"Любовницы президента" - читать интересную книгу автора (Зингер Джун)

Глава третья 1943

I

Билл Шеридан объявился в одиннадцать часов, чтобы сопровождать Франческу и Карлотту на свадьбу Джудит, назначенную в полдень.

Он вошел в дом по-хозяйски и сразу же наткнулся на Франческу, одетую в бледно-голубое вечернее платье, весьма рассерженную на Карлотту, которая примеряла наряд из золотистого шифона.

— Тебе нельзя носить этот цвет, — уверяла она сестру;

— Почему нет? — Карлотта расчесывала перед зеркалом волосы. — Разве мне не идет это платье? — спросила она детским голосом, изображая маленькую девочку. — Билл, — обратилась она к нему, — тебе не кажется, что оно мне очень к лицу?

— Конечно же, Билл беспрекословно с ней согласился. Естественно, Карлотта просто очаровательна, даже более того — она великолепна, она роскошна. Настолько хороша, что ее «немедленно хочется съесть», так выразился Билл.

Франческа попыталась было зайти с другой стороны:

— Ты прекрасно знаешь, Карлотта, что не о твоей исключительной красоте мы сейчас говорим. Твое платье слишком светлое, почти белое. А платье из белого шифона просто неприлично надевать на любую свадьбу. Это прерогатива невесты, и только ее одной. Получится, что ты как бы собираешься состязаться с невестой, а это не слишком красиво. Особенно сегодня, поскольку невеста далеко не столь хороша, как ты.

— И вовсе мой костюм не белый. Он цвета шампанского и, скорее, бежевый, чем белый.

— Это почти одно и то же, и ты знаешь об этом почти так же хорошо, как и я. Сними это платье сию же минуту!

— Слишком безапелляционное утверждение с твоей стороны, Франческа. Твое счастье, что я тебя люблю и уважаю, иначе ни одной минуты бы не стала выслушивать этот бред. Если я пойду переодеваться, дорогая хозяйка, мы рискуем опоздать на свадьбу, а это еще хуже. Прилично ли будет, если мы появимся уже после того, как брачная церемония завершится! Племянница Джудит будет оскорблена до чрезвычайности.

— Что ж, нам придется пойти на такой риск, — холодно ответила Франческа, но потом спохватилась и добавила куда более нежно: — Ну, пожалуйста, Карлотта. Будь хорошей девочкой.

— А ты что скажешь, Билл? Стоит мне переодеться?

— Ни в коем случае, — ухмыльнулся Билл. — В это вы меня не втяните.

— Ты такой же бяка, как Фрэнки, — вздохнула Карлотта. — Какие вы все скучные и нудные…

Она стала подниматься вверх по лестнице.

— Как вы думаете, почему я приняла приглашение Джудит? Потому что мне захотелось немного развлечься. А теперь, Франческа, ты мне все испортила. Представляешь себе, какой бы вид был у Джудит, если бы я вошла в этом платье? Она была бы просто в шоке!

Когда через двадцать минут Карлотта снова спустилась в гостиную в новом изумрудно-зеленом вечернем платье с глубоким декольте и разрезом вдоль бедра, Франческа почти пожалела, что отправила сестру переодеваться. В новом наряде Карлотта выглядела даже еще шикарнее, чем в платье из золотистого шифона…

Они и в самом деле опоздали. Все гости уже сидели в гостиной на позолоченных стульях, стоявших рядами. Посередине сопутствовавшей церемонии торжественной кантаты, которая состояла из произведений Баха и Генделя, дворецкий быстро усадил их в последний ряд. Все, словно бы в унисон, повернули головы, чтобы взглянуть на вошедших. По залу прокатился приглушенный говорок: их узнали. Франческа полностью игнорировала шум — он обычно всегда сопровождал появление Карлотты, зато ее сестра одарила всех присутствующих очаровательной улыбкой.

Достопочтенный Смит стоял около импровизированного алтаря, украшенного белыми цветами — заостренными копьями дельфиниумов, пучками мадагаскарского жасмина, букетиками лилий и огромными букетами хризантем. Лицом к священнику и всему этому великолепию находились жених в кресле-каталке со своим дружком Уолтером, стоящим рядом. Дадли выглядел весьма элегантно на европейский манер — на нем был белый двубортный жилет, в жемчужно-сером галстуке — опаловая булавка, а в бутоньерке на левом лацкане — белая роза. Карлотта, перегнувшись через Билла — тот сидел между сестрами, — прошептала Франческе в ушко:

— Ты только посмотри, как он одет! Тебе не хочется упасть на пол и хохотать? …

Франческа приложила указательный палец к губам:

— Ш-ш-ш!

— Послушай, но он выглядит просто глупо! Джудит вытащила почтенного старца на свет, как могла, почистила и подкрасила. В конце концов, это чисто домашняя свадьба, а женишок древен, как Мафусаил.

— Карлотта, прошу тебя, замолчи! Нас могут услышать!

— Да не беспокойся ты так. Может юная девушка немного повеселиться или нет? — Она надулась и положила руку на бедро Билла.

Хотя нежная, почти прозрачная ладонь девушки едва касалась его тела, Биллу чувствовалось, что она прожигает его сквозь ткань костюма, как раскаленная. К вящему неудобству он почувствовал, что у него начинается эрекция, и он, осторожно сняв с себя ладонь девушки, быстро скрестил ноги так, что никто не успел ничего заметить. Но Карлотта все поняла и даже слегка этому порадовалась. Более того, желая продлить его муки, она снов, вернула ладонь на прежнее место, но на этот раз не просто положила руку ему на бедро, а несколько раз ласкающе провела по нему вверх и вниз.

При всем желании Франческа не могла не заметить этой игры и, сердито покраснев, отвела от них глаза. Она готова была убить Карлотту. Ей и так было не слишком сладко сидеть рядом с Биллом Шериданом, желая его всем своим существом и зная, что он точно так же желает обладать Карлоттой. Но наблюдать, как сестрица поддразнивает Билла, и созерцать его реакцию было свыше ее сил!

Кроме того, то, что проделывала сейчас Карлотта, выглядело невероятно дешево и напомнило Франческе случай с платьем цвета слоновой кости — целью всего этого было одно — потешить себя и шокировать окружающих.

Тем временем свадебный марш вагнеровского «Лоэн-грина» благополучно подошел к концу. Вперед вышла Алиса Хардвик и подвела Джудит за руку к судье Хардвику. В это мгновение Франческа решила, что все они совершили большую ошибку, посетив свадебную церемонию своей племянницы. Она ни на секунду не верила, что Джудит пригласила их из добрых чувств. Джудит было важно только одно — продемонстрировать всем знакомым, и особенно тетушкам, богатый, роскошно обставленный дом, респектабельных гостей. Наконец, огромные деньги, которые, судя по кислому выражению лиц собравшихся, плыли ей в руки в связи с браком.

Франческа старалась сконцентрироваться на свадебном ритуале, несмотря на то, что пальцы Карлотты уже забирались под полу пиджака Билла, И он, которого она читала разумным и сдержанным, позволял ей производить эти манипуляции над собой, хотя и был красен как рак. Если Карлотта вела себя в общем-то естественно, то Билл выглядел абсолютным болваном!

Краешком глаза Франческа заметила, как пальцы Карлотты двинулись ниже и зацепились за поясной ремень Билла. Больше она этого терпеть не могла и громким шепотом зло прошипела в сторону Карлотты:

— Если ты не прекратишь свои штуки, я сейчас же встану и уйду отсюда!

Карлотта хихикнула, а Билл даже стал еще краснее, хотя казалось, что более красным быть уже нельзя. По всему залу пронеслись шепоток и одновременно шелест, поскольку буквально все оглянулись на ее слова и десятки глаз с негодованием уставились на нарушителей спокойствия…

— То, что соединяет Господь, ни один человек не в силах разрушить!

Джудит наклонилась и коснулась ртом слегка вывернутых губ мужа, а затем, ухватившись за ручки коляски, повезла его вдоль по залу, в то время как орган торжественно загремел «Свадебный марш» Мендельсона.

Гости собрались в «красном» салоне, среди них сновали официанты с подносами, на которых стояли бокалы с шампанским.

— Нам тоже прикажете смешиваться с этими людишками? — пожаловалась Карлотта. — Я, наконец, хочу есть. Я с утра не позавтракала. Может, нам попытаться проникнуть в столовую, пока они все здесь прохлаждаются, и добраться до буфета? А уж потом мы можем пойти и поздравить Джудит, но на полный желудок. Вот что нам необходимо, прежде чем предстать перед ее очами, — насыщение, то есть я хотела сказать, подкрепление.

Билл чуть не взвыл от хохота. Он находил Карлотту не только великолепной девушкой, но еще и чрезвычайно остроумной. И даже Франческа рассмеялась на шутку сестры.

Боевые порядки гостей медленно передвигались.

— По-моему, у Джудит сегодня было весьма красивое платье, — заметила Франческа Карлотте. — По крайней мере, выглядела она довольно привлекательно.

— Привлекательно? Не зашла ли ты слишком далеко? Тебе следовало больше внимания обратить на тот камешек, который висел у нее на шее. Вот эта штука действительно выглядела привлекательно. Когда я буду выходить замуж, уж я позабочусь о том, чтобы у меня на шее висел такой же…

Франческа прекрасно понимала, что Карлотта несет свой обычный безобидный бред, но Билл нахмурился. В сущности, он выглядел едва ли не несчастным.

— Хочу пожелать тебе самого большого на свете счастья, Джудит. — Франческа поцеловала племянницу в щеку. — И вам, разумеется, тоже, мистер Стэнтон.

Джудит деланно улыбнулась:

— Тебе бы следовало звать его Дадли. Если уж я прихожусь тебе племянницей, то, значит, Дадли — твой племянник. Но уверена, что ты не будешь настаивать, чтобы он называл тебя тетушка Фрэнки, разве не так?

Все вокруг вежливо посмеялись.

Карлотта вместо того, чтобы поздравить сначала Джудит, прямиком направилась к Дадли и, нагнувшись, поцеловала его в щеку.

— Но я настаиваю. Я прямо-таки требую, чтобы вы называли меня тетушка Карлотта, вы согласны? — Она искоса посмотрела на Джудит в надежде услышать от нее что-нибудь резкое в ответ, но та не обратила внимания на выпад Карлотты. Вместо этого она буквально пожирала глазами Билла Шеридана.

Джудит решила, что ей в жизни не приходилось видеть более привлекательного мужчину, чем капитан Шеридан. Впервые в жизни она смотрела на представителя противоположного пола, роскошного самца, чей запах она ощущала своими трепещущими ноздрями, осознавая, что она всего лишь женщина, самка, которая обязана подчиняться исходящей от этого человека силе. Не имея до того ни единственной встречи с мальчиком ее возраста, не позволив себе до достижения совершеннолетия ни малейшего флирта, она была искренне поражена тем ощущением, которое зародилось у нее внутри… той дрожью, которая внезапно сотрясла ее вагину. Но успев прочитать уже достаточно много специальной медицинской литературы, она немедленно классифицировала свое состояние и наклеила на него бирку — сексуальное влечение. Затем внесла некоторые коррективы в свое определение. Скорее, это состояние можно было классифицировать как сумасшедшее вожделение.

Франческа взяла на себя миссию представить собравшихся:

— Наша племянница Джудит Тайлер Стэнтон и ее муж Дадли… Капитан Уильям Шеридан, морская пехота Соединенных Штатов.

— Это видно, Фрэнки. Мы пока еще в состоянии отличить военную форму от штатского костюма, — сухо произнесла Джудит. Но когда она заговорила с Биллом, ее голос звучал чуть ли не медоточиво:

— Должно быть, все вас называют Большой Билл Шеридан.

Франческа и Карлотта посмотрели друг на друга с изумлением. Это было что-то новенькое! Уж не пыталась ли она флиртовать?

Билл осклабился:

— Должен отметить, что меня так называли, и не раз, — Он приблизился, чтобы пожать руку Дадли: — Рад знакомству, сэр.

Принимая во внимание его рост и тот факт, что Дадли сидел в каталке, Биллу пришлось чуть ли не согнуться в три погибели, чтобы пожать руку старику, что еще больше подчеркнуло физическую разницу между ними.

Джудит вспыхнула, почувствовав, как в ней растет и поднимается привычная неприязнь к сестрам. Она пригласила их специально для того, чтобы, как говорится, утереть нос и продемонстрировать, каких высот она достигла, но почему-то получилось, что нос утерли ей… Они привели с собой этого юного Адониса, и она, разумеется, проигрывала, стоя рядом с каталкой калеки-мужа.

Джудит выдавила на губах улыбку:

— Скажите мне, капитан Шеридан, чей вы, собственно, кавалер — Фрэнки или Карлотты?

Билл обнял сестер за плечи:

— Готов сразиться с каждым, кто будет утверждать, что я не приударяю за обеими красотками Коллинз сразу. — То есть поступил чрезвычайно галантно.

— Господи! — Джудит закатила глаза. — Это звучит чрезвычайно печально или попахивает испорченностью нравов.

Билл приподнял вопросительно бровь:

— Каким образом?

— Очень просто. Три человека образуют любовный треугольник, и это печально, поскольку из троих всегда есть один, который любит, но которому не отвечают взаимностью. С другой стороны, если в данной ситуации довольны все, это называется «любовь втроем», что почитается обществом за разврат.

Билл вяло улыбнулся в ответ на выпад Джудит. У этой племянницы, оказывается, остренькие зубки!

Франческа же снова пожалела, что они здесь оказались. Смешно было и думать, что Джудит может измениться.

Но Карлотта только смеялась, почти не скрывая своего торжества:

— Да что ты говоришь Джудит? Любовный треугольник означает прежде всего любовь, а «любовь втроем» — секс. А что ты знаешь о том и о другом?

Франческа едва не задохнулась, услышав такое, но Карлотта снова рассмеялась и чмокнула Джудит в щеку:

— Я шучу.

Джудит прищурила глаза и ответила:

— Надеюсь, что так.

Пора было идти к гостям, где дожидались Алиса и Фэнтон Хардвик. Биллу особенно не терпелось познакомиться с судьей, поскольку, как он узнал, тот возглавлял одну из крупнейших адвокатских контор в Бостоне. Что и говорить, ценное знакомство для молодого адвоката, который собирался стать на первую ступень лестницы, чтобы осуществить свои грандиозные планы.

— Я чрезвычайно рада. Большой Билл Шеридан, что Фрэнки и Карлотта привели вас с собой. Мы поговорим с вами поподробнее несколько позже, — пообещала Джудит. — Я хочу, чтобы мы все узнали друг друга поближе. Ты согласен, Дадли?

Дадли мигнул:

— Несомненно. Как ты решишь, Джудит. — Он только что сочетался законным браком, и хотя его блаженству не было предела, утомление дня уже начинало сказываться.

Дадли, насколько это было можно в его положении, выглядел неплохо, и, казалось, находился в добром здравии. С видимым удовольствием принимая поздравления и пожелания счастливой семейной жизни, он тем не менее сдавал все больше и больше. Так, по крайней мере, решила Джудит. Она видела, что муж нуждается в отдыхе.

Дадли слабо сопротивлялся, но Джудит была настойчива. К тому же она напомнила супругу, как бы в шутку, что сегодня им предстоит брачная ночь и ему понадобятся силы. Но вместо того чтобы вызвать Уолтера, который отмечал свадьбу на другой половине дома вместе со слугами, — те, естественно, держались своей компанией, — она попросила помочь Билла Шеридана:

— Мне нужна помощь сильного человека, чтобы отвезти Дадли в постель, но мне не хочется беспокоить Уолтера, поскольку сегодня он выступал в качестве официального свидетеля мужа. Так что если ваша больная нога не будет служить препятствием…

— Моя нога к вашим услугам, и мы вместе будем рады оказать вам необходимую помощь.

Билл уложил Дадли на просторную кровать, а Джудит подоткнула со всех сторон одеяло.

— А теперь закрой глаза и постарайся уснуть.

Она чрезвычайно нежно поцеловала своего мужа в Лоб, и Билл, наблюдая эту сцену, никак не мог прийти к определенному выводу. Ведь совершенно очевидно, что она вышла замуж за этого пожилого джентльмена из-за его денег, и он не мог осуждать ее за это. (В сущности, рассматривая дом Джудит, его роскошную мебель и другие богатства, собранные в нем, он испытал почти такое же возбуждение, которое испытывал, сидя рядом с Карлоттой.) Тем не менее, Джудит вела себя так, словно и в самом деле неплохо относилась к старику.

Они тихо вышли из комнаты, поскольку с той минуты, когда Дадли закрыл глаза, он словно перестал существовать для всего мира. Уже в зале Джудит сказала:

— Надеюсь, вы не перетрудили больную ногу?

— Нет, что вы. У меня все нормально.

— На какой срок вы выбыли из строя, капитан?

— Я или моя бедная нога? Врачи утверждают, что она заживет полностью через четыре-пять месяцев. Что же касается меня лично, боюсь, больше в военных действиях мне участвовать не придется. Думаю, что меня скоро уволят в запас.

— Это правда? — Сердце Джудит учащенно забилось. — В таком случае вы, наверное, скоро уедете из Бостона? Отправитесь домой и все такое…

— Моя родина — Бостон. Я родился и воспитывался здесь. Здесь же пошел в колледж. Закончил Гарвард, факультет права.

Конечно же, он бостонец, — и как только она раньше не заметила? Это знаменитое широкое бостонское «э». Впрочем, ей поначалу и в голову не приходило обращать внимание на его акцент. Она была слишком занята, наблюдая его роскошное тело, уловив голос собственного тела, которое безошибочно ответило на бессознательный сексуальный зов, исходивший от него. Что же с ней случилось? Каким словом можно назвать это? Быть может, «пробуждение» подойдет как нельзя лучше?

— Таким образом, вы остаетесь в Бостоне?

— Именно так.

Биллу стало интересно, с чего это Джудит начала проявлять такое повышенное любопытство к его скромной особе.

— Что ж, прекрасно. Нам следует встречаться почаще. Я хочу сказать, мне и Дадли будет очень приятно видеть вас, Карлотту и Франческу… — При этих словах она тихо рассмеялась и добавила: — Это, разумеется, в том случае, если ваша дружба с сестрами продлится и дальше.

— О, я собираюсь дружить с ними и впредь. — Он был знаком с Карлоттой всего неделю, но ему казалось, что знает ее уже целую вечность…

Да, он, разумеется, не отстанет так просто от сестричек, подумала Джудит. Особенно от Карлотты. Судя по всему, он ею чрезвычайно увлечен. А Карлотту Джудит не любила даже больше, чем Фрэнки. Особенно сейчас… Теперь ей придется проводить ночи рядом с Дадли, ощущать рядом с собой его изломанное болезнью, хорошо пожившее тело, в то время как Карлотта будет изнывать от счастья в объятиях этого красивого животного. Тем не менее, на свете бывают различные ситуации…

Она заглянула в его загадочные голубые глаза:

— Знаете что, капитан Шеридан? Вы пожелали мне долгой и счастливой жизни с Дадли, но забыли поздравить с Новым годом.

Билл ухмыльнулся:

— Извините. Я, конечно же, поздравляю вас с Новым годом, Джудит Стэнтон.

В следующий момент он чуть не лишился дара речи от удивления. Джудит поднялась на цыпочки, схватила его голову руками и, прижавшись всем телом к его мускулистой плоти, крепко, до боли, поцеловала. Ему не оставалось ничего другого, как ответить поцелуем на поцелуй, думая про себя, что Джудит Тайлер Стэнтон — женщина, полная загадок и неожиданных сюрпризов.

В полночь Джудит пришлось позвонить доктору Филлипсу, который немедленно приехал, бросил на Дадли один единственный взгляд и вызвал «скорую помощь». Дадли постиг еще один удар, и, возможно, одновременно с этим у него начался сердечный приступ.

— Скорее всего, свадьба слишком утомила и взволновала его…

Джудит разразилась рыданиями:

— Это все моя вина. Мне не следовало затевать все это, но он и слышать не хотел об отсрочке. Он очень настаивал, чтобы мы поженились чем раньше, тем лучше, и хотел, чтобы свадьба была по высшему разряду — много гостей, праздничный ужин и все такое. И я подумала, что, возможно, это доставит ему бездну удовольствия, а у него за последние годы их было так мало…

— Он и в самом деле был счастлив. Мне еще не доводилось видеть человека столь переполненного радостью. И запомните одну вещь, Джудит. Если бы вы не ухаживали за ним столь преданно и самоотверженно, его, возможно, сейчас не было бы в живых. По крайней мере, он не пережил бы этого сердечного приступа.

— Значит, у вас есть надежда?

— Думаю, он выкарабкается. Мы, по крайней мере, сделаем все, что в наших силах, Джудит.

— О да, мы сделаем все, что только в человеческих силах! — воскликнула Джудит. — Он выкарабкается!

Она была убеждена, что горы двигают не вера, но воля и целеустремленность. Разве не гак? Ведь она достигла своего нынешнего положения только благодаря целеустремленности и сильному характеру, ну, и уму, разумеется.

Благодарение Богу, что у нее хватило этого самого ума, чтобы позволить Дадли изменить завещание в ее пользу всего лишь за неделю до свадьбы. Согласно его новому завещанию, половина состояния Стэнтонов поступала в безраздельное пользование его будущей жены, и только половина переходила в распоряжение фонда Стэнтона. Таким образом, даже в случае смерти мужа она получала половину всего достояния семьи. Одно время она носилась с идеей сделать так, чтобы Дадли оставил ей все, думая при этом, что эта мысль принадлежит и исходит от него, но потом удержалась от соблазна. Слишком немного времени прошло с тех пор, когда она вообще отказывалась принимать от Дадли что-либо. Если бы он завещал ей все, даже вновь обретенные союзники в лице Хардвиков насторожились бы… вполне возможно, в случае смерти Дадли речь могла зайти о том, чтобы опротестовать подобное завещание…

В совершеннейшей истерике — так, по крайней мере, выглядело со стороны — Джудит поехала в больницу на той же самой машине «скорой помощи», которая увозила туда Дадли. Джудит молила Бога, чтобы человек, который ехал вместе с ней и находился в бессознательном состоянии, остался в живых… Хотя бы ненадолго.

В последующие шесть недель она ни на минуту не покидала Дадли и даже спала в его палате. Она не позволяла себе спускаться вниз в кафетерий, чтобы поесть, и постоянно кормила Дадли с ложечки. Больничный персонал готов был присягнуть, что ему в жизни не приходилось видеть примеры такой абсолютной преданности. И даже те, кто позволял себе сомневаться в искренности ее чувств по отношению к Дадли, вынуждены были изменить свое мнение. В самом деле, если бы она не любила Стэнтона, зачем ей тогда стараться, чтобы он остался в живых? Смерть Дадли означала для Джудит получение наследства, которое оценивалось в триста миллионов долларов. Живой же Дадли становился для Джудит весьма неприятным бременем, еще большим, чем было до самого последнего удара. Паралич почти полностью лишил его возможности двигаться, а речь сделал бессвязаной и маловразумительной.

Когда Джудит привезла Дадли домой, она ни в коем случае не убавила своего пыла. В сутки она спала не более трех или четырех часов. Дом заполнили врачи, специалисты по восстановлению речи, физиотерапевты, то есть все возможные профессионалы, которые должны были поддержать ее усилия.

Доктор Филлипс взывал к ее разуму:

— При таком образе жизни вы и сами можете заболеть, Джудит. И потом, все эти врачи, так называемые специалисты… Вы пытаетесь совершить невозможное.

— Не говорите, пожалуйста, при мне слово «невозможное». Пока человек жив, всегда есть место надежде. Я сделаю все, от меня зависящее, чтобы превратить Дадли в того человека, за которого я выходила замуж, и по мере возможности вернуть ему здоровье.

Она совершенно искренне произнесла эти слова. Ведь именно Дадли дал ей свою любовь… дал ей все, вернее, половину всего того, чем владел сам. Ей необходимо, чтобы Дадли продолжал жить, и тогда заполучить его состояние целиком.