"Три дороги во Тьму. Постижение" - читать интересную книгу автора2.Вихрь быстро перелистывал листы донесений и то и дело дергал хвостом, выражая свое разочарование. Происходящее в последние два года очень сильно не нравилось дракону. Он никак не мог понять причин резкой активизации спецслужб Церкви, а они явно есть. Ничего не бывает без причины, ничего не случается просто так. А их служба безопасности для того и создана, чтобы выяснять эти причины, а затем, зная их, противостоять наплыву событий. Ну, на какого дзенна пресвятому отцу понадобились еще две независимые спецслужбы? С чего вдруг Церковь решила почистить самое себя? Ведь никаких предпосылок для этого не возникало! Чудеса какие-то, да и только. Хорошо, можно предположить, что Итан бер Саан предложил первосвященнику новый метод поиска еретиков, и его приняли, выделив Очищающих в отдельную службу. Но это ничего не объясняло – зачем создавать спецслужбу заново, когда можно создать отдел в рамках существующей? Пусть и обладающий полной автономностью. А методы работы бер Саана? Никогда до сих пор инквизиторы так не работали – для них главным было закрыть дело, поэтому лжедоказательства обычно добывались при помощи пыток. Очищающие тоже пытают, но только тех, у кого хотят что-то узнать. Им не нужны признания в принадлежности к чему-либо! Они даже отпускают тех, кто им не нужен – чего не случалось на землях Церкви уже лет пятьсот. Раньше, если уж разумный попадал в лапы Инквизиции, то спасти его могло только чудо. Теперь – нет. Это необычно. Проклятая необычность сильно досаждала Вихрю, который никак не мог объяснить ее хотя бы самому себе. Похоже, Очищающие что-то ищут, что-то очень важное, и ищут лихорадочно, вся их деятельность посвящена этому самому поиску. Но что они ищут?! За все сто тридцать лет своей карьеры Вихрь еще не попадал в столь глупое положение. Раньше он всегда опережал церковников и знал, чем они занимаются. Теперь стало наоборот, и это дракона просто бесило. Подобные размышления за прошедшие два года стали для него привычны. И за все эти два года так и не удалось ничего выяснить. Скверно также, что почти всех его агентов в Фалноре, прежде чувствующих себя там вольготно, люди бер Саана и его подельника, Матфея, выловили походя, не прилагая особых усилий. Почти все шпионские сети оказались разрушены. Многие были выловлены до последнего человека! Резиденты же с издевательским напутствием доставлены к границам империи, чего тоже никогда еще не случалось – ранее пойманные резиденты прилюдно сжигались заживо для устрашения решившихся работать на врага. Вихрь от всего этого приходил в неистовство. Правда, делу это не особо помогало, скорее наоборот. Происходящее казалось дракону невозможным, но он всегда был реалистом и не принимать во внимание изменившихся так сильно условий не мог. Но хуже всего, что даже оставшиеся агенты почти не могли работать. Еще два года назад сведения добывались в основном за счет подкупа церковников различных уровней. Сейчас же все они сделались до тошноты преданными Святой Матери-Церкви и при попытке предложить взятку тут же зовут стражу. Брат Матфей, бледная архивная поганка, внезапно вынырнувшая из ниоткуда, до смерти перепугал слуг господних. Впрочем, проклятый монах успел передавить, наверное, половину из них, назначая на их места молодых фанатиков. А с фанатиками иметь дело совершенно невозможно… В душе Вихрь, как профессионал, не мог, конечно, не восхищаться самоотверженностью Матфея и его умением работать. Суметь за каких-то два года приструнить ранее пользующихся полной безнаказанностью церковных иерархов? Нужно быть гением, чтобы совершить такое. Но снова беспокоил вопрос – кому и зачем это понадобилось? Дракон, естественно, знал о страшной ночи, когда все, хоть немного ощущающие магию, проснулись в холодном поту от ужаса. Да он сам чуть с ума тогда не сошел. Но что в ту ночь произошло? Что-то очень неприятное, это Вихрь понимал, но не знал – что, и это незнание раздражало, так как он не мог ничего предпринять. Это явно что-то очень древнее, что-то неожиданно вырвавшееся на свободу. Но с тех пор вырвавшееся зло никак не проявляло себя, и дракон постепенно перестал думать о нем, хватало насущных проблем. Его агенты давным-давно доставили информацию о том, что именно в ту ночь брат Матфей прибежал из архива и едва ли не силой вломился в покои первосвященника, который почему-то не отправил наглого монашка в ссылку, а выслушал его. Дракон задумчиво почесал когтем нос и нервно щелкнул зубами. По всем признакам, именно после этой проклятой ночи и изменилась политика Церкви, затрясло весь Фалнор. Вихрь полхвоста готов был отдать, чтобы только узнать, о чем говорилось тогда в покоях первосвященника. Но это, увы, совершенно невозможно – так высоко его шпионы доступа не имели и два года назад, а что уж говорить о нынешних временах, когда их там почти не осталось? Он быстро прогнал в памяти дальнейшие события – через два дня Светозар собрал у себя будущую команду бер Саана, и к ним опять прорвался брат Матфей. Вышел из покоев первосвященника он уже всемогущим главой Чистых, от одного упоминания о которых вскоре начало трясти любого церковника. И бер Саан, и Матфей тут же развернули бурную деятельность. Но если с бывшей архивной крысой относительно ясно, то тарский пират остался загадкой за семью замками. Вспомнилась еще одна досадная неприятность, и дракон от злости даже укусил себя за кончик хвоста – это чисто его прокол. Архивная крыса почти сразу после возвышения вытащила из ссылок и тюрем аналитиков отца Симона. В свое время Вихрь приложил огромные усилия, чтобы их в эти тюрьмы и ссылки упечь. Драконы давно разработали и активно использовали метод системного анализа событий, подобный методу отца Симона, и знали о его крайней полезности. Поэтому и пришлось тут же, как узнали, что в Фалноре появилось нечто похожее, принимать меры. Сперва решено было просто уничтожить всех знакомых с новым методом анализа, но когда Вихрь изучил его, то пришел в восторг. Отец Симон оказался гением, его метод был намного лучше известного ранее. Дракон пожалел гения, только озаботился, чтобы его метод не попал в лапы церковников. Теперь, конечно, Вихрь понимал, что был непозволительно гуманен, и из-за его жалостливости Церковь получила новое опасное оружие. – Эй, ящерица желтопузая! – оборвал его размышления веселый голос Навра. – От старого козла слышу! – не остался в долгу дракон. Навр действительно смахивал на вышеупомянутое животное, так как был немолодым уже сатиром с ехидным выражением на морде и полностью соответствующим этому выражению въедливым характером. Их постоянные пикировки и упражнения в остроумии иногда несколько раздражали Вихря, но тут Навр выдавал на гора очередные результаты, и дракону оставалось только восхищенно усаживаться на собственный хвост. Выглядевший обычным гулякой и пьяницей, сатир умел работать так, что одно удовольствие наблюдать. Его великолепные многоходовые, разветвленные комбинации срабатывали почти всегда и настолько четко, насколько это вообще возможно. Каждая из них была столь цинична, что скорее походила на провокацию, а чаще всего, ею и являлась. В Службе Безопасности империи Над трудно было найти лучшего оперативника, и Навр Стобер по праву занимал должность начальника департамента внешней разведки. Сам Вихрь вот уже сто лет как возглавлял эту самую Службу, в просторечии именуемую чаще всего Конторой. И мало кто в империи или за ее пределами, услышав это слово, не вздрагивал. Рядом с сатиром стоял Стирген, начальник департамента контрразведки, наследный принц империи. Который, кстати, занимал эту должность отнюдь не в силу того, что был принцем. Он начинал в Конторе с самых низов, стажером – Вихрю плевать было на то, кто он. Стирген добился всего своими силами, став лучшим на памяти дракона контрразведчиком. Он жалел только об одном – принцу вскоре придется уходить и заниматься куда более неприятной работой, императору ведь уже за девяносто. И Вихрь не знал, кого поставить на место Стиргена, не было у него на примете контрразведчика такого уровня. Что-то насторожило его, и тут дракон понял – эти двое заявились к шефу вместе, что бывало только в случае серьезного кризиса. – Ну, что там у вас? – недовольно пробурчал он, исподтишка наблюдая за двумя ехидными физиономиями. Дракон грыз кончик собственного хвоста, ему не терпелось вернуться к осмыслению ситуации, но, понимая, что начальники департаментов не явились бы к нему без серьезного повода, ждал, что они скажут. – Да кое-что имеется, имеется… – скривил умильную рожицу сатир и почесал кончик обломанного рога. Принц криво усмехнулся. – Ну, и?.. – Мой драгоценнейший и возлюбленнейший шеф! – патетически провозгласил Навр, хитро поглядывая на дракона из-под прикрытых век. – Тут Стирген кончик одной интереснейшей ниточки ухватил, а я за нее потянул, потянул… – Стирген, хоть ты будь немного серьезнее! – раздраженно повернулся к тому Вихрь. Принц, высокий сухощавый мужчина лет сорока пяти с очень серьезным лицом и спокойными глазами, по-солдафонски вытянулся и щелкнул каблуками. – Есть, шеф! – во всю глотку гаркнул он. – Тьфу на вас обоих! – дракон в раздражении грохнул хвостом об пол так, что задребезжали оконные стекла. – Раздолбаи! – Ладно, к делу, – кивнул Стирген, очень довольный тем, что вывел начальство из себя. – Похоже, у нас в гостях побывали Очищающие. – Вот как? – Да. Команда бер Саана. По всем признакам, он сам тоже был с ними. Вот так новости! Вихрь в возбуждении приподнялся на передних лапах. Итан бер Саан осмелился появиться в его владениях? Крайне интересно! – Их взяли? – быстро спросил дракон. Принц досадливо дернулся и разочарованно развел руками. – Увы, – вздохнул он. – Нам удалось что-то узнать только через несколько месяцев после того, как их и след простыл. Извини, никому и в голову не могло прийти, что они осмелятся. – Хоть удалось выяснить, что им было нужно? – помрачнел Вихрь. – Выяснили, – кивнул головой Стирген. – И все стало еще непонятнее. Хотя события интересные и необычные. – И?.. – дракон выпустил когти и поскреб ими по полу. – Началось все с нескольких странных убийств в Инзиуре, городе Ассамблеи. Точнее, исчезновений. Без следа пропали известный дантист, трактирщик, лавочник и несколько рабочих Второй гильдии, занимающейся обслуживанием магов. Ремонтом башен там, уборкой. Все остальные тоже работали на магов, доставляя им продукты и остальное необходимое для жизни. Через несколько дней семьи пропавших забили тревогу и обратились в Стражу. Стражники неохотно начали искать, полагая, что пропавшие просто загуляли. Однако через несколько дней на свалках начали находить куски расчлененных тел. Когда в одном из убитых опознали пропавшего трактирщика, в Страже поняли, что это дело вне их компетенции и обратились в местное отделение Конторы. Его начальник сработал очень неплохо, хоть и медленно, как по мне – решил, что имеет дело с обычным маньяком-убийцей. – Кто там у нас? – поинтересовался Вихрь. – Лиго Стомски, анзалонский эмигрант во втором поколении. Дает неплохие результаты. Но в Инзиуре ему скучно, давно надоело разбираться в склоках магов. И слежкой за ними. Ничего интересного там давно уже не случалось. Когда ему попалось это дело, Лиго вцепился в него, как клещ. Он наводнил своими агентами город и принялся едва ли не поминутно выяснять, чем занимались пропавшие в несколько последних дней до исчезновения. Это оказалось проще, чем он думал, так как все исчезнувшие работали в одном районе. Лиго начал допрашивать живущих и работающих там. На это, к сожалению, ушло около трех месяцев. Он уже знал к тому времени, что какие-то люди интересовались теми, кто работает на магов, и щедро оплачивали сведения. Тщательный поиск, в конце концов, дал результаты – один из городских пьяниц как раз собрался прикорнуть за мусорным баком в переулке, когда бер Саан притащил туда для допроса одного из пропавших работяг. То, что сотворили инквизиторы с беднягой, так напугало пьяницу, что он сразу протрезвел, а потом побежал домой и сидел там, не вылезая, больше месяца. И молчал, как рыба. Однако, узнав, что его допрашивает Контора, перепугался еще сильнее и раскололся. Вихрь приподнял голову, он ощущал всей шкурой, что подчиненные на сей раз принесли что-то очень необычное. – Инквизитор интересовался только одним, – продолжил Стирген, – он выспрашивал, где бывал, что делал и у какого дантиста лечился один недавно погибший по собственной неосторожности маг-отшельник, годами не показывавшийся на людях. – Как звали этого мага? – пристально посмотрел на принца Вихрь. – А ты попробуй догадаться, шеф, – прищурился тот. – Вспомни все происшествия в Инзиуре за последние годы. Тренированный ум дракона тут же достал из памяти всю информацию по магам, отбросил лишнее, оставив данные по несчастным случаям. Только одно имя вспыхнуло перед его глазами огненными буквами. – Не может быть… – хрипло выдохнул Вихрь. – Твой незаконнорожденный дядя?! Стиор арн Над? – Именно! – кивнул Стирген. – Не понимая, зачем убийцам погибший маг, даже бывший когда-то принцем, Лиго растерялся. Он в свое время расследовал гибель старика, как положено в случае смерти любого из императорской семьи, но пришел к выводу, что имел место обычный несчастный случай. Затем ему в голову пришла гениальная идея – он пригласил мага-художника, есть несколько таких в Ассамблее, и попросил его вытащить внешность убийцы из памяти пьяницы. Маг справился на отлично. Когда Лиго увидел портрет, он не поверил своим глазам. Не узнать эти желтые глаза и крючковатый нос было невозможно. Поняв, что перед ним портрет Итана бер Саана, он немедленно связался со мной и рассказал вышеописанное. Я бросил все дела и поспешил в Инзиур. Это случилось год и три месяца назад. – А мне хоть словечком намекнуть не мог? – обидчиво спросил Вихрь. – Шеф, ты же меня знаешь, – поморщился принц. – Не люблю выдавать на гора неоконченные дела. Я решил сперва подробно выяснить все, что можно, а только потом выносить вопрос на твое рассмотрение. – Ладно, проехали, – проворчал дракон, он действительно знал об этой странности Стиргена и мирился с ней. – Затем выяснились еще более интересные и даже интригующие вещи. Ты знаешь, шеф, что два года назад Стиор арн Над заживо сгорел в своей башне, труп опознали по медальону мага Ассамблеи. Моим дядей давным-давно никто не интересовался, да и выползал он из своего убежища разве что раз в год, на отчетные заседания Ассамблеи. Я сам, до тех пор, всего однажды слышал, что у моего отца есть брат-маг, к тому же, бастард. Узнав, что Церковь интересуется именно им, причем прислала самого Итана бер Саана, я удивился. С чего такой пристальный интерес? Главное, уже после смерти. Как ни жаль, за несколько месяцев мы не нашли никаких следов. Тогда, уже решив закрывать дело, я, для очистки совести, приказал провести эксгумацию трупа. Вот тут-то и начались сюрпризы. – Какие? – Во-первых, в могиле вместо одного, оказалось два тела. Вторым был пропавший дантист. Судя по позе, беднягу зарыли живым. Опознав его, мы занялись трупом моего дяди. Оказалось, что там похоронен кто-то другой. Стиор арн Над был скопцом, а это тело принадлежало мужчине. На наше счастье, его похоронили в песчаной почве и мягкие ткани не успели разложиться до конца. Для окончательной проверки провели магическую экспертизу. Похороненный никогда в своей жизни не совершал ни единого магического действия. Вывод один: Стиор арн Над инсценировал свою смерть и бежал. Причем, им сильно заинтересовалась Церковь, будучи почти уверена, что он жив. Как Церкви стало известно о его побеге? Не знаю. Не знаю и почему они вообще им заинтересовались. – Ты уверен в побеге мага? – прищурился Вихрь. – Да, – усмехнулся Стирген. – Мой дядя ведь был не просто магом, а прирожденным магом. – Прирожденным магом?.. – снова изумленно приподнялся дракон. Он немного подумал, покачал головой и сказал: – Ты совершенно прав. Не мог прирожденный маг сгореть по глупой ошибке, они для такой смерти чересчур сильны. Он бы сразу телепортировался куда-нибудь или улетел. Это действительно интересно. Но вы пришли вдвоем. Значит, мага удалось отследить и за границей? – Я же говорил, что потянул за ниточку, – захихикал Навр. – Не вчера со скотного двора выполз! Кое-что уже умеем, умеем… Он почесал основание рогов и шумно поискался, делая вид, что у него водятся блохи. Вихрь, смотрящий на это безобразие, начал раздраженно постукивать когтем по полу. По лицу Стиргена было видно, что он с трудом удерживается от смеха. – Мои люди, – продолжил, наконец, сатир, поизощрявшись в меру своих способностей, – выяснили, какие корабли вышли в море из Инзиура в течение недели со дня лжесмерти мага. Он времени зря не терял: в тот же день отплыл на ксанирском шлюпе в Борн под видом средней руки купца по имени Дирн Радиур. Типичнейшее для империи имя. Стиор все плавание провел в своей каюте, даже еду приказал доставлять туда. Что на купца, как вы сами понимаете, ничуть не похоже. За три месяца он спокойно добрался до острова и из столицы через перевал отправился в Оорг. Тут же, дня не отдохнул. Отсюда делаем вывод, что маг куда-то очень спешил. Ища его следы в Борне, мы натолкнулись на следы людей бер Саана. Они интересовались тем же купцом. – Да, – кивнул дракон, – тут все однозначно. Маг спешил, как на пожар. Но неясными остаются его мотивы. Почему он так тщательно скрывался? Никто не стал бы его держать, пусть бы ехал, куда хочет. Еще более непонятен плотный интерес со стороны Церкви. – Именно последний вопрос меня волнует больше всего, – вздохнул Стирген. – Ты даже не представляешь, насколько плотен этот интерес, шеф. Через наших агентов удалось выяснить, что поиски мага идут по всему миру, и в этих поисках задействовано несколько тысяч человек. На моей памяти так Церковь не искала еще никого. Возникает ощущение, что от того, найдут или нет моего дядю, зависит само ее существование. – Повтори, что ты сказал! – вдруг рявкнул Вихрь, вскакивая на все четыре лапы от ошеломившей его догадки. Ничего не понявший принц повторил. Он изумленно оглядывал встревоженного дракона – того трясло, он пританцовывал на месте, из пасти тянулась струйка дыма. В таком состоянии своего начальника Стиргену видеть еще не приходилось. Что могло его настолько взволновать? Принц припомнил все сказанное, но так и не понял, в чем тут дело. Ничего такого он не принес, да, интересно, но не более того. Впрочем, все давно привыкли, что директору Конторы часто приходят в голову совершенно дикие идеи, приводящие, тем не менее, к успеху. Чем и обусловливалось то, что уже более ста лет дракон занимал свою должность. По праву занимал. Через некоторое время Вихрь немного успокоился, хотя и чувствовал себя отвратительно. Не дай Создатель, чтобы его догадка оказалась верна! Он скрипнул зубами и спросил: – Удалось отследить мага дальше? – Да, – кивнул Навр, с не меньшим интересом наблюдавший за драконом. – Хотя мои агенты и потратили на Срединном архипелаге два месяца на это. Сам знаешь, сколько там тысяч кораблей и корабликов курсирует. Маг добрался до Ларбы и остался там на зиму. Наши друзья из группы бер Саана отстали от него месяца на два, поэтому зимовали в Оорге. Нам потом даже удалось разгромить их базу. Троих положили, жаль только, что самим бер Сааном там и не пахло. – Действительно, жаль… – рассеянно пробормотал Вихрь, ожесточенно грызя кончик хвоста, что позволял себе крайне редко. – Шеф! – не выдержал, наконец, Стирген. – Тебе что-то пришло в голову? Что-то, что тебя поразило? – Потом, потом, – отмахнулся дракон. – Это только предположение, сперва я должен все проверить. Продолжай, Навр. – Ладно, – хмыкнул сатир, скептически поглядывая на него. – На Ларбе пришлось хорошенько поработать, наш драгоценный маг сменил имидж. Из купца превратился в туагского моряка, возвращающегося домой. По отзывам, даже говорил на всеобщем с ярко-выраженным южно-туагским акцентом. Как только стихли шторма, он нанялся на кванскую барку, перевозящую овец, палубным матросом. Таким образом и добрался до острова Тсорн. Высадился в тирхомском порту. И вот тут мы его надолго потеряли. Мне стыдно, но это так. – Ладно, – поморщился Вихрь. – А что с «нашими друзьями»? – Нам удалось плотно сесть им на хвост. Настолько, что они отстали от нас в поисках. Бер Саан несколько раз появлялся на горизонте, но мы тут же привешивали ему такой хвост, что он почти не мог работать и был вынужден тратить все свое время, чтобы оторваться от наших людей. С тех пор ведет себя очень осторожно и не высовывается. Но в Тирхоме произошло одно странное событие… – Да? – Похоже, наш противник попытался выйти на контакт. – Что?! – глаза Вихря вытаращились от изумления. – Бер Саан?! – Мне так кажется… – кивнул сатир. – Тирхомский резидент обнаружил у себя дома на столе письмо на дзенн-анн. Оно подписано бер Сааном и адресовано тебе. – Письмо с собой? – Да. – Давай, – протянул лапу дракон. Сатир отдал ему свернутый в трубку листок рисовой бумаги. Вихрь когтем осторожно сорвал печать и развернул письмо. Все верно, дзенн-анн, высший дзенн-анн… Эти перетекающие друг в друга и несущие до нескольких десятков смыслов буквы не узнать было невозможно. Вихрь обожал язык древних, равноценным ему на Танре был разве что эльфийский. На ином языке порой невозможно передать то, что в дзенн-анн говорилось двумя-тремя фразами. Но какова ирония! Верный слуга Церкви использует язык народа, этой же самой Церковью и уничтоженного… Дракон вздохнул и приступил к чтению. Возвращение обозленного на все и всех существа, обладающего гигантской мощью?.. Да Тарн захлебнется кровью! Даже несмотря на то, что притязания Ушедшего полностью справедливы. Но мир давно изменился, а древнее существо этого не поймет и попытается вернуть прежнее. А это невозможно. Вихрь вспомнил цветущие и счастливые города и селения империи. Единственного места, где драконы были свои среди своих, где их любили и уважали, где их ценили, где никому в голову не приходило убить дракона только потому, что он дракон. Он представил себе, как рушатся эти города, как заживо сгорают детишки – драконьи, орочьи, человечьи… Сердце сжало стальным обручем, нельзя такого допускать! И он, дракон Вихрь, приложит все свои силы, чтобы этого не случилось. Отдаст, если понадобится, жизнь. Проклятый инквизитор прав – их жизни ничего не стоят при таком раскладе, остановить возращение древнего мага нужно любой ценой. Даже если этой ценой станет жизнь многих драконов! Дети должны жить в безопасности. – Что там написано? – прервал его молчание принц. – То, что подтверждает мои догадки, – мрачно отрезал Вихрь. – Когда все удастся выяснить, я сообщу подробности. Если ты веришь мне, Стирген, подожди немного. Удалось найти еще что-нибудь по магу? – Да, – ответил сатир, со странным блеском в глазах посматривая на дракона, ему тоже явно не терпелось узнать, что же сообщил его шефу старый враг. – В первый же вечер он напоролся на подонков, опаивающих путешественников сонным зельем и продающим в рабство. – И?.. – Стиора продали на кадаирскую галеру «Звезда пророка». Домой она не возвратилась. Не появлялась также ни в одном из портов близлежащих стран. Просто бесследно исчезла. Мы тщательно обследовали все берега по пути следования «Звезды пророка», в том числе, и с помощью магии. Нашли немало следов кораблекрушений, но ни единого обломка искомой галеры. Мне очень жаль, но… – Ясно, – прервал его дракон. – Слушайте приказ. Всех лучших агентов на поиски Стиора арн Нада! Лучших из лучших магов возьмите в Ассамблее, заплатите, сколько скажут, пусть обследуют все возможные варианты следования галеры. Не жалеть ни денег, ни людей, ни времени! – Но почему такое внимание к какому-то беглому магу?! – полезли на лоб от изумления глаза принца. – Да будь он хоть трижды брат императора, но он бастард и скопец! – Не в этом дело… – вздохнул Вихрь. – Совсем даже не в этом. Если я прав, и не дай Создатель, чтобы я оказался прав, то этот маг один из тех, кто способен вернуть в наш мир Ушедшего. Именно этим он сейчас и занят. Вам надо объяснять, что это может означать для империи? – Не надо, – скривился Стирген. – Но это не может быть правдой. Это сказки, и я не понимаю, почему Церковь в них поверила, святые отцы всегда отличались крайней практичностью. – Пусть даже есть только один процент за то, что это правда, – ощерился дракон, – мы все равно обязаны принять все меры к недопущению. Пусть лучше над нами смеются все, кому не лень, чем потом видеть, как гибнут наши дети и понимать, что мы могли это предотвратить. – Согласен, принять меры мы обязаны, – сказал помрачневший и разом растерявший всю свою веселость сатир, принц также кивнул и задумался, что-то отмечая про себя и загибая пальцы. – Где в империи самые древние архивы? – спросил Вихрь. – Желательно, дзеннские. – Пожалуй, на острове Киноур, – после некоторого размышления ответил Стирген. – Там раньше дзеннское поселение было, а теперь монастырь инуритов. – Инуриты? – заинтересованно сморщил нос дракон. – Еретики? – Да, лет сто назад империя предоставила им убежище на этом острове. Они раскопали дзеннские развалины и построили на их месте монастырь. При раскопках нашли огромную библиотеку, причем прекрасно сохранившуюся. Инуриты всегда отличались уважением к знаниям, поэтому сохранили ее, хотя ни один из них и не владеет дзенн-анн. Впрочем, теперь, спустя два поколения, возможно, кто-нибудь уже и владеет. – Что ж, – сказал Вихрь, остановившимся взглядом смотря в одну точку. – Туда я и отправлюсь. Влажная жара тропических джунглей Ворама выматывала до предела. Да еще и разбросаны эти джунгли были по предгорьям. Стиор вспомнил Лодунский перевал и вздрогнул – нет уж, пусть лучше джунгли, чем снова карабкаться по обледенелым скалам при ураганном ветре и метели. Повторения того страшного пути маг пожелал бы разве что инквизиторам. В этот момент ушибленная еще в горах, нога в который раз подвернулась. Проклятые горы! Все время о себе напоминают! Лодунский хребет высочайший в мире. Почему его называли Лодунским, никто не знал – хребет пересекал весь материк, и преодолеть его можно было только через несколько перевалов, один из которых и располагался в Лодуне. Несмотря на тропическую жару внизу, в горах царил мертвенный холод. Считалось невозможным пересечь перевал в зимнее время – метели, лавины, камнепады, ураганный ветер… Но Стиор сделал невозможное – не мог позволить себе терять еще несколько месяцев, ожидая, пока перевал станет проходимым. Была и еще одна причина. Хотя после уничтожения галеры преследователи и отстали, но они продолжали поиски. Маг ощущал потоки внимания всей кожей и понимал, что сидеть на месте нельзя. Он мог себя выдать, даже не подозревая этого. И так порой едва удерживался от применения магии. Да, Ищущие все равно найдут его след, рано или поздно, но пусть лучше поздно. Старик присел на подвернувшийся пенек и принялся растирать болящую ногу. Одновременно он в который раз анализировал происшедшее, пытаясь понять, а не сделал ли он где-нибудь ошибки? Не применил ли почти неосознанно магию там, где ее применять не стоило? Со времени уничтожения галеры прошло около года, но Стиор был почти у цели. Тогда, едва выползя на туагский берег, он свалился без сил. А очнувшись, вдруг вспомнил, что давно не проверял наличие матриц. Проверил и онемел от ужаса. На его запястье вместо трех узких и одной широкой темных полосок осталась всего одна – узкая. Три матрицы исчезли! И среди них – та, которую он обязан был донести до родившегося! Стиор взвыл и в отчаянии рухнул на песок, колотя по нему кулаками. С полдня маг размышлял о самоубийстве, даже наколдовал себе веревку и связал петлю, но затем понял, что ни в чем не виноват: все идет, как надо. Энергоматрицы Тьмы приходят и уходят тогда и только тогда, когда это нужно им самим. И они сами разыскивают тех, кому предназначены, подстраивая вероятности таким образом, чтобы происходящие события приводили к нужному для них результату. Значит, родившийся в Костваде должен сам найти свою матрицу, а не получить ее из рук Стиора. Видимо, так было предначертано Ушедшим. Но для этого родившийся должен сперва стать магом, а магом он, без помощи Стиора, стать не сможет. Значит, именно в этом и заключается долг старика. Остальные матрицы тоже, видимо, должны найти своих носителей, потому и ушли от него. Но почему тогда одна из девяти осталась? Вывод отсюда только один: по дороге в Коствад магу встретится кто-то, кому эта матрица предназначена. Придется внимательно наблюдать за каждым, кто попадется по дороге. Стиор отдохнул еще немного, переночевал в пещерке, незаметной с берега, и наутро двинулся на северо-запад к границе Лодуна. Попадающиеся по дороге деревни и небольшие городки маг старался обходить – в Туаге Инквизиция обладала почти неограниченной властью. Лучше не рисковать. Поэтому столицу Стиор оставил милях в ста к северу, а других крупных городов в этой нищей стране просто не было. По дороге ему все-таки доводилось встречаться с людьми, но оборванная одежда и невнятный для других народов гнусавый южно-туагский выговор делали мага незаметным. А если кто-нибудь и начинал расспрашивать, то Стиор, стараясь казаться косноязычным, отвечал, что, мол, плавал с купцом из Квана, что, мол, корабль потоп, и он остался без гроша. Теперь, мол, домой идет, в деревню на границе с Лодуном, податься боле некуда. Обычно это удовлетворяло расспрашивающих, и от Стиора отставали. А сам маг внимательно присматривался ко всем, кто встречался на дороге – одна из девяти осталась с ним, и поди узнай, кто ей предназначен. Впрочем, когда придет время, матрица даст знать об этом. Стиору очень хотелось передвигаться быстрее, но он боялся привлечь к себе внимание. А верхового люди в нищем Туаге запомнят обязательно. Лошадей имела только знать, крестьяне запрягали в свои телеги медлительных дзудов, крупных тупых ящеров. На них же и пахали. А магию Стиор применять не решался. Хотя однажды и пришлось – был вынужден создать себе гзорб, резную палочку с печатью князя. Она являлась одновременно удостоверением личности, подорожной и вольной. В Туаге никто, кроме дворян, не имел права ездить куда-либо без разрешения своего господина или его управителя. Если разъезды стражи ловили кого-нибудь без гзорба или разрешения на передвижение, то путника без лишней волокиты ссылали на княжеские серебряные рудники, где всегда требовались рабы. Стиор, привыкший к богатым городам и деревням империи, с немым ужасом смотрел на окружающую беспросветную нищету. У крестьян без зазрения совести отбирали девять десятых результатов их труда. Отбирали для буйного разгула, вызывающего омерзение у любого нормального человека. Дворянам в Туаге позволялось все, и они творили такое… Изгалялись, насиловали, вешали, пытали, запарывали насмерть за одно слово или взгляд. Главным для аристократов было покрасоваться друг перед другом. Вот и обирали своих крестьян до нитки. А что в результате этого до четверти населения зимой вымирало с голоду, так им на это было плевать – бабы еще нарожают. Стиор знал о несправедливости мира, но особо о ней не задумывался. То, что он увидел в Туаге, заставило мага понять многое. Немало пересмотрел старик в своих взглядах на мир, жизнь и магию. Однажды он едва смог сдержать себя, увидев, как сжигали заживо население целой деревни. При воспоминании об этом мага затрясло от ужаса и омерзения. Стиор тогда напоролся на небольшую деревеньку и решил обойти ее. Но в это время в деревню ворвался отряд Инквизиции, и маг затаился в ближайшей роще, моля про себя Создателя, чтобы не нашли. Однако вскоре выяснилось, что святые отцы – не по его душу. Судя по подслушанным обвинительным речам, местные крестьяне не смогли заплатить налог монастырю. За это монахи объявили несчастных еретиками, и вскоре в деревню прибыли инквизиторы в сопровождении отряда латников. Маг в полнейшем ступоре наблюдал, как жителей маленькой деревеньки сгоняют в амбар и поджигают его. Как бросают в огонь маленьких детишек, которых несчастные матери в попытке спасти выбрасывали из окон. Нечеловеческие крики сгорающих заживо людей хлестали Стиора по нервам, и маг едва не выл, заставляя себя сдерживаться, чтобы не испепелить нелюдь тут же, на месте. И сумел, понимая, что все инквизиторы Туага немедленно ринутся по его следам. Но бездействие тяжело далось. Еще много дней после этого кошмара старик ковылял через чащу и бормотал, поблескивая воспаленными глазами: «Погодите, Он скоро придет… Вы дождетесь, звери… Он придет…» Именно для того, чтобы Ушедший мог вернуться, Стиор и сдержал себя, ради этого он должен был забыть обо всем. Его жизнь ему не принадлежала, он не имел права рисковать. Хотя горько было сознавать, что мог легко спасти несчастных… В дороге прошло лето, началась осень. Впрочем, в тропиках это незаметно, разве что стало не так жарко. Но это только внизу. В горах же все было иначе. Морозы, метели и тому подобные прелести делали Лодунский перевал зимой совершенно непроходимым. Стиор, несмотря на это, ждать не мог. Целых полгода? Нет! Ищущие шли по его следу и вполне могли нагнать. К тому же, никому, включая и Инквизицию, в голову не придет, что найдется безумец, способный пойти на перевал в преддверии зимы. Но для такого похода даже магу необходимо было снаряжение, а денег он не имел. Темной ночью старик пересек лодунскую границу и углубился в предгорья. Еще около месяца ушло, чтобы добраться до перевала, минуя столицу – туда лучше не соваться, слишком опасно. Воспользовавшись чутьем прирожденного мага, Стиор пробрался в забытые гномьи пещеры и отыскал зарытый в незапамятные времена клад. Он взял совсем немного, ровно столько, сколько нужно для покупки снаряжения и продуктов. В маленьком лодунском городке Ринсе, где останавливались все, идущие через перевал, маг купил теплую одежду и все необходимое для путешествия через горы. В Лодуне, торговой республике, жили намного богаче, но населения было значительно меньше, чем в Туаге. Прибыль от торговли позволяла лодунцам нанимать опытных наемников, с их помощью отражая набеги воинственного и нищего соседа. Через несколько дней маг незаметно выбрался из Ринса и двинулся по опустевшей в преддверии зимы дороге на перевал. Поднявшись повыше, Стиор снова начал применять магию, зная, что до весны все следы исчезнут, выметенные метелями, буранами и ураганным ветром. Когда все закончилось, старик старался не вспоминать страшную дорогу. Кошмар, в полном смысле слова. Пропасти, обледенелые скалы, выдувающий последние крохи тепла ветер, бьющая в лицо снежная крупа. Без помощи заклинаний, не известных почти никому на Танре, Стиор не смог бы выжить в этом ужасе. Все силы, все чему он успел научиться за свою довольно долгую жизнь, было использовано для выживания. Маг смог совершить невозможное, такого не совершал еще никто за всю историю его мира. Зато, спустившись по ту сторону перевала, свалился на неделю возле первого найденного родника. Теперь он мог позволить себе маленький отдых – обогнал преследователей минимум на полгода. Поход по джунглям – тоже отнюдь не подарок, но ни в какое сравнение не шел с дорогой через перевал. Граница Лодуна с Ворамом проходила по горам, так что Стиор не беспокоился. Да и почти безлюдна эта страна, вся ее жизнь сосредоточилась на восточном побережье в трехсотмильной прибрежной полосе. Плодородные земли находились только там. А дальше шли дикие джунгли, только формально принадлежащие Вораму. Если тут кто-нибудь и жил, то это были племенные союзы, платящие столице небольшую дань. Да и то, если их могли отыскать – дикари, в основном, постоянно передвигались вслед за стадами сумгов, больших шестиногих животных, служащих людям в джунглях основной пищей. Каждый из племенных союзов жил по своим собственным законам, Церкви не удавалось навязать им веру в Спасителя. Иногда тут попадались даже племена орков, сатиров и дварфов. Но они никого не интересовали – война с ними обошлась бы слишком дорого и не принесла никакой прибыли. Поэтому даже вездесущая Церковь махнула на запад Ворама рукой, изредка посылая туда экспедиции миссионеров – надо же как-то наказывать проштрафившихся святых отцов. Стиор шел день за днем, продираясь сквозь джунгли и обходя любое поселение. Заклинание поиска разума, которым маг окутал себя, заранее предупреждало о встрече с любым разумным существом, и он этой встречи благоразумно избегал. К чему создавать самому себе проблемы? Уж подманить мелкое животное на ужин Стиор мог всегда, ему совсем не требовалось заходить в поселения племен, чтобы добыть еду. От всех остальных опасностей диких джунглей его оберегали еще несколько заклинаний. Здесь старик не боялся использовать магию, считая, что если ее следы и будут кем-то обнаружены, то все спишется на шаманов племен. Чем ближе Стиор подходил к границам Коствада, тем больше прогалин и полян появлялось вокруг. Вскоре джунгли закончились, и перед магом потянулась унылая, поросшая редким кустарником полупустыня. А впереди темной стеной вырастало Чернолесье. Прошла неделя, и он оказался у опушки, задумчиво глядя на покрытые мхом стволы могучих деревьев, устремившихся вверх на сотни метров. Никто и никогда за последнюю тысячу лет не рисковал соваться в этот страшный, непонятный, живущий своей жизнью лес. Разве что экспедиции вездесущей Церкви изредка пытались проникнуть сюда. Их снабжали переговорными камнями, но кроме воплей боли и ужаса, доносившихся из этих камней через несколько дней после ухода экспедиции, святые отцы так и не смогли ничего получить. Живым не вернулся никто. В конце концов, они махнули рукой на Чернолесье, так же, как и на Джоудан. Маг тяжело вздохнул – хоть он и принадлежал Тьме, но об этом лесе тоже не знал почти ничего. Больше, чем кто-либо другой, но все же слишком мало. Впервые за очень долгое время Стиор во всю силу развернул завесу Тьмы. Здесь он вообще перестал бояться обнаружения – в Чернолесье могло случиться что угодно, и Инквизиция это знала. Поэтому на любые всплески магии около этого леса никто не обращал внимания. Никогда. Завеса медленно распрямила крылья, и торжествующая радость наполнила душу старого мага, сила забилась в каждой жилке его тела. Только несколько раз, еще в молодости, во время своего путешествия он смог опробовать это и подобные ему заклинания в безлюдных местах Срединного архипелага. Несколько шагов, и вокруг Стиора сомкнулась полутьма, как будто он оказался в подземелье. Свет почти не проникал к подножиям гигантских деревьев, стволы которых покрывал белесый, противный на вид, да и на ощупь, мох. Землю устилал ковер шевелящихся, покрытых белесой же слизью мокриц. Маг шел очень осторожно, пробуя посохом почву перед собой – пришлось возвратить тому первозданный вид, чтобы не попасть во внезапно открывающиеся перед неосторожным путником ямы. Подлой особенностью Чернолесья являлись именно эти ямы с зыбучей грязью, до поры до времени скрывающиеся от постороннего взгляда. Ступи неосторожно – и митькой звали, никакая магия не поможет. Благо, что такие ловушки установлены только на первых двадцати-тридцати милях. Хотелось бы знать, кто их установил. Явно кто-то, очень не любящий незваных гостей. Стиор поднял голову – книги не лгали, на высоте нескольких человеческих ростов он заметил плотные белые сети паутины. Маг нервно поежился, представив паучков, способных выплести такие сети. Говорили, что пауки Чернолесья охотятся и на людей. Попадать в их лапы не хотелось – эти милые существа держали свою добычу живой много дней, медленно поедая ее. По рассказам учителя Стиора, в незапамятные времена на Танре существовала раса гигантских разумных арахноидов, очень похожих на пауков Чернолесья. Они сумели дойти до высшей ступени развития духа и ушли куда-то в иные пространства, заниматься чем-то уж вовсе непредставимым. Маг очень хотел надеяться, что когда-нибудь и человеческая раса достигнет таких высот, но, хорошо зная людей, поверить в это не мог. Медленно пробираясь между узловатыми корнями исполинов, Стиор изо всех сил старался не наступать на ползающих повсюду мокриц. Но порой они устилали землю сплошным ковром, и приходилось идти прямо по ним, едва сдерживая тошноту. Навершие посоха светилось неярким светом, освещая дорогу. Жить в этом месте не захотелось бы никому. Правда, лучшего убежища от Церкви не найти – ни одному из инквизиторов не придет в голову искать кого-либо в Чернолесье. В любом другом отыщут на раз – всеми фибрами души Стиор ощущал, что его не перестали искать, а наоборот – ищут еще интенсивнее. Похоже, что теперь этим занялась не только Церковь, но и кто-то еще – слишком уж плотным стал поток внимания, направленный на личность некоего Стиора арн Нада. Видимо, без Конторы тут не обошлось. Впрочем, что бы ему лично ни грозило, долг превыше всего. Ноги уже заплетались, очень хотелось отдохнуть. Но на всей дороге через лес ему так и не попалось ни одного сухого места. Стиор прошел уже около тридцати миль и больше просто не мог, но выхода не видел, и продолжал путь. Он внимательно всматривался в просветы между стволами деревьев, но ничего подходящего для ночлега так и не попалось. Все вокруг так же усеивали мокрицы, а несколько раз ему попались на глаза маленькие пестрые змейки, в которых маг с содроганием узнал стисс, самых ядовитых змей Арбадона. Только часа через два поля мокриц, наконец, закончились, и магу стали попадаться относительно сухие места. В конце концов, удалось отыскать небольшую полянку, и Стиор рухнул на траву пластом, изнемогая от желания тут же уснуть. Но сначала все же заставил себя огородить место ночлега завесой Тьмы, которая отгонит любое живое существо, внушив ему непреодолимый ужас. Пробуждение Стиора оказалось не слишком приятным. Его разбудили пинком в бок. Маг с трудом сфокусировал глаза и увидел над собой высокую фигуру какого-то существа. Странного существа, он никогда не видел его вживую. Разве только на картинках. Это что же – они еще не все уничтожены?.. Его размышления прервал шипящий, наполненный ненавистью голос: – Твоя зря пришла в наш лес, человека. Твоя сейчас умрет. Дина летела изо всех сил. Перед глазами драконочки застыла красная пелена, дыханье с хрипом вырывалось из груди. Дикая боль в основаниях крыльев не давала покоя, она бы в голос плакала, если бы могла это сделать. Только крупные слезы одна за другой капали из глаз, она никак не могла сдержать их. Тихие стоны маленького Стига, судорожно вцепившегося коготками в чешую на спине старшей сестры, не давали ей остановиться – малыш умирал, драконочка ощущала это и могла только надеяться, что встретит кого-то, кто ей поможет. Она сама не знала, куда летит – куда-то наугад, просто спасалась от страшной смерти и пыталась спасти маленького братика. Как еще только вчера она гордилась, что папа назвал ее взрослой. А сегодня ни папы, ни мамы уже нет. В это невозможно поверить, это казалось бредом сумасшедшего, но Дина сама видела, как их убивали. Да, папа приказал ей бежать и спасать малыша, а сам остался сражаться, и она не видела сам момент их смерти, но понимала, что ее бы не преследовали, если бы родители были еще живы. За что их убили? За что?! Что они сделали этим жутким человекам? Она оглянулась и задрожала от ужаса – темные точки на фоне восходящего солнца стали крупнее, грифоны постепенно нагоняли. Еще вчера утром все было так хорошо, еще вчера утром Дина недовольно бурчала из-за того, что на завтрак только рыба, со смехом следила за возней младших братиков и сестричек. Она тогда даже не понимала, как была счастлива. И как она сейчас завидовала себе вчерашней, еще не знающей, что такое зло, что такое боль и ужас. Дина выросла в любви и ласке, все, кого она знала, всегда были к ней добры. И драконочка считала, что так будет всегда, что просто не может быть иначе. С детства ее окружала забота родителей, и Дина считала мир вокруг захватывающим и интересным, требующим изучения. Да, папа с мамой, конечно, рассказывали о том, что этот мир жесток и страшен, что у драконов много врагов, что за ними охотятся какие-то страшные чудовища человеки. Но Дина верила в это только в детстве, а повзрослев, начала посмеиваться над «глупыми детскими сказками». Увы, эти «сказки» обернулись страшной реальностью. Да, родители не раз рассказывали детям свою историю, но юная драконочка не верила во многое из услышанного, а кое-что вообще пропускала мимо ушей. Лет двадцать назад ее отец и мать жили на крупном острове Срединного архипелага, в довольно большом ареале. Но драконы, оторванные от происходящего в мире и мало им интересующиеся, не знали, что Церковь объявила их исчадиями ада. Когда на остров налетела целая армия грифонов, драконы несколько растерялись. Сражались, конечно, до последнего, но врагов оказалось слишком много. Спастись удалось только двум юным драконам из разных кланов. Они бежали, и бежали чудом, сумев спрятаться в глубоких пещерах гор острова. Ночью зеленый дракон Ринг из рода Аррант и черная драконочка Ирта из рода Орвах выбрались из своего убежища и полетели, куда глаза глядят. Кошмарный перелет через океан отец и мать Дины запомнили на всю жизнь. Изредка на пути попадался какой-нибудь остров, и они буквально падали на него, тут же засыпая от усталости. Неизвестно, выжили бы молодые драконы, если бы в конце своего пути не напоролись на полуостров Утиный Нос. Это был огромный, покрытый неприступными скалами мыс на самой границе владений Церкви. Если бы драконы случайно не налетели на него, их скоро обнаружили бы и убили охотники. Просто повезло. Берега Утиного Носа оказались отвесны и имели в высоту около трехсот метров. Никто там, конечно, не жил. Но для крылатых, особенно скрывающихся от стороннего взора, такое место оказалось идеальным. Никто не знал о расположенной за скалами зеленой симпатичной долине, где паслись огромные стада антилоп. В море рядом плавали стаи морских коров, настолько больших, что даже двое голодных драконов не могли съесть такую в один присест. Ринг и Ирта понимали, что остались единственными выжившими из родного ареала. Где-то наверняка есть и другие драконы. Но как их искать? Они не знали, да и боялись снова бросаться в неизвестность, рискуя напороться на охотников проклятой Церкви. Потому и решили остаться в этом уединенном месте, тем более что давно любили друг друга. Потянулись месяцы, а за ними и годы. Охотились драконы только по ночам, не желая, чтобы их обнаружили. Старались жить тихо, не привлекая ничьего внимания. Шло время, в любви и радости рождались дети. Дина – черная, юркая, смешливая и несколько ехидная драконочка доставляла своим родителям и немало радости, и немало тревог. Дирг – спокойный и рассудительный темно-красный дракончик, вечно старающийся сам докопаться до сути вещей. Сана – темно-зеленая, вся в папу, его любимица, любопытная, как сорока, вечно изводящая окружающих бесконечными вопросами. И, наконец, Стиг, самый маленький, всего трехлетний черный дракончик, поразительно умный для своего возраста. Правда, иногда малыш казался старше не только братьев и сестер, но и отца с матерью. Эта недетскость в его взгляде порой пугала их, но Стиг тут же снова становился обычным ребенком и весело играл вместе с остальными. Однако через некоторое время он опять задумывался над вопросами, которые его родителям и в голову не приходили. Немало ночей провели Ринг и Ирта, обсуждая странное поведение малыша и удивляясь его интересам. Он вечно хотел знать, почему происходит что-либо и требовал объяснить ему это. И единственный верил рассказам о жестокости мира. Только, опять же, требовал объяснений, которых родители дать не могли – они не были особо образованными, хотя, как и каждый дракон, обладали немалыми знаниями о мире и его истории. Характер малыша не слишком нравился Рингу и Ирте, но что они могли поделать? Стиг порой забирался куда-нибудь подальше и долго сидел в одиночестве, глядя в одну точку и размышляя о чем-то своем. Спокойная и счастливая жизнь несколько расслабила драконов, и они начали класть хвостом на безопасность. Особенно отличалась этим подросшая Дина. Она первая перестала слушаться родителей и начала летать днем. И ничего не случилось! Драконочка уверилась в своей правоте, и вскоре уже вся семья выбиралась на отмели погреться на солнышке и понырять, поглазеть на коралловые рифы. Дине очень нравились отблески солнца в ее зеркально-черных крыльях, он обожала рассматривать океанское дно через прозрачную воду. Драконочку многое интересовало, хотя и не так сильно, как ее младшую сестру. Но и она хотела знать, почему идет дождь, почему светит солнце, почему растут деревья. Родители учили детей всему, что знали сами, но тем этого было явно недостаточно. Ринг и Ирта также пытались научить молодое поколение осторожности, но это не слишком-то получалось. Особенно Дина отличалась бесшабашностью – драконочка знала, что все вокруг ее любят, ей даже в голову не приходило, что кто-то может захотеть причинить ей или ее родным зло. Наверное, именно ее и увидел какой-то случайный рыбак, заплывший далеко от дома. А уж после этого охотников Святой Инквизиции долго ждать не пришлось… В то страшное утро вся семья, как обычно, плескалась у отмелей южного берега. Дина, гордая тем, что ее вчера объявили взрослой, задирала нос и делала вид, что ей не о чем говорить с этими малявками. – Дин, а Дин… – канючил Стиг, – Ну, покатай, а… Драконочка отмахивалась от пристающего малыша, который по малости лет сам летать еще не мог, но до жути обожал это дело. К тому же был уже несколько тяжеловат, чтобы носить его спине. Но Стиг этого не понимал, и все время просился покататься. А если уж кто из взрослых шел ему навстречу, то счастью не было предела. Он крепко вцеплялся коготками в чешую на спине катающего и издавал дикие вопли восторга, щурясь от ветра. – Мам, а мам! – донесся до Дины крик Саны. – Мам, а почему у этой морской звезды пять отростков, а у этой семь? Драконочка скривилась. Ей до смерти надоела эта прилипала со своими вечными глупыми вопросами. Хорошо хоть, сейчас Сана пристает к кому-то другому, от нее просто так не отвяжешься – будет теребить до тех пор, пока ты ей не ответишь. Дина легла на спину, распластала крылья и разнежилась на нежарком еще утреннем солнышке. Она лениво размышляла, что сегодня сделать, какое бы развлечение найти. Последнее время ее беспокоили странные мысли и фантазии, терзали какие-то желания, но драконочка никак не могла понять, чего же она хочет. Часто снились сны о молодых драконах, с которыми она занималась чем-то непонятным, но очень приятным. Эти сны даже немного пугали Дину. Несколько раз драконочка порывалась рассказать обо всем маме, но никак не могла решиться, ей почему-то было неудобно. Нет, сейчас Дина, хоть убей, не понимала саму себя. – Пап! – снова прервал ее размышления пронзительный голосок младшей сестренки. – А что это там за птички летят? – Где? – добродушно повернулся к дочери большой зеленый дракон. Она показала, отец лениво повернул в ту сторону голову и присмотрелся. Того, что произошло следом, Дина просто не поняла. Ринг резко вскочил на ноги и яростно зашипел, его чешуя встала дыбом, но в глазах был отчетливо виден смертельный ужас. Тело дракона сотрясала крупная дрожь, из пасти вырывалось глухое, угрожающее рычание. – Что с тобой, Ринг? – с недоумением повернулась к нему жена, дети же вообще, открыв рот, глядели на преображение папы, таким его видеть им еще не доводилось. – Грифоны, Ирта… – с тоской ответил он. – Грифоны… – Ну и что? – Да на них же люди верхом! Спасай детей! Я задержу! – В воздух! – разнесся вокруг отчаянный вопль матери. Она сама одним прыжком рванулась вверх, закинув перед тем себе на спину маленького Стига. Следом, перепуганные отчаянным криком и ничего не понимающие, взлетели дети. Но уйти не удалось никому. Охотники Святой Инквизиции имели большой опыт в убийстве драконов и подготовились к атаке отлично. Из-за скал сверху вырвалась еще одна стая грифонов. Дина никогда еще не видала таких существ – тело льва, голова птицы и крылья. И какие они большие! Почти в половину ее роста. А на спинах больших зверей сидели мелкие зверьки, невиданные зверьки всего с двумя ногами и голыми, плоскими, розовыми мордами. Все они бросились на беззащитных детей. Сразу двое грифонов, как назвал их отец, вцепились когтями в спину Саны, она отчаянно, пронзительно закричала от страшной боли и рухнула вниз, на скалы. Кто-то из двуногих швырнул длинную палку с острым наконечником и пронзил ею перепуганного Дирга, отчаянно машущего неокрепшими крылышками. Он тоже с криком упал. А затем еще одна палка вонзилась в спину самой Дины, а вторая пробила ей ногу. Драконочка завизжала и резвее забила крыльями, пытаясь убежать от этих жутких зверей. В душе билось непонимание, недоумение, она безмолвно кричала: «За что?! Что мы вам сделали?! Зачем вы нас мучаете?!» Дина бросила взгляд вниз и едва не упала. Увиденное оказалось настолько страшным, что она забыла о своей боли, ее душа рвалась на клочья от непонимания – да как же так можно?! Как могут разумные творить такое с другими разумными?! Драконочке казалось, что она умирает – столь жутким было происходящее. Несколько грифонов опустились рядом с бьющимися от боли на прибрежном песке детьми, и спрыгнувшие с них охотники начали деловито рубить дракончиков на куски. Вот один торжествующе завопил и поднял к небу насаженную на острую палку окровавленную голову Саны. Дина отказывалась верить своим глазам, такого просто не могло быть! Ну, не делают разумные такого друг с другом! Не делают… Так же нельзя! Это же подло! Но кошмар и не думал заканчиваться… – Сана! Дирг! Нет! Нет!.. Нет!!! – раздался сверху вопль несчастного отца, не сумевшего защитить своих детей. Они с матерью находились прямо над Диной и сражались, как одержимые. Мимо драконочки то и дело пролетали к земле разорванные тела. Уже десятка два мертвых грифонов и человеков усеивали прибрежные скалы внизу. Но врагов было слишком много, не меньше полусотни грифонов атаковало всего двух драконов, которые, к тому же, никогда не учились сражаться. Изо всех сил цепляющийся слабеющими коготками за спину бешено вертящейся в воздухе матери маленький Стиг не смог удержаться. Он слабо пискнул и сорвался. Малыш изо всех сил звал маму и пытался махать своими крылышками, но они были еще слабы для полета и только немного сдержали падение… Это мало помогло, вскоре он упал на острые скалы, и воздух снова огласил отчаянный детский крик. – Дина! – донесся до драконочки полный боли и отчаяния голос отца. – Девочка моя! Спаси малыша! И беги! Беги, доченька… Мы задержим их!.. Она послушно нырнула вниз, разорвав по дороге морду кинувшегося на нее грифона – после убийства Саны и Дирга она уже не могла считать этих тварей разумными. На лету подхватив и закинув себе на спину стонущего малыша, Дина зигзагами рванулась прочь от родного берега в открытое море. Ей сильно повезло – отец с матерью сражались так отчаянно, что ни один из врагов не смог оторваться от боя и броситься за ней. Кто-то из людей что-то кричал, приказывая догнать беглянку, но Ринг безумным рывком остановил попытавшихся выполнить этот приказ. Два дракона шли в свой последний бой, они знали, что умрут и только надежда на то, что хоть кто-то из их детей спасется, придавала сил. Много еще охотников заплатили своими погаными шкурами за жизнь этих драконов. Дина летела весь день и всю ночь, гонимая ужасом, а перед глазами все время стояла насаженная на острую палку голова ее младшей сестренки. Боль и гнев бурлили в душе девочки, внезапно ставшей взрослой, внезапно потерявшей все, что было ей дорого. Драконочка летела так быстро, как никогда еще в своей жизни не летала. Каждая мышца ныла и молила об отдыхе, но страх не давал остановиться – еще перед закатом Дина заметила позади точки преследующих ее грифонов. Это могло означать только одно – папы и мамы больше нет. Она плакала, но не останавливалась. Если бы не стонущий на ее спине ребенок, драконочка бы, может, и позволила себе сдаться. Но ответственность за жизнь младшего брата наполняла душу решимостью спасти его любой ценой. Самой погибнуть, но спасти ребенка! Всходило солнце, на его фоне были видны все увеличивающиеся точки. Ее постепенно догоняли… Дина знала, что скоро упадет, сил не осталось вовсе. Драконочка сменила направление, теперь солнце светило в край правого глаза. Кровавая пелена застилала взор, только страх за брата еще заставлял махать крыльями. Израненный малыш глухо стонал, намертво вцепившись коготками во встопорщившуюся чешую. Драконочка очень боялась, что Стиг умрет, и едва не выла от отчаяния – у несчастного малыша были в клочья порваны оба крыла и переломаны ребра. Правая передняя лапка вообще раздроблена. Удивительно, что он еще жив. Вдруг снизу к Дине рванулась какая-то большая тень, и она с удивлением и облегчением увидела рядом золотого дракона, огромного, раза в полтора больше отца. Золотого?! Драконочка и представить не могла, что такие бывают, отец о таких не рассказывал… А дракон пораженно посмотрел ей на спину, заметил израненного малыша и вздрогнул. Затем требовательно и сердито рявкнул: – Ты почему одна в море вылетела? Девчонка! С ума сошла, что ли, ребенка с собой брать?! Как это случилось?! Почему малыш в таком страшном состоянии?!! – Они… – навзрыд зарыдала Дина, ощущая невероятное облегчение от того, что рядом кто-то большой и сильный. – Они всех убили… Папу… Маму… Сану… Дирга… Всех… – Кто убил?! – с изумлением переспросил золотой. – Да что ты несешь, девочка? Кто мог осмелиться?! В империи?!! У тебя жар, по-моему. – Папа говорил, что Церковь… – едва смогла сказать драконочка, пересохшее горло с большим трудом выталкивало из себя слова. – Мы там, далеко отсюда жили… – Ах, вот оно что… – протянул дракон, с сочувствием глядя на нее. – Ты из вольных… – Они гонятся за мной… – всхлипнула Дина. – Они и нас со Стигом убить хотят… Там, сзади… Золотой повернул голову и посмотрел в указанном ею направлении. Увидев, что девочка не солгала, он ощерился, на морде появилось предвкушение чего-то. Чего именно, Дина не поняла. – Гонятся, значит… – протянул дракон, его глаза горели гневом. – И оказались настолько глупы при этом, что пересекли границу империи. Превосходно! Их ждет здесь очень теплая встреча. Он с жалостью посмотрел на драконочку, затем на умирающего малыша и покачал головой. Вздохнул и сказал: – Меня зовут Ветер Вранд, серебряный князь Ноарский. Я командир местного гарнизона. Лети на берег, скажешь, что тебя прислал я, потребуй мага-целителя. Он спасет твоего братика. Я вижу, ты устала, но постарайся долететь. А мы отплатим за смерть твоих родных… Дракон еще раз взглянул на нее, затем гневно рыкнул и сорвался в пике с криком: – Боевая тревога! Вторжение Церкви! Изумленная Дина даже забыла ненадолго о боли – со странных, никогда не виданных ею огромных лодок начали взмывать в воздух драконы. Десятки драконов! Таких расцветок, что она и представить себе не могла. Но сил не было уже ни на что, в том числе – на удивление, и драконочка с трудом продолжила путь к недалекому уже берегу, искренне надеясь, что дотянет и не упадет в море. Вихрь сидел на самой высокой башне монастыря инуритов и размышлял. Почти полгода он провел здесь, превратив монастырь едва ли не в штаб-квартиру Конторы. Многое удалось выяснить после прочтения архивов мертвого народа. Все-таки странно, что дзенны оказались так доверчивы, что позволили жалким людям уничтожить себя. Впрочем, это далекое прошлое, есть задачи и поважнее, чем размышлять о печальной судьбе древних. Теперь он понимал, и что случилось в ту страшную ночь, и зачем маг инсценировал свою смерть, и кто такие хранители, и для чего была создана Церковью команда Итана бер Саана. Дракон только никак не мог определить своего отношения к этим событиям. Да, требования Ушедшего справедливы, он готов это признать. Но дзенн давно нет в этом мире, прошлого не возвратить. Поймет ли это древний маг? Неизвестно, как он поведет себя, узнав, что его народ полностью уничтожен, и уничтожен без всякой жалости. Нет, пусть уж лучше Ушедший остается там, где он сейчас. Слишком много крови прольется в случае его возвращения. Какими бы на первый взгляд правильными ни были идеи этого существа, цена за их осуществление окажется слишком велика. Остановить Ушедшего можно – если не допустить, чтобы родившиеся в ту ночь Трое объединились. Как не допустить этого, он пока не знал. А тот выход, что виделся, слишком уж омерзителен. Объединиться с Церковью, с убийцами детей? Противно. Но Вихрь хорошо понимал, что если иного выбора не будет, он пойдет и на это. Если понадобится для сохранения империи. Что ж до презрения остальных драконов? Не привыкать, они и сейчас воротят морды от него. Пусть воротят, лишь бы живы были! Чтобы никому не приходило в голову хоть здесь убивать детей! И позаботиться об этом – его задача. Вихрь насмешливо оскалился – давно прошли те времена, когда он страдал от пренебрежения других, обижался на непонимание. Только глубоко в душе шевелилась давно привычная глухая горечь, которая, впрочем, ничуть не мешала делу. Да, пусть они относятся к нему с гадливостью и дальше – главное, чтобы их никто не убивал, не преследовал только за то, что они драконы. Чтобы детишки были сыты, веселы и счастливы, чтобы могли расти в любви и радости, чтобы никто и никогда не выдирал у них крыльев и не приманивал их криками взрослых. Чтобы никто и никогда не знал, что это такое – охота на драконов! Вихрю снова вспомнились города империи и отношение там к его сородичам. Он не смог не улыбнуться – все-таки Стирген I был гением, раз сумел так перевернуть изначально ксенофобскую человеческую психику. Сейчас драконов не просто любили – их обожали, маленьких дракончиков баловали все – люди, орки, дварфы. Самим родителям приходилось быть строгими, чтобы хоть немного приучить малышей к порядку. Взрослые драконы большей частью служили в армии, охраняя границы от вторжений врага. Драконессы доставляли почту и срочные военные грузы в любую точку империи. Были драконы-маги, драконы-ученые, да мало ли еще кто. Главное, что им была открыта любая дорога, они являлись равными среди равных, их уважали. Эту невероятную по меркам Танра страну Вихрь хотел сохранить любой ценой. И в том, что она до сих пор существует, есть и его заслуга – сколько раскрыто заговоров, затеянных Церковью или аристократами, сколько сорвано военных союзов, направленных против империи Над, сколько спасено драконов и иных преследуемых в странах Церкви. Империя широко отворяла свои двери для всех и каждого, вне зависимости от его расы. И каждому здесь открывалась любая дорога – трудись, учись и, если ты талантлив, твой талант обязательно заметят. Директор Конторы снова бросил взгляд на море – вдали кружили в небе дозорные драконы, остальные отдыхали на сторожевых галерах. Он криво усмехнулся, вспомнив отношение к себе бойцов местного драконьего гарнизона – как подчеркнуто они его игнорировали. Ну, еще бы, благородный дракон занялся столь подлым и грязным делом, как тайный сыск. Никто из них, конечно, и заподозрить не мог, что именно этого дракона зовут Вихрем и именно он возглавляет этот самый тайный сыск. Тайна его личности являлась одной из самых тщательно охраняемых в империи. Все, кроме высокопоставленных служащих Конторы, считали Орида Тангерда просто одним из служащих СБ, дослужившимся до звания тайного советника, но никак не директором. Никому в голову не могло прийти, что грозный Вихрь, от одного имени которого дрожало полмира – дракон. Ведь драконов считали слишком благородными для таких дел, а директор Конторы отличался крайней изворотливостью, жестокостью и беспринципностью. По мнению его врагов, естественно. Многие пытались докопаться до того, кто скрывается под кличкой Вихрь. Но никому пока не удалось, и это давало Тангерду простор для маневра. Он, как паук, сидел в центре паутины, затянувшей весь мир, и незаметно дергал за ниточки. По здравому размышлению Вихрь осознал, что в одиночку Конторе надвигающийся кризис не остановить. Дракон снова оскалился – да, он прекрасно знал, что его лапы по плечи в крови и дерьме. Но не хуже он знал и другое. Если ради сохранения империи как таковой ему понадобится сидеть в этом дерьме по уши – он будет там сидеть! Что бы о нем ни думали и как бы его ни презирали за это другие! Вихрь до конца исполнит свой долг и обеспечит безопасность своего рода. Чего бы лично ему это ни стоило. Даже если понадобится улыбаться убийцам детей и строить из себя их друга. Никакая цена не велика за то, чтобы в мире существовало место, безопасное для драконов. Было, правда, кое-что, из-за чего Вихрю порой хотелось разодрать себе глотку. Полное и беспросветное одиночество – он ведь, как-никак, был мужчиной. Проклятое одиночество постепенно убивало душу, и дракон это хорошо осознавал. Он не рассчитывал на внимание хоть какой-нибудь драконы, последняя надежда на это умерла лет сто пятьдесят назад. Вначале сыграла свою роль его дурацкая внешность, а потом еще и профессия. Вихрь с отвращением посмотрел на свой лимонно-желтый живот и скривился. Да уж, зрелище еще то – дракон цвета молодой травы с желтыми в неровную синюю крапинку животом и грудью. Но не виноват же он, что таким уродился? Не виноват! С самой юности его вид вызывал у любой драконы, особенно молодой, неудержимый смех. Как больно бил Вихря этот смех… А они просто смеялись, и молодой тогда еще дракон уходил прочь, понурив голову. Значительно позже маги Ассамблеи научили директора Конторы ментальной защите. Теперь смеющемуся над ним вдруг казалось, что он попал в ледник – таким холодом начинало веять от странного дракона. У смеющегося сразу исчезало всякое желание смеяться, и он хотел только побыстрее скрыться с глаз господина тайного советника. Сам же Вихрь старался как можно реже встречаться с любым из драконов женского пола. Гордился тем, что сумел перебороть себя, не обозлился и живет теперь только во имя долга. Он больше не улетал ночью в пустынные места и не кричал в темное, безответное небо: «За что?!» Дракон полностью отдавался своему презираемому его народом делу и готов был отдать и жизнь, если понадобится, ради этого самого народа. Вихрь знал, что благодаря разработанным им операциям спасено уже несколько сотен драконов, и это знание давало силы жить дальше. Да, он жил не зря, пусть даже никто и не узнает о том, что им сделано. Но иногда, как в это солнечное утро, старая тоска брала свое. И дракон молча смотрел в сторону океана, а в глазах его плескалась боль. Вдруг какая-то суматоха над сторожевыми галерами привлекла внимание Вихря. До него донесся почти неслышный из-за расстояния крик Ветра Вранда, командира пограничного гарнизона: «Боевая тревога! Вторжение Церкви!» Этого только не хватало! Бер Саан уже должен был получить его послание, они что там, у себя в Фалноре, с ума посходили – нарушать границы накануне заключения договора?! Дракон выругался и одним прыжком сорвался с башни. Он на полной скорости понесся к месту событий, продолжая про себя проклинать тупость церковников. Самое странное, что Ветер оказался прав – с северо-востока к острову приближались десятка два грифонов, на которых сидели облаченные в алые доспехи люди. У Вихря даже чешуя встала дыбом от ненависти, когда он узнал эту форму – охотники на драконов! Он злобно ощерился и еще прибавил скорости. Но, к сожалению, опоздал – воины гарнизона справились сами. Грифоны, ослепленные солнцем, не увидели кружащихся высоко над ними драконов. А галеры скрыли от постороннего взора дежурные маги. Когда охотники заметили врага, было уже поздно – их окружили. – О, Господи! – в ужасе вскрикнул кто-то. – Нас же в империю занесло! Мы пропали! – Точно подмечено! – осклабился в ответ золотой Ветер. – Больше вам не убивать детишек, скоты! – Подождите! – попытался остановить атаку человек в алой сутане, сидевший на переднем грифоне. – Мы случайно нарушили границы империи! Это не нападение, не злой умысел! Мы преследовали преступников и сами не заметили, как оказались здесь. Давайте разойдемся мирно! Наши страны сейчас не воюют! – Значит, девочка и израненный ребенок – это, по-вашему, преступники? – с ядовитым сарказмом спросил стоящий во весь рост на спине одного из драконов орк в черных доспехах. – Нет, преступники – вы, убийцы детей. У вас есть возможность сдаться. Вас будет ждать суд драконов. Монах посмотрел на него, но не увидел на лице воина ничего, кроме крайнего омерзения. Как будто тот смотрел на отвратительное насекомое, а не на верного слугу Церкви. Проклятые еретики! Как они могут быть заодно с этими адскими созданиями?! Он знал, что пощады ждать нечего – уж кто-кто, а охотник на драконов понимал, что может ждать его на суде драконов. Лучше уж погибнуть в бою – всяко быстрее. И монах скомандовал атаку. Драконы, разъяренные рассказом Ветра об израненном ребенке и убийстве целой семьи, в долгу не остались. Вскоре об убийцах напоминали только крупные перья, плавающие внизу, да мельтешение акул, обрадованных нежданной добычей. Увидав, что он тут уже не нужен, Вихрь поспешил на помощь почти падающей драконочке с ребенком на спине. Девушка, почти девочка, черная с отливом чешуя посерела от усталости, да еще и ранена – одно копье торчало из спины, второе из ноги. Она едва двигала крыльями и тяжело, с хрипами и присвистом дышала. И все же, несмотря ни на что, малышка была так красива, что у Вихря перехватило дух. Он взглянул еще раз на ее спину и вздрогнул – малыш, лежащий там, оказался настолько искалечен, что было страшно смотреть. Дракон понял, что девочка не долетит, хоть до берега и недалеко – она почти без сознания. Он быстро пристроился к ней сверху и сказал: – Я возьму ребенка. Не бойся, я осторожно, ты с ним не долетишь. У драконочки едва хватило сил кивнуть. Вихрь аккуратно подхватил малыша передними лапами. Но несчастный ребенок все равно застонал от боли, отчего дракона передернуло. Бросив девочке: «Лети за мной», он со всей возможной скоростью понесся к берегу. Приземлившись прямо на площадку около казарм гарнизона, Вихрь рявкнул выскочившему навстречу офицеру-дварфу: – Целителя сюда! Срочно! – Так точно, господин тайный советник! – козырнул офицер и убежал. Без груза на спине драконочка все же смогла долететь и, почти не видя, куда садится, рухнула рядом с Вихрем. Кто-то, увидев, что тайный советник принес раненого, притащил подстилку, и несчастного малыша осторожно уложили на нее. Обоих драконов тут же окружили бойцы наземного гарнизона, возглавляемые зверолицым сержантом-орком. И кого только среди них не было… Гномы, эльфы, орки, люди, дварфы, сатиры. Дина никак не могла прийти в себя и поверить, что спаслась и спасла братика. Сердце колотилось, как бешеное, дыхание не желало успокаиваться. Довольно долго драконочка лежала неподвижно с закрытыми глазами, а когда открыла их, увидела, что окружена двуногими… Она в ужасе завизжала, закрыла голову крыльями и забилась в судорогах. – Успокойся, маленькая! – кинулся к ней все понявший Вихрь и обнял девочку, прижав к себе. – Это не те двуногие, это не убийцы. Эти хорошие, добрые… Он сам понимал, что несет чушь, но надо же было как-то успокоить девочку, все еще содрогающуюся в рыданиях. Она довольно долго плакала – перед глазами все время стояли отец, мать, Сана, Дирг… Те, кого она никогда уже не увидит. Полное осознание того, что их нет, пришло только сейчас, в объятиях этого странного дракона. Немного успокоившись, Дина доверчиво прижалась к нему сама и тихонько всхлипывала в ответ на утешающие слова. Это тихое доверие так изумило Вихря, что он неподвижно застыл, не обращая ни на что внимания. Хотелось никогда не выпускать девочку из своих объятий – еще никогда в жизни ему не приходилось обнимать женщину… Дракон встряхнулся и снова обратил внимание на окружающее. Сержант-орк непонимающе посмотрел на них с Диной и спросил: – Чего это она, господин тайный советник? – А у нее вчера церковники родителей убили и братика с сестричкой, не больших, чем этот вот кроха, – Вихрь кивнул в сторону стонущего на подстилке малыша. – Да каким же зверем надо быть, чтобы детишек-то эдак… – медленно побелел и сжал кулаки орк. – Ну, подождите, святоши проклятые, доберемся мы до вас… Ох, доберемся… Сержант, скрипя зубами, отошел и стал в сторонке. Мимо него проскочил какой-то заспанный человек, на ходу напяливающий балахон мага. – Я целитель! – коротко бросил он. – Что случилось? – Малыш, – кивнул в сторону стонущего ребенка дракон. – О, Господи! – чуть не задохнулся при виде таких ран маг. – И он еще жив?! – Как видите. Целитель стал на колени возле дракончика и принялся внимательно обследовать его. Затем приказал: – Горячей воды! Быстро! И много! Несколько бойцов тут же сорвались с места и метнулись выполнять приказ. Вскоре вода была принесена в большой бадье, еще кто-то притащил бинты, мази и корпию. Маг начал осторожно промывать раны Стига. Драконочка настороженно уставилась на него и зашипела, услыхав стоны ребенка, но Вихрь поспешил успокоить ее, объясняя, что так нужно, что иначе ее братика не вылечить. А целитель работал – промывал, сшивал разорванные мышцы и сосуды, произносил заживляющие заклинания. Наверное, часа два никто не двигался – все внимательно наблюдали за его работой. Наконец, маг откинулся назад и вытер пот со лба. Потом встал и повернулся к дракону. – Я сделал все, что мог, господин тайный советник, – устало сказал он. – Жить ребенок будет. А вот летать?.. Не знаю. Теперь пусть его положат в тихое и темное место – ему нужно много спать. Пить пусть дают, как только попросит, и пусть пьет, сколько захочет. Еды в первые два дня не давать. Вихрь молча указал магу на копье, торчавшее из спины Дины и отпустил девочку. С ее ранами целитель справился быстро – оба копья только пробили мышцы и не причинили особого вреда. Заснувшего тем временем Стига унесли в драконьи казармы, где подготовили для него место согласно указаниям мага. Вихрь внимательно посмотрел на драконочку, она смущенно опустила глаза. – Как ты, маленькая? – ласково спросил он. – Уже лучше… – совсем смутилась она. – Спасибо вам всем… Дина смотрела на него и ничего не могла понять. Вокруг нее толпились двуногие разного вида и формы, а также множество драконов. Порой совсем уж невероятных расцветок. И каждый, хоть дракон, хоть двуногий зверек старался как-то подбодрить ее, как-то утешить, сказать что-то доброе и ласковое, посочувствовать ее горю. Она снова ощутила себя окруженной любовью и заботой. Так что же это получается? Не все двуногие – зло? Выходит, что так… Драконочка снова посмотрела на дракона, которого слушались все вокруг. И только сейчас обратила внимание на его ярко-желтые в синюю крапинку живот и грудь. Сочетание цветов было таким необычным, выглядело так комично, что Дина, как ни старалась, не смогла удержать улыбки. Вихрю при виде этой улыбки показалось, что его ударили в самую душу. Кованым сапогом ударили. Казалось, что-то вспороло эту самую привычную ко всему душу, сорвало с нее защитные покровы, и вся двухсотлетняя боль, копившаяся где-то глубоко внутри, внезапно хлынула наружу. «За что? – мысленно спросил дракон у небес. – Что я тебе такого сделал? Почему ты так жесток?» Бог, как всегда, промолчал… Даже эта дикарочка, эта неопытная девочка смеется при виде него. Что ж, это судьба… Будь она трижды проклята! Вихрь имел немалый опыт в обуздании себя и сумел справиться с болью, хотя это оказалось и непросто. Он даже смог улыбнуться девушке в ответ и вежливо с ней попрощаться, сославшись на срочные дела. Затем подошел к стоявшему в некотором отдалении от других Ветру и сказал: – Надеюсь, вы сумеете позаботиться о девочке. – Да уж как-нибудь без вас справимся, господин тайный советник. Последние слова золотой дракон произнес, не скрывая сарказма. Как справляться с такими самоуверенными гордецами, Вихрь знал давно. И очень хорошо умел это делать. Придвинувшись к тому нос к носу, директор Конторы прошипел: – Запомни, дорогой… Девочка ни в чем не должна нуждаться. Лично с тебя спрошу. После чего развернулся и взмыл в воздух. Ветер затряс головой, чтобы избавиться от наваждения. Он мало чего в жизни боялся, но в присутствии этого желто-зеленого клоуна его, как, впрочем, и любого другого дракона, охватывала первобытная жуть. Что-то было в тайном советнике Тангерде настолько страшное, что мало кто решался с ним спорить. Ветер решался, но при этом прекрасно понимал, что выполнит любой приказ, отданный ему этим драконом. Золотой снова встряхнулся, принял свой обычный гордый вид и подошел к Дине, чтобы отвести ее пообедать. Сама драконочка пребывала в растерянности – она крутила головой, высматривая желто-зеленого дракона, но нигде не находила его, а спросить не решалась. Она подсознательно чувствовала, что чем-то обидела его, и недоумевала, не понимая, чем именно. Между ними вдруг возникла ледяная стена, от которой до сих пор шел мороз по коже. Но она вовсе не хотела его обижать! Ведь в его объятиях было так уютно… Вихрь, перед тем, как снова заняться своими делами, решил проведать раненого малыша и посмотреть, как его устроили. У входа в драконью казарму стоял совсем еще молодой красный дракон. Он несколько минут в упор рассматривал тайного советника, как бы не желая отступать с дороги. Затем все же отошел и тут же пренебрежительно, демонстративно повернулся к Вихрю хвостом. Тот внутренне усмехнулся – да где бы они все были, если бы Контора не вытаскивала их из лап Инквизиции по всему миру? – и вошел внутрь. Малыш почему-то проснулся и теперь лежал, молча глядя в стену. Изредка из его глаз скатывалось две-три слезинки. Вихрь скрипнул зубами при виде осиротевшего ребенка, затем присел рядом и осторожно поправил на нем одеяло. Дракончик поднял взгляд и тихо спросил: – Почему?.. – Что «почему»? – не понял его взрослый дракон. – Почему они такие?.. За что они убили папу с мамой?.. – Это Церковь, малыш. Церковники убивают нас испокон веков. – Меня зовут Стиг, а не малыш, – твердо сказал дракончик и в его словах прозвучал металл. – Стиг, а не малыш! – Хорошо, Стиг, – улыбнулся ему Вихрь. – Значит, Церковь?.. Что ж, я запомню. Спасибо. Дракон с изумлением посмотрел на него. Этот трехлетнее дитя говорило как много повидавший и испытавший взрослый. Да и глаза его были отнюдь не детскими, не безумными глазами насмерть перепуганного ребенка. По-разному ведь бывает – одни после тяжелых испытаний сходят с ума, вторые ломаются, а третьи… Третьи становятся сталью. Похоже, перед ним именно такой случай. Вихрь наклонился и внимательно всмотрелся в глаза Стига. В этих недетских глазах горел какой-то странный огонек, от которого тайному советнику империи стало не по себе. Откуда ему было знать, что сейчас глазами этого маленького, осиротевшего и искалеченного дракончика на мир смотрел один из Трех? Откуда ему было знать, что Стиг из тех, кто должен перевернуть этот мир?.. |
||
|