"Галактический конвой" - читать интересную книгу автора (Болдуин Билл)

Глава 2. Подготовка

Вот уже больше метацикла «Непокорный» шел, сбросив скорость ниже световой, на одних бортовых гравигенераторах. Из двадцати трех рабочих мест за пультами на просторном мостике были заняты только несколько: кораблем управляли Брим, Арам, Урсис и Колхаун, остальные члены команды пользовались долгожданной возможностью передохнуть. Звездолет держал курс на планету, где строились суда для всей Галактики; она уже почти целиком заполнила гиперэкраны носового обзора.

— Я только что связался с диспетчерской, — подал голос Арам. — Нам дают посадку в Оранжевой зоне восемь.

— Давай-ка послушаем, — ответил Брим, неохотно отвлекаясь от сладострастных фантазий. Марго Эффервик никогда не покидала его мыслей.

— Погода на высоте двадцать шесть тысяч ираловоблачно; двадцать три тысячи: грозы; видимость — пять кленетов; температура — один ноль один, влажность — ноль семь шесть, ветер слабый; плотность атмосферы два девять восемь два; возможность ручной посадки, — процитировал Арам по памяти.

— Отлично, — улыбнулся Брим. Азурниец обладал прямо-таки фантастической способностью запоминать информацию. — Мистер Водитель, — произнес он, — запросите заход на полосу восемьдесят один Б, Оранжевая зона восемь.

— Есть, лейтенант, — ответил Водитель. — Связываюсь с планетарной диспетчерской, запрашиваю заход на полосу восемьдесят один Б, Оранжевая зона, квадрат восемь.

Планетарная диспетчерская отозвалась почти сразу же.

— Борту це-эль девятьсот двадцать один: заходите на синхробуй Норд-одиннадцать Е, Оранжевая зона. По прохождении буя продолжайте снижение до высоты два пять ноль кленетов, скорость два три ноль ноль.

— Борт це-эль девятьсот двадцать один, следую на Норд-одиннадцать Е, — подтвердил Брим. — Мы на высоте два девять ноль ноль кленетов, скорость два пять ноль ноль. Торможение до два три ноль ноль. — Он повернулся к Урсису. — Как там наши подъемные?

— Если ВЕРИТЬ приборам, то все в порядке, — откликнулся медведь, стоявший у крайнего правого пульта. — Оба работают в режиме автомодуляции уже метацикл, но я готов в любой момент взять управление на себя.

— Спасибо, — кивнул ему Брим, подавая энергию на гравитормоза. — Надеюсь, тебе не придется этого делать.

— Я тоже, — буркнул Урсис. После катастрофы с молнией при первом спуске «Непокорного» со стапелей всем было ясно, что он имеет в виду.

Спустя полмегацикла, после того как они миновали синхробуй Норд-одиннадцать Е, «Непокорный» вошел в атмосферу, и высота полета измерялась уже не в кленетах, но в иралах. Коллингсвуд заняла место за командирским пультом, когда на связь снова вышла планетарная диспетчерская:

— Борту це-эль девятьсот двадцать один: спуститься и удерживать высоту два четыре ноль.

— Борт це-эль девятьсот двадцать один, продолжаю спуск до двух четыре ноль, — отозвался Брим, пытаясь найти на гиперэкранах суда на пересекающихся курсах. Нет, диспетчеры в центре планетарного контроля свое дело знали, но они чудовищно уставали, да и оборудование их работало на износ, так что подход к центру кораблестроения требовал неустанного внимания в любое время суток. Какие бы меры ни принимались, чудовищные столкновения были чуть ли не нормой, а недаром ведь говорится, что достаточно одного подобного столкновения, чтобы испортить себе весь день.

— По-моему, самое время свистать всех по боевым постам, Чиф, — заметил Брим Колхауну, сидевшему рядом с Коллингсвуд за вторым рядом пультов. — До посадки осталось полметацикла.

Старший карескриец кивнул.

— Мистер Водитель, — произнес он, — с вашего позволения я дам сигнал «всем по местам».

— Подключаю ваш свисток к громкой связи, — доложил Водитель.

Колхаун достал из нагрудного кармашка маленький серебряный свисток и дунул в него. Оглушительный свист разнесся по кораблю, эхом отдаваясь от переборок.

— Свистать всех наверх, лежебоки! — проревел Колхаун в микрофон. — А ну пошевеливайтесь, якорь вам в задницу! По местам к посадке, мать вашу тыть!

С довольной улыбкой Брим слушал грохот башмаков по палубам и смотрел на контрольные мониторы, фиксирующие то, как экипаж занимает места согласно установленному распорядку. Посадка на большом корабле — дело хлопотное. Иногда даже слишком.

По правому борту в тучах мелькнули огни стартующего им навстречу корабля. Покосившись на Арама, Брим удостоверился, что азурниец все видел. Он ухмыльнулся и пустил крейсер сквозь вихри возмущенного воздуха — ни дать ни взять трамвай на неровной мостовой.

— Доброе утро, Дора, — поздоровался он с удивленной Веллингтон, занявшей свое место за соседним пультом. За спиной разбегались по своим местам у левой переборки боевые расчеты.

Мгновение Брим вслушивался в мерный рокот четырех больших бортовых гравигенераторов и чуть более высокое гудение двух подъемных. За угловым пультом напряженно положил лапы на верньеры Урсис. При том, что на морде медведя сохранялось невозмутимое выражение, его глаза не отрывались от циферблатов, показывающих состояние двух подозрительных подъемных генераторов. Что-то там было не так; Брим чувствовал это потрохами. Но подобно своему другу-содескийцу он не мог в точности сказать, что именно. А флотские ремонтники требуют факты. Конечно, в противном случае им пришлось бы искать вещи, которые МОГУТ испортиться. Какая уж тут война…

Через несколько минут «Непокорный» провалился в рваные тучи, и Брим ощутил первые порывы турбулентных потоков. — Ух ты! — весело воскликнула Веллингтон. Похоже, она любила возмущенную атмосферу.

Мрачно усмехнувшись про себя, Брим подумал, что, судя по зарницам далеко внизу, очень скоро специалист по древнему вооружению наестся этой атмосферой по уши на всю оставшуюся жизнь, если не больше.

— Интересно, позволят ли они нам обойти это безобразие с юга, — пробормотал он вслух.

— Кто-то только что попросил об этом — и получил отказ, — ответил Арам. — По-моему, диспетчеры Оранжевой зоны дают нам сегодня очень узкий коридор.

— Борту це-эль девятьсот двадцать один: занять высоту один ноль тысяча иралов, альтиметр два девять один. Курс два пять ноль, повторяю: два пять ноль — на Оранжевая восемь ноль один ноль.

Брим прикинул интенсивность грозы прямо по курсу Клубок черных туч так и кишел молниями.

— Борт це-эль девятьсот двадцать один, — ответил он. — Наблюдаю сильную грозу прямо по курсу два пять ноль. Мои датчики показывают чертовски высокий уровень энергии, и я бы предпочел обойти ее стороной.

— Борту це-эль девятьсот двадцать один: извините, сэр. Никак не могу пустить вас туда — южнее расположена стартовая зона Восьмого сектора. У меня шесть десятков звездолетов, которые ждут старта в этой зоне и докладывают, что у них по курсу все тихо.

— Ладно, леди. Я борт це-эль девятьсот двадцать один, наблюдаю еще один грозовой фронт по левому борту, и он тоже о-го-го. Вы нас прямо заперли.

— Бортуце-эль девятьсот двадцать один, — упрямо настаивала диспетчерская, — держитесь курса два семь ноль. При первой же возможности я заверну вас на бакен Оранж-восемь. Поворот примерно на один один ноль.

— Борт це-эль девятьсот двадцать один, — буркнул Брим. — Вот спасибо!

— Она, наверное, надеется повернуть нас еще до того, как мы вляпаемся в этот грозовой фронт, — предположил Арам.

— Дайте команду «Всем пристегнуться», — бросил Брим через плечо Колхауну.

— Есть, сынок, — откликнулся тот. Почти мгновенно по кораблю разнеслись звонки — последние расчеты заняли свои места.

— Тягу на подъемные — четыре, — приказал Брим. — Есть тягу на подъемные четыре, — отозвался Арам. Шум на мостике стал еще сильнее — это подъемные генераторы приняли на себя вес корабля.

— Выдвинуть атмосферные радиаторы… «Непокорный» вздрогнул — по обе стороны кормы выдвинулись плавники атмосферных радиаторов, и встречный ветер завыл в их перьях.

— Атмосферные радиаторы вышли и… два зеленых индикатора — встали на упор, — доложил Арам.

— Борту це-эль девятьсот двадцать один: продолжайте движение на бакен Оранж-восемь курсом один один ноль, — вмешалась диспетчерская. — Пройдете порог на высоте девять тысяч.

— Вас понял, — ответил Брим. — Борт це-эль девятьсот двадцать один, следуем на Оранж-восемь; проходим порог на высоте девять тысяч и удерживаем ее. Спасибо, мэм.

— Проверь альтиметры, — напомнил Урсис со своего места.

— Альтиметры показывают девять один — девять два. В пределах нормы.

— Посадочные огни?

— Включены.

— Автопилот отключен, — доложил Арам. Корабль дернулся и запрыгал в атмосферных завихрениях.

— Понятно, — ответил Брим, глядя на левый экран. — Чертовски хорошо, что нам не надо идти через грозовые фронты — ты только посмотри, какие молнии!

— Впереди тоже неспокойно, — сообщил Арам.

— Угу, — кивнул Брим. — Кажется, я и сам уже вижу. — Тучи за бортом сгущались, корабль швыряло все сильнее. Однако сидевшая рядом Веллингтон все еще наслаждалась полетом.

— Борту це-эль девятьсот двадцать один, — снова ожил динамик. — Десять градусов на левый борт, притормозите до одного восемь ноль.

— Борт це-эль девятьсот двадцать один, вас понял, — передал Брим. — Добавь еще десять единиц на подъемные, Арам, и начинай проверку всех систем.

— Четырнадцать единиц на подъемных, — доложил Арам. — Проверка: энергия на гравитормоза. Ник?

— Включена и поставлена на предохранитель, — откликнулся Урсис.

— Навикомпьютер?

— Включен вместе с резервной системой.

— Маневровые?..

— Борту це-эль девятьсот двадцать один, — перебил его диспетчер. — Как только сбросите скорость, спуститесь на пять тысяч.

— Борт це-эль девятьсот двадцать один — тормозим до одного восьмидесяти, спускаемся на пять тысяч, — подтвердил Брим. — Ты говорил, маневровые. Арам?

— Так точно, маневровые.

— В норме.

— Аэродинамические тормоза?

— Под углом один тридцать девять, в норме, — ответил Брим, возвращая «Непокорный» на курс, после того как очередной порыв ветра чуть не положил его на борт.

— Аэродинамические рули?

— В нейтральном положении, — откликнулся Брим, снова выправляя корабль. Он нахмурился: прямо по курсу тоже творилось черт-те что. За кормой тянулся белый хвост конденсата от атмосферных радиаторов. — Вот это молнии, — восхитился Арам, на мгновение оторвав взгляд от пульта. — Система опознавания…

— Включена и проверена, — ответил Брим, беспокойно вглядываясь в грозовые тучи прямо по курсу. Лететь через них на малой высоте само по себе уже неприятно, а на подъемных, которым не доверяешь… — Говорит борт це-эль девятьсот двадцать один, — вызвал он диспетчерскую. — Хотелось бы обойти грозовой фронт, который у нас прямо по курсу. Можем мы взять лево руля?

— Борту це-эль девятьсот двадцать один: ответ отрицательный — нарушать правила разделения потоков нельзя. Пожалуйста, соблюдайте указанный курс. Свяжитесь с портовой диспетчерской на волне один один девять четыре.

Брим раздраженно поморщился.

— Будь они тытьнеладны, эти ваши правила, — пробормотал он себе под нос.

— Це-эль девятьсот двадцать один: не поняла, что вы сказали.

— Це-эль девятьсот двадцать один, выдерживаю указанный курс, — раздосадованно буркнул Брим. — Переключаемся на портовую диспетчерскую на один один девять четыре, и пока.

— Всего хорошего, сэр.

— Похоже, «Непокорному» светит хорошая баня, — заметил Арам, вглядываясь в экраны переднего обзора.

— И еще какая, — откликнулся Брим. — Ты только посмотри, что это за гроза! — Ему уже стоило больших усилий удерживать «Непокорный» на курсе, не говоря уже о плавном снижении — а ведь до воды было еще далеко. — Диспетчерская восемьдесят первого, вас вызывает борт це-эль девятьсот двадцать один; мы на высоте пять тысяч, — доложил он, качая головой.

— Добрый день, це-эль девятьсот двадцать один, — отозвался голос из динамика, — Сбавьте скорость до одного семь ноль и возьмите влево на два семь один.

— Борт це-эль девятьсот двадцать один, сворачиваем на два семь один, скорость один семь ноль, — ответил Брим. В открывшийся на мгновение просвет в облаках справа он увидел очертания тяжелого крейсера, идущего параллельным курсом на расстоянии трех кленетов. Он улыбнулся. Неудивительно, что ему не позволяют отклоняться от курса!

— Борту це-эль девятьсот двадцать один: возьмите еще два четыре ноль влево, спуститесь до трех тысяч и держите эту высоту, — снова ожил динамик.

— Борт це-эль девятьсот двадцать один, беру два четыре ноль влево, спускаюсь с пяти до трех, — ответил Брим, глядя поверх пульта Арама на Урсиса. Медведь встретился с ним взглядом; морда его приобрела озабоченное выражение.

— Как подъемные? — спросил карескриец, гадая, что так тревожит друга. Урсис покачал головой.

— Я как раз думал, не поднять ли тревогу, Вилф. Твой вопрос как раз разрешил мои сомнения. — Он облизнулся. — Похоже, дух Вута нынче не в настроении: что-то не так в этом распроклятом из всех проклятых механизмов, я нутром чую. Но что именно, не пойму.

— По крайней мере мы почти уже сели, — вмешалась в их разговор Коллингсвуд. — Вы ворчите насчет подъемных с тех пор, как корабль сошел со стапеля. И на этот раз обещаю, их переберут по винтику, прежде чем мы снова поднимемся в воздух. Война продлится еще достаточно долго, чтобы «Непокорный» успели довести до ума.

Урсис улыбнулся и пожал широкими плечами.

— Капитан, — заявил он, — с кораблем пока все в порядке. Возможно, я просто нервничаю.

Брим кивнул, но почувствовал неприятный холодок в желудке: Николае Януарьевич Урсис очень редко нервничал понапрасну.

— Я доверяю твоему чутью. Ник, — сказал он. — Всегда…

— Отлично, — ответил ему медведь, — в таком случае учти, что мы можем лишиться одного или обоих подъемных, когда корабль будет держаться только на них. Есть у меня нехорошее ощущение, что если что и случится, то именно тогда.

— Я буду начеку, — пообещал Брим, с трудом удерживая корабль. Они снова попали в полосу болтанки.

Дальнейший их разговор был прерван диспетчерской комплекса 81:

— Борту це-эль девятьсот двадцать один: вы в шести кленетах от бакена. Доверните влево на один восемь ноль, спуститесь примерно на две триста. Вам разрешается посадка по приборам на полосе один семь.

Брим хорошо помнил эту часть Эльсеннского залива. Полоса находилась достаточно близко к берегу, чтобы с мостика проглядывались краны зоны Б, — в общем, ошибиться там было трудно.

— Борт це-эль девятьсот двадцать один, вас понял, спасибо, — ответил он, разворачивая «Непокорного» на новый курс.

Над головой загудел тревожный зуммер, и на пульте замигала красная лампочка индикатора атмосферных радиаторов — почти в ритм с сотрясениями корабля в буйной атмосфере.

— Радиаторы вот-вот оторвутся, — спокойно заметил Арам.

— Спасибо, а то я сам не знаю, — огрызнулся Брим, сражаясь с клавишами управления.

— Борту це-эль девятьсот двадцать один: сбавьте скорость до одного шесть ноль, пожалуйста.

— Це-эль девятьсот двадцать один, сбавим с удовольствием, — ответил Брим, с трудом перекрикивая вой воздуха в радиаторах. — Скорость один шесть ноль!

— Есть один шесть ноль! — отозвался Арам.

— Взяли курс на полосу один семь, снижаемся, — доложил Брим, и тут же тревожный зуммер загудел опять — корабль с силой швырнуло вниз.

— Эта жуть прямо перед нами, — сообщил Арам. — Посмотри, что творится…

— Сам смотри, — буркнул Брим. — Я лучше буду сидеть зажмурившись.

Веллингтон больше не улыбалась. Она замерла, напряженно выпрямившись в своем кресле и судорожно стискивая побелевшими пальцами подлокотники.

— Борт це-эль девятьсот двадцать один: говорит башня восемьдесят один Б, посадку разрешаю, вектор два пять вправо, ветер от девяти ноль на три пять, видимость девять ноль.

— Спасибо, сэр, — сказал Брим, прикидывая, что творится у него по курсу. Не самая удачная обстановка для неполадок, особенно с подъемными. — Проверка систем перед посадкой. Ник, — бросил он через плечо Урсису.

— Атмосферные радиаторы?

— Выпущены и на замке, индикаторы горят.

— Тяга на подъемных?

— Тридцать три, тридцать три.

— Норма, — вздохнул Урсис.

— Молния, — спокойно вмешался в их разговор Арам.

— Что? — не понял Брим, отрываясь от пульта.

— Молния, — повторил Арам, — вон из той тучи.

— Где?

— Прямо по курсу.

— Чертовски замечательно, — буркнул Брим. — Только не говори, что промажешь мимо посадочных буев, сынок, — послышался из-за его спины голос Колхауна. — Ты что, не доложил им в диспетчерскую, что ты карескриец?

— Похоже, так, — рассмеялся Брим. Грозовая туча заполнила все передние гиперэкраны, и обойти ее уже не было никакой возможности. — Вот она — баня, о которой ты говорил, Арам, — произнес Брим. — Давай-ка ты будешь все время докладывать мне нашу высоту.

Мостик разом погрузился во мрак — это «Непокорный» нырнул в грозу, и по обшивке его тысячей молотков забарабанили потоки дождя и ветра, грохот которых, казалось, заглушил все другие звуки Вселенной. Звездолет трясся и дрожал как живой, хотя Бриму все же удавалось пока выдерживать посадочную глиссаду.

— Тысяча триста иралов, — спокойно докладывал Арам.

Брим стиснул зубы, прилагая все свое умение для битвы с обезумевшей стихией. По крайней мере подъемные генераторы гудели ровно.

— Тысяча двести… Тысяча сто…

В это самое мгновение в высокую мачту КА'ППА-связи ударили разом три молнии. Даже здесь, на мостике, грохот стоял оглушительный, словно три мощных взрыва — короткие, жесткие удары без эха. Кто-то из сидевших за задними пультами закричал. Свет мигнул и погас. Гравитация пульсировала. Каждая деталь на наружной палубе ослепительно засияла белым огнем, в последнее мгновение приглушенным гиперэкранами. И в самый разгар этого хаоса рык подъемных генераторов смолк как обрезанный. Корабль начал падать вниз, словно наскочил на неподвижное препятствие.

— Они вырубились, Вилф! — взревел Урсис, перекрикивая царивший на мостике кавардак. — Подъемные!.. Оба!

Звездолет вывалился из грозовой тучи и устремился в море, тянувшее ему навстречу хищные щупальца свинцово-серых волн и белой пены. Без подъемных генераторов, способных по меньшей мере смягчить удар, корпус «Непокорного» должен был расколоться от столкновения с водой, как яйцо. Вцепившийся в свой пульт, Вилф увидел, как Урсис с Проводником отчаянно пытаются вновь запустить генераторы.

— Шестьсот… пятьсот… четыреста… — продолжал ровным голосом докладывать Арам высоту.

— ОПАСНОСТЬ! ОПАСНОСТЬ! СРОЧНЫЙ ПОДЪЕМ! — пронзительно заверещал Водитель. — ОПАСНОСТЬ!..

Скорее инстинктивно, чем осознанно, Брим задрал нос корабля вертикально вверх — ну да, теперь можно действовать!

— Всю энергию на ходовые. Ник! — заорал он что было сил. — ХОДОВЫЕ, НУ ЖЕ!!!

Четыре мощных генератора взвыли от чудовищной перегрузки, когда Урсис, сорвав предохранители, переключил всю энергию в их силовые камеры. Но чем больше генератор, тем больше времени требуется ему на раскрутку… корпус «Непокорного» трепетал как осиновый лист, треща всеми своими сочленениями. Краем глаза Брим видел стремительно приближающуюся морскую поверхность. Вот-вот корма коснется воды…

— ОПАСНОСТЬ! ОПАСНОСТЬ! СРОЧНЫЙ ПОДЪЕМ! ОПАСНОСТЬ! ОПАСНОСТЬ!..

Огромная волна с оглушительным грохотом, перекрывающим даже рев перегруженных генераторов, ударила крейсер в корму, чуть не положив его вверх днищем, словно простую шлюпку. С сердцем, ушедшим в пятки, Брим смотрел, как на гиперэкранах темной массой возник горизонт, но тут тяга генераторов одолела наконец инерцию крейсера, и «Непокорный», подобно древней химической ракете, начал неохотно подниматься вертикально вверх.

— Умница! — возбужденно вскричал Колхаун. — Вот умница!

Ирал за иралом «Непокорный» с усилием отодвигался от штормового океана. Порывы ветра продолжали сотрясать корабль, но на текущий момент он находился в относительной безопасности…

— Эй, Ник! — с трудом перекрикивая рев генераторов, позвал Брим. — Что у тебя с подъемными? Нам нужно или садиться, или уходить обратно в космос.

— Еще чуть-чуть, Вилф, — отозвался Урсис. Корабль сотрясался и раскачивался в непривычном положении. — Запускаю левый, — сообщил он скорее сам себе, и его шестипалая лапа уверенно легла на пульт. Внезапно к рыку ходовых генераторов присоединилось высокое завывание одного из подъемных. — Можешь переводить корабль в горизонтальный полет, — торжествующе проревел медведь, — а мы пока поработаем с правым.

Спустя пару циклов Брим вел «Непокорный» на ровном киле сквозь облака так, словно ничего особенного не случилось — если не считать царившее на мостике настороженное молчание. За исключением гудения генераторов единственный шум исходил от Коллингсвуд и Колхауна, лихорадочно связывавшихся со всеми постами.

Наконец плеча Брима коснулась чья-то рука.

— Отлично сработано, Вилф, — услышал он голос Коллингсвуд. — Мы вышли из этого почти без внутренних повреждений. Увы, — ее голос задрожал от гнева, — похоже, наш «Непокорный» еще уязвим для энергетических разрядов. Брим кивнул:

— Похоже на то, капитан.

— Кормовой волновод. Ник?

— Я не совсем уверен, — негромко ответил Урсис. — После истории во время спуска над ним поработали. Но так или иначе, это связано с ним, или я ничего не смыслю в гравитехнике.

— Во что я ни за что не поверю, — подытожила Коллингсвуд. — На этот раз строителям придется сделать все как надо, иначе мы просто не примем «Непокорный» как боевое судно. Я не считаю себя трусихой, но и самоубийцей тоже не буду.

— Борту це-эль девятьсот двадцать один: видите посадочный вектор два пять?

— Борт це-эль девятьсот двадцать один. Наверное, увидим, как только выйдем из полосы дождя, — ответил Брим. — Ага… да, видим. — В серой мгле далеко впереди вспыхнул алый огонь. Внезапный порыв ветра отклонил корабль влево, и красное пятно распалось на ряд горизонтальных полос. Брим взял правее, и линии сделались вертикальными. Легкий поворот влево, и полосы вновь слились.

— Борту це-эль девятьсот двадцать один: судя по показаниям наших приборов, у вас возникли какие-то трудности, — послышался из динамиков женский голос. Он немного напоминал голос Марго, но Брим решил, что ему все-таки не хватает безупречной выразительности.

— Борт це-эль девятьсот двадцать один, мы контролируем ситуацию, находимся на посадочной прямой.

— Благодарю вас, сэр.

По левому борту возник и замелькал на залитых дождем гиперэкранах лес кранов судостроительного комплекса. Брим бросил беглый взгляд на пол у себя под ногами. Он был усеян всякой мелочью, которую люди обычно держат рядом со своими пультами: деньгами, очками, чашками из-под кф'кесса, пузырьками лосьона для рук, носовыми платками. Ничего, с этим еще разберутся. Он помнил, конечно, что искусственная гравитация пульсировала, но не предполагал, что так сильно — впрочем, тогда ему было не до этого…

До воды оставалось теперь сто иралов. Регулируя тягу маневровых реакторов, Брим осторожно опускал корабль, чуть накренив его на левый борт и повернув нос на пару градусов к берегу, чтобы компенсировать сильный поперечный ветер. Звездолет выдерживал курс, словно шел по рельсам, — алый посадочный вектор оставался на гиперэкранах переднего обзора сплошным пятном. Неудивительно, что верфь так гордится «Непокорным»: в качестве платформы для размещения боевых разлагателей ему, похоже, не будет равных.

Его бы еще научить уверенно держаться в воздухе…

Брим в последний раз проверил показания приборов: скорость снижения, скорость, рыскание… Все в норме. Корабль провалился вниз, когда он убавил тягу подъемных генераторов — на этот раз преднамеренно. Короткий импульс маневровых реакторов — и нос корабля нацелился точно на алый сигнал. Поправка на ветер… чуть поднять нос… еще чуть-чуть… Он выровнял корабль за мгновение до того, как по обе стороны корпуса взметнулись фонтаны водяных брызг. Корабль совершил посадку — и остался при этом цел. Барбюсово знамя взмыло на мачту КА'ППА-связи и затрепетало на ветру.

В следующее мгновение мостик взорвался буйным восторгом.

— Трижды ура Вилфу Бриму!

— Он нас всех спас!

— Ура Вилфу!

— Мы под снегом, под дождем на Карескрию пойдем!..

Брим почувствовал, что щеки его пылают.

— Я всего лишь спасал свою шкуру, — возражал он, но никто ему, ясное дело, не верил.

— Борту це-эль девятьсот двадцать один: если вы способны сделать еще один вираж, возьмите один семь вправо и следуйте на гравибассейн три один три.

— Борт це-эль девятьсот двадцать один, вас понял, выполняю, — ответил Брим, напрягая голос, чтобы перекричать царившее на мостике веселье. Задрожав от хватки гравитормозов, корабль в крутом вираже обогнул болтавшийся на бешеных волнах бакен и устремился вдоль цепочки светящихся буев. Рядом мелькнули посадочные огни выруливающего на другую полосу тяжелого корабля. — Поворот на один семь выполнил, — следую на бассейн три один три, — доложил он. — Всего хорошего.

— Всего хорошего, сэр.

Как будто это была самая заурядная посадка…

Еще до захода солнца Коллингсвуд поставила на уши всех гражданских на верфи. Буквально сотни КА'ППА-депеш разом понеслись через тысячи световых лет, отделявших Бестиянские верфи на Элеандоре от Имперского Адмиралтейства на Авалоне, и почти сразу же «Непокорный» заполнился высшим начальством судостроительного комплекса. Немного позже — ровно настолько, чтобы долететь сюда из столицы — к ним присоединилась и административная верхушка планеты. Наглядевшись на злосчастный волновод, все постепенно перекочевали в кают-компанию. И когда Коллингсвуд закончила свой не лишенный эмоций доклад, по линии спецсвязи с Адмиралтейством пришел личный приказ Верховного Звездного Главнокомандующего сэра Беорна Вайрода. Более того, почти сразу же, словно в подтверждение ему, последовал приказ за подпилю не кого иного, как кронпринца Онрана, наследника Имперского трона Авалона.

Оба приказа отличались краткостью, конкретностью и недвусмысленностью. «Непокорного» надлежало довести до ума немедленно и любой ценой, персональная ответственность за это возлагалась на губернатора планеты и ее высшее руководство. Рапорты о состоянии работ ожидались Адмиралтейством каждые пятнадцать метациклов — до окончания ремонта и последующих испытаний.

Теперь, когда на карту были поставлены их карьеры — а возможно, учитывая крутой нрав принца Онрана, и жизни, — руководство верфи развило бешеную активность, совершая буквально чудеса. За пять суток непрерывной работы инженеры и техники со всей планеты ухитрились демонтировать мостик и надстройку «Непокорного» и целиком переделать систему питания подъемных генераторов так, чтобы исключить в дальнейшем любую возможность их отключения. К полудню шестого дня корабль собрали заново, после чего его облетала команда, состоявшая исключительно из гражданских специалистов, с губернатором и администрацией планеты в качестве пассажиров. Звездолет не пропустил ни одной имевшейся в северном полушарии Элеандора грозовой тучи. Получив по меньшей мере полторы сотни прямых попаданий молний в полете — и пройдя вслед за этим двухдневные испытания огнем целой батареи разлагателей, — «Непокорный» был еще раз объявлен абсолютно безопасным кораблем.

За несколько суток ходовых испытаний в глубоком космосе, во время которых кораблем управлял уже профессиональный экипаж, даже Урсис проникся доверием к «Непокорному» и его системам, и Коллингсвуд повторно приняла корабль у строителей. На этот раз скромную церемонию в кают-компании почтил своим присутствием не кто иной, как Рейнард Дж. Эллиот, губернатор планеты собственной персоной, в последние дни практически не отходивший от гравибассейна «Непокорного». Судя по воспаленным глазам, бедняга не видел своего шикарного дворца с той самой минуты, как Коллингсвуд задействовала все свои связи в Адмиралтействе. Собственно, в его внешности не было ничего особенного: мелкая штатская крыса с кривыми зубами и субтильным телосложением, но выражение лица Эллиота свидетельствовало о том, что ему очень нравится чувствовать себя важной персоной. Волосы губернатора были тщательно уложены, дабы прикрыть прогрессирующую лысину, и держался он так, словно разрывался между желанием продемонстрировать раздражение и видимой неуверенностью.

За несколько дней знакомства Брим видел его исключительно в дорогих официальных костюмах, поэтому у рулевого уже начало складываться впечатление, что губернатор даже родился в таком. Разумеется, Эллиот носил обязательный для руководства судоверфей высокий цилиндр с узкими полями. Что ж, возможно, он также имелся у него с рождения. Впрочем, сомнительно, чтобы подобные типы часто бывали на порученных им объектах… Странное дело, но карескрийцу было почему-то чертовски приятно, что в этот вечер дорогие ботинки высокого гостя покрывала та же самая строительная грязь, что и его собственные.

— Ну, коммандер, — высокомерно обратился Эллиот к Коллингсвуд, — надеюсь, на этот раз корабль соответствует вашим запросам? — Не дожидаясь ответа, он раскрыл Красную Книгу и положил ее на стол капитана. — Графа девятьсот двадцать один, будьте добры, — как раз над вашей предыдущей подписью.

Коллингсвуд даже не повернула голову. Вместо этого она вопросительно посмотрела на Брима, потом на Урсиса.

— Ну? — спросила она, облокотившись на стол и сцепив пальцы под подбородком. — Ваш последний шанс, джентльмены.

Брим облизнулся и задумчиво кивнул. Он по собственному желанию находился на «Непокорном» во время беспощадных испытаний огнем разлагателей и отлетал почти все ходовые испытания.

— У меня больше никаких проблем, капитан, — уверенно заявил Брим. — Я готов лететь на нем куда угодно.

Урсис устало прищурился. Он тоже участвовал во всех последних испытаниях.

— Я наконец удовлетворен работой бортовых систем «Непокорного», — произнес медведь с сухой улыбкой. — Самое время использовать его возможности в бою с Негролом Трианским.

Только после этих слов Коллингсвуд обратила внимание на раскрытую Красную Книгу, взяла стило и поставила свою подпись.

— Благодарю вас за все, что вы сделали, — снисходительно обратилась она к губернатору. — Вы очень нам помогли…

Какое-то мгновение казалось, что гнев Эллиота вот-вот вырвется наружу. Но губернатор взял себя в руки — в конце концов, с коммандером, способным за метацикл задействовать разом главу Адмиралтейства и наследного принца, лучше не спорить.

— Я очень рад, капитан, — спокойно ответил он, забрал книгу и сунул под мышку, словно боялся, что Коллингсвуд передумает и возьмет свою подпись обратно. — Вряд ли у вас возникнут еще какие-нибудь хлопоты с «Непокорным».

— Не отметить ли нам это кубком вина, — предложила Коллингсвуд, кивая стоявшему наготове Гримсби.

Эллиот зашелся, но, помедлив, искренне улыбнулся — в первый раз за те несколько дней, что Брим его видел.

— Пожалуй, вы правы, капитан, — произнес он. — Я буду рад выпить за этот изящный корабль — и за его выдающийся экипаж.

После того как были произнесены все полагающиеся в таких случаях тосты, губернатор поднял свой кубок лично за Коллингсвуд.

— Пользуюсь возможностью пожелать вам удачи, капитан, — объявил он.

Коллингсвуд молча подняла кубок. Брим хорошо понимал, что у нее на уме. Наутро «Непокорному» предстояло отправиться на Менандр-Гаранд, на тренировочную базу кораблей боевой охраны, зато ей по-своему удалось посадить эту напыщенную штатскую крысу на место. Впрочем, коммандеру предстояли дела посерьезнее, чем дрессировка провинциальных губернаторов.

Суточный перелет на учебную базу закончился без происшествий. Вальдо с Арамом как по ниточке посадили корабль в безветренный, безоблачный вечер, как раз когда двойная звезда Менандр пряталась за горизонт на западе. Зато после этого всем пришлось трудиться без отдыха пять недель. Учебный курс специально рассчитывался с тем, чтобы закалить новые экипажи и подготовить к условиям, с которыми им придется столкнуться в жестокой галактической войне. Вся команда, от Коллингсвуд до последнего матроса, почти постоянно находилась в напряжении. Если они не отрабатывали боевое маневрирование, то занимались на стрельбище, или сражались с учебными пожарами, утечками радиоактивности, или сажали корабль на половине ходовых систем… Когда «Непокорный» находился в гравибассейне, каждая боевая служба крейсера проходила учебный курс действий какой-либо другой службы Таким образом, Брим значительно пополнил свои познания по части ходовых машин, а бедняге Урсису впервые в жизни довелось лично пилотировать корабль, с чем он справился на удивление хорошо. А Веллингтон со своими канонирами как-то раз даже оказались в машинном отделении, где собственными руками сменили шестнадцать силовых колец Теслы — операция, на редкость тяжелая и неприятная, но без которой «Непокорный» мог бы запросто потерять способность летать на сверхсветовых скоростях. За эти недели все члены экипажа — включая даже безукоризненно выдержанную Коллингсвуд — дошли до состояния, близкого к мрачному отчаянию, усугубленному смертельной усталостью и новыми непосильными нагрузками.

Тем не менее каждый понимал, что только так они станут единой боевой командой, способной не только выжить, но и выполнять задачи по охране галактических конвоев. И если ценой, которую они платили за обучение, были усталость и боль во всем теле, цена, которую им пришлось бы заплатить, не пройдя эту подготовку, могла бы оказаться гораздо выше.

Поначалу, конечно, у них часто случались накладки Многие члены экипажа сами по себе были чрезвычайно талантливыми специалистами, но им еще предстояло сработаться в коллектив, для чего требовались непрерывные тренировки. Мало-помалу успехи экипажа становились заметнее, да и корабль день ото дня становился все послушнее и послушнее. Вскоре число побед «Непокорного» в учебных боях с условным «противником», пилотировавшим трофейные корабли Облачников, превысило число поражений, и с каждым днем соотношение это увеличивалось в его пользу.

Члены экипажа не только притирались друг к другу, они привыкали к кораблю, ко всем его причудам и странностям. И само собой, к его достоинствам. Веллингтон пребывала в постоянном восторге от вверенных ей разлагателей. Ее канониры, возможно, единственные из экипажа с первых же дней учебы держались молодцами, так сплачивала их яркая личность нового командира. Очень скоро они уже поражали цели, которые с трудом обнаруживали экипажи, заканчивающие учебный курс. А сам «Непокорный» прославился как корабль снайперов, и еще каких. Постепенно в Учебном Комплексе его 152-миллиираловые разлагатели стали называть не иначе, как «Веллингтонами».

Однако у них практически не было времени, чтобы подготовиться к тому, что уже знали в узком кругу командиров, включая Коллингсвуд: война вступала в новую, еще более жестокую фазу. Брим узнал об этом как-то утром, когда почти всех офицеров и младший командный состав «Непокорного» неожиданно оторвали от тренажеров и теоретических занятий, усадили — валившихся от усталости — в глайдеры и отвезли в центральный корпус.

Там, на совершенно секретном совещании, они узнали: в Лиге Темных Звезд творится что-то не ладное. Развязывая войну, Негрол Трианский обещал своим приближенным, что через пару лет вся Галактика будет лежать у их ног. С этой целью он послал своего миньона Кабула Анака завоевывать звезду за звездой, пока его хищные когти не протянутся до самого Авалона. Однако успешное продвижение армад Облачников постепенно замедлилось, а когда Империя пришла в себя после нападения, и вовсе остановилось. Анаку пришлось дорогой ценой платить за каждую покоренную звезду и планету, да что там — за каждый астероид.

Теперь, через восемь лет после начала войны, Трианский оказался перед необходимостью сдержать свое обещание — пока у него еще оставалась такая возможность. Все основные порты Облачников надежно блокировал Имперский Космофлот, а их экономика находилась в полном развале, что усугублялось нестерпимым гнетом класса Контролеров. В отчаянной попытке добиться изначально поставленных целей — и сохранить трон — Негрол Трианский приказал радикальным образом изменить стратегию наступления. Непрерывные когда-то атаки флота Анака стали значительно реже, а в последние месяцы почти прекратились. Одновременно корабельные верфи Облачников удвоили выпуск боевых звездолетов, пожертвовав строительством целых городов ради дефицитных материалов, которые были использованы для оснащения космических флотов. Работая не покладая рук, Имперская разведка собрала и сложила клочки информации, раскрывающей новые планы Трианского, который задумал один, но решающий удар: бросить все силы Кабула Анака непосредственно на Авалон, образовав для этого настолько мощную группировку, что у Империи просто не нашлось бы сил преградить ей путь на свою столицу.

Таким образом Облачники хотели разом решить две задачи: лишить Империю руководства и уничтожить если не весь ее Космофлот, то по крайней мере большую его часть.

Основным препятствием к выполнению этого на первый взгляд нехитрого плана было расположение Авалона в центре Галактики. Пять столичных планет и их тройная звезда, Астериос, были окружены почти непроходимой сферой астероидных полей, нейтронных звезд, свободных частиц и прочего космического хлама, непрерывно перемешиваемого сокрушительными гравитационными штормами. Нападающие могли попасть к Авалону только через свободный от естественных препятствий проход, но его прикрывали большой межзвездный порт и военная база Гадор-Гелик. Для прорыва через этот проход требовался необычайно сильный боевой флот — именно то, что так поспешно готовили Негрол Трианский и Кабул Анак.

С этой целью в хорошо защищенных звездных портах поблизости от столицы Лиги, Тарро, уже начали собираться мощные боевые группировки — в обстановке строжайшей секретности, разумеется. Трианский не подозревал, что его планы уже известны Имперской разведке, так что теперь Империя поспешно укрепляла Гадор-Гелик. Единственное, что оставалось пока неясным, — это намеченное время атаки.

Часы истории неумолимо отсчитывали циклы и метациклы, но только Облачники знали, когда прозвонит будильник. Брим понимал: когда бы Кабул Анак ни решил нанести удар, «Непокорный» обязательно примет участие в неслыханном космическом сражении. И ему не терпелось лицом к лицу встретиться с настоящим противником.

Всю следующую неделю «Непокорный» бился в одиночку против трех трофейных боевых кораблей Лиги; на этот раз в роли нападающего выступал именно он. Было совершенно очевидно, что даже великолепно подготовленные экипажи «противника» не могут противостоять новому поразительно скоростному легкому крейсеру. Да и Коллингсвуд блестяще использовала все преимущества своего корабля, навязывая «противнику» правила поединка. «Непокорный» неожиданно нападал и никогда не оставался на одном месте достаточно долго, чтобы «Облачники» успели использовать преимущество в артиллерии. К несчастью для «противника», каждый раз, когда три его корабля занимали наиболее выгодную для огня позицию, хитрая Коллингсвуд использовала скорость — в сочетании с мастерством управлявшего крейсером Брима — и выгодным маневром уходила из-под прицела с минимальными «повреждениями», нанося при этом точные условные залпы по «неприятельским» кораблям.

В конце учебной недели утомленные «противники» просигналили, что сдаются.

— Вы победили, — гласила КА'ППА-грамма. — Уж лучше мы сразимся с людьми Анака, всеми сразу!

Брим усмехался про себя, когда офицер связи зачитывал это послание по громкой судовой связи. Он хорошо понимал, что подлинным испытанием боевых возможностей «Непокорного» будет только настоящий бой с реальным противником. Настоящую угрозу смертине сымитируешь…

Через два дня после окончания в меру торжественной церемонии выпуска окончивших курсы экипажей — на которой присутствовал сам командующий учебным центром контр-адмирал (засл.) Набунасер К. Комтист — команде «Непокорного» был предоставлен отпуск перед выходом на первое боевое задание: проводку конвоя на Гадор-Гелик. Брим подготовился к такому повороту событий и ухитрился выкроить время, чтобы провести кое-какую подготовительную работу.

Уже через несколько циклов, после того как «Непокорный» стал на якорную стоянку в гравибассейне, он отстучал КА'ППА-грамму по гражданской линии связи:

Отправив это сообщение, Брим поспешно уложил маленький вещмешок и на открытом глайдере, который Урсис с Проводником на сумасшедшей скорости прогнали через всю базу, едва-едва успел к отлету маленького Л К-91, скоростного пакетбота, на котором он еще курсантом Академии Космогации проходил практику вторым рулевым. Проскользнув в уже закрывающийся входной люк, Брим бегом поднялся на тесный мостик, где поменялся местами с пилотом — высоким парнем с кустистыми бровями, шапкой буйных волос и выражением глубочайшего облегчения на физиономии.

— Вселенная, Брим! — выдохнул тот, выбираясь из пилотского кресла. — Я думал, что мне придется-таки лететь на Авалон самому. Ты что, всегда являешься в последнюю минуту?

Брим рассмеялся:

— Главное, что я здесь — теперь ты можешь жениться. Разве этого мало?

— Ладно, я чего-нибудь придумаю до твоего возвращения, мошенник ты этакий! — отозвался пилот, ныряя в коридор.

Несколько мгновений Брим смотрел, как он бегом несется вниз по трапу прямиком в объятия темнокожей, длинноволосой девушки, поджидающей его у маленького глайдера на пристани, а потом переключил внимание на приборы, озабоченный тем, чтобы не сорвать график собственного короткого визита на Авалон. Он спешил туда не затем, чтобы срочно жениться, но его планы были связаны с женщиной…

Космическая трасса, связывающая Менандр-Гаранд с Авалоном, хорошо охранялась, и маленький, быстрый пакетбот миновал ее без каких-либо осложнений, словно войны, бушевавшей по всей Галактике, не было вовсе. Брим плавно приземлил корабль, направил его на стоянку у военного комплекса и остановил на указанном гравибассейне за три цикла до того, как на мостике пробило девять склянок. Одновременно с этим у подножия трапа затормозил, паря в воздухе, длинный черный глайдер-лимузин. Да, с улыбкой подумал Брим, такое бывает только в Авалоне. Столица, по-видимому, так переполнена лимузинами, что их уже начали использовать для грузовых перевозок. Этот, судя по всему, должен был забрать важный груз, ибо никакой особо важной персоны на борту вроде бы не имелось.

— Глуши моторы. Мак, — крикнул он через плечо старшему машинисту и, дождавшись, когда гул генераторов стихнет, приготовился к отключению искусственной гравитации. Эта операция всегда вызывала у его внутренних органов решительный протест — в который бы раз это ни происходило. Однако сегодня он даже ничего не заметил, ибо в следующий момент высокий шофер-слуга в зеленой ливрее отворил дверцу лимузина, и из него показалась странно знакомая фигура во флотском плаще. Вид божественно растрепанных светлых волос заставил сердце Брима колотиться в несколько раз быстрее… Он на всякий случай зажмурился и снова открыл глаза — нет, фигурка действительно миновала контрольный пост и решительно устремилась вверх по трапу. Во всей Вселенной это мог быть только один-единственный человек.

— Марго! — Брим поперхнулся и едва не упал — с такой поспешностью он выбирался из кресла. — До завтра, — бросил он бортмеханику, подхватывая вещмешок и ныряя в коридор.

— Угу, — буркнул тот ему вслед. — Если ты прежде не свернешь свою тытьчертову шею!

Еще до того как Брим вынырнул из люка, ему в лицо ударил холодный ветер. Он принес с собой аромат знакомых духов! И конечно, это она ждала его на верхней ступеньке трапа, улыбаясь самой прекрасной улыбкой, которую он когда-либо видел. Самая желанная во всей Вселенной — и у Брима не было слов, чтобы объяснить ей это. Впрочем, у нее тоже — губы у обоих были слишком заняты, говоря на куда более понятном языке, чем казенный авалонский.

Когда он по крайней мере частично восстановил дыхание. Марго все еще продолжала крепко обнимать его. Следом за ней в корабль спешили работники наземных служб космопорта, и Брим увлек ее в маленькую нишу у люка, чтобы дать им возможность пройти. Ничто, даже прямой приказ Императора, не заставил бы его отвлечься в эту минуту.

Немного позже она приоткрыла глаза — сонно, томно, так, как ему нравилось. Он начал было говорить что-то, но принцесса прижала палец к его губам и продекламировала шепотом:

В памяти Брима всплыли и следующие древние как мир строки «Оды Вакууму» Лярита, но он все же немного опомнился.

— Нам нельзя терять ни минуты. Марго, — прошептал он. — Корабль отлетает обратно завтра утром.

Марго улыбнулась и, ритмично покачивая бедрами, прижалась к нему еще крепче.

— Вы слишком возбуждаете меня, лейтенант Брим, — прошептала она чуть слышно. — Не будь сегодня так холодно, я прямо здесь и сейчас показала бы вам, что у меня надето… вернее, чего не надето у меня под этим плащом.

Брим рассмеялся и изо всех сил прижал ее к себе.

— Полагаю, это бы мне понравилось, — шепнул он ей на ухо.

— Ух ты! — хихикнула она, словно задохнувшись, потом выгнула бровь и счастливо улыбнулась. — Я так ждала этого, Вилф… — Глаза ее озорно блеснули. — Слушай, у моего лимузина стекла пропускают свет только в одну сторону. Пусть Амбридж везет нас в посольство, а мы тем временем попробуем успокоить наши буйные гормоны, пока у нас не будет возможности заняться любовью потолковее.

Сделав глубокий вдох, Брим скользнул руками вдоль ее спины и продекламировал вместо ответа:

Она лишь вздохнула, прижимаясь к нему всем телом. Несколько мгновений он был слишком занят, чтобы думать о чем-то, кроме ее теплых, влажных губ. Потом — высунув голову и подозрительно глянув по коридору в обе стороны: хвала Вселенной, никого! — он толкнул Марго чуть глубже в нишу и осторожно приподнял подол ее плаща до талии. — Великая Вселенная! — поперхнулся Брим, и колени его начали непроизвольно трястись.

— Неужели бы я стала обманывать ТЕБЯ, любовь моя? — спросила Марго, облизнув губы и глядя на него с улыбкой, назвать которую просто «бесстыжей» было бы сильным преуменьшением. — Или ты только хотел проверить, что я все еще блондинка?.. — Верная своему королевскому слову, ее высочество принцесса Марго Эффервик помимо плаща была одета только в сапоги…

В быстро сгущавшихся зимних сумерках ни Брим, ни Марго не хотели — да и не могли — ждать до посольства. Однако в самый ответственный момент лимузин вдруг вильнул и дернулся; сотрясение сопровождалось скрежетом сминаемого металла.

— Ухо Вута! — пробормотала Марго, упав ничком на пол лимузина. — Ч-что это было?

— Кажется, мы попали в аварию, — ответил Брим, ухитрившийся остаться в кресле и неуверенно вглядывавшийся в растрескавшееся стекло. Здоровый армейский глайдер въехал им прямо в моторное отделение. Вокруг уже начала собираться толпа.

— Великая Вселенная! — взвизгнула Марго, отчаянно пытаясь высвободить плащ, странным образом зацепившийся за подлокотник. — Где мы?

— Гм, — буркнул Брим, к досаде своей обнаруживший, что брюки его тоже непонятным образом зацепились за крючки форменных башмаков. — Не знаю. В этой части города я не был еще ни разу. Впрочем, похоже на какой-то этнический сектор. Очень уж пестро все тут разодеты.

В следующий момент в их поле зрения показался Амбридж, хмуро потирающий подбородок при виде повреждений. Почти сразу же рядом с ним возник невысокий, пухлый армейский капитан с воспаленными, подозрительно бегающими глазками, густыми темными усами и квадратной челюстью, которой позавидовал бы профессиональный борец с Корбута. Не успел офицер устремить в Амбриджа обвиняющий перст, как послышался резкий голос, от которого у Брима похолодело в груди.

— ЭЙ, ТЫ! Вы, е… тытьчертовы гражданские, КОГДА-НИБУДЬ научитесь е… водить по-человечески?

Брим ощутил, как брови его ползут вверх, а волосы против воли становятся дыбом. В окне показалась оч-чень даже знакомая ему фигура.

— Клянусь всеми сладостями Цорка, — выдохнул он, — так я и знал, едва услышал голос. Это же треклятый Хагбут! — Брим тряхнул головой, неожиданно вспухшей от воспоминаний. Генерал (засл.) Гастуджон Хагбут, Хтм, И.В.А., К.О.Ж., Имперский Экспедиционный Корпус (Полевые подразделения), был тем самым низеньким, напыщенным патриотом неопределенного возраста, под началом которого ему пришлось служить во время азурнийской кампании. Краснорожий, по обыкновению одетый с иголочки, Хагбут даже говорил в точности, как тогда, — словно не хотел показывать своих зубов. — ХАГБУТ? — переспросила Марго, пытаясь одновременно привести в порядок прическу и поправить макияж. — Ты хочешь сказать, ГЕНЕРАЛ Хагбут?

— Похоже, ты с ним знакома, — сухо заметил Брим, глядя, как капитан с помощью нескольких пестро одетых зрителей толкают обездвиженный армейский глайдер к противоположному тротуару.

— Не могу поверить, — чуть не всхлипнула Марго. — Надо же, как нам не повезло. — Она с досадой тряхнула головой. — Ты ведь встречался с ним на Азурне, правда?

— Угу, — буркнул Брим. — Действительно, не повезло, так уж не повезло.

— Знаешь, — продолжала Марго, поправляя форменную фуражку. — Мне как-то целую неделю пришлось работать с этим типом. — Она мрачно посмотрела в окно. — Кажется, кто-то говорил, что он родом из Орнвальдского региона Галактики; похоже, как раз в этом квартале мы и находимся.

— ЭЙ ВЫ, ТАМ! — взревел Хагбут, колотя кулаком по крыше как раз над головой у Брима. — А НУ ВЫМЕТАЙТЕСЬ ИЗ ЭТОГО Е… ЛИМУЗИНА, кто бы вы ни были! — Он ткнул пальцем в Амбриджа, словно шофер представлял собой особую угрозу общественному порядку. — Как ты посмел загораживать путь машине генерала Имперской армии?

— Но, генерал, — возмутился Амбридж, — по правилам моя машина обладала правом преимущественного проезда. Я как раз начал поворот, когда ваша машина врезалась в мою.

— К черту правила, если Я еду через е… перекресток! — перебил Хагбут и снова заколотил кулаком по крыше лимузина. — А НУ ВЫМЕТАЙТЕСЬ ИЗ МАШИНЫ, е… трусы гражданские!

Брим покосился на Марго — та наконец более-менее привела свою внешность в порядок. Щеки ее, правда, горели румянцем чуть более ярким, чем требовали приличия, это было заметно даже в полумраке салона. Глаза принцессы сердито сузились. Он потянулся к дверной ручке, но Марго решительно сжала его плечо.

— Подожди, — произнесла она чуть слышно, — это МОЯ проблема, — и с недобрым выражением на лице сама отворила дверцу. Амбридж как раз углубился в бесплодную дискуссию о том, что означал сигнал светофора, когда Хагбут перебил его на полуслове.

— Здесь, на Авалоне, е… дорожные сигналы не относятся к государственным машинам, спешащим по неотложным делам, — грохотал он. — И потом… — По мере того как челюсть генерала отвисала все сильнее, его голос становился тише. — П-принцесса Эффервик! — поперхнулся он.

— Скажите им сами, генерал, — бубнил капитан, продолжая испепелять яростным взглядом Амбриджа. — Эти проклятые гражданские…

— ЗАТКНИТЕСЬ, КАПИТАН!

— Ась?..

— Принцесса Эффервик! Какое счастье видеть вас здесь, ваше высочество! Мне несказанно жаль, что мой бестолковый водитель послужил причиной этого инци…

— Я?.. Послужил?..

— Добрый вечер, генерал, — холодно ответила Марго. — Мне показалось, вы обвиняли в аварии Амбриджа?

— Да, генерал, вот и я…

— Да ПОМОЛЧИТЕ ЖЕ, капитан! Вы прекрасно знаете, что это вы во всем виноваты.

— Н-но, генерал, это вы были голодны, не я. Я не хотел ехать на красный свет. Ваш заказ в ресторане никуда бы не…

Лицо Хагбута стало свекольного цвета. Он открыл рот, готовясь разразиться бранью, но Амбридж использовал наступившую паузу, чтобы попробовать отвести лимузин к обочине. Это ему не удалось; напротив, генератор заглох окончательно. Совершенно сбитый с толку, Хагбут заглянул через плечо Марго в салон.

— БРИМ! — удивленно вскричал он. — Именем Кехлера, что вы делаете в лимузине принцессы?

— Добрый вечер, генерал, — произнес Брим, вылезая из лимузина и отдавая честь. — Рад видеть вас в добром здравии, сэр, — соврал он, возвышая голос, ибо Амбридж предпринял вторую, не более успешную попытку завести генератор.

— АХ ДА, — довольно буркнул Хагбут, цепляясь за него, как за спасительную соломинку. — Не сомневаюсь, молодой человек! — Генерал повернулся к Марго. — Год назад я не только помог этому карескрийцу сделать неплохую военную карьеру, но и — обратите внимание! — обеспечил ему надлежащее руководство, под которым он провел исключительно важную операцию, за которую его наградили Азурнийской медалью.

Брим стиснул зубы. Во время рейда на Азурн именно он спас карьеру Хагбута, да и собственную шею тоже.

— Разве не так, лейтенант? — не отставал Хагбут, дергая его за рукав. — Это была неплохая операция, генерал, — кивнул карескриец.

— «Неплохая»? — возмущенно вскричал Хагбут. — И это все, что вы можете о ней сказать? Право же, ведь только благодаря мне вы завершили ее удачно. Во славу Империи!

— Ваше высочество, — вмешался в разговор Амбридж с водительского сиденья. — Боюсь, сцепление не работает. Я вызвал из посольства резервную машину, но шофер говорит, что ему понадобится полметацикла.

— КАКОЕ НЕСЧАСТЬЕ, — прогрохотал Хагбут, внезапно став очень серьезным. Мгновение он хмурился, а потом вдруг расплылся в улыбке, чего Брим никак от него не ожидал. — Раз уж вы вынуждены ждать так долго, принцесса, — произнес генерал, одергивая рукава, — не соблаговолите ли вы отобедать со мной? Вашему водителю не придется спешить, а я смогу хоть немного искупить НЕЛОВКОСТЬ МОЕГО БЕСТОЛКОВОГО ВОДИТЕЛЯ. — Последние слова он произнес нарочито громко, испепеляя совершенно сникшего бедолагу грозным взглядом. В это время Амбридж с помощью уличных зевак толкал свой лимузин в боковой проулок.

Брим покосился на Марго. Принцесса явно не ожидала ничего подобного. Она открыла рот…

— О, прошу вас, ваше высочество, — перебил ее Хагбут, излучая все обаяние, на которое был способен — Я урожденный орнвальдец и знаю этот район как свои пять пальцев. Всего в двух шагах отсюда находится потрясающее заведение, «Золотой петушок»; я там частенько обедаю. И с вашего позволения, ваше высочество, я бы распространил свое приглашение на капитана Квинси — вы, ваше высочество, наверняка уже виделись с ним, — равно как и на лейтенанта Брима. Они вдвоем смогут обсудить военные и технические проблемы, тогда как мы с вами наверняка найдем более интересные темы для культурного разговора. Что вы на это скажете? В интересах связей различных регионов Империи…

Марго с отчаянием повернулась к Бриму.

— П-право… — пробормотала она. Брим впервые видел ее совершенно растерянной. Разумеется, Хагбут не мог догадываться, что она и какой-то там карескриец собирались весь вечер заниматься любовью и только любовью. Большинство особ королевской крови считают карескрийцев вообще бесчувственными… И тут у него потемнело в глазах: если Марго примет приглашение Хагбута и пойдет в ресторан, ЕЙ ПРИДЕТСЯ СНЯТЬ ПЛАЩ!

— Право же, генерал, — продолжала Марго ровным голосом, хотя румянец на ее щеках стал еще ярче. — Авария самая ничтожная — никто даже не пострадал. Мы с Вилфом подождем в лимузине, пока…

— Вздор, ваше высочество, — перебил ее Хагбут. — Я и слушать не желаю. Квинси причинил вам неудобства, находясь в МОЕМ подчинении, — генерал бросил на несчастного водителя еще один свирепый взгляд, — и я просто обязан искупить его прегрешение.

— Генерал, — продолжала сопротивляться Марго, непроизвольно запахивая свой плащ плотнее, — я хорошо понимаю вашу озабоченность, но, право же, в этом совершенно нет необходимости.

— Еще как есть! — возразил Хагбут, переводя свой взгляд на Брима. — Или, — продолжал он с ехидной улыбкой, — вам хотелось бы, чтобы я сообщил в своем рапорте Главному Разведывательному Управлению, что ваше высочество выказывает непозволительное предпочтение флоту?

— Что такое, генерал? — возмутилась принцесса, и Брим увидел, как руки за ее спиной сжались в кулаки. Хагбут явно задел ее за больное.

— Шучу-шучу, — ухмыльнулся Хагбут, явно почуяв близкую победу.

— Конечно, — угрюмо кивнула Марго.

— Ну так что? — напирал генерал. — Решено, не так ли?

В глазах Марго была паника. Она прикоснулась пальцами к горлу, потом сделала глубокий вдох.

— Сдаюсь, генерал, — выдохнула она. — Возможно, так будет лучше. Вилф, если я не ошибаюсь, вы хотели что-то купить по дороге в посольство? Может, сходите в магазин, а потом присоединитесь к нам прямо в ресторане?

Брим нахмурился.

— Купить, ваше высочество?

Марго пристально смотрела ему в глаза.

— Ну да, — сказала она. — Размер четырнадцать — три — тридцать девять.

РАЗМЕР?.. С некоторым запозданием, но до него дошло.

— Э… да, — пробормотал он. — Ну да, конечно! Будьте добры, ваше высочество, повторите, какой размер у… у… графини?

— Четырнадцать — три — тридцать девять, — повторила Марго, на лице которой появилось нескрываемое облегчение.

— Благодарю вас, — произнес Брим, почтительно кланяясь. — Я немедленно займусь этим. Прошу прощения, генерал, дело первостепенной важности для эффервианского посольства.

Хагбут кивнул — его абсолютно не интересовало, о чем шла речь.

— Не задерживайтесь, мой мальчик, — наставительно сказал он, придвинувшись к Бриму. — Я знаю, вы, карескрийцы, не слишком-то часто вращаетесь в этом кругу Высший свет и все такое… — Изо рта у него омерзительно пахло помойкой. — Но пусть это вас не смущает. Делайте так, как я, и все будет тип-топ. Квинси — окликнул генерал, отворачиваясь от Брима, как от уличного побирушки. — А ну дуй в ресторан, и пусть нам накроют стол побольше. Они знают, с кем имеют дело: имя «ХАГБУТ» здесь кое-что значит! — С этими словами он ухватил Марго за локоть и потащил за собой по улице, словно пленную Брим остался стоять на тротуаре и примерно цикл не двигался с места. ЧТО ТЕПЕРЬ? Он взялся бы управлять любым звездолетом в Галактике или сразился бы с сотней Облачников — но ЭТО… Нерешительно покачивая головой, он двинулся в противоположном направлении и обнаружил несколько витрин магазинов женского платья. Столько расцветок, столько фасонов! И как только эти женщины выбирают свои наряды? Сколько Брим себя помнил, он не носил ничего, кроме форменной одежды, да и различных мундиров на его взгляд было многовато. Он усмехнулся. Благодарение Вселенной за мундиры…

МУНДИРЫ!

Ну да, конечно! Уж женский мундир он как-нибудь купит, особенно зная нужный размер. И конечно же, среди этого изобилия найдется пара магазинов, предлагающих флотскую форму… Брим уверенно зашагал вперед.

Однако через несколько кварталов от его уверенности не осталось даже следа. Ни на одной витрине не было ничего хотя бы отдаленно напоминающего флотскую форму.

И времени на дальнейшие поиски у него уже не осталось. Он живо представил себе попытки Марго объяснить, почему она не хочет расстаться со своим плащом в обеденном зале В состоянии, близком к панике, Брим неуверенно вошел в магазин, витрину которого украшали манекены приблизительно одного с Марго роста и сложения Увы, если не считать потрясающего платья винного цвета, в котором его возлюбленная была на балу, он видел ее исключительно в форме — или без одежды. Он совершенно не представлял, что выбрала бы для себя сама принцесса.

В торговом зале толкалось несколько покупателей — исключительно женского пола. И все дружно игнорировали его присутствие. Вселенная, даже облачники выглядели дружелюбнее! С пылающими щеками Брим пробрался между стеллажами шелкового (на вид) дамского белья к прилавку.

— Ну-у-у? — спросила продавщица, смерив его презрительным взглядом поверх очков. Она была по меньшей мере на голову выше Брима, с маленькими злобными глазками, седеющими волосами и торчавшими вперед зубами — одним словом, профессиональная старая дева — Э… — пробормотал он, — я вообще-то., ищу, женский наряд.

— Для себя? — поинтересовалась продавщица. Брим скрипнул зубами. Тот, кто сказал, что нет ничего страшнее войны, наверняка не пытался покупать женское платье! Сглотнув застрявший в горле ком, он ткнул пальцем в платье на одном из ближних к нему манекенов. — Что-нибудь вроде этого.

На манекене красовалось нечто синее, оно по меньшей мере подходило к сапогам Марго. Кроме того, этот цвет и фасон наверняка шли блондинкам, даже при том, что платье выставляло на обозрение довольно много самого манекена. Брим мысленно пожал плечами. По крайней мере это было модно: он видел довольно много похожих платьев на женщинах, прогуливающихся по улице.

— Этого? — переспросила продавщица, и ее жидкие брови удивленно поползли вверх, — Этого, — ответил Брим, потея и стараясь, чтобы в его голосе не прозвучало и тени сомнения.

— Гм! — буркнула продавщица себе под нос. — Ну что ж, мало ли у кого какие проблемы…

К этому времени все посетители магазина бросили свои покупки: и либо смотрели на Брима с выражением крайнего неодобрения, либо шепотом переговаривались — явно о нем же. Пытаясь расстегнуть сделавшийся вдруг ужасно тесным воротничок, лейтенант продиктовал продавщице размеры Марго и протянул свою кредитную карточку. Потом ему не осталось ничего другого, кроме как ждать, стараясь не обращать внимания на окружавшие его кружевные штуковины, которые он раньше нигде, кроме как в спальнях, не видел.

Продавщице потребовалось не меньше шести месяцев стандартного времени, чтобы проверить карточку и перевести деньги, и еще около года, чтобы найти и завернуть синее платье требуемого размера. Наконец, с зажатой под мышкой большой красной коробкой, Брим поспешно бежал из этого ада обратно на улицу — взмокший и смущенный сверх меры. По сравнению с покупкой дамского туалета даже посадка «Непокорного» без подъемных реакторов казалась детской забавой!

В результате Брим появился в элегантном вестибюле «Золотого петушка» гораздо позже, чем намеревался. Из обеденного зала лилась негромкая танцевальная музыка. Низенький швейцар в пурпурной ливрее поклонился ему так низко, что огромный, украшенный пером тюрбан чуть не свалился у него с головы.

— Я приглашен к генералу Хагбуту, — сказал Брим. — О да — вы ведь, наверное, и есть пропавший лейтенант, — улыбнулся коротышка. — Генерал Хагбут ждет вас за столом.

— Сначала это. — Брим протянул ему коробку (с положенной на нее кредиткой не самого маленького достоинства). — Вскоре после того, как я присоединюсь к компании за столом, сюда выйдет принцесса Эффервик. Проследите, чтобы эта коробка попала ей лично в руки. Вы поняли?

Швейцар невозмутимо убрал банкноту в карман так, словно ее не существовало вовсе.

— Положитесь на меня, лейтенант, — тихо произнес он, убирая коробку за стойку, и торжественно провел Брима через вестибюль.

Стол Хагбута стоял рядом с маленькой танцевальной эстрадой. Марго сидела справа от генерала, напряженно выпрямившись. Стоявшие перед ней почти нетронутыми суп, салат и бокал вина наглядно свидетельствовали об отсутствии аппетита. Брим уселся на свое место и как бы невзначай кивнул в сторону фойе. Еще через пару циклов принцесса извинилась и вышла.

— Хррумф, — фыркнул Хагбут, откусывая большой кусок булки. — Принцесса Эффервик утверждает, что у нее озноб. Ох уж мне эти женские штучки… Или она в самом деле чувствует себя неважно?

— Не беспокойтесь, — ответил Брим. — Она поест и почувствует себя гораздо лучше.

— По-моему, принцесса не хочет есть, — заметил Квинси с набитым ртом. — Такой вкусный суп впустую пропадает…

Брим проглотил ложку — суп и впрямь был отменный, если не считать, что он слегка остыл.

— Ну, — возразил лейтенант, — может, второе поправит ее самочувствие.

Ожидая возвращения Марго, Хагбут с Квинси болтали без умолку. Генерал как раз оседлал любимого конька и громко возмущался по поводу падения воинской дисциплины, когда, глянув в сторону вестибюля, он вдруг осекся и побелел.

— ЭГАД! — Брови прямо-таки карикатурно взмыли вверх.

Странное дело, но вся обеденная зала внезапно погрузилась в тишину — вся, за исключением оркестра. В этой тишине оглушительным грохотом прозвучали звон и лязг, когда один из официантов уронил уставленный тарелками поднос. Брим повернулся в кресле очень вовремя, чтобы увидеть, как Марго, одетая в синее платье, с выражением торжества на лице переступает порог фойе.

Выглядела она просто потрясающе! Неудивительно, что все посетители как один уставились в ее сторону.

Следом за Марго семенил низенький швейцар — по какой-то непонятной Бриму причине на лице его обозначилось сильное смятение. Он догнал принцессу, как раз когда она подошла к столу.

— Ваше высочество… — пролепетал коротышка, нервно прокашлявшись. — Э…

Марго шагнула к своему креслу и посмотрела на него сверху вниз.

— Ну? — царственно спросила она.

— Э… Ваше… э… — Швейцар мотнул головой — куда-то в сторону ее бюста. — Э… Ваше высочество, ваше… э… — Он в отчаянии всплеснул пухлыми ручками. — Э… нет, ничего, ваше высочество.

— Тогда могу я поинтересоваться, чего вы ждете? Вы могли бы по крайней мере помочь мне сесть, — капризно заявила Марго. — Судя по всему, мои спутники позабыли сегодня вечером о хороших манерах.

Все четверо мужчин одновременно рванулись к ее креслу, но Марго уселась, не дожидаясь их.

— Поздно, — сказала она, подмигнув тайком Бриму, и швейцар позорно бежал в свое убежище в, вестибюле. Почти сразу же подали фирменное блюдо.

Через несколько циклов стало ясно: какое-то обстоятельство загадочным образом поменяло сидевших за столом ролями. Теперь уже Хагбут с Квинси понуро ковыряли вилками в тарелках, храня гробовое молчание. Более того, они сидели, вжав головы в плечи словно черепахи в панцирь, и изо всех сил старались не встречаться взглядами с сидящими за соседними столиками.

Марго, напротив, набросилась на еду, словно постилась неделю. Совершенно неотразимая в своем соблазнительном синем платье, она принялась оживленно болтать.

— Замечательная кухня, генерал! — радостно восклицала она. — У вас отличный вкус. Я обязательно буду заходить сюда почаще.

— Харруммфф…

— Право же, генерал! — вскричала Марго, бросив взгляд на генеральскую тарелку. — Вы же почти не прикоснулись к еде. И вы тоже, капитан Квинси! Может, попросить, чтобы вам заменили? — Она отодвинула кресло. — Я позову метрдотеля…

— Эгад!.. Хррумф… О нет, принцесса, — пробормотал Хагбут. — В этом нет нужды. Э… е… простите… нам с капитаном пора идти. — Он в замешательстве почесал нос.

— О да, — подтвердил Квинси, неуютно ерзая на месте. — Н-неотложные д-дела… и все такое, понимаете ли. — Он мотнул головой в сторону фойе, где усталого вида рядовой с водительскими нашивками на рукаве стоял, прислонившись к пилястре, болтая с Амбриджем и еще одним шофером в зеленой посольской ливрее.

— Но, генерал! — обиженно надула губы Марго. — Это невозможно! В конце концов я здесь по ВАШЕМУ приглашению. Неужели эти дела столь безотлагательны, что вы откажете мне в удовольствии станцевать с вами хотя бы один танец? Или мне доложить дяде Грейффину, что вы сбежали, протаранив мой лимузин?

Лицо Хагбута вновь побагровело, а его глаза закатились так, словно генерала только что прострелили из чертовски мощного бластера.

— С-станцевать?.. — промямлил он изумленно.

— Ну разумеется, — хихикнула Марго, покрутив бюстом — надо сказать, вырез платья действительно был несколько рискованный. — Неужели великий генерал Хагбут откажет бедной принцессе в удовольствии потанцевать с ней под столь замечательную музыку. — Она склонила голову набок и взмахнула длинными ресницами. — Я часто слышала, как вы говорили моим помощницам, какой вы замечательный танцор. — Она торжествующе повернулась к Бриму. — Лейтенант Брим, мое кресло, будьте добры!

Вытирая вспотевший лоб, Хагбут неуверенно поднялся на ноги. Цвет его лица уже с трудом поддавался описанию: на свекольных щеках выступили неровные мучнисто-белые пятна.

— К в-вашим услугам, принцесса.

— О, благодарю вас, генерал, — прощебетала Марго, хватая несчастного за руку и чуть не силой увлекая на эстраду. До этого момента Брим не замечал, насколько сексуальна ее походка. Ну конечно, ему ни разу не приходилось видеть принцессу Эффервик в таком платье — черт, да в нем она соблазнительнее, чем в неглиже…

Очевидно, Квинси тоже обратил внимание на очаровательную походку Марго. Капитан сидел, отклячив челюсть, и неодобрительно качал головой.

— Вселенная! — вырвалось у него чуть слышно.

Брим нахмурился:

— В чем дело, капитан? У вас с генералом такой расстроенный вид…

— Еще бы тыть и еще раз тыть не расстроенный! — буркнул Квинси. — Подумать только! Ну, понимаю еще, какой-нибудь низкородный карескриец вроде вас может полагать, что все в порядке, но, клянусь святым Гортом, от принцессы я ожидал чуть более пристойного поведения!

Брим почувствовал, что краснеет от ярости. Он прикинул, не дать ли капитану в рыло, но отбросил эту затею — драться со всеми пустышками вроде Квинси у карескрийца времени не хватит.

— Я не совсем понимаю, — ровным голосом сообщил он. — Что за поведение вы имеете в виду?

— Ась? — удивился Квинси, в первый раз поворачивая к Бриму свое одутловатое лицо. — Нет, вы ПРАВДА не понимаете, что происходит?

— Я вообще не вижу в происходящем ничего особенного, капитан, — заявил Брим, — Но если что-то не так, я хочу знать, что именно, — и немедленно!

Квинси нахмурился и кивнул в сторону танцевальной эстрады, где Марго с Хагбутом — подозрительно неуверенным в себе — двигались в сложных, но не лишенных некоторой эксцентричности па зубиянского трипль-хопа.

— Ах вот как? А что вы скажете об этом позорном платье проститутки?

— П-проститутки?

— Тытьвозьми, конечно! Кто же еще одевается так, кроме орнвальдских проституток?

Брим почувствовал, что холодеет. Он совсем уже было собрался взять Квинси за грудки и потрясти хорошенько, когда внезапная догадка пронзила его подобно удару молнии.

— Кто такие орнвальдские проститутки? — спросил он, ощущая, как сердце его стремительно проваливается в пятки. Увы, он подозревал, что ответ ему уже известен…

Капитан сморщил нос и тряхнул головой.

— Ну вы, поди, видели уйму таких на улице вечером. Они здесь повсюду шатаются — одетые, в точности как принцесса. Орнвальдский департамент здравоохранения заставляет всех этих девок носить в рабочее время синие платья — и всем магазинам женского платья законом предписано торговать такими. Для поддержания чистоты и порядка, так сказать. — Он мрачно покачал головой. — Убей меня, не пойму, с чего это Марго Эффервик вырядилась в такое, хотя, впрочем… это сбавит немного спеси у генерала Хагбута. Очень уж он у нас гордый.

Бриму сделалось дурно. Марго с Хагбутом остались на эстраде одни — все остальные только смотрели на них, время от времени аплодируя. Лейтенант в отчаянии крепко зажмурил глаза.

— Значит, эти синие платья — форма проституток? — спросил он, с трудом выговаривая слова.

— Тытьчертовски верно.

— Ох, чертовски ЗАМ-ечательно…

— Ась?

— Ничего, капитан, — поспешно сказал Брим. — Это я так, прокашливался.

На этом разговор иссяк. Квинси набросился на остатки обеда и перестал жевать, только увидев возвращающегося Хагбута, которого тащила за собой раскрасневшаяся, сияющая торжествующей улыбкой Марго Эффервик. Теперь генерал выглядел так, словно проиграл жизненно важную кампанию. Взгляд у него был затравленный, а лицо +-краснее эполет.

— Мое кресло, генерал? — потребовала Марго, взмахнув ресницами.

— Хррумф… пожалуйста!

— О, благодарю вас. — Марго продолжала болтать, хоть и запыхалась. — Вы и правда блестяще танцуете. Нет, право же, поверьте, все просто восхищались нашим танцем, разве не так?

— Э… эгад!

— Гм, генерал, — вскричал Квинси, с озабоченным видом вскакивая с места. — Мне надо вытащить его отсюда, — шепнул он Бриму, беря Хагбута за рукав. — А то мало ли что… — С этими словами он вывел нетвердо шагавшего генерала в вестибюль.

Марго покаянно улыбнулась, но щеки ее пылали от возбуждения.

— Наверное, мне не стоило его так уж… — сказала она, — но старый козел слишком упорно напрашивался на порку.

Брим застыл.

— Что ты хочешь сказать? Марго хихикнула.

— Я хочу сказать, мне не стоило так огорчать этого дурня.

— Ты знаешь, ПОЧЕМУ генерал Хагбут так огорчился? — Бриму казалось, что он сидит под прицелом разлагателя.

Она потянулась через стол и взяла его за руку.

— Насколько я понимаю, Квинси уже объяснил тебе, что за платье ты прикупил.

— Великая Вселенная! — выдохнул Брим. — Ты, должно быть, готова растерзать меня на месте? Марго весело рассмеялась.

— Ну, — с улыбкой призналась она, — несколько циклов мне и правда было не по себе. Но потом я подумала: «А почему бы и нет?» С моими-то ногами я не могла не произвести впечатления, и потом — представляешь, какое это наслаждение, расквитаться с таким пнем, как Хагбут.

Брим до боли прикусил губу.

— Марго, — сказал он. — Клянусь, я не имел ни малейшего представления, что это за платье, поверь мне. Я даже не знаю, как сказать тебе, насколько мне жаль…

Марго еще раз взмахнула ресницами.

— Я правда выгляжу так соблазнительно, как надеюсь? — шепнула она, прижимаясь к нему, — Вселенная! — хрипло ответил Брим. — Можешь поспорить на триллион кредитов! — И тут же ощутил, как ее нога гладит его.

— Эй, морячок, — прошептала принцесса, кивнув в сторону фойе. — Хочешь поразвлечься, а? С такой лапочки, как ты, я и денег не возьму…

Несколько циклов спустя Брим с Марго снова сидели в полумраке лимузина. Но на этот раз они вели себя тихо: она положила голову ему на плечо и закрыла глаза.

— Надо же, как не повезло, — вздохнула принцесса.

Брим улыбнулся:

— Мы вместе, и это — самое большое везение во Вселенной.

Марго крепче прижалась к нему.

— Ты понимаешь, что я имею в виду, Вилф, — печально произнесла она. — Мы потеряли уйму времени, которого у нас и так мало. Ты прилетел с другого конца Галактики, чтобы провести со мной одну ночь, и я так хотела, чтобы ты не пожалел об этом… Каждый клик этой ночи…

— Ну, — возразил Брим, — начала ты неплохо, еще до аварии — клянусь третьим глазом Хогана, да с тобой не сравнилась бы ни одна женщина во Вселенной!

Марго повернула голову и поцеловала его в щеку. Лимузин огибал высокую, увенчанную куполом башню Марвы.

— Начала? Может быть, но ведь мы не успели кончить. И потом, мне пришлось потерять столько времени, танцуя с этим старым козлом, Хагбутом. — Она зябко поежилась. — Ладно, по крайней мере теперь мне проще сказать тебе одну вещь, Вилф.

Сердце у Брима замерло. Он понял, что сейчас услышит, и постарался облегчить задачу Марго.

— Значит, вы с Ла-Карном наконец назначили окончательную дату свадьбы, — начал он, стараясь говорить как можно спокойнее.

Марго кивнула и задумчиво прикусила губу.

— Да, — сказала она, помолчав немного, — назначили. Тянуть дальше просто бессмысленно. Грейффин и так недоволен.

Амбридж притормозил у светофора в Кортленд-Плаза. Брим невидящими глазами уставился на величественный гравифонтан Савойна.

— Когда? — прошептал он, опасаясь, что потеряет над собой контроль.

— Скоро, Вилф, скоро, — покачала головой Марго, и глаза ее наполнились слезами. — Через месяц, считая с сегодняшнего дня.

Брим непроизвольно стиснул кулаки.

— Не плачь, — прошептал он. — Для нас ведь ничего не кончается — если, конечно, ты сама не захочешь этого.

Марго повернулась к нему, и лицо ее исказилось от боли.

— Пожалуйста, Вилф, никогда больше не говори так. Я ведь никого не любила по-настоящему до встречи с тобой — и теперь в моем сердце нет места ни для кого другого. И потом, — добавила она, — Роган так поглощен карьерой, что у него просто не остается времени на меня.

— Если я только не буду тебе помехой, Марго, — выдавил Брим. Некоторое время она молча рассматривала пол лимузина, потом глубоко вздохнула, словно собираясь с духом.

— Именно об этом нам и надо поговорить сегодня.

— Обо мне — как помехе? — спросил Брим, почувствовав странный холодок в груди. Он всегда боялся, что…

— Нет, — ответила Марго. — О том, что Я стану помехой ТЕБЕ. Брим нахмурился.

— Что? — недоверчиво спросил он.

— Мы ведь уже обсуждали это, Вилф, — напомнила ему Марго. — Не можешь же ты вести целомудренный образ жизни — тем более что и я не собираюсь препятствовать Рогану в… в осуществлении… ну, скажем так, его супружеских прав. Это было бы несправедливо по отношению к нам обоим. Я так тоже жить не смогу. — Она уставила палец ему в грудь, словно заглядывая в самую душу. — Вилф, милый, подумай сам! Если мы… Если наша любовь переживет брак, к которому меня принуждают, тебе все равно придется делить кровать с кем-нибудь еще. В противном случае, как бы сильно ты меня ни любил, одинокими ночами ты не сможешь не думать о том, чем мы занимаемся с Роганом, — и это отравит твою любовь ко мне так же верно, как то, что Авалон обращается вокруг трех солнц Астериоса.

— И не думай об этом, — возмутился Брим, но Марго прижала палец к его губам.

— Вспомни, каким ненадежным оказалось наше сегодняшнее уединение. А ведь я еще даже не вышла замуж, — прошептала она. — И подумай, насколько сложнее станет все в будущем. — Голос ее оборвался. Она снова поцеловала его, на этот раз в губы. — Зато сегодняшняя ночь принадлежит только нам, и мною снова овладевают бесстыдство и распутство, как и всегда, когда я оказываюсь меньше, чем в десяти миллионах кленетов от твоей особы, Вилф Брим. Смотри, — она кивнула в сторону окна, — это уже бульвар Космоса. Мы почти приехали. Обними меня, Вилф… крепче… крепче…

Вскоре лимузин остановился у эфферианского посольства, и они занимались любовью до тех пор, пока силы не оставили их окончательно и они не уснули в объятиях друг друга.

К.И.Ф. «Альбатрон» вылетел обратно на Менандр-Гаранд строго по расписанию, однако второму пилоту пришлось вести его практически в одиночку. Вилф Брим заснул в своем кресле задолго до того, как корабль вышел в гиперпространство.