"Мадам Марракеш" - читать интересную книгу автора (Бленд Маргот)

Глава третья

В дверях бара Джереми задержался и огляделся. Зал был заполнен наполовину. Несколько столиков занимали арабы, по трое-четверо, и о чем-то оживленно толковали. За двумя столиками он увидел и арабских женщин. Полностью игнорируемые мужчинами, они безмолвно сидели, засунув руки в рукава своих джеллаб. Их черные удлиненные глаза настороженно следили из-под алых покрывал, спускавшихся от переносицы до середины груди.

За одним из столиков сидела пара, лет сорока, может быть больше. Они молча поглощали напитки. Между ними сидел светловолосый мальчик лет четырнадцати-пятнадцати.

Джереми двинулся вперед, к стойке. Наверняка соотечественники. Он улыбнулся про себя. За границей можно встретить два типа англичан. Одни сторонятся своих земляков, как прокаженных, другие же сразу бросаются к тебе на шею, сообщают, откуда они, и немедленно хотят узнать, где здесь можно выпить чашку хорошего чая и поесть рыбы с чипсами.

Остальные столики занимали хорошо одетые мужчины и женщины, скорее всего французы. Джереми приблизился к бару.

– Добрый вечер. Пожалуйста, один виски с содовой и немного льда.

– Хорошо, мсье.

Ожидая заказа, Джереми задумался. Вдруг он почувствовал, что рядом с ним кто-то стоит.

– Хаммад, добрый вечер. Мне как обычно – водку с очень, очень сухим мартини.

Подошедший говорил ровным голосом, слегка в нос. Не меняя интонации, он далее произнес:

– Я прочел рецензии на твою книгу. Для дебютанта совсем не плохо.

Джереми оглянулся и расплылся в улыбке.

– Будь я проклят, если это не Чендлер Керк! Какого черта ты здесь делаешь?

Рядом стоял мужчина с ярко-голубыми глазами. Его лицо не выражало каких-либо эмоций.

– Могу лишь возвратить тебе твое оригинальное замечание. Какого черта ты здесь делаешь, Джереми?

Джереми смеясь пожал ему руку.

– Для провинциала ты хорошо информирован. До твоей деревни тоже доходят новости? Кстати, из какой ты деревни? Из Нью-Йорка? Или из Калифорнии?

Чендлер взял бокал с мартини.

– Все веселишься, старина. Прекрасный английский юмор. А я, к твоему сведению, еще как начитан. Я читаю даже лондонскую «Таймс». Мне даже удалось прочесть твою книгу. И мне казалось, что я могу рассчитывать на…

– Если ты рассчитываешь задарма получить у меня экземпляр с автографом, то глубоко ошибаешься. Вообще народ обнаглел, они думают, что писатели пишут книги только для того, чтобы их раздаривать. Ты же не рассчитываешь, что мясник даст тебе бесплатно кусок мяса только потому, что он твой приятель?

Чендлер прищелкнул языком и улыбнулся.

– Как я тебя понимаю, мой друг. Одна из моих бывших жен тоже что-то писала. Ее звали Дороти Паркер.[11] А может быть, она была женой кого-то другого? Я что-то сейчас точно не припомню. Тем не менее, хорошо знаю, что просить подарить подписанный экземпляр книги у бедного, перепачканного чернилами автора, когда он, к тому же, подарил уже шесть своим восхищенным родственникам, это все равно, что дразнить его раскаленной докрасна кочергой. Но я не такой. Я всегда плачу наличными. Можешь потрогать меня руками, я думаю, что больше такого не встретишь. Я действительно купил твою книгу. И она понравилась. Весьма и весьма неплохо. Здесь ты, надо полагать, собираешь материал для новой книги. А я то думал, что ты возвратился в Сан-Мигель.

При упоминании Сан-Мигеля с лица Джереми пропала улыбка. Он глотнул виски.

– Да, пожалуй… можешь считать, что я здесь собираю новый материал. А что делаешь здесь ты? Я тоже думал, что ты в Сан-Мигеле.

Чендлер кивнул, и губы его искривились в насмешливой улыбке:

– Вот именно, мне кажется, что ты тоже можешь считать, что я собираю здесь новый материал.

Он развернулся и, опершись на стойку бара, оглядел зал.

– Ты знаешь, я уже сыт этим Сан-Мигелем и всем, что там есть, по горло. Я имею в виду прежде всего, конечно, женщин. И, хочешь верь, хочешь нет, но это не бравада, если речь идет о таком месте, как Сан-Мигель. А все эти пьянки… Может, с возрастом я становлюсь пуританином, но… Ведь мне уже стукнуло сорок… И только не начинай говорить, что сорок лет мне стукнуло десять лет назад. Это все из-за моей седины. Так, седым я был еще, когда учился в Принстоне. И вообще, у меня запоздалое развитие.

Так о чем я тут говорил? Ах да, об этих чертовых пьянках. Кстати, Хаммад, пожалуйста, еще один мартини. Так вот, эти беспрерывные оргии в Сан-Мигеле, со всей этой компанией, с утра до ночи, мне не доставляли никакого удовольствия. Надоело. В общем, мне стало нестерпимо скучно, и я решил двинуть оттуда – я ведь вначале предполагал пробыть там только пару месяцев, а получился почти год. Честно говоря, я сам не знаю, чего ищу, но уверен, что это не там. Знаешь, мне иногда даже кажется, что лучше бы мой старый дедушка-банкир не оставлял мне все свои денежки. Тогда бы мне пришлось работать и не было бы времени на всякие самокопания.

Джереми печально вздохнул.

– У меня сердце обливается кровью от жалости к вам, бедным миллионерам. Ты, я вижу, колеблешься, заказывать мне выпивку или нет. Так я вынужден заказать ее сам. Хаммад, повторите виски с содовой. Чендлер, тебе сейчас больше всего нужна любовь. Причем, настоящая любовь, Нужно, чтобы тебя полюбила хорошая женщина.

Чендлер задумчиво глядел в свой бокал.

– А кроме шуток, ты недалек от истины. Я буквально подыхаю здесь от тоски и одиночества. И знаешь, я уже стар для этих ночных приключений с путанами. У меня даже мелькнула забавная мысль, вызвать сюда мою вторую жену, с обратным билетом, конечно.

Он тихо засмеялся.

– Я здесь уже неделю, и представляешь, буквально ни с кем, а на арабских красавиц, исполняющих танец живота, меня тоже что-то не тянет.

Он взглянул на часы.

– В данный момент я ожидаю, что принесет нам ночной рейс Танжер-Касабланка. Вот так обстоят у меня дела. Да, уже поздновато. А твою подружку я одобряю.

Джереми недоуменно посмотрел на него.

– Подружку?

– Да, ту, что преданно лежит у твоих ног, именно так должны поступать все женщины.

Джереми расхохотался.

– Да, это моя Бриджит, Бриджит Бардо. У нее сиськи не такие соблазнительные, как у Бардо, но зато их у нее больше. Целых шесть. Я считал. Поздоровайся с дядей, Бриджит.

Бриджит подняла голову, осклабилась в улыбке и пару раз стукнула хвостом по полу. Джереми пощекотал ее большим пальцем ноги.

– Она устала, старая псина, сегодня у нее был тяжелый день.

Чендлер посмотрел на Бриджит и кивнул:

– Привет, псина. – Затем поставил свой бокал на стол и указал в сторону двери. – А вот и вновь прибывшие.

В дверях появилась группа людей, их сопровождали слуги, нагруженные чемоданами. Чендлер тихо присвистнул.

– Боже правый, – негромко произнес он и, поставив бокал на стойку, быстро направился к двери. Внимательно оглядев публику, проходящую по мраморной лестнице к лифту, он не торопясь возвратился к стойке. Губы его дрожали, едва сдерживая улыбку. Он взял свой стакан.

– Ну скажи, Джереми, разве это не смешно? Мы с тобой убежали от этой банды. Так, по крайней мере, двое членов этой почетной организации прибыли к нам. Я имею честь сообщить, что среди прибывших находятся Малага Джонс и Грег Палмер, судя по всему, они вместе. Странная комбинация. Что-то не верится. Неужели они оба выкидывают какой-то очередной фортель?

Джереми вздохнул и закрыл глаза, имитируя преувеличенную покорность судьбе.

– Эти обитатели Сан-Мигеля – настоящая социальная зараза. Они распространяются повсюду. Я неплохо знаю Малагу и не ожидаю никаких фортелей от нее. Эта девочка все, что можно, уже проделала, а вот кто такой Грег Палмер? Его я не знаю. А что, я его должен был знать?

Чендлер покачал головой.

– Конечно, нет. Для его вкуса ты, по крайней мере, лет на двадцать старше, хотя и принадлежишь к тому полу, к которому Грег питает особое пристрастие. Он предпочитает четырнадцатилетних приятелей. Очень хорошо, если они грязные, и от них воняет. Немытые мальчики с улицы приводят его в экстаз. То, что он приехал сюда, меня не удивляет. Меня, напротив, удивляет, почему он так долго растрачивал попусту свое время в Сан-Мигеле, тогда как здесь, в этой стране – если все, что я слышал об этом, правда, – все кругом покрыто коричневыми голыми задницами. Боюсь, что он мой соотечественник.

Брови у Джереми слегка приподнялись.

– У тебя симпатичный земляк, но не думаю, что я когда-либо с ним встречался.

Чендлер нахмурился, глядя в свой пустой бокал. Затем запустил его вдоль стойки бара.

– Еще один, Хаммад. Хотя хорошо бы нам уже и поужинать. Да, ты его не встречал, Джереми. Он появился сразу после твоего отъезда. Вообще-то с ним дела плохи, и мне не хотелось, чтобы он был здесь. Я так понимаю, что мозги у него сделаны из жевательной резинки, все слиплись и перекрутились там, у него в башке. Он настоящий сумасшедший, кроме шуток. Он не вылазит из этих частных заведений для чокнутых. Я думаю, он – шизофреник. Он из очень богатой семьи, и они не хотят помещать его в психушку на все время. При обострениях, когда он начинает сильно беситься, его кладут в одну из шикарных частных клиник, а как приступ проходит – выписывают. В любом случае, я думаю, что он может быть небезопасен, этот Грегори Палмер Третий. О, эти милые старые американские династии! Они весь мир перевернут вверх тормашками, чтобы откопать, кем был их прапрадедушка. В общем, фамильная гордость, как говорят у вас в Британии.

Ладно, пошли поедим, надо набраться сил, а то, когда Малага ворвется сюда, можем не выдержать.

Метрдотель указал им на стол недалеко от входа и подал меню. Джереми пробежал глазами обширный список блюд и взглянул на Чендлера.

– Ты смотри, никакого тебе кус-куса,[12] сплошь французская кухня, И официанты, смотри, во фраках, никаких там тюрбанов и прочего.

Чендлер пожал плечами.

– Ну что ты, в таком заведении, как это, арабская кухня считается несколько вульгарной. Но я считаю, что здешнюю пищу следует попробовать. Ты знаешь, ведь они едят руками. Вот мы с тобой потренируемся в выработке марокканских манер, например в искусстве есть только тремя средними пальцами правой руки, и можем смело закатываться в какой-нибудь арабский ресторан. Ну а пока вкусим здешних французских блюд, уверяю тебя – они превосходны. А из вин настоятельно рекомендую местное розовое.

Сделав заказ, Чендлер принялся разглядывать публику.

– Я здесь уже неделю, но ни с кем даже не перемолвился и словом. Для меня, с моей склонностью к болтовне, это хуже ада. У тебя, по крайней мере, есть хоть есть собака.

Джереми кивнул.

– Она, конечно, не так остроумна, как ты, но слушатель в сто раз лучший. А вот взгляни на эту пару с мальчиком. Они еще сидели в баре рядом с нами. Не знаешь, кто они?

Чендлер оглянулся.

– Разумеется, твои земляки. Стопятидесятипроцентные англичане, и примерно столько же процентов необщительности. Мне пару раз удалось перекинуться с ними несколькими словами. Он – отставной армейский офицер, или что-то в этом роде. Мальчик был болен и поэтому не в школе. Разумеется, он учится в этом вашем знаменитом исправительном заведении, именуемом Итоном.[13] Вот я хочу тебя спросить кое о чем, почему все выпускники Итона говорят: «Я окончил Итон», остальные, окончившие обычную школу, говорят: «Я окончил школу»? То же самое, как и женщины, которые носят норковые манто, они ведь никогда не говорят: «Мое пальто», они всегда скажут: «Моя норка». Да, о чем это я? Ах да, об этой английской семье. По-моему, они неплохие, но немного скучные. Меня всегда трогает до слез, когда я вижу вот такие пары, мирно беседующие друг с другом после пятнадцати-шестнадцати лет супружества.

К выходу мимо их столика направлялась седовласая, очень пожилая пара. Мужчина крепко держал женщину за руку. Другой рукой она опиралась на палку. Двигалась очень осторожно, как по льду. Ее лицо искажала гримаса боли. Был слышен их шепот.

– Стенли, ты делаешь мне больно. Ой, я сейчас упаду…

– Да нет же, дорогая, все в Порядке. – Голос мужчины был тихим и нежным.

– Посмотри, всего еще только три ступеньки. Будь умницей.

Джереми и Чендлер молчаливо наблюдали за ними. После длинной паузы Чендлер наконец произнес:

– Я не знаю, кто они, но скорее всего – англичане. Старушонка, по-видимому, после инсульта, он за ней так трогательно ухаживает. В общем, не знаю, как ты, а меня от этих благостных картинок вокруг уже начинает мутить. Скорей бы уж наконец появилась Малага и оживила нашу жизнь присутствием настоящего здорового греха. Постой, постой. Ого-о! – Он тихо присвистнул.

Джереми поднял голову. В широком сводчатом проходе стояла девушка, на вид лет восемнадцати. Маленькая и стройная. Ее медно-рыжие волосы были коротко подстрижены. Пол-лица занимали невероятно большие выразительные глаза. На ней было узкое платье яркого, переливчатого синего цвета.

Подошел метрдотель и почтительно поклонился. Джереми и Чендлер проводили ее глазами через весь зал, Чендлер сделал большой глоток вина и покачал головой.

– Мила, – тихо заметил он, – бесспорно мила. И к тому же одна. Я вынужден в корне изменить свое мнение об этом заведении. Насколько я понимаю, она здесь в первый раз.

Джереми с улыбкой добавил:

– Не хотелось бы портить тебе настроение, но, насколько я понимаю, она по возрасту годится тебе в дочери и даже во внучки.

Чендлер поморщился, не отрывая глаз от девушки.

– Пошел на хрен. Рядом с таким папочкой, как я, она будет хорошо смотреться. Между прочим, женщины находят мою седину неотразимой.

Джереми устало кивнул.

– Ты от скромности не умрешь, старик. Но в любом случае, я тебе не соперник. Все девочки и женщины в этом заведении и вокруг твои. С женщинами я завязал.

Чендлер вопросительно посмотрел на него.

– Что, сделался педиком? Жаль, что ты слишком стар для Грега Палмера.

Обратив глаза вновь к входной двери, он увидел нечто, заставившее его воскликнуть.

– А вот, мой мальчик, и долгожданные гости. В дверях появился молодой человек среднего роста, темноволосый, с короткой стрижкой, плотного телосложения. Рядом с ним стояла высокая, стройная молодая женщина. Она была одета в золотистые брюки и тунику до колен того же цвета. Ее длинные черные волосы свободно спадали по обе стороны лица. Большие сильно накрашенные глаза безразлично скользили по лицам присутствующих. На мгновение они задержались на Джереми и Чендлере и двинулись дальше. Еще через мгновение они вернулись назад и на сей раз вспыхнули радостью.

– Чен! Джереми! Какого черта вас сюда занесло?

Оба встали. На лице Чендлера изобразилась гримаса, что-то наподобие улыбки. Он взял ее за руки и поцеловал в щечку.

– Добро пожаловать в старый добрый Марракеш, Малага. Какого черта вас сюда занесло? Это самое распространенное приветствие, каким обменивается англоязычный народ за границей.