ГЛАВА 8

Мы накинулись на кувшины, открыли сразу несколько. В воздухе разлился чудесный аромат. Я потянул носом: во рту пустыня, надо срочно смочить глотку, а то умру. Поднес горлышко ко рту, жадно приник к кувшину. Вино оказалось холодное, ароматное и мягкое. Никогда такого не пил раньше. Его бы медленно смаковать, сидя на крылечке какого-нибудь особняка в компании красивой женщины, любоваться звездами и ощущать на теле свежий ночной ветерок, слушать стрекотание сверчков, трели соловья. А мы глушили его, словно простую трактирную дрянь. Вино прекрасно утоляло жажду, в голове сразу прояснилось, усталость отступила. Но я все пил и пил - тело требовало восполнить запасы влаги, жадно впитывало в себя жидкость. Рядом булькал рыцарь, красная душистая жидкость текла у него по подбородку, заливала изорванную накидку.

Выпили по кувшину, немного отдышались. Шед покопался среди скляниц, нашел бутылку с прозрачной как слеза жидкостью. Откупорил, поднес к носу и фыркнул, словно кот. Размотал тряпку, и кровь хлынула из глубокой раны неудержимым потоком. Я глянул, но тут же отвернулся. Терпеть не могу вида ран. Воин затаил дыхание и плеснул на рану нз бутылки. И без того бледное лицо стало белее мела, он зашипел, как кофейник, закусил губу.

- Советую тебе сделать то же самое,- прохрипел он, вновь заматывая тряпкой руку,- раны не должны за гноиться.

- Что это? - спросил я с опаской.

- Чистый спирт. Лучшее средство в таких случаях,- пояснил Шед.

- Может, не надо? - скривился я.- Боли боюсь.

- Надо, маг, надо! - зловеще ухмыльнулся рыцарь.- А ну подставляй спину!

Я обреченно вздохнул, но снял рубаху. Шед щедро полил мои царапины. Спину обожгло жидким пламенем, я взвыл, дернулся, но рыцарь схватил меня за плечо и удержал на месте. Придирчиво осмотрел все мои раны, еще побрызгал спиртом. Я заорал, уже не стесняясь: меня словно окунули в кипяток.

- Верещишь, словно девица при виде мыши,- неодобрительно проворчал воин.- Заткнись и терпи. Ты же мужчина!

- Тебя бы так,- буркнул я.

Но умолк, сцепил зубы. Рыцарь и так меня презирал. Не хотелось давать ему повод окончательно утвердиться в своем мнении.

- Нормально,- вынес вердикт он.- Много царапин, но серьезных ран нет. Вот только нога… Но ты почему-то даже не хромаешь.

- Меч дает мне Силу,- объяснил я. Шед понял по-своему, тускло улыбнулся.

- Слова настоящего воина,- одобрил он.

Я не стал переубеждать его - слишком много пришлось бы объяснять. А я не преподаватель университета, чтобы рассказывать о теории плетений человеку, лишь смутно представляющему, что это такое.

Шед закончил обрабатывать мои раны, отыскал за прилавком пару деревянных ящиков. На один уселся сам, второй подтолкнул ко мне. Мы взяли по кувшину, с ковырнули пробки.

- Ну! - зычно сказал я.- За рыцарей!

Шед хмыкнул, но тост поддержал. Мы сдвинули кувшины, сделали по хорошему глотку. Вино немного отличалось от предыдущего, было слаще и крепче, но такое же ароматное, с изысканным вкусом. Рыцарь крякнул, вытер губы тыльной стороной ладони, выпил еще.

- Напиток богов! - не удержался он.- Такое и короли не пьют.

- Не-а,- мотнул головой я.- Богам и то запрещено. Хорошая картина бы получилась, промелькнула

ироническая мысль, краски мрачные, гротескные. Но кто сказал, что надо всегда цветочки и портретики рисовать? А это сильный сюжет. Маг и рыцарь пьянствуют в преисподней. Над ними темные грозные небеса, вокруг прах, пепел, разруха, бродят голодные демоны. Герои изранены, истекают кровью, но лица суровы и спокойны, глаза сверкают. Лежащие рядом мечи готовы кромсать нежить целыми сотнями. Но магу и рыцарю нет дела до творящегося вокруг. Их не волнует даже то, что они в стране мертвых. Они просто пьют и радуются жизни.

Вино было чудесное, но коварное. Мы вылакали по кувшину, а голова оставалось чистой и светлой, хоть сейчас решай сложные уравнения, составляй плетения. I [о когда потянулся за добавкой, ноги подогнулись. Я упал на карачки и глупо захихикал. Кое-как встал, взял с прилавка бутылку из цветного стекла, отхлебнул. Эот напиток и на вино не походил. Что-то совершенно прекрасное, с привкусом полевых трав и фруктов. Тона

менялись, я узнавал то одни ягоды, то другие, все слива лось в замечательный пряный букет.

Рыцарь остался вереи красному полусладкому, кувшин осушил в три глотка, икнул, скосил глаза. Он пьяно засмеялся, помотал головой, пустой кувшин швырнул н ближайшую оплавленную глыбу. Сухо щелкнуло, черепки полетели во все стороны.

- Маг, а не пора ли нам… э-э-э… идти к дому Ключника? - пробормотал Шед.

- Пора! - согласился я.- Только еще чуть посидим, отдохнем…

Рыцарь покачнулся, посмотрел на меня мутным взглядом.

- Я уже наотдыхался.

- Нет-нет,- горячо возразил я.- Надо отдохнуть с запасом!

- Рыцарям по кодексу запрещено отдыхать,- возразил он.

- А ну его, твой кодекс! - фыркнул я.

- Ну ладно,- махнул рукой Шед.- Тогда подай мне еще кувшинчик. Вон тот, с серебряной печатью.

Рыцарь долго трудился над пробкой, но та почему-то не хотела открываться, и пальцы у него соскальзывали Воин плюнул от досады, просто отбил горлышко, запро-кинул кувшин. Красный поток хлынул ему в рот. Шел закашлялся, булькнул, вытер лицо, причмокнул с удо-вольствием.

- Слушай, Шед,- сказал я и хлопнул рыцаря но плечу.- Хотел у тебя спросить…

- Ну? - кивнул рыцарь, зевнул, так что челюсти хрустнули.

- Ты говорил, тебе иногда бывает страшно…

Он изумленно икнул, посмотрел на меня блуждаю щим взглядом. Задумался, даже почесал затылок.

- Конечно! - сказал рыцарь серьезно.- Всем бывает. И я не исключение.

- Тогда почему ты такой… - я покрутил пальцем и

воздухе, не в силах выразить свою мысль,- э-э-э… смел ый? Как ты преодолеваешь страх?

Шед задумался еще сильнее, залпом осушил кувшин.

- Понимаешь, маг… - рыцарь пьяно икнул, засмеялся, потряс головой, стараясь прогнать блуждающую в ней муть, смешно вытянул губы.- Вот видишь ты в бою противника - он выше, шире в плечах, морда злая, доспех круче, и меч длиннее. Страшно… Но отступать некуда. Или он тебя, или ты его. А жить хочется.

- Но ведь бывают ситуации, когда есть куда отступать,- возразил я.

- Есть,- мотнул головой Шед.- Но если убежишь - это урон чести. Лучше сдохнуть, чем жить в позоре. И поэтому выхода нет в любом случае.

- Поня-атно,- протянул я.- Знаешь, сэр Шед, а ты нормальный мужик!

Рыцарь поперхнулся, на меня посмотрел дико, но тут же расслабился, захохотал весело. От души хлопнул меня по плечу.

- Ты тоже неплохой парень, маг! - засмеялся воин.- Тебя б в оруженосцы взять, вымуштровать.

- Ну уж нет! - замахал я руками в ужасе.- Храни меня боги! Лучше магию буду изучать, с посохом позанимаюсь.

- Ты правильно решил,- согласился рыцарь.- Но быть моим оруженосцем зря отказался. Я б тебя научил…

- Спасибо, я польщен, конечно,- сказал я.- Но уж лучше как-нибудь в другой раз.

- Смотри, маг, мое предложение остается в силе,- ухмыльнулся рыцарь.

- Хорошо-хорошо,- закивал я.- Подумаю как-нибудь на досуге. Если выживу.

Мы распили еще по кувшину. Какие-то они были несерьезные. Только начинаешь пить, а вино заканчивается. Я оценивающе глянул на пузатый бочонок, прикинул в уме. Нет, не осилю. Придется кувшины давить дальше. Мир покачивался, вращался вокруг меня. Я вы ставил вперед руки, попытался ухватить реальность и поставить ее с головы на ноги. Но в итоге упал с ящика и набил шишку об неудачно попавшийся камень. Я оби женно ругнулся, пнул обидчика, но камню было все рав-но, а я еще и ногу отбил. Рыцарь посмотрел на меня, расхохотался.

- Знаешь, сэр Шед,- плаксиво сказал я,- Ты, наверное, прав, нам пора к Ключнику. Засиделись что-то.

- А как же отдых? - возмутился рыцарь.

- В дороге отдохнем,- отмахнулся я.- Бери пару кувшинов, и пойдем.

- А это мысль,- согласился воин.

Он начал подниматься, но ноги подкосились, и он пс-ловко упал рядом со мной.

- Так отдохнул, что ноги отнялись,- пожаловалс рыцарь.

- Бывает,- согласился я.- Затекли, наверное. Надо размять. Тогда все будет в порядке.

Мы завозились, кое-как помогая друг другу, сопя и хрюкая, встали на ноги. Покачались, как на ураганно ветру, бормоча что-то несуразное и по-дурацки хихи кая. Рыцарь потянулся к прилавку, взял в руки по объе мистому кувшину и виляющей походкой решительи направился прочь.

- Сэр Шед, нам не в ту сторону! - хохотнул я. Рыцарь обернулся, поразмыслил немного, шло

кивнул и молча пошел за мной. Мы обогнули несколько мусорных гор. Впереди опять показалась выжженпа равнина, но, слава богам, безжизненная. Ни демонов, ни прочих упырей. Ровная, как стол. Спекшаяся земля блс стела, как стекло. Мертвая рощица, на которую указ; Грох, оказалась куда ближе, чем на первый взгля Пройти оставалось всего ничего.

Я указал на заросли, Шед икнул, облизнул губы, ш смотрел на меня замутненными глазами. Я был в том

состоянии. Голова гудела, ноги подгибались. Пьяницы, а не герои. Мы обнялись и побрели по равнине. Хорошо хоть трещин в земле не было, а то уже десять раз упали бы. И так спотыкались на ровном месте.

Шед откупорил кувшин, хлебнул, отдышался и вдруг запел. Я удивленно прислушался, но песня оказалась не из тех, что горланят в кабаке. Рыцарь пел о войне, мужской дружбе, суровых и жестоких буднях, о красавицах, что сводят с ума одним взглядом прекрасных черных глаз, о гордости и смелости… Старался, выводил мотив. Голос глубокий и хриплый, но красивый. Я послушал, потом неожиданно для себя стал подпевать. В груди странно защемило, накатила светлая грусть. Слова песни проникали в саму душу, затрагивали в ней те струны, что, казалось, давно замолкли. А может, никогда и не звенели.

Да, подумал я тоскливо, мы из разных миров. Он и я. Рыцарь чист душой. А я успел замараться, еще как успел. Брезгливо морщусь, зажимаю носик, ручки вытираю чистой тряпицей, но вонючее дерьмо уже накрыло с головой. В нем тепло и уютно, но подсознательно я знаю, что все-таки в дерьме. И от этого гадко. Хочется чего-то высшего. Душа томится, изнывает в плену. Может, правда в Нгар отправиться? Стать оруженосцем рыцаря?

Мы пересекли равнину, по пути допили остатки вина. Ногами перебирали с трудом, пару раз упали, но каждый раз каким-то чудом поднимались, шли дальше. У меня в глазах двоилось, предметы теряли четкость, со всех сторон мерещились жуткие хари. Я вздрагивал, хватаясь за рукоять меча, но рожи исчезали, появлялись другие. Рыцарь пер напролом, как баран, уже ничего не соображая. Наклонился вперед и быстро-быстро перебирал ногами. Если остановится, пропашет носом в стеклянной земле длинную борозду. Я и сам был хорош: равнина накатывала на меня волнами, бросалась, как

дикий зверь. Я отпихивал ее ногами и ругался вполго лоса.

Остановились у края рощицы, перевели дух. Впереди непролазная чаща, острые ветки переплелись, обра-зовали сплошную стену. В такую полезешь - и завяз нешь, исцарапаешься в кровь.

- У-у-у… - протянул Шед.- Что ж это такое! Маг, ты можешь что-нибудь с этим сделать? Ты маг или пс маг?

Рыцарь махнул рукой в сторону рощицы, чуть не упал. Я его поддержал. Внимательно осмотрел прегра ду, прищурился.

- Сейчас все сделаю, сэр Шед,- заверил я рыцаря,-в лучшем виде. Не сомневайся.

Я отпустил воина, тот покачнулся, но все же удер-жался на ногах, посмотрел с ехидцей: мол, щас глянем на что ты способен. Недолго думая я нарисовал в возду-хе Знак Огня, подсмотренный во сне, а потом и в биб-лиотеке. Ничего не произошло. Рыцарь издевательски расхохотался, потащил меч из ножен, намереваясь и ре вратиться в дровосека. Но я махнул рукой: погоди, сей час разберемся. Сосредоточиться не получалось, все-та ки я был мертвецки пьян. Но я собрался и, подчиняясь какому-то наитию, еще раз начертал Знак. На секунду появилось знакомое ощущение, что испытывал в моем сне Мгир, в районе солнечного сплетения остро кольну ло. А в следующее мгновение Знак ярко полыхнул. Раз дался громкий хлопок, меня отбросило назад вол ной сжатого раскаленного воздуха, по телу ударили мелкие камешки, обломки веточек, сыпануло горячим пеплом Что-то грозно проревело, волосы у меня на голове нам а ли скручиваться и тлеть. Я закричал, хмель мгновенно выветрился из головы. Я вскочил на ноги и отбежал по дальше. В глазах мельтешили яркие пятна, в голове шу мело. Я проморгался, вытер слезы. Поднял взгляд и чуть не уронил челюсть от изумления.

Впереди дымилась огромная воронка с оплавленными, все расширяющимися краями. В глубине плескалась лава, яркие искры взлетали к темному небу, гасли где-то в невообразимой вышине. Деревья по обе стороны весело трещали, полыхали, как бумажные, вверх поднимался широкий столб черного дыма.

- Мрон тебя задери, маг! - пораженно выругался 1 Нед, подошел ко мне и положил руку на плечо. Доспехи у него нагрелись, накидка тлела. Он тоже протрезвел, стал еще бледнее. Глаза совершенно безумные, на лице глупая улыбка.- Учи древнюю магию, чародей! Учи! Мрон с ней, с опасностью, зато в случае успеха будешь чего-то стоить!

- Угу,- пробормотал я.- Так и сделаю.

А ведь и правда начну учиться, подумалось мне. Мечты нужно осуществлять. А я всегда мечтал быть боевым магом. Но сродство к Стихиям слабое, водяным или огневиком стать не судьба. А старая магия не требует пресловутого сродства, чародеи Серого Ордена обращались к Стихиям с помощью языка знаков, заклятий, формул управления. Им по фигу эти дурацкие медитации, энергетические плетения. Почувствуй себя огнем, ощути себя водой… Бред. Они оставались людьми и просто повелевали.

- Пошли! - решительно сказал Шед.- Пора отправляться домой.

Воронку обежали краем, прикрывая лица от жуткого жара и вскрикивая, когда искры падали на голую кожу. I орящие деревья остались за спиной. Заросли впереди оказались не такие густые, пробраться можно. Пошли медленней. Я присмотрелся к деревьям. Стволы голые, матово блестят. Кора давно осыпалась на землю, потрескивает под ногами сухой шелухой. Я прикоснулся к одному дереву, тут же отдернул руку. Мерзкое ощущение. Как будто труп потрогал. Древесина холодная, мертвая, не чувствуется движения соков.

Кое-как продрались, оставили на острых колючих ветках куски кожи и одежды. Впереди просвет, можно

посидеть, отдохнуть. Преодолели последние деревья и оказались на краю небольшой полянки. Когда-то туя, наверное, росли цветы, зеленела сочная трава, прыгали кузнечики, весело чирикали воробьи. Сейчас не оста лось ничего. Лишь голая рыхлая почва.

Посередине поляны стояла старая покосившаяся избушка. Темные бревна искрошились, повсюду кучки трухи. Солома на крыше давно слежалась, сгнила. Тем нели узкие кривые окошки, повсюду виднелись дыры, широкие щели. Мы увидели: на маленьком крылечке сидит согбенный старик, почесывает длинную седую бороду, смотрит на нас весело и лукаво. Рядом с ним свернулся калачиком серо-полосатый худой кот. При виде нас вскочил, злобно зашипел, сверкнул огромны ми желтыми глазищами.

- Приветствую вас, путники! - приветливо сказал старик.

Опираясь на сучковатый посох, встал с крыльца, пошел навстречу. На морщинистом лице добродушная улыбка, взгляд синих глаз чист и светел. Рыцарь ухва тился за рукоять меча, посмотрел настороженно, исподлобья.

- Ты кто такой, старик? - угрожающе спросил Шед.

Я взглянул на товарища. Он напряжен, на лице вздулись желваки. Темные глаза поблескивают из-под на супленных бровей. На всякий случай тоже взялся за клинок, приготовился активировать все плетения. Ры царь не стал бы так себя вести, если бы не было угрозы.

- Я лесник,- с улыбкой ответил дед.

- Твой лес давно погиб,- сказал Шед.- Что ты здесь делаешь?

Дед развел руками в недоумении, пожал плечами. На лице лишь выражение дружелюбия и участия. Я при смотрелся к нему - есть такой тип стариков, что не ру-гают молодежь, политиков, богов, не брюзжат по любо му поводу, а просто доживают свой век, радуются каж-дому деньку, каждой минутке жизни. Лесник был и

этих самых, этакий старичок - божий одуванчик. Лицо похоже на печеную картошку, морщинистое, темное, но открытое и доброе. Светлые молодые глаза сияют, словно голубые звезды. Одет просто, но опрятно и чисто. Длинная седая борода уложена волосок к волоску, тщательно вычесана. Если бы встретил такого деда в лесу под Гентом, не обратил бы никакого внимания. Но в I [реисподней, средь пепла и разрухи, под этими страшными небесами он выглядел очень странно.

- Все леса погибли, милок,- печально улыбнулся дед.- А этот я любил. Не хочу его бросать.

Он показал на заросли мертвых деревьев, глубоко нздохнул. На лице отразилась грусть и застарелая боль. Рыцарь убрал ладонь с рукояти меча, но взгляд темных глаз не отпускал старика, ловил каждое движение. Руки подрагивали, чувствовалось: Шед готов при первом же признаке опасности выхватить клинок и взорваться вихрем разящих ударов.

- Ты нас ждал,- сказал воин, скорее утверждая, чем спрашивая.

- Дык вы столько шума наделали,- ответил старик.- Вспышки, дым до небес. Вот я и понял, что ко мне гости идут. Вышел встречать вместе с Мурлыкой. Мур-.1 ыка, ты рад гостям?

Кот сладко потянулся, на нас посмотрел сонно и равнодушно. Потом неспешно встал, важно задрав хвост, подошел к рыцарю. Потерся о ногу, приветственно мяукнул.

- Вот-вот,- радостно затараторил старик.- И Мурлыка рад. У нас давно гостей не было, совсем истосковались по общению.

Рыцарь брезгливо оттолкнул кота ногой, полосатый обиженно мяукнул, но отбежал. Сверкнул желтыми глазищами и принялся точить когти о бревна избушки. Воин даже не глянул на кота. Лицо превратилось в хо-лодную непроницаемую маску. Глаза - две колючие ле-дышки. Крылья носа подрагивали, ловя запахи, рот превратился в тонкую бледную линию. Больше чем ког да-либо он походил на волка, хищного и опасного.

- Мы ищем Ключника,- медленно произнес Шед, сверля взглядом старика.

Дед едва заметно вздрогнул, улыбка медленно потухла на лице. Он испуганно съежился, огляделся по сторонам, потом карикатурно вытянул губы трубочкой и приложил к ним указательный палец.

- Тс-с-с… тихо,- громким шепотом сказал лесник,- Он многое слышит. Вы почти добрались.

- Значит, ты знаешь, где его дом? - спросил Шед.

- Недалеко,- кивнул дед.- Но зачем он вам нужен, путники?

- Есть серьезный разговор,- неопределенно пожал плечами рыцарь.

Старик на секунду замер, потом засопел, потянул носом воздух. На сморщенном лице отразилось великое удивление.

- Батюшки! - всплеснул руками лесник.- Вы что, живые?!

- И этот туда же,- проворчал я.

- Тише, маг,- прошипел рыцарь,- Я говорю.

Я пожал плечами. А я что, я ничего! Тихий как мышка.

- Как вы здесь оказались? - воскликнул старик.

- Долгая история,- увильнул Шед.- Если знаешь где дом Ключника, скажи нам.

- Хорошо,- кивнул лесник.- Я все расскажу. Заходите в избу, располагайтесь. Будьте как дома, путники Я вам ни в чем не откажу. У меня где-то еще осталась пища живых, угощу, так уж и быть.

Старик дружелюбно улыбнулся, поманил за собой. Весь из себя добродушный, милый. Рыцарь нахмурил ся, поколебался. Везде и во всем ему виделись подвохи заговоры, злобные монстры. Вытащил меч из ножен взглянул на старика предостерегающе, медленно шагпул к входу в избу. Лесник не обратил внимания на жест Шеда, закряхтел, мелко засеменил вперед.

- Сейчас чайку заварю, гости дорогие,- зачастил дед,- посидим, погутарим. А вы согреетесь, отдохнете…

Он распахнул дверь избушки, вбежал внутрь. Рыцарь на миг задержался. Обернулся ко мне, подмигнул и улыбнулся краешками губ: мол, живем, Эскер. Скоро дома будем, чуть-чуть осталось. Воин шагнул внутрь, исчез в полумраке помещения. Я взглянул в темное мятущееся небо, погрозил ему кулаком. Вот тебе, уродина! Не сожрешь нас, не выпьешь! Мы сделаны не из мягкой глины, мы крепче. Где-то здесь, среди пустошей Преисподней, сидит на черном троне Мрон - властелин тьмы п, распахнув клыкастую пасть, жрет души умерших людей. Но мы ему не достанемся, ни сейчас, ни после. Рыцарь уйдет в Поднебесный замок Алара, я как безбожник после смерти просто исчезну, растворюсь. Но ноги моей здесь больше не будет.

В душе теплым молоком заплескалась надежда. Мы не сдохли тут, нас не сожрали демоны. Осталось немного - найти Ключника и каким-то образом заставить его отправить нас назад. Орк предупреждал, что этот человек или существо очень опасно, но мы с Шедом справимся.

Странно как-то… Рыцарь, конечно, гад, но я почти не злюсь на него за то, что чуть не убил меня в поединке. Хотя еще какое-то время назад готов был задушить за то, что наставил мне синяков, унизил при всех. Шед - неплохой парень, честный, гордый и сильный. Мы дрались спина к спине, отбивались от полчищ нежити. Он вытащил меня, обессиленного, в обморочном состоянии, хотя мог бы оставить подыхать. Причем руководствовался не выгодой, а чем-то другим… чего я еще не понимаю. Но пойму, обязательно пойму! Мы вернемся в шип мир, а там… может, останемся друзьями… Хочется надеяться на это.

Я улыбнулся сам себе, шагнул в избушку. Страшный

зубодробительный удар сотряс меня. Что-то тяжелое врезалось в затылок, едва не пробило череп. Я жалобно охнул и полетел в пустоту. Мир расцвел разноцветны ми искрами, а потом погрузился в кромешную тьму.

Очнулся от прикосновения к лицу чего-то пушистого: словно большим махровым полотенцем тыкали и нос. Я застонал, попытался отпихнуть головой полотен це, но оно упрямо тыкалось в лицо, мурлыкало, терлось Движение отдалось жуткой головной болью. В затылке кольнуло огненной иглой, позвоночник жалобно за скрипел. Я замычал. Веки были тяжелые, свинцовые, но каким-то образом я все же открыл глаза и испуганно вскрикнул. Предо мной маячила усатая кошачья морда, желтые насмешливые глаза. Мурлыка - вспомнил я В голове пронеслись сцены, предшествующие удару. Шед, промелькнуло в голове, надо найти рыцаря. Попытался вскочить, но не смог. Запястья и голени рвануло крепкой веревкой, содрало кожу. Я глянул - так и есть, связан.

Кот мурлыкнул, потерся о мое лицо. Я шикнул на него, скорчил злобную рожу. Вообще-то люблю кошек, мне нравится их чистоплотность, гордость и независимость. Но этот зверек был какой-то мерзкий. То ли воняло от него, не знаю. А может, ситуация не та, чтобы с кисками целоваться. Полосатый обиделся, развернулся и, напоследок мазнув мне по лицу хвостом, гордо удалился.

Голова гудела, словно чугунный котел. Слишком уж часто по ней били. Огляделся. Лежу в углу, на пыльном и грязном дощатом полу. Руки и ноги связаны, узлы завязаны умело, не слишком крепко, чтобы не остановить ток крови, но и не слабо, освободиться не смогу. Комнатка маленькая, тесная, потолок низкий, с деревянных балок свисают целые покрывала паутины. Мебели мало - большой грубый стол, табурет, полка на стене со стоящими на ней банками и склянками. В очаге посреди комнаты весело потрескивают поленья, желтые язычки

пламени лижут сухую древесину, к отверстию в потолке взлетают яркие искры. В комнате полутьма, кроме очага источников света нет. По стенам мечутся веселые тени. Пахнет пылью и дымом.

Что же произошло? Я ошалело повертел головой. Каждое движение вызывало боль. В теле была такая слабость, что можно и не связывать. Слабый, как птенец, даже младенец прибьет как муху. Попытался освободиться, напряг руки, веревка затрещала. Подгнившая, наверное, но держит крепко.

Кот улегся у очага, на меня посмотрел с ленивым презрением и насмешкой. Мол, давай же, дергайся, все равно ничего не получится. Я оскалился, рыкнул на пего. Но усатый и хвостом не дернул: знал, что в безопасности.

Я расслабился, постарался привести мысли в порядок. Так, что же получается… Лесник заманил нас в свою хижину. Хитростью, обманом. А я еще замечтался у крыльца, если бы вошел одновременно с рыцарем, нас бы не скрутили. А так отключили поодиночке. Что же дальше?

Словно в ответ на мои мысли, послышались легкие шаркающие шаги, кряхтение. Старик вошел в хижину, прислонил посох к стенке. Я слышал, как он мурлычет иод нос какую-то песенку и хихикает. Весь свежий и чистый, что в мире гари и пепла смотрелось довольно дико.

- А-а-а… очнулся, милок,- расцвел он, посмотрев на меня.

Я ответил ему злым взглядом, опять завозился.

- Не старайся, соколик,- хмыкнул дед,- веревки крепкие. Сам вязал.

Лесник хохотнул, почесал бороду и уселся на табурет. В тусклом свете очага лицо выглядело зловеще, тенистранно исказили доброе лицо, вместо глаз - провалы в ночь. Он вновь загнусавил песенку. Достал из-за

пояса длинный охотничий нож, посмотрел лезвие на свет, поцокал языком укоризненно.

- Эх, затупился…

Достал с полки шлифовочный камень, стал водить по нему ножом. Я поморщился: звук противный, отда ется болью в затылке.

- Зачем ты это сделал, старик? - прохрипел я. Дед на миг остановился, посмотрел на меня с добродушным любопытством, улыбнулся в бороду.

- Не каждый день ко мне живые захаживают,- добродушно улыбнулся он,- нельзя упускать такой шанс…

- Ты обещал нам рассказать о Ключнике,- сказал я,- пригласил в свой дом как гостей. И обманул.

Лесник пожал плечами, на меня посмотрел с жалостью, словно на пришибленного, которого природа умом обделила. Ласково погладил рукоятку ножа, мягко провел по лезвию камнем.

Вжик-хх… Вжик-хх…

- Понимаешь, парень,- сказал старик,- жизнь -сложная штука. И жестокая. Или ты сожрешь, или тебя Вот и приходится…

Дед сокрушенно развел руками, вздохнул печально. Нож точил старательно, то и дело смотрел на свет, чт«il ни заусенца, ни царапинки, подслеповато щурился. Па льцы большие, грубые, ладони в ороговевших мозолях, можно при желании угольки из костра таскать и не об жечься.

Я разозлился. Надо же так глупо попасться! Ведь не в парк на прогулку вышли, в преисподней застряли А эта мразь еще и издевается над нами, лопухами. Я сце-пил зубы и изо всех сил рванулся. Но ничего не получи-лось. Веревки впились в запястья, кожа порвалась, зака пала кровь.

Лесник глянул на меня исподлобья, хмыкнул. Нозд-ри затрепетали, глаза вдруг сверкнули зеленым демони-ческим светом. Я замер устрашенный - что еще за чуде-са?! Старик подошел ко мне, наклонился и обмакнул

палец в сочащуюся из-под веревок кровь. Посмотрел на свет, полюбовался, а потом слизнул с пальца капельку. Зажмурился, удовлетворенно крякнул.

- Давно свежатины не ел,- пожаловался мне дед с кривой ухмылкой.

Я вздрогнул, страх начал наползать холодным туманом. Лесник подмигнул мне лукаво. Я вжался в стену, закусил губу. То ли показалось, то ли в самом деле… У стариков зубы, как правило, сточены, одни пеньки, а не зубы, если вообще есть. А у этого острые волчьи клыки.

Дед вернулся на место, вновь взялся за точило и нож.

Вжик-хх… Вжик-хх…

Лишь сейчас до меня дошел ужасный смысл его действий. Я съежился: был бы мышкой, убежал бы через дыры и щели в полу. Меня затрясло от страха. В голове заметались мысли, причем каждая орала благим матом - бежать! Бежать без оглядки! Пока не съели. Но как? Связан. Сейчас разделают, как барашка, повесят на вертел…

Я постарался успокоиться, глубоко вздохнул пару раз. Надо говорить, упрашивать, молить. Дипломатия - лучшее оружие.

Вжик-хх… Вжик-хх…

Звук страшный, противный. От него кровь стыла в жилах. Жить хотелось, как никогда раньше. Подумалось: стану на колени, буду ползать, лизать сапоги, пресмыкаться и завывать - только бы не убили. Жизнь - высшая ценность, а моя так вообще… Но наряду со страхом в душе вспыхнула странная жгучая злость, ударила раскаленным потоком в мозг, заставила расправить плечи, расслабиться.

- Отпусти,- тихо сказал я, сверля старика ненавидящим взглядом.- Отпусти, иначе хуже будет.

Дед округлил глаза, на меня посмотрел так изумленно, словно увидел говорящую козу. А потом расхохотался от души, захлопал в ладоши. Вытер выступившие слезы, напустил на себя важный вид.

- Шутник, ты милок,- укоризненно сказал лес ник.- Ну ты сам посуди… Ты бы отказался от сочного горячего куска мяса, когда не ел очень долго? А я голо ден, ох как голоден.

- Я убыо тебя! - прошипел я. Про себя удивился - неужели могу так? Я же трус. Да-да, трус, что уж душой кривить. До мозга костей. Но в груди пылал пожар, меня всего корежило от ненависти.- Убью, понял!

- Я и так мертв,- хмыкнул старик.- Уже целую вечность мертв. Ты горяч, человек, в тебе кипят страсти. Это хорошо. Я выпью твою силу, это будет приятно. Вы искали Ключника? Вынужден тебя огорчить - я и eсть

Старик встал с табурета, внимательно осмотрел лезвие ножа.

- Добро заточил,- улыбнулся он. В красноватом полумраке блеснули белые острые зубы.- Ну что, Мур лыка, готов к приему пищи?

Кот вскочил со своего места, замяукал возбужденно и требовательно, завертелся на месте. Мурлыча, потерся о ноги хозяина. Из красной пасти выскочил малень кий язычок, быстро облизал усы, с клыков закапала слюна.

- Тварь! - взвыл я и забился в путах.

Дед подошел ко мне, ласково погладил по голове, приговаривая:

- Давай, милок, борись… мясцо будет мягше, пустит сок.

Я взбрыкнул, попытался вцепиться зубами в руку.

- Но-но,- пожурил старик.- Еще меня обед не ку-сал. Ну ничего, потомись пока. А я пока твоего друга по пробую.

Ключник хихикнул, подошел к столу. И лишь тогда I заметил, что с края столешницы свисает безвольная рука Шеда. Я повертел головой, в дальнем углу заметил блеск металла. Там было все: кольчуга, наручи, наплеч ники, меч… Значит…

- Шед! - заорал я что было мочи.- Шед, очнись! Пальцы рыцаря дрогнули, вяло шевельнулись. Я не

видел его, он был слишком высоко. Но воображение нарисовало яркую картинку - голый до пояса воин лежит на столе, никак не может прийти в себя.

- Да тише ты, окаянный, - шикнул на меня дед.- И до тебя дело дойдет, не боись.

Он еще раз проверил остроту ножа, удовлетворенно цокнул языком. Сон! - мелькнула мысль. Просто сон! Кошмарный, чудовищный. Этого не может быть. На самом деле я лежу где-то на холодных камнях мостовой во дворе гентской мэрии без сознания. А невредимый рыцарь стоит над моим телом и хмуро улыбается. Меня отнесут домой, напоят лечебными настоями, дадут проспаться. Я проснусь утром как ни в чем не бывало и пойду на работу, буду делать боевого голема, увижу Лека, Мию, буду смеяться, болтать, пить пиво в ближайшем трактире. И все будет хорошо.

Старик не стал картинно заносить нож, выспренно говорить о своих злодейских планах, долго и сочно расписывать, что сделает с нами. Он примерился, отточенным плавным движением опытного лекаря-хирурга намахнул ножом. Раздался противный звук, словно режут плотную ткань, мокро хлюпнуло, на лице лесника появились маленькие, почти черные точки, размазались в кровавые дорожки.

- Ше-е-едд!!! - взвыл я.

Время загустело, остановилось. Все реально - с ужасом понял я. Можно до бесконечности обманывать себя, убеждать, что это сон, но, когда льется кровь человека, что дрался рядом с тобой, защищал тебя, тащил на себе, все становится на свои места. Я лежу, связанный, в избушке Ключника, а это самое существо, язык не повора-швается назвать человеком, разделывает на столе моего товарища. Как барашка или козу.

Кровь застучала в висках, как молот. В глазах поплыло, комната завертелась вокруг меня. Дрожа, я озверело

рванулся из пут, уже не обращая внимания на то, что ве ревка ранит меня. Рыцарь опять слабо застонал, пальцы шевельнулись. Но в себя он так и не пришел.

- Шед! Очнись! - отчаянно крикнул я.

Без толку. Рыцарь без сознания. То ли по голове крепко ударили, то ли злое волшебство не давало от-крыть глаза. Я не видел, что делает старик, но движем ия были плавные, четкие. Вот он водит ножом, где-то нажимает, левой рукой поправляет, поддерживает. Звуки противные, мокрые, хлюпающие. Что-то хрустит, влажно лопается, рвется. Дед гундосит песенку, в такт притоптывает ногой, на лице хищная улыбка, в свете очага блестят острые белые зубы. На него брызгает красным, уже вся одежда и борода в крапинках.

- Хороша человечина,- бормочет он.- Жестковата, правда, но ничего, на безрыбье… Правда, Мурлыка?

Кот заходится истошным мявом, нарезает вокруг хозяина круги. Желтые глаза жадно горят, в них страшный непредставимый голод. Полосатый встает на задние лапы, подпрыгивает, маленький язычок яростно облизывает усы и пушистую морду, ноздри раздуваются, ловят вкусные запахи.

Дед отложил нож в сторону, руки по локоть в крови, с пальцев капает. Он тряхнул ими, потом стал жадно слизывать. Белоснелсная борода и усы тут же стали красными, на чистенькой одежде расплылись багровые пятна. Кот взвизгнул, вцепился когтями в штанину старика.

- Кушать хочешь, сердешный? - затарахтел дед.- Сейчас-сейчас тебя покормлю. Чем бы тебя угостить? Ммм… Мышцы жестковаты, не угрызешь. Что за дурак, изматывал себя тренировками, надо кушать больше, чтоб быть жирным и сочным. Ага, вот-вот, вижу…

Лесник подхватил нож, нагнулся над столом, повозился немного. А когда поднялся, в ладонях оказалось нечто темно-багровое, почти черное, вяло подрагивающее, блестящее.

- Кушай, Мурлыка, печеночку, кушай, котик. Печень хорошая, нежная. Мм… объеденье!

Дед рубанул ножом, отсек добрую половину, остальное запихал себе в рот, стал жевать. На пол мокро шлепнулся кусок плоти. Кот с мяуканьем кинулся, жадно вцепился в печень, заурчал, стал рвать клыками и когтями.

Я застыл. Тело одеревенело. Завороженно смотрю на кровь. Горло свело от ужаса, даже кричать не могу. По щекам бегут огненные дорожки. Слезы. Не верю, не верю, не верю… В голове творится нечто невообразимое, сплошная круговерть мыслей, чувств. Хочется проснуться, но я не сплю. Это реальность. Смотрю на безвольную руку рыцаря, свисающую с края стола. По грубым мозолистым пальцам, привыкшим к рукояти меча, стекает тонкая кровавая дорожка, тяжелые капли редко стучат по грязным доскам пола.

- Хорошее мясцо,- облизнулся старик.- Сколько в нем силы, сколько ярости… Вкусно. Вот сейчас еще сердце попробую. Сердце должно быть еще лучше.

Старик подхватил нож со стола, замахнулся.

- Не делай этого, Ключник,- сказал я.

Голос словно чужой. Хриплый, холодный. Голос вурдалака, а не лсивого человека. Дед замер, осклабился.

- Что ты мне сделаешь, человечишка? - хохотнул он.- Я съем твоего товарища, а потом и тебя. Вы в моей власти.

- Я маг,- ровно произнес я.- Я уничтожу тебя.

- Ты не маг, человек,- хмыкнул старик.- Ты мой ужин. Будь ты чародеем, не попался бы так глупо.

Он зачерпнул полную ладонь крови, влил себе в рот, удовлетворенно крякнул. По бороде побежали темные капли, Я видел: от внешности добродушного старичка не осталось ничего. Морщинистое лицо жутко искажено, глаза полыхают потусторонним зеленым светом.

Весь в крови рыцаря, словно мясник. Не человек, демон Преисподней.

Я словно разделился на две части. Одна половина разума отошла в сторону, с ужасом глядя на происходя шее и стеная. Зато вторая завладела телом, прочно все лилась в мозг, заставила сердце стучать ровно. Страх отступил, ужас, сковавший тело, ушел. По жилам потекло нечто огненное, жаркое.

Веревка сухо хрястнула, лопнула в нескольких местах. Я откатился в угол, подхватил меч рыцаря и вскочил на ноги. В теле заиграла злая сила, глаза застлала красная пелена. Меня распирало от мощи и яростного безумия. Мир воспринимался яркими кусками, словно кто-то быстро менял предо мной цветные картинки. Мысли в голове бродили чужие, даже чуждые. Я услышал чей-то быстрый шепот. Перед глазами замелькали странные закорючки, какие-то знаки, обрывки фраз, пылающие огнем. Мгир? - догадалась та часть меня, что отстраненно наблюдала за всем. Да, пришел ответ, тихий шелестящий шепот. Ты освободил меня. Я помо-гу. Не мешай.

Старик удивленно выпучил глаза, потом мерзко захихикал.

- Остынь, милок,- ласково сказал он.- Все равно ничего не получится. Лучше ложись рядом со своим другом, расслабься и получай удовольствие…

Он не успел договорить. Я подскочил к нему и взмахнул мечом. Хряснуло, на меня плеснуло черной воню чей жижей. Все-таки не человек, нежить. Только внеш-ность людская. Огромная рана на груди старика тут ac срослась, белые обломки ребер притянулись друг к дру-гу, соединились, кожа сразу разгладилась.

- Это ты зря,- ухмыльнулся дед, показывая длин ные клыки. Выставил нож и пошел на меня.- Иди ко мне, милок, будь хорошим мальчиком.

Я отшвырнул меч: все равно бесполезен. Начертил в воздухе Знак Огня. Полыхнуло, грохнуло. Бревна из

бушки жалобно заскрипели. Завоняло паленым. Когда дым немного развеялся, я увидел, что Ключник идет на меня все с той же кривой деревянной улыбкой. Одежда тлеет, дымится. Борода обгорела, торчит черными спекшимися сосульками. Красноватые отблески очага освещают морщинистое лицо, яркие блики играют на бледной коже. Ему осталось сделать всего пару шагов.

В голове помутилось, я качнулся. Мир сделал оборот вокруг меня. Я почувствовал в ладони гладкую и теплую древесину посоха. Он звенел от переполнявшей его мощи. Губы стали шептать какую-то абракадабру, пальцы левой руки что-то вязали в воздухе. Тело было как чужое. Кот злобно зашипел из-под стола, сверкнул глазищами.

В горящих зеленым светом глазах Ключника мелькнул страх. Он закрылся рукой, отшатнулся прочь.

- Ты кто такой? - взвизгнул он.

- Мы уже встречались,- прошептал я.- И ты проиграл тогда. Не сможешь победить и сейчас.

- Мгир! - ощерился старик.- Быть этого не может.

- Может,- со злобной радостью сказал я,- Получай!

Призрак посоха налился белым светом, я, как копьем, ударил им в грудь Ключника. Грохнуло. Я упал на пол, ослепленный и оглушенный. Дышал с трудом, хрипел, царапал ногтями деревянный пол. Странное раздвоение исчезло. Я вновь стал самим собой.

Учись, чародей! - прошелестело в мозгу напоследок. Учись. Знания - сила!

Очнулся: комната наполнена густым вонючим дымом. Глаза слезятся. Я плачу, скрючившись на полу, меня трясет от пережитого ужаса и слабости. Зубы стучат, я чувствую себя жалким и беззащитным. Все тело болит, в раны словно насыпали соли. Собравшись с сними, я кое-как встал на четвереньки, тряхнул головой, пытаясь прогнать головокружение. Разум меркнет: вот-вот потеряю сознание. Нельзя! - запретил я себе,

поднимайся, Эскер! Но руки ослабели, я вновь рухну на пол, на мгновение даже упал в обморок. Кап, кап, кап…

Звук вернул меня к действительности. Я очнулся, жалобно застонал. Тело словно перемололи на фарш, а потом по какой-то прихоти из мелких кусочков впош. собрали воедино.

Кап, кап…

Дышать трудно, от жуткой вони тошнит, болит голова. Я не удержался, меня вырвало кислой едкой слизьи l Все внутренности горели огнем. Я заплакал, не сдержи-ваясь. Кое-как собравшись, сел на полу, стал размазывать по лицу слезы. Очаг почти потух, поленья перегорели, осыпались красной трухой, багровеющими углями. В избушке потемнело, видно было лишь на ближай-шие пару шагов. Воняло паленой плотью и кровью.

Кап…

- Шед! - внезапно вспомнил я.

В голове взорвался огненный шар, меня затрясло. Превозмогая боль, встал на ноги, побрел к столу. По до роге споткнулся о что-то маленькое и мягкое. Глянул вниз - обугленный трупик кота. Глаза выгорели, пасть распахнута в последнем немом крике. Тускло поблескивают тонкие зубы-иглы.

- Тварь! - выругался я, наступил на обгоревшую голову.

Брезгливо поморщился: под ногами омерзительно хрустнули тонкие кости, мокро чавкнуло. Не глядя, от швырнул ногой дохлого кота к стене.

Было слишком темно. Рядом с очагом я нашел поле нья, кинул в груду углей. Языки пламени тут же прими лись обгладывать сухое дерево. Стало гораздо светло Я огляделся. Ключник лежал у выхода бесформенной грудой тряпья и жутко изломанных обугленных костей кучей золы.

- Я же обещал, что убыо тебя! - зло сказал я. Голос хриплый, похож на карканье ворона.

Я бросился к столу. Одного взгляда хватило, чтобы меня вновь скрутило. Желудок сжался, меня вырвало кровью и желчью. Рыцарь лежал на спине, запрокинув голову и распахнув рот. Сухое жилистое тело все в синяках - драка с демонами далась тяжело,- вместо жи-нота сплошное кровавое месиво. Куски кожи и мышц аккуратно срезаны, в глубине влажно блестят сизые амеи кишок, какие-то органы. Кровь льется непрерывным потоком, бьет черным фонтанчиком, но уже слабо, едва заметно. Стол и пол вокруг залило. Я с трудом сглотнул, стараясь не смотреть на этот ужас, подошел к воину. Под ногами хлюпнуло, одуряюще пахнуло чем-то вязким и противным.

- Шед,- тихо позвал я.- Сэр Шед…

Веки рыцаря дрогнули. Я схватил его за руку, нащупал пульс. Слабый, уже почти не чувствуется. Воин едва слышно вздохнул и распахнул глаза. Зрачки черные, большие. Слепо посмотрел на меня мутным взглядом, бледные губы шевельнулись. Я приблизил ухо, надеясь что-то уловить.

- Глупо,- прошептал Шед.- Хотел в бою… красиво.

- Не умирай,- попросил я.

Я чувствовал: в глазах мокро, слезы капают на лицо рыцаря, стекают по впалым щекам в уголки рта. Дыхание воина слабое, почти не ощущается. Я отчаянно зарыдал от бессилия. Как хотелось чуда! Вот бы произнести какое-нибудь древнее заклятие. Воин встанет со стола живой и здоровый, весело засмеется. Но я не знаю никаких древних заклинаний. Я глупый и слабый чародей, не умеющий даже защитить самого себя. А рыцарь сейчас умрет, такие раны не вылечит никто. Разве что разверзнется потолок избушки и сюда снизойдет один из богов, мановением руки залатает моего товарища…

- Эскер,- едва слышно вымолвил рыцарь.- Ты?

- Я, сэр Шед.- Голос ломается, срывается на рыдания.

Лицо воина исказила судорога боли. Он поморщился, тихо застонал. Глаза закатились. Но справился, вновь пришел в себя, взгляд немного прояснился.

- Где лесник? - спросил он.

- Мертв,- ответил я.- Окончательно.

- Хорошо,- вздохнул рыцарь.- Значит, я отмщен.

Кровь из страшной раны на животе побежала быстрее. Я старался туда не смотреть, меня мутило. Лицо у Шеда было бледное как мел, губы синюшные. Мои та варищ истекал кровью. Боли уже, наверное, не чувство вал, это хорошо. Хоть не мучается.

- Чем я могу помочь? - тихо спросил я.

- Ничем,- прохрипел он.- Все кончено. Если тебе повезет выбраться, то…

Он не договорил. Взгляд карих глаз вдруг стал стеклянным, из уголка рта побежала тонкая струйка крови Рыцарь обмяк в моих руках, голова безвольно упала на столешницу. Я постоял несколько минут рядом с ним Чуда хотелось, но я знал, что его не будет.

- Сэр Шед,- прошептал я.

Тишина. Трещат сгорающие в очаге поленья. Красноватые отблески играют на бледном умиротворенном лице рыцаря, смутные тени пляшут на стенах избушки Я медленно закрыл ладонью веки рыцаря, отвернулся и побрел в дальний угол. Под ногами плещется кровь: как же много натекло! Черное озеро блестит в свете очага, каждый шаг сопровождается влажным чмокающим зву-ком. Я уселся рядом с доспехами рыцаря, взял в руки искореженный поруч.

Как же пусто в душе. Еще несколько минут назад я исходил жаркой яростью. Еще раньше трясся от страха А сейчас не испытываю ничего, кроме усталости и боли в ранах. Хочется взвыть, но не могу. Хочется рвать на голове волосы, биться в истерике. Но не могу. Из глав текут слезы, капают на измазанный кровью рыцаря по руч. Тупо смотрю на тусклый металл, в голове ни мыс лишки. Хочется лечь на грязный пол и умереть. Не что-то не позволяет. Шед, наверное, не одобрил бы.

Мертв, подумал я, рыцарь мертв. И его не вернуть. Некоторое время назад сам бы удушил. А сейчас горюю. Шед ушел в Поднебесный Дворец. Будь он грешником, то ожил бы здесь, испытывал муки, нес бы наказание. Но воин свят, его не в чем упрекнуть. Так что радует одно - его мучения закончились, будет теперь сидеть в компании таких же рыцарей за длинным столом, пить вино и тискать грудастых валькирий или даже гурий…

А что я? Не знаю. Остался в одиночестве. Ключника убил при помощи призрака Мгира. Теперь путь в мой мир закрыт. Подохну среди выжженных равнин и оплавленных скал. А тело мое пожрут низшие демо-ны-падальщики. Мрачная перспектива. Но вполне реальная. Оставаться в этом месте страшно и неприятно. Но идти никуда не хочется. Да и куда я пойду? Мрон, как же все паршиво!

В голове вертелся какой-то мотивчик, и я стал напевать одними губами. Потом громче и громче. Та песня, что выли пьяными голосами, шагая через выжженную равнину к дому Ключника. История рыцаря, что жил и любил, дрался, отстаивал свою честь, защищал родных и друзей. А потом рыцарь ушел на войну и не вернулся. Его любимая, сидя у окна, ждала со слезами на глазах, когда же явится в мутной пелене дождя знакомый силуэт. Но так и не дождалась…

Я улегся на пол, закинул руки за голову. Надо мной был пыльный потолок, сквозь широкие дыры в крыше виднелось вечно мятущееся небо Преисподней. Вокруг избушки слышался шорох, вздохи, писк. Откуда-то издалека донесся жалобный рев какого-то чудовища. Я закрыл глаза, постарался представить, что лежу на своей койке дома. Вокруг пыльные картины, у стены старая рассохшаяся гитара, груды книг. Завтра на работу… Я тихонько напевал себе под нос. И от звуков собственного голоса, от слов песни душа потихоньку оживала, сочилась кровавыми слезами, горела огнем. Я захрипел, впился зубами в запястье, зарыдал. В груди жгло, казалось, боль убивает меня. Уже не телесная, боль от pan можно терпеть, а душевная, что совершенно непереносима. Что-то оборвалось во мне, перевернулось. Почти физически я ощутил, как тугие волокна со звоном лопаются в душе, некоторые тут же сгорают, другие срастаются совершенно по-иному, вкривь и вкось, но так прочно, что не разрубить мечом, не пережечь огнем.

Странное ледяное оцепенение постепенно завладело мною, проникло в душу и тело, выморозило внутренности. Нечто темное и холодное бросилось со всех сторон, окутало плотным одеялом, стало растворять в себе. Я открыл глаза: вокруг мутная серая мгла, сырой туман - живой, мыслящий. Стены избушки исчезли, пропало тело рыцаря, все стало каким-то призрачным, далеким. Последним потух огонь в очаге. Я висел в пустоте, чувствуя на себе чужие недобрые взгляды. Сотни голосов шептали и бормотали, взывали ко мне, что-то выпрашивали, о чем-то молили. А потом чудовищный по силе удар сотряс мое тело, вышиб воздух из легких, все кости захрустели, затрещали.

Как же я устал! - мелькнула последняя мысль в измученном мозгу и потухла, словно припорошенная золой искра.