"Ближний бой" - читать интересную книгу автора (Волгин Игорь Валентинович)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Закончив игру, Геннадий Штруп покинул теннисную площадку и направился к зданию раздевалки. Толпа зрителей восторженно зааплодировала, когда он проходил мимо. У кромки площадки толпились в основном представительницы женского пола, наблюдавшие не столько за игрой, сколько за самим Геной, любуясь его высокой спортивной фигурой и красивым лицом, обрамленным копной белокурых волос. Штруп раздавал кивки и скромно улыбался. День выдался жарким, солнце пекло. Гена вытер рукой вспотевший лоб. В холле раздевалки, прежде чем зайти под душ, он с удовольствием выпил баночку прохладного пива.

Юношеский спортивно-оздоровительный лагерь «Сокол» был местом, где можно было приятно провести лето. Раскинувшиеся вокруг сосновые леса, Истринское водохранилище, чистый воздух, возможность бегать кроссы, заниматься боксом, карате и теннисом — все это нравилось Геннадию. Ему было двадцать четыре года. Он проводил в «Соколе» ухе третье лето, работая инструктором по боксу и теннису. С парнями, занимающимися в его группе, он умел находить общий язык, а победу над женской частью лагеря он одерживал сразу, в первые же дни. Правда, эти его победы были чисто платоническими. Сколько бы молоденькие девушки ни строили ему глазки, ни посылали ему записочки и всячески ни провоцировал, Гена не клевал. Он был одинаково любезен как с пожилыми дамами из обслуживающего персонала, так и с пятнадцатилетними девочками, которых обучал теннису. Для мальчишек из младшей группы — начинающих боксеров — он был своим парнем. Гена рассказывал им, как тренировался в Америке у знаменитых профессионалов.

Штруп никогда не был в Америке. Этот обаятельный молодой человек был опасным преступником. Это он в тот день на Профсоюзной улице с первого же выстрела убил охранника обменного пункта, а потом расстрелял в упор двух человек из инкассаторской машины.

Гена вышел из душа в прекрасном настроении. На нем были легкая полосатая тенниска и шорты, которые, как он знал, ему очень шли, делая рекламу его стройным загорелым ногам. В холле, когда он появился, дам было особенно много. Штруп знал, что все они ждали его, и не мог отказать себе в удовольствии несколько минут покрасоваться перед ними. Конечно, он ни с кем из них не заговаривал, только улыбался и кивал. Антонина Петровна — супруга начальника лагеря, женщина не первой молодости, с пышными формами и улыбкой, всегда появлявшейся при виде Геннадия, сообщила, что его вызывают к телефону.

Он прошел в соседнее здание, где находился телефон, и через пять минут вышел оттуда, по-прежнему галантный и улыбающийся.

— Завтра мне необходимо съездить в Москву, — предупредил он Антонину Петровну. — Оформите, пожалуйста, два дня за мой счет.

Она покраснела, как девственница, и повела плечиком:

— Ну что вы. Гена, какие проблемы.

До обеда еще оставалось время, и Штруп, подходя к столовой, остановился у телевизора, выставленного прямо под открытым небом. Смотрел он, однако, не столько на экран, сколько на крутившуюся у него под ногами Ирочку Новосильцеву — хорошенькую четырнадцатилетнюю девочку, которая никогда не упускала случая состроить Гене глазки. Что и говорить, девочка была очень хороша. Только что созревший прекрасный плод, невинно предлагающий себя попробовать. Что-то порочное чудилось Гене во взгляде ее ясных голубых глаз. Не исключено, что она уже успела вкусить прелести настоящей близости — наверное, трахнул в Москве какой-нибудь юный оболтус… Ее взгляд, пожалуй, сулит многое…

Гена вообразил ее себе без юбочки и трусиков, и получившийся образ вызвал на его губах широкую мечтательную улыбку. Малышка ему невероятно нравилась. К концу лета, перед самым отъездом, он обязательно ее трахнет. Но пока надо вести себя с ней осторожно, в удобный момент намекнуть ей кое о чем, а потом найти подходящее местечко, желательно с мягкой травкой, и сделать дело нежно. Главное — никакого скандала. В его положении это совсем ни к чему.

На другой день в половине девятого утра Штруп был уже на ногах. Он отлично выспался и был в превосходной форме. Погода стояла хорошая, солнце ярко сияло среди мохнатых верхушек сосен. Он плотно позавтракал, открыл двери гаража, уселся в свой «жигуленок» шестой модели и включил зажигание. Гена во всем старался выглядеть неброско. Средства позволяли ему ездить в «Мерседесе», но он предпочитал этот серый «жигуль», который должен был привлекать не больше внимания, чем клочок газеты на асфальте.

…Проехав добрую сотню километров, Штруп без десяти одиннадцать подъехал к «фазенде» своего шефа. Дача по периметру была окружена капитальным бетонным забором. Остановив машину около закрытых металлических ворот, Геннадий коротко посигналил. Ворота открыл Утюг — стриженный наголо бугай с обильными татуировками на руках. Штруп подъехал к дому. Когда он поднимался на веранду двухэтажного особняка, было без трех минут одиннадцать. Картавый будет доволен. Он любил точность и получил возможность еще раз убедиться, что его протеже серьезно относится к работе.

Картавый — кличка, которую владелец дачи получил когда-то на зоне. Сейчас ему было за пятьдесят. Он располнел и обрюзг и почти не выезжал из этого уединенного местечка. Московские бандитские группировки, признав его авторитет, посылали ему, как уважаемому вору в законе, деньги «на подогрев». Но чем больше Картавый отходил от Дел, тем меньше их поступало. Изменения в бандитском мире Москвы происходили стремительно, многих его знакомых воров в законе перестреляли, Другие подались за границу. В Москве возникали и распадались группировки, сферы то и дело перекраивались. Стареющему ворюге трудно было уследить за всем этим из своей подмосковной берлоги. К настоящему времени из группировок, с которыми он когда-то был связан, осталась только небольшая и уже утратившая былое влияние банда Кисы. Для Кисы Картавый все еще был авторитетом. Он иногда приезжал к нему за советом, но чаще — просить заступничества перед главарями других банд. Картавый был в курсе всех Кисиных дел и имел от него «на подогрев».

Но сейчас у Картавого появился новый человек, на которого он возлагал большие надежды. Этим человеком был Гена Штруп, спортсмен и отличный парень, сын убитого Эдика Штрупа, с которым Картавый когда-то «парился» на зоне. Картавый заботливо опекал Гену с его первых шагов на бандитском поприще. Советовал, как лучше организовать банду, каких в нее подобрать людей, давал наводку. Гена провернул уже десяток дел и ни разу не прокололся.

«Этот парень далеко пойдет», — думал вор, глядя на высокого стройного молодого человека, входящего в гостиную.

— А ты загорел! — воскликнул он. Гена улыбнулся:

— Что еще остается делать?

Картавый вразвалку направился к столику, где стояли бутылка хорошего французского коньяка, маленькие рюмки и тарелки с закусками.

— Как доехал? — спросил вор.

— Отлично.

— Мусора не останавливали?

— Ни разу.

— Ну ты везунчик, — законник подмигнул ему и налил коньяк в две рюмки. — Садись, — пригласил он.

Опрокинув в себя содержимое рюмки, Картавый не мешкая перешел к делу.

— У меня есть для тебя работа. Надо кое-кого убрать.

— Кажется, я догадываюсь — кого. Картавый кивнул:

— Точно, Сопилу. Его ищет какой-то шустрый тип, до того шустрый, что мне это перестало нравиться. Он завалил телохранителя Кисы и едва не пришил его самого. Слава Богу, что Киса не знает, где Сопила! Киса наложил в штаны, когда к его горлу приставили перо, а еще держит себя за крутого!

— Что за тип?

— Не знаю. Но менты так лихо не работают. По-моему, он действует от себя. И потому особенно опасен. Позавчера он появлялся в квартире Сопилиной шалавы и чуть не отправил на тот свет Ханыгу — лучшего Кисиного стрелка. — Картавый нахмурился. — Если он найдет Сопилу, то, значит, выйдет на нас. Сопила может расколоться.

У старого законника были основания для опасений. Он окончательно потерял веру в Кису и его банду. Киса был беспределыциком, которому удалось восстановить против себя главарей чуть ли не всех московских группировок. Самым крупным его просчетом была объявленная им война мытищинским. Картавый осторожно пытался отговорить его от наездов на них, но Киса, обуреваемый жаждой мести, ничего не хотел слушать. Картавому стало ясно, что дни Кисиной банды сочтены. Мытищинские сотрут ее в порошок. Он популярно растолковал это Сопиле. Тот согласился с его доводами. От Кисы надо откалываться, и чем скорее, тем лучше.

Узнав о подготовке Кисой налета на обменный пункт и инкассаторскую машину, Картавый без труда уговорил Сопилу продать план налета другому человеку, более перспективному и щедрому, чем его нынешний главарь. Если Гене удастся провернуть операцию, то Сопила получает пятую часть добычи, после чего уходит в. подполье. Подполье будет не слишком долгим, поскольку все идет к тому, что Киса скоро отправится на тот свет.

Положение Картавого облегчалось тем, что Киса не знал о существовании Штрупа и его банды. Как не знал и того, что именно Картавый подвигнул Сопилу на предательство и продажу тщательно разработанного им плана. Узнай Киса об этом, Картавому не поздоровилось бы. Киса никому не прощал измены. Он не посмотрел бы, что Картавый законник и авторитет. Пуля старому ворюге была бы обеспечена. Но Сопила скрылся. Где он — знал только один человек: Картавый. Киса мог сколько угодно метать громы и молнии, Картавый только посмеивался над ним из своей подмосковной берлоги. И тут старый ворюга узнает о появлении некоего молодчика, который упорно, как бульдозер, прет по следам Сопилы! То, как он заставил расколоться самого Кису, произвело на Картавого сильное впечатление. Вор забеспокоился. Живой Сопила, хоть и находящийся в подполье, стал представлять опасность. Чем черт не шутит, а вдруг тот тип доберется до него?

— Сопилу надо было прикончить еще тогда, сразу после налета! — резко сказал Гена. — Он сделал свое дело и должен сыграть в ящик. Не люблю оставлять свидетелей.

— Сопила нам мог еще пригодиться. Но коли так вышло, пусть он исчезнет. С его смертью обрубятся все концы.

— Я готов поехать хоть сейчас. Где он? У него есть охрана?

— Охрана?! — Вор рассмеялся. — Он оттягивается на дачке совсем один… Впрочем, нет. Там сейчас с ним одна бабенка. Ты ее знаешь.

— Знаю? — Штруп взглянул на него удивленно.

— Валерия.

При упоминании этого имени в мыслях Гены возник образ роскошной брюнетки, словно сошедшей со страниц модных журналов. Он познакомился с ней больше года назад на даче Картавого, их роман был коротким, но бурным. Это была красивая шлюха, в глазах которой таился яд. Она работала на Картавого. Гена до сих пор не мог забыть, как истекал кровью жирный жлоб, лежа с перерезанным горлом у ее ног. Даже он, Гена, вспоровший это горло, брезгливо отвернулся, а Валерия — нет! Закурив длинную коричневую сигарету, она спокойно смотрела, как барыга корчится, издыхая, на залитом кровью персидском ковре, и время от времени указывала Гене, в каких местах квартиры нужно посмотреть. Гена чистил квартиру этого толстяка по наводке Валерии.

— Сопила втюрился в нее сразу, как увидел, — продолжал Картавый, наливая себе еще коньяку. — Это было видно по его роже. Кстати, только из-за нее он остался в России. Он ведь хотел дать деру в Турцию. Там его Киса, конечно, не нашел бы. Но и от нас он был бы далековато…

— Валерия знает, что Сопила продал мне план налета на обменку?

— Я не такой дурак, чтобы говорить об этом бабе. Но ей мог растрепать сам Сопила!

— Тогда и она опасна для нас. Ты не будешь против, если я замочу их обоих?

На тонких губах Картавого зазмеилась улыбка.

— Она тебе когда-то нравилась.

— Ты же знаешь, что к женщинам я отношусь спокойно, — ответил Гена.

Картавый покровительственно похлопал его по плечу.

— Чем больше я тебя узнаю, тем больше ты напоминаешь мне своего отца! Все, что я делаю, я делаю ради тебя… И ради Памяти о моем друге…

Вор скорбно наклонил голову.

«Только ради меня? — мысленно усмехнулся Гена. — Ты и себя не забываешь. После налета на обменку я отвалил тебе столько, сколько ты от Кисы и за десять лет не получил бы!»

Вслух же он сказал:

— Борис, ты всегда можешь рассчитывать на меня.

— Сопила и Валерия живут на даче одни, — продолжал Картавый после подобающей траурной паузы. — Дача уединенная, кругом лес, так что работа твоя вряд ли будет трудной. И все же будь осторожней. Сопила — боец со стажем, да и Валерия, сам знаешь, тоже не подарок.

— Шеф, я разберусь с Сопилой и Валерией в лучшем виде.

— Потом приезжай сюда, расскажешь, как было. А осенью нас ждут Париж и несколько недель красивой жизни!

— Конечно! — улыбнувшись, сказал Гена. Получив от Картавого подробные инструкции, как добраться до дачи Сопилы, Штруп покинул гостиную. Картавый, покуривая, смотрел вслед своему подручному. Он любил этого крутого и циничного парня, похожего на хищника из семейства кошачьих.

За Геной закрылась дверь. Старый вор налил себе коньяку и выпил одним залпом.

* * *

Солнце уже заходило, когда Штруп, наконец, пазыскал убежище Сопилы. Машину он оставил в поселке за пять километров отсюда и весь путь до дачи проделал пешком, стараясь больше идти лесом, подальше от дорог.

Невдалеке за деревьями показалась коричневая крыша. Гена остановился, оглядываясь. Это, должно быть, и есть та самая дача. Весело щебетали птицы, лес вокруг был густым и безлюдным, что очень понравилось молодому хищнику…

* * *

В эти минуты Олег сходил с пригородной электрички на перрон маленькой дачной станции. Отсюда он направился к находившемуся невдалеке поселку. Сегодня утром он ездил к владельцу дачи, чей Телефон был указан на той бумажке. Старик быстро раскололся и дал ее координаты. Дача находилась не в поселке, а несколько в стороне, в самом лесу. Но Олег был уверен, что найдет ее. В конце концов, можно будет у кого-нибудь спросить дорогу.

* * *

Снимая эту дачу, Сопиле особенно понравилось то, что при ней была банька. Он любил попариться. Вот и сегодня, в этот солнечный жаркий вечер, когда делать было абсолютно нечего, он зашел оттянуться в низкое дощатое строение с чуть подгнившими стенами. Вдоволь нахлеставшись березовым веником, он лег в большую эмалированную Банную, наполненную горячей водой. Валерия была к бане равнодушна. Почти все свободное время она смотрела видеофильмы.

Сопиле было тридцать два года, он был высок, кряжист, имел выпирающее брюшко. Последние месяцы у него выдались нервными, иметь дела с Кисой было вообще непросто. Тот умел держать своих людей в постоянном напряжении, и теперь Сопила расслаблялся: каждый день — банька, водочка с солеными огурчиками, красивая грудастая баба. Чем не жизнь? Кису скоро замочат со всеми его братками, это как пить дать, и тогда Сопила безбоязненно вернется в Москву.

Из воды торчала только его голова с приоткрытым ртом и блаженно полузакрытыми глазами, когда дверь баньки со скрипом раскрылась и на пороге, в прямоугольнике слепящего солнечного заката, появилась высокая стройная фигура.

Сопила, фыркнув, приподнялся, мотнул головой, стряхивая с лица брызги. Фигура гостя казалась тенью, черным силуэтом.

— Привет, Сопила, — вкрадчиво сказал Гена. — А ты, я вижу, клево устроился.

Большое тело Сопилы напряглось, он выпростал из воды руку, вытер лицо и мгновенно узнал вошедшего. Это тот парень, которому он продал план налета на обменку. Они встречались всего пару раз на даче у Картавого. Зачем он приехал сюда?..

Занимаясь грязными делами, Сопила знал, что живет в постоянной опасности, и всегда был настороже. Но здесь, на даче, он позволил себе малость расслабиться и сейчас мысленно проклинал себя за это.

— Да, тут зашибись. — Сопила с трудом выдавил улыбку и начал подниматься из воды.

— А что ты паришься один, без телки? — Гена шагнул вперед, держа руки в карманах широких боюк. — Позвал бы ее похлестать себя веничком.

Красавец Гена говорил спокойно, не сводя глаз с побагровевшего лица Сопилы. Тот, вылезая из ванны, одновременно отодвигался назад.

В остановившихся глазах Штрупа блестели две голубые льдинки, на губах застыла улыбка. Он не торопился. Ему нравилось наблюдать, как в жилы его жертв просачивается страх, и поэтому он растягивал удовольствие.

— Она сейчас придет, — запнувшись, проговорил Сопила и, набрав в грудь воздуху, закричал срывающимся голосом: — Лера!

Крик получился негромкий, какой-то блеющий.

— А что ты вылезаешь? — почти ласково сказал Гена, приблизившись к ванне. — Лежи. Я бы сам сейчас с удовольствием попарился.

Гена прищурился, разглядывая большую, с залысинами, голову Сопилы. Пальцы правой руки крепче сжали кастет, лежащий в кармане.

— В чем же дело? — сказал Сопила. — А то раздевайся, похлещемся. Тут у меня и венички припасены…

Он окончательно вылез из ванны, наклонился, и его рука нашарила веник. Гена не спеша начал обходить ванну, все время держа дверь позади себя и отрезая таким образом Сопиле путь к отступлению. Голый Сопила, шлепая ногами по деревянному полу, добрался до шайки. Схватив ее, он вдруг резко развернулся и запустил ее в незваного гостя. В следующий миг он прыгнул, надеясь использовать преимущество внезапного нападения, но Гена был готов к подобным выкрутасам. Хладнокровно, с чисто боксерской реакцией он отбил летевшую в его шайку. И почти тотчас рука его выскочила из Урмана, яростно рассекла воздух и обрушилась на подбородок Сопилы. Раздался характерный хруст сломанной челюсти. Силой удара Сопилу отбросило назад. Судорожно глотнув воздух, он рухнул навзничь. Гена снял с руки кастет и потряс в воздухе пальцами, заломившими после сильного удара. Не переставая улыбаться, он сделал шаг вперед и ударил Сопилу ногой в пах. Сопила глухо взвыл, схватившись обеими руками за мошонку, тело его импульсивно дергалось.

С минуту Гена разглядывал простертого у его ног окровавленного Сопилу. Тот часто, с надрывом дышал, из его разбитого рта сочилась кровь. Штруп несколько раз пнул его ногой в живот. Тот почти не реагировал на удары. Стекленеющие глаза Сопилы глядели в одну точку.

Гена носком кроссовки повернул его голову, разглядывая лицо.

— Дышит еще, — пробормотал он. — Живучий, падла.

Убрал кастет в карман, надел перчатки. Выглянул из баньки и осмотрелся. Кругом не было ни души. Из раскрытых окон дачи неслись звуки работающего видеомагнитофона. Гена удовлетворенно кивнул и вернулся к Сопиле. Нагнулся, взял eтo под мышки, поднял, дотащил до ванны и сбросил в нее.

В первые мгновения Сопила пытался ловить ртом воздух, но Гена, ткнув пальцем в лоб приговоренного, погрузил его в воду и держал так до тех пор, пока большое тело Сопилы, ничком распластанное в ванне, не застыло. Он убрал палец. Голова Сопилы застыла в воде. Обаятельный убийца снял перчатки, вышел из баньки и направился к дому.

Его красивое, нежное и одновременно мужественное лицо озаряла легкая улыбка, глаза блестели. Казалось, он спешит на свидание с любимой депушкой. Да так оно, в сущности, и было. Расправу с Валерией он предвкушал с каким-то садистским нетерпением. Он вошел в дом, миновал маленькую прихожую.

Валерия в одном легком халатике, накинутом на голое тело, лежала на диване, курила сигарету и смотрела на экран. Услышав шаги, она повернула голову. Ее карие глаза изумленно раскрылись.

— Гена! — воскликнула она. — Откуда ты взялся?

— Можешь считать, что свалился с Луны. Он шагнул к ней. Валерия хорошо знала этот взгляд из-под полуприкрытых ресниц и отрешенную улыбку. Так Штруп смотрел всегда, когда собирался кого-то убить. Женщину охватил внезапный, пробирающий до костей ужас. Она попыталась встать с дивана, но тело отказалось ей повиноваться.

Штруп медленно приблизился, глядя на нее сверху вниз. В кармане пальцы правой руки влезли в отверстия свинцового кастета.

— Я по-прежнему люблю тебя, — только и смогла пробормотать она.

Сильно колотящееся сердце готово было вырваться наружу. Все же она заставила себя улыбнуться.

Штруп ответил ей чарующей улыбкой. Валерия раскинула в стороны полы халата, показав свое обнаженное тело. Он оценивающе оглядел ее.

Валерия вся внутренне сжалась, в мозгу крутился вихрь панических мыслей.

— Тебя прислал Картавый? — пролепетала она. — А где Сопила?

Помутившийся взгляд Штрупа остановился на ее тонкой вытянутой шее. «Пожалуй, кастет тут не понадобится», — подумал он.

Гена вскочил на диван, обвил ногами бедра Валерии, с силой сжал руками ее большие, налитые груди. Острое, как ожог, желание заставило его содрогнуться. «Может, сначала трахнуть?» — мелькнуло в мыслях. Он вобрал в рот один из розовых сосков и резко, судорожно, сжал его зубами. Валерия вскрикнула от боли. Штруп почувствовал во рту солоноватый привкус крови. Сплюнул. «Эта сучка поняла, зачем я пришел. Хочет выиграть время. Не дождется…»

— Не дергайся, детка, я только поглажу твою шейку…

Валерия вдруг вскрикнула, изогнулась дугой, руки ее потянулись к лицу Штрупа, но он, откинув их локтями, сомкнул пальцы на ее горле.

Медленно сдавливая ей шею, Гена сладострастно улыбался. Он явно растягивал удовольствие, даже стал прерывисто дышать, словно испытывал оргазм. И в самом деле, сквозь ткань его брюк Валерия чувствовала напрягшийся ствол его члена, который впивался ей в живот. Она попыталась закричать, но из стиснутого горла вырвался только хрип…

* * *

Калитка была открыта. Олег вошел в заросший сорняками дворик. Ставни на окнах небольшого одноэтажного дома были приветливо раскрыты. «Кажется, это та самая дача, — подумал Беляев. — Сейчас проверим».

Справа стояла какая-то маленькая постройка с трубой. «Баня», — догадался Олег. Дверь в нее была распахнута настежь. Он заглянул в полумрак. Посреди помещения громоздилась большая белая ванна, у двери валялась опрокинутая шайка, пол был заляпан красными пятнами.

Испытывая смутное беспокойство, Олег вошел в баньку приблизился к ванне. В ней лежал голый человек. Он весь, с головой, был погружен в воду, только босые ступни высовывались из воды у края ванны. Его лица не было видно — вода вокруг головы была красной.

Олег вышел из баньки, снова огляделся — на этот раз внимательнее. Из окон дачи донесся какой-то звук, похожий на приглушенный всхлип, заставивший его вздрогнуть.

Беляев вошел в прихожую и здесь уже явственно услышал возню и сдавленные крики. В одно мгновение он был у дверей комнаты. На диване какой-то белобрысый молодчик, навалившись всем телом на голую темноволосую женщину, дергался, словно при оргазме, сжимая обеими руками ее шею. Женщина не сопротивлялась. Ее лицо позеленело, из горла вырывался судорожный хрип.

Олег подскочил к дивану. Схватив молодчика за плечи, он рывком оторвал его от женщины, затем врезал ему ребром ладони по шее и ударил ногой в бок. Штруп, переводя дыхание, почти на карачках отполз от него.

— Чего тебе надо? — прохрипел убийца.

— А тебе чего? — переспросил, в свою очередь, Олег, надвигаясь на него с угрожающим видом.

Штруп, потирая рукой шею, поднялся на ноги. «Это свидетель. Он видел меня», — пронеслось у него в мыслях.

За бортом джинсовой безрукавки у Штрупа лежал пистолет, но он опасался стрелять, полагая, что выстрелы могут услышать. Незнакомец, оторвавший его от Валерии, не вооружен. Можно попытаться завалить его с помощью кастета, как Сопилу.

Гена ухмыльнулся:

— Это моя знакомая. Мы просто выясняли отношения. Зря ты вмешиваешься не в свое дело.

— Ас тем мужиком, — Беляев кивнул в сторону баньки, — ты тоже выяснял отношения? Ухмылка Штрупа стала какой-то кривой.

— Слишком много вопросов, парень, — он взял со стола бутылку и, держа ее за горлышко, взвесил в руке.

Олег поднял стул и выставил его перед собой.

«Показать ему пушку? — подумал Штруп. — Сразу обоссытся, мозгляк».

Он отбросил бутылку. Олег истолковал этот жест по-своему. Поставив стул, Беляев выпрямился.

— Я тоже предпочитаю честный поединок, — сказал Олег. — Борьба так борьба. Без всяких там бутылок и стульев.

Рука Штрупа, потянувшаяся было к пистолету, опустилась. Губы убийцы растянулись в широкой улыбке. «Кажется, этот лох хочет перед смертью испробовать на своей шкуре пару приемов карате, — подумал он. — А что, пожалуй, можно доставить ему такое удовольствие!»

— Не знаешь, с кем связался, сопляк, — сказал он вслух и с криком «иййя!» подпрыгнул и попытался нанести удар выкинутой вперед ногой.

Олег встретил его сведенными в «замок» руками, затем сделал ложный замах левой ногой. Бандит подался в сторону, и в этот миг Беляев ударил его в грудь подошвой правой ноги. Штруп рухнул на пол. Уже после «замка» он понял, с каким противником имеет дело, и решил не продолжать поединок, тут уж не до самолюбования. Рука его потянулась к оружию. Но Олег, еще раньше заметивший кобуру, прыгнул на него и, отведя его руку, вытащил пистолет.

— В честном поединке каратистов использовать огнестрельное оружие запрещено, — тяжело дыша, сказал он.

В следующую минуту Беляев был на ногах. Штруп, скрипя зубами от бессильной ярости, наблюдал, как его противник высыпает из обоймы патроны. Олег засунул их к себе в карман, а сам f пистолет выкинул за окно.

— Так-то будет лучше, парень, — он встал в бойцовскую стойку. — Что ж, продолжим!

«Уделаю его, чтоб не встал, — подумал Беляев, — а уж тогда потолкую».

В душе Штрупа нарастал страх. Без пистолета он чувствовал себя беззащитным в поединке с таким серьезным противником. Вся надежда оставалась на кастет. Нагнувшись, выставив перед собой кулаки, он ринулся вперед, но Олег остановил его сильным ударом правой.

Схватка явно переходила из области карате в область бокса. Штруп стремился навязать противнику ближний бой. Низко наклонив голову и пряча лицо за кулаками, он уворачивался от прямых мощных ударов Олега. Неожиданно он ринулся ему под ноги, свалив Олега с ног; секунды ему хватило, чтобы нырнуть рукой в карман и сунуть пальцы в отверстия кастета. Но при этом он раскрылся. Штрупа сейчас можно было одним ударом послать в глубокий нокаут, но не в характере Олега было Добивать поверженного противника. Он только легонько оттолкнул Штрупа от себя, давая ему возможность принять защитное положение.

В этот миг бандит яростно выкинул кулак с кастетом. Олег автоматически подставил руку. Запястье разорвала боль. В первую секунду Беляев не понял, в чем дело. Кулак его противника никак не мoг нанести такую рану! Тут он наконец заметил кастет, но было уже поздно: выкинутая рука убийцы вновь летела на него. Он успел лишь убрать голову. Кастет, просвистев в миллиметре от уха, обрушился на плечо. Олег взвыл от страшной боли. И тем не менее успел перевернуться на спину и встретить следующий удар выбросом ноги. Он попал концом ботинка точно по руке Штрупа, так что эта рука, изменив траекторию, откинулась в сторону и кастет соскочил с пальцев.

Бандит выругался. Его противник потянулся к отлетевшему кастету. Штруп схватил со стола почти полностью опорожненную бутылку водки и, когда Олег уже подобрал кастет, с размаху обрушил бутылку ему на голову. Бутылка разлетелась вдребезги. Олег замер. Его пальцы, схватившие кастет, медленно разжались. Он начал поворачиваться в сторону Штрупа, но, не закончив движения, рухнул ничком на пол.

Ухмыляясь, убийца вытер вспотевший лоб. Но тотчас ухмылка соскочила с его лица: Валерия исчезла! Ничего, далеко не уйдет. В том состоянии, в каком он ее оставил, она вряд ли доползет даже до калитки. Так что догоним. А вначале надо разделаться с молодчиком, непонятно как оказавшимся в доме. Наверное, какой-нибудь знакомый Валерии или Сопилы, живший с ними на даче. А может, случайный прохожий…

Штруп был доволен, что расправился с Беляевым. Это свидетель, которого следовало убрать в любом случае. Парень был еще жив. Он дышал и поматывал головой, силясь прийти в себя. Бандит вспомнил, что в прихожей, возле рукомойника, видел бак с водой. Неплохо было бы повторить с этим обормотом тот же фокус, что и с Сопилой. Пусть менты потом ломают голову.

Штруп подхватил под мышки бесчувственного противника, перетащил его в прихожую и здесь, приподняв, перекинул через край бака. Вся верхняя половина тела Олега вместе с головой свесилась в воду.

— Так-то будет лучше, браток, — отдуваясь, сказал Гена. — Поныряй маленько.

Оставив незнакомца захлебываться, он вышел из дома. Огляделся. Валерия могла пойти только к поселку, чтобы искать помощи у соседей. Но до поселка метров пятьсот. Вряд ли она могла быстро одолеть такое расстояние. Гена не сомневался, что догонит ее. Он припустился бегом, попутно озираясь по сторонам: беглянка могла затаиться за каким-нибудь деревом.

Услышав, что шаги в прихожей смолкли, Валерия осмелилась высунуться из своего убежища. Во время драки она незаметно для Штрупа залезла в шкаф. Этот шкаф был встроен в стену и находился, на ее счастье, рядом с диваном. Дверцы были обклеены теми же обоями, что и стены, почти сливаясь с ними. А сейчас, когда за окнами вечерело и на стену в этом месте падала тень, они и вовсе не были видны. Гена был слишком занят поединком, чтобы обращать на нее внимание. К тому же он считал, что она едва дышит и не в состоянии подняться с дивана. Но он плохо знал Валерию! Она поднялась, У нее даже хватило сил добрести до шкафа, забраться туда и закрыть за собой дверцу! Все плыло перед se глазами, голова кружилась. Она ненавидела Штрупа, а вместе с ним и Картавого. Она уже поняла, что убийцу к ней подослал этот жирный ворюга. Ей нетрудно было догадаться, почему он хочет ее смерти. Вчера Солила, будучи под хмельком, проболтался ей о том, что с подачи Картавого продал Штрупу план Кисы по ограблению обменного Лункта и инкассатор машины. Картавый боится, что Киса узнает об этом, и потому поел Штрупа убрать Сопилу, а заодно и ее.

Кажется, он ушел. Валерия прислушалась. Все в доме было тихо, если не считать приглушенно работающего телевизора. Рядом было окно, в котором виднелись часть сада и калитка. В эту минуту Штруп как раз проходил через калитку, направляясь в сторону поселка. Валерия, увидев его, выскользнула из шкафа и, борясь с приступами тошноты, приблизилась к окну. Удалявшаяся фигура Штрупа скрылась за деревьями.

Валерия оглядела комнату. Где же тот парень, который так кстати появился здесь? Если бы не он, ее душа витала бы сейчас в облаках…

Подойдя к двери, она на мгновение остановилась в изумлении, а потом стремительно бросилась к баку с водой, в который свешивался вниз головой незнакомец. Поднатужившись, она завалила бак набок. Вода хлынула под ноги, затопив прихожую. Валерия откатила в сторону опустевший бак и наклонилась над парнем. Послушала сердце. Невозможно понять, бьется оно или нет… Валерия колебалась только одно мгновение. Все-таки он спас ей жизнь, она обязана ему помочь!

Уперевшись ладонями в его грудь, она сделала несколько энергичных вдавливающих движений. Потом прильнула губами к полураскрытому рту и вдохнула в него воздух. Потом снова массаж сердца. И снова — вдохи в рот…

Она уже отчаялась. Штруп мог вернуться в любой момент. Ей надо уходить. Но тут незнакомец тяжело, с хрипом вобрал в себя воздух, грудь его приподнялась, ресницы задрожали. Валерия захлестала его по щекам.

Со стоном Олег привстал на локте. Мучительно болело плечо, и эта боль противным зудящим током разливалась по всей правой стороне груди.

— Где этот бандюга? — прошептал он сухими губами.

— Ушел меня искать, — сказала Валерия. — Решил, что я побежала в поселок.

— Ублюдок. Он у меня дождется…

— Скорее ты дождешься. Он боксер и каратист, а ты сейчас в таком состоянии, что он замочит тебя одной левой.

Олег сквозь боль выдавил презрительную усмешку:

— Ну, это мы еще посмотрим!

— Хватит болтать. Ты можешь подняться на ноги? Нам надо быстро дергать отсюда. Опираясь на ее плечо, Беляев встал.

— Подожди здесь, — сказала она. — Я сейчас быстренько оденусь.

Она скрылась в комнате. Олег остался стоять, держась за вешалку. Его мутило, он силился удержать равновесие. Приложив руку к темени и отведя ее, увидел на пальцах кровь.

В комнате послышалось шуршание и характерный звук выдвигаемых ящиков. Через две минуты Валерия показалась в дверях.

— На, надень это. Ты весь мокрый.

— Это рубашка Сопилы? — спросил он. Она подняла на него глаза. Ее рука, протягивавшая ему рубашку, замерла.

* * *

Штруп шел по тропе, вглядываясь в сумерки. Солнце уже зашло, но его сияние еще алело за деревьями. Лес по сторонам от тропы тонул в сгущающейся тьме. Убийца озабоченно хмурил лоб. Темнота была на руку беглянке.

Вскоре показались дома поселка. Бандит не рискнул выйти на его единственную улицу. На ней не было ни души. Все было тихо. Не похоже, что Валерия появлялась здесь. Домики утопали в тени деревьев, кое-где светились окна.

Пройдя поселок до конца, Штруп свернул на какую-то боковую тропинку. Он обогнул домики задами, идя все время по лесу и пристально вглядываясь в поселковую улицу и примыкающие к домам сады. Надо искать, пока не настала ночь. У Гены были все основания быть недовольным собой. Он потратил драгоценные минуты, подтаскивая парня к баку с водой, и позволил Валерии уйти. Что теперь скажет босс?

Он вернулся на тропу, ведущую к даче Сопилы. Медленно двинулся по ней, озираясь по сторонам. В десятке метров уже ничего нельзя было разобрать, сплошная темень.

* * *

— Откуда ты его знаешь? Кто тебя сюда послал?

— Не беспокойся. Я здесь не для того, чтобы кого-то мочить. Мне только и надо, что спросить у Сопилы, кто участвовал в налете на обменный пункт. Но я, кажется, опоздал. Это он лежит в ванне?

— Какой ванне?

— Ну, в том сарае. Это у вас банька, да?

— Да, — почти машинально ответила Валерия, продолжая глядеть на него остановившимся взглядом.

Олег стащил с себя мокрую майку, стараясь не стонать от боли, которая пронзала его плечо при каждом движении.

— Как раз кстати, — он взял из протянутой руки Валерии сухую рубашку.

— То есть как это — «лежит в ванне»? — опомнилась наконец Валерия. — Так и лежит?

— В натуре. Голова под водой, вода в крови.

— Этого и следовало ожидать… — Валерия тревожно огляделась. — Он начал с него… Значит, ты не от Картавого. От кого же? От Кисы? Но откуда он знает про дачу?.. А может быть, ты… мент?

Прежде чем надеть рубашку, Олег оглядел рубец на плече. Кровь уже не шла. Вокруг раны разливалась синева.

— Кажется, я еще дешево отделался. Он метил мне в голову, — морщась от боли, он начал одеваться. — Насчет мента у тебя ошибочка. Я не мент, и никаких картавых не знаю…

— Значит, ты приятель Сопилы? Почему он дал тебе этот адрес?

Не дав ему ответить, она подбежала к окну, вернулась, схватила его за руку.

— Пошли. В дороге расскажешь.

Они вышли из дома. Проходя мимо баньки, Валерия на минуту оставила Олега и заглянула в полутемное помещение.

Убедившись в смерти своего любовника, она, переведя дух, быстро вышла и, взяв своего раненого спутника под руку, зашагала с ним к калитке. Они свернули в сторону от тропы и углубились в лес.

— Куда мы идем? — простонал Олег, ковыляя рядом с Валерией.

— Подальше от этого места. Но в поселок нам сейчас нельзя.

Беляев запыхался. Валерия чувствовала себя не намного лучше. У нее звенело в голове и сильно саднило шею повыше ключиц. Они остановились передохнуть. В просвете между деревьями виднелись изгородь и угол дачи. Валерия увидела Штрупа. Он вошел в калитку, пошнырял среди садовых кустарников, заглянул в баньку, потом скрылся в доме.

— Идем, — она обернулась к Олегу. — Я плохо знаю эти места, но, кажется, если мы пойдем в ту сторону, то выйдем к железной дороге…

Беляев побрел, часто хватаясь за голову. Сжав зубы, он старался не стонать.

— Больше не могу, — он без сил опустился на мох. — Ты иди. Я дождусь рассвета, а потом уж выйду как-нибудь. Не думаю, что он будет торчать тут всю ночь.

— Хорошо. Тогда я тоже останусь. Тем более ты не все рассказал о себе.

Они удобнее устроились между широко раскинувшихся корней старой ели.

— Надень этот свитер, — сказала Валерия. — Не зря, значит, я догадалась прихватить его. Утром будет холодно.

Олег надел свитер. Движения снова наполнили его тело болью. Какое-то время он лежал, переводя дух.

В сущности, он ничем не рискует, если расскажет этой женщине все как есть. Может быть, она ответит откровенностью на его исповедь и объяснит ему, кто этот блондин, почему он убил Сопилу и пытался лишить жизни ее?

Несколько раз вдалеке они видели Штрупа, бродившего по лесу. Он не разглядел их в темноте.

Речь Олега очень скоро сделалась несвязной. Оборвав себя на полуслове, он умолк. Голова его свесилась на грудь, и он провалился в забытье.

К полуночи Штруп убедился, что искать беглецов в этом лесу — дело абсолютно безнадежное. И даже опасное. Валерия могла добраться до поселка и навести на него ментов. Хотя вряд ли она будет связываться с милицией. Скорее всего она просто сделает ноги и донесет на него Кисе. Как бы там ни было, делать здесь уже нечего; Бандит в сердцах щелкнул пальцами. Грязно сработал! Кончать телку надо было сразу, а не тянуть удовольствие!

Отмахав несколько километров знакомым путем, Штруп добрался до колхозного городка. «Жигуль» был на месте. К логову Картавого он подъехал во втором часу ночи.

В окнах особняка горел свет. Картавый не спал, дожидаясь его.

— Самое хреновое то, что она тебя видела, — резюмировал босс, выслушав его доклад. — Она теперь обязательно стукнет Кисе, что Сопилу замочил человек из моей команды.

— Разборки Кисы всегда кончаются мокрухой, — заметил присутствовавший при разговоре Вовец — личный телохранитель и «секретарь» Картавого.

— Как же ты ее упустил, суку? — Картавый не скрывал раздражения.

Штруп молчал, глядя в пол.

—Дела дерьмовые, — продолжал старый вор, Засунув руки в карманы, он прошелся по комнате. — Мне сейчас нет мазы конфликтовать с Кисой. Он сразу начнет вопить, что я знал, где прячется Сопила, и не сказал ему!.. — Картавый приблизился к Геннадию. — А если Сопила разболтал этой шлюхе о налете на обменный пункт? О том, что это я подложил Кисе свинью, уговорив Сопилу продать план налета?

— Тогда нам лучше всего сразу слинять, — пробормотал трусоватый Вовец. — А что, шеф, это мысль! Переждем несколько деньков на фазенде, посмотрим, как поведет себя Киса…

— Плохо ты его знаешь! — рявкнул Картавый. — Если я уйду от разборки, он сразу заподозрит самое худшее и зачислит меня в смертельные враги.

— Тогда что же делать? Штруп поднял голову.

— Шеф, остается одно: замочить Кису. Пока до него не успела добраться Валерия.

Картавый продолжал расхаживать по комнате. Предложение Геннадия ему понравилось. С недавних пор он и сам подумывал об этом, слишком уж нагло начал вести себя Киса.

— Это не так просто, — пробурчал он. — У него охрана, он все время прячется.

— Я знаю, где он бывает, — сказал Гена. — Это массажный салон у Черемушкинского рынка. Киса с братвой иногда подваливают туда ближе к ночи.

— Правда, босс, — подхватил Вовец. — А его братки подумают, что это мытищинские!

— Я возьму на дело двух своих снайперов, — сказал Штруп.

Картавый, помедлив, кивнул:

— Будем считать, что этим ты отмажешься за сегодняшнюю осечку.

* * *

Валерия успокоилась, когда сообразила, что ее спутник просто-напросто заснул. Она сидела с ним в углублении между корнями, согревая его теплом своего тела и одновременно согреваясь от него сама. Где-то вдалеке кричала сова. Временами Валерия впадала в забытье. Просыпаясь, она тревожно оглядывалась по сторонам. В каждом шорохе ей чудился звук шагов приближающегося Штрупа.

..Когда она разлепила глаза, брезжило утро. Солнце еще не встало, но небо было уже голубым, и громко пели птицы. Рядом ворочался Олег. Потянувшись спросонья, он развел в стороны руки и тотчас застонал, почувствовав боль в плече. Эта боль окончательно согнала с него остатки сна. Он приподнялся, озираясь. Валерия усмехнулась, сунула в рот последнюю сигарету, щелкнула зажигалкой.

— Ну, как ты? — спросила она.

— Ничего. Уже лучше.

— Тогда надо трогать, — Валерия встала. — А то мы задубеем тут. Как раз выйдем на станцию к первой электричке.

Но она ошиблась маршрутом: там, куда она повела Олега, никакой электрички не было. По лесу шли долго. Встретившиеся грибники указали дорогу к шоссе.

— Это даже лучше, — сказала Валерия. — Докатим до Москвы на попутке.

Беляев пытался дознаться у нее, кто же этот блондин. Валерия отмалчивалась или говорила, что это дела Сопилы. «Кто-то подослал на дачу киллера, — сказала она. — Хотели убрать Сопилу, а меня уж заодно, как свидетеля». Валерия чувствовала, что ее спутника не удовлетворяет этот ответ. У него были все основания считать, что она знает больше того, что говорит. Валерия еще не решила, сказать ли, ему всю правду. В уме у нее рождался план мщения.

Солнце уже стояло высоко, когда они вышли к шоссе. Не меньше часа они голосовали на обочине. Вид Олега с кровоподтеками на голове не вызывал y водителей доверия. Легковушки, и без того редкие, проскакивали мимо. Их взял трейлер.

В машине Беляев молчал, не желая задавать вопросы при посторонних. В Москве их высадили у первой же станции метро. Оставшись с Валерией наедине, Олег решительно взял ее за локоть и посмотрел в глаза.

— Ты не сказала мне всего. Признайся.

— Что ты хочешь услышать от меня?

— Правду. Ты была любовницей Сопилы и не можешь не знать, кому он перекинул план налета на обменку.

Валерия решилась:

— Ну хорошо. Знай, что этот белобрысый и был главарем налетчиков. Это он застрелил твоего Друга.

— Почему же он убил Сопилу?

— Вот уж этого я не знаю. Зато я очень хорошо знаю, что Гена ничего не делает без ведома Картавого.

— Кто такой Картавый?

— Слишком много вопросов, парниша. Тебе лучше не знать всего.

Олег в сердцах с такой силой сжал ее локоть, что Валерия тихонько вскрикнула.

— Ты что?

— Извини. Я, наверное, разнервничался, — он отпустил ее.

— Картавый — это вор в законе. Киса его признает, понимаешь? Платит ему.

— Но если этот белобрысый ничего не делает без ведома Картавого… — начал Олег и умолк, задумавшись.

Валерия усмехнулась.

— Твои мозги работают в правильном направлении. Все верно: Сопила продал план не без участия Картавого. Старый ворюга поимел с этого неплохую долю.

— И все это они провернули втайне от Кисы?

— Конечно! Налет на обменный пункт Гена псовел как по нотам. Но ноты-то эти писал Киса! Теперь можешь себе представить, что будет, если Киса узнает о предательстве своего босса?

— И что будет?

— Картавому хана! Так что Сопила представлял для него слишком большую опасность. Хоть Сопила и ушел в глубокое подполье и поклялся молчать — все равно Картавый боялся. И в конце концов он его убрал.

— Где живет этот Картавый?

— Зачем тебе?

— Через него я выйду на блондина. За мной теперь двойной должок.

Валерия с горечью рассмеялась.

— Тебе никогда не добраться до Картавого!

— Посмотрим. Так где он живет?

— Вот что, парень, послушай меня. Я сама сделаю так, чтобы блондин отправился на тот свет.

— Каким же это образом?

— А уж это мое дело. Долго ему не жить. Олег, задохнувшись от гнева, резко взял ее за руку. Глаза его сузились.

— Ты это брось, — прохрипел он. — У тебя ничего не выйдет!

— Ты думаешь? — усмехнулась Валерия и выдернула руку.

Олег как-то сразу остыл. В прищуренных глазах Валерии он прочитал стальную решимость. Еще ни разу в жизни он не встречал такой женщины. От взгляда, каким она на него посмотрела, веяло жутким холодом.

— Ты спас мне жизнь, — сказала она.

— Мы в расчете, — буркнул он и, чтобы унять Дрожь в руках, засунул их в карманы.

— Я буду с тобой откровенна до конца. Так как ты тоже жаждешь его смерти, то я, пожалуй, предоставлю тебе возможность полюбоваться на его труп. Ведь даже если ты узнаешь, что он мертв, у тебя все равно останутся сомнения, не так ли? — На ее лице заиграла какая-то дьявольская улыбка. — Как говорится, лучше один раз увидеть.

— Делай что хочешь, но я тоже не буду сидеть сложа руки.

— О, это произойдет гораздо быстрее, чем ты думаешь. Гораздо быстрее!

Она повернулась и скорым шагом, почти бегом, направилась к автомобильной стоянке. Олег смотрел ей вслед. Ее вороные распущенные волосы развевались на ветру.

* * *

Лена расширенными от ужаса глазами разглядывала его голову.

— Смотрите, Николай Петрович, а здесь в коже застрял кусок стекла!

— Ну, признавайся, герой. Где это ты высадил головой витрину? — спросил старый башмачник, глядя на Олега поверх очков.

Беляев морщился, сжав пальцы в кулаки и сцепив зубы, когда Лена вытаскивала стеклянную занозу. Еще больнее было при смазывании головы йодом.

После всех этих процедур Олег посмотрел на себя. в зеркало и подумал, что на улицу ему теперь придется выходить в кепке.

— Нет, мне все это совсем не нравится, — качал головой старик. — Сегодня ты ночевать не приходишь и возвращаешься весь в крови, а завтра, глядишь, милиция за тобой явится!

Олег промолчал, улегся на диване и сделал вид, что заснул. Сквозь щель в ресницах он наблюдал за Леной. Она сидела, сложив руки на коленях, и смотрела на него. Во взгляде ее больших зеленых глаз сквозила боль. Ему стало мучительно стыдно. Эти люди тревожатся за него, он доставляет им хлопоты, вносит дискомфорт в мир их уютной квартиры. Но что он может сделать? Снять комнату? Но у него нет таких денег.

Николай Петрович ушел на кухню. Олег пошевелился, слегка меняя положение. Заныло плечо, он непроизвольно вздрогнул и скривился от боли. Он заметил, что Лена встрепенулась, у нее перехватило дыхание и она вся подалась ему навстречу. Ее реакция целебным бальзамом пролилась в его душу. Захотелось, чтобы Лена все время сидела рядом. Незаметно для себя он погрузился в сон.

* * *

В полдень на даче Картавого зазвонил телефон.

— Боря, это я, — услышал он хорошо знакомый женский голос и недовольно поморщился. — Звоню с того света!

— Ладно, Валерия, давай говори, что надо. А насчет того света — ошибка вышла. Я дал задание только по одному Сопиле.

— Серьезно? — Голос Валерии ясно говорил о том, что она ему не верит. — Ну вот что, Картавчик, мозги ты мне не дури, а слушай сюда. Сопила мне все рассказал. И про обменку, и про Гену, и Даже про то, сколько ты на этом наварил…

Валерия умолкла, дожидаясь его реакции. Старый вор некоторое время молчал, тяжело сопя в грубку.

— Так чего ты хочешь? — спросил он осторожно.

— Хочу рассказать об этом Кисе.

— Ты сделаешь большую глупость.

— А что же, по-твоему, мне остается? Сидеть и ждать твоего красавчика? Твоего ангелочка смерти?

— По-моему, мы могли бы договориться. Но это не по телефону. Давай где-нибудь встретимся.

— Нет. Неохота мне с тобой встречаться, Картавчик. И разговор у нас может быть только один. Чтоб я не стукнула на тебя Кисе, ты выдашь мне ангелочка. Можно еще тепленького.

Картавый снова промолчал. Валерия требовала от него голову Штрупа. Гена и его ребята — это единственная группировка, которую реально контролировал старый вор. Киса давно ушел от него и лишь для видимости признавал его авторитет. Поэтому расставаться с Геной в планы Картавого не входило. Но Кисы он боялся. В иные моменты Киса становился бешеным и был способен на все.

— Я не совсем понимаю тебя, — он попытался оттянуть время.

— Ты меня прекрасно понимаешь, — в голосе Валерии звучал металл. — Вообще-то наказание в первую очередь должен понести ты, но я согласна удовлетвориться одним Штрупом.

— Пожалуй, я подумаю над твоим условием. Но какие гарантии с твоей стороны?

— Гарантии? Сто тысяч баксов, которые ты выдашь мне. Вот гарантии. Гарантия того, что я ни минуты лишней не задержусь в этой стране, где ползают такие людишки, как ты и Штруп. Усек, Картавчик?

— Дело ясное, — сказал вор. — А может, перебьешься только баксами?

— Нет. Баксы пойдут в довесок к тепленькому Гене.

— Я готов накинуть.

— Нет, говорят тебе. Короче, так. Не позднее сегодня вечером я имею сильное желание видеть нашего миленького Штрупа без буквы «ша». Упакуешь его в багажник, понял? А машину твои братки пусть подгонят куда я скажу. И без фокусов. Если я не вернусь со свидания с Геной, Кисе сразу же станет известно обо всем.

— Ты можешь перезвонить через пару часов?

— Конечно. Хоть через пару, хоть через пяток. Я сегодня свободна весь день.

Картавый положил трубку и посмотрел на стоявшего перед ним Вовца. Тот весь вытянулся под его взглядом.

— Эта сучка требует, чтобы мы замочили Штрупа да еще выдали ей сто штук баксов, — сказал он. Вовец повел головой, словно ему сжимало шею.

— Все равно стукнет. Ей-Богу стукнет! Вор с кряхтеньем выбрался из кресла и принялся, по своему обыкновению, расхаживать по комнате. Иногда он останавливался у окон.

— Позови сюда Папуаса, — велел он. Вовец бесшумно выскользнул за дверь. Папуас получил свое прозвище за крайнюю худобу, смуглость и какую-то дикарскую неотесанность во всем, что не касалось его прямого занятия — взлома замков и угона машин.

— Нужен неприметный «москвичек» на сегодняшний вечер, — сказал Картавый, когда тот появился в комнате. — Езжай куда поближе, хотя бы в Люберцы, и к шести вечера будь внизу с машиной. Понял?

Папуас оскалил в ухмылке желтые зубы. Хозяин приказывает угнать подержанный «Москвич». Работенка элементарная. Не то что уводить новень-й «Мерседес» с охраняемой стоянки, хотя и с такой работой Папуас успешно справлялся.

Когда Валерия позвонила снова, тон Картавого был примирительным.

— Я согласен, — сказал он.

— Смотри, Картавчик, только без фокусов! Предупреждаю, что я сейчас пишу Кисе письмо, которое передам одному человечку. Если что со мной случится, письмо утром будет у Кисы.

— Можешь не беспокоиться. То, что тебя интересует, будет лежать в багажнике «Москвича». Деньги будут там же. А голову мы упакуем в отдельный прозрачный пакет, так что, если захочешь, ты можешь взять ее с собой.

Картавый скорее догадался, чем услышал, что , она усмехается.

— Наверное, я так и сделаю, — сказала она.

— Все будет готово к одиннадцати вечера.

— Отлично. В одиннадцать напротив парикмахерской, где мы встречались в прошлом году. Ты знаешь это место. Там тихо, и менты появляются редко.

— Хорошо.

— Чтоб в машине никого не было. Багажник оставьте незапертым.

— Само собой.

— Баксы положите сверху. Долго любоваться на Гену я не собираюсь.

— Валерия, как видишь, я соглашаюсь на все.

— Да, Картавчик, я знаю, у тебя поджилки трясутся при одном упоминании о Кисе. Не бойся.

Считай, что на этот раз пронесло. Через три дня я буду далеко отсюда…

Картавый положил трубку.

— А если Киса не явится сегодня в массажный салон, что тогда? — скорее себе, чем стоявшему перед ним Вовцу, задал он вопрос.

Тот молча развел руками. Картавый откупорил бутылку и налил себе коньяку.

* * *

Николай Петрович включил на кухне свет. Был десятый час вечера, за окном стемнело. Олег со стариком ужинали за маленьким столом. Лена мыла посуду.

— Судьба у меня, что ль, такая — попадать в разные передряги, — нехотя говорил Беляев. — Ну не виноват я, Николай Петрович. Все как-то само собой происходит…

Он объяснил старику, что двое крутых попросили у него вечером на темной улице прикурить, а когда он ответил отказом, саданули по плечу свинчаткой. А потом бутылку об голову разбили. Ну не говорить же ему, что он столкнулся с убийцей его сына!

— А нечего ходить в такую поздноту, — сказал Николай Петрович, отхлебывая чай. — Не те времена, чтоб по ночам гулять… То ли дело раньше…

Олег умолк, зная, что сейчас старик пустится в воспоминания о светлом социалистическом прошлом. Но не успел тот заговорить, как зазвонил телефон. Старик замолчал. Олега кольнуло предчувствие, он тревожно оглянулся на аппарат.

Лена взяла трубку.

— Да, он здесь, — сказала она и посмотрела на Олега. — Сейчас позову. Беляев встал.

— Какая-то девушка звонит, — прошептала Лена, почему-то побледнев.

— Ишь ты, уже и девушки пошли! — Старик то ли осуждающе, то ли одобрительно качнул головой.

— Алло, — сказал Олег в трубку.

— Это Олег? — Он узнал голос Валерии.

— Да, это я. В чем дело? Что-нибудь случилось?

— Я тебе, кажется, кое-что обещала вчера?

— Что ты мне обещала? — не понял Олег.

— Показать тебе того, за кем ты охотишься. Точнее — его тело.

Лоб Олега покрылся капельками пота.

— То есть как?.. Уже все?..

— Стопроцентной уверенности нет, но, похо все. Так ты хочешь его увидеть или нет?

—Да.

— Тогда встретимся сейчас у выхода из метро «Варшавская». Я буду стоять у столиков, где продают цветы.

— Во сколько?

— Ну, давай через час. Беляев взглянул на запястье.

— Без четверти одиннадцать? — уточнил он.

— Да. До встречи. Олег положил трубку.

— Вот так дела… — протянул старик. — На свидание побежал?

— Нет… — Олег смутился. — Это по делу. Волнение на его лице было написано так явственно, что старик усмехнулся. Лена, недомыв посуду, вдруг всплеснула руками и ушла в комнату.

— Вы думаете, я опять вернусь с разбитой головой? — пробормотал Олег, проводив ее глазами.

— Хоть с разбитой, лишь бы вернулся, — ответил Николай Петрович.

* * *

В этот поздний час у метро было малолюдно и непривычно пусто. Фонари освещали замусоренный тротуар, тускло светились фасады коммерческих ларьков. Из всей многочисленной орды уличных торговцев вахту несли только бабки-сигаретницы, газетчик и женщины у столов с цветами.

Олег посмотрел на часы. Успел вовремя. Даже еше не было без четверти одиннадцать.

Ожидая Валерию, он прохаживался вдоль кромки тротуара. После трех таблеток анальгина боль в голове отпустила окончательно. «А здорово он мне саданул по кумполу! — злобно подумал Олег. Хорошо еще, что это была пустая бутылка из-под водки, а если бы это была нераскупоренная бутылка шампанского? Тогда бы я здесь не гулял…»

Его мысли вернулись к блондину. Конечно, этот парень — гнида, и Олег будет рад, если его замочат. Но где гарантия, что именно он руководил налетом на обменный пункт? Можно ли доверять Валерии? Хотя внешне блондин как будто подходил под описание убийцы — тоже высокий, стройный… Надо бы побольше узнать о Картавом. Олег чувствовал, что к этому вору сходятся все нити. Картавый связан со всеми — с Кисой, Сопилой, блондином. С самой Валерией, наконец. Только он может окончательно прояснить ситуацию и вывести Олега на убийцу. Возможно, убийцей действительно был блондин. Но если остаются хотя бы малейшие сомнения, Олег должен искать. На Картавого он должен выйти в любом случае. И поможет ему в этом Валерия!

А вот и она. В легком черном платье, будто только что упорхнувшая из-за столика шикарного ресторана, она вылезла из подъехавшей иномарки, захлопнула дверцу. Машина отъехала и скрылась во мгле вечерней улицы. Видимо, это была попутная машина.

— Так, — сказала Валерия, взглянув на часики— — Тело должно быть уже подано… Идем.

— Куда?

— Здесь недалеко.

Олег зашагал рядом с ней. В нем нарастало смутное беспокойство.

— Почему ты так уверена, что его убили?

— Киллеров после неудачной операции мочат разве ты не знаешь об этом? Газет не читаешь?

— При чем здесь газеты?

— Блондин должен был замочить Сопилу и меня. Со мной вышла осечка, и, значит, он должен умереть. Это же элементарно.

— Кто его убьет?

— Те, кто его посылал мочить Сопилу.

— Картавый?

— Ну да. Блондин стал опасен для него.

— А разве ты не опасна? Она кивнула:

— Опасна. Но ему пришлось выбирать из нас двоих: или я, или блондин. Собственно, выбора у него не было.

— Почему — «не было»?

Она искоса взглянула на него и тонко усмехнулась.

— Ты очень любопытен. А, мы уже пришли! Вон та машина.

Она показала глазами на серый «Москвич», мирно припаркованный у тротуара под большим рекламным щитом. В машине никого не было. Валерия огляделась. Вокруг было тихо. Прохожих — почти ни души.

— Подожди меня здесь, — сказала она. — Это пять минут.

Вовсе не обязательно, чтобы он видел деньги. Сначала она возьмет баксы, а потом подзовет его. Пусть полюбуется на того, кто огрел его бутылкой и пытался утопить!

Олег, остановившись, наблюдал, как она быстро, почти бегом и все время оглядываясь, переходила улицу. В свете фонарей сверкали сережки в ее yшах. Лера подошла к «Москвичу» сзади. Деловито перебросила ремешок своей маленькой сумочки на другую руку и раскрыла багажник.

Оглушительно треснул взрыв, и на миг Олега ослепило пламя. Спустя мгновения, которые показались ему вечностью, на асфальт стали падать поднятые взрывом обломки. Удар взрывной волны пришелся по проезжавшей мимо легковушке. Ее занесло и перевернуло. В ту же секунду она оказалась охвачена пламенем. А от «Москвича» остался лишь искореженный остов, по которому буйно плясал огонь.

* * *

У дверей массажного салона на улице Вавилова горел единственный фонарь, почти наполовину скрытый разросшимися деревьями. Его свет, просачиваясь сквозь листву, освещал небольшой пятачок на асфальте у ступенек перед входом в салон. Все остальное пространство тонуло в тени. Недалеко от пятачка стояли два «БМВ» и джип «Гранд-Чероки». Время приближалось к двум часам ночи. Вокруг было тихо. Желтовато светились окна второго этажа.

В третьем часу дверь салона открылась и выпустила двух плечистых молодцев в адидасовских костюмах. Один сонно жевал резинку, другой, задрав на себе рубашку, почесывал живот.

Они подошли к машинам.

— Хорошо я сегодня оттянулся, — с отрыжкой произнес один. — Каждый вечер бы сюда приезжал.

— Каждый вечер — только светишься зря, — отозвался другой. — Правильно говорит Киса — чем меньше мелькаешь, тем лучше.

— Зато здесь — комфорт, душ, девочки чистенькие, не те, что на Тверской, где и трепак подхватить недолго, а то и чего похуже…

Его собеседник выплюнул жвачку, открыл дверцу «БМВ» и уселся за руль.

Тем временем из салона вывалило еще с полдюжины таких же крепких, коротко стриженных парней. Перекидываясь ленивыми фразами, они столпились у машин, поджидая главаря. В дверях показался сильно подвыпивший Киса. Его сопровождала рыжая дама. С трудом протиснувшись из дверей. Киса схватил ее под мышки, притянул к себе и смачно чмокнул в губы. От этой ласки рыжий парик мадам сбился на сторону. Киса потрепал ее по щеке. За спиной главаря маячил Мясник — его телохранитель и правая рука.

— Значит, говоришь, Гаврила и Китаец вчера облажались с тем барыгой? — пьяно икая, громко сказал Киса. — Счас сам разберусь с ними, козлами…

В руке у него были зажаты трусики Нэнси. Спустившись по ступенькам, он остановился, поднес трусики к носу и со смаком втянул в себя воз-дух.

— Где Китаец? — выкрикнул он.

Собравшиеся вокруг бандиты вытолкнули вперед низенького коренастого молодчика. Киса, одной рукой держа у своего носа трусики, другой схватил Китайца за его бычью шею.

— Косишь налево, падла?

Большой палец Кисы уперся Китайцу в кадык и начал давить. Тот стоял, безвольно опустив руки, и лишь хрипел. Кривая гримаса застыла на его лице. На лбу Китайца появились крупные капли пота.

Киса вдруг оттолкнул его, шумно высморкавшись в трусики.

— Едем в казино, обуем лохов! — рявкнул он и взмахнул трусиками, как знаменем.

Боатва дружно приветствовала его слова.

В первые мгновения никто ничего не понял. Лаже звука выстрела никто не услышал. Голова Кисы вдруг откинулась назад и вбок, а на виске появилась красная дырка. Почти в ту же секунду вторая рана возникла у него на груди пониже шеи.

Трусики выпали из рук главаря, а сам он начал заваливаться назад. Мясник поддержал его.

Бандиты сначала отшатнулись, а потом сгрудились и засуетились вокруг.

Мясник осторожно опустил главаря на асфальт. Киса не двигался. Из его ран хлестала кровь, лицо стремительно бледнело…