"Порча на смерть" - читать интересную книгу автора (Зайцев Михаил)

3. Архивариус

Телефон завибрировал в кармане куртки спустя две с половиной минуты.

— Алло, — ответил Сергач. — Слушаю.

— Ты сбросил мне на пейджер сообщение? — захрипел в телефонном динамике знакомый голос.

— Разве у тебя есть другой знакомец с инициалами ИКС?

— Возможно. Чего ты хочешь?

— Встретиться.

— Когда?

— Срочно.

— Где ты?

— Улица Петровка.

— Через двадцать минут под грибком.

— Договорились.

Игнат отключил телефон, прибавил шагу, до метро ходу минут десять, надо поспешить.

Сергач точно знал о том, что Архивариус пишет книгу, об остальном догадывался. Например, Игнат не сразу, но догадался, что живет или работает по свободному графику странный знакомый где-то в районе Чистых Прудов, ибо встречи назначает всегда либо «под грибком», сиречь около памятника Грибоедову, либо «на облаке», то есть в магазине «Белые облака» на Покровке. Лишь однажды за годы знакомства Сергач скинул Архивариусу на пейджер заранее оговоренное «ИКС», и ответный звонок от абонента 73272 последовал спустя сутки. Обычно Архивариус выходил на связь моментально. Чем зарабатывает Архивариус на жизнь, до конца непонятно, и даже его имя Сергачу неизвестно.

С именем отдельная история. На заре их взаимоотношений Игнат, естественно, поинтересовался у неприметного, низенького очкарика с бородавкой на щеке, как того зовут, и в ответ очкарик предложил Игнату самому придумать для него имя или кличку. «Архивариус» — ляпнул Сергач первое, что пришло в голову. С тех пор приходилось, обращаясь к коротышке с бородавкой, произносить это длинное слово или обходиться местоимениями.

Сергач познакомился с Архивариусом, когда служил ассистентом режиссера в «Останкино». Очередной раз группу «Шестого чувства» в полном составе пригласили на показательные выступления очередного мага в паре с очередным гипнотизером и, конечно же, с последующим фуршетом для избранных. Народу, помнится, в фойе ДК МГУ толпилось — не протолкнуться. Целых два отделения маг морочил публику, излагая собственную концепцию бытия, а его подельник гипнотизер измывался над добровольцами на сцене. В антракте к Игнату подошел плюгавый очкарик, спросил, правда ли, что он — «телевизионщик», и шепотком поведал о предыдущем месте работы героя вечера, о вагоне-ресторане, где будущий кудесник вкалывал официантом. Рассказал о порочной слабости мага к нимфеткам, насплетничал о вполне прозаическом бизнесе гипнотизера, который, оказывается, помимо преподавания в «школе гипноза», приторговывал телефонными аппаратами с определителем номера.

Позже, на фуршете, Игнат аккуратно выяснил у мага и гипнотизера, знают ли они такого низенького, в очках и с приметной бородавкой. Оказалось, не знают. А информация очкарика частично подтвердилась через месяц, когда в приватной беседе за рюмкой коньяка на пьянке по поводу дня ангела редактора «Шестого чувства» хмельной маг пожаловался Игнату, дескать, у него возникли скандальные проблемы с одной смазливой старшеклассницей.

После той первой встречи в ДК МГУ у Игната остался номер пейджера очкарика, записанный на обрывке входного билета. Как-то режиссер «Шестого чувства» дал задание ассистенту выяснить подноготную некоего экстрасенса (в основном режиссера волновала его платежеспособность), Сергач связался с тогда еще безымянным очкариком, и они впервые забили стрелку «под грибком». В обмен на сведения об экстрасенсе информатор попросил рассказать о закулисной жизни группы «Шестого чувства». Естественно, у Игната возникли подозрения, что странный коротышка работает на соответствующие органы, но собеседник обосновал свой интерес, объяснил — пишет суперправдивую книгу, можно сказать «труд», о новых язычниках новой России. 14 на следующую встречу, которая состоялась совсем не скоро, Архивариус принес Игнату для читки и правки отрывок рукописи с пометкой «Неокульты и массмедиа», где описывалось возникновение и крах «Шестого чувства». Пробежав глазами рукопись, Сергач сделал пару уточнений, после чего поинтересовался, известен ли писателю-подпольщику некто Юрий Оттович. Архивариус охотно дал лестную характеристику господину Бергу.

Периодические контакты рекламного агента из «Альфхейма», а затем и прорицателя по совместительству с чудаковатым летописцем постепенно переросли в некое подобие дружбы. «Мы похожи, — вымолвил однажды Архивариус, задумчиво протирая очки. — Ты и я, мы оба здравомыслящие скептики, а это большая редкость в нашей тусовке». Насчет здравомыслия коротышки, помешанного на конспирации, Игнат мог бы и поспорить, однако благоразумно предпочел промолчать...

Если уж человеку улыбнулась Фортуна, то ему везет во всем, вплоть до мелочей — сбежав с эскалатора, Сергач сразу же запрыгнул в метропоезд и прибыл на встречу «под грибок» за минуту до назначенного времени. Не успел и единожды обойти вокруг памятника автору «Горя от ума», как его окликнул Архивариус:

— Привет.

— Привет. — Игнат пожал вялую ладонь очкарика.

— Пошли прогуляемся. — Архивариус сунул руку в карман старомодного пальто, мотнул лысеющей головой в кроличьей шапке-ушанке, указывая подбородком на заснеженные дорожки бульвара.

— Я бы предпочел хлебнуть в кафешке кофейку.

— Разбогател? Не жалко денег на пойло в забегаловке?

— Халтурка обломилась. Рассчитываю на твою помощь и, между прочим, предлагаю тебе долю.

— Пошли пройдемся, расскажешь.

Пока дошли прогулочным шагом до заледеневшего пруда, Игнат скороговоркой, в общих чертах, опуская лирические детали, пересказал разговор с мадам Протасовой. Архивариус слушал молча, то и дело поправляя очки и изредка пытливо поглядывая на возбужденного Сергача сквозь выпуклые затемненные линзы.

— Предлагаю поделить гонорар, — закончил Игнат. — Тебе двушник и мне, как основному исполнителю, три штуки. Согласен?

— За что мне две тысячи?

— За информацию. Я и без тебя вспомнил пару-тройку ребятишек, не гнушающихся черной магии, и в газетах попадаются объявления от зловещих колдунов, но ты ж у нас ходячий справочник, ты подкинешь еще адресов, а я проверю.

— Как проверишь? — Архивариус поправил очки на переносице, вытянул из кармана папиросу.

— Элементарно, Ватсон! Схожу к каждому подозреваемому на прием, представлюсь честь по чести, собственным именем, объясню, дескать, я ваш коллега, мне поступил заказ: богатенький клиент просит учинить порчу на смерть, но я, к сожалению, этим не занимаюсь. Не желаете взять выгодный заказик, отстегнув посреднику десять процентов? Достоверно, правда?

— Ты авантюрист. — Архивариус прикурил папиросу от спички, горелую спичку засунул обратно в коробок. — Все гораздо серьезнее, чем ты думаешь. Я бы на твоем месте, пока не поздно, позвонил Протасовой и отказался работать сыщиком.

— Ты чего, спятил? Отказаться от пяти тысяч?! Ха! Послушай, если ты про возможные откаты, так их не будет. Объяснить, почему?

— Не нужно. Я про другое. — Архивариус затянулся папиросой, выпустил дым через нос. — Скажи, Сергач, ты вообще веришь в колдовство?

— Ой, блин! — Игнат скорчил кислую физиономию. — Неужели ты хочешь сказать, что в истории мадам Протасовой есть еще что-то, кроме...

— Возможно, — перебил Архивариус. — Возможно, есть.

— Блин! Все меня сегодня перебивают на полуслове. Будто двоечника на экзамене, честное слово! Ты же меня знаешь как облупленного. В шесть лет у маленького мальчика Игната заболели почки. Так болели, что ребенок ночей не спал, корчился в судорогах. Я же тебе рассказывал, забыл? Доктора настаивали на срочной операции, а мама повезла любимого сыночка в деревню к бабке-шептунье. Бабушка пошептала, и все о'кей. Игнатка закончил школу, вылетел с четвертого курса института, отслужил в армии, и до сих пор почки Игната Кирилловича Сергача не беспокоят. Я не жлоб, однако тебе лучше моего известно, какие типы промышляют в Первопрестольной всякими там магиями и колдовством. Их с той бабкой даже сравнивать — преступление!

— Аферистов много, в этом ты прав. — Архивариус с сожалением выбросил скуренную до бумажной гильзы папиросу.

— Много? — Сергач усмехнулся. — Девяносто девять процентов! И я в их числе, между прочим. Но я-то хоть черной магией не спекулирую! Я не обещаю вылечить рак или гепатит, вернуть любовь или молодость, я устраиваю для обеспеченных граждан шоу с рунами, как в театре одного актера, да торгую амулетами от малоопасных неврозов. Я перед собой честен.

— Отличие черной магии от белой заключается в том, что белый маг не берет платы, — веско изрек Архивариус. — Бабушке-шептунье, не помнишь, мама маленького Игнатки давала деньги?

— Нет, кажется... Ха! В таком случае, по твоей классификации, я тоже черный маг, да?

— Ты сам сначала назвался аферистом, после актером. Я бы назвал тебя по-другому. Ты — психолог-самоучка. Тебе платят за надежду, ты ее вселяешь.

— Черт побери, тогда почему же я должен лишать надежды Нинель Протасову?

— Казуистика. А вообще, твое дело. Поступай как знаешь, я не подписываюсь.

— То есть ты отказываешься помогать, так?

— Я отказываюсь от денег и, следовательно, от ответственности. Информацией поделюсь, как обычно, в обмен на твою.

— Спрашивай, чего тебя интересует? Слыхал свежую новость про астролога Аркадия Аркадиевича?

— Слыхал. Все, что меня интересовало, я уже знаю, спасибо.

— Не понял?

— По тусовке прошел слушок о Темном Мастере, который реально умеет наводить порчу на смерть. Твоя история косвенно подтверждает слухи, я удовлетворен.

— Надеюсь, ты не напишешь в книжке настоящую фамилию вдовы Нинель. Впрочем, и имя надо бы изменить, слишком редкое, да к тому же политизированное имечко.

— Книга почти готова. — Архивариус воровато огляделся по сторонам. — Называется «Мистики и шарлатаны в эпоху Ельцина» с перестроечным прологом, и сейчас я пишу послесловие. Удалось связаться через Интернет с зарубежными издателями. Это будет бомба! Если догадаются, кто ее написал, автора растерзают живьем.

— Во мне можешь быть уверен, как в самом себе! — пообещал Игнат пылко и страстно. — Тайну авторства рукописной бомбы не выдам даже под пыткой. Да и что я про тебя знаю? Абонентный номер пейджера, небось зарегистрированный на подставное лицо, и кличку, мною же придуманную.

— Ты можешь описать мою внешность. — Архивариус вытащил из кармана пачку «Беломорканала». — Мои привычки. Кроме тебя, про книгу знают еще двое москвичей. Вас, троих посвященных, чтоб никто не догадался, я, как и всех остальных, обозначил в тексте настоящими именами. Но в послесловии, в истории с Протасовой и ты, и она, в качестве исключения, будете проходить под псевдонимами.

— Хочется верить, ничего особенно поганого у тебя про Игнатку Сергача не написано и написано не будет. Ладно, вернемся к нашим... пардон, теперь уже исключительно к моим баранам. Я жду от тебя адреса рогатых Мастеров.

— Жди. — Архивариус полез за пазуху. — Я отойду для конфиденциального телефонного разговора, уточню твой запрос с одним из посвященных.

Из-за пазухи конспиратор извлек мобильную «Моторолу», самую дешевую, входящую в комплект коробочки «Билайн+». Игнат успел заметить отсутствие надписей и значков на серой плоскости жидкокристаллического экранчика. Не иначе, телефон Архивариус активизирует, лишь когда у самого возникает надобность позвонить. Другой рукой из заднего кармана брюк Архивариус извлек потрепанный блокнот с закладкой — шариковой ручкой. Пыхая «Беломором», низкорослый очкарик отошел шагов на десять, устроился на пустой скамейке, засунул телефон под ухо кроличьей шапки. Сергач демонстративно отвернулся.

Сумерки. Уютно сияют окна, пестрят разноцветными занавесками. Блудливо подмигивает реклама. Включились в борьбу с темнотой уличные фонари. По островку бульвара гуляют и спешат пенсионеры и подростки, влюбленные пары и подвыпившие граждане. Деловито трусит неизвестно куда несчастный бездомный пес. Жаль, нет с собой ничего съестного, угостил бы собачку. Игнат посмотрел на часы. 18.00.

— Эй! — Архивариус хлопнул Сергача по спине.

— Уже?! — Игнат обернулся.

— Адреса перепишешь и листок сожжешь. Обещай.

— А пепел развею, честное благородное.

Игнат взглянул на вырванный из блокнота бумажный лоскут. Адреса чародеев, подозреваемых в нехороших делах, записаны крупными печатными буквами. Всего восемь адресов.

— Всего восемь?

— Мог бы и больше. — Архивариус мотнул головой, указав тлеющей во рту «беломориной» на театр «Современник». — Пошли с бульвара, дорогой объясню.

— Аида в кафешку! Или в театр!

— Неподалеку есть тихая подворотня, пошли...

— В подворотню? Зачем? Туалет в другой стороне.

— Я серьезно. Пошли, пошли...

Архивариус частил, тянул папиросный дым, будто допинг, способствующий быстрой ходьбе, и вещал тихим, серьезным голосом:

— Реальная порча на смерть должна стоить очень дорого. Я записал тебе адреса адептов Темных Искусств, которые, по слухам, зарабатывают больше остальных. Себя и доходы они особенно не афишируют. Кроме магии, точно, больше ничем не занимаются. Для отвода глаз и налоговиков их подмастерья принимают население по обычным расценкам...

— Эти восемь как-то между собой связаны?

— Абсолютно никак. Кроме общей темной ориентации, отсутствия побочных бизнесов и больших доходов неизвестного происхождения. — Архивариус бросил папиросу в снег, смешно вытянул шею. — Сворачиваем. Вон туда, под арку.

Они пересекли проходной двор, освещенный лишь разноцветными окнами. Затем свернули. Очутились в закутке — слева глухая кирпичная стена, справа полуразрушенный дом, впереди дощатый забор, за забором гудит стройка. Свет прожекторов на стройплощадке тает в аппендиксе закоулка.

— Помоги. — Архивариус повернулся к Игнату спиной. Расстегнул пуговицы пальто. — Пальто мое подержи.

Игнат хмыкнул. Ничегошеньки не понимая, подчинился, взялся обеими руками за драповый воротник. Архивариус выскользнул из рукавов.

— Повесь пальто себе на руку, — велел Архивариус. — Осторожнее, в карманах телефон и пейджер. Двигайся быстрее, поможешь снять кобуру.

Под пальто у очкарика был тонкий свитер, поверх свитера — кожаная портупея с кобурой под мышкой. Из кобуры торчала рукоятка «Макарова» с непонятной деталькой вместо плоского донышка магазина.

— Мама дорогая... — только и сумел произнести обалдевший Сергач.

— Закрой рот. Поможешь снять кобуру, потом я тебе помогу ее надеть.

— Кобуру с пистолетом? Мне?!

— Дело тебе предстоит опасное, поверь. Оружие не помешает. Пистолет пневматический, разрешен к продаже и ношению. Выглядит как настоящий. Возникнут осложнения с подручными Темного Мастера, стреляй, не бойся. Оружие больше психологическое, чем боевое. В лицо, во избежание случайных увечий, не целься, бей, если что, в туловище и беги... Ты что? Чего ты смеешься? Помоги кобуру снять, кретин жизнерадостный!

— Ха-ха-а-а... А я-то, я-то, ах-ха-а, я-то голову ломал, на фига в подворотню, ах-х-ха... — Игната душил смех, аж слезы выступили из глаз. — Ой, спасибо, конечно, за трогательную заботу, не ожидал, честное слово, не ожидал!.. Но... ах-ха-ха, надевай пальто обратно. Спасибо за пневмашку, не возьму...

— Дурак.

— Не обижайся! Боевое оружие я бы взял, а пневмашка... — Игнат протянул Архивариусу пальто. — Одевайся, простудишься. У меня бровь рассечена, замечал? Еще до телевидения, когда вкалывал менеджером торговой точки... не-а, раньше! Когда писал репортажи для заводской многотиражки, целый год ходил в секцию карате. Да не простую, а весьма и весьма эксклюзивную. Изучал стиль сегучо. Ну-ка, Архивариус, блесни эрудицией. Про сегучо слыхал? Или в области боевых искусств ты ни фига не соображаешь, а?

— Соображаю, — пробубнил Архивариус, с трудом попадая в драповый рукав, кобура мешала. — Японец по имени Сегучо приехал во Вьетнам, где создал стиль карате, способный максимально эффективно конкурировать с китайским кунг-фу, вьетнамским вьет-во-дао и тайским боксом. Два года непрерывных тренировок по системе Сегучо равносильны десяти годам упорных занятий другими восточными боевыми системами. В Москве секцию вел Фам Тхыу Тхонг. Двухлетний тренировочный цикл у Фама выдюжили только двое самых фанатичных учеников.

— Трое, — поправил Сергач и присвистнул. — Однако эрудиция и осведомленность впечатляют. Вначале к Фаму ходила целая толпа, через три месяца осталось двенадцать учеников. Я выдержал год. Два года сдюжили трое, на одного ты ошибся, но в остальном...

— Двое! — сварливо перебил Архивариус. — Третий дотренировался до инвалидности, он не считается.

— Надо же. А я и не знал...

— Сергач, из восьми адресов, которые я тебе дал, четыре недалеко от Чистых Прудов. Магические салоны открыты допоздна. Поспешишь, успеешь сегодня посетить пару подозреваемых.

— Ценный совет, спасибо! Кушать, правда, охота, но ничего, потерплю. Спасибо, Архивариус. Честное слово — ужасно тебе благодарен, правда! Ты настоящий друг.

— Да ну тебя... — Архивариус потупился. Кажется, последняя фраза Игната, по-настоящему искренняя, без всяких подтекстов и подначек, по-настоящему смутила чудаковатого коротышку в очках с затененными линзами, в кроличьей шапке на лысеющей голове и с пневматическим пистолетом, спрятанным под старомодным пальто.