"Крепость Жемчужины" - читать интересную книгу автора (Муркок Майкл)

Глава первая При дворе Жемчужины

И опять Элрик испытал это странное чувство – ландшафт перед ним показался ему знакомым, хотя он и не помнил, что видел что-либо подобное. Бледно-голубой туман поднимался над кипарисами, финиковыми пальмами, апельсиновыми деревьями и кленами, чьи кроны тоже имели бледно-зеленый оттенок. На поросших травами лугах то здесь, то там виднелись скругленные белые камни, а вдалеке – снежные пики гор. Возникало ощущение, что этот пейзаж написан художником, владеющим самой отточенной техникой, самыми тонкими кистями. Это было райское видение, и к тому же совершенно неожиданное после безумия Фаладора.

Королева Су, ответив на вопрос Элрика, пребывала в молчании, и между ними троими установилась какая-то особая атмосфера. Но невзирая на всю неловкость ситуации, Элрик наслаждался миром, в который они попали. Небеса (если только это были небеса) были полны перламутровых облаков, слегка окрашенных в розовое и желтое; из видневшегося вдалеке дома с плоской крышей поднимался тонкий дымок. Они оказались в озерце, наполненном спокойной, сверкающей водой, и королева Су сделала жест, означавший, что пора покинуть бот.

– Ты пойдешь с нами в Крепость? – спросила Оуне.

– Она не знает. Я не знаю, разрешено ли мне, – сказала королева, надвинув капюшон на глаза над вуалью.

– Тогда я с тобой прощаюсь. – Элрик поклонился и поцеловал мягкую руку женщины. – Я благодарю тебя за помощь, моя госпожа, и надеюсь, что ты простишь грубость моих манер.

– Да, прощен.

Элрик поднял глаза, и ему показалось, что королева Су улыбнулась.

– Я тоже благодарю тебя, моя госпожа. – Голос Оуне был исполнен теплоты, словно она говорила с человеком, с которым могла поделиться самой сокровенной тайной. – Ты знаешь, как нам попасть в Крепость Жемчужины?

– Вот кто знает. – Королева указала на домик вдалеке. – Прощайте, как ты говоришь. Вы можете ее спасти. Только вы.

– А еще я благодарен тебе за уверенность, – сказал Элрик. Он чуть ли не весело шагнул на траву и последовал за Оуне, которая направилась через поле к дому. – Какое облегчение, моя госпожа. Вот уж в самом деле ничуть не похоже на землю Безумия!

– Да, – ответила она, но в голосе ее послышалась какая-то настороженность, а ладонь легла на рукоять меча. – Только помни, принц Элрик, что в разных мирах безумие принимает самые разные формы.

Он не позволил ее настороженности испортить ему настроение. Он был полон решимости вернуть себе всю свою энергию, готовясь к тому, что ждало их впереди.

Оуне первая подошла к дверям белого домика.

Перед домом две курицы рылись в земле; к бочке была привязана старая собака, которая посмотрела на них, подняв седую морду, и усмехнулась; пара короткошерстых котов вылизывали свою серебристую шерстку на крыше над окном. Оуне постучала, и дверь тут же открылась. В проеме стоял Высокий, миловидный молодой человек, на его голове красовался старый бурнус, а сам он был облачен в легкий коричневый халат с длинными рукавами. Казалось, он был рад посетителям.

– Приветствую вас, – сказал он. – Меня зовут Шамог Борм, в настоящее время я в ссылке. Есть ли какие хорошие вести из дворца?

– Боюсь, мы не знаем никаких новостей, – сказала Оуне. – Мы путешественники, и мы ищем Крепость Жемчужины. Она далеко отсюда?

– В сердце тех гор. – Он махнул рукой в сторону снежных пиков. – Не перекусите со мной?

Имя, названное молодым человеком, а также его необычный вид снова заставили Элрика обратиться к памяти – почему все это кажется ему таким знакомым. Он знал, что слышал это имя совсем недавно.

Когда они вошли в прохладный дом, Шамог Борм заварил для них травяной чай. Казалось, он гордится своим искусством домохозяина, и было очевидно, что он не простой фермер. В одном углу комнаты были свалены богатые доспехи, сталь, отделанная серебром и золотом, шлем с заостренным навершием, украшенным изображением сражающихся змеи и сокола. Там же лежали пики, длинный искривленный меч, кинжалы – оружие и снаряжение самого разного вида.

– Ты воин? – спросил Элрик, потягивая горячий напиток. – У тебя прекрасные доспехи.

– Прежде я был героем, – печально сказал Шамог Борм, – но потом меня изгнали из Крепости Жемчужины.

– Изгнали? – Голос Оуне звучал задумчиво. – Под каким предлогом?

Шамог Борм опустил глаза.

– Меня обвинили в трусости. Но я верю в свою невиновность. Меня просто околдовали.

И тут Элрик вспомнил, где он слышал это имя. Прибыв в Кварцхасаат, он, страдая от лихорадки, бродил по рынкам и слушал самые разные рассказы. И по крайней мере три из них были связаны с Шамогом Бормом, героем легенд, последним храбрым рыцарем империи. Его имя почиталось повсеместно, даже в лагерях кочевников. Но Элрик был уверен, что Шамог Борм и в самом деле жил – если только он вообще существовал – не меньше чем за тысячу лет до этого!

– И в каком же трусливом действии тебя обвинили? – спросил Элрик.

– Я не смог спасти Жемчужину, которая теперь заколдована и обрекает нас на вечное страдание.

– Что же это за колдовство? – быстро спросила Оуне.

– Для нашего монарха и многих его подданных стало Невозможно покинуть Крепость. И я должен был освободить их. Но в результате моих действий колдовство только укрепилось. И мое наказание противоположно их наказанию. Они не могут уйти, а я не могу вернуться.

По мере того как он говорил, печаль его нарастала.

Элрик, удивленный разговором с героем, который должен был умереть еще несколько столетий назад, не мог сказать ничего вразумительного, но Оуне, казалось, поняла все, до последнего слова. Она сделала сочувственный жест.

– И Жемчужина находится там? – спросил Элрик, вспомнив о сделке, которую он заключил с господином Гхо, о мучительной смерти, которая ожидает Аная, о предсказаниях Оуне.

– Конечно, – с удивлением сказал Шамог Борм. – Некоторые считают, что она правит всем двором, а может быть, и всем миром.

– И так было всегда? – вкрадчиво спросила Оуне.

– Я уже говорил, что не всегда. – Шамог Борм посмотрел на них так, словно они оба были неразумные дети. Потом он опустил глаза – мысли о собственном бесчестии и унижении захватили его.

– Мы надеемся ее освободить, – сказала Оуне. – Ты не хочешь пойти с нами и помочь нам?

– Помочь не в моих силах. Она больше мне не верит. Я изгнанник, – сказал он. – Но я могу дать вам мои доспехи и мое оружие. Так что хотя бы какая-то часть меня сможет сражаться за нее.

– Благодарю, – сказала Оуне. – Ты очень щедр.

Шамог Борм оживился, помогая им выбрать оружие из своего арсенала. Элрик обнаружил, что нагрудник, наголенники и шлем идеально ему подходят. Такие же доспехи нашлись и для Оуне – правда, ей пришлось затянуть их на себе ремнями, потому что она была поменьше их владельца. Элрик и Оуне в новых доспехах были как близнецы, и это затронуло в Элрике какую-то глубинную струну, он испытал чувство удовлетворения, объяснить которое не мог, но которому был рад. Доспехи давали ему не только большее ощущение безопасности – он чувствовал и приток сил, которые вскоре в грядущих столкновениях понадобятся ему (он чувствовал это) в полной мере. Оуне предупреждала его о коварных ловушках Крепости Жемчужины.

Дары Шамога Борма не кончились – за этим последовали два серых коня, которых он вывел из конюшни, расположенной за домом.

– Это Тарон и Тадия. Брат и сестра, они двойняшки и Никогда еще не разделялись. Однажды я использовал их в бою. Однажды я поднял оружие против Сияющей империи. Теперь мое место займет последний император Мелнибонэ, который исполнит мою судьбу и покончит с осадой Крепости Жемчужины.

– Ты знаешь меня? – Элрик внимательно посмотрел в Лицо красивого молодого человека, предполагая увидеть в нем свидетельства обмана или даже иронии, но эти глаза смотрели на него честно и откровенно.

– Один герой знает другого, принц Элрик. – И Шамог Борм пожал Элрику предплечье – дружеский жест обитателей пустыни. – Пусть ты получишь все, что хочешь получить, и пусть честь сопутствует тебе. Желаю того же и тебе, госпожа Оуне. Своим бесстрашием ты превосходишь всех. Прощайте.

Изгнанник смотрел на них с крыши своего дома, пока они не скрылись из виду. Теперь высокие горы были рядом, они почти окружали их, и Элрик с Оуне видели широкую белую дорогу, теряющуюся в горах. Свет был как в летнее предвечерье, хотя Элрик так и не знал наверняка, что у них над головой – небо или далекий свод огромной пещеры, потому что солнца он здесь не видел. Неужели царство Снов представляло собой бесконечный ряд таких пещер, или же похитители снов нанесли на карту не весь мир? Могут ли они пересечь эти горы, пересечь безымянную землю за ними и найти там седьмые врата, которые в конце концов снова приведут их в землю Общих Снов? И найдут ли они Джаспара Колинадуса там, где оставили его?

Когда они добрались до дороги, оказалось, что она выложена мрамором, но кони были так хорошо подкованы, что ни разу не поскользнулись. Стук их копыт разносился по широкому проходу, привлекая внимание газелей и диких овец, которые прекратили щипать траву и подняли головы, глядя на двух серебристых всадников на серебристых конях, направлявшихся на битву с силами, подчинившими себе Крепость Жемчужины.

– Ты разобралась в этих людях лучше меня, – сказал Элрик Оуне, когда дорога начала уходить вверх, к середине горного кряжа, и воздух стал холоднее, а небеса обрели ярко-серую окраску. – Ты знаешь, что нас может ожидать в Крепости Жемчужины?

Она с сожалением покачала головой.

– Это как если бы ты понимал шифр, не зная смысла слов, – сказала она ему. – Этой силы достаточно, чтобы победить такого героя, как Шамог Борм.

– Я знаю только легенду, да и то по тому немногому, что мне удалось услышать на рынке рабов в Кварцхасаате.

– Как только Священная Дева поняла, что подвергается новым нападениям, она призвала его. По крайней мере, я верю в это. Она не предполагала, что он ее подведет. Но его действия каким-то образом только еще больше усугубили ситуацию. У нее возникло такое чувство, будто он предал ее, и тогда его изгнали на край Безымянной земли, возможно для того, чтобы он встречал тех, кто пожелает прийти ей на выручку, и помогать им. Несомненно, именно поэтому мы и получили снаряжение героя, чтобы иметь возможность стать такими же героями, как он.

– Но все же мы знаем этот мир хуже него. Как сможем мы добиться успеха там, где его подстерегла неудача?

– Возможно, именно из-за нашего невежества, – сказала она. – А может быть, и нет. Не могу тебе сказать, Элрик. – Она скакала бок о бок с ним и чуть наклонилась в седле, Чтобы поцеловать его в щеку, не закрытую шлемом. – Ты только должен знать вот что. Я никогда не предам ни ее, ни тебя, если у меня будет другой выход. Но если я буду вынуждена предать кого-то одного из вас, то это будешь ты.

Элрик недоуменно посмотрел на нее.

– Неужели может возникнуть такая ситуация?

Она пожала плечами, потом вздохнула.

– Не знаю, Элрик. Смотри. Кажется, мы добрались до Крепости Жемчужины.

Это было нечто похожее на дворец, вырезанный из самой изящной слоновой кости. Белый на фоне серебристого неба, он возвышался над снегами гор множеством стройных шпилей, башен, куполов и каких-то таинственных сооружений, имевших такой вид, будто строительство неожиданно прервали на половине. Здесь были мостики и лестницы, искривленные стены и галереи, балконы, сады на крышах, игравшие пастельными оттенками бесчисленной массы растений самого разного рода – цветов, кустарников, деревьев. За время своих путешествий Элрик только раз видел дворец, который не уступал по красоте Крепости Жемчужины, и дворец этот стоял в его собственном городе – Имррире. И все же Грезящий город был экзотичной, богатой земной постройкой – романтическая фантазия рядом с изощренной строгостью этого дворца.

Они подъехали еще поближе по мраморной дороге, и Тогда Элрик понял, что Крепость не чисто белая, что в ней есть оттенки голубого, серебристого, серого и розового цветов, Иногда с примесью желтизны или зелени, и у него вдруг возникло впечатление, что все это сооружение было вырезано из одной гагантскойжемчужины. Вскоре они добрались до единственных ворот Крепости – громадного кругового отверстия, защищенного остроконечными пиками, которые были вделаны в боковины, сверху и снизу, и соединялись в центре. Крепость была огромна, но даже самые ее ворота демонстрировали Элрику и Оуне, насколько они ничтожны по сравнению с ней.

Элрик не смог придумать ничего лучшего, как крикнуть:

– Откройтесь, именем Священной Девы! Мы пришли сразиться с теми, кто удерживает здесь ее дух!

Его слова эхом отдались в башнях Крепости, пронеслись меж неровных зубцов гор за нею и словно бы растворились под сводами пещеры. В тени под воротами он увидел, как мелькнуло и исчезло что-то алое. Он почувствовал аромат великолепных духов, к которому примешивался все тот же странный запах океана, что он ощутил, когда они только оказались в Безымянной земле.

Потом ворота открылись. Это произошло так быстро, словно пики растворились в воздухе, и перед ними предстал всадник – его похохатывание без всякого намека на веселость было уже хорошо знакомо Элрику и Оуне.

– Я думаю, так оно и должно быть, – сказал воин Жемчужины.

– Присоединяйся опять к нам, воин Жемчужины, – сказала Оуне, и в голосе ее зазвучали властные нотки. – Это то, чего желает она!

– Нет! Нужно, чтобы она не была предана. Вы должны исчезнуть. Немедля! Немедля! Немедля! – Он прокричал последние слова, откинув назад голову, – ни дать ни взять бешеная собака.

Элрик вытащил меч из ножен. Он светился тем же серебристым цветом, каким сиял клинок воина Жемчужины. Оуне последовала примеру Элрика, хотя и сделала это неохотно.

– Мы должны пройти, воин Жемчужины.

– Ничего не выйдет! Я хочу вашей свободы.

– Она получит ее! – сказала Оуне. – Свобода будет принадлежать тебе, только когда она дарует ее тебе.

– Она говорит, что свобода моя. Я буду таким. Я буду таким!

Элрик не понимал, о чем идет речь в этом странном разговоре, и он решил не терять на него время. Он пришпорил своего серебристого коня, клинок сверкнул в его руке. Этот меч был так хорошо сработан, держать его рукоять было так удобно, что на мгновение ему даже показалось, что он нашел равную замену своему рунному мечу. Может быть, этот меч был выкован Законом, чтобы служить его, Закона, целям, точно также, как Буревестник был, несомненно, выкован Хаосом?

Воин Жемчужины расхохотался и еще шире открыл свои жуткие глаза. В них была смерть. Смерть мира. Он опустил все то же свое самодельное копье, которое уже направлял на них раньше, и Элрик увидел, что на нем застыла старая кровь. Воин держал оборону, и копье неожиданно для Элрика метнулось ему в лицо, и альбиносу пришлось нырнуть вбок, чтобы избежать удара. Одновременно он нанес ответный удар и почувствовал, что его меч встретил гораздо большее сопротивление, чем прежде. Казалось, воин Жемчужины с момента их последней встречи набрался сил.

– Заурядная душа! – Губы искривились, произнося это оскорбление, явно не менее унизительное, чем все остальное, что могло прийти в голову воину Жемчужины.

Он снова начал хохотать – на сей раз потому, что его атаковала Оуне, выставив вперед на полную длину меч, другая ее рука держала копье, а поводья были зажаты у нее в зубах. Меч занесен для удара, копье отведено назад и готово для броска. Копье и меч ударили воина Жемчужины одновременно, отчего его нагрудник треснул, как панцирь какого-нибудь ракообразного, и меч пронзил его насквозь.

Элрик был поражен таким приемом – раньше он не видел ничего подобного. Сила и точность действий Оуне были просто невероятны. Это было боевое искусство, о котором будут говорить еще тысячу лет, многие попытаются ему подражать и погибнут, делая это.

Пика сделала свое дело, раскроив доспех воина Жемчужины, а меч завершил начатое. Однако воин Жемчужины был жив.

Он застонал. Он забормотал что-то. Он засучил руками. Его меч поднялся, словно чтобы защититься от уже нанесенного удара. Здоровенный конь воина поднялся на дыбы, ноздри его дымились яростью. Оуне увела своего коня в сторону. Ее меч оставил свой след в теле воина Жемчужины. Ее руки потянулись за вторым копьем, за кинжалом.

Элрик снова поскакал вперед, нацелив собственную пику в треснувший доспех, надеясь последовать примеру Оуне, Однако его клинок попал в слоновую кость и был отражен. Элрик потерял равновесие на несколько мгновений, и воин Жемчужины сумел воспользоваться этим. Его меч ударил по доспехам Элрика с такой силой, что в шлеме у него раздался невыносимый грохот, а из глаз посыпались искры. Он упал на шею лошади и едва смог отразить следующий удар. Тогда воин Жемчужины издал вопль, глаза его еще больше расширились, красный рот разверзся, из него клубилось нечистое дыхание, а кровь ручьем лилась из-под латного воротника между шлемом и нагрудником. Он надвинулся на Элрика, который увидел, что рукоять пики торчит из груди воина в том месте, где она пробила нагрудник.

– Это не останется безнаказанным! – воскликнул воин Жемчужины. Его слова прозвучали как угроза. – Я этого не могу допустить!

И с жутким грохотом – словно мешок с костями – он свалился с коня на плиты двора. За ним вдруг заработал фонтан, выполненный в виде фигового дерева. Вода быстро переполнила лоток, и ручеек коснулся тела воина Жемчужины. Лошадь без всадника начала ржать и бегать кругами, поднимаясь на дыбы и пуская из пасти пену. Потом она галопом выскочила за ворота и понеслась по мраморной дороге.

Элрик перевернул тяжелое тело, чтобы убедиться, что в воине Жемчужины не осталось жизни, и осмотреть поврежденные доспехи. Он не переставал восхищаться боевым приемом Оуне.

– Я такого еще не видел, – сказал он, – а ведь сражался рядом с прославленными воинами и против них.

– Похититель снов должен многое знать, – сказала она, принимая его похвалу. – Этому приему научила меня моя мать, которая была отважной воительницей – куда мне до нее.

– Твоя мать была похитительницей снов?

– Нет, – с отсутствующим видом ответила Оуне, рассматривая свой погубленный меч. Она бросила его, подобрала меч воина Жемчужины и сказала: – Она была королевой.

Оуне взвесила в руке меч убитого, примерила к своим ножнам и обнаружила, что он для них великоват. Она небрежно засунула его себе за пояс и, отстегнув ножны, бросила их на землю. Вода, вытекавшая из фонтана, дошла им уже до колен, и кони начали волноваться.

Взяв коней под уздцы, они провели их под имеющей форму сердца аркой в другой дворик. Здесь тоже работали фонтаны, но вода не вытекала из них. Казалось, что эти фонтаны вырезаны из слоновой кости, как и большая часть Крепости; они были выполнены в виде цапель, которые стояли, подняв головы и соединив клювы. Элрику это напомнило архитектуру Кварцхасаата, хотя здесь не было и капли кварцхасаатского упадка, ничего похожего на то старческое слабоумие, которое было характерно для города, переживающего свои худшие времена. Может быть, эта Крепость была построена предками нынешних властителей Кварцхасаата, Совета Шести и Еще Одного? Может быть, какой-то могущественный король бежал из города за тысячу лет до этого и попал сюда – в царство Снов? Может быть, именно так легенда о Жемчужине и проникла в Кварцхасаат?

Они переходили из одного дворика в другой, каждый необыкновенной красоты, и наконец Элрику пришла в голову мысль, что они таким образом могут пройти через всю Крепость и выйти с другой стороны.

– Размеры этого сооружения явно не соответствуют числу его обитателей, – сказал Элрик Оуне.

– Я думаю, мы очень скоро столкнемся с его обитателями, – пробормотала Оуне.

Они поднимались по дорожке, которая шла вверх серпантином вокруг огромного центрального купола. Хотя у дворца и был строгий вид, Элрику его архитектура не казалась холодной – в ней присутствовала некая странная гармония, словно весь этот комплекс был окаменевшей живой плотью.

Их кони все еще были при них, но звук копыт теперь приглушался роскошным ковром. Они двигались по залам и коридорам, стены которых были увешаны гобеленами или украшены мозаикой, хотя изображений живых существ они здесь нигде не видели – только геометрический орнамент.

– Я думаю, мы находимся рядом с сердцем Крепость, – шепотом сказала ему Оуне, словно боясь, что ее услышат, Хотя они так никого и не видели.

Она заглядывала за мощные колонны в анфиладе комнат, освещенных, вероятно, солнечными лучами, проникавшими снаружи. Элрик проследил за направлением ее взгляда, и ему показалось, что он увидел, как за дверью затрепетала на ветру голубая ткань и тут же исчезла.

– Все равно, – сказала себе Оуне. – Все равно.

Однако меч она опять держала наготове и дала знак Элрику, чтобы тот сделал то же самое. Они въехали еще в один дворик. Этот, казалось, находится под открытым небом – под тем же серым небом, которое они видели на нагорье. Вокруг них громоздились одна на другой галереи. Элрику показалось, что он видит глазеющие на него лица, потом что-то жидкое ударило его по лицу, и он почти вдохнул клейкое красное вещество, покрывшее его тело. Новые потоки этого вещества полились на них изо всех частей галереи, и скоро дворик был затоплен тем, что на вид было похоже на человеческую кровь. Элрик услышал бормотание наверху, тихий смех, крик.

– Прекратите это! – воскликнул он, отпрянув в угол дворика. – Мы пришли сюда для переговоров. Все, что нам Нужно, – это Священная Дева! Верните нам ее дух, и мы уйдем!

Ответом ему были новые потоки крови, и он пришпорил коня, направив его к следующему проходу. Этот проход был перекрыт воротами. Элрик попытался поднять их. Он пытался раскачать их, освободить из запоров. Потом он посмотрел на Оуне, которая, отерев с лица красную жидкость, присоединилась к нему. Она просунула в щель свои длинные пальцы и нащупала какую-то кнопку. Ворота открылись медленно, чуть ли не неохотно, но все же открылись. Она улыбнулась Элрику.

– Как и большинство людей, ты теряешь голову, когда начинаешь паниковать, мой господин, – сказала она.

Его обидела эта шутка.

– Я и понятия не имел, что здесь нужно искать такие способы, чтобы открывать ворота, моя госпожа.

– Не забывай о таких вещах в будущем, и твои шансы выжить в Крепости повысятся, – сказала она.

– Почему они не хотят разговаривать с нами?

– Вероятно, они не верят, что мы готовы на уступки, – сказала она, потом добавила: – Но на самом деле я могу только гадать относительно логики их поведения. Каждое новое предприятие похитителя снов отличается от предшествующих, принц Элрик. Вперед.

Они миновали несколько наполненных теплой водой прудов, над которыми поднимался пар. Никто в этих прудах не купался. Элрику показалось, что в глубине он увидел каких-то живых существ, может быть рыб. Он наклонился, чтобы посмотреть, но Оуне одернула его:

– Я тебя предупреждала: твое любопытство может стать причиной твоей и моей гибели.

В пруду что-то заметалось, пуская пузыри, а потом исчезло. И сразу же помещения начали трястись, а вода – пениться. В мраморном полу появились трещины. Лошади зафыркали от страха, едва не теряя равновесие. Конь Элрика чуть не провалился в одну из открывшихся трещин. Впечатление было такое, словно в горах внезапно случилось землетрясение. Они поспешно переместились в следующую галерею, выходившую на мирную лужайку, и все признаки землетрясения исчезли.

К ним подошел человек. По осанке он напоминал королеву Су, но был ниже и старше. Его седая борода лежала на камзоле из материи золотого цвета, в руке он держал поднос, на котором они увидели два кожаных мешочка.

– Вы признаете власть Крепости Жемчужины? – спросил он. – Я сенешаль этого места.

– И кому ты служишь? – бесцеремонно спросил Элрик. В руке он по-прежнему держал меч и не скрывал своей готовности воспользоваться им.

Сенешаль посмотрел на него с изумлением.

– Я, конечно же, служу Жемчужине. Это Крепость Жемчужины!

– И кто же здесь правит, старик? – язвительно спросила Оуне.

– Жемчужина. Я уже говорил.

– АЖемчужиной никто не правит? – недоуменно спросил Элрик.

– Больше никто, мой господин. А теперь возьмите это золото и уходите. Мы больше не хотим тратить на вас энергию. Они ее расходуют, но до истощения им далеко. Я думаю, скоро вы будете уничтожены.

– Мы победили всех ваших защитников, – сказала Оуне. – Зачем же мы будем брать золото?

– Так вам не нужна Жемчужина?

Прежде чем Элрик успел ответить, Оуне дала ему знак молчать.

– Мы пришли только для того, чтобы спасти и освободить Священную Деву.

Сенешаль улыбнулся.

– Все так говорят, но на самом деле всем нужна Жемчужина. Я не верю тебе, госпожа.

– Как доказать правдивость наших слов?

– Никак. Истина нам уже известна.

– Мы не хотим спорить с тобой, господин сенешаль. Ну хорошо, ты служишь Жемчужине. А кому служит Жемчужина?

– Я думаю, ребенку. – Он нахмурил лоб.

Этот вопрос, казавшийся Элрику таким простым, смутил старика. Элрик все больше восхищался искусством похитительницы снов.

– Видишь ли, мы попытаемся помочь вам в этом, – сказала Оуне. – Дух этого ребенка заточен. А пока он заточен, вы все тоже остаетесь пленниками.

Старик снова предложил им мешочки с золотом.

– Возьмите это и оставьте нас.

– Нет, мы этого не сделаем, – твердо сказала Оуне и повела своего коня дальше мимо старика. – Идем, Элрик.

Альбинос заколебался.

– Может быть, порасспрашиваем его еще, Оуне?

– Больше он ничего не скажет.

Сенешаль бросился к ней, размахивая тяжелыми мешочками, – поднос со звоном упал на пол.

– Она не позволит! Это больно! Этого не должно быть. Наступит боль! Боль!

Элрик испытал сочувствие к старику.

– Оуне, мы должны послушаться его.

Она не останавливалась.

– Идем. Ты должен идти.

Элрик уже научился доверять ее мнению. Он тоже прошел мимо старика, который принялся молотить себя по телу мешочками с золотом и выть; слезы текли по его щекам на бороду.

Впереди показался еще один огромный проход – тонкая решетка и мозаика, отделанная полосами нефрита, голубой эмали и серебра. Перед ними были две большие двери темного дерева на мощных медных петлях.

Оуне не знала, что делать. Она наудачу протянула руки и уперлась пальцами в двери, и те стали медленно, как и предыдущие, расходиться. Элрик и Оуне услышали слабый звук изнутри, похожий на плач. Двери открывались все шире и шире и наконец распахнулись до предела.

Несколько мгновений Элрик стоял, ошеломленный увиденным.

Помещение было затоплено серовато-золотистым светом, который испускала колонна высотой в человеческий рост, на ее вершине находился шар. В центре этого шара мерцала Жемчужина, она была огромных размеров – почти с кулак Элрика. К колонне со всех сторон вели короткие лестничные пролеты, на ступеньках которых стояли фигуры, которые сначала Элрик принял за статуи. Но он тут же понял, что это мужчины, женщины и дети, одетые в самые разные костюмы, хотя большинство из них были сшиты по кварцхасаатской моде и по моде кланов пустыни.

К ним сзади на нетвердых ногах подошел сенешаль.

– Не повредите это!

– Мы защищаем себя, господин сенешаль, – сказала ему Оуне, не поворачивая головы. – Это все, что тебе нужно знать о нас.

Медленно, все еще держа на поводу своих серебристых коней и не убирая в ножны серебристые мечи, они направились в следующее помещение; свет Жемчужины касался их серебристых доспехов и шлемов, отчего те издавали мягкое мерцание.

– Это нельзя уничтожить. Это нельзя победить. Это нельзя повредить.

Элрик вздрогнул, услыхав этот голос. Он бросил взгляд к дальней стене помещения и увидел там воина Жемчужины. Его доспехи были продырявлены и покрыты кровью, его Лицо – сплошная зияющая рана, его глаза то увядали, то загорались огнем. А иногда они становились глазами Алнака.

Следующие слова воина прозвучали чуть ли не с жалостью.

– Я не могу драться с вами. Больше не могу.

– Мы здесь не для того, чтобы вредить, – снова сказала Оуне. – Мы пришли, чтобы освободить вас.

Среди застывших фигур произошло какое-то движение. Появилась женщина в голубых одеяниях и вуали. Глаза королевы Су были в слезах.

– И вы пришли с этим? – Она указала на мечи и лошадей, на доспехи. – Но наших врагов здесь нет.

– Скоро они здесь будут, – сказала Оуне. – Я думаю, очень скоро.

Элрик, все еще пребывавший в ошеломленном состоянии, оглянулся, словно ожидая увидеть врагов. Он сделал движение к Жемчужине в Сердце Мира, только для того, чтобы полюбоваться этим чудом. И сразу же все фигуры ожили – встали у него на пути.

– Ты украдешь! – Голос старика звучал еще несчастнее, еще бессильнее.

– Нет, – сказала Оуне, – у нас другая цель. Вы должны это понять. – Она говорила убедительным тоном. – Нас послал за ней Райк На Сеем.

– Она в безопасности. Скажите ему, что она в безопасности.

– Она не в безопасности. Скоро она будет уничтожена. – Оуне повернула голову в сторону перешептывающейся толпы. – Она разделена, как разделены и мы. А причина в Жемчужине.

– В этом-то и весь фокус, – сказала королева Су.

– Фокус, – эхом отозвался раненый воин Жемчужины, и из его разодранного горла донесся слабый смешок.

– Мы пришли сюда не для того, чтобы красть. Мы пришли защищать. Смотрите! – Оуне очертила в воздухе круг своим мечом, чтобы показать им то, чего они еще, очевидно, не видели.

Стены помещения сделались прозрачными. За ними стояли татуированные воины Кварцхасаата – головы скрыты капюшонами, в руках оружие самых разных видов. Наемники-колдуны.

– Мы не можем с ними сражаться, – спокойно сказал Элрик своей подруге. – Их слишком много.

Он приготовился к смерти.