"Дойдем до неба" - читать интересную книгу автора (Абакумов Игорь)Глава VI – Никого, товарищ полковник! – командир спецвзвода слетел по стремянке, почти не касаясь ее, и начал докладывать еще в полете. МГБ-шный полковник окинул мрачным взглядом фиолетовое оцепление, поднял голову вверх, мельком глянув на люк челнока, и остановился на лице капитана, так и стоящего навытяжку с приложенной к фуражке ладонью. – Выводите своих людей из аппарата. – Есть! – капитан вновь взлетел по стремянке. Полковник нашел глазами группу командования базы, толпящуюся за оцеплением, и жестом поманил к себе комдива. Летчик-генерал подвинул плечом ближайшего солдата и, не торопясь, вразвалочку подошел к МГБ-шнику. – Ну? Полковник опустил глаза на бетонку, потер носком сапога стык между плитами взлетки и, не глядя на комдива, начал тихо выцеживать по одному слову. – Вот что, генерал. Распорядитесь, будьте добры, насчет тягача. Аппарат поставить в ТЭЧ. Посторонних к ангару не подпускать. Охрана внутри будет наша. Тревоге – отбой, штатные посты усилить. Допуск в ТЭЧ только по нашим пропускам. После обеда будут работать наши эксперты. Все. Генерал-майор, ухмыльнувшись, дернул плечом и молча отправился к своим. – Товарищ полковник! Командир фиолетовых оглянулся на крик. По взлетно-посадочной полосе несся министерский джип. Резко затормозив перед оцеплением, он выплюнул из своего нутра двух офицеров МГБ. Один из них, с майорскими погонами на плечах, без слов прошел через строй оцепления и направился прямиком к полковнику. Приблизившись и небрежно отдав честь, он протянул свое удостоверение. Пока полковник изучал документы, майор снял фуражку и, выудив из кармана местами несвежий платок, тщательно протер высокий лоб, переходящий в лысину, обрамленную короткими седеющими волосами. – День только начался, а уже так жарко. Не правда ли, товарищ полковник? – Напутал что-то ваш отдел, майор, – полковник вернул удостоверение. – Не было там никого. Аппарат садился в автоматическом режиме. – Не было? – майор хитро прищурился. – Или нет? Старший по званию с досадой повернулся к выскочке спиной и пробурчал через плечо: – Мои люди все проверили. Хотите – лезьте сами. – Конечно, – майор запрыгнул на стремянку. – Ваших там тоже нет? Поднявшись в челнок, он прошел в кабину, провел ладонью по спинкам кресел и улыбнулся. Вернувшись по коридорчику к выходу, внимательно осмотрел проем люка и коснулся пальцами среза. – Ага… Майор посмотрел вниз, встретился взглядом с полковником и доброжелательно ему улыбнулся. – Все в порядке. Полковник раздраженно достал сигарету и принялся сосредоточенно ее раскуривать. Майор снова исчез внутри аппарата. Сквозь строй оцепления проехал тягач, развернулся перед носом челнока, и техперсонал начал деловито пристраивать к переднему шасси тележку-водило. Полковник докурил сигарету, глянул на пустой люк и поманил к себе комвзвода. – Капитан, – он кивнул на люк, – поторопите майора. – Есть! – рослый спецназовец в третий раз взлетел по стремянке. Через несколько секунд из люка показалось обескураженное лицо капитана. – Товарищ полковник, – он чуть помялся. – Его тут нет… – Пойду газетку куплю, – Базов отвернул в сторону и подбежал к газетному киоску. Слава безразлично проводил его взглядом и, не замедляя шага, вышел на автобусную остановку. Димон окинул взглядом прилавок и потер руки. Продавец киоска опустил газету, которую читал и посмотрел на покупателя поверх старомодных очков. – О, молодой человек интересуется прессой? – он отложил газету и машинально поправил бинт на большом пальце правой руки. – Дайте-ка угадаю, что вас интересует. Так… Вещей с вами нет – не улетаете и не прилетели, последний рейс приземлился полтора часа назад… Встречаете? Приехали за билетами?… Продавец задумчиво потеребил гладко выбритый подбородок. Димон улыбнулся. – Впрочем, не так важно. Думаю… Вот! – он ткнул пальцем по левую руку от Базова. – "Советский спорт". Угадал? – Не-а, – Дмитрий оглянулся на выход из аэровокзала. – "Вечерку" хочу, давно местной прессы не читал. Продавец обескуражено почесал затылок, провожая покупателя взглядом. – Надо же, не угадал… Базов свернул газету и посмотрел в окно автобуса. – Конечная. Будешь читать? – он протянул газету Кроткову. – Нет, не хочу забивать память лишним мусором. Димон внимательно посмотрел на друга. – Потерянный ты какой-то, Крот. Так расстроился? – он помолчал. – Чего теперь делать будем? Может, к маме моей заедем? Поедим хоть нормально. Помоемся… Слава встал и направился к выходу. В метро спустились молча. Заговорил Кротков только на платформе. – Я, пожалуй, проведаю его мать. В каком она роддоме, говоришь? Базов хлопнул себя по лбу. – Ай, я ж тебе не сказал… Она, кажется, подвинулась чуток. На Пряжку ее увезли. – На Пряжку? – Вячеслав посмотрел на приближающийся поезд. – Тогда я – до Площади Мира. А ты, действительно, навести свою маму. Они вошли в вагон. Димон плюхнулся на сиденье и хлопнул ладонью по свободному месту рядом. – Садись пока. Договорились. Потом приезжай ко мне. Адрес, надеюсь, помнишь? – он подмигнул товарищу. – Не дрейфь, прорвемся. – Да уж помню, – Слава попытался улыбнуться в ответ. Продавец газетного киоска раздраженно сложил газету и небрежно бросил ее на прилавок. Нет, день сегодня явно не удался. Начать с того, что дело уже к полудню, а всей выручки – горстка медяков. А самое противное – не угадал с этим парнем. Когда перестаешь предугадывать пожелания клиентов, все – пора на покой. Может, и правда? Бросить все, и – на дачку, в огороде копаться. Пенсия есть, чего еще надо? Ого! Продавец неожиданно отвлекся от своих грустных мыслей. Нечасто приходится видеть офицера КГБ. Нет, их вокруг, может, и пруд пруди. Да только форму они, как правило, на людях не носят, а потому незаметны для обывательского взгляда. А форма красивая. Эти фиолетовые петлицы и околыш фуражки, просветы на погонах да тоненькая полоска во внешнем шве брюк – очень и очень преображают болотно-зеленую повседневную форму. Это вам не краснота пехоты, и даже не бирюза авиаторов. Это очень даже серьезно. Красивше и солиднее только, разве, у моряков. Майор. А майор КГБ это, надо заметить, посильнее танкиста-полковника будет. Мощнее, уважительнее. Офицер остановился, снял фуражку и протер высокий лоб. Убирая платок в карман, он оглянулся и встретился взглядом с газетчиком. Улыбнулся, доброжелательно так. Стоял он довольно-таки далеко от киоска, и продавец не мог слышать, что он там произнес. Показалось только, по губам, что майор сказал "жарко". И с улыбкой щелкнул пальцами. А еще показалось, что видел он уже этого майора. Вот, совсем недавно, кажется… Нет, все – пора бросать эту работу. Для здоровья не пользительно. Давеча вон, палец порезал и заразу какую-то подхватил. Говорят, на деньгах очень много всякой гадости живет, пореже их в руках держать надо. А сегодня и того пуще – не иначе тепловой удар схватил. Голова гудит, как улей. И кому что продал, что читал, о чем думал – ничего в памяти не осталось. Полдня жизни, как корова языком… На покой пора. Федоровой сделали укол. Она кричала что-то уже совсем невнятное, смеялась и плакала одновременно. И никак не могла успокоиться. Санитарка-дверь позвала откуда-то подмогу, вдвоем с другой санитаркой они перевернули Федорову на живот, и худенькая медсестра, чуть раздвинув простыни, воткнула пациентке в ягодицу шприц. Ира, дрожа, наблюдала, как затягиваются пленкой и закрываются глаза сразу же замолчавшей Федоровой. В наступившей тишине Ирина вдруг представила себя таким же предметом обстановки, как и остальные пациентки. Спеленатой по рукам и ногам, с закрытыми глазами, неподвижной. Мертвой… Этого ничего нет. Она сидит в Сережкином кресле, на голове у нее шлем, глаза закрыты. Она неподвижна. Мертва… Ирина отчаянно, до боли в висках, помотала головой. – Извините… Санитарка опустила откуда-то появившуюся у нее в руках книгу и настороженно посмотрела на Иру. – А когда доктор придет?… Валя пожала плечами. – Да не беспокойся, придет. Другие дела закончит и обязательно придет, – она снова уткнулась в книгу. Ирина чуть покусала губу и решилась на следующий вопрос: – Извините, а можно я встану? Похожу? – Да вставай, – буркнула Валя, не отрываясь на этот раз от чтения. – Походи. Только по палате. Ирина встала на чуть затекшие ноги и нащупала на полу разношенные тапочки. Дождалась, пока прекратится покалывание в икрах, и сделала два маленьких неверных шажка. – И лучше не буянь. Если хочешь перебраться отсюда в нормальную палату. – Хорошо, – Ира посмотрела на открытое окно, заделанное снаружи нечастой решеткой. И пошла к свету. – Учти, решетка крепкая, – донеслось от дверного проема. – Учту. С третьего этажа открывался вид на несколько больничных двориков, засаженных довольно большими деревьями и разделенных между собой высокими стенами. Сразу же за внешней стеной больницы, тоже высокой, в два человеческих роста, медленно, почти незаметно волокла свои воды Пряжка. В пологий травяной откос берега сонно уткнулись несколько пустых лодок и небольших катеров. Справа речка делала небольшой поворот, который в точности повторяла набережная на той стороне. Ирина, положив ладони на подоконник, тупо рассматривала редкие проезжающие по набережной машины и еще более редких, проходящих в тени деревьев, прохожих. Фургон, с большими белыми буквами (Ира с трудом сложила буквы в слово "хлеб"). Женщина, медленно толкающая перед собой коляску. Двое мальчишек с удочками, о чем-то спорящих на берегу. Высокий парень в потрепанных джинсах и клетчатой рубашке, медленно вывернувший из переулка на набережную. "Жигули-копейка", обогнавшие белую "Волгу"… Парень остановился, повернул голову и посмотрел прямо Ирине в глаза. Ира схватилась обеими руками за решетку. Валя настороженно подняла голову и захлопнула книжку. – Мама… Людмила Петровна ахнула, втащила сына за руку в прихожую, захлопнула дверь и повисла у него на шее. – Сынок, как же это? Что же это они говорят такое? Сынок… – Сейчас, мамуль, сейчас, – Дима поцеловал мать в щеку. – Пожевать есть чего-нибудь? Уж больно хочется… Кто говорит? – Ох, да что же это я? Людмила Петровна засуетилась и потянула Димку на кухню. Она усадила сына на табуретку, взъерошила ему волосы и кинулась к плите. – Звонили мне из милиции, – мама гремела какими-то кастрюлями, доставала посуду и хлопала дверцей старого холодильника. – И отец звонил, к нему в Москве тоже приходили. Ерунду какую-то говорят. Будто ты из армии сбежал. А я им говорю – да быть такого не может. Мой Дима всегда военным хотел стать. И отец, вот, у него полковник. А они говорят, что если появится, мол, чтоб я тут же позвонила. И телефон, вот, оставили. Людмила Петровна поставила перед Димкой полную тарелку борща. – Ты поешь, поешь. Голодный, поди? Сейчас пирогов еще состряпаю… Тебе ведь отпуск дали, да? Базов взял в руки ложку. – Н-да… Крепко взялись, оказывается… Дмитрий быстро расправился с борщом и поймал суетящуюся мать за руку. – Мамуль, не надо ничего больше. Сядь, пожалуйста. Людмила Петровна настороженно присела на краешек табуретки и сложила ладони на коленях. В глазах читалось тревожное нежелание что-либо слышать. – Я не буду долго расписывать, мам. Нельзя мне пока с милицией встречаться. Так что я, наверно, помоюсь и пойду. Когда все кончится – расскажу, хорошо? – Ну, ты ведь, ничего плохого?… Дима взял испуганную маму за руку. – Ну, что ты? Нет, конечно. Вот, будет все нормально, и все расскажу, – он привстал и поцеловал сидящую в напряженной позе мать. Наскоро помывшись и одевшись, Димон выскочил из дома. И на выходе из подъезда чуть не споткнулся о невысокого широкоплечего мужичка в строгом сером костюме. – Базов Дмитрий Владимирович? За спиной мужичка вырос милицейский сержант с укороченным автоматом Калашникова. Второй автоматчик вышел из-за припаркованного у подъезда воронка. – Быстро вы, ребята… – Работа такая, – неопределенно кивнул "серый костюмчик". – Давайте-ка, прокатимся с нами. Слава свернул из Рабочего переулка на набережную Пряжки и медленно пошел по тротуару вдоль домов к Мойке. Навстречу, пыхтя и стреляя, прополз хлебный фургон, заставив идущую впереди женщину склониться над коляской и успокаивать младенца. Вячеслав не очень хорошо понимал, зачем он сюда пришел. Конечно, можно было перейти мостик через Пряжку, войти в проходную лечебницы и поинтересоваться, как там себя чувствует Ирина Владимировна Косенко. Можно было даже попросить разрешения повидаться с ней. Вот только, о чем он будет с ней говорить? О том, что сын ее довольно талантливый мальчик, и очень скоро, возможно, получит степень магистра? О том, что она к две тысячи десятому станет довольно-таки успешным врачом? "А ты сам-то уверен, что это все – правда?" И если у нее, действительно, открылось психическое заболевание, а не просто психоз, будет ли ей какая-то польза от его слов? Вот, то-то и оно, как бы не вред… Слава остановился в раздумье напротив высокой стены и поднял взгляд на мрачное здание больницы. Его глаза рассеянно перебегали от одного из зарешеченных окон к другому, пока в одном из проемов третьего этажа взгляд не зацепился за какое-то движение. Если бы не абсолютная память, Вячеслав назвал бы происходящее дежавю. Но, к счастью или к сожалению, он совершенно точно знал, когда и где он видел эти короткие пепельные волосы и пухлые губы. И знал, что эти губы сейчас произнесут. – Спасите моего сына! – тонкие руки схватились за решетку и с силой встряхнули ее. Крик выплеснулся из окна, поднял с деревьев стаи всполошившихся воробьев и, прокатившись по набережной, разбился о стены домов. Ноги Вячеслава вросли в асфальт, и он как-то отстраненно наблюдал за возникшим в окне суетливым движением. – Слава!!! – кто-то оторвал тонкие руки от решетки. – Верните мне моего сына!… "Слава? Она крикнула – Слава?" Оцепенение разлетелось на тысячи осколков, и Кротков, напружинившись, приготовился к рывку. Вот только пропустить этот УАЗик, не хватало еще под колесами оказаться… Машина скрипнула тормозами прямо перед Славой. Он уже почти обогнул ее капот, когда захлопали двери, и чья-то рука мягко коснулась его груди. – Тю-тю-тю, не надо так спешить, Вячеслав Соломонович. Улыбаясь и глядя Вячеславу в глаза, майор снял фуражку с фиолетовым околышем и вытер платком лысину. За спиной Кроткова выросли два милиционера с автоматами наперевес. – Досрочное присвоение внеочередного звания, гауптштурмфюрер? Слава ушел в самое глубокое, какое только смог сотворить, замедление и сделал рывок в стеклянном воздухе. – Ай, бросьте вы, – рука лысого легла Славе на плечо. – Не торопитесь. Без толку. Вячеслав, сузив глаза, зло посмотрел на бывшего старшину. – Хочешь меня убить? Майор удивился почти искренне. – Зачем? – убрал руку с плеча и отошел на шаг. – За кого вы меня принимаете, Вячеслав Соломонович? – За козла. Ведь, это ты убил Сергея. – Вот и ошибочка, – лысый наклонил голову вбок и хитро прищурился. – Его убил сепсис. Даже медработники, случается, забывают об элементарных правилах гигиены. Он улыбнулся, опять почти искренне. – Я вижу, у вас еще есть вопросы. Так куда же вы спешите? Слава оглянулся на застывших в стекле автоматчиков и ухмыльнулся. – Ну, что ж, давай поговорим. У тебя, поди, тоже вопросов накопилось? – Думаю, не так много, как у вас, – и снова улыбка. – Присядем? Майор широким жестом указал на открытую дверь воронка. Слава оглянулся вокруг, подошел к тротуару и опустился на бордюр. Приглашающе хлопнул ладонью по камню рядом с собой. Лысый ухмыльнулся, дернул плечом и присел рядом. – Ну-с, так и быть – ваш вопрос первый. – Кто ты? – Слава смотрел на пустое теперь окно. – Человек, – майор очень хорошо изображал удивление. – Такой же, как и… Он сделал паузу, посмотрев на застывших милиционеров, и с улыбкой повернулся к Славе. – Почти такой же, как и вы, – на "почти" он сделал премерзкий многозначительный акцент. – И на кого работаешь? – На людей. Но это был второй вопрос. Теперь моя очередь, – он сделал паузу. – Кого вы хотите спасти? Себя, Сергея или тот мир, с которого все для вас началось? – А это не одно и то же? – Не надо на вопрос отвечать вопросом. – Хорошо. Я хочу, чтобы все было, как прежде. – И вы готовы отказаться от своих сверхвозможностей? – майор ухмыльнулся. – Да. Это возможно? – С некоторыми оговорками… – Например? Лысый с улыбкой поднял правую руку, соединив большой и средний пальцы. – Например, должен будет погибнуть этот мир. С девушкой за решеткой, которая звала вас на помощь. Вон с той женщиной и ее ребенком. И еще с пятью миллиардами людей. Скажите "да", и я… – Нет! Во время разговора Слава потихоньку вытаскивал рубашку из штанов, заводил за спину руку и строил позади себя портал. – Я тебе не верю, – Кротков приставил к колену майора пистолет, похожий на полицейский "вальтер" и нажал на спусковой крючок. И тут же кувырком перекатился назад, исчезнув в портале. Инсулиновая была единственной палатой на этаже, отделенной от коридора. Не дверью, нет. В проеме висела простыня. Погружаемым в инсулиновую кому пациенткам как-то все равно, а остальным постояльцам лучше этого не видеть. Хотя от криков такая дверь, конечно же, не спасала. Именно в этой простыне Антон и запутался, выскочив на шум и возню из надзорной. – Спасите моего сына! Ирина изо всех сил дернула на себя решетку. И еще раз. И еще… Из горла вырвался булькающий рык, вместивший в себя весь ее ужас и всю надежду. – Сюда! – Валя вскочила, с грохотом уронив стул. Из коридора донесся топот и сдержанные ругательства запутавшегося в простыне доктора. – Слава!!! – Эй, эй! Так нельзя, девочка, – Валя крепко обхватила ладонью Ирино запястье. Левой рукой санитарка схватила пациентку за подбородок и сильно прижала ее голову к своему плечу. В палату уже вбежали вторая санитарка со стопкой простыней и медсестра со шприцем. – Верните мне моего сына!… – Ира чуть не задохнулась, когда Валя резко дернула вверх и в сторону ее подбородок. – Укол! Быстрее! – Антон Петрович бросился к кровати и откинул покрывало. Иру подхватили сильные, привычные к таким действиям, руки, ловко закутали простынями, напрочь лишив ее всякой возможности двигаться, и повалили на кровать лицом вниз. Ирина с трудом повернула голову, испугавшись удушья от пахнущей сыростью подушки. Она хотела крикнуть, набрала полную грудь воздуха, но что-то тупо надавило Ире на ягодицу, расперев ее изнутри… Она почувствовала себя погружающейся в ванну с глицерином, откуда-то из глубины услышала приглушенный собственный всхлип, и тут кто-то выдернул из ванной пробку. Черная дырка со ржавой крестовиной мгновенно засосала Ирину в узкую вонючую трубу… Слава остановился у большой беспорядочной кучи бетонных блоков и присел на один из них. Оглянувшись назад, он посмотрел вниз, на город. Собственно, город отсутствовал. На его месте тянулась ровная каменистая пустыня с разбросанными по ней почти идеально круглыми озерцами. Заполненных водой больших воронок насчитывалось штук восемь или девять. Было даже несколько странно, что при такой плотности ядерных взрывов сохранилась эта куча бетонных балок. Вячеслав не очень понимал, зачем он сюда пришел. И куда шел вообще. Надо было бы пойти в обратную сторону. Дойти до проспекта Просвещения, переметнуться в нормальный, живой мир, зайти к Димке и вместе с ним подумать, что делать дальше. Но… Но почему-то не хотелось именно сейчас совершать очевидные, разумные и логичные поступки. Его не покидало стойкое ощущение, что вся эта логика управляется откуда-то извне. Какой-то твердой рукой, преследующей неведомые ему цели. Рукой, дергающей за веревочки. А на этих веревочках висит сам Слава. А быть марионеткой, естественно, очень не хочется. Двигающуюся тучу пыли Вячеслав заметил гораздо раньше, чем расслышал рокот мотора. Звук постепенно становился громче и отчетливее, потому что невидимое пока в пыли авт У Славы поначалу мелькнула наплевательская мысль дождаться машины, не трогаясь с места, и – будь, что будет. Но, кто знает, не это ли надо кукловоду? Кротков сел на землю между двух лежащих под небольшим углом друг к другу балок и достал пистолет. Из клубов пыли вынырнул и, заглохнув, резко замер на месте милицейский желто-синий УАЗ. Слава с удивлением опознал в водителе, одетом в форму сержанта милиции, Димона. – Ну, где ты прячешься? – Базов достал из машины автомат и небрежно закинул его за спину. – Выходи давай, Крот. Вячеслав поднялся из своего укрытия. – И где нонче такие тележки раздают? – он заткнул пистолет за пояс и кивнул на канареечный воронок. – Да вот, понимаешь, махнул, не глядя, – Димка с улыбкой похлопал вездеход по капоту. – Не, ребята, надо отдать им должное, расставаться с агрегатом не очень-то хотели. Но я их уговорил. Слава присел на балку, а Димон, открыв заднюю дверь, выудил из машины объемный пакет. – Я, тут вот, немного хавчика еще позаимствовал. Ты ж голодный у нас. Он быстренько расстелил перед молча удивляющимся Славкой газету и вывалил на нее какие-то пакетики с бутербродами, пластиковые контейнеры, несколько вареных яиц, какую-то зелень и литровый термос. – Давай, налетай. Я-то у мамы перекусил. Слава почувствовал, что действительно проголодался. И очень сильно. – Ну, и откуда все это великолепие? – Ты ешь, сейчас расскажу, – Димка для почину взял один из бутербродов, придирчиво его осмотрел и откусил солидный кусок. – Нормально… Слава налил себе из термоса крепкого чая и набросился на еду. – Приехали за мною прямо к маме. Быстро нашли, согласись, – Димка выбрал из кучи снеди какое-то невзрачное яблоко, потер его в ладонях и с хрустом надкусил. – Мне это тогда уже странноватым показалось, но об этом – потом. Так вот, нацепили браслетики и в ближайший околоток свезли. Я не сопротивлялся, интересно было – увижу знакомую лысину, али нет. Было у меня стойкое подозрение на этот счет… – Лысый поехал за мной, – булькнул Слава с набитым ртом. – Понятно. Ты от дела не отвлекайся. Так вот. В участке, значит, как только браслетики сняли… Я быстренько для них исчез. Ну и, покидая этот гостеприимный дом с такими красивыми решетками, прихватил все, что под руку попалось. А попалось мне… – Базов с улыбкой оглядел роскошный стол, УАЗик и ласково погладил автомат. – В общем, все, что видишь. Там, в машине, еще комплект формы валяется. Кстати, о форме… Димка сходил к машине, порылся на заднем сиденье и принес ворох одежды. – Это форма? – Кротков мельком глянул на кучку тряпок. – Нет, – Дима чуть разделил ворох. – Это то, в чем я был до этого. Переоделся я прямо в отделении, а свою одежку захватил. Так, на всякий случай. И вот, что интересно… Он выудил из кучи рубашку и разложил ее на бетонном блоке. – Когда я сел в машину, поехал и начал строить портал, то обнаружил вдруг, что точка моя на ветке… Ну, ты понял, да? Так вот, точка как-то странно двоится. После перехода, я остановился, подумал, пригляделся… Он замолчал, выжидающе уставившись в лицо жующему Славе. – И что? – А ты посмотри внимательно, – Базов кивнул на рубашку. Слава присмотрелся. Рубашка, как рубашка. – Ты кумпол-то напряги, – Димка постучал себя двумя пальцами по лбу. – Замедлись. Вспышка. Стекло. Рубашка, как рубашка… А впрочем… – Не видишь? – Базов перевернул термос и с интересом наблюдал, как из него медленно пытается выползти пузырь чая. – А ты попробуй лысого представить. Полностью. Ты же знаешь, каков он изнутри?… Славе даже не пришлось прилагать сколь-нибудь значительных усилий. Образ преследователя и так всплыл перед глазами во всей своей красе. И Кротков отшатнулся от разложенной на бетоне рубахи. Ее рукава просто засветились присутствием, запахом, какими-то ритмами лысого старшины. – Ага… – удовлетворенно протянул Дмитрий. – Вот и я о том же. Он меня за руки держал, когда в колодце том к стенке пристегивали. И, я так думаю, это он метку на мне такую оставил. По ней и нашел, куда мы прыгнули… – Погоди-ка, – Слава встряхнул головой и запустил время. – Ах, ты ж!… – подскочил Димка, чуть не уронив термос. – Ты б хоть предупреждал, что ли… Кротков пропустил замечание мимо ушей. – Теория у тебя, конечно, красивая – ничего не скажешь. Только я вижу несколько неувязочек. Первая – метку, как ты выражаешься, этот крендель повесил на тебя только у фрицев. А там он нас как нашел? Второе – метку повесил на тебя, а здесь, в Питере, пришел за мной. Ты был совсем в другой стороне. Третье… – Хватит, – Димон уже отряхнул с формы пролитый чай и снова уселся на балку. – Отвечаю по пунктам. Первое – я не считаю, что это единственный способ, каким он может нас… Э… Тебя, скорее, найти. Но. Если без метки он искал нас достаточно долго, то сюда заявился, получается, чуть ли не вместе с нами. Так? Второе – поехал за тобой, потому как ты для него, видимо, все-таки важнее. А на меня только наводку ментам дал. Он поднял руку, остановив открывшего было рот Славу. – И третье – на тебя он, наконец, тоже повесил метку. – С чего ты взял?… Дмитрий ткнул товарища пальцем в грудь. – Здесь. А как ты думаешь, я тебя нашел, а? Сергей ворвался в квартиру и, не разуваясь, не заботясь о распахнутой двери, бросился в комнату. Присел на мгновение перед креслом и заглянул под шлем. Вскочил и бросился к монитору, застучал по клавиатуре. – Ну, же… Давай, давай… На экран вывалился текст отчета Координатора. Сергей жадно пожирал его глазами, прыгая от строчки к строчке, когда сзади неожиданно раздался сдавленный крик, на вздохе. Он резко обернулся и подскочил к выгнувшейся в кресле матери. – Мама! – Сергей осторожно, но быстро стащил с Ириной головы шлем. – Мама! Мама… Ирина открыла глаза, порывисто обняла сына за шею и прижалась мокрой щекой к его уху. Она попыталась встать, но ноги подкосились, и Ира снова упала в кресло, увлекая за собой Сергея. – Сережка… Сергей изо всех сил старался удержать равновесие неустойчивой конструкции из двух тел и кресла. – Ну, мамуль… Все хорошо… – Хорошо? – Ирина отодвинула от себя сына одной рукой, а второй влепила ему скользящую пощечину. – Хорошо?!! Ты что ж делаешь, негодяй?! – Мам, ты чего? – Сергей отпрянул, попытавшись вырваться. – Чего творишь-то? – Я творю?!! Ира гневно сверкнула глазами, сжав кулачки. – А кто – я? – Сережка, на всякий случай, чуть отодвинулся, насколько позволила окружающая мебель. – А кто моего пациента туда послал?! Ты хоть сам знаешь, что там творится? Сергей отодвинулся еще чуток и уперся в кушетку. – Ну, ты ж сама говорила – нужны сильные эмоции… Ирина, забыв о слабости, резко вскочила, оттолкнувшись руками от подлокотников. Кресло с жалобным скрипом откатилось почти к самой двери небольшой комнаты. – Эмоции?!! Да ты хоть представляешь, Сергей, ударившись о кушетку, не удержал равновесия и с размаху опустился на нее. Почувствовав опору, он счел возможным предпринять слабую контратаку. – А кто виноват? Кто просил тебя подключаться к программе, а? Ты не подумала, что придется пережить здесь мне?!! Ира, уже набравшая воздух для очередной реплики, шумно выдохнула и чуть приостановилась. Она попыталась сесть, но, обнаружив отсутствие кресла, сделала шаг к столу и тяжело оперлась на него. – Я, между прочим, в мыле весь. В институт твой бежать пришлось, чтоб Вячеслава Соломоныча подключить, – Сергей обиженно шмыгнул носом. – Без него программа вообще бы не пересчитала карту… И чего бы я потом с тобой делал? Ирина устало опустилась на кушетку рядом с сыном и положила ему голову на плечо. – Знал бы ты, что там творится… – А я знаю, – Сергей поднял брови. – Вячеслав Соломонович поставлен в такие рамки, что вынужден спасать заболевшего младенца… – Тебя. – Ну, да – меня. Это был оптимальный вариант для достижения реалистичности… – Да уж, реализма – хоть отбавляй… Сергей вздохнул. – Ну, вот… спасет, и будет для него точка выхода… – Не будет, Сережка, – Ира устало закрыла глаза и вытерла ладонью мокрую щеку. – Не будет… – То есть? – он удивленно посмотрел на мать, Ты о чем, мам? Ирина повернула голову к сыну и отчеканила: – Там. Ты – умер. Недалеко от Второго отдела милиции остановился желто-синий УАЗик. Вышедший из машины сержант достал с сиденья китель, на секунду задержал взгляд на раздетых бесчувственных телах на заднем сиденье и захлопнул дверцу. Лежащая на тротуаре под стеной дома дворняга подняла голову, окинула милиционера оценивающим взглядом и, не узрев ничего обнадеживающего, вновь растянулась на асфальте. Сержант надел китель и, порывшись в карманах, достал небольшой платок. Встретившись глазами с дворнягой, человек ухмыльнулся. – Что, жарко? – он снял фуражку и протер найденным платком высокую лысину. – Мне тоже жарко. Сержант присел, потрепал безучастную собаку по холке и вдруг застыл, уперевшись стеклянным взглядом в стену. – Да, хозяин. Дворняга удивленно посмотрела на склонившегося над ней человека. – Была небольшая поломка. Я написал в отчете – юзер отказался от выхода и прострелил мне колено. Собака, на всякий случай, подобрала под себя задние ноги. – Я знаю, где он. Думаю, придется предложить принудительный выход. Сержант несколько секунд помолчал, глядя собаке в глаза. – Да, умер, – он улыбнулся. – Разве я не сообщил об этом в отчете? Виноват. Улыбка неожиданно слетела с губ, сделав в одно мгновение его лицо предельно жестким. Дворняга прижала уши к голове и чуть приподнялась на задних лапах, приготовившись к прыжку. Подальше от этого странного человека. – Нет. Я не считаю целесообразным выполнять это ваше распоряжение. Конец связи. Человек резко распрямился, и собака сочла возможным вскочить на все четыре и удалиться. Трусцой, чтобы совсем уж не терять достоинства. В конце концов, у нее тоже могут быть свои дела. – То есть, как? Сергей обескуражено любовался двумя дверями на фоне мерцающих звезд. – Что, Сереженька? – Ирина заглянула в комнату, дожевывая остывший тост. Сын сдернул с головы шлем и развернулся вместе с креслом к двери. Вид у него был совершенно потерянный. – Он сказал, что не считает целесообразным выполнять мою команду… Прикинь? Ира отхлебнула чая и непонимающе уставилась на Сергея. – Не поняла. Кто? – Координатор. – А это еще кто такой? Отпрыск снова повернулся к компьютеру. – Да никто. Кусок программы с зачатками искусственного интеллекта. Не, ну, ты можешь себе представить? Нематериальный набор из нулей и единиц вдруг заявляет, что он, видите ли, Ирина заглянула в пустую кружку и вздохнула. – А какую ты дал команду? – спросила она сына, повернувшись в сторону кухни. – Самую банальную – остановить пересчет карт, – пробормотал Сергей. – Ладно… Не хочешь? Обойдемся и без тебя. Он решительно надел шлем, пригляделся и дотронулся до двери "Вход". – Давай быстрей! – поторопил Сергей бегущего со щитом "бобби". Щит опустился. "Админ". Сережа отстучал пароль на откинувшейся доске с нарисованной клавиатурой. Доска встала на место и тут же откинулась вновь. На месте поля для ввода пароля красовалась издевательская надпись. "Доступ временно закрыт". – Что?!! Из-за щита выглянула физиономия полисмена и виновато пожала плечами. Сергей скинул с головы шлем и обернулся к двери. – Мама! Он вскочил с кресла и побежал на кухню. Ирина задумчиво обернулась, отвлекшись от перемешивания салата. – Мама, этот подлый персонаж закрыл мне доступ, – Сергей устало опустился на табурет. – И что теперь? – Ира чуть поколебалась, вертя в руках пластиковую банку сметаны. – А теперь… – сын сдвинул брови и со стуком положил ладони на стол. – А теперь я его просто выключу. Он решительно встал. – Координатора придется поменять. Где-то в глубине квартиры нетерпеливо затрещал мобильный телефон. Сергей прислушался. – Это мой, – он развернулся и пошел на звук. – Кто бы это?… Только сын вышел из кухни, раздалась мелодичная трель. Ирина поискала глазами источник звука и остановила взгляд на брошенном на стул жакете. Она вытерла ладони кухонным полотенцем, подошла к стулу и выудила из кармана мобильник. Дисплей телефона сообщал, что абонент не пожелал сообщить свой номер. Ира пожала плечами и, поднося трубку к уху, направилась в комнату сына. Ее мозг не успел среагировать на то, что она там увидела, и палец, отрабатывая посланную ранее команду, нажал на кнопку. Выплеснувшийся из телефона высокочастотный треск, проколов барабанную перепонку, холодной иглой ввинтился куда-то в мозжечок. Прежде, чем радужные круги окончательно погасили свет в ее глазах, Ирина успела выхватить из сгущающейся темноты безвольно развалившегося в кресле сына, валяющийся на полу мобильник и возникающую на экране монитора надпись. "Пересчет map#1837". Димон окинул переодевшегося в милицейскую форму Славу придирчивым взором. – Сойдеть, – он подобрал с бетона ворох одежды, своей и друга, забросил его на заднее сиденье УАЗика и открыл водительскую дверь. – Поехали. Сегодня я поведу. Вячеслав медленно сел на балку. Димон заметил маневр товарища, только устроившись на водительском месте. – Эй, ты чего? Поехали. – А куда, собственно? Димка проворчал что-то себе под нос, вылез из машины и опустился рядом с Кротковым на бетон. – Что-то ты совсем расклеился, брат. Я тебе вот, что скажу, – он приобнял Славу за плечо. – В стратегическом плане дела, конечно, не сахар. Да, мальчишку твоего мы спасти не успели. Но есть у меня стойкое подозрение, что все не так безнадежно, як кажется на перший догляд. – О чем это ты? – Слава безучастно рассматривал далекие развалины города. – А вот о чем, – Димка вскочил и подобрал с земли кусок арматуры. Он чуть наклонился и начал вычерчивать в пыли какие-то знаки. Закончив, указал на них пальцем. – Это, по-твоему, что? Вячеслав скользнул взглядом по надписям. – Три диффура, описывающих движение гироскопа. – Можешь дописать четвертое? – Конечно, могу. Ты забыл, что я помню все, что когда-либо видел? Димка ухмыльнулся. – А ты забыл, что я тоже ничего не забываю? – Ну, и к чему это все? – Слава смотрел на друга непонимающе. – А вот к чему, – Димка снова сел и отряхнул руки. – Насколько я понимаю в колбасных обрезках, устранение причины влечет за собой соответствующее устранение будущих последствий, причиной этой вызываемых. Как завернул, а? Димка сделал паузу, с хитрой ухмылкой глядя на товарища. – А причина нашей памяти, насколько я понимаю – твой пацан, – он хлопнул в ладони и чуть развел в стороны руки. – Опля! Слава вскочил на ноги. – Черт! – он крутанулся на месте и шлепнул себя по лбу. – Бляха муха! Ну, и идиот же я! – Вот, – Димон поднялся с гордым видом и степенно отряхнул брюки. – И, хотя самокритичность твоя чрезмерна, суть ты уловил верно. Кротков бросился к машине. – Значит, он жив! Поехали назад. – Осади-ка чуток, – Димка не тронулся с места. – Парнишка, я думаю, все ж таки, умер. Есть у меня на энтот счет некоторые соображения тож. Но не в этом суть. Кажется мне, что тактически для нас сейчас самое важное – оторваться от этого лысого потроха и взять тайм-аут на "немножко подумать". А потому, ехать надоть в другую сторону. Базов кивнул на юг. – И подальше. Чего-то мне, вдруг, захотелось Андрюху повидать, Деда, ну, и остальных тоже. Можть, помочь чем… Слава в раздумье закусил губу. – Может, ты и прав… – Кротков кивнул на водительскую дверь. – Поведешь, значит? Новенькая белая "девятка" взлетела на гребень холма и, вильнув к обочине, резко остановилась. – Благодарю вас, – сержант милиции протянул водителю две разноцветные купюры. – Пятнадцать рублей, как договаривались. Порядок? Водитель, схватив деньги, кивнул. – Всего доброго, – сержант вышел из машины. – Счастливого пути. "Девятка" рванула с места, заставив проезжающий мимо грузовик чуть вильнуть влево и обиженно загудеть. Милиционер, прищурившись, поднял лицо к солнцу, снял фуражку и вытер высокий лоб извлеченным из кармана кителя платком. – Да что ж так жарко-то?… Он ступил на тропинку, рассекающую небольшую полосу деревьев у шоссе, дошел до ее середины и остановился. Оглянувшись по сторонам, сделал шаг с дорожки и исчез между двух кустов. Небольшая команда рабочих муравьев, тащивших в муравейник огромную гусеницу, недоуменно остановила свое шествие, обнаружив вокруг себя вместо привычных зарослей травы неприятную каменистую пустошь. А вместо протоптанной миллионами лапок тропы – неимоверной высоты стену валяющейся бетонной балки. Сергей решительно встал. – Координатора придется поменять. Ирина проводила сына взглядом и, решившись, добавила в салат еще одну ложку сметаны. Перемешав получившееся блюдо, попробовала и удовлетворенно кивнула. – Сере-ожка! – Ирина отправила в рот еще одну ложку. – Иди сюда, а то я одна все съем. Есть хочу – не могу как. Проснувшийся зверский аппетит она уже списала на последствия пережитого стресса. Оказаться снова в знакомой обстановке и не сомневаться более в собственном душевном здоровье было чертовски приятно. – Ну?! Сережка! Ирина достала из ящика еще один прибор, взяла чашку с салатом в руки и вышла с кухни. – Бери ложку. Сергей не откликнулся, погруженный в манипуляции с мышью компьютера. – Опять что-то не так? – Ирина встала за спиной сына и поставила салатницу на стол. – Ничего не понимаю… – пробормотал Сергей, не оборачиваясь. – Бред какой-то. Он бросил мышь и откинулся на спинку кресла. Ирина окинула взором экран монитора и ничего не поняла. – Программа была установлена на этом компе, – Сергей встревожено поднял глаза на мать. – А теперь выходит, что она крутится на каком-то удаленном сервере, и я никак не могу ее остановить. Ира помотала головой. – А три волшебных кнопки? – Да даже если выдернуть шнур из розетки… – Сережка устало опустил руки. – Даже если разворотить системный блок… Это будет означать только то, что мы потеряем доступ к проге. А она будет себе продолжать крутиться… Где-то там, не знамо где. Ирина опустилась на кушетку. – А?… – А Вячеслав Соломоныч так и будет подключен к ней… Мать и сын посмотрели друг другу в глаза и одновременно встали. – В клинику! – Да я эм-двадцать, как свои пять пальцев, – Димка лихо рулил по местами разбитому шоссе. – Сколько раз меня отец на юг по ней возил. А теперь-то, при наших-то недюжинных способностях… Да каждый поворотик. Перед Лугой заправимся. Если тут заправок не сохранилось, выскочим в нормальный мир, зальемся под завязку и – обратно. Слава отложил на заднее сиденье автоматы, оставшись удовлетворенным их состоянием, и пригляделся к показавшимся впереди домам. – Похоже, Гатчина? – Она самая, – Димка чуть сбросил скорость. Окружающий пейзаж чуть изменился. Вдоль дороги стали попадаться уже не просто прямостоящие деревья, а некоторые из них даже не обугленные. Городок, правда, все равно оказался разрушенным до основания. Частично сохранились только дома на окраинах, да, проезжая по центру, друзья обнаружили несколько обгорелых стен старинной кладки. Воронки от взрыва они не увидели. – Воздушный взрыв, ага, – Базов кивнул самому себе. – Вон там, над станцией жахнуло. Эт скильки же оне зарядов на землю-матушку положили? Весь накопленный арсенал, что ли? Димон, прищурившись, посмотрел на безоблачное небо с белой дыркой палящего солнца. – А где же обещанная ядерная зима, я вас спрашиваю?… По выезде на трассу Слава, убаюканный однообразным пейзажем, плотным завтраком и бормотанием Димона, слегка задремал. И когда машина резко затормозила, чуть не ударился головой о лобовое стекло. – "Выра", – прочитал Димка на указателе, перед которым и остановился. Деревня выглядела нетронутой ядерным кошмаром. Дома и заборы предпочитали стоять. Пусть не совсем прямо, но это было присуще российским домам и заборам даже в мирное время. Базов повел машину медленно, стараясь разглядеть в проплывающих мимо дворах хоть какие-нибудь признаки разумной жизни. – А вот интересно, в этой деревне первого человека встренем, али в следующей? – В этой. Стой! Слава первым заметил выползающую на перекресток телегу, буксируемую флегматичной гнедой. Лошадь махнула ухом, то ли муху отгоняя, то ли выказывая свое отношение к неправильной команде, отданной вовсе не ей и вовсе посторонним человеком. И, ничуть не замедлив мерной поступи, вытянула телегу на перекресток. На команду среагировал Базов. – А? – нажав на тормоза, Димон повернул голову. – У тебя помеха справа, – Кротков кивком указал на гужевое транспортное средство. Друзья с интересом рассматривали первую попавшуюся им на этой дороге живность. – А где водитель кобылы? На телеге стояло несколько черных двухсотлитровых бочек. Вожжи, свободно провисшие между удилами и телегой, уходили куда-то в просвет между передними двумя. Неожиданно они натянулись, заставив лошадь недовольно задрать голову. – Тпр-р-р-ру! Телега встала прямо посреди дороги, преградив УАЗику путь. Над бочками осторожно поднялась лохматая голова со всклокоченной бородой. Базов вышел из машины, громко хлопнув дверцей. Слава, на всякий случай, достал сзади один автомат и открыл дверцу. – Здоров ли будешь, мил человек? – поприветствовал Димка водителя кобылы. Возница настороженно перевел взгляд с Димона на Вячеслава и обратно, чуть наклонился и встал на телеге во весь рост. Над бочками показался ствол большого ручного пулемета. – Здоровей некоторых, – бородач посмотрел на машину. – Бензин, часом, не нужен? – О! Колхозное крестьянство занялось нефтепромыслом? Димка подошел к телеге и постучал по одной из бочек. Бочка тихо, но больно отозвалась. Лошадь громко фыркнула, скосив карий глаз на Базова. – Прикупим, пожалуй, – Дмитрий, хитро прищурившись, наклонил к плечу голову. – И по чем нонче горючка? – Э… – хозяин мобильной заправки почесал бороду. – А что у вас есть? Консервы? Патроны? Перечисляя, возница внимательно следил за выражением Димкиных глаз. – Лекарства? Инструмент? Одежда? – он заметил в очах покупателя какую-то искорку. – Форма у вас хорошая, я бы взял. Димка, осмотрев серую милицейскую форму, ухмыльнулся. – Есть одежка, щас. Базов подошел к воронк – Кстати, Крот, в бардачке есть несколько пачек "Столичных". Достань мне сигаретку, че-та курить захотелось, – Димка снова пошел к гужевому бензовозу. В бардачке Слава, действительно, обнаружил курево, полупустую газовую зажигалку и автоаптечку. Он достал две сигареты и вышел из машины. – Э-э! Не кури! – замахал руками крестьянин, заслышав щелчок колесика о кремний. Вячеслав понимающе кивнул. – Ого! Натуральный коттон! – возница выудил из кучи одну пару джинсов и радостно подергал ткань. – Меняемся. После непродолжительного торга бак УАЗика оказался заполнен под самую горловину, а "обезьянник" в задней части машины принял две двадцатилитровые канистры, которые нашлись в загашнике у предприимчивого бородача. Лошадь степенно пересекла перекресток и с достоинством удалилась влево от трассы. Друзья проводили бензовоз взглядом. – Как удачно все получилось, – Димка улыбнулся. – Теперь этот лысый потрох попрется за нашими метками на восток. Сиверский, Вырица… Смотря, где догонит. – Кстати, о метках, – Слава дернул за рукав товарища. – А как ты собрался Андрюху искать? – А! Да. Я ж тебе не сказал. Дело в следующем. Не знаю, почему, может, потому что руки у меня вечно потеют… Только обнаружил я, что на всех, с кем ручкаюсь, моя собственная метка остается. Нечаянно, – глаза Димона улыбались. – Так что знаю я, где Андрюха. Сергей сорвал с головы предусмотрительно захваченный из дома шлем и нервно почесал ключицу. – Ну? – Ирина прекратила свое путешествие из одного угла палаты в другой. – Не знаю! Она и не здесь крутится, – Сергей тупо смотрел в экран монитора. – Я думал здесь, больше негде было… – Коллеги, – сидящий на кровати больного Павел Ильич поднял руку. – Может, все-таки, объясните и мне, что происходит? Ирина устало опустилась на кровать рядом с Павлом. – Сережка потерял контроль над своей программой. Павел Ильич вопросительно посмотрел на студента. – Ну… я не могу ее остановить. – Что за новости? Ты же сам ее написал? Молодой доктор взглянул на приборы, показывающие довольно приличную мозговую активность коматозника, машинально отследил значения жизненных показателей и застыл, почувствовав вдруг повисшую в палате напряженную тишину. Обернулся к Сергею. – Сам? Ирина тоже посмотрела на сына, почувствовав неладное. – Сережка… Сам? – Ну… – Сергей помялся, уперев взгляд в клавиатуру. – Такую прогу невозможно написать в одиночку… Ирина нахмурила брови. Сережа на мгновение зыркнул в глаза матери, отвел взгляд и быстро заговорил. – Я использовал движок от игры фирмы "Неолит". Они выпустили игрушку, весьма прилично имитирующую реальность… – Так надо к ним и обратиться за помощью, всего и делов-то, – Павел Ильич встал с кровати. – А? Сергей снова потупил взор. – Нельзя. Они разорились. Перед самым банкротством положили код своего движка на закрытый сервер, но тот быстро хакнули, и было очень много контрафакта. Контора тут же и загнулась. Мой движок тоже, того… Пизж… Ворованный. – Сын, я тебя прибью, – Ира бессильно сложила руки на коленях. – Чего делать-то теперь? – Можно выключить комп, – Сережа кивнул на больного. – Тогда-то точно отключится… – Э, нет, – Павел Ильич встал между кроватью и студентом, покачал указательным пальцем. – Этот компьютер, дорогой мой, обслуживает не только твою программу, но и всю систему жизнеобеспечения больного. Ты что, хочешь его убить? – Тогда, только ждать, – Сергей тоже сложил руки на коленях. – Пока текущие карты не пересчитаются. Собак здесь не было, потому как не было людей, и кошка совершенно спокойно умывалась, сидя под забором, подступившим почти к самой обочине трассы. Она уже закончила с передними лапами и грудью, и теперь готовилась вылизать бока и живот. Начать, пожалуй, стоит с правого бока. На пересечении улиц безжизненной деревни, подняв тучу пыли, затормозил угловатый Нисан-Пэтрол. Вышедший из машины сержант в серой форме встал посреди перекрестка и на мгновение застыл, закрыв глаза. Не разжимая век, медленно поводил головой в разные стороны. Кошка прекратила умываться и задумчиво посмотрела на человека. Можно, конечно, подойти и потереться о его ноги, но как-то не впечатлял этот экземпляр. Ничем вкусным от него не пахло. Только п Человек встрепенулся, быстрым шагом вернулся к машине и забрался на водительское место. Джип взревел, сорвался с места и, совершив резкий левый поворот, укатил на восток. Да, не больно-то и надо. А начать лучше с левого бока. |
|
|