"ОЛИГАРХИ в черных мундирах." - читать интересную книгу автора (НЕМЧИНОВ Альберт)
Глава 2 СОЮЗ ДРУЗЕЙ РЕЙХСФЮРЕРА СС
28 февраля 1934 года в центре внимания германских средств массовой информации оказалась встреча на высшем уровне в штаб-квартире СА на Штандартенштрассе. По такому случаю в Берлин были вызваны все группенфюреры – начальники окружных штабов и территориальных организаций коричневой армии. Главной интригой этого мероприятия стало присутствие командования рейхсвера. Кроме того, информационные агентства сообщали, что встреча состоялась по инициативе самого фюрера.
Генералитет был представлен в полном составе. Помимо военного министра фон Бломберга и его заместителя Гаммарштейна, в штаб-квартиру СА прибыли начальник аппарата военного министерства фон Райхенау, главком сухопутных войск фон Фрич, начальник Генерального штаба Людвиг Бек и другие высокопоставленные руководители вооруженных сил. Впервые фюреры СА и армейская верхушка собрались под одной крышей. Командиры штурмовиков заметно нервничали. Они понимали: назревал решительный поворот в судьбе каждого из них.
Генералы и штурмовики разместились в обширном банкетном зале. Специально для создания более неформальной атмосферы был приготовлен фуршет. Вот в зал впорхнул хорошенький, как куколка, адъютант Рема граф фон Шпрети и взволнованно объявил о прибытии фюрера. Все встали. Приветствуя фюрера, штурмовики выбрасывали руки вверх, тогда как генералы прикладывали ладони к виску – противоречивая природа обеих силовых структур проявлялась даже в мелочах. Начальник штаба СА и военный министр вышли встречать главу государства.
Гитлер был в превосходном настроении. Накануне он вернулся с торжественного открытия строительства очередного автобана, где вновь блеснул ораторским искусством. Фюрер с удовольствием вспоминал бурю энтузиазма, поднятую его эмоциональной речью в рядах забитых, изможденных голодом и холодом рабочих. Фотографии главы рейха с лопатой в руках обошли все газеты страны. Порадовал и руководивший строительством рейхскомиссар Фриц Тодт своим рассказом о том, как люди с благоговением разобрали на сувениры нарытую фюрером землю. Такие проявления патриотических чувств народа позволяют руководителю государства ощущать себя счастливым человеком.
С милостивой улыбкой пожав руки Бломбергу и Рему, фюрер распорядился начинать. Хлопнули пробки бутылок. Присутствовавшие в качестве паблисити корреспонденты «Ангриффа» и «Фолькишер беобахтер» заскрипели перьями по рабочим блокнотам, отмечая подчеркнуто товарищеский характер мероприятия. Чокаясь с военным министром, Рем изо всех сил имитировал на круглом, мясистом лице выражение радушия.
Как обычно, Гитлер пожелал произнести речь. «Говорит фюрер!» – отмечали в блокнотах журналисты, не забывая присовокупить обязательный знак восклицания. «Сегодня мы все собрались здесь, чтобы продемонстрировать сомневающимся и маловерам наше солдатское единение… Мы все служим Германии, у всех у нас одна цель – благо Германии… Мы не сможем оправдать надежд немецкого народа, если будем поддаваться сиюминутным интересам и эгоистическим настроениям… Ибо в нашем национал-социалистическом государстве не интересы отдельной личности имеют значение, но только интересы рейха… (Аплодисменты.) Наша сила – в верности традициям фронтового товарищества… Мы все – солдаты, находящиеся в одном окопе. Одна плоть, одна кровь… (Бурные аплодисменты.) Так поклянемся же стоять нерушимо, плечом к плечу, в будущих битвах, как это делали мы все годы мировой войны, покрыв себя неувядаемой славой на полях великих сражений. Да здравствует доблестный немецкий солдат, да здравствует Германия!…»
Подыгрывая фюреру, Бломберг и затем Рем выступили с ответными короткими речами. Они обещали уладить все имеющиеся между ними недоразумения. Гитлер одобрительно кивал. «Недоразумений» накопилось столько, что потребовалось его прямое вмешательство.
Отчасти фюрер был виноват в этом сам. Надо сказать, что СА создавались во исполнение провозглашенного им лозунга: «Кто правит улицами, тот правит государством». Создавались как армия уличных бойцов, руками которых Гитлер в пору своей политической незрелости планировал захватить власть. Далее, на завершающем этапе борьбы, фюрер видел в штурмовиках инструмент личной власти. Причем неоднократно выяснялось, что инструмент этот довольно тяжел и норовит вывалиться из рук.
После 30 января – вполне легитимного и бескровного взятия власти – Гитлер не раз задавал себе вопрос: что делать с СА? Устроенная шурмовиками вакханалия насилия на улицах немецких городов показала фюреру, что СА стали неуправляемы и в каком-то смысле опасны для него.
Амбиции Эрнста Рема росли как на дрожжах. Для начала он расставил во всех землях группенфюреров СА как абсолютно самостоятельный институт власти. Проглотил «Стальной шлем», присоединив к своей армии еще миллион бойцов. Уже тогда его самоуправные действия вызывали беспокойство у некоторых людей из ближнего окружения фюрера, например у Геринга, который здорово обжегся при попытке использования штурмовиков в качестве вспомогательной полиции у себя в Пруссии. Но Гитлер проявил недальновидность, поддержав Рема в вопросе со «Стальным шлемом», так как у него не сложились отношения с серым кардиналом этой организации Альфредом Гутенбергом.
В считаные месяцы начальник штаба СА распоясался окончательно. Он прибрал к рукам функции пограничной охраны, тем самым вызвав неудовольствие армии. Затем потребовал подотчетности командующих военными округами начальникам окружных штабов СА, в результате чего нажил настоящих врагов в руководстве рейхсвера. Но в особую ярость привел весь генералитет проект формирования так называемой народной армии, на пост главнокомандующего которой Рем не видел иных претендентов, кроме себя. Рейхсверу по его проекту отводилась функция допризывной подготовки.
Казалось бы, куда еще оольше власти? К 1934 году у Рема под ружьем находилось четыре с половиной миллиона штурмовиков. Он – второй человек в партии и стране после фюрера. Но умерить дьявольское честолюбие нет сил. Начальник штаба СА вмешивается в дела армии, бизнеса и правительства. Его назначенцы создают в землях административный хаос, наступая на пятки гауляйтерам, полицай-президентам, генералам, даже командирам эсэсовских абшнитов. Со всех сторон Гитлеру твердят, что Рем опасен. Исподволь вызревающий конфликт между СА и рейхсвером заставляет его принять решение в духе немецкого сентиментализма: помирить противников за бокалом доброго вина.
К радости фюрера, Бломберг и Рем вели себя подобающим образом. Он-то считал, что обсуждать тут нечего. Армия должна остаться армией. Что касается штурмовых отрядов, они идеально подходят для выполнения задач допризывной подготовки. Их будущий статус – это стратегический резерв. Сходного мнения придерживались и военные, что лишний раз служило подтверждением полководческого гения фюрера. Гитлер официально заявил о своем решении, когда журналисты были выпровождены за дверь.
Рем почувствовал себя глубоко уязвленным. В конце концов, не кто-то там из армейского начальства, а именно он создал четырехмиллионную военную силу, которая была вполне сопоставима с рейхсвером времен империи. Но он промолчал и сделал все, что хотел от него Гитлер. С бокалами шампанского начальник штаба СА и военный министр пожали друг другу руки, после чего выпили в знак окончательного примирения.
Гитлер заторопился в Имперскую канцелярию. Его ждали другие государственные дела. Он посчитал, что проблема решена. После отъезда фюрера торжественный банкет принял форму обычной офицерской пьянки.
В сильнейшем раздражении Рем мешал коньяк с шампанским. И вот его понесло. Вслед покидавшим банкетный зал генералам он громко произнес:
– Мало ли что там сказал этот ефрейтор! Да он в военном деле ни черта не смыслит. Обойдемся без него. Если Гитлер против нас, СА выполнят свои задачи самостоятельно.
– Правильно, Эрнст!
Несколько расходившихся группенфюреров подхватили крамольные слова своего начальника. Они не скрывали недовольства. Все четырнадцать прошлых лет «кайзеровские вонючки» отсиживались по своим штабам и кабинетам, в то время как штурмовые отряды проливали кровь на передовой против красных и реакционеров. А теперь СА низвели до уровня новобранцев в угоду подлецам пруссакам!
– Безмозглые кайзеровские генералы просрали прошлую войну, – громыхал Рем, – и вот богемский ефрейтор снова сажает их на нашу шею!
Кто-то поддакивал, кто-то молчал, но обергруппенфюрер СА Виктор Лютце слушал пьяную ругань Рема с величайшим недоумением. Командующий армией штурмовиков, человек, пользующийся безграничным доверием Адольфа Гитлера, позволил себе громогласно назвать его «богемским ефрейтором»! Это прозвище дали фюреру злейшие враги – веймарские демократы.
От внезапного потрясения Лютце протрезвел. Что здесь происходит? Какой мерзостью окружил себя начальник штаба СА! Вот Эдмонд Хайнес, заместитель Рема. История его неуставных отношений с шефом давно выплыла на свет. Лютце хорошо помнил, как в 1932 году, прямо к выборам, в известной демократической газете были опубликованы интимные письма Хайнеса к Рему. Возможно, шеф не знает, что Хайнес изменяет ему со своим личным шофером. И после всего этого начальник штаба СА до сих пор держит такую свинью при себе! А куколка Шпрети? Обергруп-пенфюрер невольно сплюнул от отвращения.
С каким-то щекочущим нервы любопытством Лютце слушал угрозы Рема в адрес фюрера. Однако оборвать его не решался. Уйти, хлопнув дверью, тоже. Все остальные группенфюреры усиленно делали вид, что ничего особенного не случилось. Шайка предателей, подумал Лютце.
Еще неделю после скандального банкета в штаб-квартире его одолевали сомнения. Но чувство долга возобладало. В парадной форме, при всех орденах, с подробной докладной запиской Лютце предстал перед начальником партийной канцелярии Рудольфом Гессом. Ему казалось, что он спасает Отечество, партию и фюрера от страшной опасности в лице совершившего явное предательство Рема.
Гесс, выдвинутый Гитлером исключительно в силу личной преданности, имел номенклатурный статус заместителя фюрера. Вокруг этого человека в партии ходили разные слухи. Злые языки говорили, что он красит ногти на ногах и еще со времен отсидки в ландсбергской тюрьме стал для фюрера «фройляйн Гесс». Этим, мол, и объясняется столь горячая привязанность друг к другу Гитлера и его заместителя, Недруги вроде Геринга присвоили Гессу кличку Гусь за его длинную шею, по которой, как они утверждали, давно веревка плачет. Лютце был в курсе этих сплетен, но не очень им верил. Он знал, что во время войны Гесс летал на истребителе и сбил несколько английских самолетов. Таким людям женственность не свойственна.
Ознакомившись с докладной запиской, заместитель фюрера изменился в лице. «Не следует так серьезно воспринимать разговоры в крепко подвыпившей мужской компании, – заметил он. – Эрнст Рем – старейший член партии. Все прошедшие пятнадцать лет фюрер знал его только с лучшей стороны». Произнеся несколько назидательных слов о доверии партийных руководителей друг к другу, Гесс наотрез отказался докладывать обо всем этом фюреру.
Но Виктор Лютце был упорным человеком. Поставив перед собой цель, он не сворачивал с избранного пути и добился приема у самого Гитлера в Бертехсгардене.
Высокий темноволосый эсэсовец без стука вошел в кабинет Гейдриха. При виде рейхсфюрера СС на мгновение замешкался, но в следующую же секунду громко щелкнул каблуками и выбросил руку:
– Хайль Гитлер! Начальник Второго отдела СД штурмбаннфюрер Олендорф!
Гиммлер чуть заметно кивнул и оценивающе посмотрел на молодого офицера. Волевое, энергичное лицо, безукоризненный пробор, хорошая выправка. Гейдрих, наклонившись к уху рейхсфюрера, что-то негромко произнес.
– Да-да. Продолжайте.
– Ну, Отто, – фамильярно обратился к офицеру Гейдрих, – какие у тебя новости?
Немного суетливым движением Олендорф выдернул из папки нужную бумагу. Заинтересованный рейхсфюрер быстро пробежал глазами текст документа. Гейдрих жестом приказал; можешь докладывать.
– На 10 марта 1934 года обстановка следующая, – высоким командным голосом начал штурмбаннфюрер, – по линии реферата 2А наибольший процент негативных умонастроений отмечен, как и следовало ожидать, в рабочей среде. На промышленных объектах Мюнхена, Регенсбурга, Ландсгута, Ингольштадта наблюдались случаи марксистского брожения, проявления недовольства заработной платой и запретом на проведение забастовок. Женская часть работающих настроена более лояльно. Положительно воспринимаются мероприятия партийных властей по контролю за ценами и принимаемые организациями Трудового фронта меры по улучшению обстановки
на рабочих местах. Вместе с тем проводимая КДФ культурно-воспитательная работа недостаточно эффективна, посещаемость массовых мероприятий чуть больше пятидесяти процентов…
Олендорф сделал паузу и продолжил:
– В местах сбора среднего и ремесленно-мастерового сословия ведутся разговоры о том, что революция Гитлера выгодна только крупному бизнесу и генералам, что министры в Берлине пляшут под дудку промышленников. Явное недовольство ростом налогов. Подобные взгляды встречают сочувствие среди сотрудников аппарата НСХАГО, которые говорят, что наш фюрер устроил капитализм для своих еще похуже веймарского. Положительно воспринимаются правительственные меры по борьбе с безработицей…
Население сельской местности… (внимание Гиммлера возросло)…серьезная проблема недоверия к правительственной программе колонизации и закону «О наследственных дворах». Недовольство замораживанием цен. В разговорах часто с одобрением поминают прежнего министра народного хозяйства Гугенберга, который взвинчивал цены на мясо-молочные продукты.
– Да, – вдруг произнес рейхсфюрср, – с крестьянством нам еще работать и работать.
Гейдрих незаметно потер руки. Он хорошо знал это больное место своего начальника. В молодости Гиммлер серьезно увлекался идеями секты артаманов. С возрастом это увлечение приняло характер настоящей мании, фанатической веры в провозглашенную Дарре доктрину «крови и почвы». Немецкий крестьянин, в грезах рейхсфюрера существо полулегендарное. – воин и землепашец, становой хребет тысячелетнего рейха, на поверку обнаруживал одно лишь мещанство. Информация Олендорфа глубоко задела рейхсфюрера СС, что и требовалось его заместителю.
Доклад вырисовывал на удивление подробную картину общественного мнения и поступков людей.
Реферат 2В (расово-этнические вопросы): жители одного городка поставили перед домом часовщика, женатого на еврейке, виселицу с надписью «для жидовки». В другом городке жители требовали выселения из Германии цыган наравне с евреями.
Реферат 2В (германская культура): среди мюнхенских студентов ходят по рукам рукописные экземпляры книги Анри Барбюса «Огонь». В провинции большой успех имел новый немецкий фильм «Люди СА». Некий профессор публично раскритиковал выпущенную государственным издательством брошюру Эссера «Еврейская мировая чума».
Реферат 2D (немецкая экономика): члены потребительских обществ высказывают недовольство ростом производства эрзацев. Мюнхенские предприниматели открыто ропщут по поводу правительственных мер валютного контроля. На биржах труда растет число случаев предоставления престижной работы по блату.
Понизив голос, Олендорф перешел к самой щекотливой теме:
– «Черный фольклор». Зафиксировано широкое распространение нового пасквиля: «Истинный ариец должен быть блондином, как Гитлер, стройным, как Геринг, и целомудренным, как Рем».
Гейдрих громко расхохотался. Он не чувствовал ни малейшей скованности в присутствии шефа. Гиммлер укоризненно поджал губы.
– Это получше того, что я слышал на приеме у гауляйтера, – веселился Гейдрих, – там один аристократ назвал Геббельса высушенным арийцем.
Стоя навытяжку, Олендорф изо всех сил сдерживал желание улыбнуться. Присутствие рейхсфюрера обязывало соблюдать уставные формальности. Зато Гейдрих мог себе позволить посмеяться и пошутить.
– Перестаньте, Рейнгард!
– Слушаюсь, господин рейхсфюрер.
Начальник эсэсовской спецслужбы придал своему лицу казенное выражение. Зная о крайнем тщеславии рейхсфюрера, он в обращении к нему всегда присовокуплял слово«господин». Для солидности. Хотя среди эсэсовцев это было не принято. Гиммлер, в свою очередь, смотрел сквозь пальцы на скандальные выходки своего заместителя. Ему был хорошо известен цинизм и презрение Гейдриха к любым авторитетам. Рейхсфюрер просил его не показывать свой характер на людях. Во всем остальном они прекрасно дополняли друг друга.
Олендорф попросил разрешения доложить обстановку в других землях, но рейхсфюрер махнул рукой: оставьте, я сам посмотрю. Офицер щелкнул каблуками, кивнул, четко повернулся через левое плечо. Продемонстрировав солдатскую выправку, Олендорф вышел.
– Ни одна разведка мира не имееттакой внутриполитической службы, – сказал Гейдрих.
Рейхсфюрер с иронией отметил про себя, что начальник службы безопасности влюблен в собственную идею. Поэтому не удержался от каверзного вопроса:
– А как насчет ГПУ? Насколько мне известно, большевики создали в России беспрецедентную систему тотального внутреннего контроля.
Гейдрих оживился. Разговор на профессиональную тему его интересовал.
– Есть огромная разница в методах. Большевизм воздействует на массы грубым террором. Мы, национал-социалисты, стремимся изучить подлинное мнение общества, постоянно контролируя эффективность нашей пропагандистской работы.
Гиммлер постучал пальцем по докладу Олендорфа:
– Я думаю, партийному бюро пропаганды без этой информации не обойтись. Скажите, Рейнгард, что из себя представляет этот штурмбаннфюрер?
Гейдрих дал краткую характеристику: чистокровный ариец, по образованию экономист, но, как человек идеалистического склада, с мамоной не в ладах, искренне верит в национал-социализм, в партии и СС с 1931 года. Разработанные им методики замеров общественного мнения не имеют аналогов в мире. Правда, оговорился Гейдрих, есть информация о некоем Джоне Гэллапе, американском профессоре, который занимается сходными исследованиями. Но его работы в фатерлянде не востребованы и не опробованы на практике. Поэтому Отто Олендорф вне конкуренции. Достоин выдвижения на вышестоящую должность.
Рейхсфюрер усмехнулся. Гейдрих был бы совсем неплох, если бы не его манера повсюду проталкивать своих людей. Пока ограничимся только повышением этого Олендорфа в звании. Да и самому Гейдриху надо бы добавить еще один дубовый лист на петлицы. Оберфюрер – это для него теперь слишком мелко.
В этом был весь Гиммлер с его руководящим принципом: «Поживем – увидим». Перноначально рейхсфюрер довольно прохладно отнесся к плану Гейдриха относительно создания новой, более мощной и всепроникающей службы безопасности СС. Как из опасения разгневать партийное руководство, так и ввиду недостатка финансовых средств. Но Гейдрих умел настаивать. Так, в январе 1934 года, пока еще неофициально, в недрах эсэсовской секретной службы зародилась экспериментальная организация – СД.
Рейхсфюрер отвел детищу Гейдриха отдельное крыло в здании полицай-президиума баварской земельной полиции. Благодаря исключительной энергии своего начальника территориальные отделы СД вскоре появились во всех эсэсовских абшнитах. Гейдрих лично отбирал дотоле никому не известных офицеров и даже унтер-офицеров на командные должности. Скажем, начальником СД Галлен-Мерзебурга был назначен Франц Зикс, находившийся в более чем скромном звании обершарфюрера СС (в 1940 году он, будучи уже бригадефюрером, возглавил VII Управление РСХА). Баварским отделом руководил вчерашний штатский, срочно произведенный в унтерштурмфюреры СС доктор юридических наук Вернер Бест. Верный своему безошибочному чутью, Гейдрих выдвигал людей по степени их профессионализма, а не по способности льстить и поддакивать руководству.
Следующим докладывал начальник Третьего отдела (секретная политическая полиция) гауптштурмфюрер СС Генрих Мюллер. Кто что делал, когда и как – так можно было вкратце определить выполняемые его службой задачи. Профессионал тайного сыска, полицейский до мозга костей, Мюллер определенно был на своем месте. Рейхсфюрер СС еще раз наглядно убедился в способности Гейдриха подбирать кадры. Под впечатлением доклада он сам предложил начальнику СД подготовить приказ о повышении Мюллера и снисходительно отнесся к черному пятну в анкетных данных. «Если бы все демократы были такие, как этот мы построили бы рейх еще в 1923 году!». Насчет отмеченного в партийной характеристике «болезненного тщеславия» Гиммлер заметил, что такая черта является признаком сильной личности.
К докладу руководителя Четвертого отдела, который занимался борьбой с преступностью, рейхсфюрер проявил мало интереса. Гиммлер был убежден, что в национал-социалистическом государстве уголовникам места нет. Но как дополнительный источник оперативной информации социальное дно может быть использовано в интересах рейха. Тем болен если, как предлагал Гейдрих, создать информационную сеть на всей территории Германии.
– Что вам сказать, Рейнгард? Я доволен проделанной вами работой. Несомненно, СД может стать самим надежным гарантом внутренней безопасности рейха. Но… – Гиммлер помрачнел. – Найдет ли напщ позиция в этом вопросе понимание руководства партии? Как вы знаете, рейхсмаршал Геринг занимается формированием в Пруссии аппарата собственной секретной службы. И я боюсь, что…
– Вот об этом я хотел с вами поговорить, – перебил Гсйдрих, – Сегодня получена важная информация от нашего человека в батальоне охраны резиденции фюрера.
Гиммлер напряженно слушал.
– Фюрер принял Виктора Лютце, командующего СА в Ганновере. Беседа длилась больше часа. Конечно, подробности неизвестны. Но 7 марта этот Лютце был в партийной канцелярии по тому же поводу. Он сообщил заместителю фюрера, что готовится путч штурмовиков. Во главе заговора стоит Рем с несколькими приближенными командирами округов.
– Этого не может быть!
Лицо рейхсфюрера СС стало белее мела. Гейдрих отрицательно покачал головой:
– Информация получена от абсолютно надежного источника в секретариате партии. По его словам, Гесс не поверил сообщению Лютце. Тогда тот заявил, что обратится непосредственно к фюреру.
– И что же фюрер?
– У меня нет сведений о принятии дополнительных мер безопасности или проведении служебного расследования. Похоже, фюрер слишком доверяет этому гомику.
Гиммлер вытер платком взмокший лоб:
– Такая информация нуждается в тщательнейшей проверке.
Геидрих молчал, давая возможность шефу выпустить пар. Рейхсфюрер относился к Рему с уважением, как солдат к солдату. Это простительная слабость -
все мы люди, все человеки. Однако в политике вечных друзей нет. Если Рем совершил серьезную ошибку, этим надо воспользоваться. Охранные отряды незаслуженно отодвинуты в тень. И не кем иным, как Ремом с его обнаглевшими штурмовиками.
Гейдрих все предусмотрел. Специально для рейхсфюрера он подготовил досье на начальника штаба СА и его окружение. Извлеченная из сейфа толстая папка с компроматом перешла в руки Гиммлера. Со все возрастающим ужасом потрясенный рейхсфюрер погрязал в куче грязного белья, собранного людьми Гейдриха.
Часто бывает так, что думаешь о человеке одно, а на самом деле он представляет совсем другое. Досье срывало маску с Эрнста Рема. Записанные слово в слово его изменнические речи на злополучном банкете в штаб-квартире СА шокировали Гиммлера. Информация о переговорах Рема с французским военным атташе служила доказательством намерения подорвать оборонную мощь Германии. Устроенные СА массовые беспорядки в первые месяцы правления Гитлера были явным признаком вызревающего в рядах штурмовиков сепаратизма. Кроме того, Рем оказался замешан в крупномасштабных хищениях бюджетных средств. Согласно закону «О преодолении безработицы» от 1 июня 1933 года, министерство финансов выделило 1 миллиард марок на программу создания работ. Часть этих денег была разворована различными должностными лицами. В частности, заместитель начальника штаба СА в Баварии группенфюрер Шмидт, используя партийные связи, присвоил 12 миллионов марок и половину этой суммы переправил в Берлин обергруппенфюреру СА Хайнесу.
Было от чего прийти в ужас! Гейдрих заметил, что шеф вполне созрел. Если СС, рассуждал он, предотвратят путч штурмовиков, то окажут неоценимую услугу фюреру и займут подобающее место в иерархии национал-социалистического государства. Гиммлер прямо спросил, каково соотношение фактов и версий в этом досье. Начальник СД задал встречный вопрос: господину рейхсфюреру угодно и дальше прозябать в Мюнхене? Гиммлер не нашелся, что ответить. Яркие огни Берлина давно манили его.
Гейдрих взял инициативу в свои руки. На столе появилась написанная от руки бумага, в которой содержалось около тридцати имен членов высшего командования СА. Первой в списке стояла фамилия Рема.
– Это заговорщики?
– Нет, господин рейхсфюрер. Это кандидаты на «мокрую чистку».
Гиммлер долго молчал.
– Неужели вы думаете, что… фюрер отдаст такой приказ?
– А вот это уже зависит от оперативности нашей работы, И потом не только мы одни заинтересованы в устранении Рема.
На рейхсфюрера СС словно столбняк нашел. Зная его нерешительность, Гейдрих докладывал о «ликвидации путча штурмовиков» так, как будто план был уже утвержден. Понемногу к Гиммлеру вернулось самообладание. Верный себе, он не сказал ни «да», ни «нет». Но твердо надумал прощупать почву через своих людей в партийных инстанциях.
Карл Краух прошел на прием к министру экономики вне очереди. Для такого человека двери всех министерских кабинетов Германии были всегда открыты.
– Ялмар, скажите мне по старой дружбе, что за человек этот Генрих Гиммлер?
Шахт внимательно посмотрел на председателя правления «И.Г. Фарбен» сквозь стекла старомодных очков. В деловом мире старой и новой Германии герр Краух славился своей пронырливостью. В умении держать нос по ветру мало кто мог составить ему конкуренцию. До сего дня Краух не проявлял особого интереса к скромной персоне рейхсфюрсра СС. Главный имперский банкир слишком хорошо знал его. Было ясно, что этот вопрос задан неспроста.
– Карл, может быть, вы тоже хотите мне кое-что сообщить? – мягко спросил Шахт. – Услуга за услугу. Я не просто проконсультирую вас, но и могу сделать нечто большее.
«Старый лис, – мелькнуло в голове Крауха, – так я и знал». Однако действовать в обход Шахта, который находился в непосредственной близости к фюреру, было рискованно и некорректно. Хочешь жить – умей делиться.
– Дело вот в чем, Ялмар, – медленно произнес глава концерна «И.Г.», – некоторое время назад я вел переговоры с представителем главного штаба СА о поставках краски и прочих материалов для проведения ремонтных работ в офисах окружных организаций. Контракт на довольно крупную сумму…
– Естественно, по льготным ценам, – краем губ улыбнулся Шахт.
– Естественно, – вздохнул его собеседник, – и вот вчера меня пригласил рсйхсмаршал Геринг и дал дружеский совет не ввязываться в это дело. Ничего конкретного, к сожалению, он не сказал, но намекнул, что это как-то связано с рейхсфюрером СС.
– Первый раз слышу.
Шахт явно заинтересовался. Но олигарх, считая, что дал больше, чем взял, не пожелал уточнять подробности. Понимая, что именно его интересует, министр стал рассказывать об общественно-политической деятельности Гиммлера и финансовых проблемах СС. Лицо Крауха было непроницаемо. Шахт так и не понял, намерен ли он действительно сменить крышу.
Дополнительную информацию к размышлению министр получил на докладе в Имперской канцелярии. В кабинете Гитлера внезапно появился Крупп фон Болен. Лидер немецких промышленников заявил, что далее невозможно терпеть грубое вмешательство Рема и других высокопоставленных штурмовиков в работу немецкой экономики. Программа вооружений может быть сорвана, так как «удельные князьки» СА подбивают рабочих на предприятиях к неповиновению собственникам, предъявляют администрации какие-то совершенно невыполнимые требования.
– Эти люди хотят установить что-то вроде большевизма, – сетовал Крупп, – с сапогами, но без мозгов. Конечно, дуть пиво и устраивать погромы на улицах намного приятнее, чем стоять за станком! Эти опасные взгляды находят сочувствие среди рабочих.
– Уверяю вас: порядок будет наведен, – пообещал рейхсканцлер.
Неприятный разговор с Круппом испортил настроение на весь день. Тем более что слухи о нечистоплотности Рема с новой силой зациркулировали в партии, достигая ушей фюрера через Геринга, Райхенау, Лютце и других «доброжелателей». Но что за всем этим скрывается? Какие силы хотят взорвать изнутри страну, когда ценой титанических усилий в Германии удалось восстановить стабильность и гражданское согласие?
Адольф Гитлер имел полное право гордиться своими достижениями. За истекший год удалось в значительной мере сократить безработицу и создать предпосылки для экономического подъема. Кампания «зимней помощи» прошла с огромным успехом, способствуя консолидации народа и изживанию тотального равнодушия, которое было характерно для прежнего общества потребителей и нигилистов. В декабре 1933 года был принят закон о всеобщей воинской повинности, положив начало возрождению армии и флота. С величайшим триумфом прошел в Нюрнберге 1-й съезд НСДАП как правящей партии. Вполне успешно проходило объединение немцев в национал-социалистические организации, и первые 100 тысяч немецких рабочих – членов Трудового фронта отправились в средиземноморские круизы, доступные ранее только богачам. Преступность, наркомания, демографический кризис и другие доставшиеся в наследство от демократии проблемы решены в рекордно короткие сроки. Так какая свинья посмела замахнуться на великое дело возрождения Германии?!
Звонок телефона внутренней связи отвлек Гитлера от тягостных раздумий. Фройляйн Юнг докладывала, что прибывшие в Имперскую канцелярию рейхсфюрер СС и его заместитель имеют сообщение чрезвычайной государственной важности. Едва ли оно будет приятным, мрачно произнес про себя Гитлер.
Эсэсовцы в буквальном смысле слова ворвались в кабинет. С отлично разыгранным волнением Гиммлер произнес:
– Мой фюрер, против вас замышляется вооруженный мятеж!
Неизменно спокойный Гейдрих нарисовал перед ошеломленным Гитлером жуткую картину: коричневые армии, всегда безоговорочно послушные Рему, готовят «военно-монархический переворот с целью полной ликвидации национал-социализма». Благодаря бдительности СД удалось своевременно вскрыть преступный сговор Рема с негласным главарем буржуазно-еврейской оппозиции, бывшим канцлером фон Шляйхером (при упоминании этого имени Гитлер непроизвольно дернулся). Главной целью переворота является захват власти в стране, и после свержения фюрера фон Шляйхер займет его место, а Рем метит в главнокомандующие рейхсвером…
Гитлер сжал кулаки. Его лицо исказила гримаса безудержного гнева. Он больше не мог слушать «всю эту мерзость». Однако Гейдрих высказался в том смысле, что время работает на заговорщиков. Как хорошо известно фюреру, Рем ушел в отпуск до 1 июля. Да-да, закивал Гитлер, мы с ним об этом договорились. Но, продолжал начальник СД, фюрер не знает о том, что к Рему в Бад-Висзее выехала целая группа высших руководителей СА. О всех них было известно, что ранее они в высказываниях порочили фюрера и партию. Есть все основания полагать, что совместный отдых на озере Тегернзее – ширма для составления плана переворота.
– Кто эти люди?! – взвизгнул Гитлер. Шеф СД с готовностью выложил на стол заранее согласованный список: Август Шнайдхубер, обергруппенфюрер СА, Вильгельм Шмидт, группенфюрер, и Юлиус Уль, штандартенфюрер, – командующие СА в Баварии; Ханс фон Хайдебрек, группенфюрер, командующий СА в Данциге; Ханс Хайн, группенфюрер, командующий СА в Силезии, – и тд. Всего 36 человек.
Заговор был налицо. Гиммлер скромно произнес, что СС готовы неукоснительно исполнить любой приказ фюрера. Гитлер поинтересовался, замешан ли в заговоре обергруппенфюрер СА Лютце. Начальник СД ответил, что у него таких сведений нет. Гитлер вспомнил, что и военный министр прекрасно отзывался об этом человеке в состоявшейся накануне беседе. «Благодарю вас, партайгеноссе, – с трудом, но спокойно сказал фюрер, – и мы еще посмотрим, кто кого».
Окрыленный успехом Гиммлер вернулся в фешенебельный отель «Адлон», где остановился со своим заместителем, и в честь удачного дня позволил себе немного расслабиться в ресторане. Но у Гейдриха еще были дела. Прямо из Имперской канцелярии он направился в военное министерство, где встретился с генерал-майором фон Райхенау.
Слывший в кругу столичных офицеров «нацистом на все двести», Райхенау давно и от всей души желал свернуть шею Эрнсту Рему. С Гейдрихом его познакомил сочувствовавший эсэсовцам генерал Адам, и они отлично поняли друг друга. Шеф СД, недавно произведенный в бригадефюреры, таким образом сравнялся в звании с Райхенау. Они с жаром стали обсуждать детали предстоящей экзекуции.
План вышел по-военному четкий и отменно согласованный между двумя силовыми структурами. Решено было задействовать сводные боевые группы полка Тотенкопф СС «Эльба» и лейбштандарта СС «Адольф Гитлер», которыми командовали, соответственно, оберфюрер Теодор Айкс и группенфюрер Зепп Дитрих. Эти люди были готовы на все. Отобранные ими бойцы с начала марта проходили усиленную подготовку на армейских полигонах.
Зашла речь и о настроении штурмовиков. Гейдрих показал отчет сформированной им из надежных людей оперативной группы. Были получены сведения о секретных складах оружия СА в Берлине, Мюнхене и Бреслау. Собраны компрометирующие высказывания ряда высших командиров штурмовых отрядов на тему: «Адольф предал нас!». Зафиксированы случаи брожения и призывов к мятежу в местах массового сбора штурмовиков, главным образом в пивных залах и казармах. Гейдрих заметил, что улики собраны только косвенные – пьяная болтовня да недовольное брюзжание. На таких «доказательствах» дело не построишь. Поэтому поддержка рейхсвера очень важна. Райхенау заверил, что военный министр и начальник Генштаба выступают за самые радикальные меры. Конечно, от экзекуции следует оградить лояльных руководителей СА.
– Лютце не опасен, – объявил генерал, – он вполне может стать новым начальником штаба.
Шефа СД интересовал лишь вопрос совместного укрощения штурмовиков. А кто ими будет командовать, когда они уйдут на вторые роли, – это безразлично.
21 июня 1934 года Виктор Лютце был пока негласно назначен на место смещенного Рема. От излишка нервного напряжения Гитлера мучила бессонница. Не давая ему остыть, эсэсовцы забросали канцелярию фюрера оперативными сообщениями о заговорщицкой деятельности начальника штаба СА и его приспешников. Кроме того, проводились обширные мероприятия по подогреву рейхсвера.
К начальнику штаба VI военного округа полковнику Гальдеру явился неизвестный оберфуппенфюрер СА, требуя ознакомления с секретной документацией под предлогом, что через несколько дней командование округом перейдет к СА.
Начальник абвера Патциг обнаружил у себя на столе приказ за подписью Рема с требованием вооружения штурмовиков.
С еще одним подобным «приказом» кипящий от возмущения генерал Райхенау направился прямо к фюреру.
Кризис назрел 29 июня. Военный министр отдал распоряжение о приведении рейхсвера в повышенную боевую готовность. Части Тотенкопф СС и лейбштандарт были подняты по тревоге и направлены в места сосредоточения согласно плану "разоружения и ареста мятежников». Фюрер в этот момент находился в Эссене, в отеле «Кайзерхоф». Он пребывал в мрачном, взвинченном состоянии. После тревожных телеграмм из военного министерства покинул Эссен и выехал в небольшой городок Бад-Годесберг, неподалеку от мест отдыха «предателя» Рема и его банды.
В час ночи фюрер был поднят с постели двумя телеграммами, переданными Гиммлером через Главный штаб СС. В первой сообщалось, что берлинские, штурмовики начнут мятеж в 17.00, сегодня. Во главе мятежа стоит оберфуппенфюрер СА Карл Эрнст (на; самом деле в это время он с женой находился в купе-поезда, идущего в Бремен). Вторая была доставлена примчавшимся к фюреру среди ночи баварским гауляйтером Вагнером: «В Мюнхене штурмовики вышли на улицы и дебоширят, выкрикивая лозунги против фюрера и рейхсвера» (в действительности штурмовиков привели на пункты сбора записки неизвестных авторов: «Армия готовит нападение на нас»).
В состоянии, близком к нервному срыву, фюрер сломя голову помчался в Бад-Висзее. Он желал лично покарать изменников. Сопровождаемый взводом эсэсовцев, Гитлер ворвался в маленький отель, где заночевал начальник штаба СА со своими ближайшими товарищами. Первым фюреру попался на глаза граф фон Шпрети. Поднятый с постели грохотом сапог на лестнице, он вышел в коридор. Гитлер хлестнул его по лицу своим кнутом из кожи гиппопотама. Топавшие сзади эсэсовцы подхватили упавшего адъютанта и стали с хрустом ломать ему ребра ударами тяжелых кованых сапог.
Два дюжих унтер-офицера высадили дверь в комнату Рема. С пистолетом в руке Гитлер вбежал внутрь. Его округлившиеся глаза горели огнем бешеной ярости.
– Ты арестован, жирная свинья!
Начальник штаба СА застыл с широко раскрытым ртом. Его скрутили эсэсовцы. А фюрер уже мчался к следующей двери. В соседней комнате оказался обер-группенфюрер Хайнес в обществе какого-то мужчины.
– Сборище гомиков! – потрясая пистолетом, возопил Гитлер. Лицо его исказилось.
– Стреляйте!
Эсэсовцы открыли огонь. Выстрелы гулко отдавались под древесными сводами. В раздувавшиеся ноздри фюрера ударил едкий запах пороха.
Первого пули настигли Хайнсса. За ним упал его гость. Впоследствии выяснилось, что это был шофер заместителя Рема, которого острый на язык Геббельс назвал -«мальчиком для радостей».
Схваченных группенфюрерое заталкивали в машины и отправляли в специально подготовленную тюрьму Штадельхайм.Там их ожидали сформированные Айке и Дитрихом расстрельные команды. Первым на казнь был выведен однорукий Ханс Петер фон Хайдебрек. Старый вояка до последней минуты сумел сохранить не сокрушимое спокойствие. За секунду до залпа он успел крикнуть:
– Да здравствует Германия! Хайль Гитлер!
Зато фон Шпрети тащили на расстрел волоком. Он упирался, плакал, кричал что-то нечленораздельное. Его не смогли поставить на ноги. Распоряжавшийся казнью «сердобольный» оберштурмфюрер выстрелил графу в голову из своего «парабеллума». Рема выводить не стали. Его прикончили в камере шестью выстрелами Айке и командир эсэсовского батальона штурмбаннфюрер Липперт.
Расстрелы быстро вышли из-под контроля. Помимо реальных противников вроде Шляйхера и Грегорт Штрассера, значившихся в «черном списке» СД, было убито немало случайных людей. Эсэсовцы под шумок сводили личные счеты. Германия как бы вновь вернулась в первые месяцы власти Гитлера, только коричневый террор сменился черным. Чтобы успокоить общественное мнение, фюреру пришлось лично покрыть опьяненных запахом крови эсэсовцев. «В тот час я взял на себя всю ответственность. Такова была воля верховного судьи немецкого народа», – заявил он в своем обращении по радио к нации.
Внимательно следившие за событиями «ночи длинных ножей» олигархи безошибочно определили, что отныне на первое место по степени влияния в стране выходят СС. Поэтому в июле 1934 года многие немецкие предприниматели из числа тех, кто занимал лидирующие позиции в бизнесе, не теряя времени, учредили новую благотворительную организацию «Союз друзей рейхсфюрера СС». Список этих «друзей» выглядел довольно впечатляюще, в особенности их коммерческие титулы: президенты Немецкого банка, Дрезденского банка, Рейхсбанка, банковского дома Штайна;
директора океанских пароходных компаний «Норддойчер Ллойд» и «Гамбург – Американская линия»;
члены правлений Немецко-Американского нефтяного общества, Керосинового общества, Континентального нефтяного общества, концерна «И.Г. Фарбен-индустри», Среднегерманских сталелитейных заводов, заводов Сименса-Шуккерта, заводов Рейнметалл-Борзиг.
Теперь Гиммлер мог с полной уверенностью считать, что у него хватит денег и на создание собственных СМИ, и на общественные организации, и самое главное, – на формирование новой ветви «Черного ордена» – Ваффен СС. По прямому приказу фюрера вся тайная деятельность по обеспечению безопасности рейха становилась исключительно прерогативой эсэсовских спецслужб. У самого рейхсмаршала в пользу СС Гитлер отобрал гестапо, а Рудольф Дильс, автор этого амбициозного проекта, едва не загремел в концлагерь. Даже неукротимый Геббельс вынужден был отныне считаться с возросшим влиянием рейхсфюрера СС. Ему пришлось направить в соучредители «Союза друзей» своего заместителя Вернера Наумана, которому Гиммлер немедленно присвоил звание штандартенфюрера СС.
Устранение верхушки СА принесло равную выгоду всем заинтересованным сторонам. Один только фюрер остался в положении человека, которого подставили. Ему требовалось обелить себя в глазах четырех миллионов штурмовиков, шокированных всем происшедшим. И он сделал это с присущим ему цинизмом на партийных торжествах в Нюрнберге.
Бодрости Гитлеру придала давно ожидавшаяся им смерть президента Гинденбурга. На стадионе «Хаупткамфбан» штурмовиков приветствовал преемник Рема Виктор Лютце:
– Мой фюрер! Мы всегда верно исполняли свой долг. И в будущем ожидаем только вашего приказа. Камрады! Приказ фюрера священен для нас, и мы докажем нашу неизменную преданность ему. Наш фюрер Адольф Гитлер – зиг…
– Хайль! – взревели сто тысяч голосов. На трибуну вышел Гитлер:
– Солдаты СА и СС! Несколько месяцев назад черная тень легла на наше движение. Но СА остались также верны, как и любая другая организация нашей партии. Тот, кто понадеялся на раскол нашего движения, жестоко обманулся. Единство нашей партии тверже всякого камня! И никто, и ничто не способно сломить его. Но если кто-то вновь вознамерится поколебать ряды СА, будет беспощадно уничтожен!… (Восторженные крики «хайль!» под барабанную дробь.) Только безумец или отъявленный лжец способен сказать, что я или кто-нибудь другой разрушит то, что создавалось в течение стольких лет ценой священной крови наших павших товарищей. Нет! Никогда!
После выступления фюрера был проведен впечатляющий ритуал освящения новых штандартов СА. Они прикасались к «знамени крови», которое считалось реликвией национал-социализма. Это шоу запечатлели камеры съемочной группы Лени Рифеншталь. Позднее они вошли в культовый фильм «Триумф воли».
Гитлер искренне верил, что черные дни остались позади. Главное, он нашел человека, верного, как сторожевой пес. И никто не мог знать, что этот человек очень скоро вновь грубо подставит своего горячо любимого фюрера.