"Дети против волшебников" - читать интересную книгу автора (Зервас Никос)

Глава 6. Конкурс юных дарований

Позвать сюда следующего! — твёрдо приказал начальник училища. В спортзал вошёл живой черноглазый кадет лет четырнадцати с едва пробивающимися усиками. В руке держал чёрный чемоданчик.

— Здравия желаю, товарищ генерал-полковник! — ломающимся баском отчеканил он и покраснел. — Суворовец Шапкин для участия в конкурсе прибыл.

— Угу… вольно, суворовец Шапкин, — пробормотал Савенков, перелистывая личное дело черноглазого. — Написано, что метко стреляет из пистолета. Первый приз на соревновании кадетских школ Центрального округа.

— А ну-ка, товарищ суворовец, покажите Ваше умение, — приказал Еропкин.

Суворовец Шапкин бережно извлёк из чемоданчика чёрный пневматический пистолет. Порылся в кармане и достал монетку достоинством в один рубль.

— Вот рубль, — сказал Шапкин. Он подошёл к высокому подоконнику и поставил монетку ребром, закрепив кусочком пластилина. Потом достал из полиэтиленового пакета вентилятор, не спеша размотал длинный шнур и включил в розетку.

— Это помеха, так сказать, ветер.

Затем, чеканя шаг, отсчитал тридцать шагов. Повернулся спиной к необычной мишени, переломил пистолет, зарядил пулькой. Покосился через плечо на монетку. Резко обернулся — полсекунды на прицеливание — шлёп! Дзинь! Монетку сшибло с подоконника.

— Спасибо, суворовец Шапкин, спасибо! — генерал одобрительно закивал головой. — Результаты конкурса сообщим позже. А пока возвращайтесь к занятиям.

— Ну как? — обернулся генерал к Савенкову. — Лихой стрелок, едрёна-макарёна. Годится тебе такой?

— Да, стреляет здорово. — Доктор Савенков, хрустнув калёными офицерскими костями, поднялся со стула, в лёгкой задумчивости прошёл к подоконнику, взял сбитую монетку и вернулся обратно.

— Возьмёшь Шапкина в разведку?

— Видишь ли, друг мой Тимофей Петрович, — негромко сказал Савенков, вертя в пальцах раненый рубль. — Мне очень даже нравится, как молодой человек стреляет. Но совершенно не нравится, куда он метит.

— Что? Это как? — отрывисто удивился Еропкин.

— Видишь, какая на монете вмятина от пульки?

— Ну, есть небольшая.

— Прямо в герб попал, в самую серединку. Ладно бы в, решку метил. Но ведь он орлом вперёд монетку выставил. Не знаю… как-то неправильно это.

— Гм, — нахмурился генерал. — А ведь прав ты, Куприяныч-Мудрияныч. Это ведь наш русский орёл старинный. А у орла на груди — щит со Святым Георгием… За этот герб прадеды на смерть шли. И на знамени училища он изображён. А тут — пулькой…

— М-да, видать не нашлось у парня серебряного доллара, — Усмехнулся доктор Савенков. — А в нашем деле важно не только метко стрелять, но также и хорошо понимать, во что ты целишь.

— Согласен с тобой, — вздохнул генерал. — Значит, Шапкину надо подучить историю Отечества. Хорошо. Позовите следующего! — кивнул он дежурному у дверей.

Следующим оказался красивый, кудрявый парень в спортивном костюме — смелые глаза, широкие плечи, открытое лицо. Румянец на щеках, встал посередь комнаты, тряхнул кудрями.

— Здравия желаю! — радостно гаркнул он. — Суворовец Разуваев по Вашему приказанию прибыл!

— Так, что у нас написано… Чемпион училища по гиревому спорту. Владеет приёмами самбо, дзюдо и вольной борьбы, — зачитал Савенков.

— Так точно! — радостно подтвердил Разуваев. — Могу враз бороться с двумя взрослыми противниками. Предлагаю испытать меня.

— Отлично! — генерал потёр толстые ладони. — Дежурный, позовите-ка сюда лейтенанта Быкова и сержанта Тряпицына. Да поживее. А Вы пока, суворовец Разуваев, расскажите о себе!

— Родился в Краснодаре! — разулыбался кудрявый. — С детства работал в колхозе! — добавил он, стягивая через голову спортивную куртку и оставаясь в борцовской майке. — Питаюсь только геркулесом, кефиром и мочёными яблоками! Ни разу в жизни не болел гриппом!

И добавил, скромно потупясь:

— В детстве валил телят одним ударом. Сейчас практикуюсь на бычках. Если есть бычок, велите привести. Свалю одной левой.

Вместо бычка в спортзал вошёл физрук Быков. Через полминуты подтянулся сержант Тряпицын, немного всклокоченный спросонья. Прибежали четверо суворовцев-первогодков, постелили маты.

— Перед Вами — суворовец Разуваев. Есть предложение повалить его на обе лопатки. Вопросы есть? — спросил генерал.

— Есть сомнения, — сказал лейтенант Быков. — Мне, как офицеру-воспитателю, хорошо известна выдающаяся физическая сила суворовца Разуваева. Если позволите, замечу, что бороться с ним бесполезно. Завалит.

— А вы не стесняйтесь, господа. Нападайте на него вдвоём, — с нежной улыбкой предложил Савенков.

— Разве мыслимо вдвоём на одного? — удивился Быков. — Это противоречит офицерской чести.

— В жизни, конечно, нельзя. А ради эксперимента можно. Начинайте, — скомандовал генерал.

Лейтенант Быков, мастер спорта по самбо, снял очки и фуражку. Сержант Тряпицын, в прошлом чемпион Мытищ по бодибилдингу, пригладил волосы, присел и, вытянув в сторону суворовца Разуваева могучие длани, начал надвигаться.

Вдруг Разуваев мягко прыгнул на Тряпицына и, зарычав, поймал его за майку. Сержант успел нанести суворовцу пару щадящих ударов в корпус, но Разуваев почему-то не обратил на них внимания — перехватил Тряпицына поперёк корпуса и, мягко изогнувшись, с яростной улыбкой завалил его на пол. Лейтенант Быков цапнул было Разуваева сзади под мышки, но суворовец, побагровев, лихо перебросил беднягу Быкова через себя и воткнул головой в маты. Быков постоял секунду на голове и рухнул без чувств.

Придирчиво оглядев распластанных взрослых противников, Разуваев фыркнул, отёр красный лоб кулаком и широко улыбнулся:

— Готово, товарищ генерал-полковник. Разрешите идти в разведку?

— Идите пока в свою казарму! — ответил генерал строго, но было видно, что выступление богатыря Разуваева ему понравилось. — Результаты узнаете завтра, на построении.

Как только Разуваев скрылся за дверью, генерал поднялся со стула и подошёл к побеждённым противникам суворовца, которые только-только начали приходить в себя.

— Силён бычок, — промычал сержант Тряпицын, проверяя Целостность отбитых коленок. — Ух, просто зверь.

А лейтенант Быков ничего не смог сказать.

— Врача! — крикнул генерал дежурному. — Что с Вами, лейтенант? Вы ранены? То есть, я хотел сказать, Вы ушиблись?

— Никак нет, товарищ генерал, — едва слышно сказал Быков. — Немного голова побаливает. Сейчас всё будет в порядке.

Сказав это, он стал белым, как гипсовый бюст графа Румянцева-Задунайского в зале боевой славы. Когда прибежавший врач помог Быкову подняться на ноги и пострадавший клятвенно заверил, что чувствует себя прекрасно, генерал обернулся к Савенкову:

— Ну что, Куприяныч? Берёшь Разуваева в разведку? С таким-то напарником, вашему подполковнику Телегину нестрашно будет в Шотландии, хо-хо!

— Страшно, Петрович, — вздохнул Савенков, откладывая личное дело суворовца Разуваева.

— Уж больно крут.

— Так разве плохо это? Вон сила какая! Кровь с молоком, косая сажень в плечах!

— Сила нужна умная… и добрая, — доктор Савенков снял очки и подслеповато уставился на Еропкина. — Ну скажи мне, Петрович, зачем же собственного преподавателя головой в землю втыкать? Совсем не обязательно было. Приём, который он против Быкова применил, — это дзюдошный бросок через плечо, называется «иппо-сэои». Там есть два варианта завершения. Можно противника на спину положить, а можно — более жестоко — прямо головой в пол воткнуть. Второй вариант, конечно, более зрелищный. Но совершенно недопустим во время тренировочного боя.

— А ведь прав ты, едрёна-гиена, — насупился начальник училища. — Получается, этот бугай родного преподавателя готов изувечить, лишь бы удаль свою показать. Здоровье и достоинство наставника для него — ничто, пустой пук.

— Ты, наверное, хотел сказать «пустой звук»? — сощурился Савенков. — Знаешь, согласен: тот, кто не уважает учителя, не будет уважать и друга, и напарника. В опасную минуту может бросить в беде. Вот я как думаю.

— Жаль, — согласился генерал Еропкин. — Хорош богатырь, а дурак. Дежурный, зовите следующего.

Отбор затянулся. По приказу начальника училища была доставлена кипа зелёных кожаных папок с номерами — личные дела самых лучших суворовцев — победителей олимпиад, спартакиад и зональных конкурсов. Суворовец Щетинкин метал в цель перочинные ножи из-за плеча, в кувырке, из-под ноги, стоя на голове, и даже ухитрялся делать это быстро и метко, параллельно кушая специально принесённую для демонстрации запеканку. Суворовец Горбылёв, увлекавшийся восточными единоборствами, прыгал по стенам как ниндзя и так увлёкся, что чудом не вымахнул в раскрытое для проветривания окно. Кто-то показывал, как легко взламывается защита компьютерных сетей заокеанских банков, другой отжимался и подтягивался, третий говорил на пяти языках, четвёртый маскировался под фикус и, демонстрируя артистический дар, талантливо перевоплощался то в японского туриста, то в пожилую обезьянку.

— Замечательно… — улыбнулся Савенков, отвергнув ещё два десятка кандидатур. — Ребята очень, очень хороши. Тут последнее личное дело осталось. Суворовец Царицын, третья рота.

— Пригласите-ка Царицына из третьей роты, — приказал начальник училища, обращаясь к дежурному. — Да побыстрее, уж обедать пора.

— М-да, признаться, не отказался бы от тарелочки кадетской каши, — Савенков потянулся и посмотрел на часы.

Через несколько минут дежурный растерянно доложил:

— Товарищ генерал! Суворовец Царицын полчаса назад отбыл с уроков в хозчасть по срочной надобности.

— Так пошлите за ним скорее! — скомандовал генерал.

— В хозчасти говорят, что Царицына направили на первый КПП грузовик с учебниками разгружать.

— Ну так звоните на первый КПП, едрё…

— Уже позвонили, товарищ генерал. Там говорят, в санчасть ушёл.

— Как?! Звоните в санчасть, и чтоб…

— У врачей Царицын не значится, товарищ генерал-полковник. Сообщают, что вернулся на уроки.

Повисла пауза, и все поняли, что вскрылось нечто ужасное. Сначала дежурный немного побледнел, поёжился и начал мелко моргать. Затем доктор Савенков как-то особенно Улыбнулся. И наконец, всю полноту творящегося безобразия осознал Тимофей Петрович Еропкин. Он вытаращил глаза, побагровел не на шутку, да как крикнет:

— Что-о такое?! Самоволка, едрить-колотить! Сбежал в город, ну точно сбежал! А ну… найти, да немедленно!

— Сбежал. Средь бела дня. Это любопытно, — доктор Савенков сощурился и начал с интересом листать личное дело суворовца Царицына.