"Olivier" - читать интересную книгу автора (Merlin)

10. 1, 0…

В традициях русского дворянства было не особо надоедать соседям визитами. То есть среди соседей заехать в гости просто так, перекинуться парой слов или посмотреть борзых щенков визитом как таковым естественно не считалось. Однако приехать к тому же соседу при параде, да к обеду, без приглашения считалось не то чтобы неприличным, а просто делом невозможным в принципе.

Посему поручик в отставке Бабынин Анатолий Николаевич был твердо уверен, что приглашенные гости приедут именно в назначенный день — а именно, до полудня 26 сентября. Некоторую толику этой уверенности он смог передать и изрядно нервничающему повару из интернированных лиц. Последний, получив твердые заверения, что кроме собственно Петра Анатольевича и невесты его Анастасии Никитичны, а так же родителя невесты Никиты Петровича и маменьки ее Елизаветы Григорьевны, никто до срока не появится, выделив группу ответственных товарищей для подготовки дежурных блюд означенным персонам, утром 24 сентября отбыл в направлении сахарного завода для приемки сахароизделий к предстоящему застолью.

Упомянутые же г-ном Бабыниным-старшим господа прибыли в поместье часам к одиннадцати. Однако, поскольку слух о нетрадиционных кулинарных способностях повара-француза успел широко распространиться в дворянских массах, некоторое число лиц дворянского сословия, после настойчивых и прозрачных намеков, были приглашены на празнество Петром Анатольевичем и присоединились к первоприбывшим. В числе присоединившихся оказались в основном сослуживцы жениха — уже имевшие возможность отведать творений француза князья Логидзе и Панкратиашвилли, примкнувший к ним барон фон Ваффен, сотник Шаповаленко, а так же не имевшие такой возможности, но крайне заинтересованные полковник Вяземский с супругой и капитан Гоголев с супругой и малолетней дочерью. Присутствие дочери объяснялось тем, что анемичное дитя двенадцати лет от роду потребляло продуктов гораздо менее требуемого в ее возрасте, а Петр Анатольевич уверенно высказался как-то (спьяну, конечно), что творения галльского кулинара дите будет уписывать за обе щеки и еще добавки попросит. А протрезвев, постеснялся взять свое приглашение обратно.

Полковник же Вяземский, как полковникам и пристало, подготовился к визиту основательно. Прекрасно понимая, что изрядное число гостей вряд ли сможет комфортно разместиться в типовом помещичьем доме, во избежание конфуза он прихватил с собой саперную полуроту, везущую в обозе пиленого лесу в количестве, достаточном для возведения нескольких временных жилищ, под командованием прапорщика Валоняйнена.

Таким образом, дежурная бригада поваров столкнулась с необходимостью прокормить не полдюжины высокородных гостей, а полторы дюжины господского состава и полсотни состава рядового. И если в отношении рядового состава еще могли быть допущены некоторые технологические недоработки, то в отношении офицерско-дворянского кормимого народу было необходимо достичь невиданных ранее высот. Естественно, для извещения главного кулинара был немедленно послан гонец, но не ударять в грязь лицом подручные иноземца должны были начинать без него.

Сразу по прибытии полковник, без лишних церемоний осведомившись у хозяина на предмет места размещения временных гостеприимных сооружений (и немало его тем порадовав), отдал необходимые распоряжения саперной полуроте. Староста, поглядев на сноровисто работающих сотдат, понял, что кормить их нужно будет просто, но обильно, и распорядился наварить солдатикам щей да каши. А затем, осторожно выведав у полковника, что полурота от чарки освобождена до возвращения в расположения, дополнительно приказал вместо вина подать попить ну хоть что-нибудь, а не простой воды.

Надобно сказать, что во времена те патриархальные застолье сопровождалось двумя основными видами пития. А именно — вином (виноградным или хлебным) в случае застолья праздничного (а у помещиков как-то само собой каждый обед или ужин превращался в праздник), или же обыкновенною водою. В народе виноградное вино заменяли медовухой или же вином ячменным, а по осени — и свежим яблочным сидром. Но, в любом случае, альтернативой любому веселящему напитку была простая вода.

Поскольку на дворе стояла осень, а год на яблоки выдался весьма урожайным, староста, глубоко возмущенный (в душе) проявленной полковником несправедливостью по отношению к служивому люду, решил все-таки угостить солдатиков популярным народным яблочным напитком. Однако, дабы не рассердить полковника, решил последнему при необходимости продемонстрировать нечто похожее, но вполне безалкогольное. Для демонстрационных целей он приказал накидать в котел с водой изрядно яблок, мелко порезаных для быстрейшего придания воде яблочного запаху. Но к своему неудовольствию, староста быстро обнаружил, что даже в смеси с большим количеством яблок вода все еше не выглядит как сидр. Недолго поколебавшись, он приказал для ускорения процесса воду подогреть. Мальчонка, получивший распоряжение, выполнил его в силу своего разумения со всем старанием. Котел с яблоками и водой был водружен на плиту, где быстро и вскипел. После чего с помощью двух мужичков двухведерный чугун был составлен на пол, дабы не мешал основным кулинарным процессам. Мальчонка же, попробовав полученную жидклсть, пришел к выводу, что пожалуй заготовители несколько переборщили с антоновкой, и, имея в близкой доступности изрядный запас нового универсального подстастителя, смело всыпал его в котел фунта с два. Затем, в соответствии с полученой инструкцией, отделил жидкую фракцию от яблочного наполнителя, перелив ее черпаком в отдельный котел поменьше. Который и был поставлен охлаждаться для придания сходства яблочного варева с сидром.

В полвторого пополудни саперы, в соответствии с воинским регламентом, успев уже возвести основания для восьми дощатых домиков и даже настелить полы, были приглашены старостой «откушать, чего Бог послал». Бог, в лице группы супов, послал отменных щей на мяном бульоне. Заведующий же супами, узрев, что солдатиков оказалось несколько более расчетного количества, распорядился в качестве компенсации уменьшенных порций мясо, оставшееся от варки бульона, тут же порезать на куски и положить каждому кусок в ту же тарелку.

Вскоре служивые отобедали (ибо еда в армии — да и среди простого народа тоже) повсеместно состояла именно из одного блюда, но не сказать, чтоб уж очень объелись. И таковой результат обеда был, в шутку конечно же, и высказан цивильному люду. Однако нестроевой народ, в силу сугубо местной специфики, оказался болезненно восприимчив ко всему, связанному с процессами питания, и воинский контингент немедленно с некоторым удивлением узнал, что негоже из-за стола выскакивать, откушавши лишь первое блюдо и не дождавшись второго. И на «второе» получили кашу пшенную (которую на самом деле крестьяне заготовили к ужину конечно).

Когда же и каша практически изчезла в ротовых отверстиях довольных солдат, в полном распоряжении с указанием старосты мужички расставили стаканы для разлития с последующим распитием солдатиками запланированного напитка. Однако то ли военачальник был привлечен блеском стекла, то ли просто решил лично проконтролировать процесс кормления нижних чинов, но появился полковник у стола ровно в тот момент, когда настало время наполнения этих стаканов содержанием. Посему, помня о специальных указаниях старосты, сервировщики быстренько подтащили к столу котел с яблочным отваром и стали демонстративно разливать его по стаканам.

На негодующий возглас полковника «Это что еще за сompote!» не знакомый с армейско-французским диалектом разливала из гражданских смог только робко ответить, что компот-де яблочный, из антоновки в основном. Полковник же, полностью увереный, что подлый люд нагло нарушает данное им предписание, приказал налить и ему. Уже обдумывая должную меру наказания, он глотнул налитый продукт и с разочарованием убедился, что разливают солдатикам отнюдь не запрещенный сидр. Однако и удивился, что напиток весьма приятен и необычен. Скомандовав «продолжать распитие… компота», в некоторой задумчивости офицер удалился в направлении усадьбы, служивые же, поначалу разочарованные вынужденной заменой, отдали напитку должное. Поскольку называть его «яблочным отваром» было неудобно, прося добавки они называли его именно тем словом, которое использовал полковник. Гражданские же, впервые слово это услышав, решили, что в армии напиток известен и именно так и называется. С тех пор и мы его так и называем — компот. А то, что словом «сompote» (или сompotier) называлось (да и до сих пор называется) всего лишь посуда для питья, это никого уже не интересует.

Заботливый же староста, видящий неудачу своего благого начинания, решился на мужественный поступок и начал уничтожать улику непроизошедшего преступления в одиночку. В чем немало преуспел, и хотя не полностью достиг желаемого, ему удалось достигнуть весьма изрядных кондиций.

Военнослужащие же, весьма неизбалованные столь сытными обедами из трех блюд после физической работы на свежем воздухе, почувствовали наступающую дрему. О чем и доложили появившемуся в расположении старосте. Староста, пребывающий после уничтожения улик в весьма благодушном и веселом состоянии, приказал всем поспать с полчасика, и личный состав полуроты с воодушевлением выполнил приказ невоеннообязанного лица. Полковник же Вяземский, совершив циркуляцию, вновь появился на объекте с целью выяснить, является ли «компот» соответствующим регламенту элементом армейского обеда. Увидев подчиненных в положении «лежа», он обратился за разъяснениями к единственному лицу, имеющим вертикальное положение — старосте — за разъяснениями. Староста пояснил, что после обеда положено поспать (очевидно, имея в виду добрую традицию известного ему представителя мелкопоместного дворянства в лице г-на Бабынина-старшего). А на уточняющий вопрос офицера, по какому же закону положено спать после обеда, ответствовал, в полном соответствии со своим запасом знаний, чувством языка и текущим состоянием, что «по закону Архимеда». Полковник, не имея веских аргументов для возражения, растерянно удалился, а поднапрягшийся личный состав полуроты продолжил послеобеденный сон. Однако в момент поднапряжения полурота единодушно услышала остроумный ответ старосты, и ответ запомнила. А кто такой Архимед, это естественно никто тогда (как и сейчас в аналогичных случаях) не спросил…

Однако следует помнить, что кормление рядового состава армии Российской не являлось основной целью затеянного отставным офицером упомянутой армии мероприятия. Фокус-группа состояла совершенно наоборот из лиц сугубо происхождения дворянского, не ориентированного на поглощение щей да каши в больших количествах, обусловленных нагуленным тяжким физическим трудом аппетитом.

С другой стороны, набирающая силы и опыт кулинарная служба Франсуа-Рожер Гастона и так далее и так далее была некоторым образом заранее извещена о появлении вышеупомянутых лиц и в определенном смысле успела качественно подготовиться. Если не учитывать изменение численного состава, то все к трапезе было подготовлено просто изумительно. Но вот если вариацию в числе граждан господ учитывать, то дело обстояло явно неважно. Готовили-то продукт на пятерых, а откушать возжелало без малого двадцать человекоперсон. Из коих одна вообще была ребенком, скорбным отсутствием аппетита как понятия, как минимум трое подразумевали быть утонченными дамами из столиц, и уж не менее семерых представляли собой красу и гордость Армии его Императорского величества, склонных не к салонным посиделкам но, напротив, веселым застольям, где пища именуется не иначе как «закуска» в силу своего функционального назначения.

Ситуация усугублялась тем, что высшее руководство отсутствовало в связи с занятостью на дочернем предприятии, а его правая рука в виде старосты была брошена г-ном Бабыниным на работы в массах (солдатских). А, поскольку простому русскому крестьянину необходимо для выполнения каких-либо действий ценное руководящее указание, народ в пищеблоках хотя и замер в ожидании неизбежного гнева господского, но пальцем о палец не ударил для избежания оного. И за исправления ситуации был вынужден взяться кузнец Василий, резонно счевший себя третьим лицом в иерархии кормильцев и отнюдь не жаждущий получить третью по размеру порцию барского гнева.

Василий, будучи человеком творческим в силу профессиональной необходимости, быстренько смекнул, что поразить г-д дворян и помещиков изысками кулинарии (кроме ранее приготовленных иноземным гостем поневоле) он не в состоянии. Но он не секунды не сомневался, что поражать господ гостей явдяется главной идеей затеваемого мероприятия, и решил обеспечить желаемое поражение имеющимися в его распоряжении средствами. А средства, как было мельком замечено выше, у него в наличии имелись, и весьма немалые.

В результате собравшиеся к столу представители помещичьего сословия прежде всего обратили внимание на сервировку стола. Василий, не мудрствуя лукаво, выложил напротив каждой тарелки весь комплект серебряных изделий, изготовленый по указанию импортного шефа. И гости, привыкшие наблюдать в окрестностих тарелок лишь деревянные ложки, оказались в некоторой растерянности. Впрочем, в состоянии той же растерянности оказались и хозяева застолья — отставной поручик Бабынин А. Н. и сыновья его — действительные офицеры русской армии. Да и было от чего придти в растерянность — у каждой тарелки было аккуратно разложено по пять ложек, шесть вилок и по три ножа разных размеров и форм. Добавила недоумения воссевшим за стол и посуда. Василий, по простоте своей выложивший свои серебрянные сокровища на стол, дома из посуды имел лишь одну большую тарелку, а посему распорядился барам тарелки ставить дворовым девкам. Девки же, увидевши набор шанцевого инструмента у каждого посадочного места, решили, что посуда так же должна будет ставиться на стол вся сразу — и в результате каждый застолец увидел перед собой по три стоящих друг в друге разных тарелки. Звершали же застольный пейзаж про три стакана от мастера Рюмина — трех основных типоразмеров. Два из них — «стакан Рюминский большой» и «стакан Рюминский малый» гордо возносили свои емкости на стеклянных ножках, а третий повторял собой широко известный в широких народных массах стакан граненый полуфунтовый, но был вчетверо меньшим по рабочему объему.

Из продуктов питания на столе присутствовала лишь корзина с яблоками, по той простой причине, что сам Василий насчет еды как-то не подумал — в силу отсутствия опыта в данном деле, а дворовые девки проявить инициативу при наличии какого-никакого, но начальства, не рискнули. И высокие гости оказались за богато сервированным столом в отсутствие предмета потребления.

Василий же, взявшийся за обеспечение застолья, наконец сообразил, что красота убранства не решает поставленной задачи и немедленно послал одну из суетящихся под ногами девок за едой — с напутствием «неси, чего побольше!». И девка, в полном соответствии с полученным ЦРУ, притащила к столу самую большую из посудин. Каковая содержала в себе салат из салата (с редиской конечно). Сам же Василий, поняв глубину и серьезность своей промашки, постарался сгладить недоразумение, вышел в залу, где проходило застолье и продекларировал громовым голосом (отработанным в общении с подмастерьями в шумной кузне) исторические слова: «Кушать подано!». И гости, впервые столкнувшиеся с ситуацией, единодушно решили, что данное высказывание является неотъемлемым артибутом процедуры кормления. Г-н же Бабынин, уже вторые сутки знакомящийся с творениями заезжего виртуоза котла и поварешки, блюдо визуально распознал, и, довольный собственной осведомленностью, радостно воскликнул «О, вот и салатики прибыли!», искусно сделав вид, что иной последовательности подачи блюд он и не ожидал. Две девки (одна — с миской-салатницей, другая — с огромной «салатной» вилкой) быстро наделили присутствующих порциями мелкопорезаной листвы под маслом, но Василий успел заметить, что весьма еще не старческая рука владельца поместья сложилась под столом в весьма богатырских размеров кулак, а взгляд экс-поручика продемонстрировал, кому сей знак некоторого недовольства предназначается. И Василий, уразумевший, что есть серьезные шансы получения существенного ущерба собственной филейной части, решил идти ва-банк. Впрочем, слова такого он не знал — но терять ему уж точно было нечего. И на сцене (после пары затрещин) появились новые персонажи…

Честно говоря, персонажи сии оказались «новыми» лишь для сидящих за столом. Для Василия два добрых молодца были вполне старыми знакомыми — его же собственными подмастерьями. Вьюноши, упорно помогавшие Василию в кузнице, были вполне нормальными парнями, однако близость к огню и искрами из-под молота нанесла некоторый ущерб в виде множества дырок их партикулярной одеже. Василий же, вынужденный привлечь юнцов к одномоментной переноске всех запасов столового серебра из кузницы в барский дом, на всякий случай переодел их в мундиры французского полка из города Ливра, оставшиеся в его распоряжении после очередной циклической транзакции с фуражом из запасов бабынинцев. Эполеты и аксельбанты кузнец давно уже приспособил к делу (обменяв в ближайшем трактире на иные, более традиционные и полезные в жизни ценности), и в результате мундиры утратили «воинственный» вид, но и не приобрели визуальной близости с традиционными русскими рубахами и армяками.

Посему появление пары молодцев в красных мундирах было воспринято собравшимися за столом как «естественное продолжение» действа. Тем более, что появились «молодцы» с бутылками в руках и предложили собравшимся выбрать приглянувшиеся напитки. Поскольку в промежутке между подзатылинами один из юнцов заметил, что не знает, куда что наливать, кузнец по наитию распорядился вино красное лить в рюмки малые, вино белое — в большие, ну а вино хлебное (как самое сильнодействующее) — в самую мелкую посуду. А будучи столь же сильным в русской грамоте, как и его непосредственный начальних от кухтерии и помня о многочисленных попытках шефа хлебнуть уксусу вместо несколько более благородного напитка, успел еще приказать вина наливать сначала понемногу и от господ одобрения долива спрашивать.

Несколько ошарашенные процессом гости провели изрядное время за выбором напитков и этого времени оказалось достаточно, чтобы народ, озадаченый более конкретно, успел принести из кухни котлы с более традиционными для обеда продуктами. А анемичной барышне, от вин и прочих крепких напитков отказавшейся (устами матери), кузнец (ознакомленный старостой о затее с фальшивым сидром-компотом) приказал доставить в графинчике напиток некрепкий.

Как только гости завершили выбор напитков, молодцы в ливрейских мундирах приготовились к раздаче супа. Василий, увидев, что гости воспринимают раздачу порционных блюд как должное (а гости попросту боялись выглядеть провинциалами и не задавали вопросов — да и некогда было), приказал девкам убрать грязные тарелки (с остатками салата) и поставить супные миски. Девки выполнили все, как было указано — убрали верхние тарелки из стоящих перед сидельцами стопками посуды и поставили новые, глубокие — для супа. Юноши же, имея в виду, что на всех должного объема супа не хватит, взяли черпак вполовину меньшего, нежели обычно, размера и воздали каждому по полпорции борща — единственного из супов, отработанного к той дате в производстве. Высшие создания не подняли возмущенного ропота и крика по той причине, что две оставшимися пустые тарелки намекали на возможность продолжения трапезы. А Василий, увидев объем доставшегося каждому едоку пайки, независимо от старосты пришел к выводу о необходимости поставки к столу дополнительного блюда. Опрос перемещавшихся между кухней и господским домом девок показал, что из еды на кухне остался лишь огромный чугун с вареной картошкой и кусок сырго говяжьего филея. Василий, сам по себе мужик весьма крепкий, буквально почувствовал, как вымоченные в соленой воде розги уже рассекают и рвут его собственную филейную часть, и с криком «Задницей чую, не будут баре сырое мясо жрать!» бросился исправлять положение. Лозунг был услышан многочисленными бабынинцами, собравшимися вокруг дома понаблюдать за ожидаемым восторгом кормимого барства и воспринят, как описание высшей степени предвидения — в каковом смысле лозунг сей используется и поныне. Кузнец же озаботился срочным изобретением способа готовки мяса за те десять-пятнадцать минут, которые, по ощущениям его филейной части, природа отпустила на поедание барами борща.

Будучи бобылем, Василий неоднократно сам занимался приготовлением съестного, а будучи кузнецом, гораздо чаще соплеменников сталкивался с приготовлением именно мяса, предлагаемого ему рядовым крестьянством в качестве платы за работу. И знал, что мелкие куски мяса готовятся невпример быстрее, нежели крупные. Посему первым делом обнаруженый на кухне кусок мяса он трудноуловимыми глазом движениями ножа превратил в кучу весьма мелких кусков. Лишь затем, сообразив, что такое количество кусков жарить будет неудобно и долго, постарался как-то исправить положение. Попытка просто сложить куски вместе не показалась ему перспективной. Но увидев лежащий у разделочного стола кусок хлеба, он вспомнил, что хлебный мякиш прекрасно склеивает различные предметы — и одним движением могучей длани вырвал его из куска хлеба и постарался перемешать его с мясом. Мешалось с трудом — хлеб мгновенно впитывал жижу из мяса, и тогда Василий в последнем, отчаянном рывке добавил в смесь жидкость, единственную жидкость, представшую перед его полубезумным взором — молоко из крынки. Посолил он смесь уже чисто машинально — высокородные товарищи мясо без соли не употребляли, и данный факт низкородный люд чувствовал на уровне инстинкта.

Получившаяся смесь легко сформировалась в порционные куски. Василий, увидев на плите горячую пустую сковороду, плеснул на нее масла (чтобы смесь не прилипла к раскаленной поверхности) и покидал на нее округлые лепешки смеси. И, осознав, что на все про все он потратил не более пяти минут, вышел из кухни перевести и приказал присмотреть за жареньем лепешек кого-то из постоянно суетившихся на кухне рядовых пейзан.

Следует отметить, что производя в ускоренном режиме рубку куска мяса Василий мало заботился о возникающих отходах. И несколько мелких кусочков свежайшей говядины разлетелись в разные стороны и упали на пол, на стоящий рядом стол, а несколько — и на край плиты. Этим решил воспользоваться тезка кузнеца — Василий, но не из рода человеческого, а наоборот, из рода кошачьих. Изобилие мясных и рыбных обрезков привлекло к кухне нескольких отважных зверей, а самый отважный — кот Васька — вообще поселился под разделочным столом. Восприняв падшие обрезки мяса как законную добычу, он не бросился с урчанием на них сразу же лишь потому, что его тезка-кузнец был ему незнаком. С покиданием же кузнецом кухонного помещения кот появился из-под стола на свет божий и приступил к употреблению продукта внутрь. Схарчив упадшее на пол, кот переместился на стол и прибрал лежащее там. Оглядев по завершении трапезы окрестности кот увидел несколько лакомых кусочков на краю плиты…

Край, как известно, находится с краю и нагревается не столь сильно, как середина плиты. Однако чугун является металлом с довольно приличной теплопроводностью, и хотя куски мяса, на нем лежащие, пождариться не успели, лапы вступившего на плиту кота почувствовали некоторый дискомфорт.

Услышавший раздающийся из помещения хохот, Василий (который кузнец) ожидая возможной неудачи в своем начинании, материализовался на пороге кухни с воплем «Что тут?» — имея в виду характеристики готовимого им продукта. Обозрев же подрумянившиеся мясные кругляши и не увидев ничего криминального, он весьма своеобразно воспринял ответ корчившегося от смеха поваренка (вероятно бессердечного) «кот летал!».

Результатом этого своеобразия через пять минут стало провозглашение перед барским столом название второго блюда барского обеда — «Котлета с картошкой!». И лишь благодаря неутомимости старосты, подробно описавшего весь подготовительный период в очередном рапорте барину мы знаем, что самое массовое мясное блюдо прогрессивного человечества обязано своим и появлению и названию двум Василиям — кузнецу и коту.

Впрочем, этот прокорм усиленного состава команды господ дал человечеству еще один, ныне весьма популярный, продукт. Точнее, не продукт, а напиток.

Как уже отмечалось, Василий приказал для напоения мелкой барышни доставить с кухни безалкагольный напиток. Но к моменту прибытия гонцов на кухню котел с будущим компотом благодаря усилиям старосты покинул помещение. Глупые девки не придумали ничего лучшего, чем набрать в графинчик для барышни простой колодезной воды.

Василий однако собразил, что прекрасная, чистая как слеза водица может и хороша для утоления жажды, но тривиальна как лапоть. И, оригинальности напитка для, выжал в графинчик сияющий сквозь стеклянную дверь оранжереи солнечно-желтый и ароматный лимончик. Но потом, в заботе за дитятко малое (и за собственную шкуру) напиток попробовал. Мало удовлетворенный вкусом, но вполне удовлетворенный запахом, он поначалу попытался исправить неудачу малой толикой стоящего рядом в буфетной сахара. Результат немного порадовал, но — лишь отчасти. Будучи, как и любой кузнец, немного и химиком, он решил нейтрализовать избыток кислоты щепотью соды. И в тот же миг услышал высказанное капризным голосом пожелание малявки — «пить хочу». Полученный напиток был немедленно налит в стакан перед взбалмашной девицей… Попробуйте всыпать щепоть соды в кислый, допустим, апельсиновый сок. Посему, когда распорядитель обеда на вопрос девицы о природе напитка успел ответить «лимонный» и мать ее начала переводить на доступный крохе французский язык «citro…», напиток неожиданно вспенился. И, во избежание возможных обвинений в попытке отравления дитяти, Василий счел необходимым поянить — «содовая вода». В силу многочисленности как бар, так и челяди названия нашлось кому запомнить. Запомнить — и передать грядущим поколениям.

В результате обеда гости, насытившиеся физически и духовно, отпрвились в отведенные им покои переварить как съеденное, так и увиденное и услышанное, а могучий мужик, волею обстоятельств взявший бразды управления в свои натруженные руки, послал гонца за официальным руководителем предприятия и поспешил удалиться от дел, все еще опасаясь за целостность кожного покрова собственных окороков.

Вернувшийся по вызову с сахарного завода экс-представитель наполеоновской армии был проинформирован как об удачном эксперименте с непредвиденным кормлением целевой аудитории, так и о исчерпании ранее подготовленного меню. С интересом выслушав историю появления нового блюда и нового напитка, шеф поварского сословия высказал свои идеи по поводу неотвратимо надвигающегося ужина. Отдельно проинформированный прислуживающими за историческим обедом девками о том, что рахитичный отпрыск капитана Гоголева жрать соизволили лишь борщ, да и то наблюдая за изменением колера при добавлении в оный сметаны, Франсуа распорядился девушке на ужин предложить манной каши, поставив в качестве красителей разнообразные варенья. Избалованное дитятко и в самом деле манной каши навернуло три тарелки, в изумлении от факта, что темно-красное варенье из черной смородины делает кашу фиолетовой, а неотличимое визуально варенье вишневое — бордовой. Что немало порадовало матушку неадекватного в отношении питания ребенка, вкушавшую, как и прочие дамы, непробованную ранее геркулесовую кашу, так же с разнообразными вареньями в качестве приправ. Мужской же половине застольщиков откушать было предложено молодым поросенком, запеченным для разнообразия с яблоками. На самом деле разнообразие произошло и вовсе по недоразумению — Франсуа, который Рожер и даже Гастон, имел в виду повторение в качестве гарнира оправдавшей себя в данной роли за обедом картошки. Но, забыв (вероятно от волнения) слово, он распорядился запечь порося с этим… как его… — и ткнул ногой в валявшийся в кухне мешок. Утром там и на самом деле лежал мешок с картошкой — но в результате активной деятельности в данной области пространства изначальный продукт самоисчерпался, а на его место был возложен мешок с антоновкой. Впрочем, поскольку результат был одобрен воинами Отечества нашего, рецептура была утверждена в качестве вполне достойного высшего сословия традиционного русского блюда.

Воины запили съеденное традиционными в таких случаях напитками, слабый же пол, заинтересовавшись настойчивостью дитяти, с удовольствием испили ситра — и сим аккордом был закончен в истории кулинарии день 24-й сентября месяца одна тысяча восемьсот тринадцатого года.