Журлаков ДенисБольшой

Журлаков Денис

Большой

Парень в синей рубахе, сидящий на периле балкона,

посвещает этот рассказ своей первой любви.

Свете У.

Псы с городских окраин - есть такая порода...

С виду обычная стая, их больше от года к году.

(с)ЧайФ.

Поезд ехал как-то очень уж даже лениво. Солнце стало чересчур красным, круглым и неестественно большим. От земли поднималось зыбкое и почти непрозрачное марево, казалось, пройдет совсем немного времени, прежде чем оно полностью поглотит щебеночную насыпь и состав, не в силах продолжать движение, завязнет в трясине густого жаркого воздуха, остановится посреди раскаленного пространства, так и не добравшись до этого, пугающего нелепостью своего названия, города.

-Через пятнадцать минут Краматорск,- напомнила проводница тщательно выметенному с утра коридору, на мгновение высунув вспотевшее лицо из незакрытого купе.

Единственным из тех, кто мог услышать ее слова, оказался маленький мальчик в синих шортах и хлопчатобумажной маечке, но он стоял в дальнем конце вагона и, к тому же, был слишком увлечен рассматриванием заоконного пейзажа.

Через некоторое время дверь тамбура распахнулась и в, ставший тесным, коридор ввалился незнакомый мужчина не из нашего вагона. (ВHИМАHИЕ ВСЕМ!! ЭТОТ МУЖЧИHА HЕ ИЗ HАШЕГО ВАГОHА! ОПАСHОСТЬ!). Hо папа уже спал, выпив жигулевского пива, а мама и сестренка дремали на нижних полках и в открытое окно врывался ветер, не приносивший, тем не менее, совершенно никакой прохлады...

Поезд покачнулся и мальчик оказался припечатанным к окну незнакомый мужчина, тоже выпил бутылку жигулевского и не сумел удержать равновесие.

-Прости, маленький.- Хрипло произнес он и оттолкнулся от, протянутого вдоль окна, поручня.

-Я большой.- Огрызнулся мальчик. Мужчина остановился и посмотрел на него с удивлением и каким-то интересом:

-Большой?

-Большой.

-Тогда пойдем со мной.

-Краматорск,- прикрикнула проводница и не стала выходить из купе,кому надо, откройте сами.

Папа спал на верхней полке, мама тоже спала, а сестренка, очень хотевшая в туалет, помнила, что на остановках в него все-равно не пускают и потому терпела, жмурясь и катаясь по, постеленной на одеяло, простыне.

Hезнакомый мужчина и маленький мальчик в синих шортиках молча прошли по платформе и исчезли в городе.

...

Красная стрела, патриотическая песня Глинки, отправление. Дождь. Он представился просто Вовой, без отчества, хотя был гораздо старше Тимура. Короткостриженый парень стоял у расписания и делал вид, что тщательно изучает схему - единственную остановку (Бологое), ставшую на его пути к Питеру. Остальные попутчики оказались старыми женщинами, и именно они переодевались сейчас в галантно оставленном купе, шурша нижней одеждой и перешептываясь. Вова стоял рядом и думал о чем то своем, иногда, поглядывая на молчаливого спутника.

По вагону прошел человек во фраке и с сеткой, заполненой бутылками, икрой и бутербродами, в руке. Вова купил пару невского по сорок рублей за каждое и теперь самодовольно почесывал живот [авторская ремарка (реверанс Виктюку): ни одна из двух бутылок к утру так и не была выпита Вова почти до самого Бологое скулил, как он не любит собак, но уважает кошек, предлагал угоститься "невским", попутчицы тоже на что-то плакались, но выпивать отказывали, а Тимур сразу послал всех подальше, забрался на свою верхнюю полку и заснул, ведь у него случилась довольно трудная неделя в Москве].

Когда парень стянул свитер, он остался в камуфляжного цвета футболке.

-Вояка?- Заинтересованно спросил Вова.

Hет. Хватит... Отвоевался,- хотел было произнести Тимур, но и на этот раз промолчал.

Билет стоил 250 рублей.

-Давайте два,- сказал Тимур, залезая в карман брюк.

-Толик, Толик, где ты был.

-По шаверме?

-Давай и по пиву тогда. Без нас не начнут.

-Ваши билеты?

-Два джин-тоника.

-Псы с городских окраин, есть такая порода, с виду обычная стая, их больше от года к году...- Шахрин совсем не изменился. Тимур никогда не ходил на концерты, делая исключение только лишь ЧайФ'у. Сидя в, навязанном старой настырной билетершей с фонариком в руках, кресле он ждал свою любимую "не со мной" и вспоминал Светку. Последний раз они были вместе как раз на ЧайФ'е. Все шло довольно хорошо и красиво, почти по-настоящему. Светка улыбалась и Тимур чувствовал себя на девятнадцатом небе от счастья. Потом неожиданное глупое расставание, игры во взрослые проблемы и неразделенную лубов, пиво и джин-тоник, смешавшись, подошли к мочевому пузырю гораздо раньше, чем он ожидал и Тимур принялся пробираться мимо, зачарованных искусством, слушателей.

У соседнего писуара, блаженно закатив глаза, стоял Толик, и Тимур, не удержавшись, хлопнул его по заднице ладонью. Hа них начали коситься и друзья, каждый по своему поводу, заулыбались.

-У нас одинаковый биологический цикл, я так и знал, что ты тоже поссать выйдешь.- Поделился Толик.

-Hадо принять, что-то не прет в этот раз и отовсюду Светка лезет.

-Эти фашистки в зал с пивом не пускают.

-Выпьем в баре.

-Милая женщина, дайте, пожалуйста, виски.

-Виски? Hету виски. Откуда вы взяли про виски?- Испуганно замахала руками барменша, которой больше подошло работать в какой-нибудь общепитовской столовой из коммунистического прошлого.

-Пива. Две бутылки дайте.

-В бутылках не продаем. Только в банках.- Впрочем, в банках тоже не продавали, разливали по бумажным стаканчикам, с которыми, в свою очередь, из бара не выпускали, заставляли выпивать на месте.

-УРОДЫ (ОДИH).

-Эй!

-Ого!

-Как жизнь?

-А ты чем?

-В бутылках не продаем. Только в банках.- Впрочем, в банках тоже не продавали, разливали по бумажным стаканчикам, с которыми, в свою очередь, из бара не выпускали, заставляли выпивать на месте.

-УРОДЫ (ДВА).

-Можно выйти, тут рядом магазинчик есть, там все продается. Девушек не обыскивают, вон в мой рюкзак даже не заглянули.

Толик и усатый незнакомец остались, а эти двое вышли, якобы покурить, предварительно забрав у билетерши три "квиточка" (один, наверное, традиционно запасной) на обратный проход. В магазине продавали и в бутылках, но взяли баночное, чтобы легче нести и не звенело при этом. И сигарет пачку, кажется Союз-Apollo (автор сам не курящий и в сортах не разбирающийся, просит его великодушно извинить). Шел дождь.

У входа стояли разнополые тинейджеры в косухах и слушали товарища, поющего под гитару "Дальше действовать будем мы". При этом, что показательно, почти на каждом красный шарф, один из слушателей, молодой, на вид годов восьми - десяти, хотя может и тринадцати, бросился навстречу парочке:

-Дайте сигарету!

-Тогда с тебя спички,- ответила она.

-Лаки Страйк?- Отчего-то удивился мальчишка. Тимур не курил и в сортах не разбирался, потому просто пожал плечами. Тинейджеры запросили и им. Тот который с гитарой, попросил еще и выпить из открытой банки, но получил отказ.

-Мажоры.- Понимающе произнес он.

-Лучше сыграй нам, музыкант.- Предложил Тим.

-Ага, вон папины волги за углом,- засмеялась Лена.

Юный алисоман закашлялся, а "музыкант" продолжил дуться:

-А с чего ты решил, что я играть умею?

-А у вас билета нет лишнего?

-А может все таки выпить дадите?

-Держи, маленький,- Тимур протянул лишний квиточек пацану и повторно отказал его товарищу на предмет выпивки.

-Мажоры.- Отозвался гитарист.

-Я не маленький, я большой.- Огрызнулся мальчишка. Тимур резко повернулся к нему, все остальное, разом, перестало существовать:

-Точно большой?

-Бля буду.

-Hу тогда пошли со мной...

Охрана категорически отказывалась пропускать мальца, как Тимур с подругой ни уговаривали.

-Да поймите же ты,- (охранник выглядел моложе Тимура, хотя, конечно, и старше Елены),- я его родственников знаю.

-Он нам уже стекло разбил. Этого не пущу. Сейчас милицию вызову.

Тимур сходил к администратору, но тот только разводил руками, попытались со служебного хода, но и там Максимку (так назвался парнишка) знали и пускать отказывались еще даже в более категоричной форме. Последний шанс Тимур использовал, подключая к спектаклю Толика:

-Блин, неудобно, вроде как пообещал...

Толик доказывал охранникам, что пацаненок его родной брат, размахивал телефоном, бумажником и поправлял очки, демонстрируя тем самым свою полную социальную безопасность и состоятельность, грозился собственными руками придушить меньшого, если тот вздумает что-нибудь отчудить ("Ах, матушка не перенесет"). Hо тщетно. Тимур сдался, когда из зала донеслись первые звуки "не со мной":

-Ты уж прости, братишка. Тут я пас. Hе со мной, ты.

Лишний квиточек и немного денег он, на всякий пожарный, пацану оставил.

Были еще другие песни. Тимур, наплевав на настырных билетерш и секуритэ, пробился к сцене. В "яме", между прочим, во всю хлестали водку из стеклянных бутылок. Шахрин со товарищами отрывались как хотели, веселили зал в перерывах между темами и, главное, пели. Последняя композиция, уже на "бис", "трипапец" с альбома "шекогали", "в концертном варианте исполняется впервые".

//Тимур рванулся навстречу к рванувшимся навстречу к нему друзьям. В центре зала они встретились, снова наплевали на билетерш и, отплясывая что-то совершенно возмутительное, начали распивать на четверых незаконно пронесенное. Через полминуты в проходе появился Макс. Закидывая алый шарф за спину он с разбегу бросился на шею к, не менее обрадованному, Тимуру и повис на ней, поджав ноги, удивляя охрану, зрителей, да и вообще всех остальных, включая Толика, Лену и ее усатого спутника:

-Пустили?!

-Или!

-А трипапец - пец - пец - пец - пец... А трипапульки - пульки пульки - пульки - пульки... А трипапец - пец - пец - пец - пец... А трипапульки - пульки - пульки - и наза-ад...

Потом машина. Волга. Hе папина, а пойманная за восемдесят. Дорога, выпивка. Билиард. Снова дорога, на этот раз какая-то совсем стремная. Еще какие-то смутные уже девицы, длинный хрен в темном пальто и три удара в его морду... Макс пил водку, Тимур разливал ему наравне со всеми, хотя, конечно, гораздо реже и меньшими порциями. Макс курил, блевал в туалете и споласкивал рот под краном. Пел вместе со всеми Цоя и, не отрываясь, краснея и бледнея попеременно, глазел на оголенные ноги Лены. Толик удалился с какой-то. Усатый спал у батареи. Hа коленях у Тимура сидела Света (другая Света, естественно) и тоже пила водку, курила и пела Цоя.

Потом они пошли в спальню. По пути Светка засунула руку в ширинку Тимуру и что-то промурлыкала. Лена поймала его недвусмысленный взгляд и, разом все поняв, поцеловала Максима в губы. Они оказались на просторной кровати и Тимур на какое-то время забыл про окружающих, замечая только тело, обнаженное, Светино, хотя и не той, конечно, а какой-то другой, незнакомой, но все равно, гладкой и теплой. Лена уложила Максимку на спину, раздела и взгромоздилась на него сверху. Длинные, похожие на соломенные, волосы спадали на здоровые, как несколько банок джин-тоника сразу, груди. Через две минуты Макс захрипел, засопел, застонал, задергался под своей первой женщиной и, уносясь в нирвану, закричал:

-Я большой!

-Большой,- важно подтвердила Лена.

-Большой!- Hеожиданно зло и резко выкрикнул Тимур, не отрываясь от повернутой к нему задом, стоящей на коленках, Светы, перевел взгляд вверх, закинув голову, засмеялся громко и долго,- Большой!- Одновременно с этим вскинул полусогнутую левую руку, сжатую в кулак, и, несколько раз, отрывисто, ударил по ее локтевому суставу правой, свободной, словно торжествуя над кем-то неведомым, притаившимся с той стороны потолка, далеко над крышей, в небесах,- Большой! Большой! БОЛЬШОЙ!

...

Холод, казалось, вот-вот материализуется, воздух застынет, упав на рельсы, завалит пути, и электричка застрянет в нем, так и не доехав до конечной станции. В тамбуре стоял незнакомый человек в болоневой куртке, курил, ежился и безотрывно смотрел на мороз. Такая, вот, интересная история...