"Ближний бой" - читать интересную книгу автора (Волгин Игорь Валентинович)

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

В гостиной на втором этаже подмосковного особняка Картавого горел неяркий свет. Старый вор стоял у раскрытого окна, навалившись руками на подоконник, и тяжелым, остановившимся взглядом смотрел в темноту.

На востоке за лесом разливалась утренняя заря. В потемках смутно угадывались деревья, коробка гаража, ограда и гориллообразная фигура Утюга у ворот.

Послышалось урчание автомобильного мотора. Картавый видел, как силуэт Утюга поплыл вдоль стены и скрылся из поля видимости. Вор пересек остиную и подошел к противоположному окну. Внизу створки ворот автоматически разъехались в отороны. На территорию дачи вползла «шестерка» Штрупа. Стоя за ширмой, Картавый наблюдал, как с переднего сиденья вылезает Геннадий, а сзади выбираются из машины два его парня. Оба рще мальчишки, на вид им нет и двадцати. Юная бандитская поросль, взращенная Геной в спортлагере «Сокол».

— Все сделано как надо, — сказал Штруп, входя в гостиную. — Работенка оказалась не из легких. Там всюду темень, горел только один фонарь у входа. Киса, на наше счастье, остановился как раз под ним.

Вовец внес закуску, поставил на стол тарелки и рюмки. Картавый налил себе и Гене коньяку.

— Садись, — велел он и сам развалился в кресле, взяв двумя пальцами с тарелки грибок и отправив себе в рот.

Гена сел. Вовец устроился рядом с боссом.

— Ну, а если бы он не остановился под фонарем, а прошел мимо, тогда что? — спросил любопытный Вовец, пока его хозяин закусывал.

Гена пожал плечами, улыбнулся своей обворожительной, немного циничной улыбкой. — У нас все было предусмотрено, — объяснил он, обращаясь скорее к Картавому, чем к его слуге. — При выезде на улицу они получили бы несколько гранат от Семы. Тогда братва не отделалась бы одним Кисой.

— Ладно, сейчас ты хорошо сработал, — сказал вор. — Полчаса назад мне звонил Мясник. Они думают, что это мытищинские.

— Что я говорил! — воскликнул Вовец. Законник недовольно покачал головой.

— И все же смерть Кисы не исправила твоей оплошности.

Генина рука с рюмкой замерла в воздухе.

— Валерия? — спросил он. В голосе его проскользнула тревога.

— Именно, — Картавый выбрался из кресла и подошел к окну. — Эта сучка подохла за пару часов о Кисы. Она сама придумала себе ловушку и четко я нее угодила. До чего же иногда бабы бывают глупы!

Известие о гибели Валерии стало для Штрупа приятной неожиданностью.

— Как ее убрали? — спросил он.

— Эта дура стала нас шантажировать, — с удовольствием пустился в объяснения Вовец. — Или мы, значит, тебя мочим, или она доносит на нас Кисе. Захотела, значит, посмотреть на твой труп. Ну, мы ей показали… — Широкий рот Вовца расплылся чуть ли не до ушей. — Пригнали заминированную машину! Она сунулась в багажник, смотреть, значит, на тебя… — Он беззвучно захохотал. — А босс ей еще говорит: мы, говорит, голову Штрупа в отдельный пакетик положим, чтоб ты могла взять с собой, на память… — Вовец давился от хохота. — И еще сто тыщ баксов сверху… Ой, дура баба, дура!..

Гена, глядя на него, тоже засмеялся.

— Звездануло так, что для крематория ничего не осталось!…

— И все равно, замочить ее надо было раньше, еще на даче, вместе с Сопилой! — раздраженно перебил Вовца хозяин, отворачиваясь от окна. — Баба-то она дура, да из-за своей дурости могла подстроить нам подлянку! А если она и правда написала это письмо?

— Какое письмо? — не понял Штруп. — Ну, она захотела подстраховаться, — начал объяснять Вовец. — Сказала, что напишет письмо Для Кисы и передаст его в надежные руки. И если мы ее, значит, чпокнем, то письмо передадут прямо Клее.

— Может, она на испуг брала, — предположил Гена.

— Не похоже, — сказал Картавый, начиная ходить по комнате.

Вовец неодобрительно посмотрел на Штрупа.

— Вот видишь, как ты облажался! Ее тогда еще надо было мочить, сучку! Что, если она правда написала свою маляву?

Гена молчал, глядя на Картавого.

— Допустим, она действительно написала это письмо, — негромко заговорил Картавый, как бы рассуждая сам с собой. — И что же теперь будет? Ведь Киса труп. У его братвы нет рулевого и не будет до тех пор, пока они не соберутся на сход-няк…

— Там и собираться-то уже некому, всех Кисиных перешмаляли мытищинские, — заметил Вовец. Картавый взглядом заставил его умолкнуть.

— Допустим, — повторил законник, — она написала это письмо и кому-то передала. У кого в конце концов оно окажется? У нового рулевого. И как он поступит?

Картавый вопросительно посмотрел на Вовца.

— Зависит от того, кого выберут, — ответил «секретарь».

— Правильно. А кого они выберут?

— У них только двое настоящих крутых остались — Мясник и Гаврила, — сказал Вовец. — Все остальные — так, лажа.

— Мясник и Гаврила, — задумчиво подтвердил Картавый. — Они обязательно поцапаются за руль. Если возьмет Мясник, то нам нечего бояться. Мясник верит мне. Все можно будет свалить на Сопилу. А если возьмет Гаврила?

— Хреново, — сказал Вовец.

— Гаврила недогадливей Мясника. Если он узнaет об этой истории с налетом на обменку, то не просечет, кто сегодня зашмолял Кису. Тут и сраться нечего. В тот же час вся братва будет…— Картавый показал пальцем в пол, — и нам гранты. Поджарят на паяльнике.

В комнате повисла напряженная тишина. Вор в мягких тапочках бесшумно прохаживался от окна к окну.

— Босс, а может, и нет никакой малявы? — робко подал голос Вовец. — Может, Валерия нас на испуг брала?

— Всегда надо быть готовым к худшему, — Картавый уселся в кресло, плеснул себе в рюмку коньяку и выпил одним залпом.

— Когда у них сходняк? — нарушил Гена затянувшееся молчание.

Картавый посмотрел на часы. Было четыре утра.

— Наверное, уже начался.

— Если выберут Гаврилу, поступим с ним как с Кисой, — сказал Штруп. Картавый усмехнулся:

— Если успеем.

— Сразу надо было дело делать4 — брызнув слюной, злобно тявкнул на Гену Вовец. — Поди теперь шмаляй их всех!

Штрупу он был противен. Демонстративно отвернувшись, Гена посмотрел на окно.

— В восемь обещал звякнуть Мясник насчет результатов сходняка, — сказал Картавый.

— А если звонка не будет? — спросил Вовец.

— Тогда будем думать.

— Чего думать, линять надо отсюда, пока Гаврила нас не застукал.

Картавый согласно наклонил голову.

— Возможно, придется поступить и так. Если выберут Гаврилу, то мы, пожалуй, переедем отсюда на фазенду. Выждем несколько дней, посмотрим, как поведет себя новый рулевой.

— Точно, — поддакнул всегда готовый поддержать босса Вовец. — Может, и не было никакой малявы. Валерия так, дурочку с нами играла…

Картавый усмехнулся, положил руку Штрупу на плечо.

— Не горюй, парень. Всякий может облажаться, не с тобой одним такое. А в Париж мы все-таки поедем!

Штруп тоже натянуто улыбнулся.

— Гаврила долго не протянет, я тебе обещаю, — сказал он.

— Ступай отдохни. Ты не спишь толком уже вторую ночь. А мальцам своим скажи, что без благодарности не останутся. Замочить Кису — великое дело.

Когда Гена ушел, старый вор закурил сигарету, глубоко затянувшись.

— Мясника объявят рулевым, — уверенно сказал Вовец.

Картавый поднял на него водянистые глаза.

— Ты в этом уверен?

Телефонный звонок заставил Ханыгу скатиться с кровати. Нога зацепилась за простыню и потащила ее за ним. Прихрамывая и щурясь от утреннего света, Ханыга подошел к телефону и снял трубку.

Через пару минут он положил ее на рычаги и вернулся к кровати. На ней у стены, похрапывая, спал Чифирь.

— Слышь? — Ударами кулака он попытался разбудить пьяного напарника, но тот упорно не хотел просыпаться. — Слышь, чего говорю? Сегодня Кису замочили, снимаем засаду, все!

После посещения Олегом квартиры на улице Арцимовича Киса усилил засаду — здесь круглые сутки дежурило четверо его бойцов. Вскоре, однако, их число сократилось до двух. Еще оставалась вероятность того, что сюда наведается Сопила, но главным образом Киса держал здесь людей из-за Олега. Как знать, может, тот парень, который нагнал такого страху на его команду, снова заявится сюда? Хотя надежды на это было немного.

Вчера Ханыга с Чифирем перебрали спиртного. Особенно переусердствовал Чифирь. Он вообще был самым пьющим из Кисиной братвы, за что и получил свою кличку.

— Подъем, пидер! — Ханыга стащил его с кровати. Чифирь замычал и открыл глаза, которые осоловело уставились в одну точку. — Слышал, чего те говорят? Кису замочили, а нам сейчас надо ехать на сходняк, быстрее ехать! Если не поддержим Гаврилу, рулевым станет Мясник! Хочешь этого, да? Мясник с тебя семь шкур спустит, будешь на него горбатиться, как Папа Карло… Ну, двигай же, недоносок…

Он выволок засыпающего на ходу Чифиря в ванную и подставил его голову под струю холодной воды. Чифирь промычал что-то невнятное, задергал плечами, стал чихать и отплевываться.

— Одевайся, — приказал Ханыга. Он был за старшего в их маленькой бригаде и любил в разговорах с Чифирем начальственно повышать голос. — Одевайся живее и едем!

Чифирь натянул на себя штаны и майку. Глаза его слипались, он брел по коридору, держась рукой за стену. Ханыге пришлось поддерживать его за плечо.

Когда они проходили мимо комнаты, где спала Татьяна, Ханыга ударил в ее дверь кулаком.

— Погоди, сука! Я еще доберусь до тебя! Три дня назад, когда число дежуривших в квартире сократилось до двух человек, Ханыга принялся домогаться хозяйки. Татьяна его отшила, а потом пожаловалась Кисе. Тот велел Ханыге не трогать ее. Киса не хотел ссориться с Татьяной. У нее были связи в бандитском мире, до Сопилы у нее был в любовниках даже вор в законе. Ханыга затаил на нее злобу. Он перешел к тактике мелких наскоков, умышленно портил вещи в квартире, изводил Татьяну намеками и угрозами, а когда бывал выпивши, мог и нож ей показать. Его терзала обида. Он считал себя хозяином в квартире и на этом основании должен был спать с красивой телкой, а не с этим прыщавым пропойцей Чифирем.

— Слышь, ты? — рявкнул он, еще раз стукнув в дверь. — Кису твоего замочили! Мы уходим, но я скоро вернусь и возьмусь за тебя всерьез, можешь заранее подмываться!

Из комнаты не донеслось ни звука. Ханыга подтолкнул Чифиря ударом в спину.

— Шустрее, хмырь. Спишь на ходу, как лошадь.

Они спустились на лифте и вышли из подъезда. Было очень рано. Солнце только взошло. Улица после легкого ночного дождичка была чиста и пустынна.

Ханыга повел Чифиря к машине. Их видавший виды «жигуль» был припаркован у газона. Ханыга раскрыл дверцу и затолкал напарника на заднее сиденье.

В кустах послышался какой-то шорох. Трусливый Ханыга насторожился, но в следующую секунду успокоился, решив, что это кошка. Чифирь растянулся на сиденье и ровно засопел. Ханыга раскрыл переднюю дверцу, хлопнул себя по карману и выругался. Забыл права, придется возвращаться в квартиру! Он почти бегом припустился к подъезду.

Вернувшись через пять минут, он уселся в машину и покатил по утренним безлюдным улицам.

— Слышь, Чифирь, — сказал он.

Чифирь завозился на заднем сиденье, но голоса не подал.

— Как думаешь, Мясник уступит, если они с Гаврилой погрызутся?

Откинувшись на сиденье, он одну руку закинул назад и хлопнул по спящему Чифирю. В тот же момент он взвыл от боли и резко нажал на педаль тормоза. Его откинутая рука оказалась заломленной, словно железными клещами.

Ханыга взглянул в верхнее зеркало и обомлел от ужаса. За его спиной с заднего сиденья поднялся парень, который недавно отмочалил его в Татьяниной квартире!

Машина остановилась посреди улицы.

—Давай к обочине, козел, — сказал Олег.

— А где Чифирь? — пролепетал Ханыга, нажимая на газ.

— Отсыпается в кустах.

Лоб бандита покрылся испариной, заныло в спине, еще не зажившей после прошлой стычки с Олегом. Держась за руль одной рукой, Ханыга подъехал к тротуару и остановился. Беляев отпустил его Руку, после чего бандит затылком почувствовал холодный металл глушилки, накрученной на дуло пистолета. Он задышал чаще. Ханыга узнал свой «ТТ», спрятанный под сиденьем машины!

— Чего тебе? — просипел он.

— Поедем к Картавому, — спокойно сказал Олег. Чего мне там делать?

— Обещаю, что не трону, если ты доставишь меня туда. Понял, нет? Давай рули, и без глупостей.

У Ханыги засаднило в груди. Ему вспомнилось как он, сплевывая кровь, выползал из ванной.. Всхлипнув, он снова взялся за руль.

Тело Кисы положили на стол посреди просторного полутемного помещения с голыми цементными стенами. Под потолком помаргивала и шипела единственная неоновая лампа. Когда-то здесь был завод, а ныне в этих полуразрушенных облезлых постройках обосновалось некое «товарищество с ограниченной ответственностью», контролируемое бандитами. В бывших цехах Киса устроил настоящее логово, ставшее домом для большинства бандитов. Сюда свозили награбленное, здесь держали заложников, собирались на сходняки, готовили набеги.

Прощание с главарем проходило в подвальном зале, служившем гаражом. У стен стояли угнанные машины, в основном иномарки. Многие из них находились уже в полуразобранном виде. Здесь же громоздились ящики с автомобильными деталями и возвышались горы покрышек. Углы зала тонули в потемках.

С лица Кисы вытерли кровь, руки сложили на груди. Тело засыпали купленными по дороге цветами, закрыв ими окровавленную рубашку. Братки жались к стенам и поглядывали на Мясника. Тот, в свою очередь, поглядывал на часы. Еще не подъехали некоторые из тех, кто жил на квартирах. Главный соперник Мясника — Гаврила — удалился с Гусем и Китайцем в смежный с залом коридор. Там они о чем-то совещались. Мясника это беспокоило, подозрительность отражалась на егo бледном лице.

Время от времени к Гавриле уходил кое-кто из братков. Пробыв там недолго, уходившие возвращались в зал. Мясник запоминал их.

— Ладно, хватит ждать! — наконец рявкнул он. — В сборе почти все, а кого нет — подчинятся большинству! Правильно я говорю?

— Правильно, — недружно откликнулись бандиты.

В зал вошли Гаврила, Гусь и Китаец. Мясник мигнул Лене Свежачку — мол, давай толкай свою речугу. Низенький и крепкий, как бочонок, Свежачок приблизился к трупу и хриплым голосом заговорил:

— Братва! Долго базарить нечего. Дорогого нашего Кису кончили мытищинские. Всех их перёшмаляем, и до покоса не доживут!

Окружившие покойника закивали.

— А поведет нас тот, кто был больше всех предан Кисе, — продолжал Свежачок, глядя на Мясника.

Тот стоял набычившись и тяжелым взглядом обводил собрание. Гаврила ухмылялся одной половиной рта.

— Что, братки, мстить будем? — загрохотал в зале голос Мясника.

— Будем, будем, — как эхо, откликнулись бандиты.

Мясник подошел к Кисе и не лишенным театральности жестом положил свою пятерню ему на голову.

— Спи спокойно, брат. Клянусь отомстить за тебя. Десять мытищинских перешмаляем! — Глаза его злобно сверкнули. — Нет, двадцать мытищинских перешмаляем, гадов!

В этот момент сзади к нему подскочил Гусь держа в руке гранату с оторванной чекой. Никто и глазом не успел моргнуть, как Гусь засунул гранату Мяснику за ворот рубашки. Мясник зашевелил лопатками, почувствовал голой спиной холодный металл «лимонки».

Гаврила и его дружки отпрянули, то же сделали и те, кто успел заметить гранату. Но большинство осталось стоять, изумленно таращась на Мясника.

— Берегись, взорвется! — взвизгнул Китаец. Тут уж все бросились врассыпную. Мясник на конец выдернул рубашку из брюк, граната упалa ему под ноги, подпрыгнула, откатываясь, и вдруг рванула с оглушительным грохотом. Стол с трупом завалило набок, покойник рухнул на пол и откатился, разбрасывая цветы. Мясника отбросило в дру гую сторону.

Несколько мгновений он лежал неподвижно, потом вдруг привстал на руках. Вместо ног в разорванных штанинах у него виднелись кровавые культи, из которых хлестала кровь. Все тело Мясника было нашпиговано осколками. Умирающий. находясь в глубоком шоке, орал благим матом. Вид Мясника был настолько страшен, что все — и друзья, и недруги — замерли, глядя на него.

Первым опомнился Гаврила. Выхватив пистолет, он всадил три пули в Дубака — верную «шестерку» Мясника. Дубак, схватившись за окровавленный живот, рухнул на колени, а потом завалился лицом на цементный пол.

Выстрелы нарушили всеобщее оцепенение, бандиты заметались по залу. Свежачок нырнул под укрытие стола, на котором только что лежал Киса, и, в свою очередь, тоже выхватил пистолет. Трое сторонников Мясника выбежали в темный коридор, заваленный щебнем и ржавыми трубами. За ними кинyлся Китаец и начал палить им вслед. В коридoре царил кромешный мрак, Китаец стрелял вслепyю. В считанные секунды он израсходовал всю oбoйму. Видимо, какой-то выстрел достиг цели — в дальнем конце коридора раздался сдавленный крик.

В этот момент один из той троицы, догадавшийся притаиться в темноте у самой двери, обрушил на Китайца страшный удар сплетенных пальцев. Такой удар свалил бы кого угодно, но Китаец устоял, он даже развернулся и ринулся на противника. Тому пришлось отскочить во мрак. Китаец не рискнул удаляться от пятна света, отбраcываемого открытой дверью. Шагнув назад, он лиxoрадочно принялся перезаряжать пистолет.

Зал гаража наполнился криками, грохотом выстрелов и дымом. Гаврила, чтоб не попасть под пулю, благоразумно отступил в смежное с залом помещение, где тоже горел свет. Прикрываясь дверью, он стрелял в перебегавшего к машинам Свежачка.

— Гусь! — заорал он. — Вон он, падла! Заходи к нему сзади, мочи его, мочи!..

Увидев, что на Гуся прыгнул подручный Мясника — Казбек, он грязно выругался. Казбек успел схватить Гуся за руку, сжимавшую пистолет. Гусь наклонился, пытаясь перебросить противника через себя, но не удержался на ногах и упал. Оба они Рухнули прямо на труп Кисы, отчего покойник стал вольным участником их поединка…

Окончательно придя в себя после взрыва и первых минут перестрелки, бандиты рассыпались полy и затаились за ящиками и машинами. На полу ocтались лежать трое убитых. Еще столько же было рaненых, которые, стеная, пытались отползти из освещенной середины зала и забиться куда-нибудь в тень. Выстрелы теперь звучали реже.

— Слушай меня все! — закричал Гаврила. — Свежачка, Чидыша, Казбека и Кабана я приговариваю к смерти! Остальных, кто чего против меня имел прощаю!

Над его головой свистнула пуля и ударилась о дверь. Гаврила попятился назад.

Чидыш и Кабан совещались, затаившись за джипом.

— Надо пришить Гаврилу и Китайца, — прохрипел Кабан, вытирая разбитую губу. — Остальные сразу уймутся, вот увидишь!

— Был бы жив Мясник, никто бы не тявкнул!

— Ему сразу надо было мочить Гаврилу!

— Надо было! Много чего надо было! Ты думай, как отсюда ноги уносить…

В стекло джипа попала пуля, и осколки хлынули им на головы. Чидыш высунулся, оценивая ситуацию. Под лампой плавал лиловый дым, из-за которого сумеречное помещение еле просматривалось.

Двумя меткими выстрелами Чидыш перебил лампу, и зал погрузился во мрак.

Стрельба прекратилась, но шевеление в зале сделалось явственней. Кто-то истошно закричал. Чидыш и Кабан узнали голос Казбека, которому Гусь в этот момент вспарывал живот.

Гаврила велел Китайцу бежать по коридору наверх и снаружи закрыть на засов главный выход из подвала. Второй выход будет контролировать лично он, Гаврила. Теперь сторонники Мясника могут сколько угодно прятаться по темным щелям, все равно им кранты. Китаец бросился исполнять приказание нового главаря.

В освещенный коридор, где находился Гаврила, отступили из зала Гусь и Кондраш.

— Казбека я прирезал, — сплевывая кровь, дожил Гусь.

Он зажимал рукой рубец на правой груди, сквозь пaльцы сочилась кровь. Гусь морщился от боли, его мутило и выворачивало наизнанку, но он старался держаться твердо.

— В гараже осталось два десятка народу, из них твердых «мясников» — человек пять, остальные признают тебя, надо только замочить этих гнид, — прогундосил Кондраш.

— Лишь бы Китаец успел, тогда ни один не дернет отсюда, — Гаврила посмотрел на часы.

Его сторонники, а также переметнувшиеся нейтралы, один за другим выползали из зала в коридор.

Между тем в кромешном мраке гаража «мясники» искали друг друга по голосам. Свежачок, Чидыш и Кабан сошлись у опрокинутого стола.

— Надо быстрее делать ноги, — сказал рассудительный Свежачок.

Кабан был настроен мстить.

— Говорю тебе, замочим Гаврилу и Китайца — вес заткнутся! — прошипел он.

— А Гусь? А Кондраш? — возразил Свежачок. —

Всю эту кодлу ты хрен счас перещелкаешь. Линять надо.

— Правильно, — поддержал его Чидыш. — Лично я погреб.

Кабан ткнул его кулаком и покрыл трехэтажным матом. Чидыш злобно засопел, завозился в темноте.

Кабан продолжал изрыгать ругательства, когда из мрака вынырнул нож и вонзился ему в плечо. бандит вскрикнул. Чидыш еще несколько раз ударил его, пока, наконец, не попал в шею. Кабан всхрипнул, воздух со свистом втянулся в горло, и грузное тело завалилось на пол.

— Лады, — заключил Свежачок. — А теперь линяем.

И оба бандита, стараясь не шуметь, пригибаяcь… побежали к выходу. Им вслед прозвучало несколько выстрелов, пули просвистели над их головами, но беглецы благополучно добрались до двери и выскочили на лестницу. Взбежав по ступенькам, они оказались в помещении бывшего цеха. Тут тоже царили потемки, но все же было светлее, чем в гараже. Под самым потолком располагались узкие окна.

Впереди виднелась дверь, ведущая во двор. За ней всего минута бега до бетонного забора, перемахнуть который — плевое дело. А уж за забором — овражистый пустырь, где никакой Гаврила их не достанет.

Чидыш первым подбежал к двери. За ней послышался грохот задвигаемого засова. Чидыш ударил в дверь обеими руками, но она не поддалась. Побледнев, бандиты переглянулись.

— Нам кранты, — пробормотал Свежачок. Как бы в ответ на его слова до них донесся злорадный хохот. В оконном проеме показалось брыластое лицо Китайца.

— Что, сявки, отчалить хотели? — проквакал Китаец.

Чидыш выстрелил в него, но промахнулся. Лицо Китайца скрылось, но через минуту в другом оконном проеме показался пистолет. Грохнул выстрел, и Свежачок схватился за лодыжку. Оторвав руку от раны, он посмотрел на свои залитые кровью пальцы.

— Отходим назад! — крикнул Чидыш. Здесь, в просторном помещении бывшего цеха, укрыться было абсолютно негде. Для Китайца, стрелявшего из узких, как амбразуры, окон, они представляли удобную мишень. Их счастье, что он никогда не был искусным стрелком, из четырех пуль цели отчасти достигла только однa.

Снопы света озаряли дымную внутренность залитый кровью пол и трупы. Труп Кисы среди них ничем не выделялcя. Разве только тем, что вокруг него были раскиданы раздавленные цветы.

Уцелевшие в перестрелке бандиты теснились в темноте у стены. Гусь и Кондраш держали их под дyлами пистолетов.

— Всем выйти на свет! — приказал Гаврила. Неровный строй братков продвинулся вперед. Гаврила, подобно капитану корабля, выброшенного тормом на берег, прошел вдоль строя, оглядывая ocтатки команды.

— Где Чидыш и Свежачок? — коротко спросил он.

На лестнице, — доложил Кондраш. — Китаец не дает им выйти наверх.

Гаврила подошел к двери, за которой находилaсь лестница, и, не открывая ее, гаркнул:

— Выходи на разборку! Слышь, чего говорят? Не бойсь, я не прокурор! Разберусь по совести!

За дверью, прижавшись к стене, стояли двое шдитов. Наверху их поджидали пули Китайца, за дверью — приговор нового главаря. Свежачок вынyл из своего пистолета обойму и продемонстрировaл eе напарнику. Обойма была пуста. Он швырнул пистолет на пол.

— Я пойду, — сказал он.

Козел, — процедил Чидыш, посмотрев на негo с какой-то отрешенной ухмылкой. свежачок приоткрыл дверь.

— Гаврила, я признаю тебя! Прости! Убей, если хочешь, я твой!

— Выходи! — рявкнул Гаврила.

Свежачок вошел в зал, на свет фар. В эту минуту на лестнице прозвучал выстрел. Что-то большое как мешок, упало там и грузно покатилось по ступенькам.

Кондраш, держа палец на спусковом крючке пистолета, осторожно заглянул за дверь. Потом ударом ноги распахнул ее шире. Все увидели тело Чидыша лежащее на боку. Он стрелял себе в рот. Задняя часть черепа была разнесена вдребезги.

Главарь перевел взгляд на Свежачка.

— На колени, падла.

Тот, цепенея, выполнил приказ. Гаврила шагнул к Свежачку и приставил пистолет к его виску. Свежачок зажмурился. Главарь держал пистолет долго, почти целую минуту. Между ног Свежачка быстро растекалось темное пятно. Запахло мочой.

— Ладно, милую, — сказал Гаврила, отводя дуло от его виска.

Ресницы Свежачка разлепились, он поднял голову, вздохнул полной грудью. Гаврила загоготал на весь зал и вдруг выстрелил. Свежачок кулем плюхнулся на пол и остался лежать.

— Кто что-то имеет против? — Свинцовым взглядом Гаврила обвел собрание.

За его спиной раздался захлебывающийся хрип.

—Да… Имеет…

Безногий Мясник, о котором все забыли, полз, исступленно борясь с чернотой подступающего обморока. Остановившись, он с усилием поднял пистолет.

Гаврила шагнул было к нему, но его опередил Гусь. С ухмылкой он выбил ногой из трясущейся руки Мясника оружие, следующий удар пришелся по лицy. Мясник рухнул на цементный пол, и из горла хлынула кровь.

Гаврила поставил ногу ему на голову.

— Так кто имеет против? — повторил он , оглядывая присутствующих.

Все молчали. Гаврила сунул пистолет в карман и показал пальцем на свою ногу, упирающуюся в голову Мясника.

— Кто предан мне — целуй! Первым на колени свалился Гусь, выпачкав оки в крови. Он припал губами к пыльному боку и долго, в каком-то сладострастном исступлении, обсасывал его. За Гусем встал на колени и поцеловал ботинок Кондраш. За ним — Китаец. Теснясь, начали подходить другие.

В тишине, установившейся в подвале, бандиты один за другим опускались коленями в кровавую лужу и целовали ботинок своего нового главаря, присягая на верность.

— Это и есть его дача? — спросил Олег, когда Ханыга остановил машину метрах в трехстах от развилки. Справа, на пригорке, среди гущи елей, виднелись окна второго этажа.

— Она самая. Поворот ведет прямо к ней. Но дальше нам лучше не ехать,-за поворотом сечет скрытая камера.

— Ладно, — Олег, задумавшись, откинулся на сиденье, сунул в рот сигарету.

Ханыга услужливо поднес горящую зажигалку. Бандит на собственном опыте знал, что с такими парнями, как Олег, да еще вооруженными, надо вести себя тихо и по возможности не возникать.

— Камера следит только за поворотом? — спросил Беляев.

— За поворотом она сечет точно, а дальше — не знаю, — признался Ханыга. — Я и был-то здесь пару раз всего, Кису привозил.

Олег кивнул, затянувшись. До дома можно было добраться через лесочек, но там забор, охрана, да и камеры наверняка в забор вмонтированы. Но в дом он должен проникнуть. Неприступных мест не бывает. В Чечне он забирался в самое логово «духов» —в бронированную землянку одного из полевых командиров, охрана вокруг которой представляла тройное кольцо. Так неужели ему слабо забраться на дачу какого-то там вора в законе?

Ханыга вдруг встрепенулся.

— Отъедем, — сказал он, включил зажигание и схватился за руль.

— В чем дело?

Вместо ответа бандит кивнул направо.

Тут уже и Олег заметил вдалеке, между сосен. кортеж пробирающихся по лесной дороге автомашин. «Жигуль» попятился назад. Отъехав за пригорок, Ханыга остановил машину. Развилка впереди теперь почти не просматривалась.

Беляев увидел, как со стороны дома на шоссе величаво выползают иномарки. «Мерседес», «БМВ» и два джипа. Процессию завершали два «жигуленка».

— Что это? — спросил он. — На разборку, что ль, поехали?

— Без понятия, — Ханыга в недоумении пожал плечами. — Но в этом «Мерседесе» ездит Картавый, точно знаю! — Он вгляделся в даль, напрягая зрение. — Там Картавый! — воскликнул он. — Вон он, в «Мерседесе»!.. А с ним Вовец…

— Езжай за ними, — приказал Олег. — Держись от них подальше, но не упускай из виду.

Картавый, не дождавшись звонка от Мясника, покинул свое логово. Наиболее ценные и были спешно погружены в машины. На даче ocтaлcя только глухонемой сторож. Кортеж неспешно двигался на север Подмосковья. Дважды его останавливали милицейские патрули Вовец, имевший большой опыт общения с гаишниками, выходил на переговоры, после чего машинам Картавого давали «зеленый свет».

Через два часа с небольшим, сделав короткие остановки в Щелкове и Загорске, Картавый со своей немногочисленной братвой прибыл, наконец, на «аэродром». День клонился к вечеру, солнцe зacлоняли облака. Старый необжитой дом, куп. лый Картавым по случаю пару лет назад, стоял в гуще леса. Когда-то здесь была дворянская усадьба, которую окружал большой парк с аллеями и декоративными прудами. Усадьба начисто сгорелa. еще в гражданскую, и лишь гораздо позже на ее фундаменте был построен новый дом, в котором сначала был санаторий, потом колхозный склад, лeтом чья-то дача. За прошедшие годы пруды превратились в болото, бесхозный парк уже ничем не отличался от окружающего леса. Здание представило собой двухэтажный каменный дом, со всех сторон которого красовались маленькие балкончики, оцинкованная крыша имела крутой cпуск.

Картавый здесь никогда надолго не задерживался. Потолки в доме текли, отопления не было, приxодилось растапливать камин, пожиравший уйму дров. К тому же забор, окружавший здание, был xлипкий и ненадежный. Эта фазенда имела лишь то преимущество, что о ней никто не знал. Картавый был уверен, что его здесь никто не обнаружит.

За колеёй, ведущей от дома к пыльной сельской дороге, давно никто не ухаживал: машины пробирались через ухабы, буксовали в лужах.

Наконец кортеж вполз в ворота. Бандиты разошлись по зданию. Загорелись лампы под замызганными потолками, заскрипели лестницы и прогнившие половицы. Босс велел Папуасу и Вовцу принести дров и растопить камин. Ближе к ночи хождение в доме прекратилось. В камине запылал огонь, и Картавый с сигаретой в зубах уютно устроился перед ним в кресле. Поодаль, в другом кресле, сидел Штруп, вытянувший ноги на низкую тумбочку.

Вовец отправился на кухню проконтролировать приготовление ужина. Босс с Геной остались одни.

Картавый тыкал пальцем в кнопки сотового телефона и беззвучно чертыхался.

— Ни Мясника, ни Казбека, ни Свежачка, — пробурчал он. — Полдня им звоню, никто не отзывается. Как подохли.

Блондин промолчал. Он смотрел на дверцы дубового шкафа, куда Картавый запер три приличных саквояжа. Штруп догадывался, что в них лежит. Прогорев пару лет назад на крахе одного коммерческого банка, Картавый с тех пор предпочитал держать валюту при себе.

Старый вор швырнул телефон на стол.

— Все ясно, — сказал он. — Теперь рулить будет Гаврила, а Мясника с Казбеком он завалил. Дела хреновые, а если Валерия и правда сочинила свою маляву, то тогда совсем паршиво.

— Боря, но как ты узнаешь про маляву? — спросил Штруп.

— Узнаю. Среди его братков есть один верный человечек. Он меня предупредит.

— Гаврилу надо шлепнуть, и чем быстрее, тем лучше.

—Не спеши. Сейчас Гаврила мне не опасен. Вот когда он получит весточку этой суки, то тогда — да. такой малявой Гаврила сможет настроить против меня братву…

В зал вошли Вовец и Сметана — личный повар Картавого. Вовец торжественно нес кастрюлю, из пoд крышки которой выбивался пар. Сметана держaл поднос с тарелками, вилками, ножами и горой нарезанной колбасы.

— Кушать подано! — торжественно возгласил Вовец.

Гена придвинул свое кресло к столу. Во время ужина Вовец вскинул свои юркие глазки на шефа:

— За графским золотишком завтра пойдем?

— Раз уж мы здесь, то надо пошуровать, — с набитым ртом ответил Картавый.

От графской усадьбы под домом осталась глубокая и разветвленная сеть подвалов. Среди окрестных жителей ходил слух, будто в этих лабиринтах прежние владельцы усадьбы, прежде чем удрать в восемнадцатом году в Париж, припрятали золото и драгоценности. Они, видимо, надеялись, что новая власть продержится недолго и можно будет вернуться за своим добром. Но получилось иначе. Дом сгорел, хозяева умерли в эмиграции. Золото не раз пытались искать, каменную кладку во многих местах разворотили, кое-где в подвалах из-за этого обрушились стены.

Картавый, покупая дом, в легенду о спрятанном золоте не верил. Ему понравилась уединенность фазенды. Это была настоящая берлога, в которой можно было перекантоваться и зализать раны. Но когда в прошлом году приехал какой-то француз и начал настырно интересоваться подвалами, старый ворюга взглянул на это дело иначе. Француз объяcнил, что он внук владельца усадьбы, стоявшей нa этом месте, и точно знает, что в подземном лабиринте находятся золото и бриллианты. Он может даже указать примерное расположение тайникa. Туда ведет скрытый ход с замаскированной дверью.

Картавый, скептически ухмыляясь, разрешил ему побродить по подвалам, приставив к нему нa всякий случай двух своих парней. С французом него было заключено джентльменское соглашение: если тот найдет золото, то все будет поделено поровну. Как и следовало ожидать, никакого золота француз не нашел, однако обещал вскорости приехать с какими-то приборами, позволяющими просвечивать стены и отыскивать в них пустоты.

Этот чудак оказался довольно назойливым малым, он несколько раз звонил из Франции, напоминая о себе. Его уверенность в существовании золота заразила старого вора. Теперь каждый раз, приезжая сюда, он заставлял своих людей спускаться в подвал и обстукивать молотками стены.

— Сходишь туда утречком с Папуасом и Сметаной, — приказал вор. — А то вы, смотрю, жируете от безделья.

Вовец недовольно замолчал. Ему отнюдь не улыбалась перспектива забираться в сырые и мрачные подвалы, где не было электричества и потолки в любой момент грозили обрушиться. Но спорить с боссом было бесполезно.

Штруп отложил в сторону вилку.

— Борис, так я тебе больше не нужен? — спросил он. — Может, завтра мне отчалить в лагерь? Картавый засмеялся.

— Соскучился по своим девочкам? — Он потрепал Гену по щеке. — Лады, завтра езжай, хотя я бы xотел, чтобы ты остался у меня подольше… Вор подмигнул Штрупу, и тот ухмыльнулся в oтвет.

— Хорошо, что я догадался положить в багажник канистру с бензином, а то бы мы хрен дотащись сюда, — Ханыга обернулся к Олегу. — Значит, его потайная берлога. Только что это он так быcтро слинял с той дачи?

«Жигуль», поджав рессоры и пробуксовывая, пробирался по лесной дороге, по которой недавно проехал кортеж Картавого. Впереди за деревьями виднелось очертание какого-то строения. Олег велел Ханыге остановиться.

— Все, больше ты мне не нужен, — сказал он. Ханыга вздрогнул и настороженно покосился на своего пассажира, решив, видимо, что тот сейчас расправится с ним. Действительно: место глухое, кругом лес. Шмальнуть из пушки с глушилкой, оттащить труп под елку, и дело с концом. Беляев рассмеялся.

— Думаешь, я такой, как ты или твои братки? Ошибаешься. Я никогда не стрелял в затылок и дела гь этого не собираюсь. Поезжай домой и никому ни слова о том, что видел меня, понял?

— Понял, командир.

Обследовав тайничок под сиденьем бандитского автомобиля, Беляев нашел небольшой острый нож, вставленный в ножны. «Ворованный», — подумал Олег, однако прихватил его с собой вместе с пистолетом.

Когда он вылез из машины, Ханыга включил задние, и «жигулы задним ходом пополз в сторону шоссе. Через полминуты он скрылся за деревьями.

Беляев остался один на лесной дороге, больше похожей на широкую тропу. С обеих сторон к ней подступали ели. До берлоги Картавого надо бьгло еще пройти метров триста. Ясно, что по дороге идти рискованно — Олега могли засечь. Поэтому он углубился в лес и двинулся по зарослям, держа тропу в поле зрения.

Быстро сгущались сумерки. Когда Беляев приблизился к ветхому дощатому забору, окружавшему здание, стало совсем темно. В десяти метрах трудно было что-то рассмотреть. Свет горел в трех окнах второго этажа, а также в помещении пристройки.

Территория фазенды была довольно запущена и напоминала заросшую кустами и сорняком свалку. В пристройке, примыкавшей к дому, находился гараж. В доме было два входа. Судя по запустению, царившему в тылу фазенды, задней дверью не пользовались, она была плотно пригнана к косяку и, Очевидно, заперта основательно. Зато в передней части двора, где находилась «парадная» дверь, маячил двухметровый бугай. Иногда во дворе показывались бритоголовые молодчики, и охранник негромко разговаривал с ними.

Олег в течение часа наблюдал за фазендой, заглядывая в щели между досками в заборе. За все это время бугай наведывался на задний двор только три раза. Значит, в этом месте можно было бы незаметно перелезть через забор и, пользуясь темнотой, подойти к зданию и изучить его планировку, если позволит обстановка.

Глядя на дом, Олегу казалось, что он как будто специально построен для тренировок скалолазов. На его стенах было столько выступов, карнизов, балок и резных бордюров, что при известном умении ничего не стоило добраться до окон второго этажа и даже влезть на крышу. Пожалуй, он так и поcтупит. Надо обследовать окна и выяснить, где кoмната Картавого, а потом подстеречь момент, кoгдa бандит останется один. Беляев даже путь себе oтметил: по задней стене дома забраться на оконный наличник, оттуда дотянуться до прутьев маленького балкончика и встать на карниз. Здание было выкрашено в темный цвет, и это было на руку Олегу. В темноте, на фоне стены, он будет почти незаметен.

Выждав момент, когда бугай, побродив по двору зашел в гараж, Олег перемахнул через забор и, прячась за кустами, несколькими прыжками добрался до заднего крыльца. В этот момент дверь, которую он считал замурованной, открылась, из нее высунулся повар Картавого с ведром грязной воды и выплеснул ее под ноги Беляеву. Олег беззвучно выругался. Сметана изумленно уставился на него.

В первую минуту бандит подумал, что этот молодой парень — кто-то из людей Штрупа.

— Эй, ты чего? — спросил Сметана. Вместо ответа Беляев подскочил к нему и схватил за горло. Сметана всхрипнул, глаза его выпучились.

— Ни звука, — приказал Олег, приставив к виску бандита дуло пистолета, и повел его к кустам.

Опешивший Сметана даже не думал сопротивляться.

— Где Картавый? — спросил Олег, давая своему пленнику немного отдышаться.

Сметана судорожно глотнул воздух.

— Здесь, — просипел он, побледнев от страха.

— Где его комната?

— Наверху.

— Он там один?

— Н-нет…

— Кто с ним?

— Н-не знаю… Вовец, наверное… И еще этот. Гена.

— Гена Штруп?

— Это он брал обменный пункт на Профсоюзной улице?

— Не знаю. Я не при делах, мне не докладывают..

— Сколько всего народу в доме? — продолжал допрос Олег.

— Всего? — На лбу Сметаны пролегла морщина свидетельствовавшая о лихорадочных раздумьях. — Человек пятнадцать…

— Почему вы…

Беляев не успел договорить. Крадущиеся шаги за спиной он расслышал слишком поздно, и единственное, что успел сделать, — это немного отвести голову.

Утюг — начальник охраны Картавого — бил кулаком с размаху, но кулак лишь скользнул по челюсти, позволив Олегу устоять на ногах. Удар у Утюга был мощным, противников он обычно посылал в нокаут в первые же секунды боя. Поэтому сейчас, когда незнакомец проявил такую завидную реакцию, бугай заревел от бешенства. Он никак не ожидал, что Олег устоит. А Беляев не только устоял, но и удержал в руках пистолет.

Сметана, почувствовав, что свободен, бросился к двери. Раздался глухой хлопок — и повар Картавого с дыркой в спине рухнул замертво.

Выстрелить по Утюгу Беляев не успел. Отбив руку Олега, держащую пистолет, бугай ринулся ему под ноги, повалился сам и увлек за собой противника.

Когда занесенная рука Утюга готова была обрушиться на его шею, Беляев успел подставить пистолeт который принял удар на себя. В следующий Олег саданул противника коленом в живот. Toт всхрипнул. Воспользовавшись секундной тьплкой, Беляев перехватил оружие и нажал на кyрок но выстрела не последовало: в пистолете поcлe удара Утюга что-то заклинило.

—Падла! — прохрипел Утюг. — Кто тебя подоcлaл?

Беляев выскользнул из-под него и попытался yдaрить аперкот правой в челюсть, но замах получилcя слишком коротким. После его удара бандит сплюнул кровь и, вновь придавил Олега. Беляев почувствовал, что хватка у его противника медвежья. Утюг не дaвал ему нанести более-менее чувствительный yдap ни рукой, ни ногой. Олег мог лишь дергаться, пинаться под ним и отводить руки нападающего c шеи. На это уходили все силы. Если такoe продлится еще минуту, то Олег выдохнется. мощный противник раздавит его.

Pyка Беляева скользнула вниз. В заднем кармане лежал кинжал. Его ножны больно впивалиcь в ягодицу, когда Утюг придавил его к земле. надо было попытаться вывернуться, залезть в карман рукой. Бандит торжествовал победу.

— Так кто тебя подослал, гад? — Он пятерней метнул Олега по щеке, на которой клеймом выcтупил красный отпечаток ладони.

Единственный шанс теперь заключался в том, чтобы обмануть противника, сделать вид, что продолжать борьбу больше нет сил.

— Меня послал Киса, — ляпнул Олег наобум. У меня малява от него к Картавому!

— Киса? Не лепи горбатого, козел! Киса загнулcя.

— Убери лапы, базар есть, — хрипел Олег. Мне к Картавому надо!

— А чего ж ты Сметану зашмалял?

— Потому что он недоносок!

— Что-то ты заливаешь, хлопец. А ну-ка, давай сюда твои ручки…

Но Беляев, пользуясь тем, что Утюг ослабил натиск, уже нащупал в кармане нож. Рука вскинулась стремительно, бандит даже не успел заметить лезвия, блеснувшего в слабом вечернем свете. Олег с силой всадил нож под ребро противника, выдернул и снова ударил, на этот раз в спину, под лопатку.

Лежавший на Беляеве Утюг вздрогнул всем своим бычьим телом. Весь дрожа, он привстал, голова его запрокинулась назад.

На миг Олегу показалось, что умирающий сейчас заревет что есть мочи и переполошит весь дом. Но бандит только судорожно вдыхал воздух. Оставив рукоятку ножа в спине противника, Олег обеими руками уперся ему в грудь и не без труда отвалил его от себя. Только после этого он перевел дыхание, вытер мокрое от пота лицо. Утюг дергался и хрипел.

«Какой живучий! — с неожиданной злостью подумал Беляев. — Если б не нож, был бы мне полный абзац!»

Он выдернул кинжал из спины умирающего. Огляделся. Во время их недолгой схватки никто не заглянул на задний двор фазенды. Было тихо, только из-за приоткрытой Сметаной двери доносились отдаленные голоса.

Повар лежал у самого крыльца, не добежав до двери нескольких шагов. Вокруг него образовалась лужа крови. Прежде всего надо оттащить труп в кусты. Бандиты, находящиеся в доме, можно дольше не должны знать о появлении Олегa.

Еще раз оглядевшись, он наклонился над дергающимся в агонии Утюгом.

— Что, корешок, требуется помощь? — усмехавшись, прошептал Олег.

Бандит уже не слышал его. Дернувшись напослeдок он испустил дух. Беляев ощутил на себе заcтывший стеклянный взгляд противника.

Оттащив трупы в кусты, Олег решил обыскать иx. В карманах бандитов оружия не оказалось — видимо, в этой берлоге они считали себя в полной безопасности. Беляеву оставалось рассчитывать только на нож…

Олег бесшумно подошел к двери и прислушался к голосам. Нет, входить в дом слишком опасно. Он влез на подоконник ближайшего окна, наглухо закрытого ставнями, и оттуда перекинулся на козырек, нависавший над дверью. Взобравшись на него ногами, Беляев некоторое время отдыхал, прикидывал дальнейший маршрут. Теперь надо дотянуться до длинного карниза, разделявшего первый и второй этажи. Карниз узковат; сантиметров десять в ширину, не больше, но Олегу этого вполне хватит. Ухватившись за него, он подтянулся на руках и занес ногу. Спустя некоторое время он втащил на карниз и все тело.

Цепляясь пальцами за неровности в кирпичной стене, Олег выпрямился, встал на карнизе устойчивее. Отсюда до окон второго этажа рукой подать. Можно двигаться. Но едва он сделал шаг, как дверь, из которой недавно вышел Сметана, раскрылаcь, из проема на землю упала полоса желтого cвета, в которой показались две движущиеся тени.

Спустя мгновение из дома вышли двое молодчиков. Это были Папуас и другой боец Картавого — крепкий краснорожий парень по кличке Дупель. Оба были слегка выпивши, это чувствовалось по их походке и разговору.

Олег похолодел: они направились к кустам, где лежали трупы! Он с замиранием сердца следил, как они приближаются к убитым. Еще шаг, и еще, сей час, кажется, они сделают последний шаг и спотк нутся о них… Олег чуть не упал: так и есть, увидели:

Они остановились перед самым Утюгом!..

Беляев не верил своим глазам: бандиты, продолжая беспечно болтать, расстегнули штаны и сталг мочиться на своего убитого товарища! Олег облегченно перевел дыхание. Все-таки не заметили…

Действительно, выйдя из освещенного дома трудно сразу освоиться с темнотой. Бандиты опорожнили мочевые пузыри на темные заросли перед собой, ничего в них не разглядев, потом застегнулись и направились к дому. В эти секунды Олегa снова прошиб холодный пот. Он был перед ними как на ладони. Стоило им только поднять глаза, и они бы увидели его…

— Завтра валим в Сергиев Посад по блядям, — икнув, сказал Дупель. — Оттянемся.

— Везет же вам, — завистливо прохныкал Папуас. — А меня со Сметаной хозяин в подвалы шлет, опять стены долбить…

Дупель загоготал. Олег плотнее прижался к стене…

Он успокоился только тогда, когда лица бандитов ослепил луч света из открытой двери. Они вошли в дом, дверь за ними захлопнулась. Снова наступила тишина.

Беляев почувствовал, как после снятия напряжения у него резко ослабли колени. С минуту он собирался a потом придвинулся к ближайшему окну. За стеклами царил непроглядный мрaк. Следующие три окна неярко светились.

Продолжая путешествие по карнизу, Олег заглянул в первое из освещенных окон. Емy предстала просторная комната с низким потолком. Она освещалась тлеющим огнем массивного камина. В креслe сидел грузный пожилой мужчина. «Картавый», — догалcя Олег. Невдалеке находился стол с остатками eды. В кресле у раскрытого окна, вытянув перед ноги и водрузив их на тумбочку, развалился Блондин. Больше никого в комнате не было.

Yвидев блондина, Беляев вцепился пальцами в переплет. Это убийца Сопилы, это он чуть не yгробил тогда, на даче, Валерию! Блондин вертел в руках сотовый телефон. Oни с Картавым о чем-то говорили, но к их речи oн не прислушивался. Он двинулся к дальнему скрытому окну.

Добраться до него оказалось делом не таким простым, потому что, проходя мимо двух окон, приходилось нагибаться и передвигаться по карнизy чуть ли не на карачках. Наконец Беляев достиг скрытого окна и осторожно, держась пальцами за онный карниз, на мгновение заглянул в комнату. Блондин сидел буквально в полуметре от него, иной к окну. Дотянуться до него в прыжке и отправить на тот свет точным ударом ножа было бы для Олега делом считанных секунд. Но до Картавого так просто не добраться. Мужик крепкий, к тому У него чугунные щипцы. Он поднимет шум, сбежится вся кодла! Но тут голос блондина перебил мысли Олега и заставил его напрячь слух.

— Кису мы уделали здорово. По первому классу стрелял в него Сема. Не парень, а чистое золото. Кандидат в мастера по биатлону, киллер, каких хрен сейчас найдешь. Надо ему заплатить по полной ставке.

— По его молодости хватит с него трех тысяч баксов, — возразил Картавый.

— Вполне, — согласился Штруп, — хотя мытищинские дали бы за голову Кисы в десять раз больше.

— Учти, ты исправляешь ошибку, которую сделал на даче Сопилы.

— Согласен, босс. На ошибках будем учиться.

— К тому же ты хорошо погрелся на Профсоюзной… — заметил Картавый.

Олег за окном перестал дышать.

— Да, побольше бы таких дел, как на Профсоюзной, и я бы не вылезал с испанских пляжей… — Гена потянулся в кресле. — Чувствую, мне уже пора жариться на солнце, а то в этом «Соколе» загорать почти некогда…

— Тех денег, которые ты взял на Профсоюзной, тебе хватит надолго.

Гена скептически покачал головой:

— При моих тратах — вряд ли. А потом, после дележа мне не так уж и много осталось. Надо было и тебе отвалить, и этому кретину Сопиле, да и ребятам моим подбросить, и на общак дать… Только на одну ходку за бугор и хватит.

— Когда мы вернемся из Парижа, я тебе подкину одно дельце. Есть у меня на примете один барыга. Тебе придется его потрясти.

— Что за барыга?

Картавый усмехнулся, бросил в камин cигарету.

—Не все сразу, Гена, не все сразу…, пора на боковую.

Валерия была права. Этот блондин — убийцa Андрюхи. На миг Олегу вспомнилась драка и наглая улыбка Штрупа, когда он, почти потeрявший сознание, свалился на пол. Беляев почувcтвовал, как в его груди нарастает неистовая, туманящая рассудок злость. Сердце, казалось, готово выпрыгнуть из груди, дыхание стало прерывистым. Он даже чуть было не сорвался со стены. усилием воли он заставил себя успокоиться.

— Погоди пару минут, — сказал Штруп. — Мне eще надо позвонить в лагерь, предупредить, что завтра приеду.

Он снова принялся нажимать на кнопки сотового телефона. Панель аппарата была обращена прямо на Олега, и в полумраке комнаты хорошо проcматривались светящиеся цифры номера, набираемого убийцей. На панели телефона светились уже все семь цифр, когда мигающий сигнал показал, номер занят. Блондин чертыхнулся и принялся набирать тот же номер по новой. Линия каждый раз сказывалась занята. Штруп с упрямой настойчивостью продолжал набирать те же цифры. Беляев без труда запомнил номер телефона. Блондин, наконец, дозвонился.

— Антонина Петровна? — заворковал он сладим голосом. — Извините, так уж случилось, приелось задержаться. Вчера пригласили на свадьбу

Другу, и сегодня весь день отсыпался. Я завтра подъеду к обеду, ладушки? Чудесно, Антонина Петровна… Говорите, девушки обо мне спрашивают? — Штруп засмеялся. — Передайте им привет. Завтра они меня увидят… Надо же, какие нетерпеливые. Скажите им, завтра после обедa я весь вечер буду играть с ними в теннис… Я тожe скучал. И я вас вспоминал, Антонина Петровна Значит, все нормально? Ну так завтра ждите…

Пока он разговаривал, Олег осматривал пути отступления. Если бы там была земля, он рискнул бы спрыгнуть. Но внизу был навален строительный мусор: какие-то проржавевшие канистры, трубы доски, целая свалка! Прыгнешь на нее — все ноги переломаешь…

Олег никак не мог расстаться с мыслью о внезапном нападении. Этот недоносок здесь, у него под рукой. В одно мгновение можно рассчитаться с ним за все. Тем более его нападение было бы неожиданным, и блондин не успел бы оказать сопротивление. Но Картавый поднимет шухер!.. Чертова свалка! Если б не она — можно было бы спрыгнуть, вполне можно было бы. А там — два шага до забора, и в лес! Хрен бы они его нашли там ночью!

Смываться же по стене — долго, зацапают, как пить дать…

Штруп закончил разговор и выключил телефон. Потом встал. Картавый тоже поднялся. Молодой бандит вышел в боковую дверь слева. Вор остался один. Прошелся по комнате, что-то бормоча, остановился у стола, почесал под мышками. Затем вдруг схватил бутылку и жадно выдул остатки коньяка прямо из горлышка. Шумно выдохнул.

Олег затаился сбоку от окна, следя за ним. Надо выждать время, когда все заснут, думал он. Тогда можно будет залезть в дом и без лишних хлопот разделаться со Штрупом. Конечно, это против ею принципов — нападать на спящего, но ведь и блондин совершил подлость, использовав в драке на даче Сопилы кастет! Олег предлагал ему честный поединок, но Штруп его наколол.. Наутро Картавoгo найдyт в луже крови, а Олег к тому времени будет дaлeко… Кстати, самого Картавого тоже неплоxo замочить. Он виновен в смерти Андрюхи, косвенно. Ладно, если удастся, пришьем и eго но в первую очередь — Штрупа! Старый вор вышел из зала. Беляев раздумывал. Может, спуститься и вздремнуть часок где-нибудь в лесу?.. В опустевший зал бесшумно вошел Вовец. Быcтрым и хищным движением налил себе водки, пил, пятерней заграбастал из банки горсть килек в томате и отправил себе в рот. Потом налил еще и выпил, при этом глаза его бегали по столу, выбирая, чем бы закусить. Этот бледный бандюга вызывал в Олеге отвращение. Прячась за oконным косяком, он наблюдал за его действиями.

Нажравшись, Вовец широко зевнул и, рыгая, убрался… Олег еще минут десять балансировал за окном, вслушиваясь. Кажется, все затихло.

Может, все-таки забраться в дом сейчас? Олег услышал, как сбоку звякнула выдвигаемая рама. Это окно той комнаты, куда ушел Штруп!

Олег осторожно приблизился, заглянул в окно а в эту минуту погасил лампу. Но при лунном свeтe проникавшем в комнату, была хорошо видна кровать, в которой лежал Штруп, а также стул с набросанной одеждой. Поворачиваясь, Штруп повернулся спиной к окну… Подождaтъ, пока заснет, или напасть сейчас? Момент более удачный. Окно открыто, влезть — одно мгновение, еще секунда — и нож в груди у гада! Правосудие свершится!

Олег огляделся по сторонам, вслушался в тишину. Да, ждать бессмысленно. Кто знает, что будет через час? Может быть, бандиты обнаружат исчезновение своих товарищей и примут меры предосторожности. Тогда уже Штрупа так просто не достать. Надо действовать немедленно. Беляев вынул нож сжал его в кулаке. Ударил по оконной раме. Она распахнулась, и одновременно с подоконника'полетела какая-то стеклянная банка, на которую Олег в потемках не обратил внимания. С грохотом она разбилась на полу. Беляев мысленно выругался. Штруп привстал на кровати. В этот момент Олег вскочил на подоконник.

При виде темной фигуры, влезающей в окно, Штруп задрожал от страха. Однако через несколько мгновений он справился с собой. Решив, что незнакомец сейчас выстрелит, он скатился с кровати на пол. Олег был уже в комнате. Он обежал кровать, замахиваясь ножом. Гене ничего не оставалось, как нырнуть под кровать, благо она была довольно широкая. Он весь покрылся липким потом. Это наверняка киллер! Возможно, ему мстят за смерть Кисы. Здесь, под кроватью, голый, без оружия, он абсолютно беспомощен, его подстрелят, как кролика!..

Олег чувствовал себя немногим лучше. Он стонал от досады. Внезапное нападение не удалось, и все из-за этой проклятой банки! Он заглянул под кровать.

Штруп заметил у него в руке нож, и горячая волна надежды захлестнула отчаявшегося было бандита. Нож — это не пистолет, против него еще можно побороться!..

— Вылазь, паскуда! — прохрипел Олег.

Штруп моментально узнал своего ночного гостя.

Этo же тот парень, которого он огрел бутылкой на Сопилы, а потом утопил в баке! Ясно, что его выташила оттуда Валерия. И теперь он мстит. Но как он нашел эту берлогу? Однако времени не было, незнакомец, рacсекая ножом воздух, ринулся на него. Гена швырнул ему под ноги стул, а потом вскочил на кровать и схватил подушку.

— Копец тебе, крыса, мышь подлая! — шепотом крикнул Олег, снова бросаясь на бандита.

Но Штруп, стоя на кровати, уже успел сгруппироваться для отражения ударов. Олег замахивался, бандит по-боксерски уворачивался или по дставлял подушку. Нож Олега сделал в ней широкую прореху, из которой густо валили перья.

— Лежать, гад! — Олег схватил простыню, на которой стоял Штруп, и дернул на себя. Блондин yпaл, не устояв на ногах, но тотчас снова вскочил. В эту минуту открылась дверь, и на пороге показался Картавый. Его спальня находилась за стеной. Вревоженный грохотом и странной возней в соceдней комнате, он заглянул к Штрупу и в первый мoмент не поверил своим глазам. В помещении был невообразимый разгром. Кровать была свaлена, повсюду летели перья. Гена в одних трусах лeжал с подушкой на кровати, отбиваясь от ножа незнакомого молодчика.

Опомнившись, старый вор разразился отборным мaтoм.

— Вовец! — в бешенстве закричал он. Лоб Олега покрылся ледяной испариной. Все! зaсыпался! Теперь их не возьмешь! Штруп уворачивaлcя от ножа, ловко орудуя подушкой. Картавый, cxвaтил стул и, выставив его перед собой, начал oбxoдить кровать. За стеной послышался отчетливый шум торопливых шагов, быстро приближающих месту событий.

— Падлы! — крикнул Олег в отчаянии. Отскочив в сторону от летящего в него сту, Беляев залепил ворюге ногой в живот. Выскочив из комнаты, он захлопнул за собой дверь, лихорадочно озираясь по сторонам. Олег очутился в каминном зале. Справа — раcкрытое окно, но под ним — свалка, не прыгнешь. Пoтом — дверь на лестницу, по которой всей кодлoй поднимаются бандиты. Куда бежать? Неужели он в ловушке?

Огонь в камине уже погас, зола едва тлела. Взгляд Беляева остановился на этом массивном сооружении, выложенном из кирпича. Он подбежал и заглянул в трубу. Вверху зияла квадратная дыра шириной никак не меньше полуметра. Сердце Олега забилось как сумасшедшее, когда он разглядел какие-то скобы, выступающие из кирпичной кладки стены. Вот он, шанс! Весь, с головой и плечами, Олег ушел в трубу, ухватился за горячую скобу, подтянулся на руках, обжигая ладони.

Он едва успел убрать в трубу ноги, когда из oдной двери в зал ввалился Вовец с тремя бандитами, а из другой — Картавый и Штруп. Вор все еще мог отдышаться после пребывания в нокдауне беспрерывно матерился.

В зале царили сумерки. Вовец с приведенной братвой недоуменно озирались, не понимая, чтo случилось.

— Он залез ко мне в окно! — крикнул Штруп.

— Кто? — спросило сразу несколько голосов.

— Хрен его знает, какой-то придурок! — ответил Гена. — Он выбежал сюда! Ищите его, гада, ищитe. Вовец и Дупель подбежали к окну и выглянули.

—По-твоему, он мог сигануть отсюда?

—Tы хренел? — отозвался Дупель. — Прямо на лом? Костей не соберешь!

Кaртавый в ярости повалил стол. Загремела стоявшая на нем посуда. Бандиты бестолковo метались по комнате.

— Камин! — догадался наконец Штруп.

Но Олег был уже высоко. Подниматься внутри метровой трубы оказалось не таким уж сложным делом, особенно когда есть за что ухватиться. Cтрашная копоть, царящая здесь, окрасила в черный цвет руки и одежду.

Он лез вверх быстро и ритмично, упираясь в стенку и ставя ноги на металлические скобы.

— Вон он! — крикнул Вовец.

— Стреляй в него! — ревел Картавый. — Стреляйте, падлы, козлы вонючие! У кого-нибудь есть лка?

Выяснилось, что оружия ни у кого при себе нет. Картавый броcился назад, в спальню, где на стуле висел его пиджaк с кобурой. Спустя несколько секунд он вернулcя в зал, на ходу щелкая затвором «Макарова». Труба, на счастье Олега, оказалась не слишком длинной. Когда Картавый побежал за пистолетом, он уже достиг защитного колпака. Беглец с силой стукнул по черному проржавевшему металлу колпака. Тот подскочил на cвоих опорах, но оказался слишком тяжелым. Беляев, подтянyвшись еще выше, уперся в колпак обеими руками cбросил его с трубы. Тот грохнулся на крышу, скатился по ней и рухнул вниз. Следом за колпакп из трубы вылез и Олег. В это время в камин просyнулся Картавый с пистолетом в руке. Вверху, в квадратном проеме, виднелось темно-синее ночное небо с одной слабо мерцавшей звездочкой…

Картавый выругался.

— Он на крыше! Вовец, поднимай всю братву нечего им дрыхнуть! Тому, кто возьмет его живьем, — тыщу баксов! Кто замочит — пятьсот!

Крикнув это, Картавый выскочил на балкон и попытался оттуда увидеть беглеца. Но с балкона просматривался только очень небольшой участок крыши.

Олег скатился с гребня и подобрался к чердачному окну с разбитым стеклом. Прислушался. Кажется, тут тихо. Он раскрыл окно, нырнул во мрак чердака и на ощупь двинулся вперед. Под ноги попадался какой-то хлам. Внезапно что-то фыркнуло перед самым его лицом. Он импульсивно закрылся руками. Через мгновение на фоне окна показалась отвратительная крылатая тварь и беззвучно выпорхнула наружу.

— Летучая мышь, — сказал себе Олег, пытаясь унять волнение.

Он дышал, как загнанный зверь, и шел наугад, осторожно пробираясь в темноте и вытянув перед собой руки. Нащупав стену, Беляев двинулся вдоль нее. Впереди показалось еще одно чердачное окно. Внезапно он насторожился. До него долетел какой-то звук, словно где-то рядом возились со старым, давно не отпиравшимся замком… Наконец замок сорвали, и на полу, в двух метрах от Олега, пролегла узкая желтая полоса. Затем приподнялась и вся крышка люка. На чердак просочился электрический свет.

Показалась чья-то голова. Олег затаился. Голова поднялась еще выше, в руках бандита показалcя фонарик. Беглец стоял за выступавшей из балкой. Луч, не задержавшись, скользнул по крышe.

—Никого, — сказал бандит кому-то внизу. — наверное, на другом чердаке. А может, тут! — откликнулся снизу чей-то

—Не-а. Тот чердак ближе к трубе, он точно туда.

— Ладно, вылазь. Дай я гляну.

Люк закрылся, потом открылся вновь. На чердак, подсвечивая себе фонариком, вылeз худощавый бандит со шрамом на щеке. Светя во все стороны, он направился к окну. В другой его руке Олег заметил нож.

Бандита вспугнула метнувшаяся во мраке летучая мышь, со сдавленным вздохом он отпрянул, и в нот миг Беляев неслышно, как тень, набросился на нero. Нож вошел под левую лопатку, попав точно в сердце. Боец Картавого даже не успел хрипнуть. Олегу пришлось его поддержать, чтобы падение тела не произвело много шума. Но напарник, оставшийся в люке, все-таки что-то заподозрил.

— Чего ты там?

Олег искусно сымитировал чих и глухо прошептал:

— Давай сюда!

— Погодь, — напарник, совсем откинув крышку люка, взобрался на чердак. — Чего ты? Чего фонарь погасил?

Олег стремительно метнулся к нему и стиснул орло противника обеими руками. Бандит даже не yспел понять что к чему. Из его горла вырвался какой-то писк, и между зубов начал вспухать язык. Беляев что было силы сдавливал его Через минуту бандит затих. Олег торопливо скал обоих. Мысленно чертыхнулся: кроме не у них ничего не было!

Заметив, что второй бандит еще дышит, Беляев несколько мгновений стоял над ним в разд сжимая окровавленный нож. Нет, хватит убивать Этот парень теперь очухается не скоро и не сможет принять участие в объявленной на него охоте.

Олег выглянул из люка. В небольшом закутке тускло светилась висевшая на голом проводе электрическая лампочка. Справа проглядывала ведущая вниз лестница. Здесь никого не было, хотя где-то невдалеке слышался топот чьих-то ног. Бандиты искали его по всему дому. Временами до него доносился зычный крик разъяренного Картавого.

Беглец спрыгнул вниз и, стараясь ступать бесшумно, двинулся по лестнице. Но это оказалось делом невозможным — прогнившие ступени предательски скрипели при каждом его шаге. Он очутился в коридоре, в котором не было освещения. Как хорошему другу, Олег обрадовался темноте. Он осторожно двинулся вперед. Коридор, по которому он крался, заканчивался развилкой, на что красноречиво указывал свет, падающий на перекресток откуда-то справа.

Именно оттуда появились двое бандитов, и Олег от неожиданности вздрогнул: в руках у них блеснули стволы пистолетов! Один из них бросился было в темный коридор, по которому пробирался беглец, но напарник недовольно окликнул его. Тот, сделав в направлении Олега пару шагов, вернулся назад, и оба исчезли за левым поворотом.

Беляев повернул направо. Здесь начиналась лестница, слева в глубине коридорчика виднелась дверь. Бросив на нее взгляд, беглец увидел знакомый ему каминный зал. Только там горел свет. Люстра под потолком освещала картину погрома, устроенного ворюгой: стол лежал на боку, кругом валялась битая посуда, бутылки, консервные банки и помидоры. Похоже, в зале сейчас никогo не было, но возвращаться туда было опасно.

Олег, прежде чем спуститься, заглянул вниз. В просторной прихожей не было ни души. Рев Картавого звучал за стеной, где-то слева; ему вторил визгливый голос Вовца. Беляев cтремительно сбежал по ступенькам, ринулся на веранду, и в этот миг навстречу ему ввалились четверо бандитов. Они столкнулись с Олегом нос к носу!

Эта четверка по приказу Картавого рыскала в поисках беглеца. Теперь они возвращались в yверенности, что пришелец не мог покинуть зданиe, о чем собирались доложить боссу.

— Что я говорил! — рявкнул вбежавший первым Дупель. — Вот он! Хватай его, братва! Живьем — тыща баксов! Разделим на четверых!..

— Гы-гы-гы! — заржали бандиты, широко расставляя руки и разбегаясь, тесня Олега в угол.

Беляев замахнулся ножом на Дупеля. «У них пушки! — в отчаянии подумал Олег. — нежели конец?» Но бандиты, гогоча, и не думали пycкать в ход пистолеты. За живого пленника им oбeщана тысяча долларов. К тому же их четверо, риск для них минимальный. Олегу, отмахивающeмуся от наседавших верзил ножом, оставалoсь только отступать.

Слева в стене темнела дверь. Бандиты, наступая, пытались оттеснить от нее беглеца. Он видел чт створка двери приоткрыта. Если он доберется дп нее, у него будет хоть какой-то шанс. О том, чтобы прорваться к двери на веранду, теперь не приходилось и думать: тогда бандиты уж точно начнут стрелять! Сейчас, пока они надеются взять его живым он мог, по крайней мере, вступить с ними в сило вое единоборство. В сущности, больше ему ничего не оставалось. Одному против четверых! Но дверь слева близко, до нее каких-нибудь три шага…

Сначала надо опрокинуть этого, прыщавого, с лошадиной мордой. И Беляев метнулся на Дупеля делая замах ножом. Бандит уклонился, и беглец влепил ему левой хук в челюсть. Когда-то Олег занимался боксом, и удар левой был у него поставлен неплохо. Дупель это ощутил на собственной шкуре. Не ожидавший удара, он отпрянул, и почти в тот же миг Беляев заехал ногой в живот второму бандиту. Третий попытался схватить его за рубашку. Олег дернулся, и клок рукава остался в руках нападавшего. Тут же Беляев почувствовал удар в затылок, и у него на миг потемнело в глазах. Но, собравшись, он нанес кому-то сильный удар локтем. В суматохе беглец несколько раз замахивался ножом, расчищая себе дорогу. Причем однажды нож наткнулся на что-то мягкое, и один из бандитов дико вскрикнул. Но Олегу было не до сантиментов. Перед ним находилась заветная дверь! Дупель попытался придержать ее ногой. Беляев дернул дверную створку что было силы и протиснулся в образовавшийся проем.

— Мочи его! — крикнул кто-то из бандитов. — Он может уйти в подвалы, тогда мы до утра будем его ловить!

Но Беляев уже захлопнул за собой дверь, навалился на нее всем телом и ударил по задвижке.

Дверь закрылась. Олег отдышался, вытер мокрое лицо.

Услышав выстрел, он бросился плашмя на пол. Oчeрeдь прошила дверь в нескольких сантиметрах от места где он стоял. Раздалось еще несколько выстрелов. Пули решетили дверь, а Беляев вглядывался в темноту, ища путь к спасению. Здесь было что-то вроде чулана. Олег, отползая, натыкался в темноте на какие-то стулья, лопаты. Вскоре он нащупал в полу каменные cтyпени, ведущие куда-то вниз.

— Ломай! — рявкнул за дверью Картавый. Несколько секунд стояла тишина, а потом раздалoсь дружное «У-ух!». Дверь задрожала. Олег замер. Придя в себя, он скатился по ступенькам, ища путь к отступлению.

Из прихожей снова грянуло «У-ух!». Дверь выстояла. В кромешном мраке Олег ставил перед собой руки, но везде, куда бы их ни протягивал, натыкался только на голые стены. Не понятно… Куда ведут ступени? Зачем они ?

Внезапно его нога задела какой-то выступ. Так вoт в чем дело! Здесь люк! Олег опустился на четверeньки и нащупал под собой дощатую крышку, а на ней — ручку. Он стал дергать ее вверх-вниз. Люк заперт! Тупик! Беглецом от этой мыcли завладело отчаяние.

— У-у-ух!.. — И дверь позади Олега с грохотом cлетела.

Вместе с ней в чулан ввалились несколько бритoголовых, которые по инерции пролетели вперед и стянулись на полу. Загремели опрокинутые ведра, cтулья.

В эту минуту пальцы Олега нащупали щеколду. Удар — запор вылетел из пазов, и Олег снова дернул за ручку. Крышка со скрипом поднялась. Из люка повеяло холодом. Беглец окончательно откинул крышку и свесил п отверстие ногу, которая тут же нащупала металлическую перекладину. Он спустил вторую ногу но к волнении промахнулся рукой и сорвался с лестницы. На его счастье, глубина подпола была небольшой — метра полтора. Он растянулся на каменном полу.

В чулане включили электричество, и квадрат люка над головой Олега осветился. Он сразу увидел и металлическую лестницу, приставленную к кирпичной стене под люком, и какой-то подземный коридор, уводивший в темноту. Выбора у беглеца не было. Он отшвырнул лестницу от люка и быстро, насколько мог, двинулся по коридору в неизвестность…

Набившиеся в маленькую комнату бандиты во главе с Картавым гремели ведрами и переворачивали стулья, словно беглец мог спрятаться где-то здесь, за кучей барахла. Свет от лампочки лежал на уходящих вниз ступенях, добираясь до люка.

— Ушел в подвал, — отдуваясь, доложил Вовец.

— Сам вижу, — огрызнулся босс. Бандиты сгрудились над лестницей и, тяжело дыша, смотрели на зияющее чернотой отверстие.

— Чего гляделки раззявили? — буркнул Картавый. — Тем хуже для него. Уж из подвала-то он никуда не денется.

— Ясное дело, — нестройно откликнулись братки. Первым в люк спрыгнул Папуас и, посветив фонарем, поставил на место опрокинутую Олегом лестницу. За ним, закинув автомат за спину, последовал босс. Бандиты один за другим ныряли в отверстие люка, и вскоре их фигуры поглотила темнота…