей Китая. «Это не такая уж фантасти, — говорил мне автор картины, — «все они теоретически могли быть гостями Мэй Ланьфана.»

Крупными центрами влияния русской культуры на китайское общество были в свое время Харбин, Шанхай, Тяньцзинь, Ухань, Ханьчжоу, Нанкин и другие китайские города, где компактно проживала русская эмиграция. Здесь издавались десятки русских газет, были русские театры, учебные заведения, библиотеки, гастролировали артисты из России.

Пушкин в Китае никогда не был, хотя известно, как стремился он побывать за Китайской стеной, на родине Конфуция. Этот интерес к Китаю вызвали рассказы об этой стране Н.Я. Битчурина, его друга, автора многочисленных научных трудов, прекрасно знавшего эту страну. В библиотеке Пушкина хранились книги Бичурина о Китае, подаренные автором.

Пушкин писал, обращаясь, по всей видимости, к Бичурину:

Поедем, я готов, куда бы вы, друзья, Куда б ни вздумали, готов за вами я Повсюду следовать, надменной убегая К подножию ль стены далекого Китая…

И когда в начале 1830 года готовилась экспедиция в Китай, в составе которой был и Бичурин, Пушкин подал прошение об участии в этой поездке. Но шеф жандармов Бенкендорф, для которого Пушкин был «невыездным», отказал ему в этом, не без согласования с императором.

Однако, Пушкин все-таки «попал» в Китай в виде памятника на тихой шанхайской улице.

О судьбе этого памятника стоит рассказать особо. Установлен он был в 1937 году по случаю 100-летия со дня гибели поэта, но вскоре его варварски разрушили японские оккупанты, захватившие Шанхай.

Спустя 10 лет жители города — поклонники пушкинской поэзии решили памятник восстановить. Активное участие в этом приняли и русские эмигранты, проживавшие в Шанхае, а также работники русских учреждений, работавшие здесь: служащие советского консульства, журналисты во главе с корреспондентом ТАСС В.Н. Роговым. Они избрали Комитет по восстановлению памятника, собрали необходимые средства, и 10 февраля 1947 года в Шанхае состоялся митинг, посвященный открытию памятника поэту.

Вспоминает один из организаторов митинга Гэ Ихун, бывший в те годы активистом общества культурных связей «СССР — Китай»: «Две тысячи человек заполнили театр «Гуанхуа», где проходил митинг. На сцене среди живых цветов — портрет Пушкина, написанный шанхайским художником. В числе собравшихся — видные деятели литературы и искусства: Го Можо, Мао Дунь, Тянь Хань, Гэ Баоцюань… Здесь же советские граждане, живущие в Шанхае. Китайские артисты подготовили концерт, куда были включены отрывки из произведений Пушкина. Многие из выступивших на митинге заканчивали свои выступления призывами к развитию культурных связей между Китаем и Советским Союзом».

Для организации митинга и подобных речей нужно было иметь в то время большое гражданское мужество. Обстановка в городе была тревожной. Гоминьдановские войска предприняли очередное наступление на поддерживаемые Советским Союзом «красные районы», в городе царил террор, члены компартии ушли в подполье…

И тем не менее, Памятник Пушкину был открыт… Но простоял он недолго. Спустя два десятилетия Шанхай, как и всю страну, захлестнула «Культурная революция». Хунвейбины, её главная движущая сила — крушили все подряд, уничтожали все, что имело отношение к традициям, культурам китайской и мировой, уничтожали лучших представителей китайской интеллигенции.

Здесь заправлял шанхаец Ван Хунвэнь, приговоренный впоследствии судом КНР к смертной казни, как один из главных виновников в преступлениях «хунвэйбинов».

Летели в костры пластинки с записью «Лебединого озера», книги русских и советских писателей. Разрушен был дом великого китайского художника Сюй Бэйхуна, осквернена могила классика китайской национальной живописи Ци Байши, довели до смерти писателя Лао Шэ…

Судьба памятника Пушкину в Шанхае была предрешена. В одну ночь он исчез с пьедестала. И лишь опустевший постамент печально высился в центре улицы…

Прошло еще почти десять лет. Памятник так и не нашли. И отлили из бронзы нового Пушкина, который занял место под сенью столь любимых поэтом платанов на «Лунной улице».

«Мы хотели бы, чтобы после нас никому не пришлось заново восстанавливать этот памятник», — сказал нам один из авторов проекта возрожденного памятника, шанхайский скульптор Ци Цзычунь.

Здесь никогда не бывает пустынно, у памятника всегда живые цветы. Это место облюбовали для встреч юные русисты-шанхайцы — поклонники творчества Пушкина.

200-летие со дня рождения русского поэта отмечали в Китае необычно широко. Проходили научные конференции китайских пушкиноведов, состоялись концерты и торжественные собрания, посвященные юбилею. Около ста представителей китайских ВУЗов со всех уголков страны собрались в Пекине. В зале были не только маститые ученые, посвятившие свою жизнь изучению творчества Пушкина, известные переводчики, но и многочисленные почитатели таланта Пушкина.

Лу Синцзы — аспирантка столичного Педагогического университета, выиграла проходивший в Пекине конкурс на лучшее знание произведений Пушкина. Получая награду на одном из собраний, она взволнованно сказала: «Пушкин — мой любимый поэт. Трудно понять Россию без Пушкина… Когда я училась в Москве, я не раз приходила к памятнику поэту. Я любила смотреть, как приходят сюда люди чтить память поэта. Они приходили и уходили, а Пушкин оставался. Смотря на него, я как будто слышу его голос: «Мой друг, Отчизне посвятим души прекрасные порывы». И это стало лозунгом всей моей жизни».

И очень много таких взволнованных слов, признаний в любви к Пушкину было произнесено в эти юбилейные дни. Но праздники проходят, и наступают будни. Китайские русисты переживают сейчас не лучшие времена. Изучение английского и японского языков теснит в студенческих аудиториях русский язык. И если раньше от желающих изучать русский язык не было отбоя, то сейчас на кафедры русского языка и литературы хотят поступить единицы. Да и кафедрами русского языка и литературы в высших учебных заведениях КНР ужимаются до предела. Русский факультет в Пекинском университете, который просуществовал более 100 лет, объединен с кафедрой других иностранных языков. Такие же изменения происходят и в других институтах страны.

Но интерес к русской литературе, к русской культуре не утрачен. Профессор русской словесности, неутомимый организатор разного рода литературных конкурсов, литературных диспутов, международных научных литературоведческих конференций Чжан Цзянхуа считает, что не только представители среднего поколения китайцев, воспитанные на классической русской и советской литературе, но и молодежь сохраняет прочный интерес к России, к русской литературе.

Очень популярен журнал «Русская литература». Он отражает огромную работу по переводу на китайский язык произведений русской литературы, как классической, так и современной. Работает над новыми переводами Лермонтова известный переводчик и поэт Гао Ман, молодой шанхаец Го Син трудится, над переводами Льва Толстого, целый коллектив русистов Пекинского университета осуществляет полный перевод произведений Достоевского. Почти половина литературоведческих дипломных работ, кандидатских диссертаций по литературе в крупнейших ВУЗах страны посвящается русской литературе.

Известный китайский русист Жэнь Гуансюань в конце 2003 года написал «Историю русской литературы», которая охватывает период от Киевской Руси до 20-х годов прошлого столетия. Причем, впервые в Китае этот учебник для ВУЗов вышел на русском языке. А до этого увидела свет его монография о русском изобразительном искусстве. Профессор Жэнь известен в Китае и как литературный критик, исследователь процессов, происходящих в русской литературе. Большой интерес вызвало его выступление на международной конференции в Москве о творчестве Солженицына в китайской критике.

Много и плодотворно работает над «русской» темой профессор Чжэнь Пэн, доктор искусствоведения, учившаяся в Москве. Одна за другой выходят в свет ее монографии о русских художниках. Издательский Дом провинции Шаньдун выпустил серию художественных альбомов, посвященных русским художникам: «Русский портрет», «Русский натюрморт», «Русский пейзаж». В планах издательства целый ряд проектов, посвященных русскому изобразительному искусству.

Но самые удивительные вещи происходят с переводом произведений современных российских писателей. Пожалуй, нет ни одного заметного произведения современных российских авторов, которое не было бы переведено на китайский язык.

На полках книжных магазинов в разделах иностранной литературы переводы русских писателей занимают первое место. Среди них книги Бондарева и Распутина, Варламова и Ерофеева, Маканина и Шукшина, Солженицына и Юрия Полякова. А порой переводятся они по журнальным вариантам, как было, к примеру, с «Домом на набережной».

Несколько лет тому назад мне довелось быть членом жюри конкурса: «Китайцы поют русские песни», который проводило Пекинское Телевидение. Желающих принять в нем участие было столько, что пришлось проводить его в три тура. Пели не только «Рябинушку» и «Подмосковные вечера», но и песни из репертуара Кобзона, Газманова, Пугачевой, Арбакайте, Долиной, песни из кинофильмов. Это еще одно свидетельство интереса к России и ее культуре.