"Фантомы" - читать интересную книгу автора (Вудс Стюарт)

Глава 5

Гельдер покрепче уперся носками башмаков, растягивая поднимающий строп, еще дальше за борт вынес тело, пока не почувствовал полное напряжение румпеля, и парусная лодка класса «Финн» легко заскользила в туче брызг, делая более десяти узлов. Это была новая лодка, и он знал, что мог бы улучшить ее ходовые качества, если бы было достаточно времени. Тем не менее, он уже четыре года не управлял «Финном», и то, что он сейчас испытывал, можно было назвать настоящим счастьем. Он пытался вспомнить, когда же в последний раз ощущал нечто подобное. И не мог.

И еще он не мог вспомнить, когда в последний раз ощущал такой расслабленный покой; кажется, никогда. Последнюю неделю он провел, бегая кроссы, читая, просматривая потрясающие американские программы, питаясь роскошными блюдами скандинавской и французской кухни и флиртуя с Триной Рагулиной — и все это с большим подъемом, с непреходящим чувством изумления. Правда, было одно облачко на этом безмятежном горизонте: ведь вскоре ему предстоит что-то сделать, чтобы расплатиться за столь великолепное существование, и по пессимистическому опыту общения с советской системой он не мог не понимать, что плата эта будет высока. Словно в ответ на его мысли, в поле зрения показался сияющий электрокар, управляемый полковником Майоровым. Машинка, виляя между холмами, спустилась к портовому бассейну, и Гельдер почувствовал, что этот человек прибыл за ним. Устроим-ка новому командиру небольшую демонстрацию.

Он развернул лодку по ветру и направил ее к берегу, где курсировали туда и обратно лодки поменьше. Затем выпрямился на этом, печально знаменитом своей неустойчивостью «Финне» и перекинул парус, легко уклонившись под нижним гиком. Секунду спустя он повторил маневр. И с удовлетворением отметил, что его приятели-офицеры на берегу оторвались от своих дел и восхищенно наблюдают за ним. А он продолжал перекидывать парус, подныривая под ним, держа лодку по ветру, прежним курсом; затем, когда уже казалось, что он вот-вот воткнется в берег, развернулся против ветра, притормозил лодку и плавно вошел в мелководье. Группа офицеров еще потаращилась на него в безмолвии и вернулась к своим занятиям.

Как раз, когда он вкатывал лодку на тележку, подкатил Майоров.

— Доброе утро, Гельдер, — сказал полковник. — Это выглядело как представление.

Гельдер сделал вид, что только заметил его.

— Доброе утро, сэр. Вы имеете в виду переброс паруса? Просто ветер дул в нужном направлении.

Майоров засмеялся и пригласил его в свой автомобиль. Маленькая машинка для гольфа, подвывая моторчиком, стала взбираться на холм.

— Это было так точно и сбалансированно, что сразу же привлекло мое внимание, — сказал полковник. — Вам, Гельдер, может быть, интересно будет знать, что на вступительных экзаменах в военно-морское училище несколько лет назад вы набрали наибольшее количество очков, перекрыв рекордный результат по тестам для поступающих в отряд космонавтов, принадлежавший до тех пор Юрию Гагарину.

Гельдеру, разумеется, не были известны результаты его экзаменационных испытаний, но он вспомнил, что экзаменаторы, казалось, были потрясены. Независимо от того, в какой аппарат его сажали, и от того, как его крутили и раскручивали, он полностью контролировал ситуацию.

Майоров продолжал:

— И получилось так, что между подводным флотом и космическим отрядом произошло небольшое сражение за ваше будущее. Ну а поскольку кандидатов в космонавты тогда оказался переизбыток, флот победил. И я очень рад, что так произошло, иначе вы бы сейчас мотались где-нибудь на орбите, вместо того, чтобы быть здесь, с нами.

— Спасибо, полковник, — отозвался Гельдер, согреваясь от похвалы. Ведь последние несколько лет, несмотря на всю свою блестящую подготовку, неопределенность была слишком большой.

Полковник притормозил, пропуская группу мужчин в теплых костюмах, прыгающих в такт через гравийную тропинку.

— А вы давно не разминали ноги? Упражняетесь? — спросил он. — Хотелось бы, чтобы вы были в полной готовности.

— Так точно, полковник. Я бегаю каждый день. Вот бы еще в сквош поиграть, но нет партнеров.

Майоров кивнул.

— Я понимаю, что вы себя чувствуете немного изолированным. Все остальные проходят подготовку в классах. Ну что же, завтра с утра подключайтесь к ним. Но боюсь, что большинство ваших упражнений вам предстоит делать в одиночку. А сегодня я познакомлю вас с мистером Джоунсом.

Он повернул автомобильчик на какую-то неизвестную тропку и направил его к приземистому зданию.

— Мистер Джоунс имеет репутацию рассказчика. Он создатель вашей легенды. Вы знаете, что такое легенда, Гельдер?

— Вы имеете в виду исторический миф?

— Совершенно верно, но в вашем случае он будет носить более личностный характер.

Майоров остановился у здания, но не вышел.

— Вполне может случиться, что какое-то время вам придется работать за границей. И вам придется рассказывать о себе что-то правдоподобное. Именно поэтому мистер Джоунс создает легенду, или новое представление о вас. Вы должны быстро и надежно запомнить все, что он вам расскажет, а потом начать жить в соответствии с легендой. Нельзя же, не подготовившись, оказаться в руках полиции зарубежного государства. А вот эта легенда и пригодится вам на несколько дней, которые вам максимум-то и нужны.

Гельдер последовал за покинувшим машину полковником, который прошел в здание и направился прямиком в какой-то кабинет. Там из-за стола поднялся мужчина в голубом костюме.

— Это мистер Джоунс. Мистер Джоунс, это...? — Майоров указал на Гельдера.

— Карл Бенгт Свенсон, — ответил Джоунс. — Пожалуйста, присаживайтесь, мистер Свенсон, — сказал он Гельдеру. — Могу я называть вас Карл?

Гельдер уселся.

— Ну конечно, — сказал он.

— Так я оставляю вас в умелых руках мистера Джоунса, — сказал Майоров. — А завтра, продолжая занятия с ним, вы приступите и к другим тренировкам. Увидимся позже.

Майоров вышел из кабинета, и Гельдер повернулся к мистеру Джоунсу.

— Пожалуйста, Карл, подойдите сюда, — сказал Джоунс, переходя в угол кабинета, где была установлена фотокамера.

— Надевайте эту одежду, — сказал он, протягивая Гельдеру рубашку, галстук и твидовый пиджак, в которых он признал вещи из гардероба в собственной комнате. Он сделал, как сказали, и встал перед объективом, чтобы сняться. Джоунс вытащил из камеры кассету «поляроид», сорвал защитную бумажку и подождал, пока проявится.

— Очень хорошо, — сказал он, — если еще добавить это.

Он взялся за стопку из четырех карточек и на обороте каждой поставил штамп. На нем было вытеснено: «Срочное фото Сэма. Гранд Сентрал Стейшн, Нью-Йорк-сити». Джоунс обрезал карточки, прикрепил две из них к канцелярскому бланку и толкнул их через стол к Гельдеру вместе с ручкой.

— Это форма заявления на получение американского паспорта. Необходимо, чтобы вы заполнили ее собственной рукой и расписались.

Он подтолкнул через стол и пачку отпечатанных листов.

— Здесь нужная информация, как правильно заполнять.

Гельдер взял ручку и быстро заполнил форму, заодно узнавая, что он родился в городе Дулуте, штат Миннесота, если верить образцу, у Хельги Эриксон и Бенгта Свенсона, шведских эмигрантов. Проживает в доме номер 73 по Западной десятой улице в Нью-Йорке.

Джоунс взял заполненную форму, ненадолго вышел из кабинета, затем вернулся.

— Хорошо, — сказал он. — Послезавтра эта форма окажется в паспортной конторе на Пятой авеню в Нью-Йорке. В тот же день ее оформят, а к концу недели у вас будет паспорт. Соответствующие въездные и выездные визы получите позже.

Джоунс достал из ящика письменного стола бумажник и протянул его Гельдеру. Бумажник был из черной кожи ящерицы и слегка помят и потерт, словно его какое-то время уже таскали в чьем-то брючном кармане.

— Откройте его и распишитесь на оборотах вложенных карточек.

Гельдер открыл бумажник и извлек карточку «Америкен Экспресс», карточку «Виза», расчетную карточку для магазинов «Блумингсдейл», «Сакс Пятая Авеню» и «Барни». Расписался он и на водительских правах штата Нью-Йорк, которые, как сказал Джоунс, оправят в пластик, а затем вернут; и на потрепанной карточке медицинского страхования.

— Вот еще мелочи, которые вы всегда должны носить с собой, — сказал Джоунс, передавая через стол различные предметы. — Это кольцо свидетельствует, что вы — выпускник Миннесотского Университета, оно соответствующим образом потертое, посмотрите, подходит ли.

Кольцо подошло.

— Это брелок от Тиффани для ключей, на нем ключ от квартиры и почтового ящика.

Гельдер опустил ключи в карман.

— А вот это — художественный карандаш, называется рапидограф. Надеюсь, вы умеете рисовать.

Гельдер кивнул. Джоунс передал ему пачку бумаги, на которой был отштемпелеван адрес нью-йоркского художественного магазина.

— Просто сидеть и рисовать — прекрасный способ проводить время в незнакомом месте, не привлекая ненужного внимания. Это может пригодиться.

Гельдер взял карандаш и стал его рассматривать.

— Это, наверное, какое-нибудь оружие, да?

Джоунс засмеялся.

— Да нет, ничего экзотического здесь нет. Люди, которые работают такими ручками каждый день, часто пользуются ими вообще в любом случае. А вы, видите ли, художник по рекламе.

Джоунс бухнул на стол толстую стопу бумаги.

— Это весьма детализированная биография. Разумеется, вы должны запомнить ее, но более того, вы должны вжиться в нее. И между строк должны домыслить детали. Ваша мать, как вы увидите, была школьной сельской учительницей, а нос у нее, в результате несчастного случая в детстве, был сломан. Этот факт, вы, например, можете обыграть следующим образом: хотя сломанный нос и придавал ей суровый вид, по натуре же она была добрейшее и нежнейшее существо. И вы должны постоянно представлять себе эти детали, чтобы ваша биография обросла плотью. И если вы проделаете это, ваша легенда будет более осознанной.

— Я понимаю.

— Хорошо. Теперь я в общих чертах обрисую вашу биографию, чтобы вы имели представление. Вас зовут, как я уже сказал, Карл Бенгт Свенсон. Ваши родители эмигрировали из Швеции в Соединенные Штаты в 1948 году, по вызову двоюродных родственников, второе поколение которых жило в Миннесоте. Университет в Миннесоте вы посещали как художник. Весной вашего выпускного года ваши родители погибли во время торнадо, который разнес и вашу семейную ферму. Вы продали землю и отправились в Нью-Йорк. Там вы провели несколько лет, пытаясь добиться успеха, занимаясь живописью, но потерпели неудачу, и когда ваше наследство стало иссякать, то обратились к рекламным иллюстрациям. Поначалу приходилось туговато, но постепенно вы встали на ноги и теперь чувствуете себя вполне уверенно. В прошлом году вы заработали восемьдесят четыре тысячи долларов. Вы занимаете подвал и первый этаж дома в Гринвич-Вилледж и работаете в домашней студии. У вас есть подружка, ее фотография, с соответствующей подписью, находится в бумажнике. Спокойная жизнь, без большого количества знакомств, поскольку вы работаете дома. О формальной стороне заботится ваш адвокат. С большинством из ваших клиентов вы даже и не встречались.

— А скажите мне, — сказал Гельдер, — что будет, если кто-нибудь захочет проверить что-нибудь из этого?

— Все совершенно достоверно, — сказал Джоунс. — По той простой причине, что Карл Свенсон — реальное лицо. На короткое время вашей миссии он уедет из Нью-Йорка на каникулы, и им будете вы. Его сотрудничество гарантировано, поскольку он увлечен героином и кокаином, а снабжение его этими наркотиками контролируют люди, которые с симпатией относятся к нашим задачам. О, пока не забыл...

Джоунс извлек из ящика стола небольшой диктофон и протянул Гельдеру несколько листков.

— Наговорите эти слова на магнитофон, пожалуйста, выговаривая их, как настоящий житель среднего запада.

Гельдер взял бумагу и прочитал:

— Привет, это Карл Свенсон. Если это звонок от друга, то я на пару недель уехал на каникулы. Оставьте ваше имя и номер телефона, и я позвоню вам, когда вернусь. Ну а если это грабитель, то я пошутил насчет отъезда, и в настоящий момент занят тем, что кормлю моих доберманов.

Джоунс положил кассету в карман.

— В нужный момент эта кассета будет на автоответчике Свенсона.

Остаток дневного времени Гедьдер провел с Джоунсом, намечая план подготовки на следующий день. К обеду он чувствовал себя странно, словно у него было раздвоение личности.

— Добрый вечер, Карл, — сказала Рагулина, усмехнувшись, когда он присел на стул у стойки бара в ресторане, названном в традициях Малибу «Капризом» за хорошую французскую кухню.

Он удивился.

— Ты в курсе?

Она заказала кампари с содовой.

— Конечно. Ведь предполагается, что я должна репетировать с тобой. А скажи-ка мне, к какому братству ты принадлежал, когда учился в колледже?

Гельдер покачал головой, стараясь выглядеть незаслуженно уязвленным:

— Не принадлежал я ни к какому братству; сама эта идея казалась мне глупой.

— Неужели? А мне кажется, я видела тебя на вечеринке для первокурсников, где набирали новых членов.

Он почувствовал острый укол того, что можно было бы назвать паникой, если бы ситуация была реальной. А ведь так может случиться.

— О, ты бывала в Миннесоте?

— Как же ты быстро забыл, Карл. Неужели ты не помнишь наших невинных забав на первых курсах? Даже обидно.

Гельдер улыбнулся.

— Думаю, я бы обязательно вспомнил. Мой первый год обучения был не больно веселым. Но ты права, я действительно был на той вечеринке, но не получал предложения вступать. Они все там выглядели атлетами, а не художниками.

— Что ж, — сказала она, открывая меню, — очевидно, ты был лишен романтики. Кажется, я смогу подарить ее тебе.

Они пообедали pale maison, coq au vin[5] и бутылкой бонгрев, затем не спеша, рука об руку, дошли до номера Гельдера. Гельдера удивляло, что он не стремился уложить ее в постель; более того, и она к этому не стремилась. Тем не менее, они находились на первой ступени страсти — отношения изменились.

Он взял ее лицо в ладони и ласково поцеловал, затем еще раз, уже крепче. Она подставила язык и зубы, но он отстранился, взглянул на нее и снова нежно поцеловал.

Она тоже вгляделась в него с трепещущими губами и широко открыв глаза.

— Это не обязательно должно случиться. И это не является частью твоего обучения. Тем более, что когда твоя подготовка здесь закончится, мы больше не увидимся.

— Увидимся, — сказал он решительно. — Я обещаю тебе. Верь мне.

— Не знаю, почему, — проговорила она, — но я тебе действительно верю. Думаешь, это возможно? И ты сможешь это сделать?

— Майоров обещал мне, что, когда я выполню мое предназначение здесь, может быть все, что угодно. Я ему верю.

Она отвернулась и положила голову ему на плечо.

— Ну если Майоров сказал, можно не сомневаться.

— Я собираюсь сделать для Майорова все, что он захочет, — сказал Гельдер. — Я хочу потрясти его делом. И когда это случится, он даст мне то, что я хочу.

— Да, — покорно произнесла она. — Мы оба должны дать Майорову то, что он хочет.

И они долго так стояли в темноте, держась друг за друга.