"Блейз" - читать интересную книгу автора (Кинг Стивен)Глава 12Вернувшись в «Хеттон-хауз», Блейз никому не доставлял хлопот. Не поднимал головы, рот держал на замке. Парни, которые считались большими, когда он и Джонни были маленькими, покинули сиротский приют. Или нашли работу, или поступили в профессионально-технические училища, или завербовались в армию. Блейз вырос еще на три дюйма. Волосы появились у него на груди и обильно разрослись над промежностью, вызывая зависть других мальчишек. Он ходил во Фрипортскую среднюю школу. Ему там нравилось, потому что его не заставляли учить арифметику. Контракт с Мартином Кослоу продлили, и он без тени улыбки настороженно наблюдал за Блейзом. Больше не вызывал его в свой кабинет, хотя Блейз знал, что поводы были. И если бы Закон велел ему наклониться и приготовиться к порке, Блейз понимал, что сопротивляться не будет. Альтернативой было направление в Воспитательный центр Норт-Уиндэма, исправительное заведение. Он слышал, что там ребят хлестали кнутом, совсем как на галерах, а иногда сажали в маленький металлический ящик, который назывался «консервная банка». Блейз не знал, соответствуют ли эти рассказы действительности, но у него не было никакого желания это выяснять. В одном он не сомневался: исправительные заведения вызывали у него страх. Но Закон ни разу не вызвал его к себе, чтобы выпороть Палкой – Блейз не давал ему повода. В школу он ходил пять дней в неделю, и его основной связью с директором стал голос Закона, который звучал по системе оповещения сразу после подъема и перед самым отбоем. В «Хеттон-хаузе» день начинался с наставления, как это называл Мартин Кослоу (с поучения-мучения, иногда уточнял Джон, если ему хотелось съязвить), а заканчивался отрывком из Библии. Жизнь шла своим чередом. Блейз, если б захотел, мог стать королем мальчишек, но такое желание у него напрочь отсутствовало. Он не был лидером. Если кто и хотел быть лидером, так только не он. Блейз старался говорить с людьми по-доброму, даже когда предупреждал, что разобьет им голову, если они не оставят в покое его друга Джонни. И вскоре после его возвращения Джонни перестали доставать. А потом, в один летний вечер, когда Блейзу уже исполнилось четырнадцать (и при определенном освещении выглядел он на шесть лет старше), кое-что произошло. Каждую пятницу мальчишек отправляли в город на древнем желтом автобусе, справедливо полагая, что в группе они не смогут получить слишком уж много баллов ДВ – дисциплинарных взысканий. Некоторые бесцельно бродили по Главной улице, другие сидели на городской площади, кто-то уходил в темные переулки, чтобы покурить. В бильярдную их не пускали. Был еще кинотеатр повторного фильма, «Нордика», и те, кто имел достаточно денег для покупки билета, могли пойти в кино и посмотреть, как выглядели в молодости Джек Николсон, Уоррен Битти или Клинт Иствуд. Некоторые мальчишки зарабатывали эти деньги, разнося газеты. Другие выкашивали лужайки летом и расчищали подъездные дорожки от снега зимой. Кое-кто находил работу и в «XX». В числе последних оказался и Блейз. Габариты у него были, как у взрослого мужчины, причем крупного, вот директор по хозяйственной части и нанял его. Мартин Кослоу – мог бы протестовать, но Фрэнк Терро этому ханже не подчинялся. Ему, по натуре человеку очень спокойному, нравились и широкие плечи Блейза, и его немногословность, и его привычка обходиться короткими «да» и «нет». Опять же, Блейз не чурался тяжелой работы. Мог целый день таскать по лестнице доски или стофунтовые мешки с цементом. Переносил классную мебель или шкафы для документов с этажа на этаж и ни на что не жаловался. Не бросал работу на половине. А что нравилось Терро больше всего? Блейза вполне устраивали доллар и шестьдесят центов в час, и Терро каждую неделю клал в карман шестьдесят баксов. Даже купил жене свитер из кашемира. С воротником под горло. Чем очень ее порадовал. Блейз тоже радовался. Он получал тридцать баксов в неделю, которых с лихвой хватало на кино, попкорн, конфеты и газировку. Он покупал билет и Джону, причем с радостью. Покупал бы и все остальное, но Джону обычно хватало только кино. Весь сеанс он неотрывно, с открытым ртом, смотрел на экран. Возвращаясь в «Хеттон», Джон садился писать рассказы. Рассказы слабенькие, основанные на просмотренных фильмах, но тем не менее в сиротском приюте ширилось число поклонников его таланта. Тамошние мальчишки не любили шибко умных, однако определенный склад ума все-таки признавали. И им нравились истории. Они с нетерпением ждали новых. В одну из таких поездок они посмотрели вампирский фильм «Возвращение графа Йорги». Версия этого классического произведения от Джона Челцмана заканчивалась тем, что граф Игорь Йорга отрывал голову юной полураздетой красавицы «с трясущимися грудями размером с арбуз» и прыгал в реку Йорба, зажав голову под мышкой. Рассказу он дал странно-патриотическое название «Глаза Йорги следят за тобой»[34]. Но в ту пятницу Джону ехать в город не хотелось, пусть в «Нордике» и показывали очередной фильм ужасов. Его поносило. С утра и до обеда он побывал в туалете пять раз, несмотря на то, что выпил в лазарете (чулане на втором этаже) полбутылки «Пепто». И полагал, что этим дело не закончится. – Поедем, – уговаривал его Блейз. – В подвале «Нордики» отличный сральник. Однажды я сам его опробовал. Будем держаться к нему поближе. Этот довод сработал, Джон пошел с Блейзом, несмотря на бурчание в кишках, и сел в автобус. Они заняли места сразу за водителем. Ведь в конце концов они были уже большими парнями. Рекламу Джон отсмотрел нормально, но, едва на экране появился логотип «Warner Bros», поднялся, проскользнул мимо Блейза и двинулся по проходу крабьей походкой, едва переставляя ноги. Блейз ему сочувствовал, но, с другой стороны, жизнь есть жизнь. Поэтому вновь повернулся к экрану, где пыльная буря разразилась в некоем месте, очень похожем на пустыню Мэна, только с пирамидами. И скоро с головой ушел в разворачивающиеся события, хмурясь от напряжения. Джон вернулся, но Блейз, поглощенный фильмом, заметил это, лишь когда его начали дергать за рукав под шепот: «Блейз! Блейз! Ради Бога, Блейз!» Блейз вырвался из фильма, как из сна. – В чем дело? Тебе плохо? Ты обосрался? – Нет… нет. Посмотри сюда. Блейз уставился на какой-то предмет, который Джон держал в руках чуть повыше колен. Бумажник. – Эй! Где ты… – Ш-ш-ш! – прошипел кто-то из сидевших впереди. – …это взял? – шепотом закончил Блейз. – В мужском туалете! – так же шепотом ответил Джон. Его трясло от возбуждения. – Должно быть, вывалился из брюк какого-то парня, когда он наваливал кучу! В нем деньги! Много денег! Блейз взял бумажник, держа так, чтобы никто не увидел. Заглянул в отделение для купюр. Почувствовал, как желудок ушел вниз. А потом вдруг подпрыгнул, чуть ли не до горла. Бумажник распирало от денег. Одна, две, три полусотенных. Четыре двадцатки. Пара пятерок. Несколько купюр по доллару. – Не могу их сосчитать, – прошептал он. – Сколько? От восторга Джон чуть возвысил голос, но не настолько, чтобы на них вновь зашикали. Монстр гнался за девушкой в коричневых шортах. Зрители радостно кричали и улюлюкали. – Двести сорок восемь баксов! – Господи, – выдохнул Блейз. – Ты еще не зашил дырку в подкладке куртки? – Нет. – Сунь его туда. На выходе нас могут обыскать. Никто их не обыскал. И понос Джона как рукой сняло. Такая большая сумма, должно быть, распугала все дерьмо. В понедельник утром Джон купил «Портленд пресс герольд» у Стиви Росса, который разносил газеты. Вдвоем с Блейзом они ушли за склад с инструментом и открыли газету в разделе частных объявлений. Джон сказал, что искать нужно именно там. Объявления об утерянных и обнаруженных вещах они отыскали на странице 38. И вот там, между сообщениями о ПРОПАВШЕМ французском пуделе и НАЙДЕННЫХ женских перчатках, прочитали: – Вознаграждение! – воскликнул Блейз и кулаком двинул Джона в плечо. – Да, – кивнул Джон. Потер то место, с которым соприкоснулся кулак Блейза. – Мы позвоним этому парню, он даст нам десять баксов и погладит по головке. Эр-пэ-ша, – что означало «радости полные штаны». – Ох! – Сиявшее перед мысленным взором Блейза двухфутовыми золотыми буквами слово «ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ» вдруг превратилось в груду битых кирпичей. – Тогда что мы будем с этим делать? Впервые он посмотрел на Джонни, как на лидера. Эти двести сорок восемь баксов являли собой неразрешимую проблему. Если у тебя четвертак, ты покупаешь «колу». Два бакса позволяют пойти в кино. Напрягшись, Блейз мог предложить способ потратить чуть большую сумму: поехать на автобусе в Портленд и посмотреть кино там. Для таких громадных денег его воображение не годилось. На ум пришла только одежда. Но на нее Блейз никогда не обращал внимания. – Давай сбежим. – Узкое лицо Джонни раскраснелось от волнения. Блейз задумался. – Ты хочешь сказать… совсем? – Нет, пока не закончатся эти деньги. Мы можем поехать в Бостон… поесть в больших ресторанах, а не в «Микки Дис»… снять номер в отеле… сходить на игру «Ред сокс»… и… и… Продолжить он не смог. Радость переполняла его. Он вскочил на Блейза, хохоча и барабаня того по спине. Тощий, легкий, но крепкий. Его лицо обдавало щеку Блейза жаром, как стенка топки. – Хорошо, – кивнул Блейз. – Это будет весело. – Он подумал над предложением Челцмана. – Господи, Джонни, Бостон? Бостон! – Это же будет королевский загул! Они начали смеяться. Блейз приподнял Джонни и обошел с ним склад для инструментов, оба хохотали, колотили друг друга по спине. Но потом Джонни заставил его остановиться. – Кто-нибудь услышит, Блейз. Или увидит. Опусти меня на землю. Блейз собрал газету, листы которой уже начали разлетаться по двору, сложил, убрал в карман. – Что делаем теперь, Джонни? – Пока ничего. Может, дня три. Нам нужно составить план и соблюдать осторожность. Иначе нас поймают до того, как мы проедем двадцать миль. Привезут назад. Ты понимаешь, о чем я? – Да, в составлении планов я мало что смыслю, Джонни. – Ничего, по большей части я уже все просчитал. Важный момент – заставить их думать, что мы просто убежали. Именно так и поступают мальчишки, если их достает этот чертов приют, правда? – Правда. – Только у нас есть деньги, правда? – Правда. И Блейз вновь так обрадовался наличию денег, что принялся колотить Джонни по спине и едва не сшиб с ног. Они выжидали до вечера следующей среды. За это время Джон позвонил на автостанцию «Грейхаунда» в Портленде и выяснил, что автобус на Бостон уходит каждое утро в семь часов. «Хеттон-хауз» они покинули чуть позже полуночи. Джон решил, что безопаснее отшагать пятнадцать миль до города, чем привлекать к себе внимание, ловя попутку. Два подростка на дороге после полуночи… Наверняка беглецы. Не важно откуда. С гулко бьющимися сердцами они спустились вниз по пожарной лестнице, спрыгнули с нижней ступеньки. Перебежали игровую площадку, где Блейза избили, когда он прибыл сюда много лет тому назад. Блейз помог Джону перелезть через забор на дальней стороне. Они пересекли шоссе под яркой августовской луной и зашагали по обочине, ныряя в кювет всякий раз, когда на горизонте, впереди или позади, вспыхивали автомобильные фары. К шести утра они уже добрались до Конгресс-стрит, Блейз – свеженький и веселый, Джон – с темными мешками под глазами. Деньги лежали в кармане джинсов Блейза. Бумажник они выбросили в лесу. Когда они зашли в здание автостанции, Джон тут же плюхнулся на скамью. Блейз сел рядом. Щеки Джона вновь пылали, но уже не от радостного возбуждения. И у него, похоже, возникли проблемы с дыханием. – Пойди в кассу и возьми два билета в оба конца на семичасовой рейс, – проинструктировал он Блейза. – Дай пятьдесят баксов. Не думаю, что понадобится больше, но на всякий случай держи наготове двадцатку. В руке. Не показывай все деньги. К ним направился полисмен, помахивая дубинкой. Душа Блейза ушла в пятки. Вот так все и закончилось, не успев даже начаться. Коп заберет деньги. Может вернуть владельцу, а может оставить себе. Они же вернутся в «XX», возможно, даже в наручниках. Перед его мысленным взором замаячил Воспитательный центр Норт-Уиндэма. И «консервная банка». – Доброе утро, парни. Что-то вы здесь рановато, а? – Часы на стене показывали 6.22. – Это точно. – Джон кивнул в сторону забранного решеткой окошка кассы. – Билеты берут там? – Верно. – Коп чуть улыбнулся. – И куда вы направляетесь? – В Бостон. – Да? И где ваши родители? – Мы – не родственники, – ответил Джон. – Этот парень – умственно отсталый. Его зовут Мартин Гриффин. А еще он глухонемой. – Правда? – Коп сел, всмотрелся в Блейза. Он не выглядел подозрительным. Судя по выражению лица, он никогда не сталкивался с человеком, которого бы называли глухонемым и умственно отсталым одновременно. – Его мама умерла на прошлой неделе, – продолжил Джон. – Он живет у нас. Мои родители работают, а поскольку сейчас летние каникулы, они спросили меня, смогу ли я его отвезти, и я ответил, что смогу. – Большая работа для пацана, – заметил коп. – Я немного боюсь. – И Блейз мог поклясться, что Джон говорил правду. Сам он тоже боялся. Еще как. Коп повернулся к Блейзу. – Он понимает?… – Что случилось с его матерью? Не так, чтобы очень. Коп погрустнел. – Я везу его к тете. Там он пробудет несколько дней. – Джон просиял. – А я, может, попаду на игру «Ред сокс». Для меня это будет как награда… вы понимаете… – Надеюсь, что попадешь, сынок. Только самый плохой ветер не приносит хоть кому-то пользы. Они замолчали, осмысливая последнюю фразу копа. Блейз, новоиспеченный немой, тоже молчал. – Он – крупный парень, – прервал паузу коп. – Ты с ним справишься? – Он крупный, но послушный. Хотите посмотреть? – Ну… – Вот сейчас я заставлю его встать. Смотрите. – Джон пошевелил пальцами перед глазами Блейза. Когда перестал шевелить, Блейз поднялся. – Слушай, это у тебя здорово получается! – воскликнул коп. – И он всегда тебя слушается? Потому что такой большой парень в автобусе, где полно людей… – Нет, он всегда слушается. Зла от него не больше, чем от бумажного пакета. – Ладно. Я тебе верю. – Коп встал. Поправил ремень, положил руку на плечо Блейза, надавил. Блейз вновь опустился на скамью. – Будь осторожен, юноша. Ты знаешь телефон тети, на случай, если возникнут затруднения? – Да, сэр, конечно, знаю. – Ладно, счастливого пути, сержант. – Он отдал Джону честь и вразвалочку вышел из автобусной станции. Стоило ему скрыться за дверью, они переглянулись и едва сдержали смех. Но кассирша наблюдала за ними, поэтому они разом уставились в пол. А Блейз и вовсе прикусил губу, чтобы не засмеяться. – Тут есть туалет? – спросил Джон кассиршу. – Вот там, – указала она. – Пошли, Марта. – Джон потянул Блейза за рукав. Тот едва сдерживал смех. Но уж в сортире они нахохотались, сжимая друг друга в объятиях. – Здорово у тебя получилось, – отсмеявшись, похвалил друга Блейз. – Где ты взял это имя? – Когда увидел копа, мог думать только о том, что Закон разберется с нами, когда нас привезут обратно. А Гриффин – это от грифона, мифической птицы… ты знаешь, из рассказа, с которым я помогал тебе… – Да, – кивнул Блейз, не помня никакого грифона. – Да, конечно. – Но они узнают, что это были мы, когда услышат о двух парнях, сбежавших из «Хелл-хауза»[35]. – Лицо Джона стало серьезным. – Коп точно нас вспомнит. И будет в бешенстве. Господи, ведь будет? – Так, думаешь, нас поймают? – Нет. – На лице Джона еще отражалась усталость, но разыгранная с копом сценка добавила блеска его глазам. – Добравшись до Бостона, мы ляжем на дно. Не будут они очень уж активно искать двух подростков. – Это хорошо. – Но билеты лучше купить мне. А ты до Бостона изображай немого. Так безопаснее. – Как скажешь. Джонни купил билеты, они сели в автобус, в котором большую часть мест занимали мужчины в форме и молодые мамаши с маленькими детьми. Пивной живот и откляченный зад водителя не мешали тому ходить в отутюженных, с острыми стрелками, серых форменных брюках. Блейз подумал, что станет водителем автобуса «Грейхаунд», когда вырастет. Двери с шипением закрылись. Сзади заурчал мощный двигатель. Автобус выкатился из посадочной зоны и выехал на Конгресс-стрит. Они двигались. Куда-то ехали. Блейз смотрел во все глаза. По мосту они пересекли реку и попали на шоссе № 1. Скорость автобуса увеличилась. Они проезжали мимо нефтяных резервуаров и рекламных щитов, приглашавших остановиться в том или ином мотеле или заглянуть в «ПРОУТИС», лучший лобстерный ресторан штата Мэн. Они проезжали мимо домов, и Блейз увидел мужчину, который поливал лужайку. Мужчина был в бермудских шортах и никуда не ехал. Блейз его пожалел. Они проехали мимо отмелей, появляющихся после отлива, и морских чаек, летающих над ними. «Хелл-хауз», как назвал его Джон, остался позади. На дворе стояло лето, и день прибавлял яркости. Наконец он повернулся к Джону. Потому что знал, что лопнет, если не скажет кому-то, как ему хорошо. Но Джон спал, положив голову ему на плечо. И во сне выглядел старым и усталым. Блейз на какое-то мгновение задумался над этим (определенно не понимая, как на это реагировать), а потом повернулся к окну, которое притягивало его, как магнит. Зрелище вновь захватило его, и он забыл про Джона, наблюдая, как мимо проплывает кричащий Сикоуст-Стрип, лежащий между Портлендом и Киттери. В Нью-Хэмпшире они выехали на платную автостраду и попали в Массачусетс. Вскоре после этого миновали большой мост, и Блейз догадался, что они уже в Бостоне. Он видел перед собой мили неона, тысячи автомобилей и автобусов, дома, высящиеся со всех сторон. И тем не менее автобус продолжал путь. Они проехали мимо оранжевого динозавра, охраняющего автостоянку. Они проехали мимо гигантского парусника. Они проехали стадо пластмассовых коров перед каким-то рестораном. И везде он видел людей. Они пугали Блейза. Он их боялся, но одновременно и любил, потому что никого не знал. Джон спал, чуть похрапывая. Они поднялись на холм, и Блейз увидел мост, побольше первого, а за ним – дома, побольше тех, мимо которых уже проехали, настоящие небоскребы, выстреливающие в синеву серебряные и золотые стрелы. Блейз отвел от них глаза, как от атомного взрыва. – Джонни. – Он не говорил – стонал. – Джонни, проснись. Ты должен это увидеть. – А? Что? – Джон просыпался медленно, протирая глаза. Наконец увидел то, что видел Блейз через большое окно, и глаза его широко распахнулись. – Матерь Божья. – Ты знал, куда мы едем? – прошептал Блейз. – Да, думаю, да. Господи, мы переедем через этот мост? Должны переехать, правда? Они приблизились к реке Мистик и переехали через нее. Поначалу поднялись к самому небу, а потом опустились под землю, будто на гигантской копии аттракциона «Дикая мышь» на ярмарке Топшэма. А когда вновь увидели солнце, оно сверкало меж зданий, таких высоких, что вершины невозможно было разглядеть через окна «Большой собаки»[36]. Выйдя из автобуса на автовокзале на Тремонт-стрит, Блейз и Джонни первым делом поискали глазами копов. Не хотели с ними встречаться. Автовокзал поражал размерами. Объявления гремели над головой, как глас Божий. Люди сновали взад-вперед, словно рыбы. Блейз и Джонни жались друг к другу, держались плечом к плечу – боясь, что людской поток разнесет их в разные стороны, и они уже никогда не встретятся. – Нам туда, – указал Джонни. – Пошли. Они добрались до ряда телефонов-автоматов. Все заняты. Мальчишки встали с краю, наконец темнокожий мужчина закончил разговор и отошел. – Что это у него на голове? – спросил Блейз, зачарованно глядя вслед мужчине. – А, это. Чтобы удерживать волосы и не давать им падать на лицо. Как тюрбан. Кажется, эта штука называется ду-рэг[37]. Не надо таращиться, тебя примут за деревенщину. Втиснись в будку вместе со мной. Блейз втиснулся. – А теперь дай мне десяти… срань господня, в нее нужно бросать четвертак. – Джон покачал головой. – Не знаю, как здесь живут люди. Давай четвертак, Блейз. Блейз дал. В будке на полке лежал телефонный справочник в жестком пластиковом переплете. Джон нашел нужный номер, бросил в щель четвертак, набрал. Заговорил хриплым голосом. Повесил трубку, широко улыбаясь. – У нас две ночи в А-эм-ха[38] на Ханингтон-авеню. Двадцать баксов за две ночи! Зови меня христианином! – Он поднял руку. Блейз ударил ладонью по ладони. – Но мы не сможем потратить почти двести долларов за два дня, не правда ли? – В городе, где телефонный звонок стоит четвертак? Не смеши меня. – Джон огляделся. Его глаза сверкали. Казалось, здание автовокзала и все, что находилось внутри, принадлежало ему. Потом Блейз долго не видел такого взгляда… пока не встретил Джорджа. – Послушай, Блейз, давай пойдем на игру сегодня. Что скажешь? Блейз почесал затылок. Все происходило слишком уж для него быстро. – Как? Мы даже не знаем, как туда добраться. – Любой таксист в Бостоне знает, как доехать до «Фенуэя». – Такси стоит денег. Мы не… Он увидел, что Джонни улыбается, и его губы тоже начали растягиваться в улыбке. Он вдруг разом все понял. У них было главное. У них были деньги. А когда есть деньги, о многом можно не тревожиться. – Но… а если сегодня игры нет? – Блейз, а почему, по-твоему, я выбрал именно этот день? Блейз засмеялся. А потом они снова обнялись, совсем как в Портленде. Хлопали друг друга по спинам и радостно смеялись. Потом Блейз часто об этом вспоминал. Он прижал Джона к груди и начал кружить в воздухе. Люди оборачивались, многие улыбались, глядя на здоровяка и его приятеля-худышку. Они вышли из здания автовокзала, сели в такси, а когда водитель высадил их на Ленсдаун-стрит, Джон дал ему на чай бакс. Часы показывали без четверти час, и редкие зрители только начали собираться. Игра получилась захватывающей. Бостон победил «Птиц»[39] в десяти иннингах, 3:2[40]. В тот год у Бостона была плохая команда, но в этот августовский день они играли, как чемпионы. После игры мальчишки бродили по центру города, глазели по сторонам и старались избегать встречи с копами. Тени к тому времени заметно удлинились, и желудок Блейза уже недовольно урчал. Джон по ходу игры заглотил пару хот-догов, но Блейз слишком увлекся происходящим на поле (настоящие люди с капельками пота на шеях), чтобы есть. И вид толпы вызывал у него благоговейный трепет. Тысячи людей, собравшихся в одном месте. Но теперь он проголодался. Они вошли в темный зал ресторана, который назывался «Стейк-хауз Линди», где пахло пивом и жареным мясом. Несколько пар сидели в кабинках, отделанных красной кожей. По левую руку тянулась длинная стойка бара, поцарапанная и в пятнах, которая тем не менее словно светилась изнутри. На стойке через каждые три фута стояли вазочки с солеными орешками и претцелями[41]. Стену за стойкой украшали фотографии игроков, некоторые с автографами, и картина с обнаженной женщиной. За стойкой стоял мужчина огромных размеров. Наклонился к ним. – Что будем заказывать, ребята? – Э… – Впервые за день Джон не нашелся с ответом. – Стейк! – воскликнул Блейз. – Два больших стейка и молоко. Гигант улыбнулся, продемонстрировав здоровенные зубы. Такими он мог без труда отгрызть кусок телефонного справочника. – Бабки есть? Блейз положил на стойку двадцатку. Гигант поднял ее, изучил лицо Энди Джексона на просвет. Потер купюру между пальцами, и она тут же исчезла. – Хорошо! – Сдачи не будет? – спросил Джон. – Нет, – ответил гигант, – но вы не пожалеете. Он повернулся, открыл морозильную камеру, достал два таких больших, таких красных стейка, каких Блейз в своей жизни еще не видел. Дальний конец стойки занимал гриль, и когда гигант плюхнул на него стейки, вверх взвились языки пламени. – Специальный заказ, готовится на глазах, – сказал он. Налил несколько стаканов пива, поставил на стойку новые вазочки с орешками, приготовил салаты, поставил на лед. После этого прошел к грилю, перевернул стейки и вернулся к мальчишкам. Положил покрасневшие от горячей воды кулаки на стойку. – Парни, видите вон того господина у дальнего конца стойки, который сидит в гордом одиночестве? Блейз и Джон посмотрели в указанном направлении. Одинокий господин в синем костюме потягивал пиво. – Это Дэниэль Дж. Монагэн. Детектив Дэниэль Дж. Монагэн из полицейского управления Бостона. Не думаю, что вы хотите поговорить с ним о том, каким образом у таких пацанов, как вы, оказалось двадцать долларов на покупку лучших бифштексов. У Джона Челцмана перекосило лицо, словно ему стало дурно. Его повело в сторону, и он чуть не свалился с высокого стула. Блейз протянул руку, чтобы удержать его. Мысленно он принял боевую стойку. – Мы получили деньги честным путем. – Неужели? – Бармен изогнул бровь. – И что это за честный путь? Может, честный грабеж? – Мы получили деньги честным путем. Мы их нашли. И если вы испортите праздник Джонни и мне, я вам врежу. Во взгляде гиганта, брошенном на Блейза, читались удивление, восхищение и презрение. – Ты, конечно, большой парень, но ты, мальчик, дурак. Сожми хоть один кулак, и я отправлю тебя на луну. – Если вы испортите нам праздник, я вам врежу, мистер. – Откуда вы? Исправительная колония Нью-Хэмпшира? Воспитательный центр Норт-Уиндэма? Не из Бостона, это точно. У вас сено в волосах. – Мы из «Хеттон-хауза», – ответил Блейз. – Мы – не преступники. Бостонский детектив, который сидел у края стойки, допил пиво. Дал знак заменить пустой стакан на полный. Гигант это заметил и улыбнулся. – Сидите тихо, вы оба. Нет нужды делать ноги. Он отнес детективу стакан пива и что-то сказал. Монагэн рассмеялся. Правда, веселья в этом смехе не слышалось. Бармен-повар вернулся. – И где он находится, этот «Хеттон-хауз»? – теперь он обращался к Джону. – В Камберленде, штат Мэн, – ответил Джон. – По пятницам нам разрешают ездить во Фрипорт, в кино. Я нашел бумажник в мужском туалете. С деньгами. Вот мы и сбежали. Чтобы устроить себе праздник, как только что сказал Блейз. – То есть ты случайно нашел бумажник? – Да, сэр. – И сколько денег было в этом чудесном бумажнике? – Почти двести пятьдесят долларов. – Срань Господня, и я готов спорить, все они сейчас в ваших карманах. – А где же еще? – в недоумении спросил Джон. – Срань Господня, – повторил гигант. Посмотрел на жестяной потолок. Закатил глаза. – И вы рассказываете об этом незнакомцу. Легко и непринужденно. Гигант наклонился к ним, упираясь растопыренными пальцами в стойку. Годы жестоко обошлись с его лицом, но жестокости в нем не было. – Я вам верю. У вас в волосах слишком много сена, чтобы вы так искусно врали. Но этот коп за стойкой… парни, я могу шепнуть ему словечко, и он набросится на вас, как собака на крысу. Вас бросят в каталажку, а мы с ним поделим ваши деньги. – Я вам врежу, – ответил Блейз. – Это наши деньги. Мы с Джонни нашли их. Послушайте, мы действительно жили в том месте, и место это плохое. Такой человек, как вы… может, вы думаете, что многое знаете, но… не важно. Мы это – Ты станешь громадиной, когда окончательно вырастешь. – Гигант, похоже, говорил сам с собой. Посмотрел на Джона. – Твой друг, ему не хватает нескольких инструментов для полного комплекта. И ты это знаешь, так? Джон уже полностью пришел в себя. Он не ответил, молча смотрел гиганту в глаза. – Позаботься о нем. – Гигант неожиданно широко улыбнулся. – И приведи его сюда, когда он полностью вырастет. Я хочу увидеть, каким он станет. Джон не улыбнулся, более того, лицо его стало еще серьезнее, а вот Блейз расплылся в улыбке. Он все правильно понял. В руке гиганта появилась двадцатка (из ниоткуда, будто материализовалась из воздуха), которую он и положил перед Джоном. – Стейки за счет заведения, парни. Деньги возьмите и сходите завтра на бейсбол, если к тому времени вам не обчистят карманы. – Мы ходили сегодня, – ответил Джон. – Хорошая была игра? – спросил бармен. И вот тут Джон улыбнулся: – Лучшая из всех, что я видел. – Да, – кивнул гигант. – Это точно. Присматривай за своим другом. – Присмотрю. – Потому что друзья всегда держатся вместе. – Я это знаю. Гигант принес им стейки, и салат «Цезарь», и зеленый горошек, и целые горы картофеля фри, и громадные стаканы молока. На десерт они получили по куску вишневого пирога, увенчанного шариками ванильного мороженого. Сначала они ели медленно. Потом детектив Монагэн из управления полиции Бостона ушел (и Блейз не заметил, чтобы он расплачивался), и они навалились на еду. Блейз съел два куска пирога и выпил три стакана молока. Третий раз наполняя стакан Блейза, гигант громко рассмеялся. Когда они уходили, на улице зажигались неоновые вывески. – Идите в А-эм-ха, – сказал им гигант, когда они, отяжелевшие от сытной еды, сползли со стульев. – И отправляйтесь туда прямо сейчас. Большой город ночью – не лучшее место для детских прогулок. – Да, сэр, – кивнул Джон. – Я уже позвонил и обо всем договорился. Гигант улыбнулся. – Ты молодец, дружок. Хороший парень. Держись ближе к медведю, иди за ним, если кто-то подойдет и попытается пристать к тебе. Особенно парни в цветных куртках. Ты понимаешь, из молодежных банд. – Да, сэр. – Берегите друг друга. На том они и расстались. На следующий день они катались на метро, пока новизна не приелась, потом пошли в кино и снова на бейсбол. Игра закончилась поздно, почти в одиннадцать, и кто-то залез Блейзу в карман, но Блейз положил свою часть денег в трусы, как и велел ему Джонни, поэтому воришка ухватил только пустоту. Блейз так и не увидел, как тот выглядел, заметил лишь узкую спину, исчезающую в толпе, которая выходила через ворота «А». Они оставались в Бостоне еще два дня, посмотрели несколько фильмов и одну пьесу, в которой Блейз ничего не понял, а вот Джонни она понравилась. Сидели они на галерке, в пять раз выше, чем на балконе «Нордики». Они зашли в фотокабинку в универмаге, где сделали несколько фотографий, отдельно Блейза, отдельно Джонни, затем снялись вдвоем. Смеялись на тех фотографиях, где были вдвоем. Покатались еще в подземке, пока Джонни не затошнило и он не проблевался на свои кроссовки. Потом к ним подошел негр и что-то долго кричал о конце света. Вроде бы говорил, что это их вина, но Блейз, возможно, не так его понял. Джонни сказал, что негр – чокнутый. Джонни сказал, что в большом городе полно чокнутых. «Они размножаются здесь, как мухи», – заявил Джонни. У них еще оставались какие-то деньги, и Джонни предложил эффектную финальную точку. В Портленд они вернулись на автобусе, а на последние деньги взяли такси. Джон выложил все, что у них осталось, перед остолбеневшим таксистом: почти пятьдесят баксов смятыми купюрами по пять и одному доллару – некоторые благоухали ароматом трусов Клайтона Блейсделла-младшего. Сказал, что они хотят, чтобы он отвез их в «Хеттон-хауз», в Камберленд. Таксист тут же включил счетчик. И в пять минут третьего, солнечным летним днем, они подъехали к воротам. Джон Челцман сделал дюжину шагов по подъездной дорожке, ведущей к мрачному кирпичному зданию, и упал, лишившись чувств. Причиной был ревмокардит. Через два года он умер. |
||
|